Текст книги "Запад каждого мира. Книга I. Часть первая. Дом Баст (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Через день после визита инспектора меня вместе с матерью вызвали в наше местное отделение полиции.

– Не понимаю, в чём дело, – недовольно сказала мама, когда мы вошли в просторный кабинет, где нас ждали мрачноватый, слегка сконфуженный Ким Нолан и его помощник Росс Дамьен, чей многозначительный взгляд не предвещал ничего хорошего. – Инспектор, вы уже беседовали с моей дочерью. Что вам ещё от неё нужно?

– Остались кое-какие невыясненные моменты, госпожа Ван-Дейхен, – с ледяной вежливостью произнёс Росс Дамьен, жестом приглашая мою маму сеть.

Ко мне этот жест не относился, но я преспокойненько уселась в одно из самых удобных кресел с мягкой кожаной обивкой. Наверное, они предназначались для самых важных посетителей, а таких, как я, если и усаживали, то на стулья, но мне доставляло удовольствие бесить чванливых типов вроде Росса. Инспектора Нолана мои выходки не раздражали. Проработав в полиции почти сорок лет, он умудрился сохранить добродушие и снисходительное отношение к людям. А может, именно работа и помогла ему не утратить эти качества. Я знала, что у Росса Дамьена их нет и никогда не будет. Чем бы он ни занимался. Но лучше бы он, конечно, работал не в полиции. Здесь у него была пока небольшая, но уже вполне реальная власть над людьми. И он с удовольствием ею пользовался. Я чувствовала: он сделает всё, чтобы обвинить меня, даже если толком не знает, в чём именно.

– Сержант Дамьен тут кое-что обнаружил, – устало и даже как-то немного виновато произнёс инспектор. – И возникли ещё кое-какие вопросы. Мы постараемся вас долго не задерживать.

– Госпожа Ван-Дейхен, – заговорил Росс, – Альмека Парси и Вартана Файзула видели перелезающими через садовую ограду примерно за полчаса до того, как ваша дочь явилась в школу. Она опоздала на первый урок и, по словам учителей, весь день была какая-то странная, очень рассеянная...

– С ней это часто бывает, – вставила мама.

– А около десяти часов Альмека Парси обнаружили недалеко от святилища Упуата. Мальчик был в ужасном состоянии. А Вартана Файзула до сих пор не могут найти.

– Всё это очень грустно, – кивнула мама. – Но причём тут моя Арда? Она ведь уже сказала, что не видела их. Ни в то утро, ни после.

– Прошу прощения, госпожа Ван-Дейхен, – Росс сделал небольшую паузу. – Но лично у меня есть основания полагать, что ваша дочь... э-э... говорит не всё.

– Да? И что же это за основания? – мама раздражалась всё больше и больше, а у меня от страха заныл живот. Росс что-то разнюхал, иначе не стал бы вызывать нас в полицейский участок.

– Видите ли, во-первых, меня настораживают все эти совпадения... Мою сестру тоже нашли недалеко от святилища Упуата. В ещё худшем состоянии, чем Альмека Пар...

– Я прекрасно помню, что прошлой зимой вашу сестру убило молнией, – холодно перебила сержанта мама. – И очень вам сочувствую. Кажется, с этим делом давно разобрались. Моя дочь не заклинательница молний.

– Хотел бы я знать, что она такое – ваша дочь...

– Сержант... – вмешался было Ким Нолан.

– Позвольте мне закончить, инспектор, – поспешно заговорил Росс. – Один ребёнок пропал, другой, по-видимому, останется инвалидом. И мы должны сделать всё, чтобы разобраться в этой истории.

– Дело в том, госпожа Ван-Дейхен, – обратился он снова к моей матери, – что в святилище Упуата обнаружили следы Арды, Альмека Парси и Вартана Файзула. Земля в то утро была влажная. Эти следы вели к потайной комнате. К той, за железной дверью.

Хорошо, что и сидела, иначе у меня бы, наверное, ноги подкосились.

