Текст книги "Алчность"

Автор книги: Тара Мосс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава 30

В воскресенье утром Макейди проснулась в небольшом двухместном номере отеля в дорогом районе Дабл-Бэй, примыкавшем к гавани. Она переехала из «Гайд-Парк Плаза» в городе в номер в «Сэре Стэмфорде», любезно предоставленный судебными властями и охраняемый полицией. После переезда она и носа не высунула из гостиницы.

Номер заливал яркий закатный свет, пробивавшийся сквозь щель между плотными шторами. Нельзя было не проснуться, хотя Мак и нуждалась в дополнительном отдыхе. Она ощущала тяжесть в голове и легкую угнетенность духа. В полусне Мак вспомнилась беспокойная первая половина ночи. Должно быть, она проспала всего часа четыре. Кажется, она принимала снотворное.

Новый день в Австралии с Эдом Брауном на свободе.

Мак тщетно попыталась отыскать в этих словах хотя бы намек на юмор.

Накрахмаленные простыни укрывали ее до самого подбородка, и Мак отбросила их, чтобы осмотреться. Она заметила, что простыня выбилась из-под уголков матраса, вероятно, она металась во сне. Стакан с водой упал на пол, ковер под ним уже высох. Тумбочка с телевизором стояла в изножье кровати, где она оставила ее после того, как смотрела фильмы прошлой ночью, пытаясь заглушить тревогу. На краю стола рядом с недоеденным пакетиком соленых орехов кешью стояла пустая бутылочка из-под ликера «Бэйлис» из мини-бара. Мак окинула взглядом рисунки тушью в красивых рамках в старинном стиле, развешанные по стенам. Спальня была окрашена в тускло-голубой цвет и обставлена антикварной мебелью в европейском стиле. В приемной гостиницы Мак заметила несколько рисунков Нормана Линдсея. При иных обстоятельствах Макейди наслаждалась бы красивым интерьером. Сейчас номер напоминал ей тюрьму.

– Доброе утро, – громко сказала она, не зная, услышит ли ответ.

– Добрый день, – ответил низкий мужской голос из соседней комнаты.

– Доброе утро. Все в порядке? – На этот раз говорила женщина-полицейский, кажется, ее фамилия Сайкс. Элисон? Энн?

– Да, отлично, – ответила Мак.

Полицейские охраняли ее номер. Они пробыли на посту всю ночь, сидя в гостиной перед входной дверью, пугая посыльных, вызываемых Мак в случае нужды. Она не завидовала их работе, хотя допускала, что для охраны есть места, куда менее приятные, чем гостиница в Дабл-Бэй. В девять часов их смена закончится, и на вахту заступит новая пара незнакомых людей. Нравится это Мак или нет, для ее собственной безопасности охранники должны будут следить за каждым ее движением, пока она не покинет страну и не улетит в Гонконг. Первый подходящий самолет будет сегодня вечером, и она улетит этим рейсом.

Еще несколько часов, и я улечу отсюда, чтобы никогда-никогда больше не возвращаться.

Лес, отец Мак, пришел в ярость, узнав о побеге Эда Брауна, и грозился, несмотря на язву желудка, прилететь в Сидней, чтобы лично разобраться с этим делом. Мак считала такой поступок бессмысленным, особенно теперь, когда колобок и от бабушки ушел, и от дедушки ушел. Придется сидеть и ждать в гостиничном номере, словно в коконе, до самого рейса на Гонконг, не общаясь ни с кем, кроме полицейских. Было очевидно, что им предписано не лезть ей на глаза, но и никуда не выпускать без особой надобности.

– Мисс Вандеруолл? – снова спросил женский голос.

– Да?

– Вы уже встали?

– Пора бы. – Мак скатилась с кровати и одернула майку и шорты. Они оставались ее любимой одеждой еще долго после того, как их настоящий хозяин исчез из списка ее друзей. Один из швов на шортах разошелся, образовав прореху.

– Вам сообщение от детектива Флинна. Он просит вас позвонить ему, как только вы встанете.

