Текст книги "Кровавая королева"

Автор книги: Сьюзен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Я спешилась и, попросив остальных подождать меня во дворе, постучала в дверь. Прошло несколько минут, а затем изнутри донесся голос. Я толкнула дверь, и она со скрипом отворилась.

В тени у очага сидела высокая худая женщина. Темная накидка лишь отчасти скрывала ее седые волосы. Через плечо была перекинута толстая серебристая коса, настолько длинная, что спадала на пол.

– Я знаю тебя, королева Грюада, – промолвила старуха.

– Госпожа Грюада, – поправила ее я, передавая ей корзину с сыром, специями и восковыми свечами. – А ты – госпожа Эйтна.

– Теперь меня зовут матушкой Эйтной, – отставляя корзину в сторону, ответила она, и по произношению я поняла, что она чистокровная ирландка.

Она сделала жест рукой, приглашая меня сесть па трехногую табуретку, так что я оказалась ниже ее плеча. Я ощутила себя ученицей, взирающей на учителя.

– Я знаю, чего ты хочешь, – склонилась она ко мне. – Ты хочешь положить конец своим печалям.

– Да, – ошарашенно ответила я.

Она взяла мою руку, повернула ее ладонью к себе, а затем подняла мою голову за подбородок. В очаге тлел торф, заполняя комнату терпким благоуханием.

– Зачем ты приехала ко мне? – спросила она. – Ты и так видишь то, что должна знать. К тому же ты носишь знак, дающий тебе силу и прозрение. – Она похлопала меня по левому плечу.

Я прижала руку к тому месту, где на моей коже был выведен знак Бригиды.

– Ко мне приходят видения во время сна. Я пыталась разглядеть знаки на воде, но я не сильна в этом.

– Попробуй найти ответ с помощью огня, ибо он родствен твоей природе. Нас постоянно окружают предзнаменования, а у тебя достаточно ума и провидения, – «да Шилад» – сказала она, – чтобы осознать их смысл, где бы они ни проявлялись, – в огне, воде или же другим способом. Ты не нуждаешься в том, чтобы я предсказывала тебе твое будущее, девочка.

– Я пришла просить тебя о добрых предзнаменованиях и могущественных заговорах. – Я задержала дыхание. – О колдовстве, которое принесет благо мне и моим близким.

– Я знаю твоего мужа. Он сильный и честолюбивый человек. Но послал ко мне тебя не он. – Она умолкла, обхватив обе мои руки: – Сама ищи предзнаменования. Можешь даже гадать на будущее, только не заглядывай слишком далеко вперед. Ты по природе сначала действуешь, а потом думаешь. – Она выпустила мои руки и склонилась ко мне еще ближе: – А королева скоттов должна сначала думать.

– Я не королева. Я – госпожа Морея.

– Пока еще не королева, – ее темные глаза сузились, а улыбка стала зловещей.

– Скажи мне, что знаешь, – попросила я.

– Давай посмотрим вместе на воду. Вон кувшин. Принеси его сюда. И достань миску с полки.

В тусклом свете я отыскала на столе кувшин, а затем полку, на которой было сложено несколько деревянных мисок. Затем я наполнила миску водой и поставила ее на камни перед очагом. Затем колдунья отправила меня в темный угол, чтобы я достала из корзинки можжевельник и ветки орешника, которые ока бросила на брикеты тлеющего торфа. Он тут же вспыхнул золотистым огнем, рассеивая дым, отразившийся на поверхности воды. Эйтна достала травы из маленькой склянки и тоже побросала их в огонь. Я ощутила запах корицы и более резкий дух тимьяна.

Она стала произносить заговор на гэльском языке, и до меня донеслись слова «защита… Бригида… дар… благословение». Потом она провела своей костлявой рукой над водой:

– У тебя будут сыновья.

– У меня уже есть один, – склонилась я к ней. – Будут еще? Сколько?

– Возможно, двое. – Она откинулась назад и пристально посмотрела на меня – взгляд ее темных глубоких глаз, казалось, проникал в самую душу, так что я непроизвольно отодвинулась. – Дочерей нет. Твои сыновья пребывают в руках Господа, и Он будет решать их судьбу, а не ты.