– Нашли мы и отпечатки обуви, ведущие от этой двери на улицу. Они были очень слабые, невооружённым глазом не увидишь, но наши приборы обнаруживают следы и не такой давности. Причём следы, которые вели из святилища, принадлежали только двоим – вашей дочери и Альмеку Парси... Знаю, знаю, что вы хотите спросить, госпожа Ван-Дейхен. Проверить очень легко. На вашей дочери и сейчас та же обувь, в которой она была в то утро. Хорошие, почти новые сандалии, она носит их недавно. Вы ведь не так богаты, чтобы покупать ей несколько пар на сезон... Позволь одну из своих сандалий, Арда. Тебе её сейчас вернут.

– Может, ещё возьмёте у неё отпечатки пальцев? – язвительно спросила мама.

– Придётся, госпожа Ван-Дейхен. Ваше право пригласить адвоката прямо сейчас, хотя на данном этапе это ещё...

– Это явно преждевременно, – холодно заметил инспектор.

Он хмуро смотрел, как я расстёгиваю сандалию и подаю её какому-то типу, которого позвал Росс. Киму Нолану явно всё это не нравилось, но в действиях сержанта не было ничего противозаконного.

– К сожалению, около святилища всё затоптано, – продолжал Росс. – Примерно с десяти и до полудня там ходили работники. Они чинили фонари в этой части сада – возле рощи и прямо перед святилищем. Они и обнаружили Альмека Парси. А ещё мы сняли отпечатки пальцев с той металлической двери. Так что придётся нам действительно взять отпечатки вашей дочери, госпожа Ван-Дейхен.

– Она не преступница! – возмутилась мама. – Она ещё ребёнок. Наверное, мне действительно стоит связаться с госпожой Саари, чтобы она помогла с адвокатом. Надо же как-то защищаться от этого полицейского произвола...

– Не надо, мама, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – Пусть возьмут мои отпечатки. Эта игра мне даже нравится.

Мне было страшно, но я решила стоять на своём. Даже найдя мои отпечатки пальцев и мои следы, они ничего не могут доказать. Никто не видел, что случилось в таинственном зале с алтарём. И никто этого не узнает. Вартан и Альмек переступили черту, которую не имели права переступать. И они поплатились за это. Один погиб, другой лишился дара речи. Богиня обоих заставила замолчать. Она требует хранить случившееся в тайне, а это значит, что я тоже должна молчать.

Принесли сандалию. Отпечаток подошвы полностью совпал со следами, обнаруженными в святилище, да иначе и быть не могло.

– Ну и что, – пожала я плечами. – Я действительно трогала эту дверь. И всегда трогаю. Я часто бываю в святилище Упуата – у нас все об этом знают. В то утро я тоже туда заходила, потому и в школу опоздала. Может, и эти двое там побывали в то утро... Какое мне дело? Я ни за кем не слежу.

– Но не слишком ли много совпадений? – спросил Росс Дамьен. – Включая твою вражду с этими мальчиками...

– С двумя малолетними подонками, – кипя от негодования, поправила мама. – Мерзавцами, которые вдвоём напали на девочку и ещё неизвестно что бы с ней сделали, если бы она не сумела за себя постоять. Что вы хотите сказать, сержант? Что моя дочь убила Вартана Файзула, а потом наслала безумие на его приятеля? Интересно, куда же она дела труп? Поройтесь в храмовом саду. Видимо, Арда немного опоздала в школу, потому что закапывала тело под каким-нибудь деревом.

– Ваш чёрный юмор несколько неуместен, госпожа Ван-Дейхен, – поджал губы Росс. – Ведь парень действительно пропал, причём тут концы с концами не сходятся. Его следы ведут к металлической двери внутри святилища и там кончаются. А обратных следов Вартана Файзула нет.

– Сержант, – мама сделала паузу, смерив Росса насмешливым взглядом. – Весь Кемт и даже вся Дельта знают – открыть эту дверь могут только лица королевской крови.

– Я весьма польщена, Росс, что ты наконец-то признал меня особой королевской крови, – я улыбнулась уголками губ, как улыбалась Анхиера Бастиани, когда три года назад со всем своим семейством посетила питомник. – А то раньше ты слишком нервничал, когда кто-нибудь называл меня принцессой.

