Текст книги "Иди ты... в жёны (СИ)"

Автор книги: Тата Кит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 35. Санька

Глава 35. Санька

– Какой кошмар! Ужас какой! И я пела эту пошлятину? Я?! – мама театрально приложила ладонь к груди и сделала вид, что крайне оскорблена тем, что только что просмотрела в моём телефоне.

– Заметь, мам, ты знаешь каждое слово этой песни.

Сегодня ночью я снял на видео, как мама Любы и моя вместе пели песни. Ну как пели? Выли в основном. Даже душевно плакали во время исполнения некоторых.

И, если отец Любы воспринял их перфоманс вполне нормально. Даже будто и не заметил. То, приехавший из города папа был крайне удивлен тому, в каком состоянии застал маму.

– У неё на гравийке по пути сюда голову стряхнуло? – поинтересовался он тихо, наблюдая за поющей, пьющей и танцующей мамой со стороны.

– Это всё настойка. Вишнёвая, – уточнил я. – Пьётся сладко, а в голову ударяет крепко. Сам попался когда-то.

Когда-то?

Пока говорил это, понял, что и правда чувствую себя так, будто провёл с Любой в деревне всю жизнь, а не каких-то девять дней.

Папа, уставший с дороги и после долгого трудового дня, отказался от алкоголя. Вместо него Любин отец предложил ему чай, сигареты и долгие тихие разговоры на скамейке за забором.

Мы с Любой смогли уснуть только тогда, когда вновь уложили мам спать. К слову, до постели мы их вели минут сорок, прерываясь на их спонтанное желание потанцевать, спеть, покушать, пописать…

А сегодня, проснувшись утром, обнаружили, что наших отцов, ночующих на веранде, нигде рядом не оказалось. Позже, когда они вернулись ближе к обеду, выяснилось, что они ездили на рыбалку.

К этому времени проснулись и мамы, которые напрочь не помнили вчерашний вечер и тем более ночь.

И если Любина мама, проснувшись, просто захватила кухню, где пила чай, готовила и ни с кем не разговаривала из-за головной боли, то моя мама, едва открыв глаза, устроила театр одного актёра. Вздыхала, пыхтела, стонала, даже немного поплакала. Такое ощущение, что у неё не похмелье, а перелом нескольких костей.

– Папа это видел? – спросила она страдальчески, придерживая на лбу мокрое холодное полотенце.

– Что именно? Как вы пели, как гуся гоняли или как голышом в реке плавать собирались?

– Голышом? В реке? Я?! – и снова это театральное удивление.

– И ты, мам, тоже.

– Какой кошмар! – с болезненным стоном выдохнула мама и сдвинула мокрое полотенце со лба на глаза. – Отец это всё тоже видел?

– Был в эпицентре. Когда юбку на тебя обратно натягивал.

– Какой позор! Какой позор! – кажется, мама начала плакать.

– Хватит, – вздохнул я устало. Убрал телефон в карман старых потёртых и растянутых трико, с которыми, похоже, уже породнился. Удобные, блин. Чуть навис над мамой и сдвинул с её глаз полотенце, чтобы она смогла увидеть моё лицо и понять, что никакого позора не было. – Подумаешь, повеселилась. Все повесились. Ты, мне кажется, вообще первый раз в жизни повеселилась. Не помню, чтобы хоть когда-то видел тебя такой беззаботной и не заморачивающейся о внешнем виде и о том, что скажут люди.

– Ненавижу терять контроль над ситуацией.

– Ты его и не теряла. Твоё веселье было под контролем. Ничего противозаконного ты не сделала. Просто расслабилась. Раз в пятьдесят пять лет, думаю, можно себе позволить? Но с алкоголем, всё же, в следующий раз будь поаккуратнее.

– Ох, Санечка, – выдохнула мама и, кажется, начала отпускать ситуацию. Но не совсем. – Как теперь отцу в глаза смотреть?

– Как обычно. Только умой всё то, что под глазами, а то сейчас даже мне немного страшно, – я тепло улыбнулся маме. Она нарочито раздраженно закатила глаза.

