Текст книги "Птица в клетке (СИ)"

Автор книги: Таис Сотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Ты в самом деле думаешь, что я такой страшный? – как можно более мягко спросил Ядгар.

Оправдываться Эрика не стала, зная, как он не любит, когда она лебезила перед ним или врала. Впрочем, Ядгар подозревал, что он не всегда мог раскусить её ложь или недомолвки. Но сейчас её молчание было более чем красноречиво.

– Я не собираюсь ругать тебя или наказывать.

"Лучше уж накажу Дали", – с неожиданной мстительностью подумал Ядгар, и сам удивился тому, сколь нерациональным оказалось его желание поставить наглого мальчишку на место. Не такой уж был большой проступок, хотя то, что доктор оставил девушку одну, без присмотра, всё же нельзя было оставлять без внимания.

– Не надо, – тихо сказала девушка. Она знала, что просьбы её бессмысленны, но всё же попыталась защитить доктора.

– Ты ведь понимаешь, что император не должен прислушиваться к своей рабыне? – поддразнил её Ядгар.

Эрика промолчала, лишь обхватила хрупкие плечи руками и ещё ниже опустила голову. Ядгар глядел на её античный профиль, и не мог понять, почему он вновь стремиться задеть её, заставить расстаться с глубоко засевшим внутри неё безразличием.

На мгновение Ядгару захотелось, чтобы Эрика улыбнулась ему так же искренне и открыто, как она улыбалась доктору. Или так же смешно дулась и смущалась, как при Юрии. Неужели всё, что ему достанется – это только страх и лживая покорность? И не подкупить, ни обмануть её видящую душу, знающую, каков он на самом деле. Таким, как он, не улыбаются – таким подчиняются, иногда с верноподданническим трепетом, а иногда – с затаённой страхом и злобой внутри. Раньше ему хватало и этого. Но не сейчас. Всё изменилось раньше, чем Ядгар это понял.

Подобные неуместные мысли он тщательно прятал от своей маленькой телепатки, но сам на них глаза уже закрывать не мог. Его тянуло к Эрике – к её телу, к её теплу. Вот только как заполучить маленький огонёк её души, не затушив его при этом, он пока не знал. Да и просто смотреть на девушку издалека, не имея возможности прикоснуться, Ядгару уже было недостаточно. Неестественно сильная эмоциональная тяга к Эрике лишь усиливало физическое влечение, мешая отвлечься на других женщин. И всё чаще и чаще казалось императору, что эта девушка с невинным взглядом и робкой грацией лани на самом деле колдунья, оплетающая его своими чарами.

Он должен был избавиться от этого наваждения, утолить свою жажду, взяв от Эрики столько, сколько он сможет. И сколько она сможет дать... а затем убрать девушку как можно дальше от себя. Подарит Эрике обещанную свободу, надеясь, что она в ней не утонет.

– Ничего твоему доктору не будет, – устало сказал, наконец, император. – Я хотел поговорить с тобой не об этом. Я лишь прошу сохранять тебя дистанцию с другими людьми. Если у тебя есть необходимость о чём-то спросить, или нужна помощь – обратись ко мне или Кронберг. Я делаю это не из-за глупой прихоти.

– Так почему же?

– Кронберг должна была объяснить тебе. Ты общаешься с моим сыном. Сейчас ты, в силу сочетания ваших способностей – для него почти весь мир. И то, что влияет на тебя, влияет и на него. Я хочу оградить его от опасностей.

– Мой господин... – Эрика наконец-то отмерла. Взгляд миндально-карих глаз теперь почти прожигал Ядгара. – Нельзя никого защитить, оградив от контактов и спрятав его от всех опасностей.

– Что ты можешь об этом знать? – презрительно поджал губы Ядгар. – Разве ты знаешь, что такое реальная опасность?

Девушка качнула головой, признавая свою беспомощность, и Альге смягчился:

– Ты сама порой как ребёнок. И твой дар хоть и даёт тебе некоторые преимущества, но при этом сильно ограничивает.

"Ваш сын – другое дело. Он не будет ни в чьей власти, а будет править сам" – мысленно возразила девушка. Император давно заметил, что когда она говорила о чём-то важном, то использовала свою новую способность к обратной телепатии. Как будто опасаясь, что озвучь она свои слова вслух – и от них уже не откажешься.

