Текст книги "Исцеление сердца (ЛП)"

Автор книги: Сьюзен Фанетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

~oOo~

Вали провел Леифа в личные покои, которые делил с женой и ребенком. Теперь, когда чума ушла, зал был убран и снова стал тем, чем был – местом встречи людей. Те, кто болел, жаловался и хотел поделиться тревогами, приходили сюда в любое время, и уединение стало настоящей наградой.

Две служанки, убиравшие комнату, вышли по знаку ярла.

– Если ты хочешь поговорить о политике или планах на рейд, мы можем обсудить их с остальными. Это личное, да? – спросил Вали, усаживаясь и жестом показывая Леифу на стул.

Леиф посмотрел в лицо своего друга.

– Мы снова друзья и я снова могу спросить у тебя совета?

– Не припомню, когда я давал тебе советы, – заметил Вали, прислоняясь к столу с дружеской усмешкой.

Леиф вернул ухмылку.

Они снова стали близки за те дни, что Леиф провел в Карлсе. В ту ночь, когда он прибыл и нашел Ольгу умирающей, без сознания лежащей в своей постели, Вали пришел в ее дом. Он посидел рядом с ней, а потом он и Леиф перешли в переднюю комнату и сели у огня. Говорили они мало, но Вали положил руку на его плечо и сжал, и Леиф неожиданно для себя уткнулся лицом в ладони и заплакал.

Они снова стали друзьями. Но никогда не говорили о том, что случилось и о том, почему они простили друг друга.

– Мы друзья, Леиф, мы друзья снова, – продолжил Вали. – В эти дни у меня было время подумать о том, что я могу принять и что я могу судить. С тех пор, как я нашел Бренну в Гетланде, я поверил, что ты намеревался помочь. Но теперь я понимаю, почему ты решил поступить именно так. Понимаю, что доверие это не доверие, если его не проверять. Я был неправ, когда оттолкнул тебя.

Леиф выдохнул в облегчении.

– Я надеюсь, Ольга поймет это.

– Она еще не поняла? Я думал, у вас все хорошо. Она выглядит такой счастливой рядом с тобой.

– Она не верит мне. Не хочет ехать со мной в Гетланд. Она носит моего ребенка, Вали, и я не оставлю ее, ни за что. Она должна поехать со мной. Вот, что за совет мне нужен.

Вали поднялся и подошел к столу, на котором стоял кувшин с медом. Наполнив чаши для них обоих, он подошел и протянул одну Леифу. Когда они выпили, он заговорил снова:

– Ей пришлось тяжело в Эстландии.

– Я знаю, – вздохнул Леиф. – Я не могу вернуть то, что случилось. У меня есть только слова, и мне больше нечего сказать.

– Может, ей нужно время?

– Так мне сказала и твоя жена, Вали. Я дам ей время, если это ей нужно, но мое пребывание в Карлсе, как ты понимаешь, имеет свою цену. Я верю Астрид всей душой, но чем дольше меня нет, тем слабее в Гетланде моя власть. Я не хочу, чтобы ей пришлось воевать с теми, кто захочет оспорить мое место. Хватит и того, что я принесу новости о том, что похода не будет.

– Если бы мы могли, – пробормотал Вали. – Карлса опустошена, Леиф. Мы потеряли половину людей, и даже если мы закончим строить корабли, плыть некому. Но нам нужен поход. Два лета без рейдов уже нас ослабили.

Она говорили, много и часто, о том, что теперь будет. Леиф думал, что нашел решение. Если Вали не был готов говорить об Ольге, пока не решена проблема с походом, он решился высказать свое предложение наедине, до того, как озвучит его в зале.

– Пошли мужчин, которые захотят плыть, ко мне. Мы поплывем на юг из Гетланда на наших кораблях, а добычу поделим. А наш большой поход отложим на следующий год.

Вали наклонился вперед, предложение его заинтересовало.

– Это хорошее предложение. Спасибо. А ты поплывешь? Срок Ольги уже близок.

– Нет. Меня и так долго не было в этом году. Поход поведет Астрид, а я останусь в Гетланде и буду ждать, когда родится мой ребенок. Но сначала мне нужно, чтобы Ольга стала моей женой и поехала со мной домой. Вот почему я пришел посоветоваться с тобой. Ты переменил свое решение, Вали. Что мне сделать, чтобы и Ольга поняла? Чтобы она увидела, что мне можно доверять?

