Текст книги "Запад каждого мира. Книга I. Часть первая. Дом Баст (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Я не поняла, что именно она представляла, но поняла, что ничего хорошего. Я этого Альмека терпеть не могла уже таким, каким он был на данный момент. Он меня – тем более. Я была едва ли не единственной девчонкой в школе, которая не добивалась его внимания, и единственной, которая не боялась вступить с ним в драку. Ко мне мало кто задирался. Альмек – никогда. Зато, увидев слабого, он не мог пройти мимо, не дав ему пинка, тычка или хотя бы щелчка. Было бы даже странно, если бы появившаяся в середине учебного года новенькая не стала очередным объектом его издевательств. Он сразу дал ей прозвище – Принцесса Жёлтое Лицо.

– У моих предков даже красавицы закрывали лица, – заявил он как-то на большой перемене. – А тебе-то уж точно лучше чем-нибудь завесить свои жёлтые пятна!

Не знаю, что меня взбесило больше – выпады этого мерзавца в адрес беззащитной Сирины или угодливое хихиканье фавориток Альмека, которое начиналось каждый раз, когда их кумирчик изволил шутить. Я даже не стала тратить время на словесную перепалку, а сразу заехала ему в "поддыхало", как это называлось у мальчишек с Торговой Площади, где я в последнее время часто бывала. Наблюдая за их драками, я выяснила, куда этот удар наносится, и теперь, впервые применив его на практике, была очень довольна результатом. Альмек согнулся в три погибели, а идиотский смех тут же стих.

Парты у нас были двухместные, но Сирина всегда сидела одна. С ней никто не хотел садиться. Многие даже демонстративно обходили её стороной, хотя вся школа прекрасно знала, что её болезнь не заразна. Я уселась рядом с Сириной, всем своим видом показывая, что каждый, кто надумает её дразнить, будет иметь дело со мной. Класс всё понял правильно, но Альмек Парси не был бы Альмеком Парси, если бы не попытался отомстить мне за то унижение, которому я его подвергла на глазах у всего его "гарема".

Он подкараулил меня между рощей анданов и храмовым садом со своим приятелем постарше. Гадёныш знал, что в одиночку ему со мной не справиться.

Не справились они и вдвоём. Правда, я не знаю, что бы я делала, если бы случайно не наткнулась на тот камень...

– Вартан, давай стащим с неё шорты! – крикнул Альмек, когда им наконец удалось повалить меня на траву. – Может, у неё и хвост есть, а не только когти...

Падая, я ударилась обо что-то правой лопаткой и тут же сообразила, что это камень. Я сделала вид, будто перестала сопротивляться, и когда насевший на меня Вартан инстинктивно ослабил хватку, извернулась и ударила его камнем в лоб. Меня чуть не затошнило, когда в лицо мне брызнула тёплая кровь. Парень молча повалился на бок, а его приятель от испуга застыл на месте. Я, конечно, тоже испугалась, у меня даже мелькнула мысль, что я убила Вартана, но гораздо важней было отбиться от этих двух юных подонков. Воспользовавшись замешательством Альмека, я решила пнуть его в пах – как в фильмах, где героиня одна дерётся с несколькими плохими парнями, а пока он будет загибаться, убежать. Альмек, однако, разгадал мою уловку. Он хотел уклониться, но при этом не то запнулся, не то оступился и немного подался вперёд, так что удар пришёлся ему выше живота. Я почувствовала, как под ногой у меня что-то противно хрустнуло. Альмек завопил благим матом и упал на колени, а я во весь дух кинулась прочь.

Домой я прибежала залитая и своей, и чужой кровью. У меня была до кости рассечена бровь, а левое запястье распухло из-за растянутого сухожилия. Пришлось вызывать врача.

– Я вижу, на девочку кто-то напал, – сказал он матери, осмотрев моё покрытое синяками и ссадинами тело. – Если вы намерены подать жалобу, я составлю акт медицинского освидетельствования.

– Да, я намерена это сделать, – решительно заявила мама. – Мне уже надоело, что моего ребёнка постоянно травят.

