Текст книги "Грегор и код когтя"

Автор книги: Сьюзен Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Но ведь то, что она заметила… это же ключ к Коду Когтя, – произнес Дедал. – Подумай как следует, Лиззи, что именно ты заметила. Может, имя твоего брата – ключ к нашей головоломке?

Глаза Лиззи обратились к Древу Сообщений и заметались по буквам. Рот слегка приоткрылся, и она начала часто дышать. Грегор неоднократно видел панические атаки, которые начинались точно так же, и хотел было вмешаться. Но все остальные замерли, словно боялись неверным движением или словом прервать напряженную работу мысли, и он решил подождать.

– Имя… Имена… – произнесла Лиззи.

– В совпадении имен и кроется разгадка, – замирающим голосом сказал Живоглот.

– Может быть… эта строчка… это…

Лиззи вдруг бросила маркер и схватила кусок ткани с закодированным сообщением, который показывала Газарду. Она читала написанное, и губы ее шевелились, но звуков не было. Когда же она подняла глаза и заговорила, ее слова звучали почти неслышно:

– Гре-гор. Гры-зер. Думаю… я знаю… как расшифровать код.

ЧАСТЬ 3
Воин

ГЛАВА 19

Лиззи перевернула ленту и начала писать на обратной стороне алфавит, в то время как слова сыпались с ее губ:

– Так-так, ладно, все что нам нужно, это единый ключ – и получится очень простой код, который крысы могут запомнить и употреблять.

– Ты думаешь, это слово «Грегор»? – спросил Живоглот.

– Это слово, которое я заметила, – ответила она.

– Это был бы неплохой выбор. Легко запомнить.

– На самом деле все даже проще, – заметил Живоглот. – Можно запомнить вообще только одно слово из четырех букв – горе. Г-О-Р-Е. Нужно помнить только это слово.

– Да, – кивнула Лиззи. – Именно так.

Она написала эти буквы над соответствующими буквами в алфавите.

– Попробуй прочитать сообщение! Ну же! – воскликнул Живоглот, протягивая Лиззи ленту.

Руки Лиззи слегка дрожали, когда она развернула ленту и начала читать:

– Камнееды… появились… рядом с… Регалией. Туннель – подкоп.

Несколько секунд они молчали, ошеломленные успехом.

– Это старое сообщение. Нам нужно самое свежее!

Живоглот метнулся к дверям:

– Свежую шифровку! Немедленно! – крикнул он. Потом развернулся к Лиззи, ткнул ее своим носом и закружил по комнате, подхватив передними лапами. А потом подбросил в воздух и поймал…

Лиззи хохотала, обняв его за шею:

– Я все-таки для чего-то гожусь! Гожусь!

И тут все, кто был в кодовой комнате, впали в бурное веселье. Рефлекс начал разбрасывать ленты с шифровками по комнате, словно серпантин. Дедал повесил ленты себе на крылья и летал с ними по воздуху, чтобы они развевались. Хирония, с трудом сохраняя равновесие, хромала вокруг Живоглота и Лиззи, пытаясь приплясывать. И даже древняя Мин, скрипя конечностями, пустилась в какое-то подобие тараканьего танца.

Босоножка была на седьмом небе. Она бегала, кружилась, обматывалась лентами и выплясывала на спине Темпа буги-вуги.

– Лиззи годится! – кричала она. – Она хорошая!

– Да, Лиззи хорошая, очень хорошая, ты, приставучее мелкое существо, – сказал Живоглот.

Но он был счастлив. Совершенно счастлив.

Газард бросился на шею Люксе:

– Теперь все будет хорошо, да? Теперь, когда они разгадали код?

– По крайней мере теперь будет лучше, Газард, – ответила она, обнимая его в ответ.

Она взглянула на Грегора – и он понял, о чем она подумала: о том, чем кончается Пророчество.

О его смерти.

– Все должно быть теперь хорошо, Газард, – сказал Грегор.

Меньше всего на свете он хотел испортить этот потрясающий момент своими проблемами.

– Отличная работа, Лиз, дай пять! – произнес он, хлопая ладонью по ладони сестры.

– Это все мы, – возразила она. – И Газард. Это он заставил меня вспомнить.

– Можно, я пойду к зубастикам и расскажу о том, что вы разгадали код? – спросил Газард. – Я уверен, это внушит им надежду.

