Текст книги "Грегор и проклятие теплокровных"

Автор книги: Сьюзен Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Они шли и шли вперед, пока ноги Грегора не налились свинцовой тяжестью, так что каждый шаг давался ему с великим трудом.

Хэмнет наконец дал команду остановиться и разбить лагерь. Они расселись вокруг горящего светильника. У каждого было достаточно воды, но еда досталась только «щенкам». Грегор отдал Хэмнету печенье, и тот разделил его между Босоножкой и Газардом. А затем, к изумлению Грегора, протянул два печенья ему.

– Нет, спасибо, – ответил Грегор.

– Но ведь тебе всего одиннадцать, ты тоже относишься к щенкам, – сказал Хэмнет.

– Нет-нет, отдайте это им, – кивнул Грегор на малышей.

Он давно уже не чувствовал себя щенком. А сейчас ему нужно было спасти маму, Ареса и всех теплокровных в Подземье. Разве такие задачи по плечу «щенку»?

Когда Хэмнет открыл бурдюк с креветками, головокружительный запах вкуснейшего блюда заставил Грегора сглотнуть слюну.

– Ты уверен, что эта еда годится для щенков? – заботливо спросил Живоглот. – Сливки могли испортиться в такой-то жаре.

– Если тут что и испортилось, Живоглот, – так это ты. У тебя ведь отменный нюх, и ты прекрасно чуешь, что с едой все в порядке, – заметила Коготок.

– Ты никогда не была любезной. Ты даже вежливой никогда не была, – мрачно сказал Живоглот, наблюдая, как Босоножка и Газард макают печенье в соус.

Когда дети наелись, все стали устраиваться на ночлег. Гребешок вызвалась первой нести вахту.

Грегор расстелил на земле одеяло и лег рядом с Босоножкой. Та положила головку ему на руку и тут же уснула. Он подождал, пока сон ее станет крепким, и осторожно высвободил руку.

Ну до чего же жарко! Он был измотан, но звуки джунглей не давали ему уснуть. Да еще эта жара. И мысль о том, что с ним снова это случилось: он себя не контролировал. А еще перед глазами постоянно всплывали картины, увиденные в больнице. Мама в белой больничной постели, тяжело дышащий, изуродованный бубонами Арес, надежда в глазах Говарда, когда он завидел Грегора.

Грегор так и лежал без сна, уставясь в причудливо переплетающиеся ветви над головой, когда они начали разговаривать. Коготок и Пролаза.

– Как ты думаешь, у них есть шансы выжить? – прошептала Коготок. – У двоих маленьких нет, я понимаю. Я думаю, они уже умерли. А также Мушка и Шурушка…

– Нет-нет, я думаю, что нет, – мягко возразил Пролаза. – Желтая пудра уже на пути к ним, а у них не было никаких признаков чумы. И ты же знаешь, Зануда позаботится о том, чтобы они были сыты.

– Двое крошек… как ты думаешь, они очень мучились? – снова зашептала Коготок. – Я не могу… не могу не думать о том, что они звали меня, плакали, что им было больно, – а я не отзывалась… Мои щенки! Мои крошки!

– Нет, я уверен, все произошло очень быстро, – сказал Пролаза. – Не надо об этом думать. Нам надо думать о Мушке и Шурушке. У них еще есть шансы выжить.

– Да. Да. Я понимаю. Я смогу… – шепнула Коготок.

– Давай-ка спать, Коготок, – ответил Пролаза. – Прошу тебя.

И стало тихо.

Теперь Грегор знал, что не он один не может уснуть. Кое-кто еще лежал без сна, уставясь в пустоту и боясь потерять того, кого любит. Очень любит.

ГЛАВА 16

Грегор то проваливался в неглубокий сон, то выныривал из него – до того самого момента, когда Хэмнет разбудил его. Складывая одеяло, Грегор мысленно возвращался к ночному разговору Коготок и Пролазы. Теперь он знал: двое их детенышей умерли, а еще двое могут умереть в самое ближайшее время.

