Текст книги "Не желай меня, враг! (СИ)"
Автор книги: Светлана Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Глава 17
Меня бросило в озноб. Вот так. Идея потянуть время потерпела крах. Сколько у меня дней в запасе, прежде чем мейстеры найдут способ подложить меня под любого? Каков шанс, что за эти дни случится чудо? Неужели и правда придется проститься со свободой, с ясным рассудком – и просто выбрать того, с кем будет чуть полегче жить?
А затем я встретилась с взглядом Велегара Крэша. Из холода меня швырнуло в жар его ярости. Кажется, сейчас он ненавидит больше всех из нашей троицы меня. Будто я подложила ему такую свинью, какой он не видел ни от Г идеона, ни даже от батюшки.
– Пусть мейстеры, – бросил сквозь зубы. – С ними я смирюсь. Но сам он не переступит порог моего дома.
– Будет так, как решу! – парировал император. – Пока мое решение таково. Все свободны.
Он поднялся и вышел из трапезной, не глядя, как мы дружно вскакиваем с мест, повинуясь правилам дворцового этикета. Едва дверь захлопнулась за ним, как Велегар и Рэвенор с ненавистью уставились друг на друга.
– Щенок, – презрительно фыркнул старший. – Ты так ничему и не научился. Запал на эту девчонку. Думаешь, никто не заметил? Ты рвешься за нее в бой так, будто тебя ожидает награда или кара. Все знают, что у тебя теперь есть слабое место. И она сама знает. А потому ты никогда ничего от нее не добьешься. Она крутит и вертит тобой, как хочет. Ты еще сам не увидел этого за ней? Приглядись получше – все поймешь. И поступи как мужчина. Поставь зарвавшуюся потаскуху на место. Тогда она будет ползать у твоих ног, вымаливая ласку и внимание. Будет благодарна за любые крохи, которыми соблаговолишь ее наделить. А пока она чувствует, что ты привязан к ней, так и будет вить из тебя веревки. Одумайся, пока не поздно. Или отдай ее мне. Я с ней церемониться не стану, в отличие от тебя.
Рэвенор стоял подле меня, и я кожей ощущала холод и расчет, исходившие от него. Если я все же попаду к нему... лучше найти способ убить себя прежде. Велегар рявкнул отрывисто:
– Оставьте ваши уроки при себе! Я сыт ими по горло. Слава всем богам, больше вы меня учить не можете. Лиара, за мной! Мы уходим.
Он бросил это мне командным, приказным тоном. Но не было приказа, которому я повиновалась бы с большей радостью. Метнувшись из-за стола, я подбежала к Велегару. Он подхватил меня под локоть, и мы вышли из зала.
В молчании, без единого слова он протащил меня через весь дворец. Вывел наружу, усадил в карету, забрался сам. И когда мы остались наедине, молвил с нескрываемой яростью:
– Получила что хотела? Отбор женихов, значит? Думаешь, среди них найдется кто-то по нраву тебе?!
В первый миг от его тона, от режущей злости в его голосе меня чуть не подбросило к потолку кареты. Несколько секунд я просто молчала, пытаясь совладать с ураганом чувств. Его. Не моих. Я ощущала его эмоциональный напор как самое настоящее нападение.
Ответила, стараясь копировать фамильную Крэшевскую невозмутимость:
– Почему бы и нет? Вдруг и в самом деле найдется. Обеспечит мне благополучие в законном браке. Вы ведь предлагаете только связь на одну ночь. А потом вы получите контроль над моим даром... а я потеряю все. Девственность и здравый рассудок. Останусь в одиночестве. Буду тосковать о вас, тянуться к вам, а вы будете заниматься принцессой и ее ребенком. Вашим ребенком. Будущим императором.
– Что ты несешь?! Я не собираюсь оставлять тебя в одиночестве!
– Это лишь слова. Гизелла прямо сказала, что не хочет вас делить с другой даже на одну ночь. А значит, о других ночах и речи не шло.
– Гизелла может болтать что угодно!
