Текст книги "Грегор и код когтя"

Автор книги: Сьюзен Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Он прав, Люкса, – подтвердила Соловет. – После падения Совета власть переходит в твои руки.

– Но я еще не достигла нужного возраста, – возразила Люкса. – Вы же знаете – я еще не могу править!

– Это уже не имеет значения. В такие моменты, как сейчас, это уже не имеет значения. Ты продемонстрировала выдающуюся храбрость и мудрость. Поверь мне – ты взойдешь на трон. И если люди пошли за тобой во время войны – они пойдут за тобой и в мирное время. Не кажется ли тебе теперь, что ты не имеешь права рисковать собой – слишком велика цена этого риска? – спросил Живоглот.

Он не уговаривал ее, не давил – он говорил с ней на равных.

Люкса уставилась на Живоглота, обдумывая его вопрос. Потом она опустила глаза и ответила:

– Да, кажется. Вы правы. Я остаюсь.

Живоглот и Соловет обменялись взглядами и вернулись было к обсуждению военных вопросов, но Грегор заметил вдруг затаенную улыбку в уголке губ Люксы.

– Она врет! – вдруг выпалил он.

На лице Люксы читались неверие, боль – и вслед за этим ярость и ненависть.

– Почему ты так думаешь? – спросила Соловет, нахмурясь.

– Потому что я ее знаю. Если вы хотите, чтобы она осталась… – Грегор сглотнул и набрал побольше воздуха в легкие, потому что сказать то, что он собирался сказать, было почти невозможно: – Если вы хотите, чтобы она осталась – заприте ее в карцер.

ГЛАВА 21

Соловет некоторое время изучающе смотрела на Люксу, потом махнула рукой стражам:

– Взять ее! И летящую не забудьте.

Грегор усилием воли заставил себя смотреть, как Люксу хватают и ведут по коридору. Она вырывалась, била удерживавших ее стражей ногами – но слова, которые она выкрикивала, предназначались не им: они предназначались ему, Грегору. Она кричала, что не ожидала от него такого предательства. Что теперь она никогда не сможет снова ему доверять. Что он хуже, чем Генри, а она думала, что хуже не бывает. И хотя об этом она не кричала – но Грегор был уверен, что чувства, которые она к нему испытывала, испарились в эти минуты без следа.

А его чувства, как ни удивительно, лишь усилились. Поэтому он и не мог оторвать от нее глаз, пока стражи не скрылись за поворотом, забирая ее из его жизни навсегда.

Но то, что Люкса в нем разочаровалась, было сейчас только к лучшему. Он ощупал задний карман штанов, чтобы удостовериться, что фотография, которую они сделали в музее, при нем. Да, она на месте. Он не стал вытаскивать ее. Лучше потом, в пещере или туннеле, когда остальные будут спать, он вытащит ее и проведет с ней какое-то время. Расскажет Люксе на фотографии то, что уже никогда не сможет рассказать живой девочке.

– Это был мудрый и мужественный поступок, Грегор, – сказала Соловет словно невзначай. – Сейчас она тебя ненавидит всей душой и будет всегда ненавидеть, но со временем она поймет, почему ты это сделал.

И Соловет снова повернулась к карте на стене. Ее одобрение ничуть не улучшило настроения Грегора. Она ему не нравилась. Соловет считала, что использовать чуму как оружие и поливать крыс кипящим маслом – это хорошо и правильно. Мудрый и мужественный поступок! Лучше бы она этого не говорила.

Викус подошел и пожал ему руку. А Грегор даже и не знал, что старик находится в комнате.

– Она не будет тебя вечно ненавидеть, – сказал Викус. – Если она смогла простить Генри, который ее предал, – разве не поймет и не простит тебя, ведь ты, наоборот, хотел ее спасти?

– Сомневаюсь, что она воспринимает это именно так, – ответил Грегор. – Впрочем, дело сделано – что теперь об этом говорить!

– Мы стартуем от реки через час. Грегор, тебе нужно побывать в оружейной комнате и переодеться, – сказала Соловет.

Через час? У него остался всего один час?

– Я оденусь по дороге. Сейчас я хотел бы побыть с моими сестрами.

