Текст книги "Птица в клетке (СИ)"

Автор книги: Таис Сотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Ты так напугана, едва ли не дрожишь. Я тоже испугаюсь, когда ты коснёшься меня?

– Если не сможете различить мои чувства со своими.

"... а большинство людей, впервые испытывающие на себе мои способности, обычно этого не могут".

– Это будет забавно. Как в аттракционе, – задумчиво говорит Альге. – Ну же, давай! Мне не терпится познать тебя.

Нарочитая двусмысленность его слов должна была смутить меня ещё больше, но я неожиданно для себя начинаю злиться. Ненавижу, когда мной играют! Что ж, если он хочет испытать меня, то пусть... Я не буду сдерживаться! Злость придаёт мне решительности, и я вкладываю свою ладонь в его. Кожа его жёсткая и шершавая, но неожиданно тёплая. Пальцы его на удивление осторожно обхватывают мои, и я как будто бы оказываюсь в космосе – холодном и безмолвном. И я – маленькая, слабая, остаюсь лицом к лицу с этой пустотой, неожиданно жадной и алчущей. Желающей того, чем я обладала – способности чувствовать. Бояться, ненавидеть, любить... Пустоте было всё равно, что именно брать. Она хотела всю меня.

Прежде чем меня выбросило обратно, я успела уловить в пустоте некий размытый образ – единственное яркое и тёплое пятнышко во мраке души лонгийца. Но Альге разорвал наш контакт, не дав понять, с чем я имею дело. Я всё ещё ощущала ментальное присутствие лонгийца, так же, как холод и пустоту внутри него, но теперь гораздо слабее. С изумлением, которое не мог скрыть, я изучала его лицо – лучики морщинок в уголках глаз, складку между бровей. Лицо человека, так же как и все остальные люди, улыбающегося и хмурящегося, в зависимости от настроения. Но при этом почти не способного на истинные чувства.

Нет, всё же полностью безэмоциональным он не был. Сейчас я явственно ощущала его изумление – как отголосок моего собственного изумления, и удовлетворение, которое я точно не испытывала. Он был доволен тем, что произошло – и ни капли беспокойства или тревоги человека, только что ощутившего прикосновение эспера.

Лучше, чем я думал.

Мимолётная мысль, явно не предназначенная мне. Впрочем, единственная, которую я смогла уловить – Ядгар Альге великолепно владел ментальным контролем, а значит, подловить я могла лишь во время сильного душевного расстройства, или же напротив, момент радости. То есть, в случае с этим лонгийцем, практически никогда.

Альге вытащил из кармана мундира платок и приложил к моим губам собственническим жестом.

– Держи.

Только теперь я почувствовала вкус крови на своих губах и лёгкую саднящую боль. Ну надо же, прокусила губу. Придерживая платок, я напряжённо размышляла, будет ли наглостью задать Альге вопрос. Видимо, наша связь ещё не окончательно разорвана, потому что он явно улавливает мою нерешительность.

– Ну же, говори, я тебя не съем, – снисходительно говорит он.

– Вы... вы вампир, господин?

Вот теперь, кажется, я действительно сумела ошарашить лонгийца. Тёмные брови вскинулись вверх.

– Вампир?

– Энергетический вампир, – поспешно объяснила я, – не думайте, я не верю в настоящих вампиров, которые пьют кровь.

Ну, на самом деле я немного верила, но признаваться вслух в этом не хотела.

Молчание, напряжённое, странное, которое я не могла прочесть, а потом он начал смеяться.

– Это... это самая странная вещь, которую я... – всхлип, – слышал за последнее время. Лён и на треть не был так забавен, как ты.

Я терпеливо ожидала, когда Альге успокоится, тем более теперь, когда я узнала его получше, я видела, что этот его смех – не больше чем рябь на воде. Смех прекратился так же неожиданно, как и начался.

– Я рад, что получил тебя. Ты не только хорошее вложение, ради которого стоило рискнуть в Трейде, но и возможность мне самому получить удовольствие.

– Мой страх приносит вам удовольствие? – намного более дерзко, чем пристало при моём статусе, спросила я.

