Текст книги "Пуговка для олигарха (СИ)"
Автор книги: Таня Володина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 22. Кранты
– Не останавливайся! – заорал мистер Биг.
– Я ни черта не вижу! – крикнул Рафаэль. – Эта сволочь разбила мне стекло!
Лобовое стекло покрылось сеткой трещин. Свет фонарей расплылся мутным пятном, как капля крови в воде. Дорогу почти не было видно.
– Тормози! – не унималась Надя. – Ты сбил человека!
Он всё-таки припарковался за перекрёстком. Развернулся к ней всем телом:
– Ты чего раскомандовалась? Думаешь, я без тебя не разберусь, что мне делать?
– Но там же человек! Раненый.
– Она права, Рафик, – сказал Вано. – Мы должны глянуть, что там случилось. Может, ещё можно помочь.
– Судя по силе удара, помощи там не требуется, – равнодушно заметил мистер Биг. – Интересно, на этом перекрёстке есть камеры? Надеюсь, что нет.
– Ты что, предлагаешь скрыться с места ДТП? Всё равно ведь найдут. И когда найдут – будет хуже.
– А ты предлагаешь вызвать полицию?
Рафаэль прервал разговор приятелей:
– Я не буду вызывать полицию. Это исключено.
– Почему? – спросил Вано. – У тебя папа адвокат, он тебя отмажет. Наверняка у него всё схвачено – и в полиции, и в суде, и в СИЗО.
– Ты не понимаешь, о чём говоришь! – взорвался Рафаэль. – Глеб не будет меня отмазывать! Он задушит меня собственными руками – для него виновники ДТП хуже Чикатило! Он просто повернут на безопасной езде, для него это самая больная тема! Его родители погибли в автокатастрофе!
И Вано, и мистер Биг заткнулись, осмысливая услышанное. Надя, кусая губы, смотрела в зеркало на человеческое тело, лежавшее на обочине, куда его отбросил страшный удар. Коляска оказалась тележкой из супермаркета. Видимо, человек, возвращался из ночного магазина с покупками. По асфальту разлетелись бутылки.
– Ну допустим, – сказал Вано. – Но он может посоветовать другого хорошего адвоката. Отделаешься условным сроком.
– Ты идиот? – злобно спросил Рафаэль. – После анализов я загремлю в тюрьму по полной. Ты представляешь, какой у меня коктейль в крови?
– Нет, – ответил Вано. – А какой?
– Гремучий!
– Хватит трепаться, – сказал мистер Биг. – Езжай отсюда, пока полиция не приехала. У меня тоже не всё в порядке с анализами. Если предки узнают, то отберут кредитку и отправят в деревню к деду. А он генерал в отставке, с ним лучше не связываться. Заставит копать картошку и читать «Преступление и наказание». Оно мне надо?
Тело на дороге содрогнулось. Надя охнула, распахнула дверь и, не слушая никого, бросилась к пострадавшему. Рухнула на колени и наклонилась к человеку – это была женщина лет пятидесяти. В нос ударил запах алкоголя, табака и давно немытого тела. Бездомная, которая собирала ночью пустые бутылки и складывала в железную тележку. Надя отшатнулась от вони, но поборола брезгливость и убрала с лица женщины волосы, запачкав пальцы в крови. Пострадавшая моргнула и медленно перевела взгляд на светлеющее небо. Распахнутые глаза застыли в мертвенной неподвижности. Искать пульс не было смысла.
Задрожав всем телом, Надя оглянулась на джип, из которого парни так и не вышли.
– Быстро вернись! – скомандовал Рафаэль, высунувшись из салона. – Или мы уедем без тебя!
Она встала и, спотыкаясь на высоких каблуках, побрела к машине. Села, захлопнула дверь.
– Ты убил женщину. Она ещё нестарая, просто бездомная.
– Бомжиха? – переспросил Рафаэль, заводя двигатель. – Плевать. Кого интересует какая-то бомжиха? Никто не будет рыть носом землю, чтобы нас найти.
