Текст книги "Исцеление сердца (ЛП)"
Автор книги: Сьюзен Фанетти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Как будто они отправили чудовищ обратно в море на своих странных кораблях с драконами и оставили в замке только обычных людей.
Они открыли склады принца Владимира для жителей деревеньки. Люди, которые всю жизнь жили в бедности, теперь имели все. Дикари в окровавленной коже проявили себя более благородно, чем титулованный лорд в золотых цепях и парче.
Ольга больше не была рабыней; Леиф и его друзья освободили ее через несколько дней после переезда в замок и разрешили остаться, если она захочет. Леиф попросил ее остаться и взять на себя управление замком, а также попросить других жителей деревни остаться и работать на них.
Он попросил ее. Ни один человек, обладающий властью над ней, никогда не просил ее о чем-либо и не спрашивал ее мнения.
Когда она сказала, что никогда до этого не управляла замком, он рассмеялся и сказал, что ни он, ни его друзья тоже этого не умеют. Он сказал, что все они будут учиться вместе, его голубые глаза горели.
Ольга согласилась. Теперь они относились к ней как к равной, и она обнаружила, что управлять замком, работая на тех, кто не ждал от нее слишком много, не было такой уж сложной обязанностью. Ее работа заключалась в том, чтобы люди были сытыми и им было, где спать. Это не так сильно отличалось от того, что она делала как целитель, – понять, что нужно человеку, и сделать так, чтобы он это получил.
С языками было тяжелее. Ее разум кружился весь день, пытаясь удержать в памяти два языка, переводя с одного языка на другой и обратно, и пытаясь научить языку налетчиков, тех, кто хотел общаться самостоятельно.
Не все налетчики говорили одинаково. Иногда слова, которые слышала Ольга, звучали совсем не похоже на те, что она уже знала, и ее мозг просто закипал.
До сих пор Леиф был единственным из варваров, кто хотел выучить ее язык. Он часто искал ее, чтобы взять очередной урок. Эти встречи были лучшей частью Ольгиного дня.
Ее словарь рос не по дням, а по часам, и ей все реже приходилось останавливаться, чтобы подобрать слово, хотя с изящностью предложений пока было тяжело. Иногда с ней говорили очень быстро, одновременно на обоих языках, и голова Ольги едва не разрывалась от такой какофонии.
Сидя за массивным столом в главном зале замка, с Леифом, Вали, Бренной и несколькими другими налетчиками и жителями деревни, Ольга сжимала руки на коленях. Эти встречи были одной из ее самых трудных обязанностей. Многое упиралось в ее умение передать информацию людям, которые не могли понять друг друга. Одно дело, когда они обсуждали деревенские новости и строили планы на зиму или просто обменивались знаниями. Но сегодня из разведки вернулись Торд, Сигвальд и Вигер – они уезжали, чтобы разузнать об угрозе, которую представляли двое других принцев, основавшихся на соседних землях.
Если бы Ольга неправильно поняла сказанное или использовала бы неправильное слово, чтобы передать смысл, все могло бы окончиться войной. Она чувствовала эту ответственность, как свинцовый груз, давящий на шею.
– Самое дальнее владение – день пути верхом на северо-запад, – рассказал Вигер. – Голубой флаг с белым летящим драконом.
Ольга знала, что это флаг принца Тумаса, самого могущественного из соседей. Он и Владимир были равны по силе и много раз сражались, постоянно смещая границу владений. Она перевела, что сказал Вигер, жителям деревни, которые сидели рядом, обращаясь преимущественно к Яану. Хоть он и был молод, но слыл умным и проницательным. Жители деревни знали только, как умирать во время войны, но Яан видел то, что другие не замечали или не хотели видеть.
Он кивнул и повернулся к мужчинам. Он пытался выучить язык налетчиков.
– Тумас, – сказал он Леифу, который был их лидером. Яан поднял кулаки, как будто дрался. – Он...
Яан запнулся, повернулся к Ольге и заговорил на их языке:
– Я не знаю, как сказать им, что Тумас опасен. В Мирканди мы держимся подальше от его людей – солдат и жителей деревни. Они нас хладнокровно убьют.
