Текст книги "Кровавая королева"

Автор книги: Сьюзен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Малькольм и его брат станут воинами и вернутся, – заметил Синил.

– Или останутся в изгнании, – добавил Фионн. – Макбет выслал их.

– Они – дети, – промолвила я. – Что они могут знать о войне?

– Зато их родня многое о ней знает и научит их! – Мормаер Мирнса стукнул кулаком по столу. Собака, лежавшая под столом, вскочила и вышла из зала. – Щенки Дункана вырастут и обретут силу, имея деда в Атолле, дядю в Нортумбрии и убитого отца-короля. – Он снова ударил кулаком по столу. – Им всегда будут напоминать об этом.

– Да, они представляют опасность, – согласился Синил. – Даже девочка. Когда-нибудь она выйдет замуж за воина, который тоже присоединится к общему делу.

– Я знаю Малькольма Разрушителя, – наклонившись вперед, произнес мормаер Мирнса. – Я сражался с ним бок о бок и видел, как он опустошил Кархем и насадил головы противников на пики. Ни они, ни мы об этом не позабыли. Щенки Дункана представляют опасность, и им нельзя позволить вырасти. Старый Малькольм не усомнился бы, если бы они угрожали его будущему.

– Я не Разрушитель, – ответил Макбет.

– Ты из его рода, – заметил старый Мирнс. – И сегодня тебе принадлежит его трон. Он не стал бы обсуждать это на военном совете, а просто сделал бы. Да будь это даже мои дети, я бы заткнул им глотки и утопил.

У меня перехватило дыхание:

– Но старшему из них всего девять лет!

На меня никто не обратил внимания, кроме мужа. С меня было довольно. Я встала и в гробовой тишине вышла из зала. За моей спиной вздохнули с облегчением, чего я не могла сказать о себе.

Я поднялась в свои покои, открыла дверь в комнату, где спал Лулах, и провела рукой по его лбу. Когда он проснулся, я позвала его няню.

– Приведи его в нижний зал, – приказала я.

Через мгновение я вошла туда, держа на руках раскрасневшегося ото сна сына, который тер ручками свои глаза. Я поставила его на пол и положила руку ему на голову.

– Лулаху восемь лет, – сказала я. – Малькольм Дункана ненамного старше. Может этот ребенок представлять угрозу для Шотландии? – Я обвела глазами мужчин, которым хватило мужества встретиться с моим взглядом. – У многих из вас есть дети, и вы следуете учению церкви. И будучи воинами, вы должны защищать свою землю. А теперь соедините все это вместе, чтобы ваше решение было не только мужественным, но и милостивым.

Многие отвели глаза в сторону, хотя кое-кто продолжал смотреть на Лулаха. Я поцеловала своего сына в макушку и отослала его к няне. Однако по дороге Лулах подбежал к Макбету и положил руку ему на плечо, словно желая ему доброй ночи.

– Ступай, – пробормотал Макбет.

Я выждала, пока дверь за моим сыном не закроется.

– Если вы убьете наследников Дункана, – сказала я, – вы разделаетесь с детьми, а не с врагами короны. А каждый ребенок бесценен. – Я прикоснулась к собственному животу, который уже начинал округляться.

– Мы не знаем, в кого превратятся сыновья Дункана, – тихо заметил Синил. – Мы рискуем. И некоторые готовы предпочесть этому риску грех детоубийства.

– Убийство детей Дункана сделает из них мучеников, – заметил Руари. – Короля Макбета сочтут тираном, и многие от него отвернутся. Кто бы ни нанес последний удар, вина все равно падет на Макбета.

– Подобное убийство омрачит наше будущее, а не облегчит его, – сказала я.

Макбет напряженно молчал, позволяя всем высказать свое мнение. Меня переполняла уверенность в собственной правоте. Даже помимо обещания, данного леди Сатен, в этом положении я готова была защищать любого ребенка.

За столом воцарилась тишина. Одни думали о доме, другие – о мести, третьи – об аде. Я ждала.

