Текст книги "Иди ты... в жёны (СИ)"
Автор книги: Тата Кит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 13. Любовь
Глава 13. Любовь
Примерно через час я начала чувствовать себя мамашей-наседкой, которая не умеет радоваться тому, что её дитя развлекается и отлично проводит время.
Мне чертовски хотелось позвать Титова домой.
Наверное, я ревновала, что ему там весело, он всем нравится, а я лежу в стороне, на камнях, и никто меня даже не замечает. А видят меня только в те моменты, когда Титов бросает на мою сторону редкий взгляд, будто желая удостовериться, что я никуда не слиняла под шумок.
И непонятно, кто кого сюда привел, вообще!
Меня, конечно, пару раз звали к себе, чтобы не скучала, ну, и приличия ради. Но я вежливо отказывалась. Дура. Кто же знал, что тот раз был последним и они обо мне забудут?
Пару раз поплавала, чтобы освежиться. Выходя из воды и поправляя бюстгальтер от купальника, ловила Титова с поличным – пялился. Делала вид, что мне плевать или я вовсе этого не замечаю.
Подростков на пляже стало уже заметно меньше. Наверное, проголодались и побежали домой, либо им просто надоело долго делать одно и то же. Но Титов всё ещё продолжал веселье, правда, теперь уже в компании местных мужчин. Они активно общались у мангала, потягивая пиво из стеклянных бутылок, и рассказывали друг другу о чем-то, демонстрируя длину размахом рук.
И если в женском разговоре так можно было бы обозначить член мечты, то в мужском, очевидно, речь шла о рыбе.
Я поняла, что больше загорать не могу, не хочу, да и солнце начало прятаться за периодически набегающие тучи.
А где-то рядом в звук легкой развеселой попсы, играющей из портативной колонки компании, в которую затесался Титов, вмешался стук басов и что-то похожее на грязный рэп криминальных улиц.
Я села и увидела, как к компании отдыхающих подъехал наглухо тонированный седан, а из него вышли парни. Шестеро.
И как они все поместились в эту плоскодонку?
И если Титов был гопником только с виду, то эти парни гопниками были по сути.
Спортивки, «рама» из плеч, походка вразвалочку, очки на затылке, острые кадыки на кривой шее, торчащие дальше носа … И, конечно же, соответствующий быдлячий говор.
Я слышала только интонации. Большую часть слов разобрать не смогла, но поняла, что дело запахло жареным, когда один из мужчин из мирно отдыхающей на берегу компании, вдруг достал из мангала шампур не с намерением насадить на него мясо.
Хотя, быдлятина на нём точно рискует оказаться…
Встав, я набросила накидку на плечи, торопливо собрала полотенце и покрывало в сумочку в месте с солнцезащитным кремом.
Даже вещи Титова скидала.
Широкими шагами, с сумкой на плече, подошла к уже начавшейся стычке между мирно отдыхающими семейными парами и только что приехавшими гопниками.
Я, может, за восемь лет работы без сна и отдыха разучилась развлекаться, но вписываться за своих я не разучусь никогда.
Титов сквозь легкий любопытный прищур наблюдал за всем происходящим.
– … так что забирайте своих детишек и освобождайте наше место, – вещал один из гопников, при этом достаточно жирно намекая на плохой исход этого диалога ударом кулака о ладонь.
– «Поле чудес» пора смотреть, дяди, тёти, – поддакивал ему ещё один. – Так что валите.
– А эта соска может остаться, – мерзко ухмыляясь кривыми кариесными зубами с большими промежутками, на меня сально смотрел ещё один из гопников.
Я резко вдохнула, приготовившись щедро сыпать оскорблениями, но меня вдруг задвинул за спину Титов.
– Соску в штанах у друга своего найдешь, когда опять за щеку попросишь, – угрожающе процедил он.
Тут даже я охренела, не говоря уже о гопниках, которые приняли слова Титова за команду «фас!».
Самым первым получил по лицу и ушел в нокаут самый безобидный из нас всех – дядя Слава. Щуплый невысокий мужчина, уже трижды дед. Да у меня нога толще, чем он весь!
Не знаю, почему, но именно его гопники, похоже, сочли за главную угрозу, которую нужно было сразу нейтрализовать, пока он всех тут не раскидал, либо просто в качестве разминки они решили начать именно с него.
Началась драка.