Ольга кивнула и повернулась к Леифу и остальным. Она тоже не была полностью уверена, но попыталась:
– Тумас большую войну здесь. Яан говорит, в городе мужчины... – она остановилась, ища способ описать мужскую настороженность. – Держаться подальше?
Это было не достаточно, поэтому она изобразила, что имела в виду, разведя руки.
Бренна кивнула первой, понимая.
– Они воевали с Владимиром?
Так странно для женщины – сидеть за таким столом. Ольга знала свое место, она была единственной среди них, кто мог помочь преодолеть языковой барьер. Но Бренна и другая женщина, как она, другая Дева-защитница, Астрид, сидели здесь так, как будто к их мнению о войне и защите могли прислушаться. Более того, словно их мнение хотели услышать.
Ольга уже привыкла к этому интересному паритету, но Яан все еще удивлялся тому, что говорила с ним женщина. Он обратился к Леифу, как будто не мог заставить себя обсуждать такой вопрос с женщиной, независимо от ее места среди других.
– Да. Друзья здесь… нет, – он бросил взгляд на Ольгу, и та улыбнулась. Слова прозвучали почти как надо.
– Не вдохновляет, – высказался Вали. – Он хочет это владение себе и наверняка сейчас готовится к нападению.
– В замке тихо, – это был первый раз, когда Сигвальд подал голос. – Там не слышно бряцания оружия – и снаружи уже идет снег. Если они и планируют нападение, то точно только летом.
– А что другой? Иван? – Леиф, казалось, тяжело раздумывал. Ольга заметила, что, когда его охватывали размышления, он проводил рукой по бороде. Она вдруг представила себе другую картину: ее собственная рука гладила эту золотистую бороду, а глаза Леифа смотрели на нее. В животе скрутился узел, и она моргнула, заставляя себя сосредоточиться на словах, которые должна была перевести.
Почти тут же Яан ткнул ее локтем, и она прошептала ему слова Сигвальда, как запомнила.
– Далеко на юге, – отозвался Сигвальд. – Владение маленькое и бедное. Мы можем напасть и захватить и его тоже. Опасность нам грозит только от Тумаса.
Сердце Ольги забилось в груди. Она родилась на земле Ивана. Ее семья – отец и два младших брата – все еще жили там. С тех пор, как ее забрали из семьи, она видела их только один или, иногда, два раза в год, но она любила их. Мальчики, Антон и Калью, были уже настоящими мужчинами, шестнадцать и четырнадцать лет. Иван заставит их сражаться.
Она уже знала, как воюют налетчики. Она не хотела видеть свою собственную кровь на их руках.
– Пожалуйста, – сказала она, пытаясь поймать взгляд Леифа. Он посмотрел на нее и замер, глядя ей в глаза. Ольга чувствовала, что на них смотрят и все остальные. – Вы будете воевать на юге?
Яан снова подтолкнул ее; на этот раз, напряженно ожидая, что скажет Леиф, она проигнорировала его.
Леиф оглядел сидящих вокруг, затем покачал головой.
– Нет. Уверен, Сигвальд имел в виду только, что принц Иван для нас – не угроза, а вовсе не нападение. Мы уважаем зиму. Одна из наших задач – укрепить этот замок.
Облегчение захлестнуло ее, и она улыбнулась, ее глаза почти наполнились слезами. Леиф чуть склонил голову, глядя на нее, но не спросил, в чем дело, а Ольга опустила глаза, пытаясь справиться со своими чувствами.
~oOo~
– Это прекрасная земля, – Леиф улыбнулся ей. – Как мне это сказать?
Они сидели на земле, на вершине невысокого холма с видом на деревню. Зима была совсем рядом; поля были убраны, листва с деревьев почти облетела, но в этот день воздух был теплым, а солнце – золотым. Пожалуй, один из последних теплых дней. Все признаки указывали на суровую зиму, горькую и долгую.
Прошли недели с тех пор, как Леиф заверил ее, что они не будут вести войну, в которой придется сражаться ее братьям. Бренна Око Бога и Вали Грозовой Волк объявили о своих отношениях и на этой неделе должны были пожениться. Сердце Ольги теплело, когда она думала об их связи.
– Eesti on imeline maa, – ответила она на вопрос Леифа.
Он повторил, но потерял слог посередине.
