Текст книги "Исцеление сердца (ЛП)"
Автор книги: Сьюзен Фанетти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Прежде чем он уселся в кресло, которое оставили для него, ярл заговорил, и его голос гудел:
– Она сдохнет. Сегодня вечером.
– Кто? – Леиф знал, но все равно спросил.
– Шлюха, которая называет себя дочерью Одина. Око Бога.
Бренна никогда себя так не называла. Она ненавидела имя, которое ей навязали.
– И этот самодовольный ублюдок тоже. Меня не волнует, как. Я хочу, чтобы это было сделано сегодня. Мы оставим его обнаженное тело на стене, когда уйдем, а ее привяжем к носу моего корабля. Когда они умрут, мы заберем тех, кто поклянется мне, и убьем остальных. Мы уйдем до рассвета.
Сердце Леифа колотилось. Его разум яростно работал, ему нужно было подумать, чтобы выиграть время.
– Корабли нужно подготовить к отплытию.
– Пока мы говорим, Вигер занимается этим, – ответил Колдер, и Леиф понял, что не видел его довольно давно. Затем Колдер ухмыльнулся и нежно похлопал Леифа по руке. – Слушай, помнишь ту темноволосую маленькую бабенку, на которую ты положил глаз прошлым летом? Я вижу, она бродит здесь. Ты хочешь забрать ее? Или она тебе уже наскучила? Может, я присуну ей пару раз, если ты с ней закончил. Она должна быть тугая, если только ты не разорвал ее на части.
Колдер хорошо знал, как Леиф относится к женщинам, и часто шутил над этим. Возможно, из-за того, что до женитьбы Леиф не знал женщин, он не испытывал сильного желания. После смерти Торил он сближался с несколькими женщинами, но действовал мягко. А если женщина не хотела, он справлялся со своими нуждами сам.
Замечание его друга, такое грубое, содержало злобный намек.
На мгновение вся воля Леифа перешла к его рукам и заставила их сжаться. Он бы убил Колдера этими руками на глазах у отца и брата, если бы тот сделал хотя бы шаг навстречу Ольге. Что бы это ни значило для будущего.
Но Эйк ударил кулаком по подлокотнику кресла:
– Нет времени для этого. Я хочу справедливости и хочу, чтобы меня увезли отсюда. Все ценное уже погружено. Колдер, ты берешь шлюху. Леиф – ты прикончишь ее волка.
Когда он встал, Леиф поднял руку, останавливая ярла.
– Стойте!
Ярл и его сыновья замерли. Их подозрительные взгляды не отрывались от Леифа.
Думая быстро, стараясь сдержать свой разум, он сказал:
– Что даст ее убийство? Это сделает ее мученицей. Если ты не убьешь ее в бою или после суда, легенды будут гласить, что ярл Эйк – трус, который убил Око Бога. И такая темная смерть может привлечь внимание Одина.
Глаза Эйка сузились, но он позволил Леифу продолжить.
– Почему бы не сделать ее снова твоей рабыней? Поработи ее. Покажи, что ее клятва не может быть нарушена.
Пока эти слова не прозвучали в воздухе, Леиф не поверил бы, что смог бы сделать такое предложение. Он знал, что только что навсегда потерял своих друзей.
Бренна будет презирать его. Вали убьет его по той же причине, по которой он сам сейчас едва не прикончил Колдера. Они будут видеть только то, что на поверхности – предательство. Они не поймут, что он желал им добра. Но он пытался спасти их жизни, жизни своих друзей, семьи.
Да, вот, чем они стали здесь: семьей. И Леиф потеряет ее. Еще одну семью. Еще одну любовь.
По крайней мере, на этот раз он отказался от семьи и любви, чтобы спасти их.
– Привези ее домой в цепях. Это хорошая идея, отец, – сказал Эйвинд. – Это будет справедливо. Победа. Она – подарок тебе от Одина. Я верю, что Великий Отец увидит справедливость в таком наказании.
Эйк подергал себя за бороду, повернулся к Леифу и улыбнулся.
– Ты – мой сын, как и любой другой, Леиф Олафссон. Твой отец был моим хорошим другом и советником, и я рад, что ты теперь на моей стороне. Я по тебе скучал.
Он протянул руку и Леиф ухватился за нее.