– Госпожа Ван-Дейхен, вы и правда считаете свою дочь ангелом? – кивнув на меня, усмехнулся Росс. Он изо всех сил изображал ироническое спокойствие, но его напряжённые скулы говорили о еле скрываемом бешенстве. – Ну да ладно, речь сейчас о другом. Может, кому-то это и кажется абсурдным, но я должен проверить, что находится за металлической дверью, даже если ради этого придётся потревожить самих Бастиани. Ничего другого не остаётся, если следы пропавшего человека обрываются около этой проклятой двери. Вартан Файзул вошёл в святилище Упуата, но он оттуда не вышел.

– А вы уверены, что это следы Вартана Файзула? – спросила мама.

– Абсолютно. Мы проявили отпечатки подошвы, и отец мальчика сказал, что это следы тех самых модных спортивных туфель, которые его сын надел в то утро. У них на подошве фирменный знак торгово-промышленной компании "Астра" – пятиконечная звезда.

Я едва не подскочила в кресле. Звезда! Почти что знак Владычицы... Уж не это ли помогло Вартану прорваться вместе со мной в другое время? Да нет, вряд ли. Ведь на Альмеке таких туфель не было, да и вообще... Так бы, наверное, все, кто покупает обувь фирмы "Астра", постепенно перебрались в иные времена и пространства...

– Ещё раз спрашиваю! – гневный голос матери заставил меня забыть о своих гипотезах. – При чём тут Арда?

– Именно это я и пытаюсь выяснить, госпожа Ван-Дейхен. Я уверен, она что-то знает и как всегда скрытничает.

– Арда, – ласково обратился ко мне инспектор Нолан. – Может, ты ещё что-нибудь вспомнишь? Может, ты о чём-то умалчиваешь, потому что боишься? Тебя кто-то запугал? Если так, то мы тебя защитим. Мы ведь здесь не для того, чтобы в чём-то тебя обвинить, а для того, чтобы разобраться в этой истории. Нам всего лишь нужна твоя помощь.

– Инспектор, – сказала я, сев прямо. – Я нисколько не сомневаюсь, что вы не желаете мне зла. И я очень сожалею, что ничем не могу вам помочь.

– Ну просто светская дама, – ухмыльнулся Росс. – Тот, кто её не знает, наверное, решил бы, что она воспитывалась во дворце Бастиани...

– Достоинство – не всегда результат воспитания, – сухо произнёс инспектор. – Иногда оно бывает врождённым.

– Ну что ж, – развёл руками Росс. – Посмотрим, что она исполнит во время очной ставки. Капитан, я настаиваю на этом. И даже получил разрешение его лечащего врача. Флайер ждёт нас во дворе. Это не отнимет у вас много времени, госпожа Ван-Дейхен. Больница недалеко.

– Вы уверены, что это необходимо, сержант? – спросил Ким Нолан.

– Разумеется, капитан. Вдруг, увидев её, он что-нибудь вспомнит.

Не знаю, далеко или близко находилась эта больница, но мне казалось, что летели мы туда целую вечность. Стараясь не выдать своего волнения, я откинулась на сиденье и всю дорогу притворялась спящей – типа утомили меня своим бестолковым допросом.

Альмека Парси я едва узнала. Наголо бритый, бледный, как смерть, с потухшим, каким-то совершенно безжизненным взглядом, он не внушал ничего, кроме сочувствия. Я никак не могла связать это жалкое, одетое в мешковатую пижаму существо с тем наглым смазливым парнем, который считал себя центром вселенной. Я вспомнила ужас, исказивший его лицо, когда он смотрел на меня там, в другом мире, и приготовилась именно к такой реакции, но Альмек повёл себя куда более странно. Сначала он с испугом уставился на меня, а минуту спустя пришёл в состояние страшного возбуждения. Принялся бурно жестикулировать, мыча и показывая то на меня, то куда-то вверх, зашипел, оскалился и согнул пальцы, словно изображая какого-то хищного зверя. Потом подбежал ко мне и, взяв меня за руку, замер. Санитары, которые уже было кинулись мне на помощь, остановились.

– Доктор, можно с ним поговорить? – спросил Росс.

– Попробуйте, – пожал плечами доктор, молодой человек с очень смуглым худощавым лицом.