Он вспомнил о своих словах о том, что крысы не любят собственных детей, – и лицо его вспыхнуло от стыда. К тому же Коготок спасла Босоножку, рискуя жизнью. И не важно, почему она это сделала: потому ли, что знала, что без Босоножки не исполнится пророчество, или все же потому, что не могла дать погибнуть ребенку… Но ведь это ничуть не отменяло самого поступка.

Наверное, ему стоит поговорить с Коготок наедине. Хотя нет.

Отец всегда говорил, что если ты сделал что-то плохое на глазах у всех, – то и прощения надо просить на глазах у всех.

– Эй, Коготок! – позвал Грегор.

Извиняться всегда трудно. А перед крысами – особенно. Он начал, с того, что попроще:

– Я хотел… хотел поблагодарить тебя за то, что ты вытащила Босоножку оттуда, от лягушек…

– Забудь! – отмахнулась Коготок.

Она не стала благодарить его в ответ – наверняка считала, что его поступок – нечто само собой разумеющееся.

Грегор не без труда продолжил:

– И еще… то, я что сказал тогда… ну, что вы, крысы, не любите собственных детей… – Все замерли на местах, внимательно слушая его слова. – Я прошу прощения. Я был… полным дураком! – И он запихнул одеяло в рюкзак, опустив глаза.

Коготок не ответила. И Пролаза тоже промолчал. Ну и ладно. Зато Грегор извинился.

Пока Хэмнет кормил Босоножку и Газарда, крысы и Найк чистились и приводили себя в порядок после сна. Даже Темп делал какие-то чудные движения, словно разминал все свои шесть лапок. Грегор переодел Босоножку и расчесал ей волосики. Мама была бы довольна, видя, как он ухаживает за ней. Относительно самого себя он не особенно волновался, но вообще-то он был бы рад, если бы поблизости можно было не только умыться, но и смыть с себя пот и грязь. Хорошо, что у него нет шерсти.

Когда пришел его черед пить, Грегор поднял бурдюк и пил до тех пор, пока желудок не наполнился, – это помогло хотя бы отчасти уменьшить ощущение сосущей пустоты в животе.

Они построились в цепочку и снова двинулись в глубь джунглей.

Тропа стала заметно уже, и Гребешок предложила понести Босоножку и Темпа, и Грегор не раздумывая согласился. Он немножко опасался повторения истории с «Алфавитной песенкой», но Газард придумал новое развлечение: изучение тараканьего языка. Он повторил уже несколько щелчков вслед за Темпом, когда Босоножка сильно дернула его за руку.

– И я хочу! Я тозе хочу говорррить, как зуки! – настаивала она.

Сидя на шее Гребешок, они несколько часов были заняты этой игрой. Как и предсказывал Живоглот, Босоножка моментально все схватывала и усваивала, Газард тоже был удивительно способным учеником. А Темп, с его безграничным терпением, оказался прекрасным учителем. Он никогда не нервничал и не критиковал. И к тому времени, как все расположились на отдых и обед, эта троица разговаривала на странной смеси человеческого и тараканьего языков, даже не задумываясь об этом.

И снова вода немного утолила острое чувство голода. Копаясь в рюкзаке в поисках игрушек, которые дала для Босоножки Далей, Грегор вдруг наткнулся на нечто интересное.

– Э, да это же жвачка! – воскликнул он и показал яркую розовую упаковку остальным.

– Я хочу звачку! – тут же заявила Босоножка, протягивая ручку.

– Нет, Босоножка, ты еще слишком маленькая, – сказал Грегор. Мама не разрешала давать ей жвачку, опасаясь, что малышка может проглотить ее или подавиться. – Но я дам тебе красивый фантик.

Он аккуратно развернул упаковку и дал ей розовую обертку, которую она тут же понеслась показывать своим друзьям.