– Они будут сопровождать нас, – возразила Соловет. – Лиззи нужна нам в качестве дешифровщика, а Босоножка будет вдохновлять ползучих. Не волнуйся – я буду держать их на безопасном расстоянии от боевых действий.

Спорить с Соловет было бессмысленно. И названные ею причины, для чего она брала с собой его сестер, были более чем разумны. И все же…

– Они будут в безопасности, – негромко произнес Живоглот. – Я же обещал. Слово яростника, ты помнишь?

Когда Грегор пришел в оружейную комнату, ему сначала подали еду. Он поел, и Миравет отправила его в ближайшую ванную помыться.

Он никак не мог отделаться от мысли, которая молоточком стучала в мозгу: в последний раз…

Горячая еда – в последний раз…

Ванная – в последний раз…

Свежая одежда – в последний раз…

Он начал одеваться, когда вошел Говард, чтобы перевязать его раны и осмотреть его.

– Ты выглядишь куда лучше, чем раньше! – обрадовался Грегор.

– Еще бы. Я проспал целых два дня, – улыбнулся Говард.

– О господи, я забыл! Я обещал разбудить тебя! Прости. Живоглот услал меня в комнату пророчеств и… и я забыл, – признался Грегор.

– Не вини себя. Зато теперь я практически единственный адекватный человек во всей больнице. А хотя бы один такой все-таки нужен, – улыбнулся Говард. – Твои раны отлично заживают.

Он снял Грегору швы на голени, на бедре трогать пока не стал и наложил свежие повязки. Затем протянул Грегору бутылочку обезболивающего.

– Что ж, – произнес он. – Мне нужно возвращаться.

«Я вижу Говарда в последний раз», – подумал Грегор.

Он поднялся и обнял Говарда:

– Ты ведь присмотришь за Люксой?

– Как за родной сестрой, – сказал Говард. – Высокого тебе полета, Грегор.

– Высокого тебе полета, – эхом ответил Грегор.

Ему так хотелось сказать еще многое: о том, как он благодарен Говарду за все… о том, что если бы у него был старший брат – он хотел бы, чтобы этот брат был таким же, как Говард, добрым и смелым, и так же не боялся говорить о том, что его волнует, и так же умел бы признавать свои ошибки…

Но Грегор ничего этого не сказал.

Теперь у Люксы есть старший брат – и это главное.

Доспехи Грегора принесли с балкона, вычистили и починили. Миравет даже кое-что подправила в них таким образом, чтобы он чувствовал себя удобнее с учетом его травм и ран.

Когда он оделся, прибежала девчушка и принесла его розовый рюкзак, который он брал с собой в последнее путешествие в Огненную землю. Он оставил его где-то в больнице, напрочь позабыв о нем, потому что волновался за Люксу. В рюкзаке был фонарик, который вернул ему Йорк, батарейки, скотч, бутылки с водой, печенье Лиззи и дорожные шахматы.

– Говард поручил мне принести тебе это, – сказала девчушка.

– Передай ему мою благодарность. Мне это и правда пригодится, – ответил Грегор, и девчушка, просияв, убежала.

Придя на пристань, Грегор застал там печальный ритуал. Подземные хоронили своих погибших. Мертвые тела – людей, летучих мышей, зубастиков – помещали в маленькие лодочки, сделанные из ткани. В изголовье устанавливали факелы. Люди тихонько произносили какие-то слова, которые Грегор не мог разобрать. Затем лодочку спускали на воду – и она уплывала по течению. Хотя река уже не была такой быстрой, как до землетрясения, все же течение было довольно сильное, и лодочки скрывались из глаз одна за другой. И повсюду на реке, покуда хватало глаз, мерцали огоньки факелов и их отражения.

Значит, так они хоронят своих мертвых.

Отправляют их в маленьких лодочках вниз по течению до Водного пути, огромного озера-моря, где их, вероятно, поглощает водная пучина.