Пищали жены тех мужчин, что дрались. Кричали дети, подпрыгивающие от волнения и страха в стороне. Матерились гопники, заслуженно получая по физиономиям.
Я тоже рвалась в бой, но каждый раз, стоило мне поднять руку или ногу, как рядом обязательно появлялся Титов и бил ту морду, в которую целилась я.
– Отойди! – отталкивала я его. – Я сама ему втащу!
– Кому ты там втаскивать собралась? Отойди подальше. Не хватало ещё, чтобы я за тебя убил кого-нибудь, – бурчал на меня недовольный Титов, параллельно оттаскивая одного из гопников от мужчины, с которым успел тут подружиться.
– Я сама за себя кого хочешь убью, – бросила я воинственно и настучала оттаскиваемому Титовым гопнику сумкой по башке. Жалко, в ней ничего твердого не было. Так… только чуть-чуть унижения.
– Авдеева! – рявкнул Титов. – Уйди, сказал! У меня хотя бы КМС по боксу есть, а у тебя что?
– ПМС! Я опаснее!
– Авдеева! – раздраженно.
Обхватил мои плечи сильными ладонями и сам отвел подальше от эпицентра полупьяной полупридурочной драки.
Я услышала, как разбилось стекло. Резко глянула туда, откуда был звук, и увидела в руке того самого оскорбленного гопника бутылочное горлышко с острыми краями.
Он шёл именно на Титова, который сейчас помогал дяде Славе подняться с земли.
– Саша! – крикнула я, испытывая страх и ужас.
Наверное, я никогда ещё так быстро не бегала. Казалось, я за шаг преодолела расстояние в шагов десять. Будто всего мгновение мне понадобилось для того, чтобы вместо спины Титова подставить под удар сумку с покрывалом и полотенцем.
Титов в эту же секунду сообразил, что только что чуть не случилось.
Дядя Слава вновь оказался на земле, а уже через мгновение рядом с ним резким взмахом кулака оказался и гопник, едва не напоровшийся на собственную «розочку».
Мы с Титовым одновременно перевели взгляд с него друг на друга.
Оба тяжело дышали и, кажется, пытались осознать всё, что только что произошло.
Кажется, я спасла ему жизнь.
Разумеется! Я же сама хочу его прибить. А такое другим доверять нельзя.
– Ты как? – спросил Титов, глядя мне в глаза.
– Он зарезал покрывало, – сказала я, стараясь унять бушующий в крови адреналин.
– Видимо, чтобы штопанный здесь был не только он.
Титов подарил мне кривую самоуверенную ухмылку и пошёл дальше разнимать дерущихся, успокаивать женщин и детей.
Если бы тут была дорога с бабками и дерево с котятами, уверена, он занялся бы и ими тоже.
А я, как дура какая-то, засмотрелась на то, как перекатывались его мышцы под загорелой кожей спины. Как напрягались его бицепсы, пока он бил по мерзким рожам, и как проступал его пресс…
Как же хорошо он дерется в этих своих сексуальных трусах в крупную клетку!
Сразу видно, что мышцы качал не только для красоты, но и для дела.
Одна из женщин крикнула, что вызвала полицию, и они уже едут.
После этого даже те гопники, что были без сознания, запрыгнули в свой тонированный тазик и уехали, теряя бампер.
Глава 14. Санька
Глава 14. Санька
Я планировал облить Авдееву несмываем позором во время общения с её соплеменниками, но неожиданно для себя нашёл этих людей интересными.
Подкупили они меня своей открытостью, простотой и необъяснимым доверием ко мне.
Странно было увидеть людей, которые, никогда меня до этого не видя, приняли меня как старого родственника, которому всегда рады.
Поэтому пришлось отключить роль Сашки-дурака в желтой панамке. Но и собой полностью быть я тоже не мог. Никогда нельзя быть уверенным в людях, с которыми начал выпивать в первый же час знакомства. Может, они только под действием алкоголя такие открытые и общительные.
Честно сказать, никогда бы не подумал, что жизнь предоставит мне возможность поучаствовать в драке с синеботами на заниженном седане. Но сильнее всего меня удивила Авдеева, которая не осталась в стороне и тоже, какого-то хрена, полезла в драку, в которой едва ли один из тех упырей в спортивках стал бы вести себя как положено джентльменам.
И не испугалась же ничего! Не побоялась!