Наконец Макбет наклонился вперед и положил руки на стол:

– Мы оставим в покое детей Дункана. В данный момент они находятся под защитой своей родни. Когда мальчики вырастут и станут воинами, я разберусь с ними, если до этого дойдет дело. Пока они высланы, и им запрещено ступать на землю Шотландии.

Старый Мирнс откашлялся:

– Нельзя позволять Малькольму Мак Дункану достичь совершеннолетия и стать воином.

– В Шотландии не убивают детей, – ответила я.

– Ты, госпожа, – пробормотал Мирнс, – подписала сегодня смертный приговор своему мужу.

Я ворочалась в постели в ожидании Макбета. И внезапно мне на ум пришла пророческая загадка, произнесенная однажды старой женой угольщика: «Берегись сына воина, пролитая кровь которого сделает Макбета королем».

Неужто она имела в виду юного Малькольма, пролитая кровь отца которого возвела Макбета на трон? Я сдержала свое обещание леди Сатен и сделала все возможное, чтобы ее дети остались в живых. И я решила не обращать внимания на пророчества Уны, подумав, что глупости безумной не стоят того.

«Ты подписала смертный приговор своему мужу», – продолжал звучать во мне голос Мирнса. Я не могла сомкнуть глаз, гадая, неужели я должна была промолчать, когда мужчины собирались убивать детей, которые в дальнейшем могли бы представить для них угрозу? Неужели они были правы, а я нет? Неужели истребление безответной и нежной жизни – это все, чего требовала защита государства?

А если эти щенки со временем станут волками, я познаю всю глубину своих заблуждений.

Часть четвертая

 
Король великодушный… примет власть…
Высокий, златовласый, всем любезный…
И под эгидой рыжего царя
Шотландия достигнет процветанья…
 

Пророчество Берхана о царствовании Макбета, XI век

Глава 29

1050 год от Рождества Христова

Чайки кричали и планировали над нашими головами, когда я в сопровождении охраны начала приближаться к берегу. Лошадиные копыта глухо ударяли по сырой земле, в лицо нам дул легкий соленый ветерок. Впереди на берег набегали легкие пенистые барашки. Я натянула поводья своей темной кобылы – Солюс уже отошла на покой, а это была норовистая молодая лошадь, привезенная в Морей из Файфа. Я остановилась и стала ждать остальных, ибо несколько вырвалась вперед, когда мы повернули к тихой бухте, на берегу которой жила матушка Эйтна.

В этот день меня сопровождали лишь шесть человек, ибо за последние годы Шотландия превратилась в мирную страну. У нас оставались еще враги среди саксов, но в Морее опасаться было некого, ибо его, как крепостная стена, надежно охраняли горы. Мой муж добился этого мира умением убеждать, справедливостью и военным искусством.

Ко мне подъехал Ангус – он стал полнее благодаря обильной пище, которой его кормила молодая жена – дочь Эрика из Росса, и лицо его покрывала рыжеватая щетина. За ним ехали брат Биток Лахланн, Кон Мак Фергюс и сын Катрионы Анселан, которого Макбет усыновил.

Порой я не брала с собой попутчиц. Биток, так и не вышедшая замуж, продолжала заниматься хозяйством, травами и целительством, а Элла жила с Гириком, который стал местным таном и стольником Макбета. Всякий раз, когда я приезжала на север, она приводила ко мне двух своих дочерей и на время вновь становилась моей служанкой. Мне недоставало ее кроткого присутствия.

– Я оставлю лошадь здесь с вами и пойду одна. – Я посмотрела на Ангуса.

– Мы пойдем с тобой, госпожа, – ответил он. – Пешком и с оружием. Лахланн, подержи лошадей. – Он помог мне спешиться, и мы двинулись через траву и по песку.

– Вряд ли мне нужна вооруженная охрана, для того чтобы посетить матушку Эйтну, – заметила я.

Ангус повернулся к морю и прикрыл глаза рукой от солнца, так что его кожаный нагрудник, покрытый металлическими нашивками, заскрипел.

– Мы видели ладьи неподалеку от берега. Сделаны на манер тех, что используют викинги. Они в любой момент могут подплыть и высадиться на берег. Поэтому мы пойдем с тобой.

