Текст книги "Измена по контракту (СИ)"

Автор книги: Таня Володина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Ого! Так вот в чём план Насти! Свести нас на корпоративе – подальше от города, где-то на турбазе, в неформальной обстановке с алкоголем и шашлыками. И даже попросила отца профинансировать это мероприятие. Что ж, всё может получиться.

– А она поедет? – спрашиваю я.

– В том-то и дело, что нет. Всё ещё обижена на меня. Если б я понимал за что, – он развёл руками.

Ну прямо няшка невинная! Нечего было врать жене, что не спал с сотрудницей.

– И когда поедем? – спрашиваю я.

– На ближайших выходных, – решает мой начальник. – Вася всё организует, она всегда этим занималась. Будет весело!

Ещё как, Владик! Ты даже не представляешь, как тебе будет весело.

Молодец, Настенька, придумала отличный план!

10. Славик

Я получаю пару свободных дней. Меня всё больше мучит вопрос, что произошло с Владом в детстве. Как я ни кручу его слова и поступки в голове, всё упирается в детскую травму. Сам факт её он не скрывает, даже рассказал про четверых психологов, к которым ходил после первой «неудачной» любви. И каким-то образом эта первая любовь связана с отношениями с матерью.

Понятное дело, что такие вещи почти всегда взаимосвязаны – отношения мальчиков с горячо любимой, но истеричной матерью, отношения девочек с добрым, но ускользающим отцом. Любовь и боль.

Я ещё раз подступаю с этими вопросами к Насте, когда мы встречаемся в офисе «Скорпиона» в пятницу. Но она повторяет то, что я уже слышала: со свекровью она не знакома, Влад не общается с тульской роднёй, о первой любви ничего не рассказывал. И тогда я делаю ход конём:

– Слушай, а твой отец может что-нибудь знать?

– С чего ты взяла?

– Он же дружил со старшим Дроздовым, а Влад любил отца, мог чем-то с ним поделиться. И вообще, кто оплачивал психологов на первом курсе?

– Дядя Юра, конечно. Он не жалел денег на сына.

– Ну вот. Отец Влада мог рассказать лучшему другу о проблемах сына. Может, даже упоминал, в кого Влад влюбился. Имя называл или хотя бы намекнул, кто она такая.

– Не исключено. Поговори с отцом, я договорюсь о встрече.

– Может, сама его спросишь?

– Ты занимаешься этим делом, Яна, тебе и карты в руки. Узнай у папы всё что нужно, а я больше не хочу в это лезть. Слишком больно. Не думала, что будет так больно… Переспи с ним поскорей, и я сразу же подам на развод. Через месяц уеду в Калифорнию, и забуду этого мудака. Вообще никаких чувств к нему не осталось, кроме брезгливости. Даже ненависти нет.

Она говорит жёстко и уверенно. По ней заметно, что в последние дни она сильно изменилась. Глаза потухли, уголки губ опустились. Мне её очень жаль.

– А можно назначить встречу прямо сегодня? А то завтра корпоратив, и если Сергей Петрович что-то знает, мне нужно переварить информацию и придумать план.

Настя кивает и звонит отцу. Через минуту кладёт трубку и диктует мне адрес.

– Насколько я могу быть откровенна с твоим папой? – спрашиваю я.

– Максимально, – отвечает она. – Он знает всё.

Ого, у них такие близкие отношения? Я своего папашу не помню и плохо представляю, какими могут быть отношения между любящим отцом и дочерью.

– Прям всё? – переспрашиваю я.

– Да. Он знает, что я готовлюсь к разводу. Знает, что я наняла вас, чтобы вы помогли мне отобрать у Влада «Питерстрой». Знает, что ты собираешься переспать с ним по моей просьбе.

– Он одобряет этот план?

– Конечно! Он полностью на моей стороне.

– Тогда почему он предложил Владу деньги на корпоратив?

Настя вздыхает и смотрит на меня, как на непонятливого ребёнка:

– Он же не по доброте душевной это сделал. Это я его попросила. Надо вас как-то с Владом свести поближе, корпоратив – хороший повод. Ночевать будете на турбазе. Перед этим выпьете, потанцуете. А потом просто приди к нему в комнату и залезь в постель. И всё. Не представляю, чтобы он тебя выгнал. Мужики – слабые создания, особенно ночью в постели. Особенно пьяные.