Что ж, это разумно. Земли в Подземье мало, чтобы хоронить в ней умерших. Вообще Грегор видел то, что можно назвать почвой, только в джунглях и на полях. Можно было бы хоронить в камне – но тогда это надо было делать за пределами города, да и вырубать в камне могилы – дело нелегкое. Если бы речь шла о паре тел – их можно было бы сжечь, но когда трупов сотни… Страшно представить себе, каким стал бы воздух – в нем было бы слишком много дыма, а здесь не бывает таких сильных ветров, как в Огненной земле, чтобы его развеять.

Шестеро ребятишек, которых он уже видел раньше, притащили мертвую крысу и бросили ее в воду без всякий церемоний.

Рядом на пристань опустился Арес.

– Как много мертвых! – произнес Грегор.

– Да, – ответил Арес. – Сотни отправляются сегодня в свое последнее путешествие.

– А как вам удалось отбиться от крыс? – спросил Грегор. Ему хотелось знать, что здесь происходило, пока он отсиживался в комнате пророчеств.

– Когда нам стало известно о вторжении крыс, они заходили в воду в туннеле к северу отсюда. Мы дождались, пока они поплывут, и атаковали с воздуха. Для них было тяжело одновременно плыть и защищаться – но их было очень много. Многие погибли – но все-таки кое-кто добрался до дворца. Одна группа ворвалась в больницу и перебила там раненых. Остальные метались по коридорам, уничтожая всех, кто встретится на пути. В конце концов удалось загнать их обратно в реку, и те, кто мог, уплыли, спасая свои шкуры, – ответил Арес.

– Без Мортоса? – коротко спросил Грегор.

– Без Мортоса. Он спрятался где-то в крысиных владениях. Оставшиеся найдут его и восстановят армию.

Грегор задумчиво смотрел на реку, на проплывавшие мимо тела.

Он не сразу узнал зубастика, которого готовили к спуску на воду в следующей лодочке. Сейчас этот зубастик казался меньше, чем при жизни, меньше и слабее. И он был мертв.

– Это же… это Картик? – не поверил своим глазам Грегор.

– Он погиб, защищая детский садик, – ответил Арес. – Но детеныши не пострадали.

Грегор почувствовал, как его накрыла волна печали. Он не слишком хорошо знал Картика – но ведь они путешествовали вместе. Вместе смотрели, как умирают мыши у вулкана. Вместе играли в прятки с Босоножкой и мышатами.

Грегор протянул руку и погладил мягкую шерстку, прежде чем подтолкнуть лодочку в воду. Живоглот сказал, что никто из тех, кто был дорог Грегору, не погиб. Но он имел в виду Люксу и членов его семьи. А ведь были еще другие – и много! – кого Грегор знал в лицо и о ком волновался. И кто знает, что с ними сейчас: живы они или умерли?

Появились остальные путешественники. У Лиззи, Газарда и Босоножки были завязаны глаза, их вели стражи.

– Зачем им смотреть на это? Еще будут потом кошмары сниться, – пробурчал в объяснение Живоглот.

Грегор вспомнил забрызганные кровью коридоры – и согласился с этой мерой предосторожности.

Арес должен был нести Живоглота, поэтому Грегор, его сестры и Темп присоединились к Викусу на его большой серой летучей мыши по имени Еврипид. Соловет заняла свое место на Аяксе позади них.

– Привет, принцесса, – услышал Грегор голосок Босоножки из-за спины. Он повернулся и увидел, что его маленькая сестренка подняла повязку и обращается к Найк.

– Привет, Принцесса, – ответила Найк, поднимая свои черно-белые крылья.

– Мы обе принцессы, – повторила Босоножка свою излюбленную шутку и засмеялась.

Грегор надвинул повязку обратно ей на глаза:

– Не жульничай, эй! – сказал он и повернулся к Найк: – Рад тебя видеть. Ты с нами?

– Я понесу дешифровщиков, – ответила Найк. Рефлекс и Хирония как раз располагались у нее на спине. – Дедал и Мин останутся здесь.

– А разве они не закончили свою работу? – удивился Грегор.

– Что ты, у них еще полно материалов, которые надо расшифровать, – сказала Найк. – А шифр может в любую минуту измениться.

Когда они взлетели, Грегор вдруг сообразил, что не попрощался со столькими своими друзьями. Марет, Далей, Нерисса, Аврора – впрочем, Аврора вряд ли… она же заперта вместе с Люксой в карцере и, наверное, проклинает его сейчас вместе с ней.

