Текст книги "Иди ты... в жёны (СИ)"

Автор книги: Тата Кит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 33. Любовь

Глава 33. Любовь

Вот это поворот!

Я тут же посмотрела на Сашу, Саша – на меня. И по его лицу я не смогла определить, испугался он, что теперь я знаю один его маленький секрет, или он в таком же шоке, как и я.

– Скажи что-нибудь, пока я тебе штакетину в глаз не воткнула, – потребовала я в полголоса.

– Я понятия не имею, о чём она, – Саша вздохнул и, отпустив мою талию, вновь вернулся к своей матери. – Мам, какая, к чёрту, невеста?

Мне бы оскорбиться и уйти после информации о наличии невесты, но я, отчего-то, продолжала стоять и слушать в оба уха.

– Не прикидывайся дурачком, Саша. Тебе это не идёт. Ты прекрасно знаешь, о ком я. Об Авроре, – она так пафосно это сказала, будто даже немного хвасталась, что у её будущей – несчастной – невестки даже имя ультрамодное, а не какое-то там деревенское – Люба.

– Кто?! – Саша искренно хохотнул. Даже за живот схватился. – Ты про дочку своей подружки? А Аврора в курсе, что вы нас поженить решили? Да ладно Аврора… А муж-то её в курсе?

Саше стало весело. Мне, почему-то, тоже. Плохо, но я уловила смысл всего, что он только что сказал. А вот его мама, похоже, нет.

– Какой муж у Авроры? Что ты несёшь? – его мама так сильно тряслась от возмущения, что ещё немного, и она взорвётся.

– Самый обычный, мам. Она дней десять назад замуж вышла. За Лёху.

– За какого ещё… Лёху? – Эльвира Марковна произнесла имя так, как иностранец пробует новое сложно произносимое слово. – За… за твоего помощника-лодыря? За того, кто ни копейки не вложил в бизнес, который начал ты?

– За моего помощника, – спокойно кивнул Саша. – За того, кто уже неоднократно преумножил вложенные мной деньги.

– Какой кошмар! – похоже, сей факт вызвал у его матери ещё больший шок, чем внешний вид её сына в драной одежде и прожженном «петушке». – Родители Авроры ни сном, ни духом! Как так можно?! А благословение родителей?

– Мам, – вздохнул Саша устало. – Я сейчас позвоню папе и скажу, что ты балуешься.

– Ты пошути мне ещё! – припечатала она строго и сама достала телефон из сумочки. Кому-то набрала, приложила телефон к уху и, как возмущенная сирена, завопила в трубку. – Елизавета, это возмутительно! Твоя Аврора вышла замуж!... А вот так, Елизавета! Взяла и вышла!... Плевать им на наше мнение! Им плевать вообще на всё!... Да за этого, чтоб ему пусто было… Лёху!... Ага…. Да-да, за него! Представляешь?!

Дальше начался обычный разговор двух сплетничающих бабок о том, кто ведет себя как проститутка, и о том, кто, скорее всего, наркоман.

Саша посмотрел на меня, словно извиняясь. Я сочувствующе поджала губы, но говорить пока ничего не стала.

Хотя очень хотелось послать его мамашу куда подальше. Уже лет восемь как хотелось…

Но, зная её характер, могу с уверенностью сказать, что там, куда обычно посылают, она чувствует себя как дома.

Сзади ко мне как-то тихо и почти незаметно подошёл папа. Если бы запах дыма от сигареты в уголке его рта, то я бы так и не поняла, что папа стоит совсем рядом.

Оглянувшись на него, я заметила, как хмуро он смотрел на Сашину маму, которая в этот момент, говоря по телефону, возмущенно размахивала платком.

– Сашина мама, – представила я её тихо, хотя сама она даже не смотрела в папину сторону.

– Как её звать, говоришь? – поинтересовался папа, ещё сильнее сведя густые брови с проседью.

– Эльвира Марковна.