Каково же было её возмущение, когда она узнала, что мать этого поганца Альмека опередила её. Алия Парси в тот же вечер подала на меня жалобу в местное полицейское управление, в отдел по работе с малолетними правонарушителями. В последние годы детская и подростковая преступность в бедняцких кварталах Кемта стала серьёзной проблемой, и подобные жалобы старались не оставлять без ответа. В своём заявлении госпожа Парси утверждала, что девочка-мутант, обладающая звериными когтями и нечеловеческой силой, напала на её сына и лишь по чистой случайности не убила его, но всё же мальчик сильно пострадал, и это засвидетельствовано врачом. Далее говорилось, что я затерроризировала весь класс, что меня все боятся и что меня следует изолировать от нормальных детей, пока ещё кто-нибудь не пострадал. Заканчивалась жалоба настоятельной просьбой рассмотреть вопрос о проживании мутантов Рены Ван-Дейхен и её ребёнка в цивилизованном государстве, которое до сих пор всегда обеспечивало защиту людей от чужеродных элементов, коими заселены многие планеты Федерации.

Я впервые видела свою мать такой оскорблённой, а главное – растерянной. Похоже, зная отношение к мутантам в кемтском обществе, она действительно испугалась, что нас могут депортировать. Хорошо, что Пианха как всегда взяла нас под свою защиту. Она даже подключила к этому делу своего давнего знакомого – адвоката Аменхотепа Ини. Поговорив с ним, мама подала встречный иск.

Через несколько дней я и Альмек с родителями и нашей школьной наставницей явились в полицейское управление для дачи показаний.

У Альмека оказались сломаны два ребра. Он нагло врал, утверждая, что я напала на него, причём неожиданно, а он был один. Возвращался из школы и никого не трогал.

– Это неправда! – разозлилась я. – С ним был приятель, которого он называл Вартаном. Они вдвоём напали на меня. Сначала просто дрались, а потом повалили меня на землю и хотели раздеть. Я двинула этого Вартана камнем по голове, и он отключился. Я защищалась! Их было двое, а я одна...

– Ах ты маленькая лгунья, – грозно покачала головой мать Альмека. – Сразу видно – бесстыжая басурманка. Носится по всей округе в одних коротюсеньких шортах, с лохматой гривой! Чуть что выпускает свои звериные когти! Уже всех детей в школе перецарапала... Не верьте ей! Мой сын никогда не нападёт на девочку, даже на такую... Тем более с кем-то. В нашем роду всегда были настоящие мужчины! Среди наших предков были отважные воины, которые...

– Что ж, уважаемая госпожа Парси, – мягко перебил её адвокат Ини, – видно, потомки эту отвагу утратили. Потому что всё было так, как говорит девочка. На неё действительно напали двое – ваш сын и его друг Вартан Файзул, сын торговца Мухтара Файзула, проживающего в Гранитном переулке, недалеко от Карьера. Мы его отыскали, поговорили с врачом, который его лечил, а также показали его судебным экспертам. Они подтверждают, что рана на голове Вартана действительно нанесена камнем, причём с близкого расстояния. Камень не был брошен, им ударили, держа его в руке. Вартан рассказал, при каких обстоятельствах это произошло. В отличие от вашего сына он не желает усугублять свою вину ложью и честно во всём признался.

С этими словами Аменхотеп Ини распахнул дверь, и в комнату, затравленно озираясь, вошёл Вартан с наголо обритой перевязанной головой.

– Мальчик готов ответить на все вопросы, – добавил адвокат. – Только, пожалуйста, не утомляйте его. У ребёнка сотрясение мозга. И хотя он сам виноват в том, что получил эту травму, мы должны считаться с состоянием его здоровья. Родителей его тут нет, но господин Файзул дал письменное разрешение допросить его сына в присутствии свидетелей.

Ини продемонстрировал лист плотной, желтоватой, похожей на папирус бумаги – той самой специальной бумаги, которая использовалась в судебной системе Кемта. Под коротким текстом, написанным угловатым почерком, стояли неуклюжая подпись и личная печать Мухтара Файзула. В Кемте каждый торговец имел свою собственную печать, изображение которой красовалось на дверях его магазина.