– Да, – тихо произнесла я. Значит, она ничего не могла пообещать мне. – Я надеялась услышать более радостные известия.

– В каждой бочке меда всегда есть ложка дегтя, – ответила она. – У тебя есть здоровый сын, который вырастет сильным воином. Что до остального… жди и молись и принимай свою судьбу такой, какая она есть.

Темное чувство шевельнулось в моей душе:

– А ты не можешь помочь мне… зачать и выносить ребенка до рождения?

– Зачать тебе поможет твой муж, а не я, – сухо ответила она. – Что же касается остального, найди себе целительницу и повитуху, которой сможешь доверять. Обратись к Бригиде и попроси ее о помощи. А если она до сих пор тебе не помогла, значит, у нее были на то свои основания. – Она взяла меня за плечо и развернула так, чтобы я могла заглянуть в миску с водой. – Скажи мне, что ты видишь?

Отблески огня плясали по поверхности воды, в которой отражались наши лица.

– Ничего особенного. У меня нет твоих способностей. Я старалась, но у меня ничего не получается.

– Тсс! Гляди вглубь, за пределы воды, миски и этой комнаты, – тихо повторила она.

Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза.

А когда я открыла их, вода словно замерцала, и я поняла, что вижу то, что происходит за ее поверхностью, в сияющем золотистом тумане.

– Военная ладья, – промолвила я, ибо она внезапно возникла перед моими глазами. – Я вижу ладью и людей на ней… она плывет под черными и пурпурными парусами. На ней погибший воин. – Дыхание мое стало глубже, ибо меня охватили трепет и благоговение. – Я тоже плыву на этой ладье вместе с воинами. Но я не знаю… – «Король» – внезапно озарило меня. – Король умирает.

Она молчала. Теперь в миске отражалось лишь пламя и мое собственное лицо. Я откинулась назад:

– В лодке король… Может, это похороны? Но чьи?

– Излишнее знание вредит сну и нашим душам, – Эйтна отодвинула миску. – У тебя есть провидческий дар. Такой же, как был у меня много лет тому назад. – Она улыбнулась, и вдруг вместо старой карги я увидела красавицу – юное лицо в обрамлении длинных темных волос и статную фигуру гордой женщины.

– Где ты научилась магии? – спросила я.

– У матери и бабки. В течение многих лет я впитывала их знания. Мой отец, ирландский король, выдал меня замуж за норвежского князя. И я стала залогом мира между норвегами и ирландцами. А потом я много лет провела в Норвегии и на Оркнейских островах, где обучилась колдовству у одной старухи. Викинги владеют очень сильной магией.

– Оркнейские острова, – повторила я. – Значит, это ты изготовила Вороний стяг. Всем известно, какой силой он обладает.

– Я наложила на него заговоры, обладающие силой защищать людей.

– Матушка Эйтна, я пришла к тебе не за предсказаниями, а за колдовством.

– Тсс! Люди редко в нем нуждаются, если нуждаются вообще. Хотя, должна согласиться, королевы иногда не могут без него обойтись. – Она бросила на меня внимательный взгляд. – Ты хочешь заговорить флаг своего мужа? Ты считаешь, что я упрочу силы Макбета в его борьбе против своего внука? Тогда можешь уходить, если ты приехала за этим.

– Я хочу помочь своему мужу, – ответила я, – но не в деле уничтожения Торфина.

– Хорошо. Это я могу сделать, – сказала она, не отводя от меня взгляда. – Запомни, я никогда не помогала прийти к власти и никогда не уничтожала власть предержащих. Они, включая моего мужа Сигурда, всегда все делали своими собственными руками.

– А эрл Торфин? Говорят, он тоже владеет магией.

– Я научила его кое-каким заговорам, но не знаю, пользуется ли он ими. Берегись Торфина, – тихо добавила она, – ибо у него душа ворона. И любой, перешедший ему дорогу, пожалеет об этом. Но не найти и друга более верного, чем он.

– Мой муж тоже так считает, хотя у меня с Торфином есть свои разногласия.