– Торфин – внук Эйтны и время от времени заезжает к ней. Но насколько я слышала, он сейчас в Риме. – Я передернула плечами. – К тому же у Макбета крепкий мир с норвегами. Викинги не угрожали Шотландии с тех пор, как мой муж взошел на престол.

– Да, у него мир с Торфином, – согласился Ангус, – потому что Макбет не требует от него податей и дани за Кейтнесс и Сатерленд. Они просто не мешают друг другу.

– Настоящая опасность грозит нам с юга, а не с моря, – заметила я.

Шестью годами ранее Макбет сошелся с Крайненом из Атолла в жестокой битве, которая длилась два полных дня, пока свирепый и разгневанный отец Дункана не был убит. Так покончили с опасностью, исходящей из Атолла, сеевшей рознь между шотландскими мормаерами. Через два года эрл Сивард из Нортумбрии, приходившийся дядей отпрыскам леди Сатен, с многотысячным войском перешел границу и встретился с Макбетом в кровопролитном сражении. Тогда погибло много шотландских воинов, что заставило моего мужа сильно горевать, и сам Макбет был ранен в ногу, после чего начал хромать в холодную погоду. Но в тот день шотландцы заслужили победу.

– Прошло уже четыре года с тех пор, как скотты обратили в бегство войска Сиварда, – промолвила я. – А он тогда двинулся на север, потому что в тот год Малькольму Мак Дункану исполнилось четырнадцать, и он достиг совершеннолетия. Макбет нанес поражение Сиварду. И все же я знаю, что мы должны быть бдительны.

– Малькольм Мак Дункан имеет сторонника в лице короля Эдуарда, которому следовало бы не править страной, а пойти в исповедники – он во всем себя ограничивает, питается лишь сухим хлебом и кислым вином и считает это святостью, – проворчал Ангус, брезгливо сплюнув. – Мальчик, выращенный при таком дворе и ставший воином, непременно будет испытывать ненависть к человеку, который нанес поражение его отцу. Хотя его собственная жизнь была спасена благодаря великодушию Макбета, – добавил он, кинув на меня многозначительный взгляд. – Но теперь он вырос и может в любой момент созвать войска Эдуарда. Поэтому мы постоянно должны быть на страже.

– Малькольму пора бы уже понять, что ему не удастся пробиться в Шотландию. Пусть остается на юге, куда его сослал мой муж.

– Приказ о ссылке остается на пергаменте, а границы – это всего лишь земля, вода и камни. Поэтому мы настораживаемся, когда видим ладьи. Так что сегодня матушке Эйтне придется принимать гостей.

– Она вас не впустит. Она никого к себе не пускает.

– Ничего, мы и за дверью постоим, – ответил Ангус. Вместе с Конном и Анселаном мы пересекли болотистую низменность, за которой находилась бухта, где жила ведьма Колбина. – Когда король Макбет вернется из Рима, мы не посмеем ему сказать, что позволили его королеве бродить в одиночестве. А я думаю, он уже скоро вернется, – добавил Ангус.

– Через две недели, если сообщения, полученные нами с торговых судов, соответствуют действительности. Говорят, он направляется к какому-то порту в Нидерландах, чтобы оттуда приплыть в Шотландию. – Я замедлила шаг, чтобы полюбоваться безбрежным серым морем и небом над ним, по которому бежали легкие облака, подгоняемые предосенним ветром. Мою накидку сдуло назад, и я прикрыла глаза рукой.

И тут я увидела ладьи – три, четыре… Прекрасная и смертельно опасная картина.

Однако ни Торфина, ни Макбета не было. За несколько месяцев до этого Макбет отправился в паломничество, чего до него не делал ни один шотландский король. И до сих пор он отсутствовал, так как недавно избранный папа Лев пригласил его с собой в путешествие.

У Макбета было много причин для того, чтобы принять в нем участие, как личных, так и государственных. Папа Лев франкского происхождения стремился к тому, чтобы организовать встречу всех королей и ведущих военачальников, поэтому он пригласил в Рим Макбета и других, включая Торфина с Оркнейских островов. Как мы слышали, он мечтал о создании союза между всеми главами западных стран. Хотя некоторые и утверждали, что на самом деле он преследует собственные цели и стремится к изгнанию сильной Восточной церкви с центром в Константинополе из-под римской защиты. А для этого ему нужны были деньги и поддержка.