Пёрла рыжим танком, хрен остановишь!
– Мужик, Саня! Уважаю!
Мне жали руки мужики, от которых я, честно сказать, тоже не ожидал больших преимуществ в драке. Судя по их пивным животам, о спортзале они слышали только в школе и в дальнейшем старались его избегать.
– Хорошего мужика, Любка, привезла! Не упусти! Бери его и сразу в загс! Нельзя такому добру пропадать! Уведут ведь! – советовали жены мужиков с пивными животами.
– Да забирайте, – небрежно фыркала Авдеева, будто это не она буквально только что выкрикивала моё имя, всем сердцем опасаясь за мою жизнь.
– Я слышал, как ты назвала меня Сашей… Любаша, – подразнил я её тихо.
– Чего только по пьяни не почудится. Ты бы сильно не увлекался, Титов. А то и в единорогов скоро верить начнёшь.
Она окинула меня насмешливо-равнодушным взглядом и вновь осмотрела порезанную гопником тряпичную сумку. А я только сейчас в полной мере осознал, что на месте этой сумки сейчас мог быть я.
Интересно, Авдеева спасла меня из уважения к моему отцу или потому что действительно не хотела, чтобы я пострадал?
Я смотрел на неё и не понимал, что ею двигало в тот момент. Но по общению, которое у нас сложилось за, кажется, бесконечно долгие восемь лет, что она работала на моего отца, могу сказать, что вряд ли она уж сильно мной дорожит.
– Любань, а ты куда? – остановил её Ваня. Мужик, который, как я понял, знал её с самого раннего детства.
– Домой. Отдохну, – ответила Авдеева преспокойно. Будто драки – это обычное для неё дело. Ежедневная рутина.
– Странная ты, Любка, стала, – хмыкнул Ваня, глядя на Авдееву с легкой, почти отеческой улыбкой. – Повзрослела и весь свой рыжий задор растеряла.
– Ага! – подхватила его жена. – Как посидеть с нами, так она в стороне пролежала, а как подраться, так она тут как тут! Только жареным запахло, как Любаня уже здесь.
– Кстати, как в детстве, – усмехнулся ещё один её сосед. – Помните, как она с нашими пацанами с пацанами из соседней деревни дралась? Сколько тебе тогда было, Любаш? Лет двенадцать?
– Что-то типа того, – кивнула Авдеева и покосилась на меня.
– Другие девчонки разбежались, а Любка в первых рядах в драку полезла. Визжит, боится, но дерётся, – рассмеялась соседка, вспоминая.
– О! Или помните, как она Славкиного телёнка домой несла?
– Да что там несла? Она же роды у моей Марты принимала! Прямо в поле, прикинь, Сань! Корова моя телиться придумала в поле у леса, а Любка там чеснок полевой с пацанами собирала. Те увидели, что корова отелиться не может, да и побежали за взрослыми в деревню. Ну, и что ты думаешь, Сань? Пока мы собрались, пока приехали, а Любка наша уже помогла корове отелиться, и теленка на себе в деревню тащит. Сколько тебе тогда было, Любань?
– Не помню. Лет тринадцать-четырнадцать.
– Ты принимала роды у коровы? – я удивился, но, зная Авдееву, наверное, чего-то такого от неё и ожидал.
– Можно и так сказать. Просто вытянула теленка. Видела, как это дед делал, – она неожиданно улыбнулась уголками губ, и я понял, что она смутилась.
Рыжая ведьма умеет не только трепать мои нервы, но и стесняться?
День открытий!
– А как они с Никиткой баню и дом и Занозиных тушили? – люди ушли в воспоминания далеких лет. – Вот повезло Занозиным, что у Любки с Никиткой тогда свидания допоздна были. Так бы сгорели и даже не заметили.
– Свидания? – мои брови поползли наверх. Захотелось сыграть ревнивца, особенно учитывая то обстоятельство, что нас здесь все считают парой. – И что это за Никитка такой?
– Ой, Саш, у них такая любовь была! Такая любовь! Мы же даже думали, что они поженятся, – мечтательно вздохнула одна из женщин, чьё имя я так и не запомнил. – Сосед, кстати. Петькин сын. Каждое лето детей привозит сюда. Кстати, скоро, наверное, опять привезет.