Я видела, как побледнел Альмек и как покрылось красными пятнами лицо его мамаши. Похоже, гордая своими воинственными предками госпожа Парси и впрямь во всём верила своему обожаемому сыну. Теперь она не знала, куда деваться от стыда.

– Молодец девчонка! – рассмеялся начальник участка, когда разбирательство закончилось и все начали вставать. – Одна уделала двух парней. Приходи к нам лет через десять, Арда Ван-Дейхен. Женщины тоже служат в Королевской полиции. Ты слишком хороша, чтобы чистить кошачьи клетки. Пожалуй, такая, как ты, смогла бы даже добиться какого-нибудь чина в Интерполе.

Альмека и Вартана заставили принести мне публичные извинения, а с их родителей взяли приличный штраф, двадцать процентов которого шли в государственную казну, а восемьдесят пострадавшему, то есть мне.

– Что ж, это для нас не лишнее, – сказала мама. – Спасибо госпоже Пианхе и её знакомому. Если бы не этот адвокат, всё бы свалили на тебя. Он ещё молод, но уже выиграл несколько крупных процессов, так что прижать наглых, но туповатых родителей Вартана ему ничего не стоило.

– И сколько мы ему должны? – я уже знала, что хорошие адвокаты недёшево продают свои услуги.

– Нисколько. Когда-то Пианха помогла ему с карьерой, поэтому без труда уговорила господина Ини поработать на нас бесплатно. Так что все эти деньги мы можем потратить на себя.

Мама тут же обновила нам гардероб и купила мне то, о чём я уже давно и страстно мечтала, – огромную куклу с растущими волосами. Такую куклу при желании можно было подстричь, потом, аккуратно отвинтив ей голову, положить туда отрезанные пряди и, вернув голову на место, нажать на маленькую кнопочку на затылке куклы. Сразу начинал работать какой-то непонятный, сложный механизм, и прежняя длина волос восстанавливалась примерно с такой же скоростью, с какой растут волосы на голове человека. Эта замечательная кукла была сделана из мягкого, похожего на человеческое тело пластика так искусно, что казалась уменьшенной копией красивой двенадцатилетней девочки с волнистыми золотисто-каштановыми волосами.

Альмека Парси перевели в другую школу. Он передал мне через своих приятелей, что рано или поздно всё равно сведёт со мной счёты. Большинство девчонок, лишившись своего кумира, возненавидели меня лютой ненавистью, но меня это абсолютно не волновало. Единственным человеком в классе, который вызывал у меня симпатию, была Сирина.

Похоже, у неё тоже никогда не было подруг. С тех пор, как я взяла её под свою защиту, она меня просто боготворила. Она восхищалась и моей смелостью, и моими глиняными поделками, и даже моими рыжими волосами.

– Ты похожа на героиню одного старинного романа, – сказала она однажды. – У вас даже имена почти одинаковые. Её зовут Уарда. Это значит "роза" – по-древнеегипетски. Ты тоже красива, как роза. И гордая, как настоящая принцесса. Хочешь, дам почитать? Это книга про Древний Египет. Про девушку, которая была внучкой парасхита1 и выросла в бедности, а потом вдруг выяснилось, что она царевна. Я вот смотрю на тебя, Арда, и мне кажется, что ты тоже принцесса, просто пока об этом никто не знает. Никто, кроме меня.