– На сегодняшний день Шотландию это мало интересует, – промолвил Макбет, прочитав пергаментный свиток, доставленный гонцами из такой дали. – Однако я поеду, так как на то у меня есть свои причины.

В апреле король и его свита, состоявшая из пятидесяти вооруженных стражников и дюжины «вассалов Бога», среди которых были Дростан, отец Осгар и другие священники из монастырей Скона, Дира и с острова Ливен, которому король и королева отдавали предпочтение, отплыли на большом торговом судне с сотней гребцов. В сопровождении нескольких ладей они должны были обойти Британию и углубиться в материковые реки, чтобы поближе подойти к Риму.

Отправляясь в это святое паломничество, Макбет взял с собой одежду пилигрима, которую надевал, когда оказывался в святых местах, – грубую шерстяную рубаху, плащ с застежкой из обычной раковины, посох и простые башмаки. Уезжая, он захватил с собой мешочек с землей Шотландии, который положил в поясной кошель. Это было залогом его возвращения.

Нa время его отсутствия я стала единственным регентом. Я должна была следить за благоденствием людей и с помощью нескольких доверенных мормаеров и танов успешно занималась этим в течение нескольких месяцев. В мирной процветающей стране оставалось лишь разрешать незначительные споры и вопросы, связанные с торговлей. Я даже возглавляла судебные разбирательства в Морее и Лотиане, хотя мне и не нравилось выносить решения, но это надо было делать. В одном месте тан торжественно поклялся сразу двоим отдать за них свою дочь, и теперь оба претендовали на то, чтобы она стала их женой. Я предоставила право выбора самой девушке. Она выбрала более спокойного, и тогда я присудила ее отцу выплатить дюжину коров более крикливому.

Будь сильной – когда-то сказала мне мать, и я старалась придерживаться этого совета.

Кроме того, в отсутствие Макбета мне помогал Лулах. Мой сын в свои восемнадцать лет стал высоким и красивым юношей, который гордился тем, что состоит в отборной королевской страже. Его отчим настоял на том, чтобы Лулах овладел всеми навыками, которые могут потребоваться воину и военачальнику, и тот проявлял поистине королевскую ответственность, выполняя разные поручения. Я не могла нарадоваться на свое сокровище, на своего единственного сына.

Почти через год после нашей коронации у меня родился еще один сын. Роды были легкими, и их приняла моя спокойная и знающая подруга Биток. К этому времени она уже многому научилась у Катрионы. У мальчика были синие глаза, как у Макбета, и темные волосы, как у Боде. Мы назвали его Фаркухаром в честь моего брата, что означает в переводе с гэльского «дорогой». Однако на втором году жизни он простудился и умер и теперь лежит на склоне холма у Кинкардайна и Ланфинана.

Небеса и усилия Катрионы подарили нам после этого еще одного сына – Кормака. Он был хрупким и изысканным, как дитя феи. Он промучился шесть месяцев с самого момента своего трудного появления на свет, и я страдала вместе с ним, ни на минуту его не покидая. Это горе навсегда оставило шрамы на моем сердце. Он вместе с братом покоится на склоне зеленого холма, и всякий раз, когда мимо него проезжает наша королевская процессия, я молюсь о том, чтобы им не было там холодно и одиноко, чтобы они резвились там, как эльфы или ангелы. Невинные дети сразу попадают в рай и не страдают в чистилище вместе с нами, грешниками, в ожидании Судного дня.

Несомненно, потомки скажут, что жена Макбета была бесплодна. И некоторые, возможно, даже удивятся, почему могущественный кельтский король не расстался со своей негодной женой и не нашел себе другую подругу, которая могла бы продолжить его род. Однако наверняка среди них найдутся и такие, кто разумно рассудит, что добрая жена нужна была Макбету для обоснования его притязаний на трон. И отчасти это соответствовало действительности; но, кроме этого, мы прекрасно подходили друг другу, и оба это знали.