– Да, мой сын – другое дело. В этом и проблема. Он смотрит на окружающую его реальность твоим взглядом, и так неверным. А если этот взгляд будет ещё и затуманен кем-то другим, не важно, специально или нет...

– Я поняла. И знаю, что многое не могу дать Замиру. "Но это можете дать вы, мой господин".

Вместо ответа Ядгар положил свою открытую ладонь на стол:

– Прикоснись ко мне, – с кривоватой улыбкой сказал он, зная, что его просьба заставит девушку вновь напрячься. И оказался прав. Эрика смотрела на его руку как на ядовитую змею, совсем не торопясь касаться своего господина.

Император как ни в чём не бывало поднял свою чашку, сделав широкий глоток уже остывшего чая.

– Вот видишь. Даже ты, идеально вышколенная выполнять приказы своего хозяина, не торопишься выполнять этот приказ. Я ведь не самый приятный человек для вас, эсперов? Меня боишься ты, меня ненавидел Лён... И даже моему сыну неприятно моё присутствие. Настолько, что я могу только смотреть на него через стеклянную стену и видеокамеры, не более.

Растерянность, тревога, жалость – эмоции Эрики нельзя было назвать приятными. Для обычного человека. Ядгар же, хоть и не наслаждался ими, но пробовал с искренним интересом того, кто сам не был способен это испытать. Я сказал, что твой взгляд – неверен. Но я даже не умею различать цвета и оттенки этого мира. Едва ли когда-нибудь император был так близок к признанию того, что его неспособность нормально чувствовать ограничивала его. Но даже если бы он принял это... то никогда не признался бы никому. Даже Эрике. Тем более Эрике.

Ядгар кинул оценивающий взгляд на девушку.

– Когда ты сможешь справиться с этой проблемой, когда я смогу вернуть себе своего сына – только тогда я буду считать, что ты выполнила часть своей сделки.

– Вашего сына нельзя исправить, – тут же отреагировала девушка. – Его дар – это не болезнь, которую можно вылечить.

Император спокойно кивнул.

– Я знаю. Значит, найди другой способ. Если хочешь быть свободной.

Играть на жажде свободы возможно было нечестно с его стороны. Но раз только это могло на самом деле зажечь взгляд Эрики, пока она рядом с ним – значит, он будет нечестным.

Эрика взволновано поднялась, обогнула стол и присела у ног Ядгара. Она была так близко, что Альге почти задержал дыхание, опасаясь спугнуть девушку. Волнение и нетерпение окутывало её, отражаясь во взгляде и неровном дыхании.

– Вы хотели, чтобы я коснулась вас... позвольте мне сделать это сейчас.

Ядгар медленно кивнул, но в самый последний момент, когда её ладонь почти коснулась его лица, перехватил руку, стараясь не касаться оголённой кожи.

– Зачем?

"Чтобы понять, что затрудняет ваш контакт с эсперами, я должна узнать вас лучше. Пусть даже это... непросто".

– Разве это не опасно для тебя? Ты, возможно, ещё не восстановилась после того, что произошло вчера.

– На мои способности это никак не сказалось. У меня есть проблемы с контролем, но сейчас это только поможет обеспечить нам более полный контакт. Чем я больше буду открыта, тем лучше.

Это был риск. Для Эрики в первую очередь. Но и для него тоже. Потому что он и так с трудом сдерживался, глядя сверху вниз на девушку. Её беспомощно-трогательная поза у его ног была абсолютно невинна, но именно это и будило в Альге самые тёмные желания.

– Тогда нужно сделать по-другому. Я уже показывал тебе...

Вторая его рука легла ей на затылок. И прежде, чем Эрика сделала попытку отстраниться, он нагнулся и прижался к её губам. Жадно, почти грубо, не давая никакой возможности избегнуть поцелуя. Но в этот раз она и не сопротивлялась.

...

Всё так знакомо. Прикосновения шершавых и жёстких губ, властные руки, не дающие отстраниться. И холодная пустота внутри Ядгара, поглощающая и лишающая воли.