– Он хоть и умный человек, но в свое время совершил много глупостей. Власть дурманит голову, как крепкое вино, а он, к несчастью, имеет пристрастие и к тому, и к другому. Но с ним можно договориться.

Однако я к этому совершенно не стремилась:

– В отличие от Макбета, я никогда не доверяла Торфину.

Она кивнула, словно поняв меня:

– Если хочешь, я научу тебя пользоваться твоим провидческим даром и плести заговоры, когда они тебе понадобятся.

– Я предпочитаю предоставить это занятие другим, иначе меня сочтут ведьмой.

– Как осмотрительна маленькая королева, – заметила она, и глаза ее блеснули. – Ты обладаешь даром. И вне зависимости от того, будешь ты им пользоваться или нет, он никуда не исчезнет. Тебе будут продолжать сниться сны, даже если ты и предпочтешь больше не заглядывать в иной мир.

– Я пришла лишь для того, чтобы ты помогла мне и нашему общему делу…

– То, что я сделала, я сделала не для тебя и не для Макбета. А вот ты можешь ему помочь. – Она похлопала меня по плечу. – Колдовство не такая уж трудная штука, поскольку оно повсюду вокруг нас. Мы либо видим и чтим его, либо предпочитаем оставаться слепыми, и тогда мы его боимся. Дым и травы, стихии и заговоры… Я могу научить тебя этому и многому другому. Однако тебе придется выбирать между престолом и ведьмовством.

– А я действительно стану королевой? – спросила я. Эйтна кивнула и передернула плечами. – Если так, то я всеми силами должна помочь своему мужу.

– Больше всего ты ему поможешь, если станешь сильной королевой, в которой он нуждается, – сказала она.

– Сильной. Я знаю. Пожалуйста, матушка Эйтна, научи меня сильному заговору или…

– Хорошо, – она нетерпеливо махнула рукой. – Но запомни, я никогда не совершала дурных поступков.

– Я и не прошу тебя об этом.

Она встала и подошла к столу, стоявшему в углу комнаты, на котором покоился деревянный ящик с медным замком. Она открыла его, и я различила блеск серебра и золота, которое когда-то принадлежало супруге норвежского эрла.

Она поманила меня к себе и, когда я подошла, вложила мне в руку большую брошь:

– Она защитит своего владельца. В течение девяти дней читай над ней охранительный заговор. – И она на одном дыхании произнесла заклинание на гэльском языке. – Носи ее при свете солнца и при свете луны, в тумане и под дождем, прося защиты у стихий.

Я повторила ее слова несколько раз, чтобы получше запомнить, а потом разогнула пальцы, чтобы разглядеть серебряную заколку, – она была круглой, а в середине виднелась тройная спираль Бригиды, отмеченная рубином, полыхавшим в центре, как капля крови.

Эйтна снова согнула мои пальцы:

– Это было сделано в Ирландии. Когда-то ее носил мой отец. Возьми ее, произнеси над ней заговор, а потом отдай мужу, когда он отправится на войну.

Я поблагодарила ее, и она, кивнув, проводила меня до дверей:

– Тебя ждут друзья. Приезжай еще. Я – одинокая старуха.

Мои спутники стояли у заводи, наблюдая за выдрой, и я обернулась, чтобы еще раз посмотреть на матушку Эйтну. Она стояла в дверях, и коса ее стелилась по земле, как у безумной, которой многие ее считали.

Король Дункан вновь вступил в морское сражение с Торфином, но умудрился уцелеть, потеряв при этом множество шотландских ладей.

– Даже морские чудовища не сожрали его, – добавил Константин, принесший эту весть о поражении Дункана.

– Пора бы ему уже понять, что море принадлежит викингам, и их нельзя там одолеть, – ответил Макбет. На этот раз вопреки приказу короля он не стал собирать свои войска ему на помощь. – Пусть Дункан сам расплачивается за то, что делает, ибо убедить его невозможно, – сказал он.

Порой тем летом, обращая взгляд на север, мы наблюдали первозданную игру северного сияния, которое достигло особой красоты ко времени наших дней рождения – Макбету исполнялось тридцать три, мне – двадцать два. Однажды, когда мы любовались этим чудом, он взял меня за руку.