– Ты убил человека! Ты что, не понимаешь? – закричала Надя, растопырив окровавленные пальцы. – Насмерть! Убил! Человека!
* * *
Они высадили мистера Бига и Вано на Ленинском проспекте и покатили домой. Рафаэль всё время ёрзал на водительском месте, выискивая неразбитый участок стекла, чтобы видеть дорогу. Надя подавленно смотрела на мелькавшие кусты и деревья. Она в эту ночь потеряла невинность и свою глупую влюблённость в двоюродного брата, а кто-то потерял жизнь. И теперь эти два события так и останутся навечно связанными – смерть и её первая любовь.
Она вытерла пальцы о подол сверкающего платья.
– А у меня была кровь? – спросила тихо.
– Что? Какая кровь?
– Когда ты меня… – она сглотнула комок в горле. – Кровь была?
– Немного.
И у женщины было немного. Наверное, она умерла мгновенно и не успела истечь кровью.
– А мне было больно?
– Нет. Тебе всё понравилось. Ты была в восторге. Смеялась. Требовала продолжения, пока не вырубилась.
– Я ничего не помню.
– Тем лучше. На твоём месте я бы радовался, что ничего не помню. Это не тот факт биографии, которым следует гордиться.
Они подъехали к дому, но Рафаэль не стал загонять машину в гараж. Он проехал к домику прислуги и заглушил мотор. Повернулся к Наде. Предрассветное сияние делало его глаза блестящими, щёки розовыми, а волосы – серебристыми. Ничего более красивого и отталкивающего Надя в своей жизни не видела. Если бы она могла вернуться в прошлое, то отказалась бы ехать в клуб. Или даже в Москву. Что она здесь забыла? На Красную площадь можно полюбоваться по интернету.
Хотя в этом случае она не познакомилась бы с Глебом… Это единственное, что подарила ей Москва. Дядя. Отец её брата. Муж тёти. Талантливый музыкант и успешный адвокат. Семейный тиран. Самый потрясающий человек, которого она знала.
– Глеб меня прикончит, если узнает об аварии.
Надя не сомневалась, что Глеб его прикончит, и эта мысль казалась ей справедливой. Рафаэль на сто процентов виноват в трагедии: он сел за руль под воздействием какого-то коктейля, превысил скорость, проехал на красный свет, не помог умирающему человеку и скрылся с места аварии. Он заслужил наказание. В душе Надя не ощущала ни капли жалости к брату.
– Я не хочу в тюрьму, – сказал Рафаэль. – Живым и здоровым я оттуда не выйду. Ты же понимаешь, такому красавчику, как я, там кранты.
Надя пожала плечами. Понятное дело, никому не хочется сидеть в тюрьме, но Рафаэль – сильный и здоровый. Выдержит.
– А какой вариант? Сбежать? – спросила она. – Рано или поздно тебя всё равно найдут. Или придётся жить за границей до скончания века – ты готов к этому?
– И сбегать я тоже не хочу. Здесь – моя жизнь, моё будущее, все мои надежды. Я не хочу гробить свою жизнь ради пьяной бомжихи. Это несправедливо!
Надя вздохнула. Она устала, ей хотелось снять неудобные туфли и грязное платье, сходить в душ и лечь спать. На улице вовсю пели проснувшиеся птицы. Скоро проснётся Глеб.
– Я понимаю, Рафаэль, – сказала она, видя, что он ждёт её реакции. – Но чем я могу помочь?
– Вообще-то можешь, – ответил он. – Помоги уговорить Юсуфа взять вину на себя.
– Что?!
– Иногда я даю ему машину – доверенность у него есть. Он катается по городу, встречается с женщинами. Он же молодой человек, ему тоже хочется личной жизни, а не только вкалывать на маму и сестёр.
– Думаю, да, хочется…
Новость о том, что Рафаэль разрешал таджику кататься на своей дорогущей тачке, поразила Надю. Вероятно, брат не был так безнадёжно эгоистичен, как многие считали.