Она говорит и безучастно смотрит в окно. Ей реально плевать, что её муж со мной переспит. Я очень надеюсь, что эта девушка справится с последствиями своего короткого, но несчастливого брака. Интересно, если бы я была замужем за Владом, простила бы я ему старую интрижку с Васей?

Да.

Да.

Да.

Я бы честно с ним поговорила, поорала бы, поплакала, потребовала уволить эту сотрудницу (возможно, пригрозила бы разводом в случае невыполнения просьбы), но простила бы.

Я трясу головой, чтобы выбросить из неё идиотские мысли.

– Он тебе нравится? – внезапно спрашивает Настя.

– Он интересный человек и привлекательный мужчина, – без околичностей отвечаю я. – Есть в нём какая-то…

– Червоточинка? – подсказывает Настя.

Я имела в виду «изюминку», но Настино слово точнее отражает характер её странного мужа.

– Да. Червоточинка.

– Он всегда таким был. Всё, езжай к папе, – командует Настя. – А завтра не забудь снять ваш секс на видео и прислать мне. Я буду ждать. Надо поставить точку в этой затянувшейся истории. И… спасибо, Яна.

***

Сергей Петрович не приглашает меня в свой кабинет в здании администрации, а ведёт в ближайшую булочную. Видит моё удивление, поясняет:

– Я так понимаю, разговор у нас будет деликатный, так что лучше держаться подальше от моей работы.

– Что, подслушивают? – ляпаю я.

– Конечно, а ты как думала? – отвечает он. – И подслушивают, и подсматривают, и подлизывают.

Ему около семидесяти, но он замечает моё декольте и, не стесняясь, ныряет взглядом в ложбинку между грудями. Горячий старикан. На запястье – золотые часы с бриллиантами. Мы заказываем два чая и устраиваемся за стоячим столиком. Кроме нас, никого в булочной нет, не считая уставшей продавщицы в белом колпаке.

– Яна, у тебя пятнадцать минут. Задавай свои вопросы, – говорит папа Насти.

Что ж, мне нравится, что он бережёт и своё, и моё время. Я незаметно включаю диктофон.

– Как давно вы знаете Влада? Лет десять?

– О нет, я помню его лет с семи, когда он впервые приехал на каникулы к отцу. До этого Юра мотался в Тулу, а с первого класса стал брать пацана к себе. То на выходные, то на каникулы.

– Юрий любил сына?

– Да, очень. Больше, чем старшего, которого мамаша после развода увезла в Израиль. Тула тоже не ближний путь, но лучше Тель-Авива.

– А почему он не женился на матери Влада?

– Ленка не хотела замуж. Она вообще хотела сделать аборт. У них не было отношений, случайно переспали, но Юра уговорил её родить. Поддерживал, пока Влад не вырос. Алименты, подарки, участие в воспитании – всё как положено. Он даже дочерей её поддерживал, привозил им одежду и игрушки. Всё-таки сёстры Влада, неудобно приезжать с пустыми руками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Понятно. Это благородно.

– Я тоже так думаю. Юра был щедрым человеком, не жалел денег для родни и друзей. Жил на широкую ногу.

– А почему Влад не общается с матерью?

– Она его не любила. Винила в том, что её мечты не сбылись. Если бы не он, она бы окончила вуз, стала архитектором, жила бы в большом городе. А так вернулась домой, и в двадцать лет начались у неё пелёнки-распашонки, бессонные ночи и прочие радости одинокого материнства. А через год она вышла замуж за военного и родила ещё двоих детей.

– Это Влад вам сказал, что мама его не любит?

Сергей Петрович высыпает в чай пакетик сахара и тщательно размешивает. Видимо, вспоминает прошлое.

– Нет, это Юра говорил. Помню, он пригрозил ей, что если она ещё раз поднимет на мальчика руку, то он перестанет платить алименты и отсудит ребёнка. Она испугалась.

– Даже так? Она его била?

Он пожимает плечами.