– Разве только страх есть в тебе? – Альге улыбается одними губами, тогда как глаза его всё так же холодны. И лишь на дне – алчущий и опасный огонёк. – Я не вампир, и даже не энергетический вампир. Но возможность почувствовать мир твоими глазами... Это на самом деле захватывает. Когда ты привыкнешь ко мне...

Он оборвал свою мысль и резко встал.

– Впрочем, это лишь неожиданный и приятный бонус к покупке.

– Вы не платили за меня деньги, а украли, – напоминаю я. – Формально я всё ещё принадлежу наследнику Нибеля.

Альге недовольно поморщился.

– Да, Юрий как всегда исполнил поставленную перед ним задачу, не думая о последствиях, и создал мне проблемы. Впрочем, он опять выкрутится, доказав, что это был лучший способ решения проблемы. В любом случае, сейчас ты не в секторе Трейда, а на Лонге, и значит, подпадаешь под наши законы. Если мне понадобится взять тебя с собой за пределы Лонги, всё же придётся уладить вопрос с документами на владение.

Упоминание Юрия заставило меня вспомнить, что Цехель обещал поговорить с Альге о доке. Спросить или не спросить? Впрочем, Альге явно не намерен больше развлекать глупую рабыню. Он направился к двери, но на полпути что-то вспомнил и вернулся обратно. Протянул руку ко мне, заставив отшатнуться. Неужели он снова хочет, чтобы я применила обратную эмпатию?!

– Платок, – насмешливо сказал Императору, явно поняв причину моей паники.

Я взглянула на скомканный в ладони и безвозвратно испорченный кусочек ткани и поспешно вернула его лонгийцу. И он, вместо того, чтобы сразу убрать платок в карман, поднёс его к лицу и лизнул уже засохшее пятнышко крови. И всё это с чрезвычайно серьёзным лицом. А затем, вдоволь насладившись моей реакцией, подмигнул мне, как ни в чём не бывало, и наконец, удалился. Окончательно убедив меня, что с хозяином мне не повезло. Людям с эмоциональностью ледяной глыбы не стоит пытаться шутить.

Чувствовала я себя на редкость вымотавшейся, поэтому тут же направилась в спальню, которую мне успела показать Доктор Кронберг. Только она так и не научила меня нормально пользоваться ванной комнатой, и поэтому я так и не смогла ни наполнить себе ванну, ни включить воду нормальной температуры в душе. Ещё минут пять меланхолично потыкав на кнопочки, я плюнула на это дело и отправилась спать. Что характерно, ни сорочки, ни пижамы я не обнаружила, а спать в малоизученном месте, вполне возможно полном камер слежения, я не решилась. Так что я осталась в комбинезоне с Грифона и забравшись на застеленную постель, уснула, укрывшись пледом. Мне снился космос, безбрежный, бездонный. Мне снился Гадес и река Стикс, на переправе которой вместо Харона меня ждал рыжеволосый гардарик. И сам владыка ада с холодным и строгим взглядом, и прекрасный юноша в белом медицинском халате и лирой за спиной. Он пришёл за тем, чтобы спасти меня, хотя я помню, как убеждала его в том, что Орфею нет места в истории про Прозерпину...

Проснулась я от чьего-то громкого спора. Раньше, чем я успела понять, что происходит, дверь спальни распахнулась, и на пороге возникла девушка лет шестнадцати. В весьма дурном расположение духа. Притом злилась она именно на меня.

Служанкой девица точно не была, как и рабыней – едва ли хмурый стражник за её спиной стал бы терпеть такое поведение от невольницы. Одета как благородная – в белое платье из плотного бархата, по лонгийской традиции достаточно закрытое, не оголяющее даже ключицы. Так что ниже шеи это была вполне скромная молодая леди. Ну разве что ботиночки на высокой платформе немного грубоваты для столь элегантного наряда. Но вот что творилось с её головой... Тёмные длинные волосы были старательно начёсаны и торчали в разные стороны, щедро сбрызнутые лаком. Большие глаза подчёркнуты густо наведёнными стрелками и мрачными фиолетовыми тенями, придающими девице некоторый потусторонний вид. И как будто бы это было мало, она нанесла на правый висок причудливый разноцветный узор, который я приняла сначала за татуировку.