– План такой: он скажет, что катался с тобой по Москве и случайно сбил бомжиху. Глеб его пожалеет: гастарбайтер, скромный, работящий, в злоупотреблениях не замечен. Поругается, конечно, но защищать будет. А адвокат он блестящий! Юсуфу дадут два года условно и всё будет шито-крыто. Никакой тюрьмы, никаких проблем! А я смогу жить как раньше!
– Думаешь, Юсуф согласится? – с сомнением спросила Надя. – Только потому, что ты разрешал брать машину?
– Не только поэтому. Если он окажет мне эту небольшую услугу, я никому не покажу твои фотографии. Так что в твоих интересах сделать Юсуфа сговорчивым.
– Какие фотографии? – ошарашенно пробормотала Надя.
– Твои. Весьма компрометирующие.
Сердце забилось, в груди сдавило.
– Хочешь опозорить меня перед матерью? – только и смогла сказать она, закрыв лицо руками. – Она и так переживает из-за Любаши, боится на людей глаза поднять.
– Причём тут твоя мать?
– А кому ещё ты можешь показать фотографии?
– Глебу, например.
Щёки загорелись жаром, словно она сунула голову в раскалённую духовку. Вот уж кому не стоило видеть её клубные снимки! Мать простит дочь-гулёну, а Глеб будет презирать – за дурость и слабость натуры. И будет прав. Мысль о том, что дядя в ней разочаруется, причиняла почти физическую боль.
Нет, нельзя допустить, чтобы пошлые фотографии попали к Глебу! Нужно уговорить Юсуфа на подлог. Он добрый человек, у него четыре младших сестры, он поймёт, в какую безвыходную ситуацию она попала. Надя смахнула слёзы, глянула на брата:
– Как ты можешь так со мной поступать, Рафаэль? С отцом и Юсуфом? Со всеми нами?
– Не читай мне нотаций. Сыт по горло!
Глава 23. Его доброта
Юсуф согласился сразу, Рафаэлю даже не пришлось угрожать обнародованием Надиных снимков или чем-то ещё, не менее мерзким. Она мысленно возблагодарила бога за доброту и благородство Юсуфа, без раздумий согласившегося взять на себя чужую вину. И за то, что её недостойное поведение останется тайной, – пусть тайной на четверых, считая мистера Бига и Вано, но всё же это лучше, чем если о её падении узнают Глеб, Юсуф, тётя Поля, мама, Любаша и все остальные. Пока о раскрытии секрета можно было не волноваться. Она с облегчением выдохнула, хотя и удивилась, почему Юсуф так быстро согласился.
Может, у него были свои причины защищать Рафаэля?
– Расскажи в подробностях, что произошло, – потребовал Юсуф.
Они подошли к машине, разглядывая повреждения: разбитое лобовое стекло и правую фару, помятый бампер, глубокие царапины на капоте.
– Да тут ремонта на сто тысяч, – расстроился Рафаэль. – У меня и так проблемы с деньгами, а теперь ещё и тачку ремонтировать! Вот засада! Чёрт! Чёрт! – он в раздражении ударил ногой по колесу.
Казалось невероятным, что этот неглупый и благополучный молодой человек переживал о стоимости ремонта, а не о том, что убил человека. Надя перехватила взгляд Юсуфа – не столько сочувственный, сколько жалостливый. Таджик-гастарбайтер жалел московского мажора за то, что у того нет сердца.
Но почему же он согласился помочь? Пожертвовать честным именем и, возможно, свободой – ради чего? Неужели он испытывал тёплые чувства к Рафаэлю? В голове вдруг пронеслось: «Он буквально спас нашу семью. Мы никогда не забудем его доброту». Юсуф делал это ради Глеба! Он хотел защитить сына человека, который помог им в трудную минуту.
– Давай о ремонте ты потом будешь переживать, – предложил Юсуф. – Расскажи про аварию.