– А что вы знаете о первой любви Влада?

– Ничего не знаю.

– Это случилось на первом курсе, когда он переехал жить к отцу.

Качает головой.

– Вы знаете, что Влад ходил к психологам?

– Конечно, я даже кое-кого Юре рекомендовал. Среди этой братии полно шарлатанов, пока найдёшь нормального, уже и помощь не понадобится. Я одного толкового им посоветовал.

– Так ведь Влад из-за неудачной любви к ним и ходил.

Сергей Петрович смотрит на меня удивлённо:

– Да нет, ты ошибаешься, он ходил из-за той дикой ситуации с домработницей.

– Какой ситуации?

Он кидает взгляд на часы и придвигается ко мне:

– Я тебе расскажу, если ты считаешь, что это важно. Юра просил никому не рассказывать, но это было десять лет назад. Юры уже нет, а Влад… Обещай, что вреда для него не будет.

Меня трогает его забота о благополучии сына друга.

– Обещаю, что сохраню информацию в тайне.

– Хорошо. Была у Юры домработница – Кира Платонова. Сначала она приходила убираться несколько раз в неделю, а потом они переспали, и она осталась жить в квартире.

– Переспали тоже случайно, как с мамой Влада? – не удерживаюсь я.

Сергей Петрович разводит руками:

– Юра был падким до женщин. Любил женский пол и в целом, и по отдельности. Только официально был женат три раза, ещё столько же – неофициально. А уж про временных любовниц я молчу.

– Извините, это не моё дело. Так что Кира?

– Она тихой сапой осталась жить у Юры, но он не протестовал. Интим сошёл на нет, но осенью приехал Влад, и Кира заботилась о нём, готовила домашнюю еду три раза в день, стирала, убиралась, ходила за продуктами. В общем, вела себя как мачеха, что ли. Юру это устраивало, пока он не заметил синяки на шее сына.

– Засосы? – вырывается у меня помимо воли.

– Почему «засосы»? – удивляется Сергей Петрович. – Нет, просто синяки, как будто его душили. Потом синяк под глазом. Потом царапины на груди.

Неожиданно мне становится больно от этих слов. Я представляю нежную алебастровую кожу юноши, тонкую шею и безупречных очертаний скулу – и всё это покрыто отвратительными ссадинами и кровоподтёками. Каким садистом надо быть, чтобы осквернить такую красоту?

– Сначала Юра подумал, что у ребёнка проблемы в группе. Он же был самым младшим, на два года младше остальных ребят, и при этом – самым талантливым. У него в голове не обычный человеческий мозг, а суперкомпьютер, способный построить любое сооружение в любой проекции. Ему даже чертёж не нужен, чтобы построить дом, все чертежи у него в голове. Никогда такого не встречал. Уникальная способность!

– И что дальше?

– Разумеется, он поговорил с Владом. Тот упирался, доказывал, что всё в порядке, но Юра всё-таки докопался до правды. Сопоставил косвенные улики. Оказывается, Влада избивала Кира.

Вот тварь! Неужели она и есть первая неудачная любовь Влада?

– За что?

– Да кто ж его знает? Влад молчал и просил отца оставить его в покое. Грозился убежать из дома. Тогда Юра взялся за Киру. Та тоже ничего толком не рассказала, сказала лишь, что Влад плохо себя вёл. В чём заключалось плохое поведение, она не пояснила. Разумеется, Юра её выгнал. А Влада отвёл к психологу, потому что мальчику становилось всё хуже и хуже. Его мучила бессонница, он начал курить, забросил учёбу, закатывал истерики по любому поводу, грубил отцу. Полный набор подростковых проблем.

Я вздыхаю. Он и сейчас грубит и закатывает истерики. Психологи не помогли.

– Сколько лет было Кире?

– Около тридцати, может, чуть больше.

Выходит, она была гораздо старше Влада. Сейчас ей за сорок.

– Она была красивой?

Сергей Петрович смотрит на меня:

– Красивая, да. Тёмные волосы, кудрявая, невысокого роста. На тебя чем-то похожа. Но если ты думаешь, что она была его первой любовью, то…

– Что? – переспрашиваю я.