– Бессовестный, – буркнула она с намёком на улыбку. – Мог бы сказать, что я даже в таком ужасном состоянии прекрасна.

– Конечно ты прекрасна, мам. А сейчас отдохни ещё немного, и через пару часов будешь огурчиком.

– Не говори мне про еду, – мама поморщилась и вновь спрятала глаза под мокрым полотенцем.

Я, укрыв её ноги одеялом, оставил её в тишине спать. Проходя мимо, заглянул на кухню, где Любина мама сидела за столом, подперев кулаком одной руки голову, а в другой держала кружку с чаем. Не знаю, какую по счёту.

– Как вы? Лучше? – поинтересовался я. Подошёл к столу и стащил из большой стопки ажурный блин.

– Ой, не спрашивай, – шумно выдохнула потенциальная тёща. – Мать-то как? Живая там?

– Ну, примерно, как вы?

– Мы хоть ни с кем не подрались вчера?

– Только с Лёнькой. Но он выиграл.

– Кто это? – она нахмурилась, старательно вспоминая, ху из Лёнька.

– Гусь. Соседский, – уточнил я.

– Господи! – выдохнула тёщенька. Закрыла глаза и спрятала лицо в ладони. Несколько секунд молчала, а затем сокрушенно простонала. – Ещё и проиграли.

– Фигня, – отмахнулся я, взяв следующий блин. – Я тоже ему постоянно проигрываю.

– Сядь ты и поешь нормально. Чай налей, – вроде и нервно, но с толикой заботы.

– Не. Я потом. С Любой. Пойду поищу её, кстати.

– С мужиками она. Во дворе.

– С какими ещё мужиками? – я возмущенно нахмурил брови и подобно ястребу посмотрел в окно, ища глазами Любу.

– Не беси! – выпалила тёщенька тихо. – С отцом она. И с твоим. С рыбалки вернулись.

– Долго они, – хмыкнул я.

– Ой, иди уже, – фыркала тёща. – Гудишь и гудишь над ухом! Любка не могла себе мужика с менее басовитым голос найти?

– Спасибо, – ухмыльнулся я самодовольно.

– Иди уже! Голова и без тебя сейчас лопнет.

– Только из любви к вам и вашим танцам.

– Каким ещё танцам? – она спросила, а я начал показывать помесь контемпа и нижнего брейка. – Уйди нафиг! – рыкнула на меня тёщенька, на что я, смеясь, вышел из дома.

За уличным столом, нашёл Любу и своего отца. Они сидели друг напротив друга и серьёзно о чем-то беседовали.

– Ты как раз вовремя, Саш. Сядь, – мягко попросил папа, указав на место рядом с Любой. Я насторожился и сел. Отец окинул серьёзным взглядом нас обоих, кивнул каким-то своим мыслям, а затем уверенно произнес. – Ни для кого не секрет, что я планирую отойти от дел и, наконец, хочу пожить так, как давно мечтал, но не мог себе позволить. Но при этом я хочу, чтобы дело, на которое я положил большую часть своей жизни, осталось и процветало дальше. Или, если не процветало, то хотя бы не скатилось.

– Ты завещание, что ли, уже зачитываешь? – я нервно передёрнулся.

– Саш, помолчи и послушай, – папа спокойно потушил моё едва разгоревшееся раздражение. – Вы двое те, кому я могу безоговорочно доверять. Ты, Саша, мой сын, моя копия. Такой же настойчивый, пробивной, амбициозный. А ты, Люба, за восемь лет, что работала на мою фирму, показала себя только с лучшей стороны. Порой даже я так не верил в какую-нибудь сделку, как ты. Да что там фирма… – папа тепло улыбнулся. Морщинки в уголках его глаз стали глубже. – Я тебе даже сына родного и единственного спокойно могу доверить.

Моя рыжая бестия смущенно улыбнулась и опустила взгляд.

– То есть Любе ты доверяешь больше? Всё понятно, – я нарочито обиделся и тряхнул головой так, будто у меня была длинная челка, которую можно пафосно стряхнуть со лба.

