Текст книги "Южные ночи"
Автор книги: Сьюзен Уэлдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Глава 22
Леа стояла в широких дверях, ведущих на веранду, и смотрела, как дядя расхаживает по ней, не замечая ее присутствия. Последние недели для всех обитателей «Ривервинд» оказались нелегкими. Но состояние Эдварда особенно беспокоило Леа. Он казался необычайно взволнованным. Она надеялась, что встряска выведет его из болезни, но не предполагала, что это случится именно так.
Письмо миссис Бидвелл действительно потрясло его. Судя по всему, он все еще любил эту женщину, но, сколько Леа ни предлагала, наотрез отказывался продиктовать ей ответ. Она подозревала, что причиной тому была гордость. Веря в свой близкий конец и неизлечимость недуга, дядя полагал, что слишком поздно возобновлять какие бы то ни было отношения. Леа эта мысль казалась ужасной, и сердце ее щемило от жалости. Она чувствовала, что его болезнь – пустяковое препятствие для женщины, которая сохранила и пронесла свою любовь через все эти годы, и потому решилась взять на себя смелость и тайно ответить миссис Бидвелл, объяснив ей все. Леа надеялась, что со временем он простит ей вмешательство в свою личную жизнь.
Однако дяде становилось все хуже. Он беспокоился за плантацию и сожалел, что не может вместе со всеми принять участие в охоте на разбойников.
Так и не отважившись заговорить с ним, девушка вернулась к себе и рухнула на кровать. Она не смогла бы заснуть, по крайней мере спокойно, и знала это. И все-таки отдых был ей необходим. Дни ее стали долгими и утомительными без поддержки Рэйчел. Обхватив подушку обеими руками, Леа мысленно помолилась, чтобы сестра поскорее пришла в себя.
Пока еще ей удавалось сдерживаться, хотя время от времени хотелось хорошенько встряхнуть Рэйчел. Казалось, что сестра осталась жить лишь во имя своего будущего ребенка. И даже уверенность Леа в том, что капитан Трент сумел невредимым выбраться из шторма, начала понемногу угасать. Как же Леа устала! Вся жизнь ее так резко изменилась, каждую минуту наваливались все новые и новые трудности, и не оставалось ни одной свободной секунды, чтобы потратить ее на себя.
Но все-таки у нее есть заветные часы, когда она мысленно устремляется к Тревору. Ночью, если не сразу поддаться усталости и погрузиться в сон, можно закрыть глаза и думать о нем… Эти мысли неизменно наполняли ее теплом, но необходимо тщательно следить за ними и не позволять им слишком разыгрываться. Она не допускала в свое сердце печали из-за его отсутствия и не рисовала в воображении возможные опасности, поджидающие солдата в диких лесах Флориды. Вспоминая о самых счастливых моментах, Леа представляла себе Тревора на берегу реки в компании ее ламантинов.
Внезапно из холла донесся леденящий кровь вопль.
Леа резко села на кровати и сердце у нее замерло. Не долго думая, она соскочила с постели, промчалась к двери и распахнула ее настежь.
Бабушка Стэнтон с судорожно зажатой в тощей руке свечой, с широко раскрытым ртом, медленно пятясь, двигалась мимо комнаты Леа. При одном взгляде на перепуганное лицо старой леди, по спине у Леа промчался неприятный холодок. Бросив взгляд в противоположную сторону, она заметила темнокожего плохо одетого человека, но, как ни странно, только характерное постукивание бусинок побудило ее действовать. Леа выскочила из комнаты и встала между индейцем и бабушкой, преграждая путь зловеще надвигающемуся разбойнику.
Новый визг за ее спиной потряс тишину. Расставив руки в стороны в виде преграды, Леа крикнула:
– Беги, Рэйчел, беги! Если надо, прыгай в окно!
Босые ноги сестры зашлепали по полу: она торопилась исполнить приказание Леа.
Леа тем временем неуклонно отступала, пока не наткнулась спиной на что-то живое. Дрожащая в старческой руке свеча отбрасывала жуткие, вытянутые тени на стены и на лицо их ужасного преследователя.
– Ну, бабушка, иди же!
Старуха повиновалась, но уже через пару шагов снова остановилась.
– Эти люди явились сюда за моими драгоценностями, но ничего не получат!