– Ты знаешь ответ. Ты не можешь заставить ее увидеть. Ты можешь только ждать, пока это случится. Я хорошо знаю Ольгу. Даже лучше тебя, если позволишь, – Леиф дернул плечом при этих словах, но промолчал; больно, но это было правдой. – Она изменилась из-за того, что случилось, может, стала жестче, но это Ольга. Она тебя любит. Ты и она связаны навсегда этим ребенком. Она увидит.

Леиф покачал головой, этого было недостаточно. Она отвернулась от него, несмотря на то, что любила. Если отвернется теперь, когда в ней растет его ребенок…

Нет. Он скорее откажется от Гетланда, чем от семьи. Он подождет.

~oOo~

Когда Леиф вернулся в дом Ольги после полудня, она не сидела за столом. Он нашел ее лежащей на постели лицом к стене. Обеспокоенный, Леиф поспешил к ней и опустился на край кровати. Отсутствовал он недолго, но если ей была нужна какая-то помощь, когда его не было, если она решила, что он бросил ее… он вздохнул.

– Ольга. Тебе плохо? – он положил руку ей на лоб, и она повернулась к нему с заплаканным лицом. – Что случилось, любовь моя?

Она взяла его за руку и прижалась к ладони щекой. Голос ее был хриплым, когда она пробормотала:

– Я… я боюсь.

Леиф отодвинул прочь разочарование и ответил, как мог, спокойно:

– Я знаю.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал.

Он убрал с ее лица выбившиеся пряди из косы волосы.

– А чего ты хочешь, Ольга?

– Я не хочу, чтобы ты уезжал.

Глубокий тяжелый вздох позволил ему справиться с досадой. Было бы неправдой сказать, что Леиф не чувствовал злости в этот момент, что не было в нем желания схватить ее за плечи, и встряхнуть, и рявкнуть, и заставить ее понять.

Досада мешала ему мыслить; видимо, он не успокоился после их разговора раньше. Но его и так долго не было.

– Я ходил в зал. Я сказал, что не покину Карлсу без тебя. Даже если ты не хочешь видеть меня, я останусь. Я буду любить и защищать тебя и ребенка до конца дней.

– Но ты правишь Гетландом. Ты должен вернуться.

– Если ты не поедешь со мной ко мне домой, значит, мой дом больше не в Гетланде.

Она свернулась калачиком у его груди, и Леиф притянул ее к себе на колени, чтобы обнять.

~oOo~

Ульву не терпелось вернуться обратно в Гетланд. Они путешествовали две недели, чтобы добраться до Карлсы, и пробыли в городе больше месяца. Чума прошла, и они могли возвращаться домой без страха заразить других людей.

Кроме всего прочего, зима тоже начала отступать. Солнце стало ярче, светило дольше. Снег и лед стали тоньше.

Ольга полностью восстановилась, но барьеры никуда не делись. Она не собиралась ехать с ним.

Леиф, Ульв и Вали стояли на пирсе и смотрели на море, на солнце, играющее на воде.

Настало время, когда Леиф должен был передать через Ульва весть о том, что место ярла Гетланда свободно.

Вали был более чем недоволен таким решением, как и сам Леиф. Карлсе был нужен союзник, сильное плечо, которое могло бы поддержать ее, пока она восстанавливалась. Решение Леифа остаться с Ольгой могло навредить и владению Вали тоже. Если ярлом станет враг, Карлса окажется в опасности.

Мужчины обсуждали это и так, и эдак, но Вали не пытался изменить решение Леифа. Он понимал, хоть и был очень обеспокоен. Леиф тоже переживал, но другого выхода не было. Он не мог снова оставить Ольгу. Он признавал, что в Эстландии ставил на первое место Вали и Бренну; но теперь они уже не могли быть первыми, хоть это и могло означать опасность для целого города… и для самой Ольги.

Он понимал, что рискует, но клятву нарушать не собирался.

– Если ты подождешь еще несколько дней или неделю, – предложил Вали, – море успокоится, и можно будет доплыть на корабле. В Гетланде ты будешь через несколько дней, а не через недели.

– У нас нет кораблей, – сказал Ульв. – И нам надо ехать.