– Да ну нет, – говорит Сергей Петрович уверенно. – Он же был совсем ещё мальчишкой. Первокурсник. Птенец желторотый. А она такая зрелая, такая настырная деловая дамочка. Она мечтала выйти замуж за профессора, а не вытирать сопли его сыночку.

Что ты вообще знаешь о мечтах тридцатилетних женщин? Особенно когда она встречает такое существо, как Влад Дроздов, – талантливое, прекрасное и беззащитное.

– А у вас случайно нет её телефона?

– Случайно есть, – отвечает он. – Она у меня пару раз убиралась, когда моя постоянная домработница болела. Сейчас найду её телефон.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

– Надеюсь, ты тоже поможешь моей дочери.

Ага, пересплю с её мужем. Завтра же.

На этой благожелательной ноте мы и расстаёмся.

***

По её голосу я понимаю, что она пьяна в хлам. Всего три часа дня, а она уже лыка не вяжет.

– Вы Кира Платонова? – спрашиваю я вежливо. – Меня зовут Яна, я хотела предложить вам…

– Да в жопу засунь свои предложения! Как же вы все достали! Ну нет у меня денег, нет, и не звони сюда больше!

– Стой-стой! Я не телефонный мошенник, мне правда нужно с тобой поговорить! Лучше лично.

– Кто ты такая?

Хороший вопрос. Как ответить-то?

Я нахожу самую обтекаемую формулировку:

– Я занимаюсь некоторыми делами семьи Дроздовых. Ты в курсе, что Юрий Дроздов умер год назад?

– Юра умер? Нет, я не знала. Туда ему и дорога! А тебе-то чего надо?

– Поговорить о его сыне.

Она надолго замолкает. Мне даже кажется, что связь прервалась.

Потом глухо отвечает:

– Я не хочу о нём разговаривать.

– Почему?

– Потому что Славик – больной ублюдок. Из-за него у меня всё пошло наперекосяк.

Славик? Настолько пьяна, что не помнит имя парня, которого избивала десять лет назад? Или путает с кем-то другим?

Я уточняю:

– Сына покойного Юрия Дроздова зовут Влад.

Она хихикает:

– Его зовут Владислав, дамочка!

– Он всем представляется как Влад.

– Да похрен, как он представляется! Для меня он как был Славиком, так и останется до самой моей смерти. Всё, разговор окончен.

– Стой! – снова прошу я. – Я дам тебе десять тысяч, если ты расскажешь, почему била Славика, когда работала у Дроздова.

– А-а-а, так вот что тебя интересует.

Я не знаю, что она имеет в виду, но твёрдо отвечаю:

– Да, именно это меня и интересует.

– Пошла ты к чёрту!

– Пятьдесят тысяч.

Она затыкается. Тяжело дышит и выдаёт:

– Сто!

Вот же гадина!

– Плачу пятьдесят за рассказ о Славике и ещё пятьдесят, если это будет интересный, подробный и максимально откровенный рассказ с рейтингом «восемнадцать плюс». Ты меня понимаешь?

– Понимаю, чего ж не понять? Дамочку интересуют пошлые подробности. Приезжай. И захвати бутылку коньяка. Без коньяка я про грёбаного Славика рассказывать не буду.

***

Она и правда красивая. Была когда-то давно. Лет двадцать назад. А сейчас располнела, черты лица оплыли, волосы с проседью повисли вдоль лица грязными паклями. Выглядит не на сорок с небольшим, а на все шестьдесят.

Она проводит меня в дальнюю комнату в неухоженной коммуналке, где пахнет варёной капустой. Этот запах ещё мерзее, чем запах перегара от Киры.

В комнате она кивает на диван:

– Садись.

Я не рискую садиться на несвежее бельё, которое валяется на диване, и присаживаюсь на деревянный стул.

– Что, брезгуешь? – усмехается она. – Коньяк принесла?

Я ставлю на стол бутылку. Кира берёт её, читает название и довольно кивает:

– Молодец, не пожалела денег. Пить будешь?

– Нет.

– Ну а я выпью.

Она наливает себе в стакан и залпом выпивает половину. Закусывает пряником.