– Как интересно, – ехидно ухмыльнулся я, глянув на Авдееву, которая делала вид, что её это не касается. – И долго у них любовь была с моей Любовью?
– Да года два, наверное... – ответили мне, ненадолго задумавшись. – Они ж только летом виделись, когда обоих в деревню привозили.
– Ясно, ясно, – протянул я, вновь глянув на Авдееву, которая взглядом давала понять, что идти мне далеко и надолго со своим ревнивым спектаклем.
– Да ты не ревнуй, Сань, – поддержал меня Ваня, хлопнув по плечу. Да так сильно, что я аж немного вздрогнул. – Иди домой и покажи ей, кто её действительно любит. Только хорошо показывай. Как в первую брачную ночь.
Все поддакнули и гыгыкнули.
Меня это покоробило. Не терплю, когда обсуждают личное и интимное, да ещё так – при всех.
Вот он минус этой их открытости и простоты – всё с добавкой «слишком».
– Ага, – кивнул я, натянув улыбку. – Вы тоже не отставайте. Всю ночь. Жена оценит.
– Эх, Сань, – вздохнул Ваня и приобнял меня за шею тяжелой увесистой рукой тракториста. Чуть подался к моему уху и тихо добавил. – Ты когда-нибудь в бильярд веревкой играл?
– Не получится же.
– Вот и я о том же, Сань.
Глава 15. Санька
Глава 15. Санька
Мы, всё же, остались на берегу в компании местных. Дети, накупавшись, ушли по домам, остались только взрослые.
Я не понял, в какой момент мы оказались дома у Вани. Он жил ближе всех к реке, и вся компания как-то незаметно под песни «Руки вверх!» и «Ласкового мая», игравших из колонки, перекочевала в большую беседку у его дома.
Музыка всё продолжала играть. Ваня разжег новый мангал, а женщины, как из воздуха, будто никуда и не уходили, вдруг накрыли стол.
Салаты, сало с чесночком, отварная картошка, щедро политая домашней сметаной и посыпанная свежей зеленью. Рыба соленая, рыба копченая, овощи… И что самое для меня поразительное – это всё домашнее. Всё это они сами вырастили, выловили и приготовили.
Я столько в жизни не объедался, как сегодня. Не удивительно, что местные мужики имеют такие животы. Чтобы хотя бы попробовать всё это нужен внушительный резервуар.
Я уж молчу о всяких их домашних наливках, настойках, и, конечно, про самогонку. На чём они только эту самогонку не гонят! Их послушаешь, так понимаешь, что любая часть любого дерева сгодится для этого.
– Обалденно! – я ел окрошку на сыворотке и нахваливал её, видя любопытный взгляд затаившейся рядом хозяйки.
– Освежает, да?
– Угу, – с полным ртом приходилось активно кивать.
– И калорий мало. Ты, смотрю, за фигурой следишь. Так что, если что, можешь ещё тарелочку навернуть. Хуже не будет. редиска свежая, своя. Огурчики тоже свои уже пошли.
– Не хотите поваром в ресторан русской кухни пойти? – поинтересовался я у женщины.
Она в ответ лишь махнула рукой и скромно улыбнулась:
– Да куда мне, в ресторан-то? Я их только на картинке да в фильмах видала. А внутрь зайти – лицом не удалась.
– У тебя есть ресторан русской кухни? – с удивлением спросила Авдеева, почти весь вечер меня игнорировавшая.
– Будет, – на уверенных щах кивнул я.
– И всё у вас прекрасно с лицом, – Авдеева вдруг решила поднять женщине самооценку. – Одни только глаза чего стоят. Шикарные! Яркие такие! Будто бирюзовые. Да, Титов?
Я аж немного вздрогнул. Не думал, что ко мне обратятся, да ещё так громко. Вроде, женский междусобойчик начался. Без меня должны были обойтись. Но Авдеева так не считала.
Проглотил очередную порцию и посмотрел на смущенную нашим вниманием женщину.
Глаза у неё, и правда, были красивые. Даже немного пугающие своей яркостью и прозрачностью. Но чего-то завораживающего в них было больше. В молодости она, по-любому, была той ещё завидной невестой.
– Красотка! – сказал я, поддакивая Авдеевой и подмигивая женщине. Имя её я, к сожалению, среди вереницы всех имён людей, с которыми сегодня познакомился, не запомнил.