Надя ощущала себя бесконечно уставшей и обессиленной, но покинуть парней не могла: ей предстояло выучить новую версию произошедшего и поверить в придуманную легенду. Она станет главной свидетельницей на процессе против Юсуфа. От тревоги ныло в груди. Справится ли она с ложью? Сможет ли убедить Глеба и полицейских, что события происходили так, как она рассказывает? Или опытные следователи поймают её на несоответствиях и накажут за дачу ложных показаний?
В душе зрела холодная ненависть к брату, который из-за своего эгоизма, легкомыслия и трусости втянул её в чудовищные неприятности. Сделал соучастником убийства! И это не считая того, что случилось в клубе. Рафаэль уверял, что она сама на него запрыгнула, – и у Нади не было доказательств обратного, – но разве могла она верить брату на сто процентов? Её влюблённость и доверие разбились, как стекло после аварии. Сейчас, глядя на него трезвым и отстранённым взглядом, она допускала вариант, что Рафаэль… применил силу, добиваясь близости. С этим ещё предстояло разобраться – или она навсегда останется озабоченной идиоткой в собственных глазах. Найти бы способ вернуть память… Что происходило, пока ей снился Глеб в монастыре?
Она сглотнула ком в горле:
– Могу я хотя бы сходить в душ? Я вся грязная.
– Какой душ? – разозлился Рафаэль. – Быстро идите к Глебу и признавайтесь во всем, а я пойду в свою комнату, лягу в кровать и притворюсь спящим.
Напоследок он вытащил из машины видеорегистратор и спрятал в карман.
* * *
Они втроём поднялись на второй этаж, где Надя раньше не была. В небольшой холл, уже залитый утренним светом, выходили четыре двери.
– Вон там спальня Глеба, а я пойду к себе, – прошептал Рафаэль.
Юсуф шагнул в указанном направлении и замешкался:
– Мы разбудим Паулину Сергеевну…
– Не беспокойся, они давно спят отдельно.
– Почему? – вырвалось у Нади.
Они выглядели счастливой парой. И, несмотря на возраст, тётя планировала рожать от мужа детей. Значит, любила его.
– Потому что у адвоката дурацкая работа: хуже, чем у врача или пожарного, – ответил Рафаэль. – Он часто не ночует дома, а когда ночует, ему постоянно звонят или пишут сообщения. Одно беспокойство для матери.
Выходило, что все члены семьи спали в разных комнатах. Но кто спал в последней – четвёртой по счёту? Если она предназначалась для гостей, то почему тётя Поля не предоставила её племяннице, а поселила с прислугой? Вспомнились слова тёти: «В хозяйском доме нет гостевых спален». Но ведь были… Тётя соврала?
Рафаэль скрылся в своей комнате, и Юсуф, выждав несколько секунд, сделал глубокий вдох и решительно постучал в дверь. Глеб открыл её практически сразу, словно не спал или кого-то ждал.
– Что случилось? – спросил он хрипло, натягивая поверх пижамы халат.
– Глеб Тимофеевич, – начал Юсуф, – я сбил человека. Насмерть.
* * *
Они спустились на кухню и сели за стол. Весёлое беззаботное пение птиц вливалось через открытые окна и разительно контрастировало с настроением Нади. Она уныло подумала, что её жизнь никогда не станет прежней. Нынешняя ночь всё изменила и навсегда останется в памяти как ночь позора и несчастья. Если бы можно было всё изменить…
Глеб внимательно выслушал Юсуфа и задал несколько вопросов: во сколько они выехали, по каким улицам катались, заходили ли в какие-нибудь рестораны или клубы. Надя готова была провалиться сквозь землю в своём мини-платье из прозрачного шифона. Что Глеб про неё подумает? Хотелось прикрыть откровенное декольте ладонями, хотя вряд ли бы это что-то изменило. Такие платья девушки носят для того, чтобы соблазнить симпатичного парня, – и Глеб это понял.
Юсуф ответил, что они выехали в два часа ночи, в три часа сбили женщину на перекрёстке и сразу же вернулись домой.
– Почему не остановились и не вызвали полицию? Разве ты не знаешь, как поступать при ДТП?