И всё же, было немного по-другому. Изменился ли Альге, или стала иной я, но не имея возможности укрыться, я сдалась на волю пустоте, и поняла, что раствориться в ней – не означает умереть. Потому что отдав всю себя императору, я так же получила то, что раньше мне было недоступно. Ядгар позволил изучать его, поддерживая и оберегая от самого себя... Мне всё ещё было страшно и одиноко, как маленькому ребёнку, заблудившемуся в темноте, скрывающей чудовищ. Только теперь я знала, что хозяин этих чудовищ не позволит им съесть меня.

Сквозь пелену транса я чувствовала, как меня подняли и посадили на колени. Руки скользили по спине, гладили волосы, касались нежной кожи на шее, порождая во мне дрожь. Я не испытывала отвращения, впрочем, как и удовольствия – всё это жадно проглатывала пустота, не оставляя мне ничего. Но тело неожиданно инстинктивно ответило на прикосновения, на движения губ, на терпко-мужской запах Ядгара. Я прогнулась, прижавшись к Альге ещё ближе, и кажется, даже ответила на поцелуй.

Вкус его губ, жар его тела – это стало для меня защитой от нестерпимого холода чужого сознания, заполняя мою потребность в человеческом тепле. Возможно, это было всего лишь суррогатом того, что мне на самом деле требовалось. Но разве я могла выбирать? Разве он мог дать мне больше?

Вскоре я так глубоко погрузилась в транс, что перестала чувствовать то, что происходило в реальности. Потому что там, за пустотой и тьмой я внезапно обнаружила что-то живое и человеческое. Раньше, чем я успела остановиться, я погрузилась в воспоминания Альге.

Любой эспер знает, что лезть в чужие воспоминания не стоит. Потому что на практике это работает совсем иначе, чем представляется обычным людям. Никаких последовательных кадров, как в кино. Воспоминания – это жуткое нагромождение всего того, что человек копил за всю свою жизнь, и обычно они вываливаются на тебя как снежная лавина, таща со собой и не давая опомниться.

Сцены чужой жизни, обрывки разговоров, образы людей – всё хаотично это навалилась на меня.

Маленький выродок... мой повелитель... женский смех, отдающий фальшью. И тут же – страшный хрип умирающего человека, которого почему-то совсем не жалко.

Острая боль в коленке... тепло солнечных лучей чужого мира... прикосновение к бархатной женской коже.

Тяжёлый и грузный силуэт мужчины... Звёздное небо Лонги... Серые глаза, смотрящие с тревогой и заботой... И моё собственное лицо, такое знакомое и в то же время чужое. Гораздо более красивое, чем я видела в зеркале каждый день. Со строгими и правильными чертами, высокими хрупкими скулами, яркими губами и сливочной кожей. И карими глазами, в глубине радужки которых был вызов...

Он такой видит меня?

Не знаю, сколько я ещё я бы барахталась в чужих воспоминаниях, но внезапно всё прекратилось. Контакт прервался.

Я подняла неожиданно тяжёлые веки и заморгала, пытаясь вернуть себе чувство реальности. Судя по ощущениям и тому, что мне открывалось, я лежала на полу. Обнажённую спину приятно щекотали ворсинки ковра...

Что?! Я резко села, только сейчас поняв, что на мне нет блузки, а юбка задрана до самых бёдер.

– Очнулась? – донёсся до меня мрачный голос Ядгара. Он сам сидел в нескольких шагах от меня, на кресле, застёгивая пуговицы рубашки. Пепельные волосы его были встрёпаны, а кончики ушей немного покраснели. И выглядел он... несколько возбуждённо.

Так. Неужели я пропустила нечто важное? Неужели мы...

– Нет, – скривился Альге, приглаживая волосы. – Ты практически отрубилась. Возможно это старомодно, но я предпочитаю заниматься сексом с девушками, когда они в сознании, а не похожи на безвольных кукол.

Волна облегчения, что меня затопила, не осталась незамеченной императором.

– Одевайся и проваливай, – приказал он, отводя взгляд, как будто мой вид его отталкивал.

Меня не нужно было просить дважды.

Глава 4

– A где же люди? – вновь заговорил наконец Маленький принц. – В пустыне все-таки одиноко...

– Среди людей тоже одиноко, – заметила змея.