Может, так и лучше.

Потому что прощание с Говардом очень сильно расстроило его. А впереди ведь было еще столько боли – эти несколько часов, которые ему остались… они будут полны боли.

Друзья поймут, подумал он.

Они пролетели сквозь туннель и повернули к Водному пути.

Он весь был в огоньках – это мерцали факелы погребальных лодочек.

К ним присоединились около пятидесяти бойцов, и еще Грегор увидел несколько зубастиков.

– Зубастики тоже будут драться? – спросил Грегор у Викуса.

– Не эти. У этих специальная миссия. Крысы ведь передают секретную информацию через сеть шпионов. А у нас сейчас нарушилась передача информации. Мы можем отследить крыс, которые общаются между собой через код, а потом при помощи зубастиков запустить к крысам дезинформацию о наших планах и действиях, – ответил Викус.

Грегор смотрел, как солдаты и зубастики улетают прочь и исчезают в темноте, получив от Соловет инструкции.

– И какую информацию теперь получат крысы? – осведомился он.

– Что наши потери гораздо больше, чем мы ожидали, что наши силы недостаточны для того, чтобы их преследовать, что ты умер от ран, полученных в бою с Мортосом, – сказал Викус. – Пока крысы не знают, что мы разгадали Код Когтя – они будут думать, что все это правда.

– Вот почему Живоглот так настаивал на том, чтобы мы молчали! – понял Грегор.

– Это наше самое мощное секретное оружие. Только с помощью его мы можем выиграть эту войну, – произнес Викус. – Крысы сейчас уверены в своей безопасности. И мы атакуем их на равнине Тартара, как раз тогда, когда они меньше всего этого ожидают.

– Неожиданная атака, – повторил Грегор.

– Да. Пока они спят и даже не планируют контратак, – кивнул Викус. – Это наша единственная надежда. Регалия не скоро оправится после их нападения. Камнееды роют ходы к нашему стадиону и, возможно, где-то еще. Мы разрушили те, что обнаружили – но кто знает, сколько их осталось? Если Мортос останется жив и крысы снова нападут на нас – не думаю, что у нас будут шансы сохранить город.

К тому моменту когда они остановились на привал у выхода из туннеля, их стало заметно меньше: зубастики-дезинформаторы и их охрана исчезли, бойцы приземлились в нескольких километрах отсюда. Соловет провела на земле всего пять минут, а потом объявила, что улетает.

– Куда? – удивился Грегор.

– Прядущие до сих пор сомневаются, чью сторону следует занять. Они требуют моих личных гарантий их безопасности, когда война закончится, – ответила Соловет. – Я догоню вас и не позже чем через два дня присоединюсь к вам на равнине Тартара. Если битва начнется раньше – не забывай, что левая сторона – твое слабое место, Грегор.

И она улетела на Аяксе вместе со стражами Грегора, Горацио и Маркусом, летевшими по обе стороны от нее. Словно ничего особенного не происходило – и она летела на увеселительную прогулку.

Жизнь в лагере тем временем текла своим чередом. Живоглот и Викус, голова к голове, склонились над картой, Лиззи, Дедал и Хирония занимались расшифровкой сообщений, которые то и дело приносили летучие мыши. Найк, Арес и двое бойцов вместе со своими летучими мышами патрулировали территорию, а Босоножка, Темп и Газард играли в тараканов.

Грегор остался один на один со своими мыслями и сомнениями. Он ушел вглубь туннеля и там упражнялся с мечом и кинжалом. Спина еще не восстановилась, но если говорить начистоту – он и не думал, что ему это будет важно в бою, скорее просто хотел размять мышцы. Устав от упражнений, он попрактиковался в эхолокации, бегая в темноте по туннелю и определяя с помощью щелчков местонахождение стен и потолка. Было так здорово не волноваться о том, что батарейки могут сесть и он останется без света!

Примерно через полчаса он почувствовал, что ему надоело. Тогда Грегор решил попросить Живоглота поработать с ним в паре – может, крыс найдет возможность оторваться от карты.