Ему было плохо. Плохо на сердце, плохо в душе. Но другого пути он не видел.
Эйк сказал:
– Сделаем так. Колдер, возьми ее живой. Леиф, пусть Грозовой Волк умрет. И тогда мы посмотрим, кто восстанет против меня.
Он встал и ушел, звеня золотыми цепями. Ольга была права, он был не лучше Владимира или Ивана.
Леиф посмотрел через зал, где Вали сидел за столом, один. Их глаза встретились, и Леифу пришлось отвернуться.
Боги, в чем только он собирался участвовать.
~oOo~
Некоторое время спустя он потушил факелы в боковом коридоре на восточной лестнице и стал ждать в темноте, пока Вали не пойдет в их с Бренной покои.
Бренна. Леиф знал, что ее не было в комнате. Колдер уже схватил ее и забрал отсюда. У него было разбито лицо, но он смог ее связать, напав на нее, пока она спала. Действительно, работа труса.
То, что планировал Леиф, было немногим лучше. Когда Вали поднялся по лестнице, Леиф шагнул вперед.
Удивленный, Вали спросил:
– Что-то случилось? – и привычно потянулся к месту, где за поясом у него обычно был топор.
– Да, мой друг. Случилось, – Леиф взмахнул топором, наклонился вперед и ударил Вали по голове обухом. Он ударил сильно и верно, и его друг упал на пол, и от стука, казалось, сотрясся весь замок.
За несколько месяцев до этого потребовалось четыре сильных человека, чтобы поднять Вали по лестнице на противоположную сторону замка. Леиф был одним из них. Теперь, в одиночестве, в темноте, он схватил лишившегося сознания друга за руки и потянул вниз по коридору. Он должен был найти место, чтобы укрыть его, чтобы пережить эту ночь.
Кровь текла из раны, которую нанес топор. Леиф надеялся, что не убил Вали.
~oOo~
Это он начал кровавую бойню, хотя и непреднамеренно.
Ему удалось спустить Вали по задней лестнице в конюшню под покровом темноты, в то время как Эйк держал в зале речь, предъявляя свои претензии и условия. Он связал своего друга и оставил его в дальнем стойле, надеясь, что опасность грозить ему здесь не будет.
Но выйдя из конюшни, он наткнулся на Кнута, одного из людей Эйка.
Не зная, чью сторону примет Кнут, но будучи уверен, что в любом случае придется драться, Леиф достал меч. Кнут моргнул, тоже удивленный, и достал свой.
– Эйк хочет разрушить все это, Леиф. Все, что мы построили. Мы не можем это позволить.
Значит, Кнут был еще другом. Вали понадобится столько людей, сколько можно спасти. И Леиф увидел шанс спасти Вали – и, возможно, Кнута, если будет осторожен.
Заставив голос понизиться, он сказал:
– Как и ты, я поклялся Эйку. Он мой ярл, и у меня нет другого. Грозовой Волк мертв. Ты можешь присоединиться к нему, или можешь сохранить верность клятве и жить.
Он взмахнул своим мечом.
Кнут блокировал удар, выражение его лица сменилось на враждебное. Леиф был более сильным воином и лучшим фехтовальщиком, но он не бил в полную силу, и дрался почти для вида.
И тут в ночи раздался неземной боевой рев Астрид, и Леиф повернулся, чтобы увидеть, как она бежит прямо к нему, ее щит и топор подняты в угрожающем жесте. Из-за угла наперерез ей выскочил Олуф. Удар – и Астрид оказалась повержена. Леиф увидел, как топор вылетел из ее руки, когда она упала в грязь.
И потом полилась кровь.
~oOo~
Битва продолжалась недолго. Люди Снорри сопротивлялись Эйку, как и большинство деревенских мужчин, остававшихся на праздник. Некоторые из воинов Эйка, Астрид и Кнут среди них, тоже сопротивлялись. Но их было мало. Недостаточно, чтобы склонить чашу весов на их сторону.
Несмотря на то, что он пытался сохранить жизни друзей, инстинкт самосохранения овладел им в разгар битвы, и Леиф убил троих из людей Снорри. Может, и Кнута, хотя и он, и Астрид дышали, когда Леиф уходил. Орм с разрезанным лицом лежал возле двери замка. И так много других. Все, кто сопротивлялся Эйку, были мертвы или считались таковыми.