(с) Антуан де Сент-Экзюпери

В кровати было мягко, тепло, и уютно. А самое главное, безопасно. Ну, до тех пор, конечно, пока никто не пытался вытащить меня оттуда силком. Но в этот день, а так же на следующее утро, меня оставили в покое. Вечером принесли ужин – и унесли совсем нетронутым. Завтрак я тоже проигнорировала, в обед вяло поковырялось ложкой во втором, даже не взглянув в сторону супа. Есть не хотелось, как и вставать с постели. Знакомая вялость, пустота в мыслях и отсутствие сил знаменовала собой наступление депрессии. Не той «депрессии», которой порой страдали благородные дамы при отсутствии настроения, а той, что заставляла думать о смерти как о весьма привлекающей перспективе. Впрочем, даже желание смерти было каким-то тусклым, как будто бы не моим.

Такое уже со мной было. Впервые – когда мне было пятнадцать, когда произошёл скачок моих способностей, к которому я не была готова. Тогда начало депрессии пропустили, и из болезни я выбиралась долго и мучительно. Второй раз изменение моего состояния успели заметить, и почти месяц меня безостановочно пичкали лекарствами. Помогло, но у меня до сих пор остался провал в памяти о тех днях. Да и причину срыва, если честно, я уже не помнила.

Сейчас же... нет, ничего особенного ведь не произошло. Я знала, что император испытывает ко мне интерес с первой нашей встречи, с первого прикосновения. Я не была так наивна, чтобы верить, что всё обойдётся только поцелуями. И моя реакция на него... что ж, физически он мне не был противен. А что рядом со своим бесчувственным господином и я промерзала до основания своей души – так это даже и к лучшему. Нет отвращения и страха, да и боль мне было бы легче перенести. Хотя, возможно, боли бы и не было. Несмотря на всю свою нетерпеливость, император всё-таки был осторожен. Я могла вспомнить это, пусть и как будто бы через туман.

Альге был не прав, посчитав, что в тот момент я "отрубилась". Пусть даже мой разум был далеко, блуждая по закоулкам его памяти, но тело моё ответило на его умелые, щедрые ласки. Вернувшись к себе, я ещё долго стояла под прохладным душем, пытаясь избавиться от странных, незнакомых мне ранее ощущений.

Ничего особенного не произошло. Не было никакой причины рыдать и биться в истерике, сетуя на жестокую судьбу. Но что-то как будто в один момент переключилось во мне, и я поняла, что вся радость просто ушла. Всё это время я обманывала себя, говоря, что мне повезло. Что я живу в чудесном и красивом месте, что люди вокруг меня были ко мне добры. И даже свобода маячила где-то впереди. И я убеждал себя, что это всё, что мне было нужно.

Ложь, ложь. Я была одна. Ни на Лонге, ни во всей обитаемой Вселенной не было ни одного человека, которому было до меня дело. До меня, а не до моего дара или моего тела. Даже Дали... мой милый доктор. И он был со мной лишь потому, что я боясь неизвестности и одиночества, привязала его к себе. Не было страшнее и отвратительнее чудовища, чем я.

За окнами было уже совсем темно, когда меня навестил Алана Кронберг. Зашла, включив свет в комнате и заставив меня закрыть воспалённые сухие глаза. Открыла окно, впуская свежий воздух. Она не любила системы очистки воздуха, считая, что горный воздух полезнее.

Алана присела на край кровати, внимательно меня разглядывая.

– Ты даже не переоделась со вчерашнего дня. Не расстилала кровать, не ела. И за весь сегодняшний день ни разу не вышла из комнаты. Замир всё же задел тебя сильнее, чем мы полагали?

Она не знала, о том, что произошло вчера днём? Или же просто хорошо скрывала? Впрочем, не так уж важно. Даже если бы знала, то лишь бы пыталась убедить, что глупо так остро реагировать.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, позвать Сафара?

– Не хочу, – голос у меня был сухой и какой-то надломленный. – Дело не в Замире. Я просто устала, хочу спать.

– Судя по твоему виду, этой ночью ты не спала.

– Тогда дайте мне снотворного.

Надолго заснуть, притом как можно крепче, не видя сновидений – неплохая альтернатива смерти.