Они стояли напротив комнаты Рэйчел. Воспользовавшись этим, Леа втолкнула бабушку внутрь и захлопнула дверь. В холле стало совсем темно, но Леа чувствовала, как злые глаза индейца сверлят тьму. Она дрожала. Инстинкт велел ей тоже укрыться в комнате, но логика подсказывала, что одинарная дверь – плохая защита от удара мощным плечом. Что ж, по крайней мере удалось изолировать от опасности сестру и бабушку.
В тихом холле слышалось два звука: хриплое дыхание индейца и грохот ее собственного сердца. Надо поскорее что-нибудь предпринять, покуда он не изловил ее.
И почему она не догадалась взять с собой в спальню пистолет? Завтра же с утра она в первую очередь исправит эту ошибку… Конечно, если доживет до завтра…
Леа в замешательстве шагнула назад, лихорадочно думая о том, что предпринять. Если сейчас неожиданно броситься в его сторону, то удастся ли вовремя увернуться и проскочить мимо? Или же он просто задушит ее голыми руками?
Кстати, он вооружен или нет? Она даже не подумала присмотреться, пока здесь была свеча В следующий раз надо прежде всего внимательно изучить врага.
Тревор поступил бы именно так. Проклятие! Следующего раза может и не быть, если она сейчас же не начнет действовать!
Между тем Леа добралась уже до стены. Подавив новую вспышку паники, она мысленно приготовилась к худшему. Индеец был огромным и сильным, но зато Леа – хитрее и быстрее его. Он приблизился почти вплотную. Сердце девушки громко стучало. Резким ударом ноги она поразила его в то место, которое ей казалось самым уязвимым.
Индеец взвыл от боли. Вмиг осмелев, Леа сжала пальцы в кулак и, прицеливаясь повыше, ударила. К великому ее удивлению, рука попала в воздух.
Раздался новый стон, и Леа попыталась понять, откуда он. Впереди себя она услышала тяжелый удар. Кто-то кроме нее находился в холле и пытался бороться с индейцем. Дверь спальни Рэйчел скрипнула, и слабый свет упал на двух мужчин, сцепившихся на полу.
– Дядя Эдвард! – закричала Леа.
Индеец вскочил на ноги, поднимая с собой соперника. Потом, оттолкнув более мелкого дядю, он быстро помчался к лестнице. Но Эдвард бесстрашно ринулся следом.
Кровь застыла у Леа в жилах. Индеец был слишком силен для Эдварда. И самое худшее – ему, казалось, вовсе нечего терять. Прямо на глазах у перепуганной насмерть Леа он развернулся, бросился на врага, и они снова кубарем покатились по полу.
– Найди, чем я могу его ударить, – потребовала Леа, не глядя на бабушку, которая робко высунулась из двери.
Бабушка скрылась, и вскоре Леа услышала треск дерева. Через минуту старуха снова просунулась в приоткрытую дверь с зажатой в дрожащей руке ножкой стула.
Мужчины между тем опять поднялись на ноги, задыхаясь от усталости. Вдруг индеец снова кинулся на дядю Эдварда. Сцепившись в смертельной схватке, они вплотную приблизились к лестнице. Леа схватила ножку стула и двинулась к ним, но на миг опоздала.
Парализованная страхом, она глядела, как оба противника покатились по ступеням. Резкий крик вырвался у нее и смешался с жуткими звуками ударов и стонов, доносившихся уже с первого этажа. Где-то на улице прозвучали выстрелы. Леа поспешила вниз и чуть не споткнулась о тела борющихся.
Наружные двери с грохотом распахнулись, оконные стекла зазвенели. Джордж Энтони в сопровождении двух ополченцев из своего отряда и нескольких солдат ворвался в дом. У кого-то в руках был горящий факел. Леа упала на колени перед дядей, глаза ее были прикованы к ране на его виске.
– Осторожнее, мисс, – сказал один из солдат. Леа подняла голову и остолбенела: индеец, у которого с угла рта стекала струйка крови, резко повернулся и двинулся на нее. Повинуясь инстинкту, Леа подняла ножку стула над своей головой. В ту же секунду раздался выстрел. Сквозь облако порохового дыма она увидела, как смертельно раненный семинол падает навзничь.