Леиф считал, что Орм выживет. Он надеялся на это.
Земля была усеяна телами. Зловоние пропитанного кровью дерна наполнило воздух. И было еще совсем темно.
– Где тело Вали Грозового Волка? – спросил у Леифа Эйк. – Я хочу помочиться на его тело, как помочился на тело его любимого ярла.
Слишком уставший и обескураженный, чтобы что-то придумать, Леиф вздохнул и попытался объяснить.
– Я его видел, – крикнул кто-то из-за спины. – Лежал, разрубленный напополам. Вот там!
Ярл и Леиф повернулись на звук, но позади них уже никого не было, и Леиф не узнал голос. Он не знал, был ли это кто-то, кто хотел отвлечь Эйка, или кто-то просто хотел сделать свою выдумку частью легенды.
В любом случае, это ему помогло.
Как раз в этот момент Колдер вышел из замка, неся Бренну через плечо. Она была связанная, с кляпом во рту и завязанными глазами, одетая только в свое тонкое спальное платье. Колдер бросил ее на землю около ног Леифа, и она захрипела.
Колдер посмотрел на отца.
– Она очнулась. Она уже пытается бороться.
– Тогда оглуши ее. Я не хочу, чтобы она пришла в себя, пока мы не будем в море, – рявкнул Эйк своему сыну, и Колдер повернулся и ударил Бренну по голове.
Она затихла.
Эйк огляделся вокруг.
– Сжечь это все!
Леифу снова пришлось быстро думать. Голова от усталости болела.
– Ярл. Огонь привлечет сюда жителей.
– Ну и что? Думаешь, какие-то фермеры представляют для нас угрозу?
– Нет. Но они замедлят нас, а мы готовы к отъезду. Почему бы не оставить тела гнить на солнце?
Он уже ненавидел гордую усмешку на лице ярла.
– Да. Мы оставим тела. И покинем это никчемное место и вернемся домой, чтобы вершить свою судьбу.
Пока они загружались на корабль, Леиф огляделся.
Так много тел. Люди, о которых он заботился. Люди, которые ему доверяли.
Он надеялся, что некоторые выжили, но окажется ли их достаточно, чтобы помочь Вали?
Это была единственная надежда, причина, по которой он сделал то, что сделал, а не занял свою позицию бок о бок с Вали и Бренной. Он хотел, чтобы люди, которых он любил, остались живы. Хотел дать им шанс сразиться в другой день, когда появится надежда на победу. Хотел увидеть собственными глазами тот день, когда Эйк встретится с возмездием.
Леиф не видел Ольгу со времени праздника. Он больше никогда ее не увидит. Он даже не знал, жила она или умерла.
Боги, а что если он совершил ужасную ошибку? Что, если он отказался от всего в обмен на ничто?
~oOo~
Когда корабли покинули побережье Эстляндии, уже взошло яркое летнее солнце. Ветер был силен и весел, и в воздухе была та ледяная прохлада, что обычно бывает летним утром в море. Этот холод будет усиливаться по мере их продвижения в открытое море, даже если погода не изменится.
Леиф стоял у кормы и смотрел, как земля уходит к горизонту.
Он изо всех сил старался спасти своих друзей, но все, что он оставил после себя, это кровь и предательство. Он не знал, живы ли в замке Вали, Ольга или кто-то еще. Бренна лежала позади него, связанная, избитая и брошенная на произвол судьбы.
Если бы он просто вонзил свой клинок в мягкий живот Эйка, по крайней мере, ярл тоже был бы мертв.
Он потерпел неудачу.
Леиф бросил последний взгляд на землю своей любви, свой истинный дом и сосредоточился на Бренне. Все, что он мог сделать сейчас, – заботиться о ней.
Они оба были воинами, и они продолжат сражаться. Он сохранит ей жизнь. И он сохранит в них обоих надежду на то, что Вали все еще жив.
Глава 9
– Он выживет? Он нам нужен.
Ольга оторвалась от раны на голове Вали, которую зашивала, и обернулась, чтобы посмотреть через плечо на Орма.
– Удар был сильный, опухоль большая. Но кость не пробита, и это хорошо. Я не могу сказать, выживет он или нет, но, кажется, этого великана просто невозможно убить.