Незадолго до отъезда Макбета в Рим мы передали часть моей земли в Файфе с правом выпаса монастырю Святого Сервана, взяв с него обязательство, что там будут вечно молиться за души наших усопших детей. А потом он уехал в Рим, намереваясь показать всему миру, что король скоттов был могущественным и щедрым, чтобы и враги наши знали об этом. Сам же он хотел, чтобы святой отец наложил на него епитимью и отпустил ему грехи.

После смерти своих сыновей Макбет все чаще находил утешение в церкви и продолжительных молитвах. Долгие часы он проводил с отцом Осгаром, ставшим его личным исповедником, и в беседах с епископами, которых теперь он имел право назначать в Шотландии. Его мучали страшные грехи – убийство двоюродных братьев Гиллекомгана и Дункана, оставивших после себя сирот, – и Макбет опасался, что именно это навлекло на него проклятие не иметь собственных детей.

– Я тоже во многом виновата, – сказала ему как-то я. – Ты ведь женился на печали.

– Печаль и жизнь всегда идут рука об руку, – напомнил он мне.

Я вошла в хижину Эйтны и устроилась рядом с ней у огня – сладкий торфяной дым с мускусным привкусом поднимался вверх к вытяжке на крыше, дверь была распахнута настежь. Эйтна тут же отослала свою служанку, простую и молчаливую женщину по имени Мирна, в огород. А я передала своей подруге отрез тонкой шерстяной ткани, которую она расстелила у себя на коленях.

– У меня много таких пледов, но я возьму и этот, так как в старости стала часто мерзнуть. А где же дары из Рима? – Она часто задавала этот насмешливый вопрос. – Я хочу южного золота и святой воды, освященной этим римским Львом. В последнее время я все больше отхожу от язычества, – добавила она, – так, на всякий случай.

– Я жду Макбета через месяц, матушка Эйтна. Да и Торфин не забудет тебя, когда вернется.

– Он уже вернулся, – ответила она. – И привез мне лишь вино и кубки из зеленого стекла.

За прошедшие годы я успела подружиться с матушкой Эйтной и посещала ее как можно чаще. Поддержка, которую оказывал Торфин своему двоюродному брату, помогла укрепить дружеские связи Шотландии не только с норвежскими викингами, но и с датскими. Эйтну опекал и Морей, и Оркни, ибо она не только владела многими тайнами, но и соединяла в себе разные культуры и поколения. И тем не менее, она отказалась переехать в Морей, когда Макбет предложил ей прекрасный каменный дом с садом и прислугой. Она предпочла остаться в своей хижине с коровой и служанкой.

– Король Макбет вернется домой раньше, чем ты думаешь, – промолвила она. – Я видела это прошлой ночью. Сходи и принеси воды в миске. И поторапливайся, девочка! – Глаза у нее блеснули.

Я исполнила ее поручение, и она бросила в очаг мелкие ветки. Огонь вспыхнул, и вода в миске замерцала. Я закрыла глаза. Эйтна произнесла заговор и подбросила в огонь лаванду, запах которой вызвал у меня грусть, но в то же время прояснил внутренний взор.

– Вот, я вижу его, – прошептала Эйтна.

Я посмотрела в воду, но в ней отражались лишь языки пламени:

– А я сегодня ничего не вижу.

– Просто твоя голова не тем занята, ведь ты все эти месяцы была и королем, и королевой. Забудь об этом и вспомни то, что я тебе говорила.

Матушка Эйтна, глядя на огонь или просто закрыв глаза, могла видеть то, что происходит в другом месте. И этому она научила меня. Я знала, как с помощью дыхания, тишины и сильного желания открыть это мистическое окно. «Запомни, – говорила она, вздымая палец кверху, – магия, суетный мир и темная преисподняя едины. Все зависит лишь от того, боимся мы их или принимаем. Если мы увязаем в этом мире, как паук в паутине, мы видим лишь паутину, а не то волшебство, с помощью которого она была сделана. Но стоит отстраниться, и перед тобой предстанет вся картина, – часто повторяла она. – Гляди вглубь, не на поверхность воды и не на пляшущие отблески огня, и тогда ты увидишь волшебство».