Роман писателя и историка 20 века Эберса показался мне скучноватым. Сирина же знала его чуть ли не наизусть. Как и большинство болезненных детей, вынужденных подолгу обходиться без общества сверстников, она очень рано пристрастилась к чтению. Тем более что дом у них был буквально завален книгами. В середине 23 века психологи пришли к выводу, что сознательное усвоение информации всё же продуктивнее, чем обучение во сне, а чтение полезно для развития личности. Издательское дело процветало на всех планетах Федерации, поскольку особым шиком считалось иметь книги в их классическом варианте. Книги на дисках и плёнках стоили дешевле, не говоря уже о том, что занимали гораздо меньше места, поэтому настоящие библиотеки были как правило у очень состоятельных людей. Особенно ценились старинные издания, относящиеся к докосмической эпохе. Такие книги иногда даже становились контрабандным товаром. Ведь на многих планетах Федерации действовал закон, согласно которому всё, изданное до 80-х годов 21 века, должно передаваться в специальные библиотеки-музеи, чтобы доступ к этим раритетам имели все желающие. Такой закон действовал и на Дельте. Правда, поговаривали, что некоторые знатные семьи, в том числе Бастиани, являются обладателями очень ценных и редких изданий. Даже таких, что существуют в единственном экземпляре. Меня это не удивляло. Закон законом, а прав у богачей всё равно больше, чем у бедняков, – я слышала это с тех пор, как помнила себя. А вот уставленная книжными шкафами квартира в бедном квартале возле Рыночной площади поразила бы кого угодно.

– Ты, наверное, думаешь, откуда у нас такое богатство? – спросила Сирина, заметив, как я, придя к ней в гости первый раз, уставилась на упирающиеся в потолок книжные полки. – Мой дед по матери был адвокатом и сколотил неплохое состояние. Это его книги. Редких, конечно, нет, зато есть очень красивые. Некоторые относятся к середине 23 века, когда начался весь этот издательский бум и снова расцвело искусство иллюстрации. Кое-что мы продали. В прошлом году брат хотел продать всю библиотеку – нужны были деньги мне на лекарства, да и переезд из Либеры обошёлся нам недёшево. Мы бы сроду не переехали, но оказалось, что тамошний климат мне вреден. А теперь моё лечение оплачивается из благотворительного фонда Бастиани, и жить стало гораздо легче. Теперь Росс может откладывать часть своего заработка, чтобы платить за учёбу в Высшей полицейской школе. Учиться ему уже недолго. Если он попадёт в Королевскую полицию, мы уж точно не будем бедствовать. И библиотеку продавать не придётся.

Из родных у Сирины были только бабушка да старший брат. Мать умерла шесть лет назад, а отец, бросив двоих детей, исчез в неизвестном направлении.

Бабушка Сирины мне понравилась. Анне-Марии Дамьен было уже за семьдесят, и здоровье её оставляло желать лучшего, но она не позволяла себе унывать, содержала дом в идеальной чистоте и всегда была рада гостям. Может быть, потому, что гости в этом доме появлялись очень редко.

Брат же Сирины, двадцатилетний Росс, сразу произвёл на меня отталкивающее впечатление. Поджарый и прямой, как палка, с гладкими, вечно прилизанными волосами и неподвижным лицом, он походил на манекен в витрине дешёвого магазина мужской одежды.

– Росс, это Арда Ван-Дейхен, – представила меня Сирина, когда я первый раз пришла к ней в гости. – Та девочка, о которой я тебе рассказывала.

– А-а, – протянул Росс, пожав мою руку своими холодными костлявыми пальцами. – Та самая героиня, которая едва не проломила череп сыну Мухтара Файзула?

– Так он же сам виноват! – вскинулась Сирина. – И второй тоже. Ты же знаешь, как всё было. Арда за меня заступилась, и Альмек решил отомстить...

– Да, конечно, дорогая, твоя подруга – просто молодец, – кивнул Росс, потрепав сестру по щеке. – А ты будь осторожна, Арда Ван-Дейхен. Ни одному парню не понравится, что его поколотила девчонка. Как бы они опять не надумали отомстить.

Я не сразу поняла, что меня покоробило в его словах. Может быть, то, как он их произнёс? Как будто не предостеречь хотел, а заранее злорадствовал, суля мне в будущем неприятности.

Я бывала у Сирины часто, но с её братом, к счастью, почти не сталкивалась. Он целыми днями пропадал то на работе, то в полицейской школе. Иногда я думала, что бы было, если бы жалобы моей мамы и матери Альмека рассматривал такой инспектор, как Росс Дамьен. Я почему-то сомневалась, что он бы принял мою сторону. Видите ли, ни одному парню не понравится, если его поколотит девчонка... Можно подумать, я виновата в том, что мерзавцы не любят, когда им дают отпор!