– У нас есть судно, которое ты, Леиф, одолжил нам в наше последнее плавание из Гетланда. Когда вода станет безопасной, мы можем спустить его на воду. С тобой поплывут те, кто пойдет летом в поход из Гетланда. Как мы и говорили.

Ульв повернулся к ярлам.

– Говорили?

Он не знал, что Леиф не поплывет с ним в Гетланд, и Леиф пока не решался сказать. В любом случае, корабль, о котором он забыл, мог помочь выиграть время, а если времени не хватит, возможно, Ульву все же придется вернуться домой с вестью о том, что теперь каждый может претендовать на место Леифа.

– Мы поведем людей Карлсы в поход этим летом. Мы поделим добычу, чтобы Карлса могла восстановиться для похода на запад следующим летом.

Ульв молчал, глядя на море.

Леиф был его ярлом, и он устал от разговора.

– Ты остался, когда я сказал, что ты можешь уехать, Ульв. Теперь ты останешься, пока я не скажу это снова.

Леиф не часто использовал свою власть, но выдерживать осуждение двадцатилетнего щенка он не собирался.

Выражение лица парня изменилось с удивленного на упрямое и покорное в промежуток между двумя ударами сердца.

– Как пожелаешь. Ты мой ярл.

Да, он был ярлом. Пока.

~oOo~

Фрида снова жила у Ольги, и Леиф теперь не мог оставаться в доме. Теперь он спал в большом зале, но вскоре сможет занять свой собственный дом в Карлсе, если все же решит остаться. Он пока не был готов. Он все еще надеялся. Почти потерял надежду, но все же.

Несмотря на то, что спать в доме Ольги он больше не мог, навещал он ее каждый день. Он помогал ей по дому, они говорили о том, о сем. Он не давил на нее, не пытался заставить поверить. Она или поверит сама, или вообще не поверит, и если время выйдет, ему придется отправить Ульва в Гетланд с вестью о том, что он больше не ярл. Решение принято. Теперь только время имело значение.

Оставив Вали и Ульва на пирсе, Леиф направился в дом Ольги. Она и Фрида были заняты работой, сидели за столом, готовя какое-то снадобье.

Когда он вошел, Ольга хмуро и подозрительно на него посмотрела и отослала Фриду прочь. Ничего не понимая, Леиф просто стоял и ждал, пока девочка выйдет из дома. Та, проходя мимо, тоже посмотрела на него – так же подозрительно, как Ольга.

– Что случилось?

– Я видела тебя на пирсе с Вали и еще кем-то.

– Ульв.

Напряженный кивок дал понять, что Ольге все равно, кто это.

– Ты уплываешь.

– Что?

– Ты собираешься вернуться в Гетланд. Jah?

Гнев, тлеющий на задворках его сознания, в мгновение ока превратился в пламя, и Леиф шагнул вперед и движением руки смел со стола все, что там стояло. Ольга подскочила со стула и отступила назад, ее темные глаза стали большими от ужаса.

– Нет, я не собираюсь. Я уже сто раз сказал тебе, что не собираюсь уезжать без тебя. Если ты не поедешь со мной в Гетланд, я откажусь от него и останусь здесь. Я сделаю это для тебя, нужен я тебе или нет. Я люблю тебя! Ты носишь моего ребенка! Ты всегда думаешь о том, что потеряла ты, но как насчет моих потерь? Я потерял семь детей! Как ты думаешь, смогу я отвернуться от этого ребенка или нет?

Переполненный злостью, накопившейся в нем за месяцы, он ударил кулаками по столу, а потом замер, наклонившись, впиваясь пальцами в дерево. Дыхание его было тяжелым, волосы спадали по обеим сторонам лица.

– Я не уеду без тебя. Я жертвовал всем для тех, кого люблю. И для тебя пожертвую. Если тебе я не нужен, пусть. Но ты не будешь растить моего ребенка без меня. Я останусь с вами, чего бы мне это ни стоило.

Он посмотрел в ее прекрасное лицо, снова наполненное красками жизни, и гнев стал утихать.

– Я не уеду без тебя.

И не дав Ольге возможности сказать что-то в ответ, Леиф ушел.