– Эй, ты! Тебе наверняка запрещали сюда заходить! Быстро вышел! – прошипела она воину, и тот, наградив её про себя парочкой весьма грубых эпитетов, исчез из моего поля зрения.

Девица развернулась ко мне и обвиняюще наставила палец:

– Ты! Я не позволю тебе шариться у меня в голове и докладывать обо всём ему!

Я так и не успел окончательно проснуться, поэтому спросила первое, что пришло мне в голову

– Кому? И вы кто?

– Я твоя госпожа! – горделиво встряхнув космами, произнесла девушка.

Пока мой разум только просыпался, мои способности уже вовсю и бесконтрольно работали. "Заразившись" её высокомерно-ершистым настроением, я почти зеркально вскинула голову и дерзко произнесла.

– Насколько я знаю, у меня пока один господин, и едва ли я могу вас так называть, тайра.

Мой тон задел её гораздо сильнее, чем я могла полагать, и раньше, чем я успела что-то понять, она подскочила ко мне, отвесив оплеуху.

Я не сдержала своей боли и обиды от неожиданного и ничем не заслуженного наказания. Не смогла... да и не хотела, и девица отшатнулась назад, испуганно всхлипнув и приложив ладонь к пухленькой щёчке. Ворох мыслей – обиженных, злых, и самое главное растерянных, пронёсся в хорошенькой головке. Девица совсем не этого ожидала, собираясь поставить на место зарвавшуюся рабыню, приобретённую её отцом...

Отцом?

Значит, это дочь Ядгара Альге. Не похожая на него ни внешне, ни характером – взрывным и несдержанным. Она явно знала, что я эспер, но едва ли об обратной эмпатии, иначе не хлопала бы сейчас так растеряно ресницами, не понимая, что только что произошло. К моему счастью, не понимая. Причинение боли такой высокородной особе мне могли не простить.

– Не смей ко мне приближаться, поняла?! – ещё раз взвизгнула девица и выбежала, хлопнув дверью.

С добрым утром, Эрика.

Я рухнула обратно в кровать, укрывшись одеялом, но заснуть снова не смогла. Не знаю, сколько я так бессмысленно пялилась на балдахин, но спустя какое-то время я услышала шум в гостиной. Протопав к двери, я робко выглянула и облегчённо вздохнула. Всего лишь убиравшая вчерашний беспорядок служанка. Точнее – рабыня, судя по клейму на шее.

Гораздо более уверено я зашла в гостиную.

– Привет.

Смуглолицая хрупкая девушка вздрогнула и оглянулась.

– Доброе утро...

– Эрика, – подсказала я, понимая, что она просто не знает, как ко мне обращаться. Я тоже невольница, но на мне нет клейма и разместили меня в роскошных комнатах. – А ты?

– Асаки. Я... я должна буду помогать тебе.

Довольно улыбаюсь. Обо мне позаботились, приставив отдельного человека. У Нибеля мне иногда помогала Оста, но едва ли её можно было бы назвать моей личной прислугой. И не то, что я собиралась злоупотреблять помощью Асаки, но иметь рядом с собой кого-то, кого не нужно постоянно бояться – уже неплохо.

– Здорово, – совершенно искренне ответила я. – А ты мне не покажешь, как пользоваться ванной комнатой?

С первого раза, конечно, я совсем не запомнила нужную для того, последовательность нажатия на кнопочки, но мне хватило и того, что я могла, наконец, полежать немного в горячей ванне. К тому же мне принесли чистую одежду – гораздо более простую, чем я носила у Нибеля, но Асаки сообщила, что ко мне позднее зайдут, чтобы снять мои мерки и пошить одежду уже по фигуре.

Завтракала я тоже в новых комнатах, совершенно довольная тем, что меня никто не беспокоил. И даже снова задремала, устроив себе гнездо подле окна во всю стену – едва ли я скоро устану от доступного мне вида. А в одиннадцатом часу утра меня посетил Юрий.

– Тай Цехель, – поприветствовала его кивком, не зная, то ли радоваться знакомому лицу, то ли беспокоиться о тех неприятностях, что обычно следовали за гардариком. – А где тай Дали?

– Уже не терпится повиснуть у него на шее, да? – фыркнул Юрий.