Не знаю, догадывалась ли Сирина о взаимной неприязни, возникшей между мной и её братом буквально с первого взгляда, но сама она привязывалась ко мне всё больше и больше. Её восхищение моей персоной порой даже смущало меня, но нельзя сказать, чтобы оно не льстило моему самолюбию. Роль защитницы и покровительницы пришлась мне по душе. Нравилось мне и то, что Сирина считала меня особенной. Не желая её разочаровывать, я придумала, что умею колдовать и знаюсь с тайными силами. Я даже сочинила целую историю про свой амулет в виде звезды. Якобы он очень древний, некогда принадлежал могущественной колдунье и сам находит себе хозяина. Носить его может только тот, кто способен овладеть магией.

– С его помощью можно попасть в другой мир, – говорила я. – Даже в загробное царство. Это как ключ, открывающий любую дверь.

Самое забавное, что в моих фантазиях оказалась изрядная доля истины. Когда я через пару дней после этого разговора пришла к Сирине в гости, она показала мне огромную книгу под названием "Энциклопедия оккультизма". Пентаграмма, то есть звезда, действительно была древним магическим символом. Она означала связь человека с миром духов. Маги использовали пентаграмму, когда хотели вступить в контакт с некими таинственными сущностями или совершить переход в другой мир. Моё внимание привлекла картинка, на которой была изображена женщина, стоящая в центре звезды, заключённой в круг.

– Это хозяйка Дуата, загробного царства, – пояснила Сирина. – Она уводит мёртвых в иной мир...

– Я знаю, – перебила я, вспомнив то, что мне полгода назад говорила Пианха, и сделав вид, будто сейчас я не узнала ничего нового. – Это великая богиня, у которой много имён. Баст, Сехмет, Аменет... И у неё много лиц, но не все из них мы можем видеть... Вернее, не каждый из нас. У загробного царства есть ещё одно название. Акер. Так зовут и чудовище, которое служит богине. Иногда я вызываю его. Оно не всегда показывается, но откликается всегда.

– Как? – округлила глаза Сирина. – А где оно?

– Охраняет царство теней и тайн, – сказала я самым загадочным тоном, на который только была способна. – Царство Аменет.

Эта игра увлекала меня всё больше и больше, к тому же я видела – Сирине это тоже интересно. На следующий день я привела её в святилище Упуата и, приложив ладонь к металлической фигурке двойного льва, продемонстрировала, как я "вызываю чудовище".

– Теперь попробуй ты, – предложила я. – Может, он и тебе откликнется. Вдруг ты тоже сможешь общаться с теми, кто обитает в потустороннем мире.

Каким восторгом и любопытством горели глаза Сирины, когда она прижала ладошку к золотистой фигурке на двери акры. Но увы, чудовище молчало. Я даже великодушно одолжила подруге свой амулет и посоветовала ей какое-то время постоять в центре магической звезды на полу святилища.

– Мы с тобой сейчас в храме Упуата, а это бог, открывающий пути, – важно разъясняла я. – А звезда – волшебная фигура. Она помогает связаться с миром духов.

Не помогла и магическая звезда. Сколько Сирина ни держала руку на металлической фигурке Акера, страж подземного царства не отзывался.

– Ты и вправду особенная, – восхищалась Сирина. – Когда-нибудь ты научишься творить самые настоящие чудеса.

Ей тоже понравилось бывать в святилище Упуата. И она каждый раз просила меня "поговорить" с неведомым чудовищем, которое служило владычице загробного царства. А однажды произошло что-то странное. Я слишком долго держала ладонь на изображении Акера и не убрала её, даже когда дверь задрожала сильнее обычного. Я отдёрнула руку, только когда заметила тонкую вертикальную щель, которая рассекла пополам и двойного льва, и всю металлическую дверь. На мгновение мне даже показалось, что я видела узкую полоску мрака, затаившегося за этой загадочной дверью. Едва я убрала руку, щель исчезла.

– Что это было? – испуганно спросила Сирина.