Вечер подходил к концу, солнце давно уже спряталось за горизонт, а наша компания начала расходиться. Только старички оставались на лавочке у забора и тихо пели, пока один из них играл на маленькой гармошке.
– Ой, Любка! – повисла на её плечах, пьяно обнимая, бабка. – Хорошего ты себе жениха нашла! Красивого, доброго. Был бы ещё богатым, вообще бы цены ему не было.
– Так я богатый.
– Ой, Санька, не смеши, – рассмеялась она, махнув на меня рукой. – Богатые в трусах из райповского магазина не ходят.
Авдеева засмеялась, но тут же поспешила спрятать улыбку за ладонью. Только искрящиеся весельем глаза выдавали, что она с удовольствием продолжила бы надо мной смеяться.
– Ну, ладно, баб Маша. Мы пойдём. Поздно уже, – Авдеева приобняла бабку. Быстро и чётко. И пошла к выходу со двора.
Я тоже так хотел. Но оказался крепко прижат к бабке, которая не спешила меня отпускать. Хлопала и гладила по спине, покачиваясь вместе со мной.
Я, согнутый почти пополам, аккуратно, кончиками пальцев постукивал её по покатым плечам, пока она несдержанно меня нахваливала:
– Эх, Санька! – вздыхала она громко. Как с театральной сцены. – Где мои двадцать лет? Я б тебе как дала бы…
– Не надо, пожалуйста.
– Ладно, всё. Иди, – она, наконец, отпустила меня. И даже слегка оттолкнула. Будто это я к ней прилип, а не наоборот.
– До свидания, – брякнул я быстро и поспешила к выходу с территории дома, за которой меня ждала Авдеева. – Я думал, ты не станешь меня ждать.
– Как я могла такое пропустить? – усмехнулась она.
– Ревнуешь?
– К бабе Маше-то? – она ехидно улыбнулась. Мы шли в ногу в сторону её улицы. Немного помолчав, она вдруг загадочно, с хитрой улыбкой посмотрела на меня. – Кстати, ты же не будешь против, если я буду звать тебя Прохором?
– В смысле? Почему?
– Ты сегодня всех местных бабок с ума свёл…
– Иди-ка сюда!
Я рванул за ней, а она от меня.
Пьяная Авдеева – это что-то новое и ранее неизведанное. Лёгкое и воздушное.
Бежит, визжит и смеётся.
Оборачивается, чтобы убедиться, что я всё ещё бегу за ней.
Видит меня совсем рядом, снова взвизгивает, подпрыгивая пугливым зайцем, и бежит с большей скоростью, пока я, почти теряя тапки, пытаюсь успеть за ней.
Поймал её под деревом у одного из домов. Прижал смеющуюся Авдееву спиной к стволу и, уперевшись ладонью о кору дерева за её головой, заблокировал ей возможность снова от меня убежать.
Мы тяжело дышали, глядя друг на друга и продолжая тихо подхихикивать.
Авдеева теребила в руках ручки сумки, всё так же порванной стеклом, а я, как завороженный, убрал с её плеча рыжую кудрявую прядь. Коснулся пальцами тонкой кожи шеи, под которой ощущался бешеный пульс, синхронный моему. А взгляд сам собой устремился к её распахнутым губам.
К ним-то меня и потянуло.
Я видел, как она ела черешню перед нашим уходом. Стало любопытно, остался ли вкус ягод на её губах? Ведь я так и не успел их попробовать. Может, сейчас получится?
Подушечкой большого пальца я провел по её упрямому подбородку. Сколько раз во время наших ссор она гордо его вздёргивала – не сосчитать.
Авдеева замерла. Её взгляд так же скользнул к моим губам и искры веселья сменились искрами совершенно другого характера.
Меня с новой силой потянуло к ней. До распахнутых губ всего несколько сантиметров.
– Я не настолько пьяная, Титов, – вдруг бросила она холодно. А затем тише, как секрет, который должен остаться только между нами, добавила. – Но попытка хорошая.
Она нырнула мне под руку и вновь пошла в сторону дома.
Глава 16. Любовь
Глава 16. Любовь
Хорошо в деревне летом.
Особенно хорошо с утра пораньше с кофе в руке, когда ещё не налетела мошкара и уже прошло время комаров, любящих полакомиться на рассвете и закате.