– Я бы никогда не позволила себе такого непочтительного поведения...

Гардарик закатил глаза:

– Я шучу, Эрика. Прости, вчера так и не смог попасть к Императору, зато сегодня утром меня вызвали на ковёр вместе с доктором Кронберг. Я думаю, ты легко догадаешься, о ком он нас выспрашивал. Кажется, вчера ты сумела произвести на него впечатление. А вот получить у него разрешение на присутствие здесь Сафара было не просто. Если бы не Алана Кронберг, удивительная женщина, то ничего бы не получилось. Но она как всегда запутала всех своими умными словечками, и тай Альге согласился. Я уже сообщил доку, что он может паковать вещички и приниматься за новую должность – твоего персонального врача.

– Он сильно расстроился? – тревожно спросила я.

– С чего бы? Работать на Императора, к тому же вместе с тайнэ Кронберг, огромная честь. Да и тебя он будет рад видеть, – мягко сказал гардарик, но тут же расплылся в препротивнейшей улыбке: – наверняка уже соскучился по своей пиявочке.

Я даже не обиделась, уже смирившись, что странных шуток мне не понять. Да и новость о том, что я увижу дока, приятно грела душу.

Юрий задумчиво подёргал кончик рыжей косы, огляделся вокруг и спросил:

– Кстати, чего ты тут сидишь в тишине? Включила бы музыку или головид.

– Я не нашла ничего.

Оказалось, головид был спрятан в обычной стене напротив дивана, и активировался пультом, встроенным в боковую панель стола. Впрочем, он не был подключён к сети, и не имел ни одной записанной программы или фильма. Юрий разочаровано выключил устройство.

– Ладно, обойдёмся пока без развлечений такого рода. Я к тебе вечерком зайду, если получиться, принесу книг и фильмов. Небось, исторические любишь и про любовь?

– Про природу, – вежливо ответила я, и наконец, решилась спросить Юрия то, что интересовало меня уже какое-то время: – тай Цехель, а вам тут можно находиться?

– Можно, – коротко ответил он, явно не желая распространяться, почему получил такую возможность. Но меня заботило сейчас совсем другое:

– А кто ещё может заходить ко мне?

Юрий задумался:

– Дай подумать. Конечно же, Император Альге, доктор Кронберг, твоя служанка, стражники... Правда, последним приказано не беспокоить тебя без излишней необходимости, да и им особо не хочется лишний раз попадаться на глаза твоей всеведущей персоне. А, и Сафару Дали, как твоему лечащему врачу, будет тоже дан доступ к твоим покоям.

– И всё?

– Да. Остальные только в сопровождении указанных лиц, – Юрий внимательно на меня взглянул: – тебя кто-то побеспокоил? Стража не сообщала мне, что были проблемы.

– Ну... – я замялась, не зная, насколько я могу откровенно говорить и решила рассказать всё-таки полную, хоть и подкорректированную версию: – Утром ко мне забежала девушка, совсем молодая. Ударила меня и затем ушла.

Я заметила, как Юрий поджал губы, и тут же поспешно дополнила:

– Я ей ничего не делала и никак её не оскорбляла. Честно-честно!

Гардарик махнул рукой:

– Не оправдывайся, я не собираюсь обвинять тебя ни в чём. Темноволосая девушка со странной причёской и скорее всего, ярко накрашенная? – я робко кивнула. – Это тайнэ Зарина Альге, дочь Императора. У неё... чёрт, будем считать это сложным переходным периодом. Она что-нибудь говорила или ограничилась рукоприкладством?

– Что-то про то, что не даст за собой следить, – промямлила я.

– Не беспокойся, тебе не придётся с ней пересекаться. Тай Альге может справиться со своей дочерью и без помощи эспера, – усмехнулся Юрий. – Я прикажу, чтобы дверной сенсор перенастроили так, чтобы она не смогла попасть к тебе и ещё раз напомню охране о том, что доступ в твои комнаты строго ограничен и исключений нет даже для родственников и приближённых Императора.