– А что на самом деле? Вы планировали убегать ко мне по ночам? Или выкраивать полчаса днем, среди вашей занятости делами? Даже принцесса и ваша будущая супруга недовольна, что ей вас не хватает. А каково придется любовнице? Для нее, помимо ваших дел, будут еще и законная жена и дети от нее. Отбор женихов в тысячу раз лучше такого будущего!
– Не сравнивай себя с Г изеллой! – рявкнул он. – Для тебя, – подчеркнул жирно и яростно, -я бы находил время!
– Спасибо, не нужно, – ответила прежним спокойным тоном. – Я не собираюсь отнимать законного мужа у жены. Вы вольны уделять Гизелле все время, которое у вас нашлось бы для меня. Время женатого мужчины ничуть меня не прельщает.
Он так посмотрел на меня. Клянусь богами! Словно это я оскорбляю его непристойными предложениями, навязываю порочную связь, обман законной супруги, а сам он чист и непорочен, точно агнец!
Гордый, принципиальный аристократ. воин, готовый отдать жизнь во имя долга перед империей. А в отношениях с женщинами ведет себя хуже нищего, который пропил в трактире дом, одежду, наследство детей, приданое жены – а потом недоумевает и обижается, что люди отворачиваются и не подают руку, проходя мимо него!
– Храните ваш будущий брак в мире и спокойствии, – продолжала я с прежними интонациями, пока его лицо наливалось густым багрянцем злости. – Ну а я воспользуюсь предложением вашего императора. И выберу себе достойного жениха. Будущего законного супруга. Надеюсь, женатых и помолвленных на том отборе не будет!
Глава 18
До дома мы доехали в абсолютном молчании. Велегар Крэш просто отвернулся в окно. Ничего не ответил, так въелся взглядом в стекло, словно тренировал навык бесконтактного разбивания вдребезги.
Но ничего у него не вышло – стекло осталось цело-целешенько. Не иначе, поэтому от него исходили волны ярости и бешенства. Не потому ведь, что я пожелала себе законного мужа. Ничего недозволительного в моем желании не было. В отличие от желания заиметь безвольную и податливую любовницу при живой жене. Да еще такой как Гизелла.
Когда карета остановилась у его дома, он рывком распахнул дверцу, выскочил, как из раскаленной печки, с грохотом захлопнул обратно.
Я со вздохом принялась отворять дверцу со своей стороны. Мне было совершенно ясно, что галантно открывать мне и предлагать руку он не станет, просто уйдет в дом, плюнув на меня.
Но то ли аристократическое воспитание возобладало, то ли он просто не хотел показывать слугам нашу размолвку – справившись с дверцей, я наткнулась на разъяренное лицо своего пленителя.
Он подал руку с таким видом, будто собирался потащить прямиком в преисподнюю. Я последовала его примеру – не стала устраивать скандал прилюдно. Молча оперлась на руку, вышла, храня подобающее аристократке достоинство.
Мы шли друг рядом с другом, и я ощущала нас двоих цветами в оранжерее. Настолько редкими, что каждый накрыт стеклянным колпаком. Рядом – и в то же время недосягаемы друг для друга. Нас отделила холодная твердая материя. Такая плотная и осязаемая, что казалось – протяни руку, она упрется в ледяное стекло.
Что ж. По-другому быть не могло. Он захватчик, я пленница. Он – будущий зять императора, регент наследника. Я – бесценный трофей, который хотят присудить победителю – тому, кто сломает мое нежелание принадлежать ему.
Вдвоем мы вошли в дом. Он произнес нейтрально, холодный сарказм в его тоне уловила лишь я:
– Разрешите поздравить с дебютом в императорском дворце Ромедара, герцогиня.
Надеюсь, вы получили достаточно впечатлений. Позвольте оставить вас отдыхать. Я вынужден вернуться к делам.
– Благодарю, лорд Крэш, – скопировала его интонации. – Позвольте пожелать вам удачного разрешения всех ваших дел.
Демонстративно сделала самый почтительный реверанс и поднялась к лестнице. Когда на повороте обернулась и посмотрела вниз, холл пустовал. Велегар Крэш не замедлил вернуться к своим любимым делам. Завоевание мира не терпит отлагательств.