– Знаю, но я испугался, потому что взял машину без разрешения Рафаэля. Хотел всё скрыть.
– Ну и почему не скрыл? Зачем пришёл ко мне?
– Потому что там повреждения, которые невозможно скрыть. Разбиты лобовое стекло и фара, бампер оторвался.
– То есть ты из-за машины признался? – На скулах Глеба заходили желваки. – На смерть человека тебе плевать?
Надя отвела взгляд, чтобы не выдать своих чувств. Врать Глебу – очень сложно. И больно. И противно. Но это единственный способ выгородить подлого маменькиного сынка. У Рафаэля не было шансов отделаться условным сроком, а тюремное заключение разрушит не только его жизнь, но жизнь тёти Поли, да и Глеба тоже.
Глаза Юсуфа заблестели:
– Вы же знаете, что это не так! Мне не плевать на эту несчастную женщину, просто я не хотел втягивать в неприятности Рафаэля и вас.
– Это верно, я давно тебя знаю… – задумчиво ответил Глеб. – Поэтому то, что произошло, кажется мне нелогичным. Как ты мог проехать на красный свет? Почему уехал с места аварии? Почему сразу не позвонил мне? Это нехарактерно для такого человека, как ты.
Юсуф понуро молчал.
– Алкоголь? – предположил Глеб. – Нелегальные вещества?
– Нет! В моей религии это запрещено. Я готов сдать анализ – я совершенно чист!
– Тогда что случилось? – спросил Глеб. – Я мог ожидать подобного безответственного поведения от Рафаэля или даже… Полины, но только не от тебя.
– Поверьте, Глеб Тимофеевич, я раскаиваюсь… – убито промолвил Юсуф. – Вы возьмётесь меня защищать?
Глеб скривился и отвернулся к окну. Он смотрел на птичек с таким видом, словно хотел превратиться в одну из них и выпорхнуть на свободу. Словно его вконец измучили все, кто находился рядом с ним. Под глазами залегли тени, а обычно смуглая кожа казалась бледной.
– Пожалуйста, – тихо попросила Надя. – Юсуф не должен попасть в тюрьму…
«За чужое преступление», – едва не сорвалось с губ.
Глеб уставился на неё пронзительными карими глазами:
– От тебя я тоже такого не ожидал.
В его словах сквозило такое горькое разочарование, что слёзы непроизвольно потекли по щекам.
– Прошу тебя, – выдохнула она, – помоги Юсуфу…
Перед домом резко затормозила полицейская машина. Из неё вышли два человека и направились к входной двери.
Глава 24. Варианты
Сразу же начались следственные мероприятия. Полицейские потребовали, чтобы им предоставили для осмотра машину такой-то марки под таким-то номером, попросили разбудить хозяина машины, начали допрашивать Юсуфа и Надю. Глеб сказал:
– Я буду присутствовать при разговоре.
– С какой стати? – хмуро поинтересовался следователь с тёмными кругами под глазами. – Они совершеннолетние люди. Вы же не их отец?
– Я их адвокат.
Пружина в груди ослабла, и Надя глубоко вздохнула. Глеб всё-таки согласился защищать Юсуфа: Рафаэль не ошибся в своих расчётах. Он хорошо знал отца и был уверен, что тот расценит ДТП как трагическое стечение обстоятельств. Это была первая авария осторожного и законопослушного Юсуфа, он был абсолютно трезв, и Глеб решил, что несчастный гастарбайтер достоин помощи.
Всё получилось, как запланировал Рафаэль.
Он тоже вышел к следователям. Сообщил, что спал всю ночь дома, и подтвердил, что разрешал Юсуфу кататься на машине. Пришла тётя Поля – бледная, испуганная, с трясущимися руками. Не стала бы она так переживать из-за Юсуфа – наверняка «малыш» рассказал ей правду. Потом разбудили маму Юсуфа, и тут Наде стало совсем плохо. Нина узнала, что её сын катался ночью с Надей, увидела её провокационный наряд и домыслила подробности. А когда услышала о сбитой женщине, то и вовсе разрыдалась. Глеб подал ей носовой платок и положил руку на плечо:
– Я сделаю всё, что смогу.