– У него... есть ещё дети? – осторожно спросил я, внимательно следя за реакцией Цехеля. Хотя я к нему немножко привыкла, мне всё ещё было сложно, не зная, что у него в мыслях и на душе, понимать его. Я как будто всё время шла по тонкому льду, не зная, как он отреагирует на тот или иной вопрос. Так и сейчас, до этого вполне расслабленный гардарик, разлёгшийся на мягком диване, подобно огромному коту, услышав мой вопрос, заметно напрягся. Усевшись, он несколько недовольно посмотрел на меня, сидевшую внизу, на персикового цвета ковре.

– Неужели ты думаешь, что я могу вот так вот сплетничать с тобой о семье Императора?

– Нет, но...

"Он мой хозяин, и для того, чтобы не совершить серьёзную ошибку, мне нужно хоть что-то о нём знать". Я не сказала это вслух, но, кажется, угадать ход моих мыслей оказалось не так уж сложно и без всякой телепатии.

– Не советую тебе задавать подобные вопросы, тем более самому Ядгару Альге, – совершенно серьёзно посоветовал Цехель. – Впрочем, ты же эспер. Наблюдай, слушай, и ты всё узнаешь сама. Не мне тебя учить.

Рука его протянулась ко мне, как будто он собирался коснуться моего лица или волос, но тут же упала.

– Не хмурься так, Эрика. Хотелось бы и мне знать порой, о чём ты думаешь и что чувствуешь, – устало произнёс Юрий.

– Так спросите, тай, – неожиданно для себя самой ответила я. То, что Юрий, на корабле то и дело прикасавшийся ко мне – дёргая ли с насмешкой за нос, или снисходительно трепля по голове, сейчас побрезговал мной, внезапно задело.

Гардарик заколебался, но всё же не справился со своим любопытством:

– Ну так и что же?

О чём я могла ему рассказать? Об одиночестве, гложущем меня порой? О том, как глупо и бессмысленно злилась я на него за то, что однажды он проник в мой маленький уютный мирок, и разрушил его? Или страхе, что однажды я не справлюсь со своим даром и спячу, слечу с катушек, став сломанной вещью для своего хозяина?

Едва ли Юрий Цехель хотел услышать это.

– Я очень люблю фильмы про китов и дельфинов, – говорю наконец я.

– Китов? Дельфинов?

– Да. Это такие земные млекопитающие, живущие в океане и издающие такие странные звуки...

– Я слышал, можешь не пытаться повторить, – торопливо сказал Юрий. – Но при чём здесь киты?

– Ну, вы сказали, что вечером принесёте мне фильмы. Было бы здорово, если там были бы фильмы про китов, дельфинов и касаток. Ну, и игры тоже можно взять.

– Про китов? – саркастично сказал Юрий, раздражённо перекидывая косу назад за спину.

И чего он прицепился именно к китам?

– Не обязательно. Но что-нибудь не очень сложное.

– Я понял, – кивнул Юрий, поднимаясь. – Кстати, хочу разбавить твой розовый мирок, заполненный китами, дельфинами и единорогами...

– Касатками.

– Не важно! В общем, я думаю, тебе будет полезно узнать кое-что о реальной мире. Тем более что это касается тебя напрямую.

Он упрямо взглянул куда-то вверх, как будто бросая вызов невидимому наблюдателю.

– Ты должна знать, что сегодня тай Альге отдал приказ о задержании Карима Ли. Конечно, заниматься этим буду не я, конфликт интересов, сама понимаешь.

Я не стала скрывать своего недоумения:

– Но из-за чего?

Юрий усмехнулся:

– Вот тут я тебе точно не скажу, хотя есть у меня кое-какие догадки, связанные с тем, что именно сегодня утром Император получил запись с камер наблюдения лазарета на Грифоне. Впрочем, вряд ли его заинтересовал именно факт невменяемого состояния Ли, или его поведение само по себе. Для того, чтобы арестовать Карима Ли, нужно подозревать его в чём-то гораздо серьёзном. К примеру, в предательстве... Скажи, Эрика, тебе не приходилось залезать в голову Карима?

– Нет. Я старалась держаться от него подальше, – совершенно искренне сказала я.

– Да уж, Карим явно не тот человек...

Коммуникатор на руке Юрия, спрятанный в широком вычурном браслете, засветился, привлекая его внимание. Прочтя пришедшее сообщение, он недовольно скривился.