– Нет! – резко сказал Живоглот. – Никто, кроме присутствующих сейчас в этой комнате, не должен об этом знать. Я сам проинформирую Соловет. А остальные должны хранить это в строжайшем секрете.

Все члены команды согласно кивнули, и Грегор тоже кивнул, хотя он думал, что Газард прав и что эта новость очень поддержала бы боевой дух остальных.

В дверях появилась молодая женщина, которая принесла корзину, полную скрученных лент с донесениями. Вся команда дешифровщиков столпилась вокруг, лихорадочно ища самые последние.

Несмотря на всеобщее возбуждение, Грегор снова стал подумывать о том, чтобы вздремнуть.

Но Живоглот нашел для него другую работу: он велел ему, Люксе, Газарду, Босоножке и Темпу расшифровывать не самые свежие сообщения на тот случай, если там вдруг попадется что-нибудь важное. Люкса предложила работать в спальне, так что Грегор мог лечь.

Им приходилось делать две копии каждого послания: сначала они переводили черточки в буквенный вариант, а потом применяли к нему Код Когтя. Большинство сообщений содержали старую информацию: о битве за освобождение зубастиков, об альянсе с камнеедами, о местонахождении Мортоса. Но были и важные сведения, которые могли оказаться полезными: например, о том, кто из жителей Подземья встал на сторону Мортоса, а кто отказался. Тараканы не вступили с ним в союз, пауки пытались соблюдать нейтралитет (поэтому присутствие здесь Рефлекса было засекречено), и существовала грозная опасность, потому что велись переговоры с муравьями-острогубцами. Но Грегору трудно было представить себе, что муравьи займут в этой войне позицию одной из сторон – неважно какую, потому что они люто ненавидели и тех и крыс и людей, и большая война между ними была для них большим подарком.

Грегор изо всех сил старался держать глаза открытыми. Но в конце концов Люкса сказала:

– Спи, мы справимся без тебя.

И Грегор перестал сопротивляться сну. Когда же открыл глаза, вокруг было тихо. Газард, Люкса и Босоножка спали на кровати рядом с ним, Темп тихонько сопел на полу – видимо, Живоглот велел всем ложиться.

Грегор попытался было снова уснуть, но слишком болели спина и бедро. И еще зверски хотелось есть. Он немного поворочался и решил встать.

Выйдя в кодовую комнату, Грегор увидел, что Лиззи и Живоглот спят рядышком на полу, как и в прошлую ночь. Живоглот приоткрыл мутные глаза и проводил ими Грегора, но тут же снова смежил веки.

Грегор подошел к тележке с едой и выудил из нее миску с остывшим мясным рагу. Когда он вылизал миску дочиста, ему стало гораздо лучше.

Теперь Грегору хотелось, чтобы пришел Говард и дал обезболивающее. Но он вспомнил раненых, стонущих в Высоком зале, вспомнил, как кроссовки разъезжались в лужах крови – и понял, что у Говарда нет ни секунды лишней, чтобы заняться им. Конечно, можно послать сообщение в больницу, но опять же – там столько тяжелораненых, которым нужно срочно спасать жизнь, что даже неловко беспокоить врачей из-за пары сломанных ребер.

Грегор стал думать, понравилось ли маме на Источнике. Хорошо ли за ней ухаживают? Или больница там так же переполнена, как в Регалии? И как там бабушка и папа? Грегор надеялся, что папе не придет в голову лезть сюда, чтобы спасти семью. Хорошо бы рецидив был таким сильным, чтобы он не мог встать с постели. Конечно, желать такого папе было гадко, но это все же лучше, чем попасть в лапы крыс.

Грегор налил себе кружку холодного чая и окончательно отказался от идеи возвращаться в постель.

Он не чувствовал сейчас усталости – так почему бы не сделать что-то полезное? Вокруг валялись ленты с последними сообщениями, исчерканными ультрамариновым маркером Лиззи. Но на дне корзины лежало еще много нерасшифрованных, более старых донесений. Грегор выгреб их из корзины и принялся за работу. В основном там были устаревшие сведения о перемещениях боевых частей – много недель назад.

А потом появилось это:

Он написал его буквами. Применил Код Когтя. И сердце у него остановилось.