– Все в порядке, миц Леа, – сказал Джордж Энтони и помог ей подняться на ноги, – остальных трое мы прогнали.
В холле показались Нелли и Хипи, но солдат не допустил их к месту происшествия.
Ошарашенная всем, что случилось, до сих пор плохо слыша после хлопнувшего поблизости выстрела, Леа пробормотала:
– Я думала, их всего трое.
– Наверное, кое-кто обсчитался, – ответил Джордж Энтони. – Вы в порядке?
– Да, кажется. Но надо позаботиться о дяде Эдварде.
Легкий вскрик обратил внимание Леа в сторону прабабушки и Рэйчел. Держась за руки, дамы спускались по лестнице. Опасаясь, что происшествие с дядюшкой окажется слишком сильным испытанием для сестры, Леа встала, прикрывая собой лежащее на полу тело Эдварда.
– Отведи Рэйчел обратно в спальню, бабушка. Опасность миновала, Нелли сию же минуту поднимется к вам с лекарством, чтобы вы обе немного успокоились.
Услышав это, Нелли протолкалась сквозь оцепление, но обнаружила, что на пути у нее стоит массивная фигура Джорджа Энтони, и приказала:
– Прочь с дороги!
Могучий негр медленно повернулся, строго, но в то же время с обожанием глядя в суровое лицо Нелли:
– Майор Прескотт уже вручал мне мои документы, женщина. – И он навис над Нелли всем своим ростом. – Ты не смей больше так ко мне обращаться.
На миг Нелли остолбенела от неожиданности и не могла найти слов для ответа, но, впрочем, быстро пришла в себя. Отдав распоряжения Хипи, она прошагала мимо Джорджа Энтони и поспешила вверх по ступенькам, уводя Рэйчел и бабушку Стэнтон в их покои.
Джордж Энтони нагнулся и осторожно поднял дядю Эдварда на руки. Леа дала Хипи еще несколько поручений, и девушка помчалась исполнять их. Тем временем один из солдат и раб-ополченец выволокли тело мертвого индейца из дома.
Когда дядю Эдварда уложили в постель, Джордж Энтони сказал Леа:
– Думаю, мы больше не будем их встречать. – Он прервался, чтобы поудобнее уложить раненого на кровати. – Но это такие очень хитрые бестии, и они, конечно, могут еще приходить.
– Так ты думаешь, они где-то поблизости?
Джордж Энтони молча покачал головой и пристально всмотрелся в лицо Эдварда:
– Похоже, он плохо ударен.
Леа провела ладонью по лбу дяди и убрала волосы, прилипшие к ране. Голос ее задрожал, когда она произнесла:
– Он так храбро набросился на этого разбойника. Я не переживу его смерти.
– Маста Эдвард обязательно будет поправиться, – сказала невесть откуда появившаяся Хипи.
Леа не слышала, как она вошла в комнату, но увидела, что и Нелли, и прабабушка тоже находятся здесь. Нелли держала в руках ее шаль. В этой суматохе Леа даже не заметила, что на ней надета лишь тонкая хлопковая ночная сорочка. Благодарно улыбнувшись няне, она с удовольствием покрыла плечи.
– А как Рэйчел?
– Я сама уложила ее в постель, – ответила Нелли, потом подошла к постели больного и окинула Эдварда взглядом. – Слава Богу, крови немного.
Джордж Энтони поглядел на нее и молвил:
– Рана не видна, женщина. Вот это-то, однако, и плохо. Тут нужно время.
Положив ладонь на середину широкой груди Джорджа Энтони, Нелли попыталась оттолкнуть его с дороги, но когда, к ее удивлению, негр ни на йоту не сдвинулся с места, она гневно поглядела ему в глаза и отчетливо произнесла:
– Мне не нужен тут мужчина, да еще который любит давать советы, как ухаживать за Маста Эдвардом.
– Ошибаешься, мужчина тебе нужен. И запомни: лучше надо быть повежливее с таким, который умеет терпеть твою спесь. – Повернувшись к молодой хозяйке, он настойчиво произнес: – Мне надо поговорить с вами, миц Леа.
Леа вручила принесенные медикаменты Нелли, гневно глядящей на Джорджа Энтони, потом выпроводила Хипи и бабушку Стэнтон:
– Тут и без вас есть кому поухаживать за больным, так что идите обе спать.