Орм издал сдавленный смешок и поправил сползшую повязку на лице. Его рана тоже была серьезной, удар рассек лицо пополам, но старик не обращался за помощью, пока не нашли Вали. Вали был главным в замке, он был важнее всего.
Этот гигант был выше всех в замке – выше всех виденных когда-либо Ольгой мужчин. Даже среди высокорослых налетчиков было мало таких, кто мог сравняться с ним по росту. Одним из таких был Леиф.
Удар был нанесен прямо в висок – Ольга видела много ран, пока была целителем в своей деревне, много проявлений жестокости или просто случайных ударов. Она научилась видеть, как наносился удар. Удар Вали нанес человек, который был почти такого же роста, как он.
Леиф. В своем сердце Ольга уже знала, что это Леиф пытался его убить.
Она видела своими глазами, как он сражался с ее друзьями – со своими собственными друзьями. Она видела, как он вскрыл живот Тока, молодого парня едва ли старше ее брата Антона. А ведь они так часто смеялись вместе в залах замка.
К наружной стене были прибиты тела. Земля была еще влажной от крови. Почти все налетчики был мертвы или ушли с Эйком. Только некоторые остались – те, кто еще мог дышать, те, кого она могла вылечить, и среди них не было тех, кто не нуждался в помощи.
И она тоже. Она тоже нуждалась в помощи. Пока битва кипела за пределами замка, группа налетчиков ворвалась внутрь – грабя, хватая то, что попадалось под руку. Ольга сделала то, о чем просил ее Леиф. Она отправила большую часть женщин прочь из замка. Но для тех, кто остался, ночь наполнилась уже знакомым ужасом. И налетчики снова стали врагами и вели себя, как враги.
Таков был ход вещей.
Ольга не смогла вынести зрелища Леифа, прорубающего себе путь сквозь ряды бывших друзей. Она пыталась сбежать, но была поймана уже в кухне и зажата у стены. Ее заставили лечь на камень у очага лицом вниз, и Ольга снова слышала крики женщин, но теперь уже не могла призвать их крепиться. Большая рука заставила ее уткнуться в камень лицом, и мужчина овладел ей так жестоко, что она даже не нашла в себе сил закричать.
Теперь ее губы были разбиты и опухли, тело – истерзано, а сердце разбито.
Когда налетчик оставил ее в покое и ушел на чей-то зов, она нашла тихое место и спряталась там, ожидая, пока в замке станет тише. Когда она выбралась из своего укрытия, везде стояла мертвая тишина. Вокруг лежали тела убитых. Тяжелый запах крови и внутренностей наполнял воздух.
И потом те, кто мог двигаться, начали двигаться, и история этой ночи начала сплетаться из разрозненных нитей. Они нашли Вали, связанного и безжизненного, в конюшне. Бренны не было с ними, ее забрал ее ужасный ярл и его ужасные мужчины.
И Леиф был одним из них.
Антон был прав. Она была просто глупой женщиной, которую обвел вокруг пальца красивый могущественный мужчина. Она слишком замечталась и забыла о том, что такое жизнь. Но уже никогда не забудет.
Закончив зашивать рану, она обрезала черную нитку.
– У Вали самая тяжелая рана из тех, что я видела у живых. Позови кого-нибудь из деревенских, пусть помогут перетащить его в его покои. Надо сделать это так осторожно, как только сможем.
Строительство деревни остановилось, когда мужчины и женщины вернулись в замок помочь тем, кому нужна была их помощь. Мужчины исполняли свой темный долг перед павшими, уносили их тела в священные леса, отделяли тела друзей от тел врагов. Женщины помогали Ольге разобрать припасы, оставшиеся после нападения. Они намеревались покинуть замок сразу после того, как поправятся раненые.
Она поднялась и решительно поглядела на Орма.
– А потом я помогу тебе с твоим лицом.
Ее сердце было разбито, но дух был цел. Она не будет плакать о том, чего, как оказалось, не имела. Она была сама по себе впервые в жизни, и пусть Леиф и подарил ей эту свободу, он не сможет ее сокрушить тем, что оставил ее.
Даже золотоволосому гиганту не под силу сломать ее.