– Пошутник, – папа хохотнул, но тут же снова сделался серьёзным. – Я хочу, чтобы вы между собой поговорили и решили, кто из вас останется у руля. Я не давлю. Если вы оба не хотите, то я могу найти управленца на стороне. Но, сами понимаете, что дело всей жизни хотелось бы доверить кому-то своему. Да, у меня не огромная строительная империя, чтобы я как король искал наследника, но всё же это то, что мне дорого и не хочется просто пускать по ветру.

Я посмотрел на Любу, Люба на меня и на папу, который тоже смотрел на неё.

– Что вы на меня смотрите? – выпучила она возмущенно глаза. – Я вообще не имею никакого права претендовать на ваше дело. Нет, я, конечно, хотела бы побыть у руля, но только при том условии, что вы, Иван Сергеевич, будете рядом со мной. Подхватите и направите, если я вдруг пойду не тем путём. Но чтобы я одна… – она отрицательно покачала головой. – Нет. Это слишком большая ответственность. Я не могу подставить вас и вашу семью.

– Саша? – теперь папа сверлил суровым взглядом меня.

Я глубоко вдохнул и плавно выдохнул, понимая, что время для шуток закончилось и сейчас пришло время, когда нужно принять достаточно серьёзное решение.

– Пап, – начал я, прочистив горло. – Не знаю, на что ты надеялся, когда дал мне адрес деревни, где я узнал Любу, – я мельком глянул на неё, и мы оба улыбнулись. Совсем как влюбленные дурачки. – Но я хочу тебе сказать, что здесь я четко для себя понял, что моё дело мне ближе. Кафе, рестораны – это то, чем мне интересно заниматься. Интересно продумывать концепт, интересно вникать в каждую деталь… – я глубоко вдохнул, прежде чем сказать следующие слова. – Я не смогу и не хочу заниматься фирмой. Прости. Но я знаю, что Люба – единственная, кто болеет за судьбу фирма так же сильно, как ты.

– Саш… – тихо выдохнула она.

– Так будет честно, – я положил ладонь на её тонкую кисть, которую она держала на своем колене под столом. И снова обратился к папе. – И так будет правильно, пап. Ты и сам знаешь, что с этим сможет справиться только Любовь Александровна.

Лёгкая улыбка затаилась в уголках папиных глаз. Он едва заметно кивнул мне и перевел взгляд на Любу.

– Ой, не! – отмахнулась та сразу. – Даже не смотрите на меня. Я уже всё сказала. Это дело вас и вашей семьи, Иван Сергеевич. Я не смогу…

– Так, может, станешь частью нашей семьи? – папа задорно подмигнул мне. – Чем черт не шутит? Смотрю, вы с Санькой начали ладить… А там ты ответственность, считай, не за фирму чужой семьи берёшь, а за свою.

– Очень смешно, – Люба натянуто хохотнула. – Вы бы хоть этот хитрый план между собой предварительно обговорили, а то я теперь буду знать, ради чего меня в загс поведут. Если, конечно, поведут…

– Поведут, – выдал я раньше, чем успел подумать. Себя удивил и других, на меня уставившихся. – Что вы на меня смотрите? Может, и поведу. Не дела ради, а любви для, – заглянул смущающейся, но скептически настроенной Любе в глаза и подмигнул.

– В общем, – подытожил папа, шлепнув ладонями по старому деревянному столу. – Даю вам время на подумать. Пока я здесь, в деревне, думайте. Мне же можно погостить у вас немного? – обратился он к Любе.

– Разумеется, Иван Сергеевич. Сколько угодно. Лет десять-пятнадцать… И вам отдых, и мне время на подумать.

– Не затягивай, – погрозил он пальцем, а затем резко переключился на другую тему. – Видел, Сань, сколько рыбы мы с твоим тёзкой наловили?

– Нет. А где она?

– Ща, – папа лихо метнулся к сараю, у которого стоял старый алюминиевый короб с крышкой. На вид ему было лет сто. Помятый, блёклый с перешитым сотни раз темно-зеленым ремнем. – Во. Смотри.