– Но мэм, – возразила Хипи, – эти индейцы могут вернуться.
– Не сумеют, – заявил Джордж Энтони, выходящий из спальни Эдварда вслед за женщинами. – Мы уже расставили караулы вокруг дома.
После того как бабушка и рабыня удалились к себе, Леа вместе с Джорджем Энтони направилась в нижний холл.
– Ты что-то недоговорил.
– Они разграбили амбар и набрали с собой еды, – почти прошептал негр. – Но… это не все.
Леа показалось, что волосы у нее становятся дыбом.
– Что еще?
Джордж Энтони поглядел в пол.
– Они прихватили с собой заложников – троих детей.
– Боже милостивый, да как же это случилось? Мне необходимо пойти к бедным матерям. Чем я могу их утешить?
– Но вам не нужно покуда выходить наружу, миц Леа, – заметил негр.
– Тогда я дождусь рассвета, но ни минуты больше, слышишь?
– Это я виноват. Майор велел мне отвечать за все, но я не думал, что плохие люди явятся вот так вот, ночью. – Он весь поник, в отчаянии глядя на нее. – Мы сразу не могли пойти за ними, и теперь негде их разыскивать, а еще почти весь отряд ушел с майором.
– Разумеется, – сказала Леа, пытаясь утешить его. – Люди нужны нам здесь, чтобы защитить оставшихся. Но не надо так волноваться. Солдат мы, конечно, можем отправить в погоню за бандитами.
– Они не найдут, миц Леа. Они слишком шумят, когда ходят по лесу. Нам тут нужен майор, очень нужен, миц Леа.
Девушка молча согласилась. Она перешагнула порог двери, ведущей на переднюю веранду, но тут же дорогу ей преградил вооруженный раб.
– Лучше остаться в доме, – предупредил Джордж Энтони.
– Ты опять прав. – Леа слегка улыбнулась ему. – Но не вини себя так. Никто не мог предположить, что индейцы отважатся проникнуть в дом. – Увидев заткнутый за пояс Джорджа Энтони пистолет, она протянула руку. – Отныне я буду носить оружие при себе. Дай мне этот и возьми себе другой в дядином кабинете.
Джордж Энтони проводил Леа до ее комнаты и дождался, пока она нашла связку ключей. Отстегнув один из них от общего кольца, она вернулась и вручила его негру:
– Принеси оружие моей сестре.
– Но они не пройдут мимо меня снова, миц Леа.
– Я знаю.
Потом она вернулась в комнату дяди, где провела остаток ночи вместе с Нелли. Обычно такая суровая, мулатка сегодня смягчилась и с готовностью отозвалась на ее желание побыть подле живой души. Леа знала, что Нелли глубоко предана дяде Эдварду, и сегодня ночью она это доказала. Они вместе молились, чтобы он поскорее пришел в себя. Ближе к утру Леа поняла, что рана действительно довольно серьезная. Дядя ни разу не шелохнулся. Лишь по слабому движению груди можно было видеть, что он еще дышит.
Слезы, которые она сдерживала все эти долгие часы, наконец вырвались наружу. Тревор был ей сейчас необходим, именно его крепкие руки способны поддержать ее, придать ей необходимые силы. «Ривервинд» тоже нуждается в нем, особенно сейчас. Закрыв лицо руками, она зарыдала, призывая Тревора поскорее вернуться домой.
* * *
Майор Прескотт поднял руку, приказывая отряду остановиться. Они были на краю того самого поля, где Джордж Энтони тренировал своих ополченцев. Черт возьми, а плантация выглядит замечательно! Он и не думал, что так соскучится по ней, но прошедшие недели доказали это.
Проведя ладонью по густой щетине, покрывшей его лицо, Тревор с удовольствием окинул взором ривервиндские поля. «Кажется, что вернулся домой», – подумал он, но тут же отогнал эту мысль. На самом деле он скучал по Леа, а не по этой земле. Именно из-за нее он так ждал возвращения. Он ощущал ее каждой клеточкой своего существа, постоянно думал о ней, пока не почувствовал, что скоро сойдет с ума.