– Мне пора, прости. Увидимся вечером. Не скучай!

Скучно мне не было. День я провела, изучая своё новое обиталище, играясь с настройками в ванной комнате (едва не залив весь пол) и даже просто валяясь на ковре, радуясь приятному ничегонеделанию. Ближе к вечеру Асаки привела портного, просканировавшего меня с помощью забавного пищащего аппарата, и уже к завтрашнему дню мне обещали новый гардероб.

Вот только Юрий так и не пришёл, нарушив своё обещание. Зато к ужину Алана Кронберг привела с собой дока, подняв моё начавшее портиться настроение.

Ядгар сидел в своём кабинете, привычно зарывшись в документы, когда на его персональный комм пришло сообщение о том, что к Эрике пришли гости. Надев санро, Альге подключился к системе. Дела могут подождать ради... нет, не развлечения. Прежде всего новый эспер был для Альге не забавой, а частью важного, и очень личного проекта.

Девушка, валяющаяся на диване вниз головой и закинув на спинку ноги, неловко вскочила. При виде доктор Кронберг на лице её возникло разочарование, но заметив смазливого молодого врача, зашедшего следом, она вспыхнула такой искренней радостью, что Ядгар пожалел, что его не было там. Как было бы приятно искупаться в этом тепле, сейчас полностью доставшемуся мальчишке! Что ж, он умеет ждать. Рано или поздно, как обещала Кронберг, эффект случайной привязки Эрики к этому Дали ослабнет, и тогда её можно будет заменить её на другую, полезную лично Ядгару.

Несколько минут понаблюдав за происходящим в комнате Эрики, Император не без сожаления отключился. Как бы ни хотелось ему сейчас устроить для удобно расположившейся у головида компании сюрприз, нежданно нагрянув, позволить себе он этого не мог.

Прикоснувшись к эсперу вчера, Ядгар не только испытал эмоции и чувства, недоступные ему уже давно. Он впервые за долгое время ощутил желание защитить кого-то, помимо сына. Эрика чем-то была похожа на его Замира – хрупкая птичка, которую так легко обидеть, стоит только слишком сильно сжать ладони.

Она наверняка поможет ему. Лучшее лекарство для его сына, которое только существует в огромной Вселенной. И возможно, единственное, которое может помочь Замиру. А значит, Эрику нужно было беречь, в разумных пределах, конечно... Поэтому император, в отличии от Юрия, совсем не хотел, чтобы Эрика участвовала в допросе Карима Ли. И пусть сыворотка правды не действовала на Ли, а к более жёстким мерам Ядгар пока не хотел прибегать, Император знал, что едва ли его старый друг долго сможет скрывать свои тайны, какими бы они не были.

Даже если Ли участвовал в заговоре... что ж, это был не первый раз, когда императору приходилось давить змей, пригревшихся у него на груди.

Было грустно, что Юрий исчез после того дня, когда он рассказал мне о Кариме, но в моей жизни хватало и других переживаний. И их источником, как ни странно, стала Алана Кронберг. Невысокая и хрупкая женщина, выбравшая для себя непростую профессию психиатра, обладала просто бульдожьей хваткой, когда дело касалось её работы. Сейчас объектом её научного интереса стала я, и это на редкость осложняло мне жизнь.

Ещё когда Кронберг привела дока ко мне, я заметила, как внимательно следит она за каждым моим движением, словом, улыбкой. Она изучала меня... а я изучала её. Всё больше и больше понимая, как опасна эта женщина.

Потому что несмотря на симпатию ко мне, мыслями своими она больше не хотела делиться. В тот день, когда Сафар был с нами, я предпочла не заметить этого, просто наслаждаясь присутствием дока. Но на следующий день, когда Алана зашла проведать меня, я решила прояснить волнующий вопрос.

– Вы вживили защитный чип? – прямо спросила я Кронберг.

Та неосознанно коснулась виска, потерев его.

– Несколько лет назад.

– Но подключили именно сейчас.

– Я всегда так делаю, когда начинаю новую работу с эспером, – мягко объяснила доктор.

Я взглянула исподлобья

– Разве полная честность – не залог доверия? Как я могу доверять вам, если вы прячетесь от меня?