– Элька-пузырь? – папа выдул нечто несусветное и, кажется, вообще не относящееся ни к месту, ни к ситуации.

Но Эльвира Марковна вдруг замерла, умолкла и повернулась в папину сторону, в ту же секунду побледнев. Нижняя губа её дрогнула, слова, похоже, застряли где-то в горле. Мельком глянув на телефон, она отключила звонок и вновь всё своё внимание обратила на папу, который теперь вышел чуть вперёд меня.

– Ну привет, одногруппница, – хмыкнул папа, довольно улыбнувшись. – А ты куда тридцать три года назад пропала-то?

– В смысле, пап? Вы учились вместе? – мы с Сашей ошарашенно переглянулись. А Эльвира Марковна тем временем из бледной стремительно становилась пунцовой.

– Было дело, – кивнул папа, всё продолжая смотреть на женщину. – Правда только два курса отучились, потом Элька как-то резко пропала. А я ведь даже был в неё влюблён. Недолго, правда.

– А почему «пузырь»? – недоумевающе спросил Саша.

– Так это… – папа затянулся сигаретой и выпустил облако дыма, которое тут же унёс ветер. – Она на втором курсе к доске вышла на вопрос профессора отвечать. Отличницей же была. Так вот, отвечает, отвечает. Что-то засмущалась, хохотнула, а у неё пузырь из соплей надулся. Надулся и лопнул.

Мы с Сашей переглянулись, всеми силами стараясь сдержать смех, но не вышло. Первым рассмеялся Саша.

– Ничего смешного! – вопила его мама возмущенно. – Я тогда с температурой под сорок вышла отвечать! Не каждый мужчина так смог бы!

– Да ладно тебе, мам. Это же просто воспоминание. Забавно же.

– Ничего забавного! – мне на секунду даже стало жалко Эльвиру Марковну, так отчаянно себя защищавшую.

– Было и было, – махнул папа рукой. – Дела минувших дней. А ты что с платком-то, кстати? Так и не выздоровела?

Эльвира Марковна так дёрнулась, будто рядом с ней что-то взорвалось.

Стрельнула в нашу с Сашей сторону строгим взглядом и, выпрямив спину и расправив плечи, стала педантично ковырять моему папе мозг высокомерными интонациями:

– Это я пытаюсь хоть как-то защититься от местной вони. Я всю жизнь держала сына в стороне от деревни, а он всё равно умудрился каким-то образом влезть в это дерьмо по самую макушку.

Не очень приятно, что при слове «дерьмо» она указала именно на меня.

– Тебя что, тем хлопком от пузыря из соплей контузило, что ли? – папа уже не казался таким дружелюбным. – Чем тебе деревня не угодила?

– А чем она может угодить? Это же деревня! Грязь, навоз и вечная вонь. Я пока искала этот дом, ни одного трезвого человека на улицах вышей деревни не увидела.

– А ты прям к каждому подъезжала и узнавала, трезвый он или нет? – вопросил папа. Посмотрел над головой своей бывшей одногруппницы и вдруг громко крикнул. – Петровна, здорова! Ты, говорят, опять пьяная по деревне шатаешься?

– Типун тебе на язык, Санька! – притворно плюнула Ольга Петровна, проходящая мимо с пакетом в одной руке и с тростью в другой.

– Получается, первая трезвая бабка на всю деревню, – резюмировал папа. – Ну, либо брешет старая проказница.

Мы втроем – я, Саша и водитель его мамы, стояли в стороне и, как дети, молча ждали, когда взрослые закончат конфликт. И плевать, что нам всем уже за тридцать. Когда ругаются взрослые люди, к тому же ещё и наши родители, мы молча стоим в сторонке и ждём.

– Саша, садись в машину, мы уезжаем, – строго припечатала Эльвира Марковна. Взглядом дала понять водителю, что ему пора работать. Тот подскочил к пассажирской двери и открыл её, ожидая, когда в машину кто-нибудь сядет.