– Хотелось бы мне знать, что оно предзнаменовывает, – прошептала я.

– Это праздничные огни в честь короля и королевы, – ответил он. – Уже скоро, Ру, и, если нам не удастся родить собственного сына, я назову Лулаха своим наследником. Он – сын моего двоюродного брата, и по кельтским законам наследования именно он должен стать главой Морея. К тому же, за небольшим изъяном, он является и моим сыном.

Горло у меня сжалось, так что я утратила дар речи. Я кивнула, и он обнял меня, что для него было очень красноречивым жестом.

Глава 25

Времена года сменяли друг друга, а король скоттов продолжал отправлять на борьбу с Торфином все новые ладьи, требуя уже теперь не только Кейтнесс, но я Сатерленд. Казалось, они были не в состоянии достичь мирной договоренности. Уже дважды они вступали в морскую битву, и всякий раз шотландские ладьи шли ко дну, люди тонули, Дункан с трудом выплывал, а Кормилец воронов отстаивал спорные земли.

В течение года мы несколько раз переезжали из Элгина в Кром Алт и обратно. Я редко виделась с мужем, проводя одинокие ночи. Да и дни тянулись медленно, хоть их и скрашивало присутствие сына и подруг. Я уже перестала считать эли расшитых мною полотнищ – мой наперсток покрылся вмятинами от бесконечного количества стежков, зато эта ритмичная работа смиряла мою раздражительность. Вассалы доставили нам новую шерсть, и Элла с Биток принялись красить ее в огромных кипящих чанах, смешивая воду с настоями трав, солью и яблочным уксусом.

Когда нити были просушены и спрядены, я выбирала те оттенки, которые наиболее соответствовали моему настроению: кроваво-красные, окрашенные щавелем и кислицей, и черные, выкрашенные грецким орехом и черной ольхой. Эти цвета создавали разительный контраст с блеклым или серовато-коричневым полотном. Я расшила занавеси и обивку скамей изображениями воинов, лошадей и плывущих по морю ладей. Они привели в восторг Лулаха, хоть я и не разделяла его чувств. Я полагала, что книги и монашеский образ жизни скорее помогут сохранить ему жизнь в дальнейшем, а потому загоняла его за уроки. Отец Осгар рассказывал ему об Адриане, Александре и святых Михаиле, Георгии и Меркурии, но все они были воинами.

Затем наступила суровая зима, и Макбет вернулся домой. Военные игры на время приостановились, и мы перешли к играм любовным, которым предавались за вышитыми мною занавесями. Невозможно описать ту ничем не сдерживаемую нежность, которую мы испытывали друг к другу. Однако мне так и не удавалось забеременеть. Макбет ни о чем меня не спрашивал, и я перестала плакать, когда у меня вновь наступали месячные.

Я начала подозревать, что Макбет откажется от меня из-за того, что я не могу родить ему наследника, и найдет себе другую женщину, с более плодоносным чревом, которая сможет выносить его ребенка.

Однако мы не оставляли своих попыток.

В холодное время года войскам трудно передвигаться, а военачальникам непросто находить пропитание для людей и лошадей. Да и викинги не большие любители плавать по морским водам, когда их бороды покрывает лед, а плащи – снег. Они предпочитают сидеть у горящих очагов и слушать своих скальдов, как мы слушаем своих шонахедов. Военные распри замирают на зиму и пробуждаются лишь весной.

Константин, которому доверяли и Дункан, и Макбет, ездил с сообщениями туда и обратно, и на этот раз он приехал с известием, что на бритов Стратклайда, находившихся под защитой короля скоттов, напал крупный отряд нортумбрианцев.

– Дункан мечется в бешенстве и грозится отомстить им, – сообщил он Макбету в моем присутствии. – Он хочет, чтобы ты привел несколько тысяч людей из Морея.

– Чтобы напасть на саксов? Я не стану этого делать, – ответил мой муж.

– У Дункана не хватает воинов. После своих походов на Кейтнесс он потерял доверие.

– Скажи ему, чтобы он успокоился и перестал горячиться. – промолвил Макбет.

Константин с сомнением закатил глаза и отбыл на юг.