* * *
После снятия показаний Юсуфа забрали в участок, а джип увезли эвакуатором на спецстоянку. Назначили автотехническую экспертизу, а Юсуф должен был сдать кровь на запрещённые вещества и пройти психолого-психиатрическую экспертизу. Глеб позвонил своей помощнице Марте, велел отменить ближайшие встречи, и поехал вслед за полицейскими.
Они остались вчетвером – тётя Поля, Рафаэль, Надя и домработница Нина. Сидели в тишине, прибитые свалившимися на них проблемами. Тётя Поля держала Рафаэля за руку, как маленького мальчика, а Нина плакала, не стесняясь слёз. Она посмотрела на Надю, на её голые ноги и едва прикрытое декольте и сказала:
– Это ты виновата в аварии! До того, как ты здесь появилась, Юсуф никогда не брал машину ночью. Признавайся, куда вы ездили? Чем занимались? Зачем ты прицепилась к моему сыну, как репейник? У него ничего нет, чтобы заинтересовать русскую девушку, – ни денег, ни квартиры, ни машины! У него есть только строгое воспитание и семейные обязанности! Кто теперь позаботится обо мне и девочках?
Надя вспыхнула, словно её отхлестали по щекам. Несправедливые слова Нины причиняли боль, но и без них Надя ощущала вину. В конце концов, если бы они не поехали развлекаться, ничего бы этого не случилось: ни позора в клубе, ни смерти женщины, ни ареста Юсуфа. Она бы проснулась ранним утром, пока Глеб не ушёл ещё на работу, и отправилась на завтрак в хозяйский особняк. Они бы поели варёных яиц, запивая коктейлем из овощей и трав, и, может быть, Глеб пригласил бы её на прогулку по Красной площади. Или в зоопарк. Или в какой-нибудь музей, где они разглядывали бы старинные картины и слушали рассказы экскурсовода.
Теперь этого не случится – никаких прогулок, экскурсий и музыки Наймана. Она упала ниже плинтуса в глазах Глеба. И в глазах Нины. Да и тётя Поля наверняка винит её в ночном загуле, даже если молчит на эту тему. Вряд ли она в восторге, что Рафаэль возил сестру по клубам.
– Нина, тебе совершенно не о чем беспокоиться, – сказала тётя Поля. – Глеб Тимофеевич позаботится о Юсуфе, а я позабочусь о вас и ваших дочерях. Обещаю, мы не оставим вас в беде! Я даже повышу вам зарплату на пятьдесят процентов, давно надо было это сделать. Вы с Юсуфом – прекрасные работники. Взамен прошу не обвинять мою племянницу и ни с кем не обсуждать это дело.
Надя в удивлении обернулась к тёте и наткнулась на предупреждающий взгляд. Всё понятно: она защищала не племянницу, а своего «малыша». Не дай бог Надя захочет оправдаться и выложит Нине правду! Тётя Поля не могла этого допустить. Если Глеб защищал сына, не зная о его вине, то тётя делала это с открытыми глазами. Она знала, что Рафаэль – убийца.
– Спасибо, – выдавила Нина, промакивая глаза. – Извините, я зря накинулась на Надю. Юсуф – взрослый человек, и сам должен нести ответственность. Пойду готовить завтрак. Какой смузи вы хотите – фруктовый или овощной?
– Овощной, разумеется. Во фруктах слишком много фруктозы.
Наде стало противно. За деньги можно заткнуть даже плачущую мать. Она встала и босиком пошла в коттедж для прислуги. Чудовищные туфли она давным-давно скинула. Есть не хотелось. Надя ощущала только усталость, глухое раздражение против Рафаэля и беспокойство за Юсуфа. И бесконечный, жгучий, нестерпимый стыд перед Глебом.