– Ничего особенного, – ответила я, стараясь унять дрожь в голосе и в коленках. – Просто я хотела открыть дверь, а потом передумала...

– Да уж, не надо! – замахала руками Сирина. – Там... Такая чернота. И я боюсь этого зверя. А ты его видела?

– Конечно, – соврала я.

– Он не всегда бывает страшный, – сочиняла я уже по дороге домой. – Если богиня не сердится, он смирный. И даже ласковый. Ведь он её сын и подчиняется ей.

– А на кого он похож?

– Когда как. Иногда на льва.

– Двойного?

– Да нет, на обычного, какие есть в Королевском зверинце. Иногда он получеловек-полулев. Ну, как Махес. А иногда – просто красивый юноша с золотистыми волосами.

– А богиню ты видела?

– Только один раз.

– А какая она?

– Она тоже может изменять облик. Я видела её, когда она превратилась в кошку. Большую и красивую. Вроде тамитской. Хочешь – я как-нибудь открою эту дверь при тебе, только...

– Только что?

– Я не знаю, понравится ли это богине. Она ведь может быть грозной и страшной...

– Тогда не надо, – поспешно сказала Сирина. – Этот зверь так рычит. И там такая темнота... Мне даже показалось, что она выползет оттуда, растечётся по всему храму, и мы утонем в ней, как в какой-то тягучей чёрной жиже.

Я представила себе то, о чём говорила моя подруга, и мне стало страшно. Но, разумеется, я не подала виду. Она же считала, что я ничего не боюсь. И мне это нравилось.

На следующий день Сирина не пришла в школу. Госпожа Дамьен послала нашей классной наставнице сообщение, что у внучки очередное обострение и она нуждается в постельном режиме.

– Я вижу, ты у нас не девочка, а просто живая легенда!

Такими словами меня встретил Росс Дамьен, когда я после уроков зашла навестить подругу.

– Какой-то загробный мир, тени, чудовище, которое прячется за железной дверью и готово явиться по приказу великой колдуньи Арды Ван-Дейхен... Чем ты забиваешь голову моей сестре? Она и так нездорова...

– Полегче, Росс! – осадила его бабушка. – Твоя сестра болеет не от разговоров о колдовстве. Ты прекрасно знаешь, чем больна твоя сестра. А всякие жуткие истории – любимое развлечение всех девчонок этого возраста.

– Но Сирина сказала, что они постоянно бывают в том самом святилище – около андановой рощи. Вчера даже чуть не открыли дверь в акру, а ведь туда могут входить только члены семьи Бастиани, и то не все. Странная ты девочка, Арда. Почему тебе вечно хочется туда, куда нельзя? Ты как будто притягиваешь к себе неприятности. Даже эти фигурки из глины, которые ты даришь Сирине... Ими уже завалена вся её комната. У тебя какая-то странная, извращённая фантазия, и это плохо влияет на мою сестру.

– Я дарю Сирине то, что ей нравится, – ответила я вызывающим тоном, не скрывая, что нападки Росса меня не на шутку раздражают. В конце концов, что он о себе возомнил, этот будущий коп? По какому праву он разговаривает со мной, как с преступницей какой-то? – И кто сказал, что нельзя ходить в святилище Упуата? Оно всегда открыто, и там нет ничего страшного.

– И правда, Росс, – поддержала меня госпожа Дамьен. – По-моему, ты делаешь из мухи слона. Ну сам посуди – что там с ними может случиться?

– Но зачем непременно ломиться в двери, предназначенные только для особ королевской крови? – не унимался Росс.

– Никто туда и не ломился, – вмешалась Сирина.

Услыхав наш спор, она вышла из своей комнаты в гостиную. На ней был длинный халат, накинутый поверх ночной рубашки.

– Тебе не следовало вставать, – тон Росса сразу смягчился.

– А тебе не следует наезжать на Арду, – сердито сказала Сирина. – С тобой и поговорить ни о чём нельзя, вечно всё раздуваешь. Мы совсем даже не открывали эту дверь. Её вообще невозможно открыть.