Я заглянул внутрь, где увидел достаточно приличный улов.

– Круто. Большие какие.

– Я таких в детстве только ловил. На деревянную удочку. На настоящую, помню, денег не было, и папа мне в лесу удочку срубил. Долго она у меня была. Я уже студентом был, а она всё на стене амбара на гвоздях под самой крышей лежала, – с теплом в голосе произнес папа. Сам посмотрел на свой улов и обернулся на звук открывающейся двери дома. На крыльцо, держась за голову, мелкими шажочками вышла мама. – Эль! – позвал он её громко. Мама вздрогнула и повернулась на звук его голоса. – Смотри, сколько наловил!

Папа, как ребёнок, подбежал к маме и тоже решил продемонстрировать свой улов. Едва она заглянула в короб, как рысью побежала куда-то за дом, прикрывая рот ладонью.

– Где этот нахал красивый?! – похоже, оскорбляя меня комплиментом, открывая калитку, во двор вошла бабка. Тяжело переставляя ноги, она шла прямо на меня. – Ты что творишь, я тебя спрашиваю?! Какая, к едрене фене, новая плита? Какой ещё, к чёртовой матери, новый забор? А ну, иди забирай всё. И работничков своих тоже увози!

Глава 36. Любовь

Глава 36. Любовь

Спустя год после событий в деревне…

К концу рабочего дня я устала так, что едва смогла донести себя до нового Сашиного ресторана.

Почти год он разрабатывал концепцию. Опросил, наверное, всех бабушек в моей деревне о том, как выглядел их быт в молодости, что было в интерьере их домов и, самое главное, собрал кучу рецептов, чтобы открыть ресторан русской кухни, который всего за два месяца обрёл популярность не только в нашем городе. К Саше приезжают и из соседних городов, а молодёжь с удовольствием отмечает здесь дни рождения, задорно отплясывают под Кадышеву.

Ресторан он назвал «Любава». Привёз меня поздно вечером к парадному входу, чтобы я сдёрнула белую ткань, под которой было спрятано название.

– Ты же не собираешься делать мне предложение? – спросила я аккуратно, повиснув на его шее. – Такой подарок… – протянула я многозначительно.

– Собираюсь, – Саша деловито кивнул и оставил на моих губах лёгкий поцелуй. – Но сделаю это более изящно. Так, чтобы только мы поняли.

– Я пошутила про предложение. Мы и без него замечательно вместе живём уже почти год.

– Конечно, замечательно, – хохотнул Саша. – Потому что почти не видимся из-за моей и твоей работы.

– Может, в этом и есть весь секрет идеально брака? Видеться только во время ужина.

– Может, – Саша повёл плечами. – Но мне тебя не хватает.

– Мне тебя тоже, – теперь я поцеловала его в губы. – Может, возьмём как-нибудь отпуск на пару недель? Отдохнём от всех.

– Может, – согласно кивнул Саша.

К этому разговору мы не возвращались уже два месяца. Думаю, сегодня пришло время напомнить о нём. Тем более, у меня теперь есть уважительная причина, о которой Саша ещё не знает, для того, чтобы отдохнуть. Месяцев девять…

Я зашла в ресторан. Официант, сразу меня узнавший, проводил к свободному столику и принес меню, которое я и так знала наизусть. Но есть ничего не хотелось.

– Александр Иванович у себя? – поинтересовалась я у тощего молодого парнишки.

– Отъехал к поставщикам, – ответил он, словно извиняясь. – Сообщить ему и том, что вы здесь? Администратор может…

– Не нужно. Я подожду, – остановила я его. – Сделай мне пока облепиховый чай с мёдом.

– Хорошо, – парень коротко кивнул и скрылся в кухне.

Подперев ладонью подбородок, я отвернулась к окну, наблюдая за потоком сменяющих друг друга машин. Задумалась о том, какие слова подобрать для того, чтобы сказать о том, о чем сама узнала только вчера.

Боковым зрением уловила, как ко мне приближался официант. Приготовилась принять свой чай, но увидела перед собой блюдо со скумбрией холодного копчения, вареную картошку, маринованный лук и свежий аппетитно пахнущий хлеб.