~oOo~
Но с горем и гневом Вали ей было не справиться.
Видя его отчаянную ярость, ужас в его все еще мутных от боли глазах, пока он пытался понять сердцем то, что случилось, осознать свою потерю и предательство Леифа, оказавшегося виновником их поражения, Ольга чувствовала, что готова сдаться.
Когда мужчина, огромный, как медведь, этот легендарный несокрушимый воин, упал на колени, повторяя имя жены, Ольга услышала в его рыдании свое собственное горе. Она опустилась на колени рядом с Вали и попыталась утешить его, разделить с ним его боль, но он отстранил ее.
У них было общее горе, но каждый должен был сам справиться с ним.
~oOo~
Мир должен удерживать равновесие.
В конце концов, все придет к равновесию.
Таков ход вещей.
Таков ход вещей.
Таков ход вещей.
Ольга проснулась ночью, села на своей узкой кровати в хижине, которую делила с братьями, и повторяла эти слова снова и снова, как безумная. Как заклинание, чтобы прогнать темноту прочь.
Но в ее мире не было заклинаний, не было призраков и чудовищ, не было богов и гигантов. Не было магии. В нем была только сила. Сила в земле, в воздухе, в воде – и сами земля, вода и воздух были этой силой. И знание об этой силе, уважение к ее приливу и отливу было знанием о самом мире, видением, позволяющим узреть равновесие. Если чаша весов наклонилась в одну сторону, она скоро наклонится и в другую. Всегда движение, но всегда равновесие. Таков был мир.
День и ночь. Солнце и луна. Лето и зима. Сев и жатва. Жизнь и смерть. Все это было сплетено между собой в этом мире. Земля, воздух, вода, огонь.
Но был еще дух, да, хоть он и не являлся чем-то потусторонним. Это была воля и душа, это было то, что направляло разум и сердце. Это было то, что можно только получить в дар, но никогда – подарить самому.
Ольга была талантливой целительницей не только потому, что знала растения. Ее целительная сила исходила из понимания элементов, из которых состоит их мир. Она видела равновесие. Она знала ход вещей. И это знание открывало ее разум и направляло ее руки. Делало ее спокойной – и это мощное спокойствие просачивалось в ее снадобья, в ее прикосновения.
Знание хода вещей было знанием мира.
Ольга знала, что такое потрясение. Она знала, что такое ужас и печаль. Она знала боль. Но никогда еще она не знала страха. Страх приходил от незнания мира, от неумения принять равновесие, а Ольга знала и понимала. Она видела. Так что она не боялась.
До сих пор.
И теперь Ольга боялась всего – и так сильно, что не могла справиться с этим страхом. Она боялась темноты. Сна и снов. Непредсказуемости будущего. Истины прошлого. Она боялась того, что не знала, и того, что знала.
Она не могла найти равновесия. Она потеряла его. Она потеряла себя.
~oOo~
Калью вошел в хижину, держа в руке большую охапку папоротника.
– Тебе. Для твоего целебного чая. На дальней стороне поля его много.
Ольга улыбнулась и забрала растения.
– Спасибо.
– Ты выглядишь усталой, – сказал Калью, моя руки в миске.
Она и была усталой. Она была измотана. Уже неделя прошла с момента, как ее мир пошатнулся. И если он постепенно обретал равновесие, то она нет.
Деревенские вернулись к работе: строили, сажали то, что можно было еще посадить теперь, пока время сева еще не кончилось. Те налетчики, что остались, тоже пришли в деревню.
У них не было корабля, чтобы переплыть море, так что им пришлось смириться.
Все смирились. Кроме Вали. Он был настроен вернуть Бренну, и он остался в замке один, и строил своими руками корабль, который должен был доплыть до Гетланда. Он словно сошел с ума: от желания увидеть Бренну, от желания отомстить, от желания хоть что-то делать.
Ольга поставила миску с супом из потрохов на стол и положила рядом краюху свежего хлеба, улыбаясь брату.
– Не так уж я и устала, kullake, – сказала она, когда Калью сел. – Антон придет?
Ольга взяла другую миску и приготовилась наполнить ее.
Калью ухмыльнулся и ткнул пальцем в сторону окна.
– Не думаю, что он придет. Анна здесь.