Вертихвостка. Образ этой крысы тут же встал перед глазами. Вот она зарылась носом в мох на стадионе, потому что запахи людей были слишком сильны и заставляли ее страдать.

Он вспомнил отчаяние на ее морде, когда крысу засасывало в водоворот. И то, как она вцепилась когтями в его спасательный жилет и шептала: «Не – бросай – меня!» Он не бросил. Он рискнул собственной жизнью, спасая ее, когда остальные не хотели даже пальцем ради этого шевельнуть. И тогда они стали друзьями, несмотря на все разногласия между крысами и людьми.

Вертихвостка первой определила, что Грегор яростник. Она делилась с Босоножкой едой.

Она пожертвовала собой в Лабиринте, помогая Грегору и Аресу найти Мортоса, а потом заставила их оставить ее умирать и идти дальше.

Но она не умерла. Не сразу.

Крысы захватили ее в плен. Они посадили ее в колодец и, вероятно, пытали и морили голодом, чтобы она рассказала им все, что знала о Грегоре. А она не рассказала.

И наконец только сейчас, недавно, она покинула этот мир.

Такая же одинокая, как всегда.

Слезы, которые брызнули у него из глаз, удивили самого Грегора – ведь он не плакал уже очень давно. Он не плакал о маме и об Аресе, когда они могли умереть. Не плакал о мышах и Талии. Не плакал о Люксе. Он даже не плакал о себе самом, когда узнал из пророчества, что обречен погибнуть. Все это было ужасно, но…

Вертихвостка. Какая ужасная ей выпала судьба!

Изгнанная за свой дар яснонюхания в Мертвые земли, она жила совершенно одна в жестоком и страшном мире, пока наконец не прибилась к Живоглоту. Истекала кровью в Лабиринте – но не истекла, ее ждала еще более ужасная участь: попасть в руки к крысам, которые ненавидели ее за ее дар, а еще больше – за то, что она помогала Грегору…

– Кончено. Все. Теперь все хорошо.

Это был Живоглот – он заглянул через плечо Грегору и прочел сообщение.

– Нет, не хорошо! – Грегор старался говорить тихо, чтобы не разбудить остальных, но в голосе его звучали горечь и ярость. – Ничего не хорошо, Живоглот. Я должен был пойти и найти ее.

– Мы думали, она умерла, – возразил Живоглот.

– Но мы не знали точно! И они мучили ее все это время! А мы даже не попытались узнать правду!

Грегор вспомнил о папе, который провел больше двух лет в плену у крыс. Может, Вертихвостка умерла в том же колодце, где держали отца?

– Даже если бы мы узнали правду – у нас не было шансов ее спасти, – мягко сказал Живоглот. – Мы бы не…

– Да заткнись, Живоглот! Тебе-то что?! Она тебе даже никогда не нравилась, тебе было на нее наплевать! Ты к ней относился как к мусору. Просто заключил с ней сделку – потому что тебе было это выгодно, она должна была помочь мне убить Мортоса для тебя! Не делай вид, Живоглот, будто… будто все это имеет для тебя хоть какое-то значение! – Грегор больше не сдерживался и не понижал голос.

Почти все уже проснулись и с тревогой наблюдали его истерику – они не могли понять, что происходит, и думали, что крысы ворвались во дворец.

– Просто заткнись, Живоглот!

Грегор рванулся в комнату крысы, резко задернул занавеску, рухнул на кровать вниз лицом и зарыдал.

Он понимал, что плачет не только из-за Вертихвостки. Он плакал сейчас из-за всех ужасных вещей и событий, которые уже произошли и которые ждали его впереди.

Чья-то рука (он подумал – Лиззи) тихонько отодвинула занавеску.

– Оставьте меня в покое! – крикнул Грегор.

От рыданий снова накатила волна боли, но он все лежал и плакал, плакал, плакал – в полном одиночестве. А потом просто лежал на кровати и смотрел на отблески света на стене.

Снаружи снова было тихо – наверное, остальные опять уснули.

Потом в кодовой комнате послышались шаги.

– А где Грегор? – произнес взволнованный голос Говарда.

– Он там, – ответила Люкса, но заходить к Грегору не стала, ждала, что он выйдет сам. – Мы получили известие о гибели Вертихвостки. Они держали ее в колодце все это время. И Грегор очень расстроился.