– Я чай просила. Это что? – поинтересовалась я у официанта, который отчего-то выглядел так, будто места себе не находил.

– Это… это ваша грязная эротическая фантазия, – выпалил парень, мгновенно покраснев. На его лбу выступили капельки пота, а сам он избегал смотреть мне в глаза. – Александр Иванович заказал специально для вас.

– Ну, спасибо… Александру Ивановичу, – я коротко хохотнула. – А чай-то будет? Я пить хочу.

– Да, конечно! – кажется, парень был только рад сбежать от меня.

Через пару минут к моему столику с чаем подходил уже сам Саша.

– Любовь моя, – произнес он галантно и поставил передо мной кружку с горячим ароматным чаем. – Как тебе мой гусарский подгон?

– Многообещающий, – я подхватила кружку с чаем и, наконец, сделала долгожданный глоток. – Ммм, как хорошо!

– А рыба? Ты не пробовала? – Саша сел напротив.

– Пока нет. Поедим вместе? Руками.

– Разумеется, – Саша потёр ладони друг о друга. Я засмотрелась на его бицепсы, виднеющиеся из-под коротких рукавов футболки. Всё-таки он прав, обычная одежда ему идёт куда больше деловой. А как любые джинсы обтягивают его зад… Песня.

– А руки мыть не будем?

– Я уже, – Саша начал есть первым. Мне пришлось сходить в уборную и помыть руки.

Вернулась за стол и тоже начала есть рыбу. Думала, от запаха стошнит, но, похоже, меня раздражают только сладкие запахи. А от запаха лука я вообще тащусь.

– Только ты поаккуратнее с луком, Люб.

– Почему? Острый?

– Просто… вдруг подавишься, – Саша как-то странно смотрел на меня и ёрзал на стуле.

Я настороженно посмотрела на луковые кольца, а мой взгляд зацепился за… кольцо?

– Подожди, – протянула я, не веря тому, что вижу. Вынула из луковых колец кольцо с бриллиантом и удивленно вскинула брови. – Ты хорошо подумал?

– А что тут думать? Надо делать. Согласна.

С секунду подумав, я надела кольцо на безымянный палец правой руки.

– Согласна, – кивнула уверенно и засмотрелась на то, как красиво сверкали грани в свете солнца. Перевела взгляд на Сашу, который смотрел на меня и будто не верил, что я действительно приняла его предложение. – Кстати, я тоже хочу тебе кое-что сказать.

– Только не говори, что тебе понравилось кольцо, но не моё предложение.

– Не дождёшься. И не отвертишься теперь. Учитывая, что ты кое-кого во мне оставил, теперь ты просто обязан на мне жениться.

– Я не оставлял. Он со мной, – Саша, конечно же, намекнул на свой причиндал. Горячо мной любимый.

– Он-то с тобой, а вот то, что из него вышло… В общем, я беременна, Саш. Вчера узнала и…

Я не успела договорить. Саша бросился ко мне, подхватил на руки и так сильно поцеловал, что на секунду я подумала, что он точно меня съест.

– Правда? – спросил он, оторвавшись от моих губ. – Ты не шутишь?

– Пошутишь тут, когда любимый кофе в глотку теперь не лезет.

– Моя девочка! Моя… – он снова припал к моим губам. Оставлял хаотичные поцелуи, но ласково и нежно. – Ты думаешь, о том же, о чем и я? – спросил он, когда на нас пялился уже весь ресторан.

– В деревню? – поинтересовалась я тихо.

– В деревню, – вторил Саша мне.

Эпилог

Эпилог

На заборе приклеенный скотчем из последних сил держался отрез старых обоев, на обратной стороне которого разноцветными буквами гуашью было написано «Тили-тили тесто, здесь живёт невеста!». Рядом были приклеены голуби, вырезанные из белой бумаги; кто-то растянул гирлянду «Совет да любовь». И, конечно же, куда без плаката «Здесь гуляет свадьба!».