– Ну и что ты хотела узнать про Славика?

– Всё, – отвечаю я. – Всё, что ты о нём знаешь.

– А кто тебя послал?

– Я же сказала, семья Дроздовых.

– Чё ты гонишь, какая ещё семья? Если Юра умер, то кто там остался? Его чокнутый сыночек из Тулы? Это он тебя послал?

– Есть ещё старший сын из Израиля, – напоминаю я.

Я не собираюсь выкладывать, что действую по поручению жены Влада. И уже жалею, что назвала своё настоящее имя.

– А, тот жадный хмырь, который постоянно клянчил у отца деньги? Это нормально, по-твоему, в сорок пять лет звонить отцу и требовать у него денег? А устроиться на работу в своём Израиле религия не позволяет?

– Кира, я пришла по другому поводу. Расскажи мне о Владе. Что между вами произошло? Почему ты его била?

Она вздыхает и переводит взгляд в окно. Нервно качает ногой с облупившимся розовым лаком. Ей не хочется вспоминать про парня, над которым она издевалась, но ей очень нужны деньги. В этом я её понимаю. Нам всем нужны деньги.

– Он за мной подсматривал.

– Где?

– Да везде! В основном, в душе, когда я мылась.

– Каким образом? Заглядывал в окно?

– Какое ещё окно? Не было там окна. Он заглядывал в дверь, которую я оставляла открытой. Пялился на меня всё время. Мне это надоело и я треснула его расчёской.

– Расчёской? – удивляюсь я.

– Массажкой. Большая такая деревянная расчёска. Тяжёлая, как сковородка.

– Куда ты его ударила?

– По лицу.

Она резко выдыхает и опрокидывает в себя ещё полстакана коньяка.

Крякает и продолжает:

– Я думала, он заплачет и уйдёт, пожалуется отцу или хотя бы отстанет от меня. Но нет, ему это понравилось. Он больной на всю голову.

– Что ты имеешь в виду?

Она таращит на меня глаза:

– Он мазохист. Его возбуждает боль. И не только боль. Его возбуждает, когда его унижают, пинают, обзывают – короче, всё, что нормальные люди не выносят. А ему нравится! Он кончает от этого.

Сердце пропускает удар. Я бы тоже хлебнула коньяку, если бы приехала не на машине.

– У вас был секс?

– Фу, нет! С этим вампирёнышем? Никогда!

Не с вампирёнышем, а с белокурым юношей, чья кожа превосходит по белизне и гладкости самый дорогой мрамор. Но я молчу. Понятно уже, что если Влад любил эту женщину, то его чувства были не взаимны.

– Ну не секс, но что-то у вас было?

Она усмехается и снова наполняет стакан. Такими темпами она через пять минут свалится под стол. Я отбираю бутылку и ставлю поближе к себе.

– Сначала расскажешь всё, что знаешь, потом будешь бухать.

– Он делал мне куни. Это была его награда.

– Награда за что?

– За хорошее поведение. Мы договорились, что он будет моим рабом, – будет исполнять все мои желания. Мыть полы, драить ванну, ходить в магазин и готовить еду. Всё, что я прикажу! Если он плохо справлялся с заданием, то получал расчёской по морде или жопе. Уж поверь, ему это нравилось, он сам подставлялся. Он обожает пощёчины и порку! Приду-у-урок… А потом я разрешала полизать себя, и он от этого кончал прямо в штаны.

– Ты понимаешь, что это ненормально?

– Конечно, ненормально! Но он таким уже был! Это не я его испортила. Может, мамашка его била и ставила коленями на гречку, а он любил её и тронулся на этой почве? Откуда мне знать, почему он вырос извращенцем? Пусть врачи разбираются.

– Да я не про него! С твоей стороны ненормально делать рабом парня, который младше тебя почти в два раза! Что это вообще за дебильные игры в рабство? Я ещё понимаю, когда взрослые люди развлекаются, но когда… уборщица с сыном профессора? Воспользовалась тем, что у него детские травмы, наверняка ещё усугубила.