И вот она уже близко. Внезапно Тревор понял, что больше не может ждать, и пришпорил Самсона, пустив его в галоп прямо через поле и оставляя за собой облака пыли. Не издав ни единого звука недовольства, воины последовали за своим командиром. Они тоже жаждали поскорее очутиться в обжитых местах. Сейчас отряд походил на банду голодных, немытых разбойников, их вряд ли пустили бы в приличный дом. Обо всем этом позаботились джунгли Флориды. Вместе со своим командиром солдаты терпели нестерпимую жару, увязали в болотах, продирались сквозь густую влажную листву и кормили собственной кровью многочисленную мошкару.
Но так никого и не нашли!
Тревор решительно ворвался в дом и едва не сбил с ног Хипи. Она в ужасе отскочила, подняла руки кверху и пронзительно взвизгнула.
– О Господи! Майор, вы меня так спугнули насмерть. – И девушка прижала ладонь к своей груди. – Думала уж, это индеец опять.
– Как это? Здесь, в доме?
Хипи кивнула:
– Они приходили один раз, но Джордж Энтони их прогнал. Бедный Маста Эдвард прямо сейчас еще лежит с такой шишкой, как гусиное яйцо, вот здесь, на голове, и…
Нелли решительной походкой направилась к ним, упираясь руками в бока:
– Ты чего здесь стоишь, девушка? Не видишь, что мужчине надо устроить ванну и приличной еды?
Хипи покорно удалилась исполнять поручение. Тревор стащил с рук грязные перчатки и бросил их в шляпу.
– Действительно, ванна и хорошая пища – это замечательно. Но сначала я хочу услышать рассказ об индейцах и о том, что произошло с мистером Эдвардом.
Нелли излагала события той ночи, пока они вместе поднимались наверх. В своей комнате Тревор устало опустился в кресло у очага. Не переставая слушать Нелли, он снял ножны, перевязь и сапоги. Между тем, продолжая рассказ, мулатка достала для него чистое белье и полотенца. Тревор немного удивился. Обыкновенно она не снисходила до того, чтобы лично заботиться о таких мелочах, и предоставляла эти труды рабам или младшим слугам.
Тревор хотел подробнее справиться о здоровье Эдварда, но передумал. Лучше самому пройти к нему, после того как помоется. Хипи привела мальчишек, которые наполнили ванну водой. Исполнив свой долг, все они, включая саму Хипи, словно растворились в воздухе под пронзительным взглядом Нелли. Тревору стало любопытно и, отложив разговор о том, кто интересовал его больше всего, он спросил другое:
– А как мисс Рзйчел? Надеюсь, она уже поправилась?
– Девушка вся просто иссохла отчего-то.
Прежде чем Нелли направилась к двери, она быстро посмотрела в его лицо своими проницательными темно-карими глазами. Поспешная ретирада рабыни лишь подтвердила подозрения Тревора.
– Кто еще, кроме вас, знает о положении Рэйчел? – спросил он.
Нелли развернулась к нему всем корпусом, скрестив руки у себя на животе.
– Только Хипи, но она не будет болтать.
– Да? Откуда у вас такая уверенность?
Тревору показалось, что ее губы тронула легкая улыбка, но тут же исчезла.
– Мисс Леа грозилась, что заставит Хипи съесть жабу, как только она скажет кому-то о ее сестре.
– Понятно, – ответил Тревор.
– И еще никто не знает, что вы просили руки мисс Рэйчел, только сам Маста Эдвард.
Тревор коротко кивнул:
– Наверное, это тоже благодаря Леа?
– Да, сэр.
Нелли действительно была необыкновенной женщиной. Тревор видел, насколько ее суровость пугает Джорджа Энтони. Черт побери, сейчас он и сам ее боялся! Прескотт уже готов был оправдываться как мальчишка и объяснять, что не он отец будущего ребенка Рэйчел, но вовремя прикусил язык. Интересно, воспользовался ли Джордж Энтони его советом и продемонстрировал ли ей твердость своего характера? Тревор готов был поклясться, что несколько минут назад при упоминании имени бывшего раба по лицу Нелли скользнула тень нежности и гордости. Но, решив, что в конце концов это не его дело, майор спросил: – Ну а мисс Леа, как она?