Собственно, вся суть в этом плакате и заключалась. Сегодня мы с Сашей действительно гуляем свадьбу.

Утром расписались в городе. Вдвоем. Обменялись кольцами и сразу, прыгнув в машину, поехали в деревню, где нас ждали соседи и приглашенные гости.

Ворота дедушкиной усадьбы были раскрыты настежь. Гости и соседи наводили суету. Женщины накрывали столы под цветущими яблонями во дворе дома. Мужчины в открытых багажниках свозили со всей деревни стулья, табуретки и скамейки, чтобы многочисленным гостям было на что сесть за праздничными столами, поставленными буквой «п». Кто-то жарил шашлык в углу двора, кто-то уже пританцовывал под музыку из большой портативной колонки.

Дети бегали по двору и за его пределами. Пока взрослые отвлекались, стаскивали со стола колбасу и сладкое, и скорее делали ноги, чтобы не получить от мам подзатыльников. Клянчили шарики, случайно лопали их, клянчили снова.

– Приехали! – крикнул мальчишка, увидевший нашу машину, капот которой был украшен белыми лентами. – Приехали! – бежал он в дом, оповещая о нашем прибытии всех встречных на своем пути.

– Когда ты только успел всё это устроить, Саш? – я удивленно вскинула брови. – Мы же постоянно вместе?

– Я только заикнулся твоей маме… А дальше всё само пошло-поехало. Ну, и Лёха помог.

Лёха – Сашин друг и партнёр по бизнесу уже был здесь и суетил во дворе. Он настолько породнился с антуражем деревенской свадьбы и образов, что где-то нашёл цветастую рубашку квадратной формы с короткими, но очень широкими рукавами. Яркий жёлтый галстук я даже комментировать не хочу, а на красную блестящую картонную шляпу на его голове мне даже смотреть было страшно.

Кстати, его жена Аврора, которую сватали в прошлом году моему Саше, тоже была здесь. Стройная, красивая, светится от счастья. С крошечной дочкой на руках, которой едва исполнилось четыре месяца.

А я, будучи беременной, отекаю, кажется, от всего. Даже от воздуха.

Настроение немного испортилось.

– Может, нужно было ограничиться нашим дуэтом? – спросила я робко, повернувшись к Саше.

– В смысле? – нахмурился тот. Тоже божественно красивый.

– Ну… – я неопределенно повела плечами и опустила взгляд на букет невесты в моих руках. – …мы же нормально вдвоем расписались. Могли бы вдвоем и отпраздновать это.

– Любовь моя, – Саша спокойно выдохнул, повернувшись ко мне вполоборота. Он очень старался не спорить со мной и не поддаваться эмоциям, боясь волновать меня беременную. – Не знаю, как ты, а я хочу, чтобы мы запомнили это день – наш с тобой день – на всю жизнь. Я хочу пройти с тобой все эти дурацкие конкурсы. Хочу испытать на себе даже самые нелепые свадебные традиции. И хочу кучу фотографий в наш семейный альбом, где люди не будут позировать на камеру, а будут просто счастливыми вместе с нами разделяя этот день. Наш день.

Глядя в его глаза, несколько секунд осмысливала его слова.

– Бесишь, – выдохнула я, опустив плечи. – Хочу вернуться на год назад в офис, напихать тебе в шапку и довольная собой уйти домой, а сейчас не могу так сделать.

– Почему не можешь?

– Потому что люблю тебя, – я заглянула в его глаза и улыбнулась, глядя в глаза своего мужа, которые смотрели на меня с любовью и лёгкой улыбкой. А затем вновь сокрушенно вздохнула, вспомнив, какие там все красивые носятся по двору. – Вот куда я сейчас пойду со своим отекшим лицом? У меня даже второй подбородок появился, кстати. Видишь?

Указательным пальцем со свежим свадебным маникюром я ткнула в свои подбородки.

– Разве это подбородки? Это ступеньки к твоим губам, милая. Всего две, – Саша лукаво улыбался, а затем вдруг сделался возмущенным. – Подожди. Получается, ты легкодоступная? Нужно больше ступеней! Каравай глотаешь целиком!

