Текст книги "Кровавая королева"

Автор книги: Сьюзен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 27

На рассвете ладьи Торфина отплыли от берега. Кто-то с первыми лучами солнца вышел из кузни и вскоре вернулся, чтобы сообщить нам об этом, а также о том, что к нам направляются несколько людей Макбета.

Макбет, вернувшийся после своей одинокой поездки, был вместе с нами, когда тело Дункана начали заворачивать в чистую простыню, принесенную Лилиас, – у всех женщин где-то хранится такая, ибо рано или поздно в ней возникает необходимость. Мы с Макбетом стояли на коленях рядом с телом, а Осгар произносил молитву, когда в кузню вошел Руари.

– Викинги послали лодку к берегу, чтобы узнать об исходе сражения, и им сообщили новости, – сказал он. – И теперь Торфин просит передать, что готов предоставить свои ладьи, чтобы по реке переправить тело Дункана в Скон.

– Поблагодарите его, – пробормотал Макбет. – Но такой эскорт вызовет у некоторых подозрения, что Морей слишком тесно связан с оркнейцами. Мы отвезем Дункана на одной из его собственных ладей, на которых он сюда приплыл. Займись подготовкой всего необходимого, ибо мы скоро отбываем.

Руари кивнул и вышел из кузни.

Нам предстояло не только похоронить Дункана, но и выбрать нового короля. Я кинула взгляд на мужа, увидела его непомерно усталое лицо и не стала ничего говорить.

Мы молча съели густой суп с овсяными лепешками, приготовленными Лилиас, и начали готовиться к отплытию в Скон. Еще раньше я попросила Гирика съездить в Элгин за Эллой, которая привезла мне два платья – зеленое и голубое, плащ, накидку и другие необходимые вещи. Я хотела взять с собой Лулаха, но Макбет не позволил мне это сделать. Он опасался волнений, которые может повлечь за собой гибель Дункана, и напомнил мне, что мы не можем подвергать ребенка риску.

К полудню мы уже плыли в окружении длинных и быстрых ладей Дункана, и ветер подгонял нас к югу вдоль извилистого восточного побережья к широкому устью реки Тей. Тело короля, облаченное в саван и накрытое плащом, покоилось на носилках. Мы вошли в устье реки, вдоль берегов которой стояли люди.

Л вспомнила картину, виденную мною в миске с водой у очага Эйтны, – длинное судно, несущее тело мертвого короля, и себя, стоящую среди воинов. Значит, это видение предвещало гибель Дункана и наш молчаливый путь к престолу.

Всю дорогу мой муж почти ничего не говорил. Он был задумчив, и я чувствовала, что его переполняют печаль и тяжелые предчувствия. Я и сама испытывала родственные чувства – сожаления о тяжелом конце и загубленной жизни и возбуждение от того, что нам предстояло.

Вдоль берегов и у причала в Сконе собрались сотни воинов, но никто из них не бросил вызова победителю и убийце короля. Они молча приняли тело усопшего, и я почувствовала, как воздух дрожит от напряжения. Мы поднялись по склону холма к церкви, следуя за носилками, которые несли люди Дункана, и отстояли мессу и отпевание. На похоронах мы не присутствовали, ибо Крайнен потребовал, чтобы тело его сына было перевезено в Дункельд, и это было сразу же исполнено. Думаю, все мы испытали облегчение, когда поняли, что Крайнен не собирается вмешиваться в это дело.

– Атолл отвезет его в Иону, чтобы похоронить рядом с остальными шотландскими королями, – сообщил нам Макбет, переговорив с телохранителями Дункана. Мы шли вдоль монастырского сада.

– Когда Крайнен вернется из Ионы, он попробует отомстить тебе, – сказала я.

– Пока, даже находясь в пучине скорби, он ничем не пытался мне угрожать. Его сын был убит в честном поединке на глазах у многих тысяч свидетелей, которые могут подтвердить, что мы заранее договорились с Дунканом, что наша схватка решит судьбу Морея.

– А королевского престола? – До сих пор у меня не было возможности задать этот вопрос.