– Это еда? – с интересом спросил Пролаза.

– Вообще-то нет. Не совсем. Ты просто жуешь, но не глотаешь, – ответил Грегор.

– Тогда какой в этом смысл? – озадачилась Коготок.

Какой смысл у жвачки?

– Хм… не знаю… ну, просто приятный вкус. Вы будете пробовать или нет? – спросил Грегор.

В упаковке было пять пластинок. Дети уже поели, Темп мог месяц обходиться без еды. Найк и Гребешок могли по дороге ловить наверху каких-нибудь жучков, так что оставались Грегор, Хэмнет и крысы.

Как раз пятеро.

– Отлично, каждому по пластинке, – обрадовался Грегор. Он раздал жвачку и предупредил: – Не забывайте – это надо жевать. Но не глотать.

Стянув вощеную бумажку со своей пластинки, он сунул жвачку в рот. Взрыв сладкого вкуса во рту был просто ошеломительным, он даже глаза прикрыл от удовольствия. А открыв, увидел, что остальные смотрят на него с любопытством.

– Ну что же вы – пробуйте!

Хэмнет осторожно развернул свою пластинку и понюхал, потом нерешительно положил ее в рот и начал жевать. На лице его появилось выражение восторженного недоумения:

– Оно сладкое… и не уменьшается во рту, когда я жую.

– Ну да, это же резинка. Ты можешь жевать эту пластинку хоть целый день. А если захочешь – и целый год, – улыбнулся Грегор.

Одна за другой, даже не снимая обертки, крысы сунули свои пластинки в рот. Грегор изо всех сил старался не засмеяться, глядя, как они вдумчиво двигают челюстями, пытаясь понять смысл этой странной не-еды.

Наконец Живоглот издал похожий на отрыжку звук:

– Уф! Я его проглотил.

– Ничего страшного – жвачка не причинит особого вреда, – сказал Грегор.

– А я не пойму, где моя жвачка, – сказал Пролаза, водя языком по морде. – Она куда-то подевалась.

Он открыл рот пошире, и Грегор увидел, что жвачка прилепилась к одному из его передних зубов.

Коготок оказалась единственной из крыс, способной оценить жвачку:

– Неплохо. Не так хорошо, как косточки, но по крайней мере дает работу зубам.

– А почему на упаковке написано «бабл гам»? – спросил Хэмнет, вынув свою жвачку изо рта и изучая ее.

– А вот почему! – Грегор надул из жвачки пузырь и с треском лопнул его.

Все подпрыгнули от неожиданности.

– Не делай так! – завопил Живоглот. – Нам и без того достаточно шума!

– Ну, просто это был ответ на ваш вопрос, – пожал плечами Грегор.

Они пошли дальше, и голод стал мучить Грегора еще сильнее. Когда сахар из жвачки попал к нему в кровь, организм отреагировал на это выбросом желудочного сока, и от этого есть стало хотеться просто невыносимо. Грегору хотелось чего-то сочного – и холодного… мороженого, арбуза, фруктового льда… А еще соли. Просто соли. Видимо, он потерял много соли с потом, а организму необходима соль, так говорил ему папа.

Грегор все это время вообще не снимал ботинки, и носки его совершенно отсырели. Он не догадался взять для себя сменную одежду, хотя бы носки, и теперь не мог поменять их. А взять было не у кого – Хэмнет и Газард носили обувь, изготовленную из кожи рептилий, и никаких носков у них, конечно, не было и в помине.

Голод и изнуряющая жара лишили Грегора сил. Ему больше не надо было нести бурдюк с креветками, но оставались еще рюкзак с аптечкой и рюкзак с его личными вещами. Колени у него подгибались, и он едва не падал каждые несколько ярдов.

Вдруг чья-то рука легла ему на плечо.

– Я понесу аптечку, Грегор, – сказал Хэмнет.