~oOo~

Леиф собирался усесться у стены в длинном доме ярла и напиться до полусмерти. Он почти выбежал из дома Ольги, намереваясь сразу же приступить к выполнению плана. Слишком много гнева в нем было, слишком много мыслей, разрушающих его изнутри. Он готов был сделать все, чтобы не думать.

Люди в зале окидывали его взглядами, но не тревожили. Девушка, наполнявшая чашу, делала это насколько возможно быстро. Видимо, лицо отражало все его чувства.

Так что Леиф пил еще и еще.

Он сидел, уставившись в наполненную янтарным напитком чашу, когда край ярко-красного хангерока отвлек его взгляд. Это была Фрида, ее милое лицо было полно смущения.

Леиф просто смотрел на нее, и девушка кашлянула – не потому что болела, а просто чтобы прочистить горло, и сказала:

– Она послала за тобой.

Леиф горько рассмеялся.

– Ну, а я занят.

Он сказал Ольге, что не уедет из Карлсы без нее, но это не значило, что она имеет право ему приказывать.

– Я думаю, тебе лучше прийти, – сказала Фрида, развернувшись, чтобы идти прочь. Не дожидаясь ответа, она направилась к выходу.

~oOo~

Он последовал за Фридой так быстро, как только мог, успев поймать ее на входе в дом Ольги. Когда девушка повернулась, чтобы закрыть дверь, Леиф был в двух шагах от нее. Улыбнувшись, она пропустила его внутрь, а сама вышла из дома и направилась прочь.

Леиф вошел через открытую дверь. Ольга стояла у огня. Она переоделась и надела хангерок, которого он не видел раньше, с красивым шитьем у верха, как у женщин в Эстландии.

И она распустила волосы. Они спадали по ее плечам длинными густыми волнами. Леиф уставился на них, не в силах совладать с собой.

Вспомнив, наконец, зачем он пришел, он заговорил:

– Ты посылала за мной.

– Прости меня.

Он моргнул.

– Что?

Она подошла ближе, так осторожно, словно он мог укусить.

– Прости меня. Ты столько раз просил у меня прощения, а теперь пришла моя очередь. Пожалуйста, прости меня.

Ольга положила руки на его грудь, и только тут Леиф понял, что даже не оделся, выйдя из зала.

Он был растерян и немного пьян и убрал ее руки со своей груди.

– Я не понимаю.

Она опустила голову и заговорила, не глядя в его глаза.

– Ты сказал правду в прошлый раз. Я не думала о том, что ты потерял. Я лелеяла только свою печаль и осуждала тебя, но никогда не пыталась понять. Прости.

Леиф отпустил руки Ольги и обхватил ладонями ее лицо. Хорошо, что он выпил не так много медовухи. Он приподнял ее голову так, чтобы посмотреть ей в глаза.

– О чем ты говоришь?

Ольга покраснела, румянец окрасил ее щеки.

– Ты прав. Я люблю тебя. Сильно, – она опустила руки на живот. – У нас будет ребенок. Я знаю, чего хочу, но я была так напугана, что не могла этого принять. Я потеряла свой путь. Я пыталась найти его. Но у нас скоро будет ребенок, это шанс для нас обоих. Ребенку будет нужен тот, кто поведет его по жизни. Я хочу снова найти свой путь. Но я не найду его без тебя.

– Ольга, скажи прямо. Пожалуйста.

Она тяжело сглотнула, прежде чем заговорить снова.

– Я люблю тебя. Я ошибалась. Если ты хочешь быть со мной, я выйду за тебя и поеду с тобой в Гетланд как твоя жена. Мы будем растить ребенка вместе.

Облегчение и любовь распирали его грудь, но Леиф должен был спросить кое-что еще:

– Ты доверяешь мне?

Она подняла руки и обхватила ими его лицо.

– Доверие – это выбор. Я вижу это теперь. Да. Я доверяю тебе. Я выбираю доверие. Я выбираю тебя.

Леиф едва ли верил тому, что слышит. Месяцы и месяцы он находился в ловушке тоски по Ольге и острого сожаления, и теперь Ольга пришла и освободила его. Это не было легко, это не могло быть легко, но все же случилось – и у него было то, чего он хотел. Все, чего он хотел. И он едва ли верил в свое счастье.

– Ольга, я…

Прежде чем он смог найти слова, она спросила:

– Ты простишь меня?