– Когда мы сошлись с Дунканом на том поле, – ответил Макбет, – я сказал ему, что если выиграю, то корона перейдет мне. Он рассмеялся, ибо был уверен в своей победе. На его месте вполне мог оказаться я. Дункан был сильным воином.

– Он считал, что сможет выиграть все битвы, и все их проиграл. Но Крайнен этого так не оставит. – Я боялась, что война продолжится.

– Может, он и попробует что-нибудь сделать, но вряд ли найдет поддержку. Последние шесть лет войны, которые вел Дункан, настолько ослабили его войско, что теперь Крайнену придется дожидаться, когда сегодняшние мальчики вырастут и превратятся в мужчин. Пока большинство людей радо тому, что безрассудству Дункана положен конец. – Он прикоснулся к моему плечу: – Никто не станет оспаривать происшедшее, по крайней мере пока.

– Пока? – переспросила я. Но он лишь молча покачал головой.

Через день после нашего прибытия в Скон начали съезжаться мормаеры, таны, священники и воины со всех концов страны. Вечером второго дня они собрались в большом зале дворца – мы продолжали оставаться в монастыре при церкви, не желая претендовать на королевские покои Дункана, – чтобы выбрать нового короля.

Весь вечер я проходила взад и вперед по своей скромной спальне, которую делила с Эллой, а не с мужем, ибо строгие правила монастыря должны были соблюдаться даже гостями. Наконец, потеряв всякое терпение, мы с Эллой вышли, нашли наших телохранителей Ангуса и Лахланна и отправились в церковь, чтобы помолиться, ибо неопределенность и замкнутое пространство сводили меня с ума. Мы вошли в безлюдную церковь, опустились на колени на вымощенный сланцем пол и склонили головы.

Уже наступила кромешная тьма, когда появился Макбет. Элла вскочила и бесшумно поспешила к двери, чтобы оставить нас наедине. Он вздохнул и поднял голову, глядя на обшитый досками потолок и деревянные стропила. Пространство освещалось одной-единственной свечкой, горевшей на алтаре. Во мне все кипело от любопытства, но я не осмеливалась открыть рот.

– Свершилось, – пробормотал он. – Я буду коронован верховным королем скоттов.

Сердце у меня заколотилось с такой силой, что чуть не выскочило из груди:

– Они все согласны?

– До единого человека, за исключением одного отсутствующего мормаера – Крайнена из Атолла. – Он обхватил меня за плечи и прижал к себе. – Они хотят все сделать быстро, пока Крайнен не вернулся из Ионы. Поэтому коронация состоится завтра.

Я припала к его груди, воссылая благодарственные молитвы. Когда давняя мечта, с которой было связано столько желаний и опасений, наконец осуществляется, это вызывает радость, смирение и ужас. Я взяла его кисть и обхватила ее своими ладонями.

– Они выбрали меня, в соответствии с древней традицией, как человека, обладающего правом крови, назначенного королем с согласия всех мормаеров. И более того, – добавил он, – поскольку ты являешься моей женой, наши притязания неоспоримы. Твоя древняя родословная стала решающей. Они поняли, что мы возвращаем на трон две ветви старейших правителей Шотландии. В силу своей крови, ты будешь не просто супругой, а истинной королевой, и тебя коронуют как таковую. – Он посмотрел на меня сверху вниз. – Наконец род Боде взойдет на трон.

Все вдруг всколыхнулось в моей душе – долгое ожидание, битвы и утрата близких. Слезы хлынули у меня из глаз, и я разрыдалась, оплакивая родных и предков, чья кровь позволила мне достичь цели. Но это были и слезы радости, ибо через меня и Макбета они, наконец, обретали трон, от которого были отстранены в течение столь многих поколений.

В соответствии с древней традицией, Макбет высыпал на холм Скона землю, принесенную им из Морея в сапоге. Перед самым рассветом он поднялся на холм, стащил с себя сапог и перевернул его. С почтением он взирал на то, как земля Морея сыпется на холм. Я наблюдала за этим со стороны. Чтя обычай, он поднялся на холм один.