Он выглядел очень усталым – видимо, не спал всю ночь. Часы показывали без пяти двенадцать. Его смена заканчивалась. Он явно мечтал поскорей добраться до постели и даже не скрывал, что наш визит его раздражает. За последние полсуток ему вполне хватило психов, а тут ещё и полиция. Да ещё и с вопросами к нестабильному пациенту.

Попытка сержанта Дамьена вступить в контакт с Альмеком ничего не дала. По-прежнему сжимая моё правое запястье, парень свободной рукой испуганно замахал на Росса, а потом прижал палец к губам, словно призывая к молчанию.

– Попробуй обратиться к нему, – сказал мне Росс. – Назови по имени...

– Прекратите! – решительно вмешалась моя мать. – И уберите от неё сумасшедшего. Вдруг он ей что-нибудь сделает...

– Он не агрессивен, – успокоил её врач. – И очень боится малейших проявлений агрессивности со стороны окружающих. Господа, уверяю вас, больше вы от него ничего не добьётесь. Только напугаете.

– Уведите больного, – приказал он санитарам.

А вот это оказалось не так просто. Альмек не хотел отпускать мою руку, а когда его оторвали от меня силой, затрясся от беззвучных рыданий.

Всё это время я держалась молодцом, но тут мои нервы не выдержали. Плакать я не хотела. При Россе Дамьене – ни за что! Наверное, потому и начала смеяться. Со мной такого сроду не было. Это же нелепость – смеяться, когда совсем не смешно. Меня отвели в какую-то странную комнату с маленькими непрозрачными окнами под самым потолком, усадили на кушетку и дали что-то выпить. Что-то очень противное, зато мне сразу стало легче. Мама сидела рядом и гладила меня по голове.

– Всё закончилось, – сказала она. – Сейчас мы поедем домой, и больше никто не будет донимать тебя вопросами...

Она ещё что-то говорила, но меня гораздо больше интересовал разговор, который проходил в коридоре, за неплотно прикрытой дверью.

– Я очень сожалею, что позволил вам устроить этот отвратительный спектакль, – судя по голосу, инспектор Нолан был в ярости. – Вы убедили меня, что это поможет следствию, но теперь, думаю, вы сами понимаете – лучше было этого не делать.

– Напротив, капитан, теперь я совершенно уверен, что эта девочка имеет непосредственное отношение к случившемуся...

– Эту девочку вы оставите в покое, – решительно заявил инспектор. – Иначе у вас будут неприятности.

– Но он же испугался её – вы сами видели. Не знаю, что творится в голове этого бедняги, но он пытался что-то сказать про неё...

– Мы можем только гадать, что он хотел сказать. Наверняка, он её помнит. Не исключено, что он даже вспомнил ту давнюю ссору. Но это всего лишь поведение умалишённого, у которого в голове всё смешалось и который, как вам должно быть известно, не может считаться свидетелем и давать показания.

– Но послушайте, капитан...

– Нет, это вы послушайте, – в голосе Кима Нолана явственно зазвучали угрожающие нотки. – Я вам советую одуматься и вовремя остановиться. Вы сводите счёты с десятилетним ребёнком!

– Это не ребёнок, это дьявол! Там, где она, вечно творится что-то неладное. Кто-то гибнет, кто-то исчезает... А то она сама вдруг исчезает, как призрак...

– Что вы имеете в виду? – спросил инспектор.

– Эта девочка неуловима, как призрак. Вокруг неё уже давно творится что-то странное. Дьявольщина какая-то...

– Сержант Дамьен, если вам всюду мерещатся призраки, вам лучше уйти из полиции и заняться оккультизмом.

– Вы несправедливы, капитан. Я всего лишь стараюсь хорошо делать свою работу. Пропал ребёнок, его родители сходят с ума. Я хочу найти его или хотя бы разобраться, что с ним случилось...