Она пьяно хихикает:

– Да ладно, ты что, ревнуешь? Пф-ф! Слушай внимательно: подходишь к нему и отвешиваешь оплеуху, да такую, чтобы у него в ушах зазвенело. А потом командуешь стать на колени и задираешь юбку перед его носом. Дальше он всё сам сделает, ха-ха-ха! Тебе понравится, гарантирую!

– Ну ты и тварь! – вырывается у меня.

Она глумливо кривится.

– Какая есть. Деньги давай. Я всё рассказала.

– Нет, не всё. Как долго это продолжалось?

– Пару месяцев. Потом Юра заметил синяки и начал его прессовать. Но Славика прессовать бесполезно – упрямый как баран и боли не боится. Так и не выдал меня, но Юра не дурак, сам догадался. Взялся за меня, и я призналась, что синяки – моих рук дело. Конечно, меня выгнали, а Славика потащили по врачам. Уж не знаю, чем там всё закончилось. А ты в курсе, его вылечили?

– У него всё в порядке, – сухо отвечаю я.

Нет, далеко не всё! Он самый странный мужчина, которого я встречала. Но ей я об этом не скажу.

– Ну и прекрасненько. А то он первые полгода обрывал мне телефон, умолял встретиться. Я думала, он сделает с собой что-нибудь, прям рыдал в трубку. Предлагал выйти за него замуж, гы-гы, в следующем году.

Господи, как больно за него.

Он был влюблён в эту садистку.

– Почему ты делала это с ним? – спрашиваю я напоследок. – Ты ведь видела, что он особенный, травмированный, впечатлительный. С ним нельзя было так поступать. У него… тонкая душевная организация, – я выдаю банальную фразу, не придумав ничего лучше.

– А у меня не тонкая, что ли? Разве Юра не видел, что я в рот ему смотрела? Разве не знал о моих чувствах? Знал, но ему было плевать! Переспал разок и выбросил, как использованную тряпку. Если ему так можно поступать со мной, то почему мне нельзя с его сыном? Мм? Или это другое?

– Так это была месть за то, что Юра на тебе не женился?

– Думай, что хочешь! Дай бутылку!

Я молча придвигаю ей коньяк.

Она выпивает и сообщает:

– Я рассказала всё со всеми подробностями, как ты и просила. Где мои деньги?

Я достаю из кошелька бумажку в пять тысяч и кладу на стол.

– Мы договаривались на сто! – взвизгивает она.

– Твоя история и рубля не стоит. Она слишком мерзкая и подванивает статьёй.

– Какой нахрен статьёй?! Нет статьи, запрещающей спать со студентами, даже если тебе тридцать четыре года!

Блин, она была моей ровесницей десять лет назад! На душе становится ещё гаже.

– Да я не про «спать», а про бить и издеваться, – говорю я и выхожу из комнаты.

Вслед мне несётся отборный мат. Пьянчужка и правда рассчитывала срубить с меня сто штук? Пусть скажет спасибо за пятёру и бесплатную выпивку.

В машине я не выдерживаю и начинаю плакать. Сижу, глотаю слёзы и размазываю тушь по лицу. Мне бесконечно жалко парнишку, которого не любила мать и так и не полюбила его первая женщина.

Раздаётся звонок.

– Да?

– Привет, Яна! Как дела? Сможешь забрать меня завтра в двенадцать часов около моего дома? Потом заедем за Васей, Мадиной и Наташей. А Грушин сам доберётся. Заселение на турбазу в два часа дня.

У него такой звонкий голос, такой солнечный.

– Привет, Славик, – выдавливаю я.

– Как ты меня назвала?

– Славик, – повторяю я. – Ты ведь Владислав, верно? Можно называть тебя Славиком?

Молчит, дышит в трубку.

– Не стоит. Меня в детстве так называли, но мне не нравится это имя. Лучше Влад. С тех пор, как мне исполнилось семнадцать, я всем представляюсь Владом.

– Хорошо, Влад. Прости…

– Ты там плачешь, что ли? Что с голосом?

– Всё в порядке, не волнуйся. Завтра заберу тебя.

Заберу, увезу в лес и займусь с тобой сексом за полтора миллиона рублей.

Мне позарез нужны деньги, чтобы не куковать в коммуналке на старости лет, как Кира Платонова.