– Х-м-м-м, о'кей. – У Мак защемило сердце.

– Хотите, я свяжу вас с ним по телефону? – спросила женщина.

– Нет… Дайте мне несколько минут.

Прекрасно. Охранник и секретарша в одном лице. Может, нам устроят миленькое свидание за оградой из колючей проволоки?

Мак почистила зубы и накинула на пижаму халат. Без макияжа, с растрепанными волосами, Мак пересекла спальню и возникла в гостиной, где обнаружила обоих полицейских, с комфортом расположившихся у кофейного столика и почитывающих газеты. Сайкс приветственно кивнула, мужчина же при виде Мак вытаращил глаза.

– Доброе утро. Да, я знаю… шикарно выгляжу. Да? – саркастически сказала Мак и обратилась к Сайкс. – Я решила позвонить детективу Флинну прямо сейчас. На его мобильный…

Прикрыв за собой дверь спальни, Мак набрала номер Энди. Сидя на кровати и разговаривая с ним, она почувствовала необъяснимую тревожащую интимность, и ей припомнились их нескончаемые телефонные разговоры прошедших месяцев. Их попытка сохранить отношения при помощи международных телефонных разговоров позорно провалилась. На самом деле Мак не могла бросить университетских занятий и забыть о своей мечте начать психологическую практику в Ванкувере, а от Энди нельзя было требовать, чтобы он бросил работу и превратился в столп, подпирающий законодательство Канады. Ситуация сложилась странная, «американские горки» оказались непреодолимыми…

Два звонка.

– Флинн. – Голос прозвучал не слишком дружелюбно.

– Вандеруолл, – ответила Мак.

– О Мак! Это ты!

– Привет, как дела?

– Все о'кей.

Непробиваем.

– Как дела у Джимми? Есть новости?

– Он не может говорить, есть и не чувствует половины тела, зато хотя бы жив.

– Как ты справляешься?

– Я? Отлично.

Мак понимала, что, скорее всего, он говорит неправду.

– Хочешь встретиться сегодня? – спросила она. – Знаешь, хорошо было бы просто повидаться, перед тем как улечу сегодня вечером.

– Да, мне тоже хотелось бы встретиться.

– Что ж, судя по всему, я так и проторчу в гостинице. Похоже, у меня нет выбора. Куда бы я ни пошла, понадобится столик на троих.

Глава 31

Эд Браун выдвинул еще один ящик. Ножницы, ленты, резинки, визитные карточки и пыль. Стол был набит барахлом.

Давай… давай…

Эд начинал терять терпение. Он уже обшарил большую часть дома в поисках банковских реквизитов и ПИН-кода Тюремщицы, но не обнаружил ничего подобного. Словно она и не жила в этом доме. Ни документов, ничего. Он заметил шкаф с полками для папок и открыл его. Пусто. Ничего, кроме обрезка бумаги на дне.

Следующий ящик, и снова ничего.

Эд чуть не подпрыгнул, услышав, как к дому подъезжает машина. Он быстро закрыл шкаф и взлетел вверх по лестнице. Уже подойдя к своей спальне, он уловил звук отпираемой двери.

– Милый, я дома! – донесся голос снизу.

Эд не ответил, забравшись в постель и натянув одеяло до самого подбородка. Придется продолжить поиски потом, и если ничего не выйдет – доставить Тюремщицу к банкомату, чтобы она сама сняла деньги со счета. Будь у него свои средства, Браун уже давно исчез бы. Заполучив ее деньги, Эд сможет приступить к осуществлению своего плана. Он слишком долго ждал, зато теперь на свободе и на полпути к успеху.

– Любимый!

Эд слышал, как Тюремщица идет по коридору. Он лежал смирно, закрыв глаза, притворяясь спящим. Тяжелые тошнотворные запахи окружили его. Было еще хуже, чем вчера. Прежде чем уйти на ночное дежурство, эта баба расставила в его комнате еще больше ужасающе безвкусных коробочек и керамических щенков и зайчат. Вон они, стоят на бюро.