– Мам, ты же в курсе, что не из детского сада меня забираешь? Я сам решу, когда мне и куда ехать. А сейчас, мам, предлагаю оставить весь твой городской пафос за забором и пройти за стол. Люба и её мама настряпали очень вкусных пельменей, – Саша даже нашёл в себе силы для того, чтобы мило улыбнуться своей матери, которая продолжала держать оборону.

– Где стряпали? Здесь? – она кивнула на дом. – Представляю, какая там антисанитария, – фыркнула она брезгливо.

– В подобной, как вы говорите, антисанитарии когда-то родился и вырос ваш муж, – не выдержала я. Я два месяца приводила дом и двор в божеский вид. Вложила кучу времени и денег, чтобы приехала какая-то Элька-пузырь и морщила здесь свой нос? – Или вы к Ивану Сергеевичу тоже только с платком у носа подходили? Он ведь тоже деревенский.

– Я без тебя прекрасно знаю, кто мой муж и откуда он. Но это не отменяет того факта, что деревню я на дух не переношу.

– Так и нахрена ты к ней принюхиваешься? – хмуро вопросил папа. – В твоём городе тоже не цветами пахнет. Дерьмо-то хотя бы экологически чистое и полезное. А ваши городские выхлопы? Какой в них толк?

– Идите уже за стол, – кричала со двора приближающаяся к нам мама. Она переступила через подворотню и вышла к нам. Оценивающе осмотрела Эльвиру Марковну с головы до ног и обратилась к папе. – Саш, а что ты гостей не приглашаешь? Здравствуйте, – кивнула она Эльвире Марковне.

– Ага, здрасьте, – фыркнула та. И тоже не отказала себе в том, чтобы осмотреть маму с головы до ног и обратно. Придирчиво так. С субтитрами на лице. В основном там было написано недовольство тем, что вместо красотки Эльки-пузырь папа выбрал мою маму. – Саша, мы уезжаем.

– Уезжайте, – дёрнул он равнодушно плечами. Его мама шумно вздохнула и направилась к машине.

– Ну, брата хоть за стол пригласи, – настояла моя мама, обращаясь к Саше.

– Это мой водитель. Личный, – небрежно, но крайне пафосно объявила Эльвира Марковна.

– Тебе, может, самогонки дать? Хоть в дорогу. Глядишь, хоть ко дну добрее станешь, – предложил папа, ускользающей фигуре в строгом черном костюме.

– Я не пью. Тем более такое пойло.

– Ну, как знаешь, – папа затушил сигарету о столб. – Пойдём, Санька, расскажу тебе, как твоя мать по молодости с локтя пила.

– Мама?

– Мама-мама, – согласно кивнул папа. – А на столе как отплясывала?

– Мама?! – Саша, кажется, ушам своим не верил, а мама его тем временем вновь становилась красной, как помидорка. Злая и крайне возмущенная помидорка, которая вот-вот брызнет.

А вот моя мама, кажется, начала бледнеть от злости, понимая, что папа знаком с какой-то городской выскочкой.

– Ну ты езжай, Элька, – папа скучающе вздохнул, отвернулся и начал уходить в ограду. – А я Саньке ещё что-нибудь про твою молодость расскажу. Как раз вспомнил, как ты зимой своровала…

– Хорошо, – оборвала его Эльвира Марковна, сжав губы в тонкую нить. – Я ненадолго останусь. Но пить ничего не буду.

Глава 34. Любовь

Глава 34. Любовь

Склейка.

У стола танцует пьяная Элька.

Странно, конечно, что не на столе. Но, похоже, это только пока. Ещё пару рюмок и всё может быть.

Я, Саша и водитель его мамы сидели на крыльце, смотрели на тусовку старшего поколения и ощущали себя теми детьми, которые на стульях среди курток и шапок уже третий час ждали, когда их родители выпьют тот самый «на посошок».

– Я в шоке, – выдохнул тихо Саша, неотрывно глядя на отплясывающую под очередной хит восьмидесятых маму.

– А я уже привыкла, – хмыкнула я.