Психиатр покачала головой:

– Не думаю, что забыться – это лучший выход.... Когда ты восстановила свою защиту? Я не чувствую тебя совсем.

– Да? – вяло спросила я без особого интереса. – Я не знаю.

Прохладная ладонь легла мне на лоб.

– Тогда откройся мне. Поделись своей болью, – мягко сказала Алана.

– Не могу.

– Не можешь или не хочешь?

Я перевернулась на бок, натягивая на голову одеяло. Разговор меня утомил.

– Эрика? Эрика, не пугай меня так. Вставай. Давай сходим до лазарета.

Она гладила меня по плечу, что-то говорила, но я уже не различала смысл её слов. Это не имело значения.

Ведь Кронберг тоже не была на моей стороне. Никто не был.

Алана всё-таки привела Сафара, надеясь, что это что-то изменит. Он говорил со мной ласково и тихо, как с больным ребёнком. Заставил сесть. Проверил температуру, давление. Потом уже заставил лечь, и нацепив на виски неприятно холодные пластинки, подключил какую-то аппаратуру.

Док и Кронберг тихо разговаривали у окна, то ли забыв, что мне не нужны уши, чтобы их услышать, то ли сочтя это неважным. Я "слышу" их разговор как далёкое эхо.

– Органических поражений нет, – Дали говорил спокойно, но даже с закрытыми глазами я почти вижу тьму, что колышется вокруг него. Он расстроен. Из-за меня.

Кронберг была встревожена, и в то же время злилась. Источник её злости – не здесь.

– Как я и думала. Это хорошо, но так было бы проще. Потому что иначе это становиться моей проблемой. И я не уверена, что легко и быстро с ней справлюсь, как того безусловно потребует от меня император. В медицинской карте Эрики есть упоминание о таких же, как сейчас, симптомах, но о причинах заболевания нет ни слова. Там даже не написано, были ли депрессии эндогенными, порождённой внутренними процессами или же реактивными.

– О, я думаю, в этот раз у плачевного состояния Эрики всё же есть внешняя причина, – мрачно сказал Дали. – Назвать имя этой причины?

– Сафар! – в голосе Кронберг предупреждение. – Тут мы ничего сделать не можем.

– Я не могу! Но тайнэ Алана, к вам он прислушивается! Я даже думать не хочу, что он сделал с Эрикой, после того, как забрал...

– Прекрати, – Кронберг резко оборвала его. – У тебя и так проблемы из-за Эрики. И виновата в этом – не она, а ты. Ты должен вести себя как профессионал, если не хочешь, чтобы тебя отстранили.

– Я понял, – сухо ответил корабельный доктор.

Если бы я сейчас могла жалеть, то безусловно бы посочувствовала Сафару.

– Ты принёс то, что я просила?

Мне всё ж дали выпить таблеток, безвкусные синие горошинки, кажущиеся знакомыми. От них тяжелеет голова, и я всё же проваливаюсь во тьму. Сон мой был обрывист и тревожен, но явь казалось ещё хуже. Меня заставили поесть, принять ванну. К моему возвращению в кровать постельное бельё уже сменили, а комнату проветрили. На комоде у изголовья кровати стоит высокая ваза с белыми пушистыми цветами.

– Это айос, – сказала Алана, укутывая меня в одеяло. – Южные цветы Лонги. Их вырастили в местной оранжерее.

Снова таблетки, в этот раз другие. Жаль, но от них мне не хочется спать. Кронберг всё никак не уходила. Разговаривала со мной, что-то спрашивала. Потом замолчала, лишь устало глядя в окно.

– Великий тай Альге утром улетел в Кадис на несколько дней. В столице какие-то местные торжества, очень важные. Годовщина коронации или вовсе юбилей существования династии... я не слишком разбираюсь в этих монархических штучках. Императрицу он к счастью забрал с собой. Я совсем не эспер, но от её присутствия в замке мне было совсем не пор себе. Зарина и Юрий тоже уехали. Тай Цехель хотел навестить тебя, но... не получилось.