– Eem-ah-leen-ah, – поправила она.
– Imeline, – произнес он правильно. – Eesti on imeline maa.
– Jah. Hea.
Леиф засиял в ответ на ее похвалу, как маленький мальчик. Затем повернулся к деревне, и Ольга смогла увидеть его профиль. Ее первая мысль о нем – в той жизни, где он появился в дверях домика Йоханны и спас их от Кнута, человека, которого она теперь знала и не боялась, – была «золотой гигант». Такой была ее первая мысль, но теперь это означало больше, чем его размер или цвет волос. Для нее Леиф, казалось, был сиянием, светом, хотя казался часто окутанным чем-то темным – болью, которую она увидела в лагере. Он отталкивал от себя эту боль, но иногда она снова подбиралась к нему и омрачала его лик.
Он был добрым и хорошим человеком. Не все налетчики были такими; хоть она и нашла свое место среди них, как и другие жители деревни, некоторые все еще грубили ей и возмущались тем, что не осталось рабов для их прихотей. Но Леиф и Вали – и Бренна тоже – были быстрыми и решительными в изъявлении воли, и женщин, которые хотели остаться в одиночестве, не трогали.
Ольга хотела, чтобы ее оставили в покое. По большей части.
– Kas Sulle meeldis siin?
Он снова сосредоточился на ней.
– Kas Sa saaksid seda korrata? – он попросил ее повторить вопрос.
– Kas Sulle meeldis siin?
– Anna andeks. Ma ei saa aru.
Очень четко и правильно он попросил ее повторить, а затем извинился и сказал, что не понимает. Он часто переспрашивал ее, и его акцент и словарный запас постоянно улучшались.
– Но это же хорошо! Все это хорошо. Я спросила, нравится ли тебе здесь: Kas Sulle meeldis siin
– А. Jah. Ma olen… rahulik? – он неуверенно приподнял бровь, и Ольга кивнула.
– Спокойно? Да. Rahulik.
– Ma olen rahulik siin, – повторил он предложение целиком. Ему было здесь спокойно. Безмятежно.
– Ты не был спокоен у себя дома?
Леиф издал длинный, медленный вздох, его глаза не отрывались от нее. На своем родном языке он сказал:
– Я – воин, Ольга. Мы не знаем покоя. Мы знаем потери.
– Тогда зачем воевать?
– Это наш путь, и то, что я знаю, – он вытянул вперед руки и развернул ладони друг к другу.
– Моя ценность в моих руках, – Леиф сжал кулаки. – Жить как воин – значит искать другой жизни. Искать путь в Валгаллу, где храбрые мертвецы обитают среди богов. Ты об этом знаешь?
Ольга покачала головой. Брат рассказывал несколько историй о капризных богах северян, но они ее тогда не заинтересовали.
– Здесь не живут боги. Только земля, море и воздух, огонь и цветок, человек и дух. Здесь все едино, и мы знаем эту жизнь только до тех пор, пока не окажемся в земле, чтобы... обрести равновесие. Понимаешь? Не ищем. Только живем. Жизнь, сделанная из войны... – она замерла, ища правильный способ выразить свои мысли. – Это не очень утомительно?
Леиф усмехнулся.
– Так и есть, да. И война бодрит. Я не несчастлив в своей жизни. Но спокойствие, которое я чувствую здесь, для меня ново. Это как передышка.
Его сжатые в кулаки руки все еще были вытянуты вперед, и он не отводил от них своего взгляда. Ольга протянула руку и положила ее на руки Леифа. Его руки были большими, а кулаки казались просто огромными, и она почувствовала ауру его великой силы.
– Там, где есть стремление, всегда есть борьба. Иногда остаться на одном месте – это хорошо. Остаться и передохнуть.
Леиф уставился на свою руку, и Ольга замолчала. Когда она впервые увидела его, то думала, что он отличается от других. И теперь она знала, что все они – не монстры, а мужчины и женщины, хорошие и плохие, как и все остальные, но Леиф все еще был другим.
Ольга никогда не знала настоящей любви. Ее не любили таким образом, и она не испытывала этого чувства ни к кому другому. Ее использовали мужчины, другие, не только налетчики. Она была насильно выдана замуж, и муж всегда овладевал ею с жестокостью, а дважды ее насиловали его напившиеся допьяна друзья. Когда она оказалась свободна от него, то обрадовалась. Быть вдовой, быть вдали от мужского внимания – да, она больше никогда не хотела внимания другого мужчины.