Еще немного.

Тюремщица подошла и остановилась в дверях спальни, потом, убедившись, что он спит, затопала прочь. Из кухни донеслись какие-то звуки, и снова зов: «Любимый…»

Тюремщица просунула голову в дверь спальни, волоча поднос с завтраком – чашкой кофе, тостами и салатом; ее безгубый птичий рот щерился в пугающей улыбке. Он зевнул, потянулся и притворился сонным.

– Привет, соня. – Она наклонилась и чмокнула его в лоб. Эд едва не вжался в подушку, но пока не мог позволить себе ничего подобного. Иначе кто сходит в банкомат? Осталось потерпеть совсем немного. Потом, когда она отвернется, можно вытереть лоб. Эду придется оставить ее в живых самое большее на пару дней, пока он не получит деньги и не сможет приступить к делу. Он понимал, что сейчас для него это наилучший выход. В доме матери подстерегает полиция, туда возвращаться нельзя. Это его расстраивало. Хуже того, там больше не осталось его сокровищ. Ни одного из тех, чем он так страстно жаждал обладать. Полиция изъяла их как вещественные доказательства.

Мои девочки.

Полиция отняла у него свободу и завоеванные им трофеи. Но теперь Эд вернет себе свое. Он им еще покажет. А Энди Флинн получит по заслугам.

– Как мой маленький неразлучник? Ты хорошо спал? – спросила Тюремщица.

– Я спал очень хорошо, любимая. Ты сегодня так красива. – Он старательно кривил губы в улыбке.

Тюремщица покраснела, ее двойной подбородок затрясся от удовольствия. Эд заметил, что она отчаянно старается выглядеть как можно привлекательнее. Так, сегодня накрасилась еще больше вчерашнего. В Лонг-Бэй он никогда не замечал на ней косметики, но сейчас ее узкие, с опущенными уголками губы покрывала коралловая помада, а маленькие черные глазки были заляпаны голубыми тенями. Эд надеялся, что на работе эта бабища морду не красит. Иначе это могут заметить.

– О, как ты добр, – жеманно улыбнулась она.

Он заставил себя улыбнуться:

– Любимая, я так благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. У тебя это вышло просто потрясающе. И все это, – он указал на глупые игрушки и надушенную мишуру, – создает в моей комнате такой уют.

– Тебе понравилось? О, спасибо!

– О да. Но, боюсь, у меня аллергия на духи, – солгал он. – Кажется, я чувствую запах лаванды? У меня нос начинает… – он кашлянул для пущей убедительности, – закладывать.

– О нет! – смущенно воскликнула Тюремщица. – Мне так жаль, Эд! Я сейчас же избавлюсь от них.

– Все хорошо, милая, – попытался он ее успокоить. – Откуда тебе было знать? Боюсь, я совсем не выношу духов.

Но она уже металась по комнате, собирая маленьких керамических животных и какие-то дурацкие плошки с ароматическими свечами. Он с отвращением наблюдал за ней. Тюремщица надела джинсы с высокой талией и топ в цветочек пастельных тонов. Фигура плотная, мускулистая, не жирная. Эд подумал, что при такой работе она должна быть сильной. Жесткая каштановая челка закрывала лоб до самых глаз. Он находил ее лицо жестким и мужеподобным.

Сьюзи уже собрала большую часть безделушек, как вдруг заметила еще одно саше с ароматизированными сухоцветами, сгребла и его – и выскочила за дверь.

«Когда лучше ее убить?» – задался вопросом Эд. И где? Об этом он подумает, как только получит деньги. После этого избавиться от нее будет нетрудно. Она всего лишь женщина, хотя и физически крепкая, зато совсем ручная.

Она вернулась в спальню с горящими щеками.

– Огромное спасибо, дорогая. Мне очень жаль, – сказал Эд.

– О нет. Это мне жаль, – ответила женщина.

– Может, у тебя есть для меня немного дезинфицирующего средства, чтобы… – начал он.