Леиф все еще не мог говорить, так что просто притянул ее к себе и ответил поцелуем.

Глава 21

Им пришлось планировать две свадьбы: одну здесь, в Карлсе, через несколько дней после того, как Ольга дала свое согласие, и другую в Гетланде, где они должны были принести клятвы богам, и Леиф должен был дать ей меч. Она помнила, что когда женились Вали и Бренна, мечи тоже были.

В Карлсе, где жили последние из людей ее народа, ритуал был сделан по традициям Эстландии. Никто из мужчин не знал слов, так что Вали выучил их с Ольгиной помощью и готов был произнести их для нее и Леифа. Леиф женил их с Бренной, так что было правильно, что Вали женил самого Леифа.

Леиф горел желанием вернуться домой, и Ольга не стала задерживать их еще дольше, чем уже задержала. Она покидала этот новый дом, полный людей, которых любила, но понимала, что ее настоящий дом и настоящее будущее – там, где Леиф. Она носила ребенка, чудо, подаренное богами Леифа, и хоть и не знала, кто именно их одарил, но была благодарна. Она была благословлена. Этот ребенок узнает любовь настоящего отца, а она узнает любовь настоящего мужчины.

Ольга снова верила ему, и снова отдала в его руки свое тело и дух, и решила забыть о боли и страхе. Она делала так раньше, в прошлой жизни, сможет и теперь. Ольга помнила бури и потери прошлого, но потеряв, всегда находила в себе силы идти дальше и вселять надежду в других людей.

Леифу пришлось проявить немало выдержки, чтобы оставаться с ней и оставить все то, что было для него важно, и его злое обвинение в том, что она думала только о себе – да, теперь Ольга видела, что он был прав. В своей боли она словно отвернулась от мира, и все, о чем она могла думать, были лишь ее собственные страдания.

Стоя в комнате, одна, глядя на дверь, которая захлопнулась за Леифом, Ольга поняла это как никогда ясно. И она собралась с силами и выбрала доверие – выбрала замужество, не позволяя страхам больше владеть своим сердцем.

Теперь, несколько дней спустя, в первый день весны, она стояла, ожидая, пока Фрида расчешет ее волосы, а Дагмар – расправит платье, и Бренна с Сольвейг на коленях смотрела на нее с радостью в глазах.

Она решила оставить волосы распущенными, как любил Леиф, но чувствовала себя из-за этого какой-то голой. Платье было простым; не было времени сшить что-то другое, да и живот вырос настолько, что на Ольгу теперь могла налезать только очень свободная одежда. Для нее погода была еще прохладной, так что она надела поверх платья обычную светло-голубую шерстяную тунику с широкими рукавами и яркой вышивкой – она сама вышила узор несколько дней назад – на груди. Линия выреза – говоря о «голой» – была ниже, чем она думала; груди выступали вперед. Дагмар задрапировала ее кружевом, спускающимся по груди и спадающим на живот почти до самого пола.

В ее мире невеста была бы одета в белое, цвет единения и равновесия, но в этом мире цвет не имел значения. Ольга была теперь частью этого мира, и выбрала голубое – потому что это был цвет спокойствия.

– Я замерзну, – пожаловалась она. Они должны были пожениться на берегу, и хоть зима и прошла, для Ольги все еще было слишком холодно.

– Думаю, нет, – улыбнулась Бренна, обмениваясь взглядом с матерью. Дагмар стояла позади Ольги, и та не видела выражения ее лица.

– Вот, – сказала Фрида, перекидывая волосы Ольги на спину. – Еще одна вещь и ты будешь настоящим совершенством.

Решительный стук в дверь прервал женщин. Вали приоткрыл дверь и заглянул, и Ольга улыбнулась его непривычной застенчивости.

– Я помешаю?

– Нет, – сказала Бренна, поднимаясь и усаживая дочь на бедро. – Ты вовремя. Ольга боится, что замерзнет на собственной свадьбе.

Вали вошел внутрь, и Ольга увидела в его руках большую шкуру. Она была такого бледного цвета, что казалась снежно-белой. Ольга знала только одно животное с мехом такого цвета. Редкое животное. Белый волк.

Вали направился прямо к ней, и женщины расступились единым, словно отрепетированным движением. Только она была удивлена появлением Вали, остальные, как видно, ждали его. Ярл Карлсы остановился рядом с ней, и Ольге пришлось выгнуть шею, чтобы посмотреть в его улыбающееся лицо.