Но когда Грегор вышел из туннеля, он увидел, что снаружи все замерло. И все замерли – никто не занимался тем, чем ему следовало заниматься.

– Что случилось? – с тревогой спросил Грегор.

– Мы только что получили сообщение. Крысы узнали, что Соловет направилась к паукам. Они собираются перехватить и убить ее, – негромко сказал Живоглот.

– Но как они узнали?! – воскликнул Грегор. – Они нас подслушали?

– Нет. Один из прядущих, похоже, слил информацию. Может, кто-то из бойцов – а может, и сама королева. Их понятия о верности очень условны, – произнес Викус.

Он выглядел спокойным, только лицо приобрело нездоровый сероватый оттенок.

– Так давайте отправимся вслед за ней. Давайте мы с Аресом полетим! Мы сможем отбить ее. И можно еще взять с собой пяток бойцов, тогда мы точно… – начал Грегор.

– Нет, парень. Этого делать нельзя, – прервал его Живоглот.

– Но… но тогда у нее совсем нет шансов… вы что же – позволите ей так просто погибнуть?! – не понял Грегор.

– Да. Позволим. Мы должны, – ответил Викус, словно пытаясь убедить самого себя.

– Так, ладно, я не понимаю, что тут происходит. То есть я хочу сказать… да, мне не нравится Соловет, но я не собираюсь просто сидеть и ждать, пока ее убьют! – закричал Грегор.

– Но ты должен, Грегор! – вмешалась вдруг Лиззи. – Как ты не понимаешь?! Если мы отправимся спасать ее – крысы поймут, что мы взломали код.

– Что?! – не понял Грегор.

– Единственный способ, которым мы могли получить эту информацию, – взломав код. Если они это обнаружат – неожиданной атаки не получится, они тут же сменят дислокацию. И все наши усилия по вбросу дезинформации пойдут прахом. А еще – они немедленно создадут другой код, и у нас уйдет время на то, чтобы его расшифровать, время, которого нет, – объяснил Живоглот.

– Но ведь вы же узнали про атаку с реки – и воспользовались этим, – возразил Грегор.

– Это легко объяснить: они были уже близко, наши разведчики вполне могли заметить их и подать нам сигнал… Сейчас совсем другой случай, – покачал головой Живоглот.

– Соловет сама не захотела бы, чтобы мы ее спасали, – хрипло произнес Викус. – Не такой ценой.

– Но… может быть, мы… если сделать вид, что мы решили полететь за ней – просто так! – не сдавался Грегор. – Тогда они ничего не заподозрят.

– Не заподозрят? Ты уверен? Если бы она собиралась лететь туда с кем-то из нас – все полетели бы сразу, Грегор. Крысы легко обо всем догадаются, – ответил Живоглот.

Грегор не был это готов принять.

– Нет! Должно быть какое-то решение! Должно быть что-то, что мы можем сделать!

– Сейчас мы можем делать только одно, парень, – сказал Живоглот. – Мы можем сидеть и ждать.

ГЛАВА 22

Грегор сидел и ждал, а секунды убегали прочь.

Это было не то тревожное тиканье, которое он слышал внутри себя с самого начала войны, эти секунды казались бесконечными.

Команда дешифровщиков снова занялась донесениями. Они не могли позволить себе бездействовать.

Босоножка, которая не вполне понимала, что происходит, уснула на куче одеял. Темп и Газард о чем-то шепотом переговаривались.

А для Грегора, Викуса и Живоглота время как будто остановилось, и они вязли в нем, словно в болоте, задыхаясь в ожидании известий.

«Может, они ее упустят, – думал с надеждой Грегор. – Или начнется бой, и Соловет, Маркус и Горацио смогут отбиться». Почему нет? Они отличные бойцы.

Но всякий раз, взглянув на Викуса, на его поникшие плечи и полное отчаяния лицо, – Грегор понимал, что надежды мало. А точнее – ее просто нет.