Но сидя рядом с Леифом, ощущая его взгляд на своих пальцах, Ольга почувствовала волнение, жар – и это был не первый раз, когда Леиф заставлял ее такое ощущать. Когда он раскрыл ладони и поднес ее руку к губам, она ахнула. Прикосновение его золотистой бороды к коже заставило нервы в ее теле натянуться.
Все еще держа Ольгу за руку, он повернулся к ней и коснулся пальцами другой руки ее щеки, а затем развернул кисть и провел снова. Ольга закрыла глаза и позволила себе насладиться этим нежным, искренним прикосновением. Ее сердце, казалось, замерло где-то в горле.
– Ilus, – пробормотал он. Красивая. Она вздохнула.
Если бы он наклонился и поцеловал ее, Ольга бы не стала препятствовать ему. Она хотела ощутить прикосновение этого красивого, доброго рта, этой густой бороды. Но он убрал руку, и больше ничего не произошло.
Она открыла глаза. Леиф наблюдал за ней, как будто ждал, что она сделает.
– Леиф? – она протянула руку, чтобы погладить его бороду, но он перехватил ее запястье и отвел в сторону.
– Ты хорошая женщина, Ольга. Красивая и добрая. Я думаю, в этом месте тебе спокойно. Но это не мой дом. И тебя уже слишком жестко использовали. Я не возьму тебя, чтобы бросить потом, и я не могу остаться, – он наклонился и прижал губы к ее лбу. – Я не могу.
Слишком ошеломленная силой своей реакции, как на свое желание, так и на его отказ, Ольга не смогла найти слов, чтобы возразить.
~oOo~
Ольга оттолкнула Вали в сторону.
– Я не могу работать, когда ты стоишь, как стена, у меня на дороге.
Он отошел – не далеко, но достаточно, чтобы Ольга смогла приблизиться и положить прохладный компресс на лоб Бренны.
– Почему она не приходит в себя?!
Ольга протянула руку и ухватила за руку Вали – его рука была сильной, твердой.
– Здесь. Чувствовать это. Мягко, – она потянула его и положила его руку на шишку на виске Бренны. – Она что-то ушибла, когда упала. Но она дышит спокойно и глубоко. Она очнется. Дай ей отдохнуть, Вали. Спокойствие – это то, что ей нужно.
Он закрыл лицо руками и сел в изножье кровати.
– Должно быть что-то еще. Она как будто заболела. Они сказали, что она упала с седла. Это не похоже на нее.
Ольга думала, что знает, в чем дело. За последние несколько дней она заметила, что по утрам Бренна была бледной и сосредоточенной – более сосредоточенной, чем обычно, и она перестала завтракать, но к обеду, казалось, приходила в себя. Она и Вали были женаты несколько недель. Это были дни карающих зимних бурь, и в замке было особо нечем заняться. Честно говоря, Ольга была удивлена, что Вали сам об этом не подумал.
Убедившись, что Бренне не понадобится ее помощь и что ей действительно нужен был только отдых, Ольга повернулась и положила руки на бедра.
– Оставь нас, пожалуйста, Эха, – сказала она на своем языке деревенской девушке, которая принесла полный кувшин с водой. Девушка кивнула и вышла из комнаты.
Вали проводил ее взглядом и напряженно посмотрел своими голубыми глазами на Ольгу.
– Что-то не так. Скажи мне.
Она не особенно надеялась на ответ – мужчины были абсурдно брезгливы в этом отношении, – но спросила:
– Ты знаешь ее цикл?
Ольга говорила на языке налетчиков, и пустой взгляд Вали сказал ей, что он не понял, поэтому она перефразировала:
– Ты знаешь, когда у нее течет кровь? Женская кровь.
– А. Думаю, да. У нее была кровь прямо перед нашей свадьбой, и сегодня утром она сказала, что кровь снова должна вот-вот пойти.
Ольга была впечатлена тем, что он так много знал. Но они поженились почти два месяца назад, и при осмотре Бренны этим вечером она не увидела никаких признаков ее крови.