– Анна? – девушка много помогала Ольге и даже училась лечить раны. Ольга не знала, что Антон обратил на нее внимание.
Она подошла к окну и оглядела улицу. Некоторые дома еще строились, кое-где еще были пустыри, но деревня определенно уже превращалась в настоящий город.
И там стоял ее брат, у колодца, наклонившись к Анне и глядя на нее так, что у Ольги закололо в груди. Она теперь знала, чем для женщины может обернуться такое внимание мужчины.
Ее брат был взрослым. Да, ему было достаточно лет, чтобы обзавестись женой. Завести свою семью.
Таков был ход вещей. Жизнь шла своим чередом. Мир вернулся к равновесию.
А она нет.
Ольга стояла у окна и наблюдала за тем, как жизнь ее брата движется вперед. Антон улыбнулся каким-то словам Анны и отступил. Застенчиво кивнув, девушка повернулась и направилась к дому отца. Антон проводил ее взглядом.
Он уже был на полпути к домику, который делил с Ольгой и братом, когда Харальд, один из налетчиков, а теперь поселенец, влетел в деревню на взмыленном коне. Лошадь хрипела – было видно, что скачка была долгой. Харальд был с Даном и Астрид на патруле где-то на севере.
– Солдаты! – крикнул он, проезжая по улице. – Они скачут за нами! Хватайте оружие! Мы умрем, если не дадим отпор!
Антон повернулся в направлении дома Анны, но сделав пару шагов, остановился и, развернувшись, направился к дому сестры и брата.
~oOo~
У некоторых поселенцев в новом городе были щиты и мечи, и топоры; они тренировались с налетчиками всю долгую зиму, и их кузнецы выковали им новое оружие.
У Ольги и ее братьев не было оружия. После того, как был захвачен замок Ивана, после того, как погиб отец, Антон не хотел больше быть частью войны. Но теперь он вбежал в домик и схватил со стены вилы. Швырнув их Калью, он схватил косу.
– Прячься! – крикнул он Ольге, отталкивая ее вглубь домика, потом повернулся к брату. – Защищай ее!
Не дожидаясь их ответа, Антон выбежал прочь. И почти тут же земля начала дрожать от топота копыт сотни лошадей.
Ольга схватила со стола нож. Она не станет прятаться. Женщины, которые прячутся, оказываются, в конце концов, на столе, лицом вниз. Их насилуют. Вот каков ход вещей.
Она больше не хотела оказаться изнасилованной.
Она убьет любого, кто попробует взять ее силой, или убьет себя. Для нее теперь не было разницы. Но она не позволит кому-то снова овладеть ей. Больше никогда.
Калью уставился на нее огромными от страха глазами, вилы дрожали в его руках. Но когда Ольга попробовала отобрать оружие, он сжал его крепче, спина выпрямилась, и голос зазвучал твердо.
– Я не позволю им тронуть тебя, сестра, – сказал он, отстраняя ее.
~oOo~
Солдат ворвался в дверь: пылающий факел в одной руке и меч в другой. Калью рванул вперед и всадил вилы в широкую грудь, и вилы пронзили защитный доспех, но не причинили особого вреда. Солдат выдернул вилы, и Калью отлетел прочь. Он упал на стол, на котором Ольга готовила свои снадобья, прямо в кучу сухой травы, которую она разложила для вечера.
С жестокой усмешкой солдат ткнул факелом Калью в грудь. В мгновение ока сухие растения и легкая ткань туники вспыхнули, как костер жатвы, а потом ее брат начал кричать.
Ольга удержала свой собственный крик и бросилась вперед, прыгнув солдату на спину. Она погрузила свой маленький нож в затылок воина, нажимая все сильнее, вонзая лезвие в плоть под его черепом. Несколько мгновений – и солдат упал на колени, а потом и лицом вниз на пол.
Крики ее брата почти заглушали звон оружия и стоны смерти, наполнявшие воздух. Ольга схватила ведро с водой и вылила на Калью, и он закричал громче, когда пламя погасло, и от тела повалил пар. Он кричал и кричал, и Ольга видела, как сползает почерневшая кожа с его лица и шеи.
Для него уже не было спасения. Не было такой травы, которая могла бы облегчить его боль.
Был только один выход.
Ольга опустилась рядом со своим маленьким братом на колени и вонзила нож в его грудь.