– Она окончательно вымоталась, что и говорить. Девочка почти не спит – все беспокоится за сестру и Маста Эдварда. – Нелли остановилась на пороге комнаты. – Хорошо, что вы теперь дома, майор Прескотт. Может, хоть вы заставите ее отдохнуть.
– А где она сейчас?
– Как же, в поле, и так каждый день с того дня, когда приходили индейцы.
Тревор стиснул зубы и проговорил, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать:
– Наверное, имеются веские причины для этого? Иначе она должна была, как мы договорились, рассчитывать на помощь надсмотрщика.
– Рабы напугались и отказывались выходить на работу. – Нелли замолчала, и морщины прорезали ее озабоченный лоб. – Только вы можете втолковать что-то этой непослушной девчонке. Нечего ей торчать в полях, пока вокруг так и шастают всякие злые люди.
Не в состоянии скрыть тревоги, Тревор резко встал с кресла:
– Ваша воспитанница, Нелли, – девушка не из слабых, но я непременно поговорю с ней, как только увижу.
После ухода мулатки, встревоженный происходящим, Тревор быстро побрился и вымылся. «И о чем только она думает? Разве можно рисковать, выезжая в поля, пока никто не сумел даже напасть на след бандитов? Уж слишком она упряма, а это опасно, – мрачно размышлял Прескотт. – Конечно, она любит плантацию, но рисковать собственной безопасностью и даже жизнью ради клока земли – безумие».
Когда он разыщет Леа, то серьезно поговорит с ней.
Держась одной рукой за поясницу, Леа выпрямилась, сняла шляпу и обмахнула ею лицо. Она очень сильно устала, но надо еще немного поработать. Нельзя же требовать от людей ежеминутно подвергать себя опасности, а самой тем временем отсиживаться под охраной в доме. Девушка целыми днями трудилась бок о бок с ними, хотя в глубине души опасалась индейцев, которые могут внезапно напасть на мирные поля, несмотря на караулы, расставленные Джорджем Энтони.
Леа тоскливо поглядела в сторону реки, припоминая счастливые часы купания с Зевсом и Афродитой, по которым соскучилась. Вдруг перед глазами заплясали какие-то яркие искры, и, едва не потеряв равновесие, девушка быстро шагнула в сторону. Кто-то поддержал ее, быстро схватив за руку. Немного придя в себя, она поблагодарила за помощь:
– Ох, спасибо тебе, Сзмюэл. Право, не знаю, что это со мной.
Раб покачал головой:
– Это для вас неподходящее место, миц Леа.
– А ты не боишься, как другие? – спросила она.
– Они глупые. Какие индейцы могут сюда приходить, когда вокруг поля столько охраны?
Снова перед глазами у нее заискрилось, и Леа поскорее надела шляпу, опустив пониже широкие поля.
– Верно говоришь, Сэмюэл. Как думаешь, тебе удастся убедить в этом остальных?
– Я буду стараться, миц Леа. А вам надо ступать обратно домой.
Она еще немного подумала, прежде чем последовать совету раба, но новый приступ слабости прервал ее размышления. Если она доработается до обморока, какой от нее будет прок? Опустив голову, Леа медленно побрела вдоль грядки тростника. Плечи и спина невыносимо ныли, ноги подкашивались, но она справилась с усталостью.
Добравшись до конца ряда, Леа остановилась: длинная тень легла на землю прямо перед нею – тень всадника, высокого и широкоплечего, не носившего головного убора. Леа резко вскинула голову. Мир поплыл перед нею. Она закрыла глаза, не в силах понять, наяву это или игра ее воображения.
Леа снова открыла глаза и увидела Тревора. Живого Тревора! Он вернулся! И не просто вернулся, а уже готов к работе – одет как всегда: в темные брюки и белую рубашку с закатанными выше локтя рукавами. Прескотт лихо соскочил на землю. Леа, забыв об усталости, с наслаждением разглядывала его.
Он казался еще стройнее и крепче, чем перед отъездом. Загорелая кожа ярко контрастировала с его глазами. На щеке красовалась свежая царапина от бритвы, еще несколько подобных отметин виднелись на шее, и эти мелочи наполнили сердце девушки нежностью и спокойствием.