– О, конечно! – Она выбежала из комнаты и быстро вернулась с аэрозольным баллончиком и разбрызгала повсюду его содержимое, пока комнату не окутал туман.

Эд почувствовал облегчение. Позднее он еще раз проведет дезинфекцию. Но пока и так сойдет.

– Тебе действительно понравился дом? – волнуясь, спросила Тюремщица сквозь туман, пронизанный его любимым запахом чайного дерева. Когда он работал в морге, именно таким дезинфектантом они и пользовались.

– Да, понравился, – ответил он.

На данный момент сойдет.

– Замечательное любовное гнездышко, правда? – проворковала она.

– Да, верно. Мне очень жаль, что я так утомлен. Я для тебя неважный компаньон.

– Любимый, ты так много пережил. Теперь ты можешь отдохнуть. Я хорошо позабочусь о тебе. В нашем распоряжении все время на свете.

– Подойди сюда и присядь на мою постель, – сказал Эд.

Он ненавидел, когда она приближалась к нему, но пока еще приходилось ее терпеть. Она приготовила для них отдельные спальни, и за это он был ей особенно признателен. Но оставалось еще кое-что выяснить. Женщина подошла к кровати и склонилась над ним. Дезинфектант сделал ее чище, подумал Эд и спросил:

– Ты слышала что-нибудь о полицейских?

– Не волнуйся. – Она отбросила глупые девчоночьи манеры и стала серьезной, как прежде, когда они были в Лонг-Бэй. – Сегодня меня спрашивали, не замечала ли я чего-нибудь необычного в исправительном центре, но я была готова к этому. Они ничего не подозревают. Обычная рутинная проверка. Все будет хорошо. Нет ни одной ниточки, которая привела бы их ко мне.

Он кивнул с легким разочарованием. Возможно, это добавляет ему пару дней, пока обстановка не накалится. А может быть, и больше. Полиция станет прочесывать аэропорты, причалы, все те места, где он бывал в прошлом.

– Они не придут сюда тебя допрашивать?

– Нет. Я здесь не живу. Возможно, они допросят меня еще раз на работе, но завтра у меня выходной.

Эд рывком сел в постели и растерянно пробормотал:

– Как не живешь?

– Это… – Сьюзи смутилась. – Этот дом принадлежит моему покойному родственнику.

Должно быть, это дом ее матери, решил Эд. Стало понятно, откуда все эти глупые диванные подушечки и безделушки.

– Я прихожу сюда по выходным и наслаждаюсь, но об этом никто не знает. Здесь никого не бывает. Это превосходное убежище для нас. Оно принадлежит только нам.

Тюремщица явно что-то скрывает.

– Ну хорошо, – вздохнул он, не зная, как подвести ее к главному. – Так ты абсолютно уверена, что сюда никто не придет? Ни твои друзья, ни родственники? – Он уже спрашивал об этом, но следовало убедиться, что никакой угрозы нет.

– Я обещаю тебе это, любимый. Мы здесь совершенно свободны.

Он улыбнулся ей, изображая волнение, но, когда Сьюзи нагнулась его поцеловать, отпрянул. Тюремщица прижалась ртом к его губам и оставила большой влажный отпечаток. Когда она отправилась готовить ему яичницу, Эд выбежал в ванную и мыл лицо с мылом до красноты. Ее губная помада отдавала прогорклым кухонным жиром.

Глава 32

Макейди и Энди встретились в субботу днем у небольшой приемной на третьем этаже «Сэра Стэмфорда». После побега Эда Брауна прошло более суток.