Я чуть ли не побежала к себе в спальню. Содрала платье, не дожидаясь Нессу, заперлась в ванной, припала лбом к холодной, не нагретой стене.
Отчего же, отчего так больно? Конечно, не от нашего отчуждения с Велегаром Крэшем. Какое мне дело. Мы были чужими изначально. Это просто обед с императором так подействовал. Проклятое осиное гнездо. Забыть бы всех и никогда больше не видеть.
Всех. Крэша-младшего тоже. Его особенно.
Так, в расстройстве и раздрае я провела остаток дня. А под вечер в дом явились чужие мейстеры. Посланники Рэвенора Крэша.
Я не увидела и не узнала, что они делали со мной. Все время, пока они ковырялись в моем даре и в моей душе, я провела в беспамятстве. Как всегда. Вот только наутро проснулась такой разбитой и раздавленной, как ни разу до этого.
Чувствовала себя как лимон, который выжали досуха и растерли кожуру – чтобы ни толики ценного сока не пропало зря. Чтобы каждая капелька моих жизненных сил послужила на пользу больного и немощного старца, жаждущего вернуть молодость и здоровье за мой счет.
Первое, что я ощутила после пробуждения – слабость и нежелание жить. Как будто на меня напала невиданная и неизлечимая хворь. А следом вспомнила, кто и зачем явился вечером... и пришел жуткий страх.
Что, если они добились своего?! Взломали мой дар, нашли способ овладеть мной и подчинить его. и теперь несли находку хозяину?! Что, если Рэвенор уже поднимается по лестнице в мою спальню, чтобы сделать свое гнусное дело?
Под гнетом страха и телесного недомогания, я кое-как встала. Несса приготовила мне ванну и помогла омыться, видя мое состояние. Затем слуги принесли завтрак. Я не чуяла ни вкуса, ни аромата блюд. Словно мое обоняние осталось в подвале, в магической пыточной.
Я уж решила, что навеки лишилась его. По сравнению с утратой разума это мелочь, но она усиливала общее чувство полной беспомощности. Надо мной вытворяют такие страшные вещи, что тело уже отказывает мне. Долго ли ждать, когда откажет и рассудок?..
К счастью, к обеду все ощущения вернулись. Безумная слабость тоже прошла. Я попросила Нессу позвать Эванса. Тот прибежал с выпученными глазами, первым делом спросил, не позвать ли мне лекаря.
Я поняла, что Несса пожаловалась ему на мое состояние. Успокоила, что все уже прошло. И спросила, как мне узнать о подготовке отбора женихов для меня по приказу императора.
– Через милорда, – развел руками Эванс.
– Милорда это не касается, – отрезала я. – Он, если вы помните, уже помолвлен.
Император сам организует отбор. Как я могу быть в курсе? Могу ли отправить вестника?
Эванс покачал головой.
– Государь сам пришлет вестника, если ему что-то понадобится от вас. А чтобы отправить вестника из нашего дома, нужно обращаться только к милорду. У меня нет таких полномочий.
Я не ожидала другого, но хотела попробовать. С Велегаром Крэшем иметь дела не желала
– и подозреваю, он со мной тоже. Не верила, что он теперь вообще захочет видеть меня.
Но я ошибалась.
Не прошло и четверти часа, как в мою спальню ворвался хозяин дома.
Глава 19
– Что с тобой?! – рявкнул он.
Я оцепенела. Это он так отреагировал на мое желание узнать о подготовке к отбору?.. С чего еще он такой бледный и злой?
Испугавшись, отступила на шаг, выпалила скороговоркой:
– Пожалуйста, не трогайте меня! Вряд ли император простит, если вы покалечите его бесценного феникса!
– Я не собирался тебя калечить! – выкрикнул он едва ли не виновато. Виновато?! Я не ошиблась? Может, неправильно услышала его интонации?
Он продолжал:
– Если бы я знал, что тебя доведут до такого, не пустил бы их на порог. Плевать, пусть мне пришлось бы сразиться с ними скопом. Я немедленно сообщу Гидеону, до чего тебя довели прихвостни Рэвенора. Потребую отменить приказ. Если эти недоноски не умеют проводить исследование бережно, пусть не лезут к тебе. Ноги их больше не будет в моем доме.