– Доверие предполагает наличие веры, а не знания. Пока ты могла читать меня как открытую книгу, едва ли мы близко могли подойти к тому, чтобы начать доверять друг другу. Но... ведь чувства я твои обмануть не смогу?

Мы стояли у окна, глядя на густой ливень, почти полностью скрывший от нас лес. В этой части Лонги была уже середина осени, по меркам Токсане, весьма холодная. Но здесь, внутри, было тепло и уютно. Я искоса взглянула на Алану Кронберг. Та излучала уверенное спокойствие, но где-то глубоко за этим я чувствовала холодный интерес.

– Вы ведь пришли сегодня не просто скрасить мне день?

Женщина кивнула.

– Нет. Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя.

Прислоняюсь лбом к прохладному стеклу, как будто бы пытаюсь раствориться в каплях дождя по ту сторону.

– Так я и думала. Будете изучать?

– Да. И помогать тебе с адаптацией. Хотя ты неплохо справляешься. Я даже удивлена. Сядем?

Я мрачно проследовала з ней и плюхнулась на диван. Кронберг уселась в кресло рядом. Что ж, очевидно началось время психотерапевтических сеансов.

– Мне действительно хотелось бы получше узнать тебя. Расскажешь?

– Что бы вы хотели знать?

– О том времени, когда ты впервые узнала о своём даре. Как это было.

Я пожала плечами.

– Я не помню об этом. Сейчас мне кажется, что я всегда о нём знала. Это ведь было так естественно – уметь чувствовать и понимать родителей без слов... Что вас так удивило?

– То, что ы помнишь своих родителей. Тем более что тебя забрали, когда тебе было... шесть?

– Да.

– Большинство переживших в этом возрасте травмирующую разлуку с родителями, предпочитают вытеснять свои воспоминания о них. Твои родители тоже были... несвободными?

Скрестила руки на груди.

– Вы спрашиваете, но я вижу, что вам известен ответ и так. Нет, они были свободными людьми. Довольны?

– Ты сейчас злишься?

– Вам показать?

– Нет нет, – поспешно ответила Кронберг, вспомнив о моей способности к обратной эмпатии. – Я спрашиваю не для того, чтобы обидеть тебя. Просто детские воспоминания очень важны. Впервые имя рабыни Эрики всплывает на невольничьем рынке на одной из планет сектора Трейда, но по тем документам, что скачал Юрий в поместье Нибеля, мы знаем, что тот тоже интересовался твоей семьёй. Ты знала об этом?

– Да. Он говорил. Была небольшая вероятность, что кто-то из моей семьи тоже может получить дар. Но ему пришлось разочароваться. Тогда он сообщил, что у них всё в порядке. Денег за меня хватило вполне, чтобы вылезти из бедности и наладить жизнь.

Кронберг тут же ухватилась за это:

– Тебя не украли и не отобрали силой, а продали собственные родители. Наверное, ты обижена на них?

Отвечаю почти честно:

– Давно уже нет. Тем более, не на мать.

– Расскажи о ней.

Доктор Кронберг хочет вывернуть мою душу. Узнать уязвимые точки. Конечно, я могла бы молчать и упираться. Я так делала когда-то раньше. Но всё закончилось тем, что ко мне начинали применять всё более и более сильнодействующие средства – гипноз, нейролептики... Нет, возможно, Кронберг так бы и не поступила. Но ей вполне хватит упорства замучить меня одними разговорами. Лучше кинуть ей кость, рассказать о том, что давным-давно отболело и уже не тревожило.

– Я не так много запомнила. Многие вещи о ней... я смогла лишь понять, став взрослой. Она была из маленькой этнической общины на Деймосе, планете сектора Ноа. Община была православно-греческой, почти не пускающая чужаков.

– Тебе это рассказали позже?

– В детстве я часто путала общий язык с греческим, и поэтому, когда я выросла и попыталась что-то узнать о матери, то искала место, где всё ещё говорят на греческом языке. Конечно, искала не сама. Мне помогла одна из служанок, поискав в сети. Но... забрали меня не с этой колонии. Очевидно, моя мама сама покинула общину, и переселилась в сектор Трейда, где и познакомилась с моим отцом. Я помню, что место, где я жила в детстве, напоминало мне огромный муравейник – так много людей... Странно, тогда это меня почти не пугало.