Держа шкуру в руках, он обернул ее вокруг плеч Ольги.

– Ты – друг моего сердца, Ольга, и я буду скучать по тебе каждый день. Мы столько пережили с тобой. Ты выходишь замуж за хорошего человека. Думаю, Бренна права. Он – великий воин, и он будет защищать тебя и твоего ребенка, и будет любить тебя. Но я дарю тебе шкуру белого волка, чтобы ты всегда помнила о том, что у тебя есть не только его защита, но и моя – защита Грозового Волка.

Закончив свою прекрасную речь, он наклонился и поцеловал Ольгу в лоб.

Она спросила себя, а помнит ли, знает ли Вали о том, что значит белый волк в ее мире. В мире Ольги это животное было воплощением знаний об элементах. Воплощением мудрости и понимания. Воплощением равновесия. И теперь она была окутана им, защищена им.

Ольга поднесла шкуру к лицу и заплакала. И когда Вали притянул ее к себе, она позволила себе плакать, пока не кончились слезы.

~oOo~

Они стояли на берегу, окруженные людьми Карлсы: всеми, кто выжил. Леиф надел ярко-голубую шерстяную тунику и темного цвета бриджи. Его волосы развевались на ветру. Фрида подарила Ольге красивый венок из сушеной травы, и она надела его на голову.

Когда Ольга подошла к Леифу и Вали, с Яаном и Георгом, сопровождающими каждый ее шаг, выражение его лица было серьезным. Она ожидала, что он будет улыбаться, и на мгновение ей показалось, что что-то не так, и страх обуял ее – но она прогнала его прочь. Когда она приблизилась, он протянул руку. Ольга вложила в нее свою, и Леиф притянул ее к себе, поднес к губам пальцы и поцеловал их, закрыв глаза.

Вали пришлось кашлянуть, чтобы Леиф отпустил ее руку.

– Мы собрались здесь вместе, – начал ярл Карлсы, – чтобы связать узами брака этих двоих людей. Ольгу, которая так далеко от места, которое называла домом, и Леифа, который тоже покинул свой дом. Сегодня начало их ритуалов. Мы стоим здесь, перед лицами богов, и приветствуем их среди нас, но Ольга и Леиф дадут им клятвы в Гетланде, где ритуалы будут свершены, как положено.

Леиф улыбнулся, и Ольга вернула улыбку, сжав его руку.

Вали поднял две веревки – сплетенные вместе нити белого и золотого шелка, и вытянул руки вперед, произнося слова, которым его научила Ольга:

– Воздух – это дыхание, невесомое и непреодолимое. Любовь тоже не преодолеть. Огонь – это жар, страсть и свет. Любовь освещается страстью. Вода – это чувство, покой и буря. Любовь глубока как море. Земля – это связь, кормящая грудь, гнездо птиц. Любовь – это дом.

Он поднял их соединенные руки.

– Будете ли вы уважать друг друга, доверять и хранить доверие?

Леиф решительно посмотрел ей в глаза, и она ответила таким же взглядом. Этот вопрос был самым важным для них, и она знала, что именно ее ответ должен быть первым.

– Да.

Леиф кивнул:

– И я.

Вали обмотал их руки веревкой.

– И вот я сплетаю ваши судьбы. Будете ли вы разделять боль друг друга и помогать друг другу облегчить ее?

Вместе они ответили:

– Будем.

Вали обмотал их руки другой веревкой, поверх первой.

– И вот я сплетаю ваши судьбы. Вы... – Вали замолчал, и Ольга взглянула на него. Она видела, как он изо всех сил пытался вспомнить слова, но как только она собралась подсказать, он улыбнулся ей. – Будете ли вы делиться друг с другом своими тревогами, чтобы ваш дух становился крепче?

– Будем, – улыбаясь, ответили Ольга и Леиф.

Он обернул веревку вокруг их рук снова.

– И вот я сплетаю ваши судьбы. Будете ли вы искать свое счастье вместе и хранить ваши сердца в радости и легкости?

– Будем.

Вали связал веревки в сложный морской узел.