Я сидела на улице на скамейке за столом. Горячий кофе приятно ласкал вкусовые сосочки, пока те, что на груди, затвердели от бодрящей утренней прохлады.
Или дело в воспоминаниях о вчерашнем вечере?
Титов хотел поцеловать меня для фарса или потому что так подсказало его сердце? Если подсказал другой орган, то я, наверное, даже больше обрадуюсь. Этого органа мне уже очень давно не хватает…
Я с легкой грустинкой вздохнула и вновь отпила немного кофе.
Рядом Лёнька щипал траву и щедро отданную ему мной капуста. Этот кочан будет долго лежать в холодильнике без дела, отрезанный лишь наполовину, а потом я всё равно его выброшу. Пусть лучше Лёнька поест, пока он ещё не обмяк до состояния потрепанной тряпки.
За спиной открылась и закрылась чуть скрипучая дверь веранды.
Проснулся городской.
Новую попытку с поцелуем он вчера не предпринял. Уснул, пока я мылась в бане. Не выдержал городской парнишка дня, полного душевных посиделок и новых вкусовых удивлений.
– У тебя сколько этой «Страсти»? – поинтересовался Титов.
– «Страсти» много не бывает, – я с гордостью погладила крупное голубое кружево сорочки на груди.
– Пошёл! – тем временем Лёнька организовал Титову утреннюю зарядку, заставляя того бегать по двору. – Почему он тебя не трогает, а меня гасит?
– Потому что это Спарта, – гыгыкнула я, не без удовольствия наблюдая за тем, как гусь пощипывал ноги Титова. – И он тебе не Лёнька, а Леонид. Поуважительнее.
– На! – Титов, пробегая мимо стола, успел подхватить с земли капусту и швырнуть её гусю.
Лёнька отвлекся на угощение, а Титов самым наглым образом выхватил у меня кружку с кофе и выпил всё до дна. Даже не обжёгся, зараза!
– Угу. Спасибо, пожалуйста, – с возмущением выдохнула я, когда он вернул мне кружку обратно в руку. Будто так и было. – Ты скоро домой поедешь, Сашенька? – поинтересовалась я милым голоском, когда он сел за стол напротив.
– Я же сказал, что поеду только с тобой.
– Ты же понимаешь, что я с тобой никуда не поеду?
– Как знаешь, – дернул он легкомысленно плечами. – Меня здесь почти всё устраивает. Еда вкусная, люди щедрые, ты в купальнике.
– Ты сказал, что тебя почти всё устраивает. Что не устраивает?
– Ты не в купальнике сейчас, – он бросил похотливый взгляд на мою грудь с призывно торчащими под натуральной тканью сосками. – Смотрю, хочешь меня?
– Если только выколоть тебе глаза.
– Ради этого я готов даже сам подставить тебе лицо. Начинай. Выкалывай. Только долго дави, чтоб наверняка.
Он подался вперед довольной мордой.
– Размечтался.
– В следующий раз, значит, – не теряя оптимизма, он вновь сел нормально. – А с остальным, что меня не устраивает, я разберусь сегодня.
– И с чем ты собрался разбираться?
– Подключу воду у тебя в доме. Мыться в этом адском котле я больше не собираюсь, – он кивнул в сторону бани.
– Неженка, – фыркнула я.
– Бригада, кстати, скоро подъедет. Так что готовься, Любонька, встречать цивилизацию.
– Ага, бегу и волосы назад.
– Волосы можешь оставить, а вот со «Страстью» надо что-то сделать.
– В смысле? – я окинула себя оценивающим взглядом. – Чем она тебя не устраивает?
– Долго перечислять, – он чуть поморщил нос. – А ещё я не хочу, чтобы в этом прикиде тебя видели наши рабочие. Тебе их ещё возглавлять, когда вернешься в город.
– Не вернусь.
– Ой! – махнул он на меня рукой. – Не балуйся. Каникулы всё равно скоро закончатся.
– Доброе утро, молодёжь! – открыв калитку между нашими огородами, к нам шёл дядя Петя. Что-то нёс в руках. Какой-то серый шерстяной помпон. – Завтракаете да воркуете, голубки?
– Доброе утро, дядь Петя, – я улыбнулась соседу, пока они с Титовым обменивались рукопожатиями. – А что это у вас там?
Я смотрела на его большие руки, испытанные многолетним трудом и, кажется, поняла, кого он принёс.