Похоже, Сирина раскаивалась, что была слишком откровенная с братом, и спешила исправить свою ошибку.

– Но ты же говорила, что появилась щель...

– Да нет, ты не понял... Нам сначала так показалось, а это была просто тень.

– Знаешь, Росс, ты выдумываешь ещё больше, чем эти девчонки, – засмеялась бабушка. – Ну где же им открыть эту дверь? Ты же сам там был и видел её. Стена стеной. Чтобы её открыть, надо знать секрет, который Бастиани сроду никому не выдадут. Только думаю, дело тут не в колдовстве. Скорее всего, это очередное чудо науки и техники. На Бастиани же вечно работают специалисты, за которыми охотятся агенты всех спецслужб Галактики.

– Тайны, тайны... – усмехнулся Росс. – Говорят, Бастиани очень любят окружать себя тайной, только вот, может, за этим ничего не стоит.

– Тогда тем более нечего поднимать шум из-за пустяков, – решительно заявила госпожа Дамьен. – Что с тобой, Росс? Девочка пришла навестить больную подругу, а ты с порога устраиваешь ей допрос! Возьми свободные дни, у тебя же переработка. Тебе надо хотя бы немного отдохнуть, иначе ты станешь совершенно невозможным.

– Ты на Росса не обижайся, – сказала она мне, когда я уже собиралась уходить.

Сирина приняла лекарство и только что уснула.

– Работа, учёба... Он страшно устаёт. Он же с четырнадцати лет глава семьи. Молодой парень, а жизни никакой. Стар да мал на руках... Да и ревнует, наверное. Сирина сейчас только о тебе и говорит. Росс её очень любит, к тому же он привык быть её самым близким другом и защитником. Только вот никакая любовь не защитит нас от болезни и смерти.

– Но ведь Сирина выздоровеет? – спросила я. – Её же лечат лучшими лекарствами.

– Да, конечно, детка, – кивнула госпожа Дамьен, торопливо сунув мне свёрток со своим знаменитым миндальным печеньем, которым она иногда угощала нас с мамой. – Иди, а то уже поздно.

В тот вечер я впервые жевала это печенье без малейшего удовольствия, как будто это был обыкновенный хлеб.

– Что с тобой сегодня? – спросила мама за ужином. – Если опять неприятности в школе, выкладывай сразу.

– Нет у меня никаких неприятностей, – огрызнулась я.

В тот день я до самой ночи просидела в Интернете – хвала богине, все, кто жил при храме, пользовались им бесплатно. За него платили те же, кто финансировал здешний Научный Центр. Бастиани.

Странно, но достаточно чёткой информации о хризосоме я не нашла ни на одном медицинском сайте. Меня вообще-то интересовал только один вопрос, но именно на него я и не могла найти ответа. Только в двух местах говорилось, что, если захватить эту болезнь в самом начале, она почти полностью излечима, хотя многое зависит от индивидуальных особенностей организма. Зная названия лекарств, которые принимала Сирина, я выяснила, что это всего лишь сильные обезболивающие и препараты, способствующие быстрому заживлению наружных язв.

"Никакая любовь не защитит нас от болезни и смерти". Меня поразили не столько слова госпожи Дамьен, сколько горечь, которая словно бы выплеснулась вместе с ними наружу. То, что в судьбе Сирины принимают участие могущественные Бастиани, всегда внушало мне надежду на её выздоровление, но сейчас я вдруг подумала о том, что промежутки между обострениями становятся всё короче и короче, а сыпь и коросты на теле моей подруги заживают гораздо медленнее, чем раньше.

– Сейчас вообще много заболеваний, прогнозировать течение которых очень сложно, – сказала Пианха, когда я заговорила с ней о болезни Сирины. – Освоение новых миров повлекло за собой всевозможные мутации, и вирусов это тоже касается...

– Госпожа, ответьте мне на один вопрос, но только, пожалуйста, честно. Я знаю, детей иногда обманывают, потому что хотят защитить. Я ведь и так уже почти догадалась... Сирина Дамьен не поправится?