– С тех пор ни разу? Ты уверен?
Щеки гиганта стали розовыми, и Ольга улыбнулась. Каково это – познать такую любовь как у них? Казалось, ей было не суждено. Впервые с тех пор, как она была девочкой, Ольга хотела физической, земной любви, но она не могла этого иметь – не так, как она этого хотела. Леиф отказался видеть в ней больше, чем друга. Они видели друг друга, проводили время вместе каждый день, но с того последнего теплого дня на холме, до того, как Вали и Бренна поженились, он едва касался ее, разве что мимоходом.
Ольга все еще могла вспомнить в ярких деталях ощущение его губ и бороды и дыхания на ее коже – на пальцах, на лбу. И прикосновение его мозолистых пальцев к ее щеке.
Низкий рокот голоса, когда он назвал ее красивой.
Как бы ей ни нравилось помогать Вали и Бренне, как бы ей ни было приятно наблюдать, как расцветает и растет их любовь, кроме этого она ощущала еще и зависть.
– Я бы знал, – сказал он. – Мы... наслаждаемся друг другом.
– Ясно. Почему она думала, что ее кровь придет сегодня?
Он покраснел еще сильнее.
– Она была... больной. Ее груди болели.
Плохое самочувствие утром. Головокружение. Потеря аппетита. Боль в груди. Никакой крови в течение двух месяцев. Да, все было так, как она думала.
– Вали, я уверена, что у нее будет ребенок.
Вали побледнел.
– Что?
– Бренна с ребенком. Вот почему она упала. Первые месяцы – это слабые месяцы. Она будет чувствовать себя сильнее – здоровее и лучше – со временем, когда ее живот начнет расти.
– Ребенок? – он посмотрел на свою спящую жену, и улыбка осветила его лицо. Перед ней словно вдруг оказался другой человек. – Ребенок. Конечно! Ха-ха! Это отличная новость!
Он снова повернулся к Ольге.
– Когда?
После некоторых подсчетов, основываясь на словах Вали, Ольга ответила:
– Я полагаю, в середине лета, – ее сердце сжалось. Середина лета. Когда ее новые друзья уйдут, и вся эта жизнь кончится. Когда Леиф тоже уйдет.
Но это было будущее, и время этому еще не пришло. Только этот момент, это настоящее имело значение.
В этом настоящем у нее были друзья, и они радовались своему счастью. Ольга улыбнулась и буквально утонула в крепких объятьях Вали.
Глава 4
Зима продержалась долго – дольше, чем следовало бы – но после нескольких месяцев жестоких штормов они, наконец, увидели признаки летнего рассвета. Вчерашний день был достаточно теплым, чтобы превратить землю в кашу и заставить реку набрякнуть льдинами, пока она почти не лопнула в своих берегах, но на следующий день стало холоднее, и зима снова сковала землю.
Тем не менее, солнце было ярким, и воздух пах скорой весной. Жители замка и деревни оживились. Вали, поехавший в составе группы Леифа на север с патрулем, весь день улыбался, шутя со своими спутниками.
Его друг был человеком, у которого, казалось, было все – большая любовь, хорошие друзья и ребенок, которого ждали уже к лету. Он был спокоен и, казалось, не переживал по поводу опасности, которая ему грозила. А опасность была очень реальна: ярл Эйк Иварссон наверняка так просто не отпустит от себя Бренну Око Бога.
Но у ярла не было бы выбора; Бренна была замужем и носила ребенка, и, даже если Вали захотел бы отказаться от Снорри и поклясться ярлу своей жены – а Леиф знал, что он этого не сделает – Эйк ее уже потерял. Пока сама Бренна не заявила об обратном, у ее мужа было больше прав на нее.
Эйк увидит в этом предательство – по правде говоря, это и было предательство, отречение от клятвы, которую Бренна дала – и он точно не станет просто стоять и смотреть. Когда прибудут корабли, их ждут последствия, и они будут значительными.
И все же Леиф не мог пожелать своим друзьям потерять то, что они нашли друг в друге. Он понимал, почему Бренна так прикипела к Вали, почему рискует налечь на себя гнев ярла. Она пришла к Эйку как рабыня и поклялась в верности, чтобы он дал ей свободу. Клятва, данная на таких условиях, конечно, имела свои пределы.