Я плюхнулась на кровать, благо стояла совсем рядом. Так он переживал за меня?! За мое состояние после мейстерских экспериментов?.. И собирался выдвинуть императору ультиматум, чтобы со мной обращались... бережно?!
Я не успела ничего ему ответить. Да и Велегар Крэш больше ничего не сказал мне. Просто развернулся и выскочил из моей спальни, словно ему надо было срочно завоевать какую-нибудь соседнюю державу. А через пару часов вернулся.
– Они опять придут сегодня. Я не смог добиться от Гидеона запрета на их работу. Но он принял мое требование, чтобы они исследовали тебя в датчиках контроля. Я буду знать, какую силу магического напряжения они используют, и смогу ее регулировать.
Проклятый папаша дал им приказ активировать полную мощность, чтобы вытащить из тебя как можно больше за один раз. Поэтому ты была в таком состоянии. Больше этого не повторится. Им придется работать аккуратно и щадяще. Вот почему Рэвенор самоуверенно бахвалился, что подчинит твой дар за три дня. Ему плевать, в каком состоянии ты будешь после исследования. Он просто выжал бы тебя досуха за пару-другую раз.
Значит, сам Велегар Крэш так не делал. Вот почему мой дар до сих пор не подчинен. Что ж, мне стоит быть ему благодарной. И за бережность в обращении со мной. и за то, что потребовал того же от мейстеров из ордена. Это означает, что работа со мной пойдет медленнее – и я все же получу желанную отсрочку.
А в следующий миг я совершила большую ошибку. Наверно, мне стоило просто поблагодарить его за заботу и дальше молчать. Но я не удержалась и ляпнула:
– А вы не узнали у императора, как продвигается подготовка к отбору женихов?
Его лицо мгновенно закаменело. Я тут же прикусила язык, но было поздно.
– Нет, Лиара. – Тон такой же каменный, под стать физиономии. – Я думал лишь о том, как не дать прихвостням Рэвенора угробить тебя. Про отбор я даже не вспомнил.
Да уж. Если бы вспомнил, наверно, передумал бы защищать меня. Он развернулся и шагнул к двери.
– Лорд Крэш! – быстро выпалила вдогонку. Обернулся. – Спасибо. За тех мейстеров. Без вас они сожрали бы меня.
– На здоровье, – хмыкнул он и вышел.
С приближением вечера я дико нервничала. Хоть Велегар Крэш и пообещал, что мейстеры ордена не причинят вреда, страх не прошел. Вдруг они не послушаются его. Или император убедит его не мешать им... Или он сам передумает, после моего вопроса об отборах.
Когда они пришли, а меня повели в подвал, я едва не лишилась чувств до начала их работ. Но наутро проснулась легко, не чувствовала вчерашней немощи. Похоже, Крэш не соврал, и его тоже не обманули.
Следующие дни прошли спокойно – насколько возможно в нынешней ситуации. Пришлые мейстеры не причиняли вреда. Приглашений во дворец не было, визитов Г изеллы тоже, слава богам.
Не было и вестей о ходе отбора. Эванс ничего не знал – или так говорил мне. А Велегара Крэша я больше не видела. Совсем. Он перестал приходить домой на обед и даже ужин.
Из речей Эванса я косвенно выяснила, что он всегда присутствовал на экспериментах со мной. но заходил, когда я уже была в бессознательном состоянии. Пару дней я даже приказывала Нессе разбудить меня ни свет ни заря. Уставшая и невыспавшаяся спускалась в трапезную – но все равно не получалось застать его.
И эта неуловимость порождала во мне тревогу. Что именно меня тревожило? Я скучала по своему врагу, своему пленителю?.. Или интуитивно ощущала, что он избегает меня неспроста, что грядут нехорошие перемены?
Осознать причину своих смутных предчувствий я не смогла. Но перемены нагрянули. Вместе с Велегаром Крэшем.