Не прошло и двух недель, как к нам прибыл еще один гонец. Король Дункан посылал своему генералу и главному мормаеру дар любви и примирения – несколько стражников с вьючной лошадью и монахом из монастыря Святого Сервана, которым оказался Дростан.

Мой добрый друг никогда еще не оказывался так далеко на севере, и мы были рады оказать ему гостеприимство. Его монастырь нуждался в новых сведениях для составления анналов, и все мы были счастливы, что нам вновь удалось встретиться. Сыновья Фергюса – Руари, Ангус и Конн были в Элгине, а Фионн вместе с женой и маленьким сыном приехал из Питгэвени, чтобы повидаться со своим названым братом. Я приказала подать на стол все самое лучшее, что у нас было, и мы собрались за ужином. Дермот что-то тихо наигрывал на арфе, а мы болтали и смеялись и засиделись далеко за полночь.

После того как все насытились, Макбет решил взглянуть на дары Дункана. В больших корзинах, сплетенных из ивовых прутьев, оказались два изящных рога, обитых бронзой и с бронзовыми подставками, бочка с медом из Файфа и бочонок красного вина из Рима, там же находилась медная шкатулка со сладостями, медовыми орехами и небольшая коробочка с перцем. Всех, за исключением Макбета и меня, это привело в восторг.

– Судя по всему, король отчаянно нуждается в помощи и благосклонности Морея, если посылает ему такие роскошные дары, – заметила я.

– Он знает, что я не одобрял его нападение на Оркнейские острова и никогда не соглашусь вступать в схватку с саксами, – промолвил Макбет. – Да и остальные мормаеры его не поддержат, за исключением, разве что, его отца Крайнена из Атолла.

– К тому же Дункан никогда никому ничего не дарит, если ему чего-то не нужно, – сказал Руари, и я увидела, что он тоже пытается понять, что на сей раз королю потребовалось от Морея.

Когда с бочонка сняли восковую печать, слуга перелил мед в большую кожаную флягу, и я стала разливать янтарную жидкость по чашам. Остатки я вылила в новые рога, поднеся один Макбету, а другой – Дростану, который в этот день был нашим гостем. Однако он не был большим любителем меда и передал рог Мэв, сидевшей рядом и не скрывавшей своего восхищения его изящной резьбой. Я отхлебнула из своей чаши – напиток был восхитительным – крепким и сладким. Все рассмеялись, когда Ангус тут же приник к своей чаше.

Макбет осушил свой рог залпом, не прерывая беседы с Руари и Фионном. Дермот наигрывал какую-то живую мелодию, и я направилась к нему, чтобы поднести ему чашу с медом. Но в этот момент раздался чей-то крик, и, обернувшись, я увидела, что Дростан склонился над Мэв, которая держалась за грудь.

Биток и Дростан перенесли ее на мягкую лежанку у огня, и я опустилась рядом с ней на колени. Она задыхалась, слабо колотя себя по груди.

– О Боже, Боже, – сжимая мою руку, судорожно прошептала она, – я умираю.

– Сердце, – пробормотала Биток, пропихивая руку за шиворот Мэв, чтобы посчитать удары. – Колотится очень быстро и неритмично. – Она осторожно похлопала Мэв по щекам, зовя ее по имени. Голова кормилицы упала мне на руку, и я обняла ее, чувствуя, что и у меня сердце готово выскочить из груди.

– У меня есть лекарства, которые могут ей помочь, – и Биток, вскочив, выбежала из зала, оставив бездыханную Мэв в моих объятиях. Я кинула испуганный взгляд на Дростана, затем на своего мужа.

Бледный как полотно Макбет сидел за столом, наклонившись вперед. Руари схватил его в тот самый момент, когда у него началась рвота. Мэв тяжело оседала в моих объятиях, и Дростан помог мне опустить ее на пол. Губы ее посинели, руки стали влажными.

– Принеси ей какого-нибудь крепкого вина из наших запасов, – крикнула я Элле. – Скорей! – Я не знала, что еще можно сделать, и надеялась, что вино поможет ей продержаться до возвращения Биток.

Даже я понимала, что она дышит слишком быстрой слишком поверхностно. Дростан положил ей руку на лоб и что-то зашептал, и я поняла, что он читает отходную молитву.