Я кивнула:

– А что ты видишь, матушка Эйтна?

Она склонилась ниже:

– Ладьи. На носу стоит человек, который стремится к дому. И он ближе, чем ты думаешь. Ему остался день пути. Он будет здесь. – Она умолкла. – Там есть и другие суда.

– В заливе стояли ладьи викингов, когда мы ехали сюда.

– Торфин, – без удивления подтвердила она. – Но я вижу Макбета. Твой муж стоит у мачты, пытаясь разглядеть родные берега.

Сердце мое забилось сильнее при этих словах, ибо мне очень недоставало Макбета, особенно длинными ночами. Его путешествие было чревато многими опасностями, и я могла успокоиться, лишь увидев его перед собой целым и невредимым.

– Что еще ты можешь мне сказать?

– Я вижу скалы и песчаные берега Британии. Он движется на север.

– Я думаю, он должен пристать в бухте рядом с Дан Эдипом. – В последние годы Макбет перестроил древнюю крепость, стоявшую на высокой скале на берегу бухты, в которую заходили торговые суда.

– Возможно, – согласилась Эйтна. – Ведь он плывет домой.

– А что ты скажешь о ладьях викингов, которые я видела сегодня? Ведь между Торфином и Макбетом заключен мир.

– Да, – нахмурилась она. – Думаю, к Морею подойдет несколько военных судов. И тебе придется действовать, королева Ру. Потому я послала за тобой сегодня. Теперь только от тебя зависит, ступит ли твой король снова на шотландскую землю.

Я похолодела:

– Матушка Эйтна…

– А теперь ступай. – Она подвела меня к двери – И поторапливайся, девочка!

Чувствуя, как во мне нарастает страх, я рапорядилась как можно быстрее тронуться в путь. На берегу нам встретилось двое викингов, судя по характерной одежде, а также шлемам и доспехам. Они явно шли со стороны бухты и направлялись к десятивесельной гребной лодке, в которой их ожидали другие вооруженные воины.

Мои телохранители тут же окружили меня и схватились за мечи. Кроме того, с нами был один стрелок, готовый в любой момент достать свой арбалет. Я натянула поводья и уставилась на приближающихся к нам людей.

– Кормилец воронов, – осторожно заметил Ангус. Я осадила лошадь, так как совершенно не хотела видеть Торфина Сигурдссона. Я так и не забыла нашей первой встречи и до сих пор испытывала по отношению к нему неприязнь и детский страх.

– Уведите королеву, – тихо приказал Ангус своему брату и Анселану. – Пешие норвеги не представляют для нас угрозы, – уверенно сказал он остальным. Конн развернул мою лошадь, но, когда мы поднялись на дюну, я оглянулась. То, что предстало моему взору, заставило меня натянуть поводья.

– Стойте, – распорядилась я, и мои телохранители невольно притормозили. Ангус и остальные стражники мчались навстречу викингам, стараясь отвлечь их от королевы Шотландии. Однако Торфин спокойно продолжал двигаться им навстречу. А потом – не то были произнесены какие-то угрозы, не то между ними произошло что-то еще, – вдруг все обнажили свои мечи. Я развернула лошадь, чтобы остановить кровопролитие, – в конце концов, я обладала властью, и над своей стражей, и над незваными гостями.

Впереди метались лошади, сверкали клинки, и вдруг Торфин поднял руку, развернув ее ладонью вперед, и все замерли, лишь черный плащ развевался за плечами Кормильца воронов. Поведение и жест Торфина внушали ужас, хотя в них и не было ничего угрожающего. Однако казалось, что он может видеть людей насквозь.

Я тоже остановилась, чувствуя, как у меня колотится сердце. Я еще никогда такого не видела. Вызови он даже шаровую молнию, я бы и то меньше удивилась. Мы все были готовы ему повиноваться. Даже лошади, храпя, замерли.

Многие утверждали, что Торфин обладает магическим искусством, но я никогда не видела этого собственными глазами. Его бабка признавалась мне, что кое-чему научила его, и в этом простом жесте я ощутила истинную силу. И вдруг я поняла, что Кормилец воронов потопил ладьи короля Дункана не только с помощью навыков мореходства.