Грегор отдал ему свою ношу без возражений. Хотелось бы ему найти в себе силы, чтобы гордо отказаться, но в тот момент он мог испытывать только благодарность.

– Спасибо, – смущенно пробормотал он.

Хэмнет пошел позади него, а Живоглота переставил на свое место, замыкающим.

– Живоглот рассказал мне, что ты стал возмутителем всеобщего спокойствия, отказавшись убить Мортоса.

– Ну да, было такое. Но ведь он был совсем крошкой, – ответил Грегор с вызовом. Он привык, что люди не понимают его в этом вопросе.

– Это очень правильное решение. Если бы не оно – крысы ни за что не согласились бы принять участие в этом походе, независимо ни от какой чумы, – сказал Хэмнет.

Грегор никогда не думал об этом в таком ключе, но, пожалуй, трудно было бы представить себе, чтобы крысы пошли в опасный поход бок о бок с убийцей Мортоса.

Если честно, ему было ужасно приятно, что Хэмнет одобрил его поступок, – особенно потому, что так мало одобрения этот поступок до сих пор встречал у других.

– В Регалии с этим мало кто согласится. Там меня теперь ненавидят. Меня теперь все ненавидят – и люди, и крысы.

– Да не все, – улыбнулся Хэмнет. – Вот Живоглот, например, тебя просто обожает.

– О да! Я у него в большо-о-о-ом почете, – ответил Грегор. – Думаю, он все время прикидывает, каков я на вкус.

– Прикидывал бы, не будь ты таким худосочным, – отозвался Живоглот.

Грегор выдул большой пузырь и с громким треском лопнул его.

– Прекрати! – огрызнулся Живоглот.

– О, прости! – сказал Грегор, но на лице его играла хитрая улыбка.

Через несколько часов, когда они нашли небольшую полянку и остановились, Грегор уже не чувствовал ног от усталости. Он давно потерял счет времени и перестал прикидывать в уме расстояние, которое они прошли. Обессиленный, он рухнул на землю, не доставая из рюкзака одеяло и даже не снимая пояса с мечом. Воздух был таким горячим и влажным, что трудно дышать. Он никак не мог определить, что с этим воздухом не так – слишком мало в нем кислорода или слишком много, но что-то определенно было не так, потому что сознание Грегора мутилось и все плыло перед глазами.

Когда Хэмнет раздал детям остатки креветок и печенья, Живоглот подошел к нему и сказал:

– Мы должны раздобыть хоть какой-нибудь еды. Не только для щенков, хотя эта маленькая кудрявая пискля не даст никому покоя, если мы ее не накормим. Остальным тоже нужно поесть. Взгляни на Воина.

Грегор попытался было поднять голову и сказать им, что с ним все в порядке, но не мог даже пошевелиться. Он и глаза открывал с трудом. Да что там – он и дышал с трудом, каждый вдох и выдох стоили ему большого усилия.

– Хорошо, мы с тобой идем добывать еду. Другого выхода я не вижу, – ответил Хэмнет.

Он приподнял голову Грегора и поднес к его губам бурдюк, заставляя пить. Вода выливалась у Грегора изо рта и стекала по подбородку, но кое-что он все-таки смог проглотить.

– Постарайся набраться сил, Грегор. Мы скоро вернемся. Пей. Пей столько, сколько сможешь выпить.

И Хэмнет на секунду положил свою ладонь ему на лоб. Это было так приятно. Это напомнило ему жест, с каким мама или папа проверяли, все ли с ним в порядке. Будто родители были сейчас рядом с ним.

Вода немного привела его в чувство – он даже смог сесть.

Хэмнет и Живоглот ушли, Босоножка и Газард спали у хвоста Гребешок. Темп стоял возле них и чистил свой панцирь. Найк дремала в нескольких футах от Грегора – он даже не слышал, как она спустилась. Большинство бурдюков с водой все еще были приторочены к ее спине – как и у Грегора, у нее не было сил снять их с себя.