Последовала пауза, пока Говард переваривал услышанное. Потом он сказал:

– Вообще-то мы все должны переживать. А скорбь Грегора не приправлена жгучим стыдом – как у нас.

Говард тоже не хотел спасать Вертихвостку, когда она тонула в водовороте. Правда, потом он заботился о ней, помогал ей.

– Она много сделала для всех нас. А мы отплатили ей черной неблагодарностью.

Говард отдернул занавеску крысиной комнаты и вошел.

– Мне жаль, – просто сказал он.

Грегор не ответил.

– Давай-ка, привстань, тебе нужно принять вот это.

Говард приподнял его, помог сесть, отмерил дозу обезболивающего и оставил бутылочку с остальным содержимым на будущее. Наложил свежую повязку на бедро Грегора и проверил швы на голени, тоже заново все перевязав. И в конце осмотрел спину.

– Ушиб очень сильный, но кости сейчас на месте, – сказал он и снова перебинтовал ему грудь.

Потом Говард сел на кровать, поставив локти на колени, и, поддерживая ладонями подбородок, заговорил, с трудом подбирая слова:

– Грегор… мне кажется, насколько я могу судить о Вертихвостке… ты был лучшим, что было в ее жизни. Ты относился к ней лучше всех.

– Ты тоже помогал ей, – возразил Грегор. – Потом, после водоворота.

– Потому что ты был прав, – ответил Говард. – Ты единственный из нас смог заглянуть ей в душу, не обращая внимания на ее шерсть, клыки и когти. И ты единственный увидел, какая она самом деле. Если нам суждено когда-нибудь жить в мире – это будет первый шаг к нему. Чтобы изменить все это… – Говард сделал в воздухе жест, будто собирая все то, что их окружало в данный момент. – Чтобы мы перестали уничтожать друг друга… рвать друг друга на части… Это так ужасно и бессмысленно. Все это.

Он вдруг прижал бледные, дрожащие от усталости руки к глазам.

– Тебе нужно много спать, чтобы скорее поправиться, Грегор.

– Тебе тоже не мешало бы отдохнуть, Говард, – сказал Грегор.

– Нет. Видел бы ты, что творится в больнице… – Говард опустил глаза и посмотрел на свои руки – они очень сильно дрожали от усталости. – Мне нельзя отдыхать. Только вот я начал опасаться, как бы в таком состоянии не наделать ошибок.

– Хотя бы несколько часов. Ложись. Я обещаю, что разбужу тебя, – уговаривал Грегор.

Говард смотрел на него, будто не понимая, о чем он.

– Несколько часов?

– Ты точно наделаешь ошибок, Говард. Ложись!

Грегор встал, уступая место Говарду, и почти силком уложил того на кровать.

– Два часа. Не больше, – пробормотал Говард.

И пока Грегор укрывал его одеялом, он уже провалился в сон.

Грегор вышел в кодовую комнату. Все уже встали и снова были заняты работой.

К нему подошла Босоножка и протянула к нему ручки. Взять ее на руки он не мог из-за спины и прочих травм, поэтому Грегор сел на пол и посадил ее к себе на колени.

– Ой, – сказала Босоножка грустно и прижала ладошку к носу. Так она обычно изображала Вертихвостку, потому что была слишком маленькая и не могла произнести такое сложное имя. – Ой. Она умерла.

– Да, – вздохнул Грегор и подумал, что, пожалуй, ему было проще, когда Босоножка не понимала, что такое смерть.

– Но она у тебя останется вот здесь. – Босоножка прижала ладошку к его груди, туда, где, как она думала, находится сердце. Вообще-то сердце у Грегора было с другой стороны – но разве это имело сейчас значение?

– Да, она останется у меня вот здесь, – согласился Грегор.

Он поймал взгляд Люксы. У нее с Вертихвосткой были особые отношения – они защищали друг друга в Лабиринте до последнего.

Грегор поставил Босоножку на ноги и пошел помогать Люксе с очередными лентами донесений.

– Не могу поверить, что она так долго нуждалась в нашей помощи, а нам это не приходило в голову, – прошептала Люкса.

– Я понимаю, – сказал. Грегор. – Со мной то же самое. Я должен был помочь ей – но ничего не сделал. Тешил себя фантазиями, что ей удалось бежать и что она в безопасности, в Мертвых землях или где-то еще.