– И для этого надо заниматься травлей другого ребёнка? Вы не имеете права возводить на Арду Ван-Дейхен какие-либо обвинения. Если они все трое и побывали в то утро в святилище Упуата, это ещё ничего не доказывает. Вместе их никто не видел. Я не меньше вас хочу разобраться в этом деле. Я выслушал ваши доводы, позволил ещё раз поговорить с этой девочкой и даже разрешил устроить эту встречу с Альмеком Парси, в чём глубоко раскаиваюсь. Мы не узнали ничего нового по сравнению с тем, что она говорила раньше. Больше я и слышать не хочу о ваших нелепых подозрениях в отношении Арды Ван-Дейхен!

– Мы живём не в средние века, сержант, – добавил Ким Нолан уже немного мягче. – И не надо заниматься охотой на ведьм.

Через несколько дней я узнала, что неугомонный Росс Дамьен добился аудиенции у самой Анхиеры IX. Правящая принцесса заверила его, что никто из троих названных детей никак, ну просто никоим образом, не мог открыть дверь акры. Кажется, она даже объяснила, почему, и Росса эти объяснения убедили. Напоследок её высочество пообещала самолично осмотреть потайную комнату в святилище Упуата. Разумеется, это лишнее, добавила Анхиера Бастиани, но из уважения к вашей нелёгкой работе, сержант, я это сделаю. И сообщу вам, если замечу что-нибудь необычное. Хотя заранее могу сказать, что там нет и не может быть ничего такого, о чём бы я не знала...

Всё это Пианха рассказала моей маме, а та мне.

– Сегодня День Поминовения, так что Бастиани всё равно собирались посетить храм. Скоро прибудут. И все женщины королевского дома отправятся в святилище Анубиса Упуата. Охрана уже прибыла.

– Значит, Росса в акру всё-таки не пустят? – с замиранием сердца спросила я.

– Нет, что ты, – засмеялась мама. – Бастиани слишком ревностно охраняют свои святыни... Да, говорят, Росс уже и не настаивает. Ладно хоть, принцессе поверил, что никто из вас не мог открыть эту чёртову дверь. Кажется, после беседы с ней он вообще потерял интерес к этому расследованию.

Я вздохнула с облегчением. Не знаю, что бы я делала, если бы Анхиера позволила полиции обыскать акру и коридор. Ведь они бы и там обнаружили следы... Да, хорошо, что Бастиани так тщательно хранят свои секреты.

Особой жалости к Вартану я не испытывала, но когда я думала о его родителях, меня грызла совесть. Неизвестность хуже всего. Каково было бы моей матери, если бы я вот так же пропала и она бы совершенно ничего не знала о моей судьбе.

Разузнав адрес родителей Вартана, я послала им следующее письмо: "Не ищите своего сына. Он ушёл и не вернулся. Такое иногда бывает. Он в другом мире и обрёл покой". Вместо подписи я изобразила в нижнем правом углу звезду, обведённую кругом. Я слышала, что аменеты всегда ставили на своих посланиях знак Владычицы. Я набрала письмо на компьютере, а перед тем, как достать распечатку из машины, надела одноразовые перчатки, которые взяла на складе при питомнике. Сняла я их, только когда спустила письмо в почтовый ящик на одной из самых безлюдных улиц. Такие ящики имелись почти на всех улицах Такелота. Многие граждане старой доброй переносной почте доверяли больше, чем электронной, которую хакеры взламывали сплошь и рядом, а вот вскрыть и снова запечатать конверт из листеролла, изобретённого радонским химиком Клайвом Сеттоном, было невозможно. Я не раз слышала, как Сеттона называли колдуном, а некоторые считали колдунами вообще всех жителей Радона. Будучи обладательницей радонского амулета, я склонялась к тому, что это вполне возможно. Впрочем, мне было всё равно. Кто бы ни изобрёл такие чудо-конверты, хорошо, что они есть, пусть даже и стоят недёшево. Полиция, наверняка, подключилась ко всем компьютерам, имеющимся в доме и магазине Мухтара Файзула, а также к личным компасам торговца и всех членов его семьи – на случай, если его сына, к примеру, похитили и преступники захотят связаться с роднёй мальчика. А это значит, что можно определить, откуда отправлено электронное письмо, даже если я отправлю его из какого-нибудь уличного автомата. Я ещё тогда не умела, выражаясь языком хакеров, сбивать со следа.