Возле светильника было видно какое-то движение – это были крысы. Они выглядели совершенно изможденными – неудивительно, они ведь голодали и перед путешествием. Грегор-то питался регулярно.

– Эй, не хотите хлебнуть воды? – спросил Грегор.

Он заметил, что крысы полностью полагаются на Хэмнета, даже Живоглот, никогда не просят пить и ждут, когда Хэмнет откроет бурдюки и выдаст им их порцию.

Грегор поднял бурдюк, что оставил ему Хэмнет, и вытащил затычку, а затем на коленях подполз к Пролазе:

– Давай-ка, Хэмнет говорил, мы должны побольше пить.

Пролаза позволил ему влить себе в рот воды. Грегор сделал то же самое для Коготок, заметив попутно, что жвачка все еще прилеплена к ее передним зубам.

– Вода – это, конечно, хорошо, – сказала Коготок, – но если мы не съедим хоть что-нибудь в ближайшее время, ни один из нас не доберется до Виноградников.

– Не могу поверить, что в этих джунглях нет ничего съедобного, – подхватил Пролаза.

– Ну, наверное, так и есть, – возразил Грегор. – Что-нибудь да сгодится. Но Хэмнет говорил, мы не сможем отличить то, что можно есть, от того, что нельзя.

– Хэмнет говорил! – фыркнул Пролаза. – Да что он вообще знает, твой Хэмнет? Он же человек! Конечно, его нос не может почувствовать разницу между ядовитым и неядовитым! А мой нос – может. И даже сейчас я чую запах того, что можно есть. Не знаю, что это, но поверь мне – это так!

Грегор потянул носом влажный воздух.

– Я ничего не чувствую.

– А я тоже чувствую, – сказала Коготок. – Что-то сладкое.

– Да, именно, – отозвался Пролаза. – Я пойду и найду это. Кто со мной?

– Я! – оживилась Коготок. – В любом случае это лучше, чем лежать тут и умирать с голоду.

– Не знаю. Не думаю, что Хэмнет одобрил бы эту идею – пойти без него в джунгли на поиски еды, – с сомнением произнес Грегор.

– А почему нет? Разве это не то же самое, что сейчас делают они с Живоглотом? Чем больше народу будет искать еду – тем больше шансов, что мы что-нибудь найдем! – настаивал на своем Пролаза. – Не ходи, если не хочешь. Но тогда не жди, что мы поделимся с тобой тем, что найдем. И с твоей сестрой тоже.

Грегор представил себе, как Босоножка проснется, захочет есть, а есть будет нечего, и как она, не понимая, что происходит и почему ее не кормят, станет плакать навзрыд… а рядом будут что-то грызть крысы…

– Хэмнет что-то говорил про растения, которые могут на нас напасть, – предпринял он еще одну неуверенную попытку остановить их.

– Слушай, мы по этим джунглям уже который день топаем, – сказал Пролаза. – Твоя сестра хваталась за лозу руками, когда требовала вернуть ей мяч, ты, кажется, каждый корень на своем пути ботинками пнул, мы убегали в заросли, когда спасались от этих дурацких лягушек… Ты видел, чтобы хоть одно растение за все это время попыталось на нас напасть или хотя бы остановить нас?

– Нет, не видел. – И Грегор решился: – Ладно, я с вами.

Он выпил еще воды и встал. Рюкзак с вещами он решил оставить, чтобы рубашка на спине высохла.

– Эй, Темп, мы пойдем поищем что-нибудь поесть – Пролаза и Коготок что-то учуяли, – обратился он к таракану.

– Не ходить, не надо, не ходить, – заволновался Темп.

– Не беспокойся, мы скоро вернемся, – сказал Грегор. – Если что понадобится – кричи.

Он не собирался уходить далеко от лагеря. Хотя Гребешок и Темп на посту, все же он должен быть рядом с Босоножкой, ведь на каждом шагу, если верить Хэмнету, их подстерегает опасность.