– Ну теперь да. Теперь она в безопасности, – печально произнесла Люкса.

– Значит, вот как оно все тут, внизу, устроено, – заметил он.

Никто здесь не может чувствовать себя в безопасности, пока не умрет. Он взглянул на Живоглота, вспомнил о его семье и погибших детях… и пожалел, что наорал на него. Уж кто-кто, а Живоглот знал не понаслышке о том, что значит оказаться в глухом колодце – его туда бросили приспешники Мортоса, и он лежал там без еды и воды, без возможности стачивать зубы, которые росли и росли и уже почти вонзились ему в мозг… Да, Живоглот смеялся над Вертихвосткой – как и над всеми остальными. Не больше. Но Живоглот ничего плохого ей не сделал и, будь она жива, Грегор был уверен – Живоглот выполнил бы свое обещание и взял бы ее в свою стаю. Хотя теперь это не имело никакого значения.

Прибыла корзина с новыми донесениями, и Живоглот заставил работать с ними всех, даже тех, кто до этого занимался старыми. Прошло всего несколько минут, как вдруг Мин начала тревожно щелкать:

– Плохо новости, здесь быть, очень плохо новости!

Тараканиха была так взволнована, что не могла прочесть сообщение вслух, и Люкса поспешила ей на помощь. Быстро преобразовав черточки в буквы, она применила код и прочла: «Когда – камнееды – доберутся – до – стадиона – начать – атаку…»

– Что? Где? – Живоглот аж подпрыгнул на месте.

Люкса развернула ленту так, чтобы все могли прочитать написанное.

– «Со – стороны – реки», – вслух прочел Живоглот.

– Со стороны реки, – повторила Люкса. – Никто не может атаковать со стороны реки. Там у воды такая скорость, что любого разорвет в клочья.

– До сих пор это было невозможно. Но когда ты видела реку в последний раз? После землетрясения видела? – спросил Живоглот.

– Нет, – растерянно ответила Люкса. У нее не было еще возможности там побывать.

– Река теперь совсем не такая быстрая, – констатировал Живоглот. – Им надо проплыть несколько сотен метров с северного берега, и они в состоянии это сделать.

– Ты ведь был в штабе. Какая защита стоит у нас на пристани? – с надеждой спросила Люкса.

– Никакой, – безжалостно ответил Живоглот. – Вообще никакой.

ГЛАВА 20

Живоглот начал нервно расхаживать по комнате.

– Так, ладно. Прежде всего нужно разделить команду дешифровщиков. Если крысы ворвутся во дворец – нам нельзя оказаться всем в одном месте. Значит так: Мин, Рефлекс и Люкса – в штаб. Лиззи, Дедал и Хирония – вы остаетесь здесь. Ни в коем случае никому не проговоритесь, что нам известен код! Грегор, Газард, Босоножка и Темп – вы отправляетесь в комнату пророчеств, Нерисса там, и у нее есть ключ. Запритесь изнутри и не открывайте, пока я сам вам не скажу.

– Почему? Я вообще-то собираюсь надеть свои доспехи, – возразил Грегор.

– Ты полагаешь, что в состоянии сражаться? – Живоглот с сомнением взглянул на Грегора. – А ну-ка, атакуй меня.

Спину у Грегора ожгло болью, когда он попытался вытащить меч из ножен, а кинжал он и вовсе уронил.

– Нет, ты не можешь драться. Но даже если бы мог – мы бы никогда не стали рисковать тобой в обычном бою. Ты нужен нам, чтобы сражаться с Мортосом. Но пока можешь быть спокоен – не думаю, что он станет форсировать реку, – сказал Живоглот. – Его наверняка спрятали в какой-нибудь пещере, и он там отлеживается, а команда пауков ткет ему повязки для хвоста.

– Я думала, пауки соблюдают нейтралитет, – удивилась Люкса, глядя на Рефлекса.

– Нейтралитет означает, что они помогают обеим сторонам, поэтому победитель после войны не трогает их и не мстит им, – объяснил Живоглот. – Они же помогали вам, помнишь? А теперь – шевелитесь, живо!

Грегор подобрал кинжал и сделал шаг к двери, но вдруг остановился:

– Нет, подожди. Я хочу, чтобы Лиззи пошла со мной.