– Да вот, – начал дядя Петя объяснять и будто немного смущаться. – Василиска наша окотилась же недавно. На крыше прям! Кое-как этих котят достали. Четверо, представляешь?! Почти всех раздали. Но там пацаны были, их охотнее берут. И вот… осталась девчонка. Серая, как туча, конечно, но ласковая и игривая. Оставить себе не можем, а есть жалко. Возьмёте? Любка? Санька?
– Куда мне её, дядь Петь? У меня же даже цветы долго не живут. Даже у кактуса нет шансов на выживание.
– Возьмём, – Титов обнаглел настолько, что, должно быть, решил, раз я его приютила по доброте душевной, то и его «+1» тоже сможет здесь прописаться. – Красавица. Давно мечтал о кошке. Правда, хотел рыжую кошечку, но она какая-то не ласковая и не игривая. Хоть сам с собой играй да ласкайся.
Я молча закатила глаза, понимая, на кого он намекает.
– Как назовёте-то? – поинтересовался дядя Петя, взяв со стола шоколадную конфету, которую тут же распаковал и закинул в рот целиком.
– Страстью будешь, – гордо объявил Титов, поглаживая кошечку, которая выглядела совсем мелким серым комочком в его руках.
– А нормального имени нет? – возмутился дядя Петя.
– Видишь, никому твоя ночнуха не нравится, – Титов ехидно мне ухмыльнулся, а я с трудом удержала средний палец в кулаке, который ему показала.
– Ох, ёпта! – дядя Петя, глянув на меня, вдруг резко отвернулся и прикрыл часть лица ладонью. Будто прятался от меня. – Любка, ты чё не сказала, что ты тут в исподнем? Я думал, платье цветастое.
– Господи… – я вздохнула и накинула на плечи бабушкину шаль. Она сама её когда-то связала.
Титов, глядя на меня, закатил глаза и осуждающе качнул головой.
– Всё, дядь Петя, расслабься. «Страсть» в ажуре. Бояться нечего.
Сосед хоть и повернулся обратно к столу, но лишний раз старался в мою сторону не смотреть.
– Ладно, молодые, пойду я. Сегодня Никитка приезжает. Бабка моя с рассвета на кухне гоношит. Уже столько наготовила!... Будто в городе еды нету, – дядя Петя смешно возмущался, взмахивая руками и раздувая щёки. – Скажите потом, как назвали.
– Ага, – Титов стал пристальнее разглядывать кошку и что-то прикидывать в своей бестолковой голове.
Дядя Петя уже ушёл к себе, и Титов всё что-то анализировал.
– Что бывает серым кроме тучи, волка и мыши?
– Моя жизнь, – уныло ответила я.
– О! Будешь Любкой… Любкиной киской. Хоть так её поглажу, – он начал демонстративно гладить кошку и при этом смотреть мне в глаза.
– Отвратительно, – я возмущенно повела бровью. – Юмор – это не твоё, Титов.
– У тебя вся деревня так шутит. Приобщаюсь.
– Им это идёт, и я привыкла слышать подобное от них. Но ты-то куда?
– Туда же, куда и все. Ты не заметила, что я тот ещё весельчак?
– Я заметила, что ты тот ещё банный лист. Странно, что баня тебе не пришлась по вкусу.
– Серое, серое, серое… – Титов успешно проигнорировал всё, что я ему сказала. Сев за стол напротив мне, стал вновь вслух размышлять над кошачьим именем. – Кроме бетона ничего в голову не лезет.
– Дым.
– Дым… Дымка, – Титов словно на вкус пробовал это имя. – Не. Херня. На «ы» будто челюсть выворачивается. Может, Тучка, всё-таки?
– Угу. Только Тучка – это белый медведь из мультика. Мальчик, кстати.
– Что? – Титов непонимающе нахмурился. – Какой ещё медведь?
– Сразу видно, кто из нас общается с мамочками из бухгалтерии.
– Серое, серое… – он снова начал размышлять вслух.
– Достал, – вздохнула я. – назови её Серя, и не парься.
– Серя?
– Угу. Саня из «Бригады» был Белый, а твоя кошка – Серя.
– Серя… – Титов задумчиво хмыкнул и снова пригляделся к котенку. – Почему этот бред мне нравится? Твоя деревня отбила у меня чувство вкуса.