– Нет, Арда, – немного помолчав, ответила хем-нечера. – Все эти дорогие лекарства лишь облегчают её страдания. Избавляют от болей и нестерпимого зуда. Болезнь давно уже поразила внутренние органы. Сирина обречена. Надеюсь ты понимаешь, что она не должна об этом знать?

– Конечно, – кивнула я, проглотив комок. – А сколько ей осталось?

– Месяца три, не больше. Возможно, на этот раз её ещё поднимут на ноги, но следующий кризис будет последним. И, надеюсь, коротким. На самой последней стадии эта болезнь развивается очень быстро. Родные Сирины всё знают, хотя, может, и надеются на чудо.

По тону Пианхи я поняла, что она ни на какое чудо не надеется и советует мне заранее смириться с неизбежным.

Возможно, я бы и смирилась, если бы не один случайно услышанный разговор.

Прошло чуть больше месяца. Сирина поправлялась и после зимних каникул собиралась пойти в школу. Каникулы падали на месяц риан – самый дождливый в году. Первые три недели дул северо-восточный ветер и непрерывно шли проливные дожди. Потом их сменили короткие, бурные грозы. В промежутках между ними над Кемтом висел влажный туман, кое-где атакуемый солнечными лучами. Пробивались они редко и ненадолго, так что ясных дней в риане и следующем за ним мирале было мало. Впрочем, это никого не огорчало. Короткий сезон дождей и туманов не позволял нам по-настоящему соскучиться по солнцу.

Я почти все каникулы сидела дома и лепила из глины всяких крылатых тварей. Большинство из них получались похожими на сфинксов.

– Великая Баст, что это за чудища! – восклицала мама, глядя на мои поделки. – Странные у тебя фантазии. Мне и в самых страшных кошмарах такое не снилось.

Я заметила, что Пианха исподтишка наблюдает за мной, и старалась не впадать в уныние в её присутствии. Я вела себя так, как будто и не было того разговора, после которого я стала часто думать о смерти. Настолько часто, что из смутной тени она временами превращалась в почти материальное существо, наблюдающее за нами из-за каждого угла, способное изменять свой облик, но при этом всегда узнаваемое. Наверное, Пианха жалела, что была со мной так откровенна, но я вынудила её, и теперь мне не хотелось, чтобы она себя упрекала. В конце концов, я страдала куда меньше, чем бабушка Сирины и её брат. Несмотря на всю свою неприязнь к Россу Дамьену, я не могла не признать, что сестру свою он действительно любил. А я... Я была знакома с Сириной всего полгода и со смутным чувством вины осознавала, что привязалась к ней гораздо меньше, чем она ко мне. Я знала: мне было бы намного хуже, если бы смерть угрожала маме или, например, Рамзесу Танамону... От таких мыслей у меня окончательно портилось настроение, и я старалась чем-нибудь себя занять, чтобы вообще ни о чём не думать.

Однажды вечером я смешивала витаминные добавки для котят, когда в кухонное отделение питомника вошли уабы Мариэлла и Шуна.

– Завтра двадцать первое, – напомнила приятельнице Мариэлла. – Наша очередь мыть святилище Упуата. Ох и не люблю же я там бывать. Эти картинки на стенах... Меня от одного взгляда на них в дрожь бросает. Зато туристов в последнее время туда так и тянет. Грязи от них... Всё затоптали.

– Ничего, – сказала Шуна. – Дождей уже меньше. Скоро и вовсе прекратятся. В сухую погоду с уборкой легче...

– Ничего себе – скоро! Ещё почти месяц бесконечных гроз.

– Месяц пролетит быстро, – рассудительно заметила Шуна, которая во всём старалась увидеть хоть что-нибудь хорошее. – И скажи спасибо, что наше начальство не скупится на новую технику, а то бы всё вручную пришлось...

– А правда, что Анхиера ходила в ту потайную комнату? – перебила нетерпеливая Мариэлла, с грохотом загружая в моечный аппарат грязные пластиковые миски. – Я вот всё смотрю на эту дверь и думаю – что там такое? Одни говорят, что у Бастиани там сокровищница, а другие считают, будто они там своё секретное оружие прячут.