– Я здесь, я рядом, – прошептала я и почувствовала, как пальцы кормилицы дернулись в моей руке. Я повернулась к Макбету, но не увидела его, ибо он был окружен своими воинами. Потом Мэв захрипела и затихла.

Ее не стало. Не разжимая своих объятий, я принялась качать ее, напевая колыбельную, которую она так часто пела мне и другим детям, только теперь я исполняла ее для того, чтобы помочь отлетающей душе.

Вместе с Дростаном мы накрыли ее чьим-то плащом. И когда я поднялась на ноги, глаза мои были сухими, и лишь черная бездна разверзалась в душе.

Обернувшись, я увидела, как Руари и еще один телохранитель выносят из зала моего мужа. Я бросилась вслед за ними, наткнувшись по дороге на Биток, которая бежала мне навстречу со своими склянками.

– Мэв умерла, – сказала я. – Попробуй найти какое-нибудь противоядие.

Я обматывала голову Макбета мокрыми полотенцами, когда его рвало, и держала его за руку, когда он вновь откидывался на подушки, – это единственное, что я могла сделать. Луна пересекла небо, и за окном забрезжил рассвет, а мой муж продолжал слабеть. Он дрожал, покрытый холодным потом, губы у него высохли, а сердце иод моей рукой стучало, как кузнечный молот. Биток принесла все свои снадобья, и мы с Дростаном начали поить ими Макбета. Глоток одного, глоток другого. Отец Осгар молился, стоя на коленях, а затем встал, чтобы оказать нам практическую помощь, ибо он был хорошим человеком.

И тут я поняла, что все наши усилия напрасны, и лишь один человек может помочь нам. И тогда я ринулась искать Ангуса и Руари.

– Езжайте на север, – приказала я, – и привезите Катриону.

И они уехали, мрачные и подавленные.

– Я знаю, что ты дала ему все противоядия, которые у тебя были, но что это за яд? – шепотом спросила я Биток, стоя в коридоре у дверей спальни. Элла, убрав тело Мэв – а ей вряд ли когда-либо приходилось заниматься более тяжелым делом, – теперь вместе с отцом Осгаром сидела возле моего мужа.

– Думаю, это то, что называется цветком фей, – ответила Биток. – В маленьких дозах помогает людям со слабым сердцем, а в больших является сильным ядом. И что-то еще. Но что именно, я не знаю.

Я видела, что она не уверена, удастся ли Макбету выжить.

– А почему он подействовал на Мэв и Макбета, а на остальных нет? И кто мог…

– Дункан, – ответил Дростан, выходя из-за угла. – Думаю, король специально это сделал. Он послал меня, чтобы я преподнес смертельный яд тебе и твоему мужу. И я никогда не прощу себе этого, впрочем, как и Дункану.

– Ты ни в чем не виноват, – заметила Биток.

Но Дростан покачал головой:

– Это мед из монастыря Святого Сервана. Я сам привез его королю, когда он попросил меня выступить в роли его гонца. Я знаю монахов, которые готовят у нас мед и сами запечатывают бочки. Никто из них не стал бы подмешивать в него яд.

– Это мед из Файфа, и наверняка Дункан усмотрел в этом особую иронию судьбы. – Наверняка он предназначал его и для меня, и для Макбета. Но ведь все пили этот мед…

– Отрава была не в меду, а в рогах, – ответил Дростан, прислоняясь к стене. – Лишь двоим стало плохо. Макбет пил из большого рога, а малый был предназначен для тебя. Ты передала его мне, но я принес обет не пить крепких напитков и лишь пригубил. Большую же часть выпила Мэв.

– Конечно, все дело в рогах, – у меня перехватило дыхание.

– И все же на тебя он не подействовал, – заметила Биток.

– Подействовал, – ответил Дростан. – Сердце начало биться с перебоями и заболел живот, к тому же весь окружающий мир приобрел какой-то странный желтоватый оттенок. Но потом все это закончилось.

– Но рога были сухими, когда я разливала в них мед, – сказала я.