"Не получилось". Я повертела в мыслях эти слова. Конечно же, благодаря Альге. Император не задумываясь был готов лишить меня всего, что хоть имело хоть какой-то для меня смысл. Гардарик – уже не знаю, почему, имел. Возможно, потому что относился ко мне как к равной. Это было значимо для меня когда-то. При мысли об отъезде Юрия я почувствовала грусть, хотя не уверена была, что это именно моя грусть.

А император... в глубине души я ждала всё это время, что он появится. Неспешно зайдёт в мою комнату, заполнив одним своим присутствием, усядется на край кровати. И может быть, пожалев, заберёт всё, что осталось от моих чувств. Ведь я уже знала, что пустота, принявшая облик человека, была не так равнодушна, как я думала в начале.

Но он не пришёл. Сбежал, а скорее всего, просто забыл обо мне, не получив того, что хотел. Поэтому мне ничего не оставалось, как вновь и вновь перебирать в руках осколки былых желаний и чувств, пытаясь найти в них потерянный смысл. И всё больше крепла уверенность, что таблетки больше не помогут.

Альге пришёл. Только совсем другой, не тот, кто владел мной. Тот, которому я почему-то была нужна. Замир. Маленький светловолосый мальчик с почти прозрачными глазами и тонкой кожей, не знавшей загара. Кронберг держала его за руку, но стоило Замиру увидеть меня, как он тут же вырвался и забрался ко мне на кровать. Маленькие ручки крепко обхватили меня, как могли, а голова уткнулась в живот. В другой раз я бы взъерошила его хохолок на затылке, ласково прижала бы к себе ещё ближе, но сейчас присутствие маленького эспера вызывало лишь недоумение.

– Он скучал по тебе, – объяснила Кронберг, скупо улыбаясь. – Совсем уже свою няню довёл, да и меня тоже. Так что пришлось сдаться на волю маленькому тайю, несмотря на риск для вас обоих. Удивительно, но исследований, что происходит при общении двух эсперов в тех случаях, когда один из них... несколько нездоров, я так и не нашла. Хотя, полагаю, они бы и не могли помочь. Вы оба весьма не стандарты даже для эсперов. Совершенно уникальная ситуация...

Научный энтузиазм Кронберг скрыть так и не удалось.

"Ты не приходила" – даже мысли мальчика звучали обиженно.

Я не ответила.

"Ты не приходила", – уже чуть тише "сказал" Замир. – "Тебе плохо из-за меня? Прости, прости, прости..."

"Нет", – я не могла заставить никак его замолчать, кроме как ответить ему. – "Замир, я устала и хочу спать. Уйди".

"Ты не хочешь спать! Ничего не хочешь. Ты... потерялась?"

"Да. А теперь оставь меня в покое".

Я позволила своему эмпатическому блоку немного спасть, чтобы спугнуть надоедливого ребёнка. Но очевидно, как и его отец, Замира было не пронять чувствами глупой эмпатки. Он лишь засопел, неохотно отцепляясь от меня, но тут же снова схватил за руки.

"Вставай!" – приказал Замир и потянул за собой.

Я села, опустил ноги на пол. Затем поднялась на ноги, пошатнувшись.

"Хочу показать тебе кое-что. Пойдём за мной", – отчего-то Замир звучал так убедительно, что я не могла ему сопротивляться.

– Что? – Кронберг удивлённо заморгала, увидев, как я немножко неловко следую за ребёнком к двери. – Вы куда?! Да хоть обувь надень, Эрика!

В итоге ей самой пришлось натягивать на мои ноги туфли, да и ещё срочно искать в шкафу длинный кардиган, чтобы я не разгуливала по дворцу в одной пижаме. Всё это время Замир продолжал держать меня за руку, тщательно обрывая все мои попытки вернуться в постель. И как ни странно, я подчинялась ему.

В итоге Кронберг самой пришлось натягивать на мои ноги туфли, да и ещё срочно искать в шкафу длинный кардиган, чтобы я не разгуливала по дворцу в одной пижаме. Всё это время Замир продолжал держать меня за руку, тщательно обрывая все мои попытки вернуться в постель. И как ни странно, я подчинялась ему.