Тревор уверенно приблизился к ней, на губах его играла теплая улыбка. Леа еле сдержалась, чтобы не броситься навстречу. Ей так хотелось обнять его, но девушка понимала, что не может этого сделать на глазах у надсмотрщика и рабов. Вот если бы они были женихом и невестой…
Тревор остановился на почтительном расстоянии. В глазах его вспыхивали то зеленые, то золотистые огоньки, выдавая волнение.
– Я приехал, чтобы увезти тебя домой.
Хотя эти слова и были сказаны довольно мягким тоном, но Леа уловила в них непререкаемость Он привык отдавать приказы и требовал их беспрекословного исполнения. Представив себе солдат, по первому слову Тревора бросающихся выполнять его волю, она улыбнулась. Чего стоят теперь ее былые утверждения, что ни один мужчина не смеет командовать ею? Сейчас она готова уступить. Больше всего на свете ей хотелось во всем ему подчиняться. Или почти во всем. Все-таки здорово, что он снова рядом! За это можно все отдать и даже временно позволить ему приказывать.
– Есть, майор! – Девушка шутливо вскинула руку к своей соломенной шляпе.
При виде того как на скуле Тревора заиграли желваки, Леа еще раз улыбнулась и сладостно, прерывая дыхание, вздохнула. Боже, что за пытка, в самом деле, находиться так близко к нему и все время контролировать себя, свои слова, поступки, жесты?! Она уловила запахи мыла и чистой кожи, смешанные с ароматом трав и земли. Лицо Тревора было чисто выбрито, а еще влажные волосы говорили о том, что он привел себя в порядок совсем недавно. И тут же примчался за ней. Леа ощутила приятную дрожь.
Надсмотрщик, улучив минутку, присоединился к ним. Мужчины обменялись рукопожатиями и завели короткий разговор, к которому Леа не стала прислушиваться. Она не сводила глаз с лица Тревора, а думы ее тем временем были далеко.
Она вспоминала ночь в хижине на берегу реки, когда вокруг бушевала буря и лил дождь. То были часы их торжествующей любви!
– Идемте, Леа, я провожу вас, чтобы ничего не случилось по дороге.
Оторванная от восхитительных воспоминаний, девушка пошла впереди Тревора к его коню и, хитро глянув через плечо, увидела, что он едва заметно прищурил глаз. «Черт побери все эти правила пристойности! – в сердцах подумала она. – Все равно поеду с ним».
Тревор обхватил ее руками за талию, приподнял и усадил на лошадь. Она улыбнулась, а майор взял Самсона под уздцы и повел с поля. Леа так устала, что готова была заснуть прямо в седле, но выдержала – сейчас не время расслабляться, ведь Тревор приехал!
Когда они удалились на достаточное расстояние, он остановил коня и подошел к всаднице сбоку.
– Ты выглядишь усталой, Леа.
Она ощетинилась и, гордо приосанившись, ответила:
– Благодарю за комплимент. Знаете ли, сэр, ей-богу, Зевс и то романтичнее вас.
Тревор усмехнулся и положил руку ей на бедро. Отсутствие вороха нижних юбок позволяли Леа ощутить жар этого прикосновения, и она вздрогнула, словно обожглась.
– Я скажу гораздо больше, когда мы будем не посреди чистого поля.
– Но ведь нас и так никто не слышит.
Пальцы его скользнули выше и нежно обхватили внутреннюю округлость ее ноги. Леа прерывисто вздохнула.
– Я скучал по тебе, любимая.
– Я тоже. – Отчаянная дрожь сотрясла ее тело. – О, пожалуйста, не трогай меня… здесь.
Тревор переложил руку на луку седла. Леа разочарованно отметила, что он так безропотно повиновался. А потом он улыбнулся ей той широкой, чувственной улыбкой, от которой душа ее таяла.
– Майор Прескотт, если вы немедленно не сядете на коня, то я уеду и оставлю вас одного добираться до дома пешком.
Едва она успела подвинуться немного вперед в седле, как Тревор со смехом уселся сзади. Крепкие руки обняли ее, он склонился к стройной шее, отчего соломенная шляпа съехала Леа на глаза. Губы его коснулись ее уха, и он жарким шепотом произнес:
– Я уж думал, ты никогда не попросишь об этом.