Согласно легенде, этот холм создавался в течение многих поколений, по мере того как люди со всех концов Шотландии сносили сюда землю, торф и камни. Поэтому его основание, как говорят, было создано еще пиктами, а более верхние слои нанесены теми, кто еще до сих пор дышит свежим воздухом Шотландии.

Через несколько часов здесь соберется огромная толпа народа. Пешие и конные люди уже перебирались через вершины холмов, пересекали пустоши и плыли по рекам, чтобы присутствовать при коронации нового короля-воина, который будет защищать и поддерживать кельтские обычаи. Позднее ему предстояло принять по пригоршне земли от каждого мормаера в знак их верности. Но сейчас он был обычным человеком. В клубах тумана он опустился на траву и начал молиться.

Я и сама молилась, а потом произнесла заговор и трижды обошла холм слева направо. Я чувствовала, как за мной наблюдают древние духи.

В лучах летнего солнца торжественная процессия, состоявшая из меня, Макбета, нескольких военачальников, вассалов, священников и барда, поднялась на вершину холма. Внизу стояли тысячи людей, а пики и щиты воинов создавали мощную крепостную стену вокруг холма.

Камень судьбы Лиа Файл, обернутый в шерстяную ткань, вышитую крестом зелеными, голубыми, красными и пурпурными нитями, символизировавшими рост, синеву моря и голубизну неба, кровь и шотландские холмы, покрытые вереском, уже лежал на месте на своем более крупном постаменте. Священники под торжественные звуки гимна подняли на вершину холма огромный крест.

Макбет с чисто выбритым лицом стоял в простой небеленой рубахе, босиком. Затем он трижды обошел камень, пока наш бард Дермот произносил благословения по-кельтски, и опустился на него. За ним выстроились мормаеры всех древних провинций и областей Шотландии, за исключением мормаера Атолла. Рядом с ними стояли элитные войска – высокие, сильные и самые верные воины.

Епископ, спешно привезенный из монастыря Святого Андрея, произнес молитву и приступил к чтению присяги, которую повторял за ним Макбет. Аббат Скона накинул на плечи Макбету роскошную красную мантию, отороченную мехом и перьями орлов и воронов, – считается, что это очень древняя вещь, и хранится она в церкви Скона вместе с другими символами королевской власти, которые передаются из поколения в поколение.

Затем он вручил Макбету скипетр, сделанный из шотландского золота и серебра и увенчанный хрусталем, добытым в древних горах Морея. После чего Дермот Мак Конел начал произносить заклятие власти – стихи, написанные много веков тому назад первым поэтом Ирландии Амергином: «Я – морская волна, я – горный ястреб». Завершив заклятие, оба отошли в сторону, оставив Макбета со скипетром в руке сидеть на камне.

Тогда с колотящимся сердцем вперед вышла я. За мной шел послушник из монастыря, который нес золотой обруч на красном шелке. Это и была корона наших королей. В силу полученного от Дункана права венчать шотландских королей на трон, именно я должна была возложить ее на голову своего мужа. Я встала за спиной Макбета, трясущимися руками взяла корону и подняла ее высоко над головой, чтобы ее все увидели. Драгоценный металл вспыхнул в лучах солнца, и я осторожно водрузила золотой обруч на голову мужа.

Толпа разразилась приветственными криками, а топот ног и удары пик по щитам слились в единый, мощный хор. Этот радостный безудержный ритм все нарастал и нарастал, отдаваясь в моей крови и пронизывая до костей.

Макбет поднялся и предстал перед народом как по праву коронованный король скоттов. Он стоял с сияющим золотым венцом на голове и на мгновение показался мне скорее богом солнца, чем человеком. Он засмеялся – я так редко слышала звук его смеха, что сердце у меня запрыгало от радости, – взял меня за руку и трижды обвел вокруг камня. А затем я опустилась на Лиа Файл.