Охрана у дверей во все глаза смотрела на странную компанию – ребёнок, ведущий под руку еле волочащегося эспера в пижаме, а за ними неожиданно взволнованная рыжеволосая иномирянка. Мы дошли до северного крыла замка, и поднялись на лифте в башню. Дальше Замир п запретил Кронберг идти за нами, просто закрыв перед опешившей женщиной дверь, когда она несколько замешкалась рядом с лифтом. Конечно, у Аланы был доступ к покоям ребёнка, но очевидно она предпочла наблюдать за нами со стороны, не вмешиваясь.

Замир провёл меня внутрь, но мы не стали задерживаться в игровой комнате, а перешли сразу в учебный класс. Здесь была ещё одна дверь – не автоматическая, а обычная деревянная, выкрашенная в бежевый цвет и от того почти сливавшаяся со светлыми стенами. Я не знала, что было за ней – в этой части владений маленького Альге я не была.

За дверью оказалась широкая лестница вверх. Разум мой был всё ещё немного затуманен лекарствами, поэтому поднимаясь по лестнице, я несколько раз споткнулась, вызвав недовольство Замира. Но если раньше он непременно выказал мне его, то сейчас он промолчал, и просто крепче сжал мою ладонь. Как будто мог удержать меня, вздумай я упасть.

Всего было семь ступенек. В конце лестницы нас ждала комната чуть меньше моей, только абсолютно пустая и с тёмными однотонными стенами. Никаких окон или украшений, лишь в середине комнаты на полу тускло светилась голубым светом напольная панель. Я слабо удивилась. Что это за помещение? Комната для наказаний? Там где я жила, была такая. Точнее, её называли "изоляционной" и использовали тогда, когда мой дар проецирующей эмпатии выходил из-под контроля. Или когда я вызывала неудовольствие хозяина. Меня оставляли в ней на сутки, двое... редко больше. Но разве с сыном императора могут поступать так же, как с рабыней? И почему она такая тёмная?

Замир наконец выпустил мою руку, и я тут же уселась на пол. Сквозь тонкую ткань пижамы я чувствовала, что пол был тёплым, и немного упругим, вызывающим желание лечь на него. Что я и сделала, закрыв глаза и сжавшись в клубочек у стенки, слушая, как Замир бродит по комнате, деловито и сердито пыхтя.

"Открой глаза. Посмотри", – настойчиво сказал мне маленький тай.

"На что?"

"Ты должна увидеть" – даже мысли Замира были окрашены довольством собой.

Поняв, что я не реагирую на его, Замир подошёл и пребольно дёрнул за волосы.

– Ай! – воскликнул я, заморгав, и подняла голову. Увидев наконец, что же мальчик так хотел мне показать.

Пустая, тёмная комната превратилась... в бесконечный космос. Не было ни потолка, ни стен, хотя я всё ещё чувствовала твёрдую поверхность за спиной. Вместо этого я видела галактики, туманности, облака. Мириады звёзд светились и мерцали в темноте, делая из Замира, стоявшего надо мной, какое-то причудливое огромное божество. Замир торжественно поднял руки вверх, и послушно его воле всё пришло в движение. Галактики таяли и исчезали, и лишь одно скопление звёзд осталось висеть над нами, расширяясь и захватывая всё вокруг. Прямо перед моим носом зависла одна из звёзд, размером с половину моей ладони и слабо пульсирующая. Против своей воли я дёрнулась, ударившись затылком о стену.

"Не бойся. Это только модель Млечного Пути", – снисходительно объяснил мне Замир.

Значит, это не комната для наказаний. Это виртуальный планетарий. Место, где мальчик, запертый в башне, мог жить среди звёзд.

Я поднялась, зачарованно оглядываясь.

"А где... где мы? Где Лонга?"

Мне тоже не хотелось говорить вслух, нарушая тишину.

Всё снова пришло в движение, отчего у меня закружилась голова и мне пришлось закрыть глаза. Когда я вновь открыла их, передо мной висели совсем другие звёзды.

"Видишь красноватую звезду у твоего правого плеча? Это Гилазо Деус, солнце, которое светит над Лонгой. Если хочешь увеличить её, увидев планетную систему вокруг, просто прикоснись к звезде".