– Отстань, дурак, – рассмеялась я, шутливо ударив его букетом по плечу. – Ну, что? Пошли сдаваться?

Саша взял мою руку и поцеловал пальцы.

– Всё будет хорошо, Люб. Ты, главное, расслабься и получай удовольствие. Я всё сделаю в лучшем виде. Ну, ты знаешь, – поиграл он бровями.

– Знаю, – я согласно кивнула и, подавшись к нему, прижалась губами к его губам. – Всё. Теперь можно идти.

– Не тошнит? Может, голодная?

– Началось, – я на мгновение закатила глаза и вышла из машины.

Как раз вовремя.

К нам навстречу уже выдвинулась, наверное, вся деревня. Впереди всех наши родители. Сашина мама несла перед собой каравай на белом рушнике. Всё было торжественно и красиво, не считая выражения лица Эльвиры Марковны. Выглядела она так, будто делала всем великое одолжение, соблюдая традиции. Она же и сильнее всех была против деревенской свадьбы. Пыталась докричаться до меня и до Саши, убеждая в том, что красивая свадьба в деревне невозможна. Волновалась о том, что её подруги подумают, что она бедная, когда узнают, что свадьба её сына была не в дорогущем пафосном ресторане с приглашенными звездами, а в какой-то деревне, во дворе под деревом с местным гармонистом. Даже пускала слёзы, топала ногой и клялась не приехать к нам на свадьбу, если она будет в деревне. Приехала как миленькая. Вероятно, Иван Сергеевич был куда более убедителен в желании гулять в деревне, чем мы с Сашей.

Говорить начала моя мама. Громко и торжественно. Чтобы вся толпа хорошо её слышала.

– Дорогие наши дети! – вещала мама. – От всей души поздравляем вас с началом новой, теперь уже семейной, жизни. Будьте счастливы, любите до последнего вздоха и никогда не отпускайте руки друг друга. А мы преподносим вам свадебный каравай. Откусите по кусочку и сохраните его тепло на долгие годы. Ну, а кто больше откусит, тот и главный в семье будет, – с утрированно широкой улыбкой закончила мама под одобрительный гул гостей.

Мы с Сашей переглянулись. Я откусила первой, затем Саша… откусил полкаравая.

Мама говорила что-то ещё про соль, но я в этот момент смотрела шокировано на Сашу, который не стал жевать кусок, что откусил, и отдал часть его мне.

– Всё, что моё – твоё. И я, кажется, вывихнул челюсть, – усмехнулся он.

А затем нам налили шампанское в бокалы. Мне – детское, разумеется, а Саше обычное. После того, как шампанское было допито до дна, нужно было разбить бокалы о землю. Было жалко их бить. Я знала, что эти бокалы из маминого старого сервиза, доставшегося ей ещё от её бабушки. Последняя пара. Мама провожала их с улыбкой и со слезами радости на глазах. Возможно, ради этого момента она их всю жизнь и хранила, никогда не разрешая никому из них пить.

Под гул голосов гостей и их хаотичные поздравления мы с Сашей разбили бокалы. Поцеловались, вызвав новый всплеск восторга у гостей и прошли к столам, за которые гости сели только после нас.

Родители снова взяли слово. Мои родители (мама, в основном) толкали долгую речь. Сашины родители высказались коротко. И говорил только Иван Сергеевич.

А дальше началось самое интересное.

Не могу сказать точно, но, кажется, Лёша заранее для гостей объявил конкурс на самую большую свадебную открытку. Иначе я просто не знаю, как объяснить тот факт, что каждый из гостей вставал и читал речь или стих с открыток разных, но очень больших размеров. Зато конвертики с деньгами все были одного размера.

Мы с Сашей уже знали, чем будем заниматься первой брачной ночью – есть торт и считать деньги.

А ещё нам подарили микроволновку, два чайника, три утюга, четыре сковородки, пять комплектов постельного белья и столько всяких полотенец и чайных сервизов, что, кажется, их подсчётом мы будем заниматься в следующую нашу брачную ночь.