– Так вали отсюда, пока совсем плохо не стало. У тебя ещё есть шанс спастись.
– Как я тебя теперь брошу? У нас же теперь общее хозяйство появилось, получается, – он указал на котенка, уже уснувшего в его ладонях.
– Кстати, если это хозяйство нагадит в доме, нам придётся попрощаться с хозяйством.
– С каким?
– А это ты сам решай, какое шерстяное тебе менее жалко. Я за ней убирать не буду. Кормить буду, а вот остальным занимайся сам. И у меня она не останется. Когда закончишь трепать мне впустую нервы и поедешь в город, её заберешь с собой.
– И как такую злую тётю умудрились назвать в честь такого прекрасного чувства? А, Серя?
– Ой, как мы запели! – всплеснула я руками. – И имя-то у меня, оказывается прекрасное! А что ж ты в городе каждый раз бесился и отказывался называть меня по имени? Только по фамилии.
– Потому что ты Любовь Александровна. Будто моя любовь. А когда хочется тебя придушить… а это почти всегда… – Любовью тебя, да ещё Александровной, называть совсем не хочется.
– Я не твоя Любовь, а папина. Сейчас тоже хочешь меня придушить?
– Ну, если тебе это нравится, грязная извращенка… – Титов похотливо поиграл бровями.
– Отвали, – устало вздохнув, я вышла из-за стола и, поправив на плечах шаль, пошла в дом. – Про кошку я не шучу, – бросила я, не оборачиваясь. – Она здесь жить не останется.
Почти весь день Титов только и делал, что играл с котёнком, приучал её к имени и даже сам сходил в магазин за мисками, кормом, лотком и наполнителем.
Кошечка проигнорировала абсолютно всё. Ела она с моей руки – куриные котлеты и гречку. Пила молоко из оставленного Титовым на столе стакана. А нагадила рядом с диваном, где временно и своевольно прописался её бестолковый хозяин.
– Там твоя Серя насерила. Иди убирай, – пришлось ради этого даже разыскать Титова. Он будто спрятался от меня под черемухой, которая широко раскинула свои листья, и втыкал в телефон, с умным видом во что-то вчитывался. – В темпе. Воняет уже на весь дом.
– Минутку, – бросил он небрежно в мою сторону. По движению его глаз, поняла, что он что-то там читает в своём телефоне. – Угу, – протянул он задумчиво. Что-то набрал в телефоне, кому-то позвонил, поговорил примерно минуту, раздав инструкции, похоже, по своим кафе, и только после этого соизволил подняться с земли и обратить на меня всё своё внимание. – Надеюсь, она навалила много и на твою кровать?
– Она навалила много и, к счастью, у твоего дивана, – я натянуто улыбнулась.
– Ты когда успела переодеться? – он скользнул очень даже осязаемым взглядом в вырез платья на груди и застрял в нём. – Вернёмся в город, я куплю тебе магазин с такими платьями.
– Вернёшься в город и хоть сам носи эти платья. Давай, Титов, кошачье дерьмо не ждёт – оно там впитывается в ковёр.
– Угу, – он всё ещё продолжал пялиться на моё декольте.
– Господи… – вздохнув, я пошла в дом первой. Титов пошёл следом за мной.
Убирал за кошкой долго и, похоже, мучительно. Несколько раз едва не вывернул обед из желудка, но смог удержать всё в себе. Разве что глаза слезились.
А потом провёл с Серей серьёзную беседу о том, где можно гадить, а где нельзя. Честно, я ждала, что во время объяснения он сам присядет на лоток, чтобы продемонстрировать своей подопечной, как правильно делать все эти делишки. Но обошлось. Присаживал он только кошечку и даже нашёл где-то для неё газету.
Позже, после обеда, пока я меняла на кухне фартук, в мой дом зашли двое мужчин во главе с Титовым.
– Можно не разуваться, – по-хозяйски сказал Титов и повёл этих мужчин за собой в ванную комнату, которую сделали мне рабочие, частично уменьшив зал. Помещение получилось небольшим, но всё необходимое в него поместилось.
Титов показывал им трубы, как всё устроено, привёл ко мне на кухню. В общем, вёл себя как хозяин этого дома.
– И что это было? – я скрестила руки под грудью, всем своим видом требуя объяснений. – Кстати, ты сейчас будешь мыть полы. Как раз с Мистером Пропером ты сегодня подружился.