– Леиф и Ольга, вы теперь связаны вместе, жизнью и духом. Пусть ваша любовь будет такой же огромной и вечной, как ночное небо, и ваша вера друг в друга – такой же крепкой, как земля, на которой мы стоим. Желаю вам всего хорошего в жизни, мои друзья.

~oOo~

Празднование их свадьбы стало первым радостным событием в Карлсе со дня зимнего солнцестояния – с ночи, которая стала предвестником долгих недель страданий и смерти. Так что Ольга и Леиф принесли городу радость.

Ольга была при смерти всего несколько недель назад, и к тому времени, когда Леиф и она смогли, наконец, скрыться от толпы поздравляющих, чувствовала себя вымотанной до предела.

Но это была ночь их свадьбы, и они не были вместе со времени той странной, болезненной, ужасной ночи, когда он пришел к ней, и они сделали ребенка. Она хотела снова ощутить Леифа в себе, но на этот раз без боли, а только с любовью. С открытой, истинной и вечной любовью.

Теплый свет просачивался сквозь закрытые ставни, когда они приблизились к дому, и Ольга вздохнула про себя, думая, что Фрида там. Но оказалось, в доме уже никого нет.

Фрида, видимо, помощью других женщин, разожгла огонь, и десятки свечей – гораздо больше, чем было у нее когда-либо – освещали каждый уголок обеих комнат. Козы и куры, за которыми ухаживала во время болезни Ольги ее соседка и которые вернулись только неделю назад, снова исчезли.

Они с Леифом были по-настоящему одни в брачную ночь, и Ольга больше не чувствовала усталости. Она улыбнулась своему мужу и засмеялась, когда он пошевелил своими светлыми бровями.

– Мы не можем навредить малышу?

Не так давно она бы посмеялась над таким вопросом. Многие мужчины задавали его, словно думали, что их стержень может проникнуть глубоко в чрево женщины и потревожить растущего там ребенка, и ее ответ всегда был одним и тем же. Они не могли навредить, и Ольга знала, что Леиф тоже это знает. У него уже были дети.

Тем не менее, они не совсем подходили друг другу по размеру. Им всегда приходилось приспосабливаться. Он не повредит ребенку, но он мог причинить ей боль – он делал ей больно, когда она не была беременна, и Ольга подумала, что если они не будут осторожны, он снова может причинить ей боль.

– Не ребенку, нет, – ответила она.

Его брови сошлись на переносице.

– Тогда мы будем только спать. Этого достаточно.

Она взяла его руки и обхватила ими свою талию.

– Нет, этого недостаточно. Я только прошу тебя быть осторожным, как всегда.

– Не всегда, – пробормотал он, запуская руки в ее волосы. – Прости меня за тот раз.

– Нам не нужно об этом говорить. Я искала боль тогда, и я не жалею. Но я рада, что теперь у нас все иначе.

Он наклонился к ней и легко поцеловал.

– Ma armastan sind.

– Нет, – когда брови Леифа удивленно поднялись, и он открыл рот, чтобы возразить, она положила кончики пальцев на его губы. – Скажи это на своем языке. Теперь это и мой язык тоже. Я люблю тебя.

– Не отказывайся от своего языка, Ольга. Ты уже достаточно потеряла. Сохрани свое наследие.

– Я сохраню вещи, которые мне дороги. Мое видение мира. Мои воспоминания о тех, кого я люблю. Но твой мир теперь – мой дом. Никто в Гетланде не знает моего языка. Твой язык – это мой язык.

– Я влюбился в тебя, когда мы делились друг с другом нашими знаниями. Я – тебе, а ты – мне. Я бы хотел, чтобы это было между нами. Мы были связаны сегодня по ритуалу твоего народа, и я чувствую себя связанным с тобой. Скоро мы пройдем путь моего народа. Мне нравится эта мысль – что ритуалы двух народов свяжут нас воедино. Пожалуйста, не отказывайся от себя – от той Ольги, с которой я познакомился.

– Я была твоей рабыней, когда мы познакомились.

Его губы изогнулись в ироничной усмешке.

– Ты никогда не была рабыней, любовь моя. Веревка на шее или нет, ты не рабыня. Ты похожа на Бренну в этом смысле. Твой дух слишком силен, чтобы его сломить.