~oOo~
Когда Калью умер, Ольга отложила нож и поднялась. Она схватила меч, выпавший из руки мертвого солдата, и вышла из дома навстречу бою.
Она не задумывалась о том, что будет делать. Ее мысли были поглощены мертвым братом, которому она заменила мать. Она снова и снова видела перед собой его горящее тело, чувствовала, как нож пронзает его сердце, вдыхала запах жареного мяса. Больше она не знала ничего.
Ольга подняла меч и вышла через дверь так решительно, словно ее кто-то вел. Она прошла через весь город почти по прямой линии, едва ли обращая внимание на то, что происходит вокруг, едва ли замечая дым и огонь. Удушающий запах огня и дыма, и жареного мяса. Весь город был объят пламенем.
– Ольга! – закричал ей в лицо Антон, и на мгновение она вернулась в реальность.
Его лицо было покрыто кровью. Он все еще держал в руке косу, где-то раздобыл щит, один из толстых деревянных щитов, которые несли налетчики.
– Ты чего? Где Калью?
Она не могла говорить, потому просто покачала головой. Боль потери на мгновение омрачила чело ее брата, а потом он отшвырнул прочь косу и взял у нее из руки меч. Резким движением Антон оттолкнул Ольгу прочь, и вовремя – к нему подскочил воин с мечом. Ольга упала на землю, но тут же вскочила на ноги, когда тот взмахнул оружием.
Антон не тренировался обращаться с мечом, но он блокировал первый удар щитом, а потом ударил в ответ. Но с косой ему бы повезло больше. Солдат с силой ударил снизу, и меч Антона отлетел прочь, вращаясь на лету. А потом отлетел и щит. Он упал рядом, и Ольга подхватила его, собираясь вернуть брату…
…но тот уже лежал на земле с перерубленной шеей, и жизнь фонтаном вытекала из его горла.
А потом солдат повернулся к ней. Все еще держа в руке щит, Ольга завопила и подняла его, и меч ударил в дерево так сильно, что вибрация пронзила все ее тело, заставив зубы клацнуть.
Он ударил снова, и она снова блокировала удар. И снова. И снова. Ее руки взрывались болью в ответ на каждый удар.
С последним ударом щит треснул пополам.
Солдат напал, и Ольга поняла, что сейчас умрет. Ей было все равно. Она даже была рада этому. Она уйдет в землю, и ее тяжелая жизнь будет окончена, и она была этому рада.
Но потом меч солдата отлетел прочь, как и его отрубленная рука, и перед ней вырос Вали.
Она должна была умереть. Она хотела умереть.
Он закричал что-то, но она не понимала его. Она ничего не понимала.
~oOo~
Из всех налетчиков и жителей деревни и замка в живых после нападения осталось двенадцать человек: пятеро налетчиков и семь деревенских, семь мужчин и пять женщин. Вали увел всех уцелевших в замок.
А потом он заключил союз с Тумасом. Он попросил его дать им возможность уплыть отсюда. Через море на судне, больше похожем на рыбацкое.
Вали пообещал Ольге, что Леиф заплатит за то, что сделал.
Теперь она понимала его слова и понимала еще одну вещь: ненависть. Только она в ней и осталась.
Она села на корабль с теми, кого еще могла назвать друзьями, и смотрела, как мир, который она знала всю жизнь, исчезает за горизонтом. Она найдет Леифа и заставит его заплатить, или умрет на пути к чужой земле. Только так.
Мир обрел свое равновесие.
Глава 10
– Она сильная, ярл. Эта сука по-настоящему сильна. Я могу попробовать смягчить ее норов, если ты поз…
Когда ярл Эйк махнул рукой, Игул, толстый раб, который обычно выполнял самые мерзкие его поручения, закрыл рот и не стал заканчивать фразу.
– Ты ее не тронешь. Она – Око Бога, и она принадлежит мне. Но ты сказал, она не сдалась.
– Нет, ярл. Она сегодня утром вырывалась, как бешеная, и пыталась даже плюнуть в меня.
Леиф послал косой взгляд в сторону Колдера. Они говорили утром, и он пытался убедить старшего сына ярла и своего старого друга, что его отец искушает богов, мучая Бренну. Ему нужно было, чтобы именно Колдер говорил с отцом об этом, потому как Эйк уже подозревал Леифа, и это подозрение все росло. Но пока на Колдера можно было воздействовать. А вот на его отца уже нет.