Это был кусок обычного песчаника, и, тем не менее, я почувствовала, как его дух начинает заполнять меня силой, и глубоко вдохнула, чтобы напитаться ею до самых корней. Бард Дермот произнес и надо мной древние стихи власти, и я вторила ему: «Я – ветер, я – волна, я – ястреб…»

Аббат снова велел выйти вперед послушнику, который на этот раз вынес золотой обруч меньшего размера. Я откинула накидку, открыв свои длинные бронзовые косы. И через мгновение Макбет возложил мне на голову мою корону.

Королева. По праву крови, бежавшей в моих жилах, по праву Боде и всех его предков я была королевой скоттов. Склонив голову, я погрузилась в воспоминания о своих близких, особенно о родителях, в то время как вокруг холма нарастали приветственные крики. Боде. Эльса. Я глотала слезы. Макбет протянул мне руку, и я поднялась. Мы стояли рядом в окружении взволнованной торжествующей толпы. Дермот снова вышел вперед, чтобы исполнить заключительную часть обряда – чтение списка всех предшествовавших королей.

– Мак Бетад Мак Финлех, – закончил он, – Ард Ри Албан.

Я стояла на берегу озера Ливен и ждала, когда с острова приплывет перевозчик. Он осторожно причалил к каменистому спуску, вышел из ладьи и поклонился. Хоть я и была королевой, еще не привыкла к этому. Я улыбнулась и кивнула ему. Моя свита – Ангус и еще дюжина телохранителей, которые сопровождали меня теперь повсюду, – подошла ближе, и Ангус поинтересовался, готова ли я к отплытию. Я знала, что вся его учтивость скоро с него сойдет, как сходит позолота.

Двое телохранителей переплели руки и перенесли меня на ладью – еще одна неожиданность. Я бы без колебаний задрала юбки и перешла по воде, и, тем не менее, меня обрадовало это обстоятельство, так как на мне были шелковое платье и шерстяной плащ с красивой вышивкой, которые мне подарили жены мормаеров. Телохранители осторожно опустили меня в ладью.

Все мы чувствовали себя неловко в эти первые дни, ибо нам надо было свыкаться с нашими новыми ролями и новым образом жизни.

А в то утро я задалась целью посетить свои земли у острова Ливен и повидаться со своей мачехой Долиной, которую я хотела пригласить жить к нам. Однако она чувствовала себя вполне уютно в своей маленькой хижине и отказалась, сказав, что ей не по нраву дальние поездки, хотя я и предложила ей обосноваться в какой-нибудь из резиденций, которые теперь нам принадлежали в разных концах королевства. На самом деле я нуждалась в ее помощи, и, наконец, она пообещала, что подумает над моим предложением. Когда я уходила, она протянула мне изящную накидку, которую вышила специально для меня. Я пообещала навестить ее в ближайшем будущем и двинулась к берегу озера, так как до захода солнца хотела выполнить еще одно дело.

Ладья уткнулась в остров, и из монастыря вышел аббат, который хотел лично меня поприветствовать. Остров представлял собой пологий холм, вздымающийся из воды, и от строений, сгрудившихся на его вершине, веяло спокойствием и умиротворенностью.

– Добро пожаловать, королева Грюада, – промолвил аббат, и мы начали подниматься вверх. – Для нас твой приезд – двойная честь. Ибо ты не только королева, но и великодушная госпожа земель, расположенных по берегам озера. Я лишь вчера вечером получил твое сообщение и прошу позволения показать тебе наш анклав.

Довольно быстро мы достигли ворот, где нас встретили несколько монахов, и один из них преподнес мне чашу с медом, так как у монастыря была своя собственная пасека. Аббат показал мне спальни, сады и проводил в часовню, где все мы преклонили колени. Когда мы снова оказались на улице, я спросила, не могу ли повидаться с братом Дростаном.

– Обычно он находится в скриптории, – ответил аббат и послал за ним молодого послушника. Через несколько минут к нам подошел Дростан. Его искренние, но высокопарные поздравления заставили меня улыбнуться – никто из нас еще не понимал, как надо себя вести.