Эльвира Марковна на все эти простые, но очень приятные нам с Сашей подарки, осуждающе вздыхала и каждый раз, не увидев в очередном подарочном пакете ключи от машины или квартиры, закатывала глаза. так продолжалось до тех, пока моя мама и наши папы плотно не взялись за конкурсы.

Танцы на газетах, карандаш в бутылку, лопнуть шарик задницей… А как Эльвира Марковна болела за Ивана Сергеевича на конкурсе «яйца всмятку»! Она могла бы тренировать олимпийскую сборную таким командным голосом, а не просто кричать мужу, чтобы он сильнее бил своими яйцами в целлофановом пакете о яйца соперника.

И мы, разумеется, всё засняли на видео. Абсолютно всё. В этот раз, правда, наняли специального человека. Но я уже предвкушаю, как мы с Сашей будем пересматривать свадебное видео и однажды покажем нашим детям.

Никто не стеснялся танцевать и веселиться от души. Даже приглашенные нами с Сашей гости из города, не отказали себе в удовольствии погрузиться в деревенский колорит и не посчитали созданное ими веселье чем-то позорным. Отрывались все. А когда поздно вечером сил на то, чтобы танцевать не осталось, гости, которые ещё не разошлись, собрались у стола и пели песни под аккомпанемент местного гармониста. Укутавшись в пледы, куртки, шали, все тихо пели и раскачивались в унисон, наблюдая за открытым звездным небом над головами.

Точно не знаю, во сколько все разошлись и во сколько мы с Сашей, аккуратно переступая спящих на полу гостей, добрались до своей комнаты. Но я точно знаю, что утром, я была счастлива проснуться именно здесь – в деревне. В дедушкином доме, где теперь жили мои родители и с нетерпением ждали будущих внуков на лето.

Я налила себе кофе на кухне. Проходя мимо комнаты, улыбнулась спящим в обнимку маме и Эльвире Марковне. Эти двое снова вчера зажгли. Хорошо, что хоть Лёньку дядя Петя у себя во дворе закрыл, а то мамы были намерены отомстить ему за прошлый год.

Выйдя из дома, я вдохнула полной грудью прохладный воздух деревни. Атласные белые ленты на яблонях трепетали от касания ветра. По двору летали надувные шары, а Лёша, Сашин друг, засовывал два шарики под большой цветастый халат, делая себе грудь.

– Это зачем? – мои брови удивленно подлетели.

– Так это… – Лёша поправил надувную грудь. – Второй день. Тёщины блины.

– Точно, – вздохнула я. – Только тёщу мы не раньше обеда разбудим.

– Так я за неё, – подмигнул он мне, натянув на голову рыжий парик.

– Обалдеть, – ко мне подошёл Саша и, обняв сзади, жадно потянулся губами… к моей кружке с кофе. Отпил добрую половину и облегченно выдохнув, посмотрел на друга. – Ты бы такой красивый передо мне не ходил. Перепутаю же.

– А вы после на свадьбы на Мальдивы или на Бали? – вдруг поинтересовался Лёша.

– Мы здесь на неделю.

– Тогда постарайся не перепутать, – ответил Лёша и сокрушенно вздохнул. – Эх, опять я на эти ваши «акияны» не попаду.

– Так, – Саша снова отпил мой кофе и осмотрелся. – Что там дальше по программе? Сегодня, наверное, все разъезжаться будут?

– Ага, размечтался, – фыркнула я. – Праздник только сегодня начинается. Вчера было так… знакомство гостей друг с другом. А вот сегодня мы начнём праздновать на полную. Дня три, думаю, хватит.

– Три?!

– А ты как хотел? – хохотнула я. – Это деревенская свадьба – тут пары дней для того, чтобы пройтись по всем традициям, не хватит. Ещё и лето на дворе. Веселья мало не бывает.

– Согласен, – Саша обнял меня крепче и шепотом в ухо добавил. – А если надоест, выпустим Лёньку. Он быстро всех по домам разгонит.

– Поддерживаю, – ехидно ухмыльнулась я, прильнув своей щекой к его щеке.