Макейди увидела высокую фигуру Энди, идущего по коридору. Он еще не заметил ее, поэтому у Мак было немного времени, чтобы рассмотреть его и приготовиться встретиться с ним лицом к лицу. Он оделся в привычные синие джинсы и черный кожаный пиджак, как, бывало, на их первые свидания. Его щеки показались ей запавшими, подбородок зарос щетиной. Как и Мак, он почти не спал. Впечатление от его внушительного роста портили плечи, ссутулившиеся так, словно на них легла вся тяжесть мира. Совсем как я, подумала Мак. Она жадно вглядывалась в черты Энди, как ни старалась этого отрицать. Это просто тяга к знакомому лицу или попытка разнообразить гостиничную скуку, уговаривала она себя. А может быть, виной всему то сострадание, которое она испытывала к нему из-за Джимми. Ничего больше. Она не может любить его. Тем хуже для нее, если любит. В конце концов, она готовит себя к тому, чтобы никогда больше с ним не увидеться.

– Привет, Энди. – Услышав ее голос, он обернулся. – Спасибо, что пришел. Как дела?

– Отлично.

Обмениваясь приветствиями, оба испытывали легкую неуверенность. Должны ли они обняться? Пожать друг другу руки? Поцеловать в щеку, как принято в Европе? Кончилось тем, что они кивнули друг другу, избегая физического контакта.

– Здесь рядом есть хорошее местечко, можно там посидеть, – предложила Мак, указывая на удобную боковую комнату. – Нам принесут напитки и, я уверена, оставят одних.

– Звучит неплохо.

Войдя в комнату и пережив еще несколько неловких мгновений, они сели лицом к лицу. Моментально появился официант, чтобы принять заказ. Мак попросила принести латте, и Энди последовал ее примеру. Обстоятельства располагали к более крепким напиткам, но стрелка часов едва миновала полдень.

– Так вот где тебя поселили… – Энди осмотрелся. – Неплохо спрятали. Как ты провела ночь?

– Ваша чрезвычайно важная временная узница спала отлично.

– Чрезвычайно важная временная узница? – повторил он. – Да, я думаю, что в твоем досье так и записано.

– ВИП-ЗК, – фыркнула Мак.

Энди коротко рассмеялся, и в комнате вновь повисло напряженное молчание. Они не могли без конца вести непринужденную беседу о пустяках.

– Как там Энджи?

Энди грустно покачал головой и ответить сразу не сумел.

– Джимми хороший парень, – продолжала Мак. – Энджи тоже, кажется, замечательная женщина. Сильная.

– Да, отличная православная греческая семья. Они решили обзавестись четвертым ребенком… – Энди нахмурился: – Мак, Эд Браун серьезно ранил нескольких полицейских, это много. И если кто-то из них умрет… Я не хочу сказать, что он и до этого натворил мало зла, но…

Постороннему человеку это заявление показалось бы незначительным, но Мак, уже потерявшей свою лучшую подругу Кэтрин и к тому же подвергшейся жестокому насилию, слова Энди были ясны. Сбежав от полицейских и серьезно ранив нескольких офицеров, Эд Браун перешел последнюю черту. Полиция всегда защищает своих. Это не нуждается в объяснениях. Теперь за Эдом охотились все.

– Я думаю, шеф не знает толком, что со мной делать, – признался Энди. – Теперь, когда Эд сбежал, думаю, я им нужен. В прошлый раз я изловил его. Но сейчас, когда Джимми чуть жив, они не могут допустить меня до работы, пока полностью не пройду проверку на поведение в критической ситуации, чтобы убедиться, насколько я стабилен. Завтра меня аттестуют. Можешь себе такое представить? Я должен был бы прямо сейчас прочесывать улицы в поисках Эда, а мне мешают работать. Это основная проблема. Если меня не допустят к операции прямо сейчас, этого уже никогда не произойдет.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но и для проверки тоже есть причина. У тебя нет иммунитета к горю, Энди, ни у кого его нет. Я уверена, что на поиски Эда уже брошены все силы. Ты можешь пропустить один день. За этого подонка несешь ответственность не только ты. – Мак тревожило, что несчастье с Джимми может снова толкнуть Энди к бутылке. Возможно, именно этого опасалось и его начальство.

– Послушай, может, хоть ты не будешь говорить со мной, как психиатр? – съязвил он.

Ей стало больно от этих слов. Мак хотелось думать, что он шутит, и все же эта фраза ее уязвила. Она всего-навсего старалась вести себя с ним по-дружески.