– Пойдем, я покажу тебе, где я работаю, – произнес он затем, уже как старый друг. И мы двинулись вперед в сопровождении Ангуса и моих телохранителей.

Библиотека и скриптории, где хранились и переписывались книги, располагались в каменном здании, стены которого внутри были побелены, чтобы уберечь находящиеся здесь сокровища от сырости. Вдоль стен шли массивные полки, на которых были сложены книги, некоторые были подвешены к полкам на цепях. В центре стояло несколько столов и жестких сидений. Дростан с гордым видом продемонстрировал мне несколько книг, доставая их с полок, чтобы я могла разглядеть витиевато украшенные обложки – некоторые были обиты металлом и инкрустированы эмалью, другие переплетены в кожу. Самыми драгоценными книгами монастыря Святого Сервана считались древняя рукопись ирландских законов Адомнана и его же жизнеописание святого Колумбы. Позолоченные облолски были усеяны хрусталем, а страницы украшены цветными рисунками.

– Макбету будет интересно узнать, что здесь хранится книга законов, – заметила я. – Подозреваю, что он захочет приехать к вам и прочитать ее.

– Аббат будет очень рад. – Дростан показал мне свой рабочий стол – высокий узкий пюпитр со скошенной крышкой. Он переписывал какую-то рукопись, и на столе лежала еще незавершенная страница.

– Чтобы подготовить их и разлиновать, требуется очень много времени, – пояснил он и принялся рассказывать, как другие монахи тщательно очищают листы пергамента и выделывают овечьи кожи, как разлиновывают их красно-коричневыми чернилами, прежде чем на них можно будет писать. Сбоку специально оставлялись поля для заметок и рисунков. Затем каждая страница украшалась рубрикатором – большой заглавной буквой, которая выводилась красными чернилами. Зачастую ей придавали особо изысканную форму, обвивая изображениями растений или животных.

– Однако у меня нет таких способностей, – заметил Дростан, – поэтому я отдаю страницы художнику для украшения. Хороший пергамент ценится очень дорого, а вот дубового галла всегда в избытке, надо только уметь правильно варить из него чернила. Я предпочитаю коричневый цвет, для этого чернила нужно смешать с железной стружкой. А вот чернила из солей железа мне нравятся меньше, хотя я и их держу про запас… – Он умолк и рассмеялся. – Мне очень нравится моя работа.

– Я вижу, – улыбнулась я в ответ.

Потом я попрощалась с аббатом, и Дростан отправился провожать меня к ладье.

– Дростан, мы хотим, чтобы ты переехал к нам, – обернувшись, сказала я. – Нам нужен хороший священник для составления документов и ведения переписки.

– Я очень польщен, – осторожно ответил он. Долгие годы молитв и размышлений сделали его настоящим отшельником. – Но многие справятся с этим гораздо лучше, чем я.

– Но никто из них не сможет стать верным другом, – тихо заметила я.

– Теперь, когда ты королева, друзей у тебя больше, чем человек в силах сосчитать.

– И как же я отделю друзей от врагов без твоей помощи?

Он улыбнулся:

– Хорошо. Я спрошу у аббата, позволит ли он мне уехать. Я еще не закончил переписывать две книги, да и занятия мои еще не завершились, однако, возможно, он согласится отпустить меня.

– Прекрасно. Я обращусь к нему с официальной просьбой.

– Обратись с любезной просьбой, и тогда он к ней отнесется благосклонно, – сказал Дростан.

– Я чувствую, что мне потребуются твои советы.

– Ступай, тебя ждут, – промолвил Дростан.

Мои телохранители опять переплели руки, и на этот раз я уселась с таким видом, как будто это само собой разумелось.

Глава 28

Мы оставили Скон далеко позади и направились к древней крепости Кинкардайн О'Нил, расположенной на склоне холма в старом танстве. Эти места напомнили мне о Кром Алте, ибо они находились неподалеку от быстрой и глубокой реки Ди и рядом с горным перевалом, который вел в Морей. Мне нравилось спокойствие золотистой пустоши, однако отсюда было рукой подать до кольца древних камней Ланфинанна, где когда-то нас встретили три ворона. И воспоминание об этом зловещем предзнаменовании до сих пор меня преследовало.