Ольга могла поверить в это когда-то, но больше нет. Она была сломлена. Она приплыла в Карлсу, разбитая на части. Но когда она покачала головой и начала говорить, Леиф ухватил ее за руки и удержал неподвижно.

– Ты потерялась. Не сломалась. Ты стоишь здесь, моя жена, улыбаешься мне, предлагаешь свое доверие. Это доказательство того, что ты нашла себя и ты не сломлена. И теперь наконец-то ты принадлежишь мне.

Ольга положила руки на его плечи, и он поднял ее, чтобы она могла обхватить руками его шею. Пока он нес ее в заднюю комнату и укладывал на кровать, она целовала его губы и бороду.

Леиф усадил ее, и она увидела, что пол в комнате покрыт мехами и шкурами.

– Что это?

– Думаю, что друзья, которые зажгли огонь и свечи, сжалились надо мной и застелили нам постель на полу.

Ольга рассматривала свою кровать. Длиннее кровати, на которой она спала в замке, но узкая, и опоры скрипели, когда Леиф сидел на ней.

– Твоя кровать в Гетланде больше?

– Наша кровать. И да. Гораздо, – Леиф наклонился и обхватил руками талию Ольги, положив обе большие руки ей на живот. Он наклонился и прошептал ей в ухо: – Там есть место для тебя и меня, и для твоего живота.

Прежде чем она успела возразить, его рука скользнула вниз и начала собирать юбку ее платья. Его губы все еще касались ее уха, и она почувствовала, как изменилось его дыхание от накатившей страсти.

– Ольга, – ее имя было стоном в его груди. – Ты нужна мне.

Он задрал юбку ей до талии, опустил руку и нашел ее естество. Его пальцы коснулись этого нежного теплого местечка, и она дернулась и ухватила его за руку. Леиф быстро отстранился, но Ольга хотела не этого. Она потянула его руку обратно, и он грубо застонал от ее настойчивости.

А потом он дал ей то, чего она хотела. Полностью одетый, Леиф накрыл ее своим широким телом. Ольга подалась вперед, держа его руку между ног; он играл с ее телом, его пальцы скользили по ее влажным складочкам и ласкали ту крошечную точку, где ощущения в ее теле скручивались в клубок. Другая его рука ухватила ее за плечо.

Лицом Леиф уткнулся ей в волосы, его дыхание срывалось, ревя в ее ухе. Она чувствовала, как прижимается к ее бедру его железный стержень, чувствовала легкие непроизвольные движения его бедер, а потом черные искры наполнили ее голову, и она подумала, что упадет в обморок. Кряхтя как животное, Ольга затряслась в оргазме.

Ольга ухаживала за беременными женщинами и потому знала, что меняется во время беременности не только живот. Изменялись и потребности женщины, и ее ощущения. Многие женщины, которых она знала, включая Бренну, становились просто дикими от страсти, пока носили детей.

В первый раз, когда она носила ребенка, она не испытывала желания: Ольга была слишком поглощена страхом перед своим жестоким мужем. В этот раз она много болела и много грустила, а потом еще и выздоравливала, и до последних нескольких недель не чувствовала ничего подобного. Но с тех пор, как она поправилась, Ольга постоянно ощущала это в присутствии Леифа – физический зуд неудовлетворенного желания.

Руки Леифа касались ее по-другому. Как будто части ее тела, отвечающие за удовольствие, каким-то образом стали больше, хотя она не чувствовала, что они стали больше. Ощущение удвоилось, утроилось, но даже испытав сильнейший экстаз, она не смогла отпустить его руку.

Ольга хотела его прикосновения. Она хотела почувствовать его повсюду.

– Я хочу раздеться, – выдохнула она, и Леиф издал звук, похожий на стон, смех и ворчание одновременно.

– Как и я, моя дикая жена. Я хочу почувствовать твою кожу на своей. Я хочу попробовать тебя на вкус и доставить тебе удовольствие всеми возможными способами.

Он встал и посмотрел на нее. А потом поднес ко рту вымазанные ее соком пальцы и облизал их.

Это было не так, как раньше. Они раздевались, почти срывая друг с друга одежду, и все не могли насмотреться друг на друга. Ольга была в растерянности. Это из-за беременности? Нет, из-за Леифа. из-за нее самой

Они были полностью открыты друг другу. Без защиты. Без оговорок. Свободно. Их будущее лежало перед ними.