– Может, сменим тему?

Мак облегченно вздохнула:

– Сегодня утром я поняла, что на самом деле мы с тобой мало о чем успели поговорить. С той минуты, как я прилетела, мы почти не разговаривали. – Эпизод на скалах в Бонди-Бич, несмотря на его интимность, не отличался содержательной беседой. Тем более их общение под душем. – Я уверена, что ты действительно хочешь сейчас обсудить наши проблемы. Но теперь…

– Я ужасно переживаю о том, что случилось позавчера.

– Ты имеешь в виду встречу с Кэрол? – уточнила Мак.

– Это было не то, о чем ты могла подумать, ты же знаешь.

– Все в порядке, тебе не нужно ничего объяснять.

– Я должен объяснить, если ты мне не веришь, Мак.

– Я тебе верю, Энди. Дело не в этом.

– Не в этом?

– Я всегда тебе верила. – Случай с Кэрол не имел значения. Важно было то, что их отношения оказались непрочными. Они не могли продолжаться. Что Мак могла ему сказать? Что самое лучшее – прыгнуть в постель, пока через несколько часов континенты снова не разлучат их? – Пустяки. Это мы уже проходили.

Официант принес латте в высоких стаканах с длинными ложечками. Мак высыпала в свой пакетик сахара и размешала.

– Как тебе мой полицейский конвой? – полюбопытствовала она.

Сегодняшняя смена полицейских охранников сидела за столиком ближе к лифтам, напротив приемной. Несмотря на то что оба были в штатском, их ничего не стоило вычислить по тому, как, держа перед собой газеты и выпрямив спину, эти ребята настороженно обшаривали глазами помещение. Мак обратила внимание на то, с каким интересом они поглядывают на них с Энди. Возможно, им было кое-что известно об их общем прошлом. Наверное, они все знают, предположила Мак.

– Да, я их заметил.

– Узнаешь?

– Нет, – ответил Энди, – это не детективы. Надеюсь, они держались вежливо?

– Пока не могу сказать. Эти двое со мной с девяти утра. – Мак наклонилась к нему и понизила голос: – Так ты действительно считаешь, что Эд станет меня преследовать? А не слишком ли это для него рискованно?

Энди немного помолчал, и Мак пришлось ждать ответа. Она отпила латте, но при мысли об Эде ее желудок словно сковало холодом.

Он действительно станет преследовать меня?

– Мак, я не думаю, что нам можно расслабиться, – наконец ответил Энди. – Я рад, что мы в состоянии обеспечить тебе охрану, пока ты здесь. Но с такими, как Эд Браун, ни просчитанный риск, ни логические построения ничего не стоят. Все время, пока он находился в заключении, его камера выглядела совершенно спартанской. Но когда позавчера ее обыскали, то нашли твой снимок из газеты, приклеенный к обороту карточки его матери. Это нехорошо. Он не побоялся оставить после себя такую улику, и это плохо.

Макейди охватила дурнота. У него было мое фото. Начало покалывать в большом пальце ноги. Очень скоро покалывание превратилось в нестерпимый зуд.

– Понятно, – глухо ответила она.

– Не уверен, что должен был сказать тебе это, но я считаю, что будет лучше, если ты узнаешь все. К несчастью, похоже, что он не забыл о тебе. Я думаю, ты должна об этом знать.

Господи. Он попытается добраться до меня. И всерьез.

– Мак, я… – Голос Энди сорвался. – Мне будет грустно, если ты сегодня улетишь.

– Я знаю, Энди, но мне кажется, мы оба знаем, что так будет лучше.

Он выслушал ее слова и промолчал. А Мак так хотелось услышать от него хоть что-нибудь. Она осознавала, что подсознательно страстно хочет услышать возражения. Но он хранил молчание.

– Я хорошо провела время, Энди, – выдохнула она, едва сдерживая слезы.

– Я тоже, – сухо кивнул он.

Вот все и закончилось. На этот раз по-настоящему.