Леиф не думал о том, что будет, когда ярл лишит его своего доверия. Наверняка последствия будут ужасны, но эта правда не помешает его планам.
Они уже несколько дней как вернулись в Гетланд, и Бренну сразу же заковали в цепи и посадили в амбар на окраине города. Ее здоровье и силы утекали с каждым днем. Эйк ждал, пока она сломается, пока станет умолять его – просить еду или воду, или травы, чтобы унять жар, да что угодно, лишь бы умоляла.
Но она не станет этого делать, как бы ярл ни мучил ее, и Леиф это знал. Она не умерла от «заботы» Игула только потому, что Леиф приносил ей хлеб и воду, и мясо, если мог достать, и травы от лихорадки. Чтобы ей стало хоть чуточку лучше.
Бренна снова ему верила, и эту веру ему было легко вернуть. Когда он рассказал ей, что Вали еще жив – а Леиф не мог позволить себе сомневаться в этом – и о том, что он сделал, чтобы спасти их, она просто сразу поверила.
Может, в неволе и страданиях ей просто был нужен друг, а может, все решили годы дружбы и преданности, но она сразу приняла его слова, и Леифу стало намного легче жить, зная о ее доверии.
А теперь он балансировал на лезвии меча, пытаясь оставаться на хорошем счету у ярла и одновременно сохраняя жизнь и силы своего друга. Но каждый раз как Леиф заговаривал о Бренне, неважно, какой был повод, он чувствовал на себе долгий взгляд Эйка. Он больше не доверял ему так, как раньше.
Это могло окончиться тем, что Леифа самого посадят на цепь рядом с Бренной, а то и вообще – отрубят голову.
Ему нужно было убедить ее просить о милости. Не умолять, не сдаться. Просить о помиловании, не падая духом. Просить о времени, которое им было нужно до возвращения Вали – или до момента, пока они сами не соберутся с силами – и потом расправиться с Эйком навсегда.
А теперь Эйк говорил, не обращаясь в отдельности ни к кому, говорил всем им: своим сыновьям Колдеру, Эйвинду и Ульву, Леифу, Вигеру и Игулу:
– Может, Око Бога хочет внимания своего ярла?
И уже Игулу:
– Помой ее и приведи сюда. Мы скоро узнаем, насколько она сильна.
~oOo~
И вот, перед ним оказалась Бренна Око Бога, еще сильнее, чем прежде. Она стояла перед Эйком в своей рваной, кое-как заштопанной одежде, волосы и тело вымыты наспех так, что на лице остались грязные потеки. Шея и запястья Бренны были скованы, и Игул держал ее цепь, как поводок.
Эйк сидел в большом кресле, обтянутом шкурами, – Ольга наверняка бы назвала это кресло троном.
Бренна стояла прямо и держала голову высоко, словно ей не было дела до цепей, натирающих кожу. Взгляд ее пронзал ярла насквозь. Так Бренна смотрела в бою – сосредоточившись и не отвлекаясь ни на что другое. И правый глаз буквально сверлил врага. Ее боевой взгляд. Леиф видел и не раз, как враги трусили под этим взглядом еще до того, как Бренна поднимала меч.
И теперь этот взгляд был обращен к Эйку.
– Я отрекаюсь от тебя, – прошипела она, четко выговаривая каждое слово.
Эйк пытался вести себя как добросердечный хозяин, искренне страдающий от неблагодарности своего любимого слуги. Он предложил Бренне облегчить ее боль, дать ей еду и одежду. В обмен на все это она должна была снова стать его рабыней.
И вот в ответ на это, так называемое милосердие, Бренна проявила новую неблагодарность.
Эйк отбросил прочь притворство и подался вперед.
– Кто сказал тебе, что ты можешь отречься от меня? Я – твой ярл!
– Нет, ты не мой ярл, – ответила Бренна. Она вела себя так, словно стояла перед ним не в цепях, а в одежде Девы-защитницы, со щитом и мечом. Столько силы было в ее словах, пусть даже и звучали они хрипло, с трудом продираясь сквозь сухое горло.