Однако крепость оказалась удобным домом для короля, и мы прожили в ней некоторое время, не считая краткой отлучки в Элгин, чтобы забрать Лулаха, который был вне себя от радости, что стал единственным королевичем Шотландии. Пока мы оставались в Элгине, мне надо было тайно сделать еще одно дело. Я не могла зачать в течение уже столь длительного времени, что окончательно отчаялась. Часть моих обязанностей оказалась невыполненной: будучи королевой, я должна была подарить королю кровного наследника.

Мы с Биток спустились в сад, где яблони были усеяны тяжелыми сентябрьскими яблоками, а с кустов еще не осыпалась ежевика. С нами были Лулах и старший сын Фионна, которого Макбет согласился усыновить, когда тот станет постарше. И здесь, собирая ягоды в этом уединении, я решила поговорить с Биток.

– Листья малины лечат многие женские недуги, – сказала Биток.

– Я пью их вместе с настоями других трав с тех пор, как родился Лулах, – ответила я. – Должны же быть еще какие-нибудь средства. Может, нам спросить у твоей матери?

– Можно, но она так занята своими больными, которые стекаются к ней отовсюду, что вряд ли сможет приехать на север. А ты тоже не можешь свободно путешествовать. – Биток наклонила усеянную ягодами ветку, чтобы Лулах, вознамерившийся собрать полное ведро, мог сорвать с нее ягоды. – Ты можешь съездить к Катрионе из Кинлосси, – добавила она. – Должна признаться, она знает не меньше моей матери. Думаю, и Макбет остался в живых только благодаря ее таланту.

– Конечно, я съезжу к ней, если ты не обидишься, – осторожно заметила я.

– Я же сама тебе предложила сделать это, разве не так? – Она улыбнулась. – Если бы я обладала ее знаниями и опытом, у тебя бы уже был еще один ребенок. Несмотря на то что произошло между вами, думаю, она сможет тебе помочь.

Мы молча обобрали еще один куст, ибо решение уже было принято.

Дождавшись, когда Макбет отправится объезжать свои морейские владения, я наступила на горло собственной гордости и поехала к Катрионе. Муж взял с собой Найелла и Константина, которым собирался предоставить крупные танства, чтобы они надзирали за Мореем в его отсутствие. Я же тем временем на несколько дней отправилась в Кавдор, чтобы навестить тана и его жену. Будучи польщенной визитом королевы, она не стала задавать вопросов, когда я в сопровождении Биток и двух телохранителей направилась в Кинлосси.

Насколько я помнила, хижина Катрионы располагалась у подножия холма. Трещина на двери, оставленная много лет назад моей стрелой, была закрашена. И теперь я ощущала себя совсем другим человеком, не ревнивой и взбалмошной девицей, которая выпустила ту стрелу. Над дымовым отверстием в крыше струился дым, и я, предположив, что Катриона должна быть дома, постучала в дверь. Она отворила, и в проеме показалось ее удивленное и прелестное лицо.

– Королева Грюада, – она тревожно посмотрела мне за спину. – Что-нибудь случилось? Твоего мужа здесь нет.

– Я знаю, – ответила я. – Можно мне войти?

Она сделала шаг в сторону, пропуская меня в дом.

Ее сын Анселан сидел у очага и играл с маленьким терьером. Он вырос и превратился в красивого крепкого мальчика с такими же темными волосами, как у матери. Я улыбнулась и поздоровалась с ним. Катриона налила нам эль и вынесла кувшин и несколько чаш на улицу для моих стражников и служанки. Одну чашу она поднесла мне. Напиток, приправленный ягодами и специями, был восхитительным. И я ее поблагодарила:

– У тебя очаровательный сын. Наверное, он уже достиг того возраста, когда его можно усыновить, – добавила я.