Хотя самой большой опасностью ему теперь представлялась смерть от голода.

Вынюхивая тот сладкий запах, Пролаза повел их в джунгли. Коготок шла следом, а замыкал их маленький отряд Грегор.

Конечно, неплохо бы по дороге крошить хлеб – или что там делают в таких случаях, чтобы найти обратную дорогу. Хотя если бы у него был хлеб, он бы не отправился на поиски еды, а просто съел бы его, ну и крошки тоже.

Они удалились от лагеря гораздо дальше, чем ему хотелось, но Пролаза шел так уверенно, и они как будто никуда не сворачивали, так что Грегор надеялся, что они легко отыщут путь назад.

Наконец он тоже почувствовал сладкий запах.

– О, я тоже его чувствую! – воскликнул он.

– Да неужели? – насмешливо отозвался Пролаза. – Конечно – ведь мы почти у цели.

Они оказались на небольшой болотистой полянке. Воздух был наполнен сильным сладким запахом, напомнившим Грегору запах персика.

Он посветил фонариком, пытаясь почетче рассмотреть окружавшие их растения, совершенно непохожие на те, что росли вдоль тропы.

Над головами путешественников зеленела буйная кудрявая листва, а еще они увидели огромные желтые стручки, болтавшиеся среди зелени. Они были длиной около двух метров, и куст, на котором они горизонтально росли, словно улыбался бесчисленным множеством широких желтых улыбок. Сквозь приоткрытые створки-губы стручков виднелись круглые розовые фрукты. Их вид не оставлял сомнения в том, что они невероятно сочны и ароматны.

Рот Грегора непроизвольно наполнился слюной, которая чуть ли не текла у него по подбородку. Забыв обо всем, он потянулся обеими руками к стручку, чтобы схватить манящий плод.

В этот момент Пролаза ухватился передней лапой за ближайший к нему стручок, желая сорвать восхитительно пахнущий фрукт прямо пастью. Он почти коснулся языком розовой кожицы, но стручок вдруг дернулся, прыгнул вперед, заглотнул Пролазу и захлопнулся.

От Пролазы остался лишь кончик хвоста, застрявший между двумя желтыми губами стручка.

ГЛАВА 17

Коготок отчаянно вскрикнула и кинулась к стручку, заглотившему Пролазу. Она была на полпути к нему, когда от другого растения вдруг отделилась длинная лиана и обвилась вокруг ее запястья. Коготок клацнула челюстями, перегрызая лиану, но тут же пришли в движение и остальные растения.

Грегор с ужасом наблюдал, как джунгли вдруг ожили и придвинулись к ним вплотную.

Пальцы его легли было на рукоять меча – но было уже поздно. Лианы обхватили его тело, обвили руки. А корни вылезли из земли и опутали ноги в ботинках. Он попытался высвободиться – но растения оказались гораздо сильнее его.

Но где же его прославленная реакция яростника?! Он сканировал собственное тело, проанализировал свои ощущения в надежде найти следы трансформации – но ничего не произошло. Зрение не изменилось, кровь не вскипела. Единственное, что он чувствовал сейчас, – дикий страх.

Пролаза оказался в кошмарном стручке, а Коготок беспомощно болталась на высоте не менее трех метров, вся опутанная зелеными ветвями. Тонкая лиана, что обвила его тело, начала сжиматься – словно анаконда, которая намеревалась выдавить из него жизнь.

– Помогите! На помощь! – крикнул он. Вернее – попытался крикнуть, потому что звук вышел на редкость жалким. – На помощь!

Но кто может прийти ему на помощь? Живоглот и Хэмнет далеко, а Пролаза и Коготок сами нуждаются в помощи. Грегор чувствовал, как его тянут к одному из желтых стручков. Он отчаянно сопротивлялся, но силы, и так невеликие, стремительно иссякали. Ему стало сначала трудно, а потом невозможно дышать. Эта лиана душила его, душила… Вот уже стручок оказался в полуметре от него – уже видна была прозрачная жидкость, сочившаяся между желтыми створками. Слюна?