Он жалел о своих словах – что ему не нравится Соловет. Да, она ему не нравилась. И разве она могла ему нравиться после того, как она участвовала в этом заговоре с чумой? После того как заперла его в карцере? После того как Живоглот высказал свои сомнения в том, что она выпустит семью Грегора из Подземья? Может, ее смерть облегчит Живоглоту задачу – доставить всех его близких домой, в Наземье. Хотя, разумеется, если война окончится и Люкса взойдет на трон, – она-то уж точно отправит их домой, и плевать, что там скажет ее бабушка. В этом Грегор был уверен. Или… Или нет?

Одним словом – хорошо, что Живоглот дал ему слово яростника. Это-то была стопроцентная гарантия.

Соловет. Нет, он не мог притворяться, что она ему нравится. Хотя в прошлом было немало моментов, когда она относилась к нему тепло и делала для него что-то хорошее. Например, когда он первый раз оказался в Регалии – она, единственная из всех, подошла и обняла его, отчего ему сразу стало легче на душе. Она настаивала на том, чтобы он учился сражаться, и теперь он понимал, что если бы не это – он бы уже давно был мертв. И она отдала ему свой кинжал.

Грегор провел пальцами по рукояти кинжала, думая – как же она сейчас сражается без него? Все-таки он должен был полететь за ней – несмотря на его сложные чувства.

Тогда кто-нибудь сообщил бы об этом Люксе – и она стала бы ненавидеть его чуть меньше.

Наконец Хирония тихо сказала:

– Мы получили известие… Все трое людей, а также их летящие, попали в засаду и убиты.

Живоглот потянулся лапой к шраму на морде, погладил его:

– Ну, у меня от нее останется на память вот это.

Значит, это Соловет нанесла ему эту рану. Когда? Во время войны между людьми и крысами? Во время дружеского побоища, которое они устроили ради забавы?

Грегор невольно подумал, что Соловет оставила шрам не только на морде Живоглота… Она оставила шрамы на мордах и телах многих крыс… а еще – в душах членов своей семьи и многих людей, мечтающих жить в мире.

Живоглот повернулся к Викусу:

– Что ж, она всегда говорила, что именно так хочет умереть.

– Сражаясь… – Губы Викуса произнесли это слово, но звука не было.

– Да, сражаясь. Не на больничной койке, а с мечом в руках, – сказал Живоглот.

Грегор пытался придумать слова утешения для Викуса, но он не был мастером по этой части. Говард был, Люкса была, а вот ему на ум приходили только жалкие и пустые слова. Было особенно трудно подобрать их потому, что Грегор знал: Викус любил Соловет. Они прожили вместе лет сорок, не всегда понимали друг друга, и даже часто ссорились. Они решали проблемы кардинально разными способами: Соловет всегда призывала к сражению, а Викус, напротив, всеми силами старался сражений избежать. Соловет верила в силу, Викус – в дар убеждения. Узнав об участии жены в заговоре, связанном с вирусом чумы, Викус был совершенно раздавлен. Но он продолжал любить ее, несмотря на все разногласия, несмотря на этот ужасный ее поступок.

Газард подошел и опустился на колени рядом с Викусом. Он взял своего деда за руку. Викус пожал ему руку в ответ – но не произнес ни слова.

– Я сожалею о твоей бабушке, Газард, – сказал Грегор. Это у него получилось сказать. – Ты в порядке?

– Да. Правда. Я, если честно, не знаю, что чувствую. Соловет редко говорила со мной, я даже не думаю, что она помнила о моем существовании. Может, потому, что они с моим папой ненавидели друг друга так сильно, – ответил малыш со своей обычной откровенностью и простотой.

В этих словах не было ничего особенного, но на Викуса они произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Соловет и Хэмнет. Семейная трагедия, в которой было все: ненависть матери и сына, гибель ни в чем не повинных крысиных детей в саду Гесперид, отчаянное бегство Хэмента из Регалии, гнев и злоба, которыми оба пылали в момент встречи в джунглях… Смерть Хэмнета – а ведь его уже один раз похоронили…

Викус издал какой-то странный звук. Рука его взметнулась к лицу, а потом безвольно повисла вдоль тела. И Викус повалился набок.

– Викус! Викус! Ты в порядке? – с тревогой спросил Живоглот.

Викус пытался ответить, но изо рта вырывались только какие-то шипящие и хрипящие звуки.