Клятва Леифа была дана безоговорочно. Он вырос в залах Гетланда. Его отец был близким советником Эйка, и после его смерти в бою ярл взял Леифа под свое крыло. Его жизнь была переплетена с жизнью Эйка, как будто они делили одну кровь. Именно ярл устроил его брак с Торил, и он был первым, кто видел всех новорожденных Леифа.
Он не подвергал сомнению свою верность, хоть и не всегда соглашался с выбором, сделанным Эйком, хоть и видел, как человек, которого он любил как отца, становился придирчивым и мелочным, ведь его власть росла, а он не становился моложе. Леиф не мог себе представить, что может произойти, что может заставить его отвернуться от своего господина.
Если бы такая причина существовала, она определенно не была бы связана с чувствами.
Пока его товарищи разговаривали и смеялись, радуясь возвращению из поездки вдоль границы между землями Тумаса и Эйка, Леиф наблюдал, как в небе движется солнце. Он тосковал. Ему нравилось здесь, в Эстландии. Никогда прежде он не знал такой жизни, как эта, спокойной и умиротворенной. Даже когда они готовились к битве, даже когда солнце пряталось за краем горизонта, воздух в замке был полон мира.
И Ольга. За эти месяцы Леиф очень привязался к этой маленькой, чудесной женщине. Она выглядела, как крохотное лесное создание, но с твердым, сильным сердцем. Он постоянно думал о ней, помнил о ней каждый день. И ночью, когда он оставался в одиночестве в своих тихих покоях, в мягкой кровати, к которой ему пришлось привыкать не один месяц, – ее образ пленял и его тело.
Леиф знал, что она не будет против. Он часто видел в ее пленительных темных глазах желание быть ближе. Он почувствовал это, когда забыл о себе и прикоснулся к ней – то, как ее тело двинулось к нему, как будто притянутое его простым прикосновением. Он бы мог дать его ей, если бы только решился...
Но он бы не стал. Ольга стала нетерпеливой и в последнее время часто спорила с ним, одновременно избегая, и он думал, что он знает, почему. Но он не хотел ее брать. Он дал клятву Эйку, и он покинет Эстландию, когда корабли вернутся. Даже если бы он хотел просить Эйка освободить Ольгу или дать ему возможность поселиться здесь и хранить владения ярла в Эстландии, он не стал бы этого делать. Леиф знал, что потеря Ока Бога уже будет достаточным испытанием для его ярла.
Вали спросил его, не думал ли он попросить Ольгу вернуться с ними в Гетланд, и, конечно, он об этом думал. Но его мир был полон войны, а она была женщиной мира. Это было очевидно, когда они были рядом. Ее нежное изящное маленькое тело, ее милое открытое лицо, ее тонкие, бледные руки – и его широкая грудь, покрытое шрамами тело, скрюченные коряги, которые были его руками. В их неумолимом мире не было безопасного места для Ольги. Так что Леиф не стал бы просить ее присоединиться к нему.
И он не стал брать ее, чтобы потом оставить. Мужчины жестоко обращались с ней – он не будет одним из них.
Он сдержал бы свое слово, и он поступил бы правильно.
~oOo~
Когда они приблизились к замку, Вали, ехавший со стороны Леифа, вдруг издал звук, который был одновременно вздохом и стоном.
– Проблемы, мой друг? – спросил Леиф.
Вали издал смешок.
– Нет. Ничего такого. Просто думаю о Бренне и о том, как она поприветствует меня, когда мы вернемся.
– А. Ее настроение в последнее время меняется, это так. Это бывает, когда ребенок на подходе.
Слушая, как Вали обсуждает беременность своей жены, Леиф чувствовал, как ноет старая рана в груди, но эта боль не была неприятной. Воспоминания имели и горький, и сладкий привкус.
– Видимо, да. Я, кажется, раздражаю ее больше всего, хоть и стараюсь не беспокоить – и она даже не пытается объяснить причину. Она бы сегодня поехала в деревню верхом! С таким большим животом! Когда я сказал, что это будет большая ошибка, клянусь, у нее был такой вид, словно она была готова заколоть меня мечом.