Через несколько дней по всей округе поползли слухи, что Вартан пропал, связавшись с аменетами. Возможно, он пытался втянуть в это и своего дружка и потому Альмек Парси спятил. Кое-кто из их школьных приятелей вспомнил, что они оба время от времени баловались травкой. А то, что аменеты постоянно завлекают в свою секту молодёжь, новостью не было. Всех только одно удивляло – откуда они взялись. Аменеты уже давно ушли из этих мест. Впрочем, некоторые общины бродили по свету, как древние цыгане. Скрываться они умели хорошо. Их ведь не просто не любили. Когда-то на них даже облавы устраивали.

До меня донеслось, что родители Вартана в историю с аменетами поверили. Измученные неизвестностью, они были рады ухватиться за любую более или менее правдоподобную версию. Полиции она тоже понравилась. Ким Нолан, встретив на улице мою маму, не преминул рассказать ей о полученном семьёй Файзулов письме. Теперь оно было приложено к делу Вартана.

Полиция несколько дней рыскала по городу и окрестностям, задерживая подозрительных личностей, которых, впрочем, довольно быстро отпускали. На окраинах Такелота всегда было много бродяг, а дети из низших сословий пропадали не так уж и редко. Особенно подростки, которые присоединялись к различным бандам, а иногда к религиозным общинам. Те, кто уходил к аменетам, как правило, не возвращались домой, так что очень скоро о Вартане Фай зуле стали забывать.

Больше всего меня удивляло то, что Росс Дамьен так быстро, даже можно сказать, внезапно, потерял всякий интерес к расследованию, которым занимался с такой одержимостью. Видимо, Анхиера Бастиани умела убеждать. Примерно через неделю после беседы с её высочеством Росс получил место в королевской гвардии и перебрался в город. Его бабушка умерла полгода назад, и теперь на воротах дома Дамьенов висела табличка "Продаётся".

Я думала, что наконец-то вздохну спокойно, но не тут-то было. Версия о связи пропавшего мальчика с аменетами пришлась по душе многим. Полиции она давала возможность поскорей прекратить безнадёжные поиски, а родным Вартана пусть и призрачную, но всё-таки надежду на его возвращение. Однако было достаточно людей, которые в историю с аменетами не поверили. Мать Альмека Парси упорно распространяла слухи, что Вартан Файзул и её сын пострадали из-за меня. Однажды, встретив меня по дороге на Рыночную Площадь она набросилась на меня посреди улицы с криками и бранью:

– Ведьма! – визжала она, сверкая своими чёрными глазищами, которые, словно угли, горели на её исхудавшем, осунувшемся лице. – Ты хуже целой толпы аменетов! Что ты сделала с моим сыном?! От тебя одни несчастья!

Я хотела её обойти, но она ни в какую не пропускала меня и продолжала, брызгая слюной, выкрикивать ругательства и обвинения:

– Звериное отродье, оборотень! Таких, как ты, раньше убивали осиновым колом! Или жгли на кострах! Колдунья проклятая! Ты наслала порчу на моего сына! Ты погубила его... Это ты погубила их обоих! Подожди, тебе всё вернётся! Погибель, которую ты насылаешь на других, поразит и тех, кого ты любишь! За всё приходится платить, зверёныш! За любую силу! Дьявол, которому ты служишь, ничего не даёт даром...

Хорошо, что вмешались какие-то двое пожилых мужчин. Возможно, это были её родственники или знакомые. Пока они её успокаивали, я убежала прочь. Меня ещё минут двадцать трясло мелкой дрожью. Я заметила, что большинство зевак наблюдали за этой сценой с явным злорадством. И даже те двое, которые меня выручили, по-моему, были отнюдь не на моей стороне.