– Врача! – закричал Живоглот. – Срочно врача!

Живоглот продолжал говорить с Викусом, носом уткнувшись ему в лицо, стараясь успокоить старика. Меньше чем через минуту прилетел врач, бросил на Викуса всего один взгляд, влил в него какое-то лекарство и велел немедленно погрузить на летучую мышь.

Газард дернул врача за рукав.

– Что с моим дедушкой?

– У него инсульт. Его надо как можно скорее доставить в Регалию, – ответил врач.

– Он поправится? – спросил Грегор.

Его голос прозвучал почти так же по-детски, как и голос Газарда. Половина лица Викуса застыла, словно маска, и Грегор понял, она парализована. Видеть его в таком состоянии было страшно и мучительно. Грегор не хотел, чтобы Викус их покинул. Он не хотел терять единственного подземного, который всегда понимал его и считался с ним.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – пообещал врач, и летучая мышь с Викусом на спине улетела.

– Инсульт, – произнес Живоглот. – Я бы очень удивился, если бы этого не произошло: последний год был для него убийственным.

– Это из-за того, что я сказал, да? Про моего папу? – расстроенно спросил Газард.

– Нет конечно! Это случилось бы и без всяких слов. А теперь иди-ка и… не знаю… посмотри, не можешь ли ты помочь с шифрами, что ли, – сказал Живоглот.

– Люди могут оправиться после инфаркта, Живоглот, правда? – Грегор ждал подтверждения своим словам.

– Ну, кто-то да. Со временем, – ответил Живоглот.

Он явно не хотел продолжать эту тему.

Без Викуса и Соловет пещера казалась пустой.

– И что теперь? – спросил Грегор.

– Теперь… теперь мне нужен человек, который мог бы взять командование на себя. Марет должен быть в Регалии… – размышлял Живоглот. Он послал за Перитой и, когда она появилась, коротко ввел ее в курс дела: – Соловет погибла. Викус парализован. Теперь ты принимаешь на себя командование армией.

Перита выглядела растерянной и даже попыталась возражать:

– Здесь многие старше и опытнее меня!

– А я не хочу иметь с ними дело. Я хочу, чтобы это была ты, – отрезал Живоглот. – Мне нужен человек, которому я могу полностью доверять.

Живоглот с Перитой принялись за выработку плана битвы, оставив Грегора наедине с его мыслями о только что разыгравшейся на его глазах двойной трагедии – сначала Соловет, потом Викус… Хотя Викус еще может поправиться… А если нет…

Грегор снова подумал о Люксе. Он вытащил из кармана то фото и постарался сосредоточиться на воспоминаниях о счастливых временах, но из этого не вышло ничего хорошего: перед ним то и дело всплывало ее лицо в тот момент, когда он советовал посадить ее в карцер. Смириться с тем, что именно так все между ними кончится, было невозможно. Поэтому Грегор взял одну из лент с донесениями и попросил у Лиззи маркер. Сама она писала пером и чернилами.

– Маркеры высохли, – сказала сестра. Но все же вынула красный маркер из своего рюкзачка. – Может быть, несколько букв ты и сможешь написать – если послюнишь кончик.

Грегор плюнул на кончик фломастера, закрыл колпачок и выждал минутку. Он не собирался писать длинное письмо. Сначала он хотел написать его, применяя Код Когтя, но потом подумал, что если вдруг крысы перехватят письмо – они поймут, что код разгадан, а этого допустить нельзя. В итоге он решил обойтись значками с Древа Сообщений – все-таки это давало ему хоть какую-то иллюзию приватности.

Через пару минут он открыл колпачок фломастера и попробовал его в деле – писал он бледно, но все-таки писал.

И Грегор накарябал:

Люкса

«А теперь соберись с силами – и напиши это, – сказал он самому себе. – Ты все равно уже будешь мертв, когда она прочтет эти слова. И потом – это ведь правда».

Грегор

Последние слова было трудно разобрать – фломастер совсем перестал писать. Тогда Грегор порезал указательный палец о лезвие меча и обвел почти неразличимые буквы тоненькой линией собственной крови. Вот так.