Леиф видел, что Вали сегодня все-таки отправил жену в деревню, на санях, с Тордом и Сигвальдом в качестве сопровождающих, и знал, что эта поездка была результатом напряженных переговоров между беременной женщиной и ее обеспокоенным мужем.
– Это не продлится долго, а потом она будет переполнена любовью к ребенку и к тебе.
Вали ухмыльнулся.
– Я очень надеюсь. Ольга сказала, еще как минимум два месяца. Мне повезет, если к тому времени я еще смогу сохранить голову на плечах.
Был большой шанс на то, что к тому времени вернутся корабли. Вали действительно повезет, если ему удастся сохранить голову на плечах, но Леиф сомневался, что угроза исходит от Бренны.
Он вздохнул и поглядел на приближающийся замок. Опасность шла по пятам за ними. Опасность и потеря.
~oOo~
Она притаилась ближе, чем он думал – чем кто-либо из них думал.
Когда они добрались до замка, старый Орм сказал им, что сани не вернулись. Они должны были вернуться раньше них – задолго до них.
Сани и деревня подверглись нападению. Это были воины принца Ивана, которого они посчитали слишком слабым, чтобы представлять угрозу. Деревня, весь скот и люди, которые там работали, – все погибли. Сигвальд и Торд тоже.
Леиф сидел в мрачном замковом зале и смотрел на огонь, пока в комнате над ним Ольга работала, чтобы спасти Бренну и ее малыша, а Вали, не покидавший места рядом с кроватью, наблюдал, как его семья уходит от него.
Леиф и Торил вместе потеряли четверых своих детей: троих из них в младенчестве, и одного, когда его жизненная нить все еще свисала из ее опустевшего живота. В одиночестве он похоронил дочь, а теперь и их сына Эйнара. Он похоронил Торил и ребенка, который был внутри нее.
Торил и тот, седьмой ребенок, мальчик, а теперь и Эйнар были убиты.
Пока Леиф сидел в зале, среди таких же молчаливых друзей, и спрашивал себя, спасет ли Ольга Бренну и ее ребенка, его ум вернулся в прошлое, к смерти его собственной жены.
Он сражался в сердце Гетланда, отбиваясь от налетчиков, и не знал о своей потере до самого конца, пока не убедился, что Бренна, тогда еще рабыня, спасла детей Эйка и Хильду, его жену, и не вернулся домой.
Сражение было быстрым. У них с Торил был небольшой домик на окраине города, достаточно далеко от длинного дома, и Леиф не думал, что они в опасности.
Он ошибся. И он пришел домой, и там была кровь и смерть, праздновавшая победу.
В эту ночь образ окровавленного тела Бренны сплетался в его памяти с другим образом: Бренна, лежащая в кровавом снегу, и мертвая Торил – в очаге, ее руки все еще прикрывают вспоротый живот, как будто она все еще пытается удержать своего ребенка, чтобы он не выпал.
Кровь все еще была свежей и теплой, внутренности их тел все еще блестели. Если бы он оказался на мгновение быстрее, он мог бы спасти их.
Удар грома потряс стены замка, и Леиф инстинктивно огляделся вокруг. Остальные в зале тоже выглядели удивленными и возбужденными. Гром зимой, даже поздней зимой, был чем-то странным. Сам Тор объявлял о своем присутствии.
Возможно, он пришел спасти ребенка.
Еще один удар молота Тора. И еще.
– Тор сегодня злится, – пробормотал Орм, сидящий рядом. – Плохие дела и печальные новости.
– Да.
Прежде чем Леиф смог сказать еще хоть что-то, затрещала дверь, и он встал. Вали пронесся через зал и понесся к выходу. В руках у него был небольшой окровавленный сверток.
– Значит, все кончено, – вздохнул Орм. – Но что насчет Бренны?
Леиф не ответил; его внимание было обращено к другу, который только что выбежал в ночь, оставив после себя снеженный след. Тор снова вернул зиму.
Леиф последовал за Вали на территорию замка. Другие тоже, но он не обращал на них внимания. Его друг стоял на улице, держа обнаженное, невероятно маленькое тело своего ребенка высоко над головой, пока снег падал на плотные белые простыни, и гром и молния трещали вокруг них.