– Да. Твой муж уже предлагал мне, – ответила она. – Однако я пока не дала своего ответа, хотя Анселан хотел бы переехать к вам. Садись, госпожа, – промолвила она, и я села за стол напротив нее. – Может, я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила она.

Я вздохнула:

– После рождения Лулаха я теряю всех детей, которых зачинаю. А в последнее время мне и вовсе не удается зачать.

Она кивнула, словно уже знала об этом, и задала мне несколько вопросов настолько интимных, что я не знала, как на них ответить, но прямолинейность и честность моей натуры взяли верх: в конце концов, она своими собственными руками вытащила из меня моего ребенка и, хотя не хотелось признаваться в этом, знала тело моего мужа не хуже, чем я. И внезапно мне стало от этого легче. Когда-то я испытывала ревность к их отношениям, пока сама не стала частью этого орнамента. Я вела себя как волчица, защищающая свою территорию, но, в конце концов, Катриона спасла Макбета, Лулаха и меня саму, и я хотела снова доверять ей.

– Я приготовлю для тебя кое-что, – сказала Катриона и принялась копаться в глиняных склянках и мешочках, которыми были заставлены полки. Со стропил свисали сушившиеся травы, а на пристенном столике были аккуратно разложены и расставлены пестик и ступка, маленький нож, стеклянная склянка с маслом и глиняные плошки с воском. Она отобрала несколько трав и покрошила их листья, стебли, цветки и сушеные ягоды в кипящую воду.

– Это листья и ягоды малины, – пояснила она. – К тому же тебе нужны ромашка, пиретрум и еще кое-что. – Когда настой был готов, она отставила его остужаться и протянула мне еще одну склянку. – Эта настойка уже готова. Иногда ее называют покровом дам, и она очень хорошо помогает при женских недугах. Смешай ее с водой из целительного источника и пей в течение трех недель после того, как у тебя закончится очередной цикл. Можешь и в ванну это подмешивать.

– Хорошо, – ответила я, забирая склянки.

– И ложись со своим мужем почаще… как только вам того захочется. Это поможет тебе зачать. – Она отвернулась. – А если тебе понадобится что-нибудь еще, только сообщи мне.

Она принялась разливать свежий настой в глиняные кувшинчики и закупоривать их восковыми крышками.

– Я тебе так благодарна, – промолвила я. – Я всегда помню, Катриона, чем я тебе обязана. Мы все у тебя в долгу. И я была… несправедлива по отношению к тебе. – Слова застряли у меня в горле, но я заставила себя произнести их.

Как настоящая королева, она сложила на груди руки и вздохнула:

– Мы обе были несправедливы друг к другу.

Я еще не могла предложить ей вечной дружбы, но мир между нами был восстановлен.

– На улице меня ждет Биток, – промолвила я. – Она потрясена твоими знаниями и умением. – И я рассказала ей о лекарствах, приготовленных для меня Биток.

– Очень хорошо, – ответила Катриона. – Я уже думала о том, чтобы взять себе подмастерье, но никто из местных девушек не обладает необходимыми способностями. Может, Биток… – Она умолкла.

– Поговори с ней, – и я обернулась, чтобы попрощаться.

– Госпожа, – назвала меня Катриона официальным титулом. – Двоюродный брат моего покойного мужа тан Кинлосси еще раз сделал мне предложение, и я решила его принять.

– Я искренне желаю тебе всего самого лучшего.

– Значит, мир? – тихо, чуть ли ни шепотом, спросила она. В ее огромных карих, прекрасных глазах промелькнула мольба.

– Мир, – ответила я. – И я надеюсь, что твоему сыну будет хорошо с Макбетом. Если хочешь, я сообщу ему, что ты согласна на его усыновление.

– Благодарю тебя. – Она вышла на улицу, чтобы переговорить с Биток. – Сообщи мне, когда забеременеешь, и я пришлю тебе еще кое-что, чтобы ты выносила ребенка до рождения. И если захочешь, я приму роды.

– Будем надеяться, что тебе будет кому помочь появиться на свет, – улыбнулась я, чувствуя, как у меня сжалось горло. Я понимала, почему ее любил Макбет, или по-прежнему любит, и осознавать это было очень больно.