Мои опомнившиеся телохранители вновь подняли свои мечи. В ответ высокий викинг, сопровождавший Торфина, тоже начал вытаскивать из ножен свой меч.

– Стойте! – громко произнесла я, направляясь к ним. – Ярл Торфин.

– Королева Грюада, – галантно ответил он. Я должен поговорить с тобой. Спускайся.

Я проигнорировала его распоряжение и, взглянув на его спутника, узнала в нем Китила Брусиссона, кото рый чопорно кивнул мне.

– Мы поговорим здесь, в присутствии моих людей, – ответила я.

Торфин схватил мою лошадь за уздечку и повел ее прочь, а мои телохранители с обнаженными клинками последовали за нами. Торфин снова поднял руку, сделав этот суровый предупреждающий жест, и на этот раз я сделала то же самое, приказывая своим людям остановиться. С ними остался Китил, которому, по крайней мере, можно было доверять.

Торфин отвел мою лошадь еще дальше, ближе к воде, где шум набегающих волн должен был заглушить наши голоса.

– Тебе страшно, госпожа? – спросил он, поднимая голову, но продолжая держать мою лошадь под уздцы.

Я ощутила прилив ярости – и это была уже не юношеская вспышка гнева, а ровное чувство ненависти женщины, затаившей обиду.

– Я уже не девочка и не маленькая королева Морея, чтобы бояться тебя, – ответила я. – Я королева скоттов, и ты стоишь на моей земле. Так что это тебе следует опасаться меня.

– Королева и регентша в отсутствие своего мужа. – Он вел себя с самоуверенностью, которая граничила с безжалостностью, и я не могла его понять.

– Что тебе здесь надо? Ты хочешь захватить Шотландию, пока нет Макбета? Ты для этого привел сюда свои военные ладьи, чтобы высадить на берег свои войска?

– Ты ошибаешься, – ответил он. Мы говорили на гэльском, ибо я не владела норвежским. – Я вернулся из Рима несколько недель тому назад и видел там твоего мужа. У меня есть для тебя сообщение.

Мне не терпелось узнать.

– Какое сообщение?

– У него все в порядке, и он скоро вернется. Он произвел хорошее впечатление на Рим и иноземных владык как добрый и щедрый правитель. Он не успел войти в город, как начал сеять шотландское золото и серебро. Щедрый поступок, который запомнят, и он знал, что делает. Но сегодня я искал тебя из личных соображений, – продолжил Торфин, не отпуская уздцы моей лошади. – Я предлагаю тебе заключить союз – только ты и я.

Я рассмеялась:

– Ты хочешь, чтобы мы стали союзниками? Ты, который когда-то выкрал меня из моего родного дома? Ты, из-за которого погибли мои близкие, а отец рисковал своей жизнью?

– Это было давно, – нетерпеливо возразил он. – А я сейчас предлагаю тебе заключить мир.

– Или ты нападешь на Шотландию? Сегодня я видела твою ладью, украшенную головой дракона. Она предвещает войну.

Я слегка откинулась назад, чтобы избежать какого бы то ни было магического воздействия с его стороны. Я уже была знакома с приемами Эйтны и кое-чем владела сама, но мои скромные навыки не шли ни в какое сравнение с тем, что умел делать он. Я прикоснулась рукой к плечу, где у меня была выведена уже поблекшая спираль Бригиды, и обратилась к ней с просьбой, чтобы она защитила меня от его зловещего присутствия.

– Войну? – Он рассмеялся. – Мне не нужна Шотландия. Слушай меня внимательно. К Шотландии приближаются саксонские суда. Пока мы видели три. И это не купцы.

– Нам никто не сообщал об этом. – Я задумалась, не собирается ли Ворон загнать нас в капкан. Я сжала поводья и взглянула на море.

– Мне сообщили. Мои ладьи бороздят Северное море, охраняя наши интересы. – Он махнул рукой в сторону моря. – На море ничто не может укрыться от нашего взора.

Я смотрела на океан, различая на горизонте лишь изящные абрисы оркнейских ладей.

– Зачем Малькольму Мак Дункану отправляться так далеко на север?