– Яд можно втереть в стенки сосуда или оставить на дне, чтобы он растворился, когда его наполнят, – возразила Биток. – А сладкий вкус меда должен был скрыть привкус горечи.

– Кто-то приказал это сделать или сделал собственноручно, – добавил Дростан. – И у Дункана была возможность для этого. Несомненно, кто-то пытался убить Макбета и Ру.

Меня захлестнула такая ярость, что я даже позабыла о свалившемся на меня несчастье.

– Значит, Мэв погибла вместо меня, и мы даже не знаем, удастся ли выжить Макбету!

– Удастся, – раздался голос за моей спиной. Я обернулась и увидела Катриону в вымокшем насквозь плаще, за ней стояли Ангус и Руари. – Я позабочусь об этом.

Не прошло и нескольких минут, как все пришло в движение, – Катриона лишь успевала отдавать распоряжения: Биток она послала за маслами, чтобы растворить привезенные ею сушеные и свежие травы, Руари и Ангуса она заставила поднять и усадить Макбета, чтобы ему было легче дышать, Осгару и Дростану она велела молиться, а Эллу послала за водой и чистыми простынями. Лишь я продолжала стоять без дела, хотя готова была во всем ее слушаться. Поэтому я видела, как она склонилась над Макбетом, прикоснулась к его лбу своими прохладными пальцами и начала говорить ему нежные слова.

Я видела, как он посмотрел на нее, словно один этот взгляд мог удержать его на поверхности жизни. Это было ударом для меня, но я ничего не сказала, ибо не могла себе позволить поддаться старой вражде. Я готова была смириться со всем, лишь бы эта женщина помогла ему выбраться из бездны, в которую он проваливался.

Катриона припала ухом к его мощной обнаженной груди, покрытой шрамами, а затем приказала Ангусу и Дростану наклонить его вперед, чтобы послушать его легкие. Ее пальцы ловко сновали по его телу, и я понимала, что они хорошо с ним знакомы. Затем она понюхала его кожу и подняла руку, чтобы ощутить запах локтевой ямки.

– Макбет отравился пурпурным цветком фей, – промолвила Катриона, поднимая на меня взгляд, – или наперстянкой. Еще его называют лисьими перчатками из-за формы цветков. Твоя Биток не ошиблась.

– Биток считает, что там был еще какой-то яд.

Катриона кивнула:

– Судя по тому, как быстро он подействовал, я тоже так думаю. Наверное, это был цветок ночи. В небольших дозах он действует как снотворное. Но говорят, его используют ведьмы, и в больших количествах – это сильный яд. Когда он попадает в кровь, человек начинает видеть демонов и может умереть.

Я прижала руку ко рту. Макбет не мог умереть.

– Если нам удастся дать ему противоядия от обоих ядов и ослабить их действие, ему хватит сил, чтобы победить их и выздороветь. Посиди с ним, – сказала мне Катриона. – Он почувствует, что ты рядом. – И она вышла из комнаты.

Я опустилась на край кровати, и пуховики осели подо мной. Я взяла Макбета за руку – она была холодной и безвольной. Я прижала пальцы к его запястью и ощутила неровный ритм его сердцебиения. Он застонал, дернулся и что-то лихорадочно зашептал. Я закрыла глаза и начала произносить молитву. «Михаил-победоносец, храни его днем и ночью».

Катриона и Биток вернулись с маслами и травяными настойками, и мы принялись поить Макбета с ложечки. Потом он заерзал, бормоча что-то, и выкрикнул имя. Сначала одно, затем другое. «Малькольм» и «Финлех». Затем он начал метаться, и мы втроем с трудом смогли его удержать.

– Его мучают кошмары, – сказала Катриона. – Биток, позови людей, чтобы они помогли нам удержать его. Отправь Эллу на кухню – пусть скажет, чтобы кухарка сварила чечевичную похлебку с капустой, морковью и бобами. Именно с этими овощами, и соли пусть кладет немного. Они действуют как противоядие, и мы накормим его, когда он придет в себя.

«Если он придет в себя», – я не могла отделаться от этой мысли. Катриона передвинула к кровати кресло и устроилась напротив меня, так что мой муж оказался между нами. Я взяла чашу, принесенную Биток, и с согласия Катрионы влила несколько ложек целебного настоя в рот Макбету. Он выпил, не открывая глаз.