– Вот как? Ты действительно хочешь, чтобы Лиззи отправилась с тобой в комнату пророчеств, где ей нечем будет заняться, кроме как… целыми днями читать пророчества? – спросил Живоглот, со значением глядя на Грегора.

Грегор понял, что он имел в виду. Живоглот пытался защитить Лиззи от ужасного знания – от знания того, что написано в «Пророчестве Времени» про него, Грегора. И все остальные ведь тоже скрывали это от Лиззи. Но если она попадет в комнату пророчеств – она все узнает.

– Со мной все будет в порядке, Грегор, – вмешалась Лиззи. – Живоглот прав. Нам лучше разделиться.

– Если ей будет угрожать опасность – я могу перенести ее в безопасное место, – сказал Дедал. – Я знаю секретный путь.

– Согласен, – сдался Грегор.

Так даже лучше. Дедал сможет доставить ее домой. Ее и маму с Босоножкой.

– Как долго все это продлится?

– Этого тебе никто не скажет. Запаситесь одеялами и возьмите с собой тележку. – Живоглот кивнул на стоящие в ряд тележки с едой, которые недавно вкатили в комнату.

Лиззи погрузила целую охапку одеял на спину Темпа, и Босоножка сразу вскарабкалась туда же. Грегор попытался сдвинуть тележку с места, но у него ничего не вышло – слишком он был слаб и слишком сильной была боль в спине. Пришлось попросить Газарда везти тележку.

– Я приду навестить вас как только смогу, – пообещала Люкса, крепко сжимая руку Грегора.

Все разделились так, как велел Живоглот, и Грегор возглавил процессию в комнату пророчеств. Они шли ужасно медленно, в основном из-за этой тележки. Грегор даже подумывал бросить ее, но они не знали, что ждет их впереди, а потому имело смысл помучиться дорогой, чтобы потом не страдать от голода.

Нерисса уже ждала их. Она впустила их в комнату пророчеств, закрыла дверь и заперла ее на ключ, а ключ положила себе в карман. У нее не было приготовлено спальное место и продуктов припасено не было, зато повсюду горели только что принесенные факелы.

– Почему Живоглот нас сюда послал? – спросил Грегор Нериссу.

– Потому что эта комната – одна из немногих, где очень прочная дверь. Это дает хоть какую-то защиту, – ответила она.

– Ну… пожалуй, – согласился Грегор.

Но защита была так себе. Дверь была деревянной, и крысы могли разодрать ее и изгрызть, правда – не сразу. Грегор предположил, что камнеедам вообще ничего не стоит преодолеть такую преграду – у них это заняло бы пару минут.

По крайней мере у них будет время подготовиться к бою.

Правда, он не знал, насколько это важно. Важным было одно: если он, Грегор, не поправится в ближайшее время – их никто не сможет защитить. Нерисса наверняка не в состоянии держать меч, Газард и Босоножка еще дети, а Темп… он умеет драться, и будет драться до последней капли своей благородной тараканьей крови – но много ли у него шансов против крыс?

Грегор решил во что бы то ни стало привести себя в порядок.

Говард велел ему побольше спать – значит, он будет много спать. Они устроили из одеял спальные места у стены, и Грегор улегся. Если не шевелиться, лекарство Говарда почти снимало боль, и Грегор чувствовал себя почти хорошо. Усилием воли он заставил себя не думать о том, что происходит снаружи, – и провалился в сон.

Шли часы, а возможно – дни.

Темп развлекал Босоножку и Газарда – они втроем играли в тараканов, пока Грегор ел, спал и принимал обезболивающее.

Никто не приходил к ним, и снаружи не доносилось ни звука. Только однажды они услышали за дверью чьи-то шаги. Взволнованный голос что-то прокричал – и все снова стихло.

По мере того как боль в спине становилась тише, он все сильнее волновался о том, что происходит во дворце. Напали ли на дворец крысы? Успели ли люди подготовиться? Почему никто за ними не приходит?

Он хотел открыть дверь и все узнать самостоятельно, но Нерисса решительно этому воспротивилась.

– Это не твоя битва, Грегор, – сказала она. – Тебе нужно ждать – твое время не пришло.