Через два дня, когда я шла по Садовой улице, рядом со мной в стену врезался здоровый камень, отколов при этом изрядный кусок штукатурки. Второй камень пролетел, наверное, в сантиметре от моей головы. Кидали из-за высокого забора на противоположной стороне улицы. Разглядеть, кто это делал, я не могла, да меня это и не интересовало. Я опрометью кинулась в ближайший переулок, узкий и полутёмный, вечно утопающий в тени абрикосовых деревьев. Найдя колченогую скамейку, скрытую от глаз прохожих зарослями лимонника, я долго сидела и пыталась успокоиться. Мне хотелось спрятаться от всех на свете, стать невидимой. Мир стал враждебным, и на каждом шагу меня подстерегала опасность. Я даже в школе чувствовала себя, как на пороховом складе. Одноклассники меня никогда не любили – я к этому настолько привыкла, что уже не обращала внимания, тем более что задирать меня боялись. После загадочной истории с моими недругами меня стали бояться ещё больше. И пуще прежнего возненавидели. Когда я входила в класс, воцарялась напряжённая тишина, и я поневоле чувствовала себя чудовищем, за которым тянется кровавый след. Уже давно не было даже храма, где пролилась эта кровь, но мне казалось, я никогда от неё не отмоюсь. Никто не видел того, что случилось в зале с алтарём, но тень убитого Вартана вернулась в этот мир вместе со мной. У меня было такое чувство, что, глядя на меня, люди видят эту тень за моей спиной. И хотя полиция не предъявила мне никаких обвинений, я всюду ловила на себе обвиняющие взгляды. Разумеется, масла в огонь подлил Росс Дамьен – о его подозрениях на мой счёт знала вся округа. Заодно вспомнили полузабытую историю с Сириной. И если год назад большинство было на моей стороне, то теперь многие склонялись к тому, что доля правды в его обвинениях, наверное, всё-таки имеется. Слишком уж много странных и жутких историй было связано в последнее время с моим именем. Мне уже казалось, что везде, даже на торговой площади, где вечно царила суета и сновали толпы иноземцев, на меня смотрят, как на прокажённую. По ночам меня мучили кошмары. "Не желай слишком многого..." – хихикала, грозя мне костлявым пальцем, старая Халила, тощая и безобразная, как Смерть с картины одного древнего художника...

Смерть, ужас, безумие... Они преследовали меня, словно три голодные собаки. Слуги Анубиса-Упуата, двойного пса, который вместе со своим львиноподобным братом сторожит вход в царство великой богини. Зачем я открыла эту железную дверь? Владычица Преисподней позволила мне войти и выйти, но она никогда никого не отпускает. Даже если позволяет вернуться в мир живых.

Однажды утром по дороге в школу я остановилась на развилке дорог и вдруг удивительно чётко осознала, что больше не хочу видеть это приземистое белое здание, эти классы с низкими потолками, пластиковыми табуретами и допотопными компьютерами на обшарпанных столах. Я больше не желала видеть ни своих одноклассников, которые умолкали при моём появлении и шептались у меня за спиной, ни учителей, смотревших на меня так, как садовник, который разводит маргаритки, смотрит на неожиданно выросший среди них кактус. Я свернула на тропу, ведущую к реке, и чуть ли не до полудня сидела на берегу, размышляя над тем, что же всё-таки произошло в то злосчастное утро около месяца назад, когда я, как обычно, шла в школу через сад. Странно, но до сих пор у меня не было ни времени, ни сил подумать о той стороне случившегося, о которой знала только я. Не успев оправиться от страха, я была вынуждена отбиваться от обвинений Росса Дамьена, потом делала всё, чтобы направить полицию по ложному следу. Теперь, когда всё это утряслось и я осталась наедине со своими вопросами, я чувствовала себя ещё более растерянной.

Теперь я знала, почему "Сказка о девочке с солнечными волосами" так отличалась от остальных сказок Позднего Царства. Книга, стоявшая на полке возле моей кровати, говорила о том, что случившееся месяц назад должно было случиться, хотела я этого или нет. Почему эта книга попала именно ко мне? Наверное, я не слишком преувеличивала, считая старого Шаима чародеем. Он часто говорил загадками. Но все ли разгадки были ему известны? Вряд ли. Кое-что предстояло разгадать мне. Что и как – я пока не знала. И решила пока не ломать над этим голову. Я уже поняла: то, что должно произойти, всё равно произойдёт. В своё время.

– Я больше не пойду в школу, – заявила я маме, вернувшись в тот день домой.

– Что ещё за новости!

– Можешь ругаться сколько угодно. Всё равно не пойду. Надоели мне все эти дураки! И те, кто там учится, и те, кто учит. Видеть их не могу.