– А твой отец? Кем он для тебя был?

Воспоминания не были приятными.

– Кем? Громкоголосым чужаком, вечно злившимся на меня и маму. Вот уж по кому я не скучаю. Что-то тогда у него не ладилось в делах... Да и ему нужно было заботиться не только обо мне и о матери, но и о моём старшем брате и младшей сестрёнке.

– Заботиться, – бесстрастно повторяет доктор Кронберг. – Ты пытаешься оправдать его. Тебе легче думать, что он поступил так из какой-то благородной цели.

– Да, так легче, – не стала спорить я.

Доктор сцепила руки на коленях, задумчиво рассматривая меня

– Знаешь, ты вроде бы говоришь о важных и непростых для себя вещах, только вот в глазах твоих скука.

– Потому что мне скучно, тайнэ. Спрашивайте о семье, ждёте моих откровений, слёз.

– Слёз? Не жду, – Кронберг улыбается одними кончиками губ, хотя глаза её остаются серьёзны. Так спокойна... мне хотелось вывести её из себя. – В отличие от остальных, я не считаю тебя слабой или глупой. Ты отлично можешь контролировать свои эмоции, когда считаешь нужным это делать.

– Мне льстит, тайнэ.

Склоняю голову, почти без насмешки.

– Если ты не желаешь говорить о своих родителях, то мы можем сменить тему разговора.

– Хотите поговорить о моих хозяевах?

– А ты хочешь перехватить контроль над разговором? – ровно с такой же интонацией спросила Кронберг. Я фыркнула – как же легко она меня раскусила! – Хорошо. До того, как ты попала на Лонгу, ты десять лет принадлежала токсанскому олигарху Нибелю, и три до этого – Тиору Файдо.

О, старик Файдо – он оставил после себя не лучшую память. Вот уж о чьих мыслях я хотела бы навсегда забыть. Он был конкурентом Нибелю, и однажды не слишком удачно ему подставился. В этом, очевидно, была какая-то система – каждый мой новый хозяин был виновен в гибели предыдущего.

– Ты любила кого-нибудь из них?

Любила? Что за глупая мысль. Пожимаю плечами.

– Не знаю. Я плохо понимаю, о чём вы спрашиваете.

– Даже эспер не всегда может разобраться в своих чувствах, да? – пробормотала Кронберг себе под нос, делая не самый верный вывод из моих слов. – Но даже не понимая саму себя, ты знаешь, что другие люди испытывают к тебе. Я заметила, что ты легко находишь общий язык с людьми. Дали, Юрий, даже твоя служанка – Асаки. Она так тебя боялась в начале, но прошёл всего лишь один день, и она смотрит на тебя уже с искренней симпатией, видя в тебе милую младшую сестрёнку.

Кронберг склонилась вперёд, и негромко, создавая ощущение, что мы с ней секретничаем, спросила:

– Ведь не так уж сложно вызвать любовь к себе, да, Эрика? Тем более столь хорошенькой и покладистой девушке, как ты. Наверняка, твои хозяева тебя просто обожали?

Я тоже склоняюсь вперёд, и теперь прямо гляжу в голубовато-серые глаза:

– А вас ведь это задевает, да, доктор Кронберг? Лично задевает. Но вам нечего беспокоиться. Тай Цехель меня нисколько не интересует.

Женщина непроизвольно отшатнулась назад. Я скрыла довольную улыбку, поняв, что наконец смогла её уязвить. И для этого мне совсем не нужно было знать её мысли. Достаточно было раз увидеть, сколь колко и ершисто говорила она с Юрием, при этом испытывая в его присутствии совсем другие эмоции. И то, что она так настойчиво интересовалась моей способностью влиять на чувства других – о, это было не только ради того, чтобы понять, как работает обратная эмпатия. Она завидовала... совсем немного, но всё же завидовала, и опасалась, что я сумею очаровать Юрия так, что он перестанет совсем интересоваться ей. Даже умные взрослые женщины порой влюблялись, как молоденькие девчонки. Только умело это скрывали.