Я пила настойки, принимала ванны и ложилась со своим мужем настолько часто, насколько он этого хотел и в Элгине, и в Кинкардайне. Меня словно сжигал внутренний огонь – я отчаянно хотела родить ему ребенка, который стал бы продолжателем нашего рода. На этот раз я не сомневалась, что смогу забеременеть и благополучно выносить плод до родов.

И к Рождеству, когда мы развешивали можжевеловые ветви, жгли благоуханные сучья и распевали соответствующие молитвы, я уже точно знала, что забеременела. Я решила быть осторожной и не рисковать. Даже Макбет обратил внимание на то, что теперь я предпочитаю предаваться более спокойным занятиям – чтению Евангелия, шитью и изучению шотландских законов вместе с Дростаном. Я пока ни о чем ему не говорила. Однако мои близкие быстро догадались. Я послала гонца к Катрионе, который вернулся обратно со свертками трав и оберегами, сделанными из соломы, обвязанной красными нитями. Кроме того, она прислала мне ветви рябины и тексты заговоров, которые я должна была произносить. Я старалась ни о чем никому не говорить, чтобы печаль, знавшая меня по имени, снова не обрушилась на меня.

И вот наступил день, когда я ощутила внутри себя шевеление, – это было как всплеск рыбы, как трепетание крыла.

Услышав громкие голоса из зала, я вышла из спальни, где мы вышивали с Эллой и Биток. Внизу Макбет беседовал с несколькими мормаерами и танами, съехавшимися к нам на ужин. Ощутив усталость, я рано их покинула. Но теперь, когда крики усилились, я решила спуститься вниз.

У дверей стоял новый стражник, который не пожелал впускать меня в зал. Но когда я наградила его холодным взглядом, которым мне недавно удалось овладеть, он уступил. Стоило мне войти, как все крики прекратились, словно голосовые связки всем перерезали ножом.

– Королева Грюада, – Макбет встал. Он вел себя скованно и официально, словно мое присутствие мешало ему или кому-то из его гостей. Те, с кем я была знакома, поприветствовали меня, те, кто меня не знал, бросили на меня негодующие взгляды. Руари пододвинул мне кресло, и я села между ним и Макбетом.

– Нам не нужна королева на этом совете, – проскрежетал мормаер Мара. Я плохо знала этого высокого и костлявого человека с вечно сморщенным лицом.

– Королева имеет право присутствовать на этом совете, – ответил Макбет. Он сложил руки и опустился в кресло, приняв задумчивую позу.

– До нас дошли слухи, что Крайнен из Атолла отослал детей Дункана из Шотландии: младшего сына – на острова к норвегам, а старшего Малькольма вместе с сестрой – на юг, под защиту их дяди эрла Нортумбрии, – наклонившись ко мне, сообщил Руари.

– Они не имели права покидать Шотландию, – заявил Map.

– Их близкие заботятся о них так, как считают нужным, – сказала я.

– Надо было убить щенков Дункана, – ничтоже сумняшеся добавил Map.

В ответ раздался гул согласных голосов. Однако кое-кто промолчал. Я тут же вспомнила об обещании, данном мною госпоже Сатен:

– Да как вы смеете!

– Род старого Малькольма должен быть уничтожен точно так же, как он пытался истребить род Боде. И уж ты лучше всех должна была бы понимать это, – Map устремил на меня свой горящий взор.

– Но они уехали из Шотландии, – ответила я. – Крайнен забрал своих внуков из Скона, когда повез тело Дункана на Иону. Мы никогда их больше не увидим.

– До тех пор, пока они не вырастут, – заметил один из танов. – И пока они живы, представляют угрозу для Макбета и для трона Шотландии.

Мой муж задумчиво слушал и тихо закипал:

– Продолжайте.

– Я прихожусь им родней, – заявил мормаер Мирнса, – но и я скажу, что они представляют угрозу, и с ними надо что-то делать, особенно после того, как они оказались под защитой своих саксонских родственников.