– Знаешь, дорогуша, в чём-то этот зануда-сержант был прав. Ты действительно понятия не имеешь, что такое уважение к старшим. Хотя тебя всегда пытались этому научить.

– Если тот, кто тебя старше, дурак, то это дурак вдвойне. И уважать его не стоит.

– Я знала, я чувствовала, что ты такая будешь! – с горечью сказала мама. – Высокомерная, совершенно необузданная...

– Потому что таким был мой отец? – спросила я. – Говорят, ты ни в какую не хотела от меня избавиться, а ведь ты же знала, от кого рожала. Только почему-то не хочешь, чтобы это знала я.

– Не хочу. Для твоего же блага. И не переводи разговор на другую тему! Я не желаю, чтобы моя дочь росла невежей.

– Можно покупать учебные программы.

– Да ты знаешь, сколько они стоят? Те, где чётко излагается то, что необходимо для перехода на другую ступень...

– Ну и чёрт с ними. Обойдусь без этого разжевывания для дебилов. В Интернете при желании можно найти всё. В сетевых библиотеках и разговорах с Пианхой я узнала в сто раз больше, чем в этой дурацкой школе. Жаль, что нельзя подключаться к урокам в какой-нибудь приличной школе, где учатся богатые.

– Ну уж этого-то владельцы престижных школ не допустят, – усмехнулась мама. – Иначе у них просто не будет учеников. То есть тех учеников, которые платят за уроки.

– Почему бы вообще не заменить этих дураков-учителей компьютерами?

– Во-первых, перестань называть взрослых дураками. Во-вторых... Было время, когда машинами пытались заменить не только учителей, но и воспитателей, и нянек, и... Говорят, даже родителей. Вовремя одумались. Личный контакт ученика и педагога – это... В общем, это очень важно. И ты опять стараешься увести разговор куда-то в сторону. Просто не знаю, что с тобой делать!

Когда мама не знала, что со мной делать, она советовалась со старшей хем-нечерой.

– Да пусть пока не ходит, – сказала Пианха. – Я могу попросить учебные программы за четвёртый класс у знакомых. Если они ей вообще нужны. До каникул осталось чуть больше месяца. Зимние каникулы длинные, а потом... Потом что-нибудь придумаем.

Пианха как всегда встала на мою сторону. Со свойственной ей проницательностью она не могла не догадываться, что за моим нежеланием ходить в школу стоит нечто большее, чем детский каприз. Именно она посоветовала мне, отправляясь на прогулку, брать с собой Басти.

– Под мою ответственность, – сказала она. – Какой бы ценной ни была эта кошка, твоя безопасность важнее.

Тамитов приучали к поводку с двухмесячного возраста. В Кемте даже беспородные кошки редко бегали по улицам, а тамиты без хозяев вообще не гуляли. Разве что в хозяйском саду. Во-первых, они слишком дорого стоили. Существовала даже особая категория контрабандистов, так называемые кошатники, которые охотились именно за этим пушистым товаром. Во-вторых, из всех домашних животных Дельты тамиты считались самыми опасными. Умные и преданные своим хозяевам, в непривычной обстановке и особенно в окружении незнакомых людей они иногда становились агрессивны и непредсказуемы.

В случае чего Басти могла защитить меня лучше любой собаки. К тому же, пока она находилась рядом со мной, вероятность нападения на меня была меньше ещё и потому, что большинство жителей Кемта боялись даже ненароком причинить вред кошке. Людей в бедных кварталах Такелота убивали не так уж и редко, но убить или хотя бы ранить священное животное Баст порой не решались даже отъявленные мерзавцы.

Басти эти прогулки пришлись по душе. Тем более что на берегу реки я отпускала её побегать без поводка. В середине осени зацветала фьяметта. Этот водяной цветок ещё называли огненным лотосом. Зимой, весной и летом он напоминал земное болотное растение камыш. Осенью продолговатая коричневая шишечка на конце полого стебля осыпалась, набухала почка, которая постепенно превращалась в бутон, и спустя несколько дней примерно в метре над поверхностью воды вспыхивала яркая оранжевая звёздочка.