Сознание Грегора мутилось, он был на грани обморока. Перед глазами замелькали черные точки. Лиана сжала его так сильно, что он поперхнулся и закашлялся. Изо рта у него вылетела заложенная за щеку жвачка и попала прямо в стручок.

Теперь у него перед глазами стремительно крутились розовые круги. Но сквозь них он увидел, что жвачка произвела в стручке какой-то неожиданный эффект. Смешавшись с прозрачной слюной, она стала пузыриться и образовывать какую-то новую, сладкую и липкую субстанцию.

Лиана вдруг ослабила свои смертоносные объятия, и Грегор смог сделать несколько судорожных вдохов. Коготок была уже почти в стручке, но продолжала щелкать зубами, пытаясь перегрызть лианы.

– Плюй! – завопил Грегор что есть мочи. – Выплюни в него жвачку!

Коготок слегка качнула головой. Неужели она не поняла, что он сказал?!

– Плюй! Выплюнь жвачку в стручок, скорее! – орал Грегор.

Возможно, крысы плюются не так, как люди, но она честно постаралась сделать это как можно лучше. Когда ее морда чуть ли не коснулась стручка, она плюнула жвачку прямо в сердцевину.

Реакция последовала незамедлительно. Но растение не отпустило ее. Стручок пришел в неистовство. Слюна потекла из него ручьем, она брызгала в разные стороны, пуская розовые пузыри. На первый взгляд – абсолютно беспорядочно. Внутри него были видны нетерпеливо ерзающие плоды, открывшие свои жадные голодные рты.

– На помощь! – отчаянно взревел Грегор, и на этот раз голос у него прорезался.

И Коготок тоже издала серию каких-то высоких звуков – словно кто-то и впрямь мог их услышать и прийти помочь!

Но что это? Черно-белые, как у зебры, полоски мелькнули у него над головой, и кровожадные плоды вдруг опрокинулись назад.

Найк, по-прежнему нагруженная бурдюками, металась среди лиан, когтями обрывая их. Она была неудержима, но вот уже многие растения вступили с ней в поединок и протянули к ней свои усики.

Грегор увидел, как вокруг ее шеи обвилось лассо лианы. Все было кончено. Лианы принялись за свою смертоносную работу: они стягивались и закручивались, тянули и давили…

Грегор боялся поверить своим ушам, когда услышал вдруг знакомый голос:

– Да что же такое делается?!

Краем глаза Грегор увидел, как с полдюжины лиан безжизненно упали на землю.

– Живоглот! – прошептал Грегор, и улыбка коснулась его губ.

Воздух наполнился шумом и треском – Живоглот вступил в бой с коварными растениями.

Грегор иногда смотрел по телевизору кулинарные передачи, но никогда не знал, как называются приспособления, при помощи которых из овощей за минуту приготавливают сок или пюре.

Но он готов был поклясться, что одно из таких приспособлений имелось у Живоглота. Лиана, которая держала Грегора, совсем ослабела, а корень отвалился. Грегор упал на землю и лежал, глубоко дыша, и все никак не мог надышаться, а сверху на него сыпалась зеленая труха – все, что оставалось от хищников после встречи с Живоглотом.

Один из гигантских желтых стручков свалился прямо к его ногам, и его слюна попала ему на ботинки. Грегор безучастно смотрел, как ядовитая слюна проела кожу ботинка на мыске и добирается до его собственных пальцев.

Кто-то рывком поставил его на ноги и, схватив под мышки, поволок прочь, как мешок картошки.

Хэмнет. Грегор понял это, потому что его лицо уткнулось в рубашку из змеиной кожи. Через минуту они были уже на поляне, где разбили лагерь.