– ОН ТОРВАЛЬД! – крикнул Вали в сердитое небо. – И ОН ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕБЕ! ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ? КАКУЮ ЕЩЕ ЖЕРТВУ ТЫ ОТ МЕНЯ ХОЧЕШЬ? ТЫ УЖЕ ЗАБРАЛ МОЕГО РЕБЕНКА! ТЫ ЗАБЕРЕШЬ ЕЩЕ И МОЮ ЛЮБИМУЮ? ЛУЧШЕ ВОЗЬМИ МОЕ СЕРДЦЕ ИЗ ГРУДИ!
Грудь Леифа болела от горя за своего друга и от воспоминаний о своем горе. Леиф положил руку на спину Вали. Вали развернулся, его коса ударила Леифа по лицу.
– Вали, мой друг. Мой брат. Не искушай богов.
– Мне все равно! Пусть будет, что будет!
Но ему было не все равно. Время притупит потерю, оставит синяки и шрамы там, где теперь живет только боль, и у Вали останется еще, что терять. Не время было призывать Тора, как если бы Вали мог встретиться с богом и победить.
– Твоя женщина еще жива. Ты хочешь отказаться от нее?
Вали молча стоял и смотрел, его дыхание было похоже на звериный рык. Снег покрыл его волосы, брови, бороду, но он ничего не замечал.
Леиф протянул руки.
– Позволь мне забрать твоего сына. Я позабочусь о нем, до тех пор, пока вы не будете готовы попрощаться с ним.
К сожалению, он очень хорошо знал, каково это.
Вали не позволил ему забрать ребенка.
– Бренна захочет его видеть.
Торил хотела видеть свою крошечную дочь, свою первую потерю. Она держала ее на руках много часов подряд, пока тело не остыло и не стало жестким, и Леифу не пришлось насильно вырвать их ребенка из рук жены. Торил ненадолго словно сошла с ума, кричала и била его своими маленькими кулаками. Мысль о Бренне, которую ждет то же самое, заставила кровь Леифа похолодеть.
– Нет. Это вызовет еще больше боли, а она уже и так вынесла много. Я знаю. Она ждала ребенка, она хотела стать матерью. Ей будет тяжело видеть его. Ты должен быть с ней.
Леиф снова поднял руки и долго держал протянутыми. На этот раз, с искаженным от горя лицом, Вали отдал ему своего сына. Он наклонился и взял из снега у ног простыни, и накрыл тело.
Затем он ушел, и Леиф прижал безжизненную ношу к груди.
~oOo~
Долгое время Леиф сидел перед огнем в зале, держа на руках тело ребенка. Он забрал его, чтобы избавить Вали от этой боли, но теперь сам не мог заставить себя ничего сделать.
Так он сидел и держал мертвого ребенка, и старые воспоминания вновь высекали себя в его разуме. Гроза гремела и выла за стенами.
– Леиф.
Удивленный голосом Ольги, Леиф поднял глаза и увидел ее, стоящую на краю тени, что отбрасывало пламя. Он только сейчас заметил, что они одни. Он сидел там дольше, чем думал.
Зал редко пустовал в любое время дня и ночи; он был полон налетчиков и жителей деревни, укрывшихся от зимы. Но тяжелые события этой ночи, должно быть, загнали всех в комнаты.
– Как Бренна?
– Слаба. Она потеряла много крови, прежде чем родила. У нее пробита грудь.
– И разбито сердце, наверняка.
– Нет. Но так будет, если она проснется.
– Если?
Ольга вздохнула.
– Она истекает кровью внутри, где я не могу ей помочь. Только ее собственная воля может спасти ее сейчас. И Вали, возможно. Он не отходит от нее, – она наклонила голову к нему. – У тебя ребенок.
– Да. Я обещал Вали, что буду присматривать за ним.
– Идем, – она шагнула вперед. – Мы уложим его в хорошее место, пока отец не будет готов.
Леиф встал и пошел за ней на кухню. Он встал с ребенком возле покосившегося камина, а Ольга сняла с крючка в стене и поставила на длинный, покрытый царапинами стол большую корзину. Из сундука она достала чистое покрывало и уложила его внутрь корзины, наполнила чашу с водой из бочки и принесла ее к столу. Затем подошла к Леифу и протянула руки. Она хотела забрать ребенка.