– А я бы сейчас поел, – шумно вздохнул водитель, имя которого Гена.

– Пойдём, я тоже есть хочу. Саша, пойдёшь? – обратилась я к нему, вставая с крыльца вслед за Геной.

– Ну, не смотреть же на это! – Саша возмущенно махнул руку в сторону своей смеющейся мамы, чей строгий костюм уже не казался таким строгим. Из её поведения ушла холодность, закрытость и чопорность. Я уже видела, как она пьёт с локтя, как пьёт, не закусывая, и как осушает рюмку одним глотком.

А начиналось всё с шипения двух змей.

Мама, понявшая, что Эльвира Марковна когда-то нравилась моему папе, гордо выпячивала грудь и всеми силами старалась, чтобы папа и Сашина мама были как можно дальше друг от друга, даже в пределах обеденного стола.

Она даже успела что-то нашептать папе, уведя его в сторону под яблоню. Не знаю, о чём именно мама говорила папе, но выражение её лица было крайне воинственным. Возможно, мама даже пообещала прибить папу за любой неправильной вздох или взгляд в сторону Эльвиры Марковны.

Даже тот факт, что семья Саши и сам Саша очень даже обеспеченные люди, не смог смягчить маму. А ведь Эльвира Марковна очень сильно старалась в красках описать, насколько они богаты. Для мамы эта информация стала лишь дополнительным ещё более раздражающим фактором.

А потом на огонёк пришли дядя Петя и тётя Люда. За ними подтянулись ещё соседи. И как-то незаметно Эльвира Марковна, которая сначала долго отказывалась от чая, а затем тщательно разглядывала кружку, решая, достаточно ли она чистая, чтобы из неё пить, стала пить из рюмки, из которой секунду назад пальцем убрала случайно попавшую муху.

Мы, наблюдавшие за всем этим, аккуратно перебрались на крыльцо, откуда минут двадцать шокировано смотрели на то, как моя мама и Эльвира Марковна дарили друг другу серьги и кольца. Таким образом они пытались оставить друг другу хоть что-то на память. Благо, что в ход не пошли обручальные кольца.

– Да ладно тебе, – хохотнула я, глядя на Сашу, который до сих находился в прострации и даже вздрогнул, когда танцующее женское трио хором взвизгнули, услышав первые нотки песни «Ласкового мая». – Твоя мама просто позволила себе немного расслабиться. Похоже, впервые с времен студенчества.

– Я просто думаю, где раньше всё это пряталось? Она же никогда не пила. Да и в деревне ни разу в жизни не была.

– Пф, я тебя умоляю, – усмехнулась я, наливая нам троим чай. – Насколько я успела понять, твоя мама из посёлка городского типа. А это та же деревня, только размером побольше. Так что, Саша, твоя мама может тоже считаться простой деревенской девчонкой. По крайней мере, сегодня.

Я поставила перед Сашей чай. Гена тоже дождался своей кружки, и мы стали есть то, что не унесли на улицу.

Я посмотрела в окно. Там ничего не изменилось – женщины веселились и отплясывали, обнимаясь, а мужчины о чем-то разговаривали, собравшись в круг. Судя по жестикуляции, о тракторах и сенокосе, который сейчас у многих был в самом разгаре.

– Видео, что ли снять? – протянул Саша задумчиво, тоже глядя в окно.

– Зачем?

– Папе покажу. Интересно, он вообще видел когда-нибудь маму такой?

Буквально через минуту в дом влетела Эльвира Марковна и, сжимая в руке телефон, громко объявила:

– Саша, я позвонила отцу. Он скоро приедет, – она говорила это так громко, будто до сих пыталась перекричать музыку, хотя в доме было тихо. – Любочка, не переживай, мастеров отец тоже пригонит. Завтра же вся сантехника в доме будет работать.

Забавно было наблюдать, как она, пытаясь сохранять образ деловой серьёзной женщины, поправляли жакет костюма, но при этом покачивалась, стоя на месте, а глаза её буквально сверкали задором и весельем.