– Это очень сильный настой, и его надо давать понемногу, – промолвила Катриона. – Он хорошо действует против некоторых ядов, но и сам может оказаться ядом, так что нам придется очень осторожно его дозировать. Если что-нибудь и может ему помочь, так только это. – Она кинула на меня странный взгляд, в котором сочетались мольба и мука, и тут же отвела глаза в сторону.

– Что это за растения? Они действительно ему помогут? – спросила я.

– Главная составляющая здесь рута, – пробормотала она, осторожно убирая со лба Макбета спутавшиеся влажные пряди волос. – В наших краях она не растет, но у меня сохранился кое-какой запас. Травой милости называют ее на юге и используют в церквях как благовоние. А сокращенно ее называют ру, – и по ее лицу пробежала мечтательная улыбка. – Именно она является противоядием против этого яда.

Ру. Это имя всегда ассоциировалось у меня с печалью, и вот теперь оно проявляло свою другую способность – спасительную. Я взяла руку Макбета, и в комнате воцарилась тишина. Катриона вытирала ему лоб, а я держала за руку. Он лежал неподвижно, казалось, впервые успокоившись за все это время. Возможно, сказывалось действие трав, и не только их.

Похороны Мэв прошли скорбно и незаметно, но каждый день я ощущала, как мне ее не хватает: кому теперь было укорять меня за импульсивные поступки? Кто мог заставить меня посмеяться над собственной гордыней? Лишившись Мэв, я вновь остро затосковала по матери, хотя и потеряла ее много лет тому назад. Кто будет нянчить моего следующего малыша, если он когда-нибудь появится на свет?

Как только Макбет поправился, мы снова начали делить с ним постель, и я стала спать крепче, хотя время от времени мне по-прежнему снились поля сражений. Я видела, как Макбет вступает в бой с огромным волосатым великаном, увенчанным короной, с руками и ногами толщиной в дубовый ствол, и тот зашвыривает его за горы в серо-перламутровые небеса. Такие сны, по утверждению матушки Эйтны – ибо я продолжала навещать ее, когда позволяло время, – должны были меня настораживать. Так что порой я даже боялась засыпать.

– Дункан наверняка ждал сообщений о твоей смерти и смерти госпожи Ру, – сказал Руари. Он только что вернулся с юга, куда провожал Дростана, пока Макбет восстанавливал свои силы, и мы собрались вечером у очага, чтобы выслушать привезенные им сведения. – Но мы заверили его, что Макбет и его госпожа здравствуют в Элгине, и он вскоре после этого отправился со своим войском в Нортумбрию.

– И что там делается? – с неподдельным интересом осведомился Макбет.

Руари наморщил брови:

– Дункан со своими людьми зашел далеко в глубь Нортумбрии и достиг Дурхама, где хранятся мощи святого Кутберта.

– Ну, если король скоттов сможет захватить сокровище Дурхама, то саксы будут вынуждены признать его могущество, – ответил Макбет. – Продолжай. Что было дальше?

– Почти все конное и пешее войско скоттов истреблено, – сообщил Руари.

Макбет шумно выдохнул:

– Договаривай.

– Дункан сбежал с несколькими телохранителями на север. В Дурхаме головы шотландцев насажены на пики и выставлены на ярмарке. Говорят, что это ответ старому Малькольму, который когда-то так же поступил с саксами.

Я молча слушала, затаив от ужаса дыхание. Когда-то мне уже доводилось видеть такое.

– А что сейчас? – хриплым голосом спросил Макбет. – Где Дункан?

– Вернулся в Дунсинан, называет саксов варварами и во всем обвиняет тебя, так как он просил поддержку у Морея, но ты ему отказал. Кроме того, несколько мормаеров съехались на тайную встречу под защитой Сайнила из Ангуса и мормаера Мирнса. Они слышали о том, что ты занемог и, скорее всего, был отравлен по приказу Дункана. Слухи распространяются быстро, и многие возмущены. Он добавил еще одно черное деяние к списку своих преступлений – так говорят. А теперь они хотят решить, что делать дальше.