Лонгу я смогла приблизить не с первого раза. Голубовато-зелёная планета, чем-то похожая на нашу прародину, Землю. Я молча, затаив дыхание, наблюдала, как медленно кружит она вокруг Гилазо вместе с другими планетами. Планетарная система Гилазо была красива почти так же, как та, в которой я родилась. В ней населённый мир был только один, да и в нём, вместо двух огромных материков – лишь цепочки архипелагов и сотни островов. На мгновение мне захотелось увидеть родной мир. Но просить Замира искать "свою" звезду мне не хотелось, а сама я едва ли её нашла бы.

– Верни... обратно, – хрипло попросила я.

Сейчас я предпочла видеть звёзды как ярко сияющие точки, не думая, что вокруг этих звёзд – миры, где живут и умирают миллиарды людей, о которых я не хотела ничего знать. Вселенная была прекрасна и без людей.

Я лежала на полу, а рядом со мной, касаясь макушкой моей макушки, лежал Замир. Над нами мерцали созвездия. И те, которые мне приходилось видеть над небом Лонги, и совсем незнакомые. Впрочем, я не знала названия звёзд этого чужого неба.

Молчание первым нарушил Замир. Он был тихим мальчиком, привыкшим к одиночеству, но сейчас... сейчас я чувствовала, что ему совсем не хочется оставаться одному. Он только открыл для себя радость человеческого общения, и моё живое присутствие было ему в сотни раз важнее, чем красота звёзд.

"Ты должна остаться со мной".

"Остаться?" – эхом повторила я.

"Да. Ты так хочешь уйти. Это... плохо".

Я тихо возразила:

– Нет ничего плохого в том, что желать быть свободной. Посмотри, как огромна Вселенная! В ней наверняка найдётся место, где я смогу быть счастлива.

В тот момент я была так погружена в свои переживания, что совсем не заметила, как закрылся от меня Замир. Пряча чувства, пряча мысли.

Я была неосознанно жестока в тот момент, рисуя для себя будущее, в котором Замиру нет места. Едва ли я на самом деле понимала, как звучали для мальчика мои слова. Насколько успел он ко мне привязаться, насколько задевало его моё желание сбежать отсюда. Если бы я знала всё то, что было у него на душе, возможно я и не стала бы честно отвечать на его слова. Но ведь и мне Замир был важен и нужен, поэтому мне хотелось быть с ним искренней. Поделиться своей мечтой, как он поделился со мной кусочком своего мира.

Маленький принц стал единственным, кто смог вытянуть меня из трясины, в которую я сама себя загнала. Помог вспомнить о том, что когда-нибудь, возможно совсем скоро, я изменю свою жизнь. В тот день наша связь, только появившаяся, стала ещё сильнее. Узы становились всё крепче и крепче, а я совершенно по-глупому радовалась нашему с Замиром взаимопониманию, не думая о будущем и о том, и как сложно будет порвать эту связь.

Хотя мне и стало чуть лучше, за один день я не вылечилась. Мне всё ещё приходилось пить таблетки, и на меня иногда продолжал накатывать отчаяние, но я уже не уходила полностью в себя. Гуляла, в компании Кронберг или Замира, правда только около замка – к озеру в долине нас уже не отпускали. Сидела на занятиях ребёнка – учителя утверждали, что со мной он ведёт себя лучше и иногда даже сам проявляет инициативу, стремясь показать себя с лучшей стороны. В общем, благотворно воздействовала на наследника, а он – на меня.

Конечно, юный Альге всё ещё оставался капризным, эгоистичным ребёнком, плохо понимающим то, почему иногда я поступала не так, как он хочет. Беспардонно рылся в моих и чужих мыслях, и всё время, не переставая, задавал мне вопросы, от которых раскалывалась голова. Ведь он только познавал мир, стал больше общаться, и взрослые и их поступки он порой не понимал или трактовал неправильно. Но так как о даре наследника знали совсем немногие – даже учителей держали в неведении, то почти все вопросы доставались мне. И не то что я смущалась на них отвечать – будучи эспером достаточно быстро перестаёшь реагировать на чужие грязные или злые мысли. Но ведь Замир требовал объяснять ему поступки и мысли других людей, но и высказать своё мнение – что хорошо и что плохо, и как бы я поступила в тех или иных случаях. Как будто бы Замир изучал не других людей, а меня, подыскивая ко мне ключик, узнавая обо мне всё больше и больше.