– Эля, я нашла! – в дом ворвалась теперь уже моя мама. С черенком от, кажется, метлы.

– Ик-Катерина! – торжественно икнула Эльвира Марковна, приняв черенок и взвесив его в руке. – То, что нужно! Я ему этим, да по хребтине…

– Мам, а что ты собралась этим делать? – поинтересовался Саша. По выражению его лица было понятно, что возможный ответ ему уже не нравится.

– Я сейчас найду этого Лёньку…

– Мы. Мы найдём, – вклинилась моя мама, заплетающимся языком.

– Мы найдём этого Лёньку, и я покажу, что бывает, когда обижают моего сына.

– Это просто гусь, мам.

– Да хоть муха, – пафосно выплюнула Эльвира Марковна. – Моего сыночка никто не смеет обижать. Катерина, идём! – очень громко и очень воинственно.

– Идём, – мама согласно кивнула и пошла за Эльвирой Марковной.

Мы проводили их взглядом, посмотрели за их гордой проходкой мимо окон в сторону ворот и, поняв, что одних их отпускать не стоит, вздохнув, вышли из-за стола.

– Что ты там говорил про видеосъемку? – спросила я у Саши, когда мы вышли за ворота.

Лёньку жалко…

За ним, едва поднимая увесистые палки, бегают две безумные и к тому же в стельку пьяные бабы, а он даже понятия не имеет, за что именно ему хотят помять хребет.

Перья летят, бабы кричат, мужики хохочут, а Лёнька на своём гусином пытается выяснить суть претензии. Пьяной, неразборчивой претензии, больше похожей на визг.

Саша снимал всё на видео, Гена стоял рядом и жевал сосиску в тесте, просто наслаждаясь обстановкой и свежим воздухом. Мужики давали советы. В основном Лёньке, за которого и болели.

– Да развернись ты и побеги на них. Они сами от тебя побегут, – гоготали они.

А ведь и правда. Когда Лёнька добежал до забора и резко развернулась к маме и Эльвире Марковне, они обе, бросив палки, взвизгнули и, цепляя друг друга за одежду, скорее побежали во двор, крича на всю улицу:

– Уберите его! Уберите!

Оставив после себя только ветер, они влетели в дом и остались смотреть из окна на улицу, боясь, что Лёнька придёт за ними.

Но тому быстро стало скучно без двух сумасшедших городских, и он утопал по своим гусиным делам.

– Ты всё снял? – спросила я у Саши, который сейчас пересматривал снятое им видео.

– Смотри, – рассмеявшись, он повернул ко мне экран и показал как раз тот момент, когда мимо нас пробегали визжащие женщины, в страхе улепетывающие от гуся.

Их лица крупным планом в такой эпичный момент выглядели максимально комично.

– Отправь Ивану Сергеевичу, чтобы знал, что его тут ждёт, – хмыкнула я. – Кстати, он реально сюда едет?

Саша зашёл в сообщения и показал одно из них мне.

«Смотри, чтобы мать там ни в какой колодец не свалилась» , – писал ему отец.

– Учитывая, как их накрыло, за колодцем реально надо присматривать, – согласился Саша, убирая в карман старых трико телефон. – Это получается, батя только к ночи приедет?

– К тому времени наши мамы уже будут в ауте. Пойду хоть постели им подготовлю.

Я приготовила постели, примерно прикинув, кто где будет спать.

Генку, наверное, нам с Сашей придётся брать в свою комнату. Ему я постелила ватный матрас, который, свёрнутый в рулон, лежал в кладовке.

Достала старый надувной матрас из дивана в зале и отдала его Саше с Геной, которые накачали его и проверили на целостность. На нём будут спать Сашины родители. К счастью, Эльвира Марковна сейчас не в том состоянии, чтобы помнить о своих королевских замашках. А Иван Сергеевич свой мужик, так отнесется с пониманием.