– Потому что короля Макбета нет в Шотландии, – ответил Торфин. – И сын Дункана знает это. Если Малькольм потопит королевский корабль в заливе на глазах у большого количества людей, он сможет вернуться в Шотландию и занять престол. – Он внимательно посмотрел на меня. – Что может его сейчас остановить, когда Шотландия находится в руках королевы и ее юного сына?

Я различила в его голосе насмешку, однако поняла, что она направлена не против меня. А кроме того, я почувствовала, что он говорит правду.

– Тогда Кэнмора надо остановить. – Этим прозвищем – «Большая Голова» – скотты называли Малькольма. Я попробовала развернуть лошадь, но Торфин придержал ее. – Отпусти.

– Малькольм Кэнмор стал хитрым и сильным, – заметил он. – К тому же ему благоволит король Англии, который может предоставить ему свое войско для захвата Шотландии. Не стоит его недооценивать – его вырастили враги Шотландии, и он претендует на ее трон, который принадлежит ему по праву.

И все это сделала я. Малькольм остался в живых благодаря мне.

– Я могу разослать гонцов и быстро собрать войско Макбета. Но Малькольм идет по морю, как и Макбет. А наши военные ладьи находятся в Банфе – это слишком далеко отсюда.

– До тех пор, пока Малькольм в море, он находится на территории викингов, – сказал Торфин.

– Ты готов предоставить помощь викингов?

– Я не желаю видеть Малькольма королем скоттов точно так же, как не желал видеть им его отца. Но сын, судя по всему, умнее своего отца. Помни об этом. – Торфин выпустил поводья моей лошади и сделал шаг в сторону.

– А что Макбет и его суда? – подхватывая поводья, спросила я.

– Викинги следят за морем. А скотты пусть занимаются Шотландией. Поезжай, – коротко ответил он и отвернулся. Затем он махнул Китилу рукой, и оба направились к ожидавшей их ладье.

Я со своими телохранителями во весь опор поскакала к Элгину.

Два знамени трепетали и хлопали на рассвете над моей головой – голубое шелковое знамя Морея, расшитое серебряными звездами, и желтый стяг монархов Шотландии с вышитым на нем красным львом. За мной выстроилось целое войско – триста всадников и около тысячи пехотинцев, не считая нескольких дюжин воинов, ехавших впереди. Мы остановились на высокой скале неподалеку от Бургхеда, где восемнадцать лет тому назад сгорел мой первый муж.

Сейчас рядом со мной был его сын. Лулах стал высоким и красивым юношей с крупными лепными чертами лица и с такими же светлыми волосами и компанейской натурой, которые были присущи его отцу. Мой обожаемый мальчик стал сильным, хорошо обученным воином благодаря своему отчиму, однако ему еще никогда не доводилось участвовать в схватках. И последнее меня тревожило больше всего. Но королевич не мог по прихоти матери оставаться в арьергарде.

Кроме того, со мной были люди Файфа, поддерживавшие меня в течение многих лет: Руари, Ангус, Кони, Брендан, сыновья Фергюса, Фионн и Лахланн. Войско Морея возглавляли Лулах, Найелл и Анселан. Отсутствовали лишь Гирик и Дростан, которые уехали вместе с Макбетом в Рим. И если нам предстояло сразиться на этих берегах, хотя я надеялась на то, что этого не потребуется, нам должно хватить сил.

Предрассветное небо было окрашено нежными цветами, как внутренняя полость ракушки. С восходом солнца над водой взлетели чайки, чуть дальше я увидела пару бакланов, а еще дальше – дельфинов и тюленей, резвившихся у камней. А совсем вдалеке отчетливо виднелись контуры оркнейских ладей, которые курсировали взад и вперед по заливу.

Несмотря на то что на берегу было довольно прохладно, я не мерзла в подбитой войлоком рубахе и кольчуге, которую когда-то сделал для меня Фионн. С этой высокой точки были видны море и небо, а также холмы и долины близлежащих районов. Считается, что с Бургхедского мыса можно увидеть сразу семь разных областей Шотландии – от Оркнейских островов до Морея. Но в то утро вся эта красота была скрыта туманом.