Это даже не было письмо в буквальном смысле этого слова – он написал всего-то тринадцать слов.

Но даже если бы у него была целая коробка новеньких фломастеров – разве он добавил бы что-нибудь еще? Ну, если только постарался бы получше объяснить, почему одному из них обязательно нужно остаться в живых.

Потому что вообще-то они оба должны были жить. Но если одному суждено умереть – другой должен остаться хотя бы для того, чтобы сохранить память об ушедшем. И поскольку умереть выпало ему – значит, ей нужно жить дальше.

И он должен знать, что она выживет и вырастет, повзрослеет, станет заниматься всякими интересными делами и в конце концов обретет счастье – тогда ему хватит и сил и храбрости в его последние минуты в схватке с Мортосом.

Люкса – девочка сообразительная, она поймет, что он имел в виду. По крайней мере Грегор на это очень рассчитывал. Он свернул свое письмо и отдал его Лиззи – чтобы та передала Люксе, когда будет в Регалии.

– А почему бы тебе самому не отдать? – удивилась Лиззи.

– Потому что… просто она очень зла на меня сейчас, – нашелся Грегор. – Если она будет думать, что это письмо от тебя – она его точно прочтет. Ну и потом – скорее всего ты вернешься в Регалию раньше меня.

Лиззи кивнула и убрала письмо в свой рюкзак.

А Грегор подумал, что, вероятно, она тоже возненавидит его, когда узнает, что он обманывал ее с «Пророчеством Времени».

Он сказал всем, что еще потренируется, и ушел вглубь туннеля. А там просто лег на каменный пол. Махать мечом ему не хотелось, он выключил фонарик и начал щелкать языком. Его способности к эхолокации развивались на глазах. Он теперь мог «видеть» очень много: неровный потолок туннеля, каждую трещинку в полу, мельчайшую деталь на поверхности стен. Он экспериментировал с различными звуками: кашель, мычание, свист. В какой-то момент Грегор обнаружил, что даже его собственное тихое дыхание помогает ему видеть четкую картинку.

Открытие успокоило его – ведь это означало, что пока он будет жив – он сможет видеть.

Сердце у него стучало все медленнее, и наконец он задремал, вернее – оказался между сном и явью.

Внезапно липкий страх проник в его сознание. Словно он лежал на полу совершенно беспомощный, а возле него появилась крыса, потом еще одна, и они окружили его со всех сторон.

Грегор потряс головой, отгоняя ужасное видение – но вдруг понял, что он не спит, и крысы действительно его окружили.

Не делая попыток подняться, Грегор вытянул меч из ножен и рассек воздух возле себя. Крысы отступили, давая ему возможность вскочить на ноги. К этому моменту в руке у Грегора уже был кинжал и он уже был готов убивать, но вдруг раздался голос – прямо у него в мозгу:

– Подожди, Наземный!

Грегор заколебался. Он знал этот голос. Голос был выше, чем у Живоглота, – женский. Но это не был серебристый завораживающий голос Умняшки, так легко подчинивший его себе. Вертихвостка? Нет, это не она, ведь Вертихвостка мертва. Этот голос принадлежал другому существу, которое не участвовало в их путешествии по Водному пути и не бегало с ними по извилистым туннелям Лабиринта. Этот голос пришел из воспоминаний о центре джунглей, о поте, о запахах сладких, смертельно опасных бутонов…

Грегор щелкнул и постарался сосредоточиться на владелице голоса.

– Коготок?

– Да, это я. Пожалуйста, убери свой меч. Мы здесь не для того, чтобы драться с тобой, – ответила Коготок.

Грегор снова щелкнул. Небольшая группа крыс стояла чуть поодаль, никто из них не собирался на него нападать. Он медленно опустил меч в ножны.

Да, Коготок была крысой – но он не думал, что она станет его обманывать. Не станет – после всего того, через что им пришлось пройти сообща. И потом – если бы эти крысы жаждали его крови, они бы не дали ему встать на ноги.

– Что вы тут делаете?

– Мы пришли, чтобы присоединиться к Живоглоту против Мортоса, – ответила Коготок. – Мы хотим поступить под его командование.