Грегор почувствовал, как с его ног торопливо стягивают ботинки, как срывают с него носки, как льется ему на ступни вода.

– Газард! Скорее тащи следующий бурдюк! – скомандовал Хэмнет.

Через некоторое время и второй бурдюк был вылит на ноги Грегору.

Неподалеку от них Найк убеждала Хэмнета, который обследовал ее лапу:

– Я в порядке. Я в полном порядке.

– У тебя коготь сломан, Найк, – возразил Хэмнет. – Ты это называешь «в полном порядке»?

В зарослях раздался треск – кто-то шел по ним, уже не волнуясь о том, что создает шум.

Живоглот выволок на поляну за загривок крысу. Это была Коготок. Как только он отпустил ее, она тут же рванулась обратно, туда, откуда они пришли.

– Пролаза… – простонала она.

– Он умер, Коготок! – рявкнул Живоглот.

Коготок отчаянно пыталась вырваться, но он повалил ее на землю.

– Он мертв! Я убил растение, которое сделало это! Стручок раскрылся, и я видел, что от него осталось! Там только скелет. Поверь мне – ему уже не помочь! И вы тоже могли погибнуть! – ревел Живоглот. – Кто это придумал? Чья это была идея – оставить лагерь?!

Живоглот остановил свой взгляд на Найк – возможно, ожидая от нее ответа. Но она молчала.

– Это не Найк, – сказал Грегор. – Она прилетела на помощь.

– Так, значит, это был ты?! – Морда Живоглота вплотную приблизилась к лицу Грегора.

– Пролаза… Он унюхал еду. А Коготок и я… Мы помогали ему ее искать. Мы не знали…

Грегор замолчал.

– Чего вы не знали?! Что растения могут вас убить? Вас ведь предупреждали! Как, как я могу помочь тебе остаться в живых, если ты не слушаешь! Все, что ты должен был делать, – просто лежать здесь и пить воду! Но ты даже на это не способен! – бушевал Живоглот.

– Ладно, Живоглот, хватит. Дай мне их подлатать, – вмешался Хэмнет.

– О да, конечно, подлатай. Чтобы они могли снова сорвать наши планы и все испортить. Глупцы! – продолжал Живоглот. – Мы все могли погибнуть, вы хоть это понимаете? Вы отдаете себе отчет, что еще одна такая выходка – и все? Не будет нас – не будет противоядия… И тогда прощай, Подземье!

– Все, хватит! – произнес Хэмнет. – Просто сядь тут и успокойся.

Живоглот отошел в сторонку, но успокоиться не мог. Он что-то бормотал себе под нос, потом неистово ругался на Грегора и Коготок, снова ворчал что-то едва слышно – и вновь кидался на провинившихся… И так продолжалось довольно долго.

Хэмнет велел Газарду принести чистой воды: в глаз Коготок попал яд из стручка. Он достал аптечку, намазал пальцы на ноге Грегора голубой мазью и наложил повязку из чистой белой ткани.

– Болит? – спросил он.

– Нет, совсем нет, – ответил Грегор.

Больно и правда не было – он чувствовал только какое-то странное покалывание в кончиках пальцев, будто от электрического тока. И все.

– Ничего, заболит, – утешил его Хэмнет, покачивая головой.

– Вода почти закончилась, – сообщил Газард.

– Я принесу еще бурдюк, лей! – ответил Хэмнет. Потом встал и оглянулся. – Найк, а где остальные бурдюки?

– Они остались там, у растений. Лианы сдернули их с моей спины, – ответила Найк.

– Стоп! – Хэмнет резко обернулся и поймал Газарда за запястье – но было уже поздно: последняя порция воды уже выливалась из бурдюка.

– Что, пап? – спросил Газард испуганно. – Я сделал что-то не так?

– Нет. Нет, малыш, ты сделал все, как я сказал, – ответил Хэмнет, проводя рукой по его голове. – Просто вода… Это был наш последний бурдюк.