* * *
Она долго стояла в душе с закрытыми глазами. Намыливалась – и смывала пену, намыливалась и смывала. Всё добавляла и добавляла горячую воду, пока спину и плечи не начало жечь огнём. Потом направила струю между ног и тёрла, тёрла, тёрла, словно хотела начисто стереть грязные события ночи.
Как она могла так ошибиться?
Она зашторила окна и легла в постель, но сон не шёл. Крутилась с боку на бок, то скидывала одеяло, то натягивала. На улице шумели деревья, где-то далеко кричали и смеялись дети.
Раздалась телефонная трель, и Надя подпрыгнула на кровати. Звонила Любаша. Надя долго смотрела на высветившееся имя, решая, ответить на звонок или отклонить. Как рассказать сестре о совершённой ошибке? «Не верь мужчинам. Помни, они все обманщики», – умоляла сестра. До Нади только сейчас дошло, о чём она говорила.
– Да, – Надя нажала на зелёную кнопку.
– Надюшка, привет! Чего не звонишь?
– Да так, закрутилась что-то…
– Ещё бы! Тебе в Москве, небось, не до нас. Как дела, рассказывай! – потребовала Любаша.
– Я потратила все деньги на ткань и фурнитуру, – созналась Надя.
Рассказать о Рафаэле она не посмела. Ей очень хотелось поделиться с сестрой горестями, но заставлять волноваться беременную женщину – плохая идея. Она признается Любаше в своих грехах, когда вернётся в Юшкино. Наверняка это случится совсем скоро.
– Я так и думала! Хорошая хоть ткань?
– Самый лучший в мире хлопок. Тонкий и прочный, а на ощупь как шёлк.
– Ну и молодец! Имеешь право хоть раз в жизни себя побаловать.
Надя не стала уточнять, что из этого хлопка она планировала сшить рубашку дяде. Вряд ли теперь получится. А если получится – примет ли он подарок из рук недостойной?
– А у нас новость! – весёлым голосом сказала Любаша. Давно у неё не было такого голоса. – Приходил Данила Кандауров – разговаривал с мамой и Маратом.
– Зачем? О чём?!
– О тебе, конечно! С порога заявил, что ты дала предварительное согласие выйти за него замуж, и он готовится к свадьбе. Калым Марату он не даст, потому что вы оба православные, но оплатит банкет и платья – тебе, мне и маме. И повезёт тебя в Египет в свадебное путешествие! Надька, ты хочешь в Египет?
– Хочу, но замуж за Данилу не пойду. Я ничего ему не обещала. Я лишь согласилась поговорить позже, после Москвы.
Вряд ли она будет нужна ему после Москвы.
Тем лучше.
– Не знаю, что ты ему обещала, но он считает тебя своей невестой. Всем уже разболтал. Его родители здороваются с нами и дают продукты в кредит. Прикинь, как здорово! Мы больше не изгои.
– Любаш, ты же просила меня остаться в Москве – схватиться зубами за любую возможность и держаться, – напомнила Надя.
– Да, но я же не знала, что Данила к тебе посватается! Если с Данилой, то можно и в Юшкино по-человечески жить.
– Ты считаешь, он мне подходит?
– Он тебя любит, – ответила Любаша, – и хочет на тебе жениться. К тому же у него есть работа и нормальные родители. Это в миллион раз больше, чем могут предложить другие парни в Юшкино. Поверь мне на слово, Данила – не самый плохой вариант.
– А твой парень… совсем против свадьбы? – рискнула спросить Надя.
Обычно Любаша очень остро реагировала на подобные вопросы, ругалась и плакала, но в этот раз ответила просто:
– Он подлец, Надюша, самый настоящий подлец. Не думай о нём.
* * *
После тёплой беседы с сестрой муть на душе улеглась, и Надя заснула. Проснулась под вечер, с трудом разлепила опухшие от слёз глаза. В кресле напротив кровати сидел Глеб и что-то читал в телефоне. Увидев, что она проснулась, он прервал чтение.
– По-моему, пришла пора рассказать правду.