Хорошо, что подушек в доме всегда было много. Бабушка почему-то любила, чтобы на каждой кровати возвышалась стопка подушек. Она громко набивала их руками, а иногда даже палками, по утрам. Составляла из них ровную красивую башню, заостряя уголки подушек, и накрывала кружевной тканью. Что-то вязала сама крючком, а что-то с боем вырывала у других бабушек в магазине.

В общем, подушек хватило на всех. С одеялами пришлось немного выкручиваться, ибо их было всего два. Поэтому в ход пошли покрывала.

Постельного у бабушки тоже было навалом: очень много дарили. Особенно на годовщины свадьбы. А кое-какие комплекты уже успела прикупить я.

Устроив всем спальные места, я обошла комнаты и встала на пороге в зал, подперев плечом дверной проём. Вспомнила, как раньше, когда я была ещё подростком, а к нам приезжали гости, мы так же устраивали гостям места для ночлега на полу. Если у бабушки или у дедушки был юбилей, то полы во всех комнатах были заняты гостями. Спали на всём. Даже не пуховиках и старых шубах. Укрывались, кстати, ими же. Кто-то умудрялся укрыться даже межкомнатными шторами, не снимая их при этом с дверного проёма.

С места, где я стояла, мне отлично был виден двор, уже подсвеченный уличной лампой. Как-то незаметно на улице стемнело. Мужчины сидели за столом, разговаривали, ели выпивали. Мама и Эльвира Марковна всё никак не могли натанцеваться. Танцевали, разговаривали, смеялись. Изображали индийские танцы, забавны подкручивая запястья, не забывали и про «цыганочку». И всё это под хиты восьмидесятых, разумеется.

Понимая, что мужчины ещё крепкие и за столом могут просидеть ещё долго, я поняла, что нужно приготовить дополнительные закуски. Пока возилась на кухне, не заметила, как пролетело время, а за спиной послышался Сашин голос:

– Вот так, девчонки. Вот так. Идём ровно, никого с ног не сшибаем.

– Почему? Я, может, в принципе всегда сногсшибательная, – пьяно вопросила его мама, которую он придерживал за руку одной рукой, а второй рукой держал мою маму.

– Ты, главное, нас не сшиби, Эль, – вторила ей мама. Заметила на кухне меня и расплылась в нежнейшей, но очень пьяной улыбке. – Красавица моя, – протянула она ласково, практически болтаясь на Сашиной руке.

– Да, Любочка всегда красавица, – Эльвира Марковна тоже подарила мне улыбку. – Ты бы видела её, Катерина, в офисе. Как ей идут строгие костюмы!

– Конечно, – самоуверенно фыркнула мама. – Вся в меня!

– Санька, только попробуй обидеть нашу красавицу, – его мама строго погрозила ему пальцем.

– За вашу красавицу я сам кого хочешь обижу, – устало вздохнул Саша, пытаясь пропихнуть мамочек дальше в дом. – Идём, девчонки. Идём. Вам там уже лухари апартаменты приготовили.

Они ушли, а через пару секунд я услышала возмущенный возглас мамы.

– Эльвиру на пол?! Ничего подобного! Мы с Элей будем спать на диване, а мужики пусть спят на полу. Им для спины полезнее.

– Да хоть на подоконнике, родненькие, – произнес Саша. Через пару минут пришёл ко мне на кухню и, весело улыбаясь уголками губ, притянул меня к себе и обнял. – Хорошо, что им про Анатолия никто не рассказал.

– Тогда была бы драка двое на двое. И не факт, что выиграли бы наши мамы. Их Лёнька в одного, можно сказать, ушатал.

– Завтра покажу им видео. Напомню о фиаско, – хихикнул Саша мне в макушку.

Позже, когда даже самые крепкие мужчины разошлись по домам, а папа решил, что не будет спать рядом с женщинами и ушёл спать на диван на веранде, приехал Иван Сергеевич. Как раз вовремя. Потому что проснулись наши мамы и решили, что время, перевалившее за полночь, отличный повод для того, чтобы устроить караоке.