Ждать в этом информационном вакууме было для Грегора тяжелейшим испытанием, даже мучением – гораздо более тяжким, чем выходить на поле боя и убивать. Нерисса пыталась отвлечь его, обсуждая с ним пророчества, рассказывая ему подробности истории Подземья. Он много узнал о прошлом Регалии – и совсем ничего не знал о ее настоящем!

– Слушай, Нерисса, ну что может случиться, если я просто выгляну наружу? – уговаривал он ее.

– Взгляни, Грегор, на это стихотворение, – отвечала Нерисса. – Это одно из моих любимых. Когда кажется, что все потеряно, я успокаиваю себя этими строчками.

Грегор вздохнул и обратил взор на стихотворение в том углу, где обычно сидела Нерисса.

 
На слабых ногах, на себя не похожий совсем,
Смерть обманув в сотый раз, он явится всем.
Тот, кто убит, похоронен, оплакан – воскрес.
Линии две на лице образуют загадочный крест.
С миром придет неожиданный мира гонец.
Линии все пересечься должны наконец.
 

– И это тебя утешает?! – недоуменно спросил Грегор. – А почему?

Для него это звучало невразумительно. Это было чересчур даже для Сандвича, мастера напустить тумана на ровном месте. К тому же Сандвич отныне перестал быть для него авторитетом.

– А ты прочел название? – спросила Нерисса.

Грегор наконец увидел, что у стихотворения есть название. Над ним значилось: «Миротворец».

«Отлично. Миротворец, значит», – подумал Грегор. Что этот Сандвич, убийца камнеедов, знал о том, как установить мир?

– Так ты думаешь – этот миротворец придет? Когда же? – спросил он у Нериссы.

– Этого никто не знает. Может, завтра. А может – через сотни лет. Но миротворец обязательно придет. Как пришел Воин, – ответила она.

Что-то забрезжило в мозгу у Грегора. Какое-то смутное воспоминание. Миротворец… Он уже слышал о нем раньше. Это было давно, когда он появился в Регалии во второй раз. Ночью, гуляя по дворцу, он случайно подслушал спор Соловет и Викуса. Они спорили о том, нужно ли ему упражняться в военном искусстве. Соловет хотела его немедленно вооружить, и Грегор помнил ее слова: «В пророчестве говорится, что Грегор – Воин. Воин, а не Миротворец».

– Ну, это точно не я, Нерисса, – улыбнулся он. – И скорее всего меня уже не будет, когда он явится. Но все же я надеюсь, что все будет так, как написано. Теперь можно я открою дверь?

Но Нерисса в ответ лишь покачала головой.

Не мог же он силой отобрать у нее ключ. Нет, конечно мог – но ему не хотелось. Может, когда Нерисса уснет, стоит незаметно вытащить ключ из ее кармана и выглянуть за дверь, хотя бы на пару секунд. Он должен знать, что происходит. И кроме того – комнату уже требуется проветрить: от их импровизированного туалета смердело, как из канализационной трубы. И хотя у помещения была вентиляционная решетка, она лишь обеспечивала им приток воздуха. От вони спасения не было.

Ожидая, пока Нерисса уснет, Грегор снова начал упражняться с мечом.

Мальчик все еще чувствовал слабость, но он смог вытащить меч из ножен. Комната была невелика, и ему трудно было в ней упражняться. Грегор подумал и решил, что, пожалуй, уже в состоянии сражаться – процентов на семьдесят пять, если появится необходимость. И это укрепило его решимость осуществить задуманное: даже если парочка крыс неслышно караулит у них под дверью – у него хватит сил с ними расправиться.

К тому времени как Нерисса заснула, Босоножка, Газард и Темп тоже спали. И это было к лучшему, ведь Грегор не был уверен, что они бы одобрили его поступок.

«Я ключ не краду – я его одалживаю! – убеждал он себя. – И я верну его обратно еще до того, как кто-нибудь заметит пропажу».

Грегор подкрался к Нериссе и тихонько вытащил ключ из ее кармана. Со всей осторожностью, на какую был способен, он на цыпочках подошел к двери и вставил ключ в скважину.