Крепко обняв девушку, Тревор пустил коня умеренным шагом. Наконец-то он держал свою желанную так, как давно хотел. О да, именно так. Конечно, он бы предпочел видеть ее обнаженной, распростертой перед ним. Но такой момент еще не настал.
Он продолжал губами ласкать ее ухо и шею, радуясь ее слабым стонам удовольствия. Леа Стэнтон – необычайная женщина, не пытающаяся скрыть своего природного сладострастия. Припомнив ту ночь, когда она явилась к нему, Тревор вспыхнул: видимо, он так и не научится сдерживаться в ее присутствии.
– Леа, – прошептал он. – Я скоро сойду с ума от желания.
В ответ она откинула голову назад и немного вбок, чтобы видеть его лицо, и улыбнулась.
– Понимаю. Именно это тебе хотелось услышать. А я невпопад заметил, что ты устала, да?
Она кивнула с мечтательным выражением лица.
– Счастлив повиноваться, мэм, – и, еще крепче сжав ее стан, он расслабился, проведя ладонью по стройному бедру девушки. – Может быть, нужны доказательства?
Тревор оглянулся. Слава Богу, их никто не мог видеть. Он осыпал поцелуями ее шею, затем щеки и уголки рта. Леа каждый раз слегка поворачивалась к нему, позволяя ласкать себя.
– Черт побери, словно тебе позволили слизнуть глазурь с пирожных Нелли, но строго-настрого запретили их есть!
– Действительно, – отозвалась Леа дрожащим голосом. – А как хочется ими насладиться вполне!
Без предупреждения она положила руки на его бедра и провела вниз, к коленям, потом снова вверх. От этого Тревор содрогнулся всем телом. Зарычав, майор приподнял Леа, чтобы она могла увидеть результат своего поступка.
– Боже мой! – воскликнула она.
– Если бы ты не выглядела такой загнанной, любимая, то я разыскал бы укромное местечко и…
– Я не загнанная! – вскричала Леа. – Ты не к старой кляче обращаешься!
И она откинулась ему на грудь, устраивая свою голову под свежевыбритым подбородком. Поглядев вверх, в лицо Тревора, девушка улыбнулась.
– Прости, пожалуйста, я был не прав, – сказал он. Леа снова провела руками по его крепким бедрам. Тревор еле сдержался. С трудом сглотнув, он проговорил: – Леа! Неразумно искушать уже и без того обезумевшего мужчину. Я же не могу обмануть твоих ожиданий…
И он снова погладил внутреннюю поверхность се ног, наблюдая за тем, как она опускает веки. Ее приоткрытые губы умоляли о поцелуе. Вместо этого он скользил пальцами все выше и выше, пока обе его руки не встретились там, куда так стремилось вожделение. Она повернула к нему лицо – губы так и манили его.
Огонь вспыхнул в Треворе, и он выразил всю страсть в захватывающем поцелуе.
Леа подняла руку и запустила пальцы в его густые волосы. Казалось, после той ночи в заброшенной хижине прошла целая вечность, и все эти бесконечные дни влюбленные страстно мечтали хотя бы о такой близости. Но Тревору нужна была она вся, без остатка. И теперь, языком и руками выражая свои желания, он чувствовал, что Леа хочет того же.
Однако на их пути еще есть трудности, которые необходимо преодолеть.
Он принялся ласкать ее грудь. Леа замерла и простонала ему в губы. Наконец-то он доставил ей удовольствие. Ах, если б он мог дать больше – свое имя и детей!
Страстный поцелуй превратился в нежную ласку, потом Тревор оторвался от ее губ и поглядел в глаза цвета индиго – озаренные желанием, они не отрываясь смотрели на него. Кровь горячо пульсировала в его жилах. В голове Тревора мелькнул незаданный вопрос: «Достаточно ли сильно ты меня любишь, чтобы покинуть «Ривервинд» и выйти за меня замуж?» Он не станет спрашивать об этом. Во всяком случае, не сейчас.
Его мучила другая проблема. Прескотту пришлось преждевременно прервать военную службу. Но теперь майор снова здоров и способен вернуться к ней. Но как быть с Леа? Ведь ее придется оторвать от дома, которым она дышит. В этой ситуации невозможны никакие компромиссы. Быть военным – значит быть готовым в любую минуту отправиться туда, куда прикажут, вместе с семьей.