Он чуть было не повернул ключ, когда вдруг услышал шум: чьи-то торопливые шаги, скрежетание когтей, крики… Страшный удар обрушился на дверь – ее явно пытались выбить. Снова скрежет когтей – и еще один удар, в результате которого крысиный коготь вырвал из двери порядочный кусок прямо перед лицом Грегора. Грегор отшатнулся и схватился за меч. Еще шум, еще шаги. Душераздирающий визг… И тишина.

Обернувшись, Грегор увидел, что остальные проснулись и в ужасе смотрят на него.

Он вынул из замка ключ и молча протянул его Нериссе. И она так же молча его взяла. Даже была столь деликатна, что не сказала: «Я же говорила…»

Секунды утекали за секундами.

Значит, крысы ворвались во дворец. В двери крысиный коготь оставил маленькую дырочку – совсем маленькую, размером с глазок, но в коридоре снаружи было темно, и поэтому рассмотреть что-либо было невозможно. Волнение Грегора росло с каждой минутой.

Крысы во дворце. Они знают, где он. Что, если они нашли Лиззи?! Люксу?! Что там вообще творится? Почему никто не выходит с ними на контакт? Он же уже может сражаться! Он должен сражаться! Но если он уйдет, крысы могут напасть на комнату пророчеств. Кто тогда защитит Босоножку, Газарда, Темпа и Нериссу?

Сердце у него ухнуло вниз, когда снаружи по двери скрипнул крысиный коготь. Грегор вскочил, принял боевую стойку и вытащил меч, направив его прямо в глазок.

– Что ж, теперь ты снова можешь пригодиться, – услышал он голос Живоглота. – Открывайте! Дворец освобожден!

Нерисса тут же открыла дверь и впустила Живоглота, который был смертельно бледен, но, кажется, не ранен.

Грегор забросал его вопросами, но Живоглот не стал отвечать:

– Многие погибли, но все, кто тебе дорог, живы. Мы смогли защитить город – благодаря твоей сестре, которая разгадала Код Когтя. Крысы изгнаны за пределы города, но теперь они перегруппируются и объединяются вокруг Мортоса. Так что… ты нужен нам в штабе, парень. – Он повернулся к Нериссе: – Остальным я позже скажу, что делать. Пока посидите здесь еще.

Грегор шел за Живоглотом по коридору. Повсюду валялись трупы людей, крыс, зубастиков – все вперемешку. Дети утаскивали куда-то мертвые тела – иногда, чтобы сдвинуть с места одно тело, за него брались шестеро детей. «Они слишком маленькие для такой работы», – с горечью подумал Грегор. А потом вспомнил, что приходилось делать им с Люксой, – и решил, что эта работа не самая худшая. Впрочем, с ним вообще все было по-другому: он выпал из детства много месяцев назад. Или нет?

В штабе было полно людей и существ, но вниманием Грегора тут же завладела Люкса.

Она, видимо, участвовала в сражении: одежда ее была чистая, но на голове красовалась свежая повязка. И она снова кашляла.

– Не стоило тебе драться, – сказал Грегор, дотрагиваясь до повязки.

– Это мой дом, – возразила Люкса. – Как твоя спина?

– Гораздо лучше.

– Прекрасно, – произнесла Соловет. – Мы должны немедленно отправиться во владения грызунов.

– Я пошлю за Авророй, – кивнула Люкса.

– Нет, Люкса, ты остаешься. Ты ранена. И потом – ты нужна здесь, – строго сказала Соловет.

– Ты не можешь оставить меня в тылу, – заявила Люкса. – Нет. После того что они сделали с Регалией…

– И все же ты должна остаться. – Соловет была непреклонна.

Люкса упрямо склонила голову:

– Должна?

Грегор почувствовал, как в нем борются противоречивые чувства: на этот раз он был на стороне Соловет. Он не хотел, чтобы Люкса летела к крысам, по нескольким причинам: она ранена; ему было бы спокойнее знать, что она в безопасности; и наконец – он не хотел, чтобы она видела, как он умрет…

Живоглот встал между Соловет и Люксой и примирительно заговорил:

– Послушай, твое высочество, мы в первую очередь думаем о Регалии. Да, надо довести дело до конца. Но когда все закончится… когда все закончится, твоему народу, Люкса, нужен будет правитель. Крысы разгромили Совет, почти никто из старейшин не выжил, не осталось никого способного взять власть в свои руки, никого, кому можно доверять. И ты единственная, кто может править Регалией.