Я увидела его несколько дней спустя. Он вдруг нарушил тщательное избегание. Вломился в мою спальню посреди дня, хлопнув дверью. Его взгляд. я тут же вскочила с кресла, отбросив книгу. Этот взгляд принадлежал человеку, который решился на безумный и отчаянный поступок.
Он двинулся ко мне. А я испуганно попятилась к стене и пролепетала:
– Ч-что... что-то случилось? Вы... вы пришли рассказать про отбор?
Взгляд стал еще более недобрым и пугающим. Велегар Крэш подступил ко мне вплотную. Я отступила еще на шаг – и уперлась в стену. Он процедил сквозь зубы:
– Это все, что тебя интересует? Отбор? Ты в самом деле поверила, что тебе дадут выбирать, Лиара? Очень зря. Я сказал тебе однажды – либо ты делаешь правильный и скорый выбор, либо выбирать будет империя. Ты не услышала меня. И теперь империя решила все сама. Никакого отбора не будет, глупая девчонка.
И с этими словами он схватил меня за плечи, проволок через спальню и швырнул на кровать. Я подумала, что сплю. Даже не так – что угодила в сон отъявленного безумца. Все, что сейчас творилось, было абсурдным и нереальным. Этого не могло происходить наяву.
Велегар Крэш навалился на меня, одновременно целуя и срывая одежду. В его движениях не было страсти – лишь ярость и одержимая целеустремленность. Я билась и металась под ним – но тщетно. Ничто не могло остановить его. Дар! Где же мой дар?!
Глава 20
Несколько дней назад.
Велегар Крэш никогда не был женоненавистником. Напротив, относился к женщинам мягко и по-доброму. Старался баловать и уберегать от превратностей судьбы. Расставался тоже спокойно, одаривая так, чтобы женщина не ушла с обидой. Не всегда получалось, увы. Но в целом отношения генерала с женским полом были сдержанными и доброжелательными.
Когда в его жизни все изменилось? Когда Гидеон объявил, что они с Гизеллой должны пожениться, потому что он желает назначить Велегара регентом при своем внуке? Велегар отнюдь не воспылал энтузиазмом. Он прекрасно сознавал, сколько проблем и хлопот доставит такая женщина, как Гизелла.
Он пытался убедить императора, что сможет быть регентом, даже если наследник будет чужим сыном. Гидеон резонно возразил, что отец ребенка может иметь иное мнение на сей счет. И империи придется дорого заплатить за это.
Скрепя сердце, Велегар признал его правоту и согласился. Он не имел права ввергать империю в кровопролитную смуту. Стать регентом он не рвался, но император рьяно убеждал, что никто другой не подходит на эту роль лучше. Велегар, отнюдь не страдая самолюбованием, но твердо зная собственные качества, принципы и таланты, вынужден был признать и это.
Долг. Святое понятие для мужчины. За исключением аморальных негодяев вроде его отца. Велегар был рад, что тот всегда был равнодушен к сыну, и его воспитанием занимался дед по матери. Поэтому его этика сильно расходилась с отцовской. Как бы он ни ценил собственную свободу, но долг перед империей поставил выше.
Так что вскоре состоялась помолвка с Гизеллой. Велегар честно приложил усилия, чтобы наладить отношения с будущей супругой. Но результат его не удовлетворил.
Взбалмошная, избалованная принцесса думала только о себе. А еще успела показать себя хитрой изворотливой интриганкой. А Велегар не терпел женскую хитрость.
Потому он всей душой обрадовался, когда военная кампания в тылу Мерголы потребовала его личного присутствия на фронте. И там его поджидала еще одна резкая перемена в судьбе.
Юная красивая пленница, которую он пощадил, не казнил вместе с родней. Пощадил не ради магического дара. Он не убивал детей, а Лиара была почти ребенком... Вот только чувства вызывала в нем совсем не детские.
Он увидел ее в окне замка. Острый взор – наследие рода Крэшей – разглядел нежное личико с тонкими правильными чертами в ореоле золотисто-русых волос. На нем смешались отчаяние и потрясение.
Девушка смотрела прямо на него. и словно не могла поверить. Как будто знала его и не ожидала увидеть здесь. Как будто он был близок ей – и предал.
Он немедленно вошел в замок, отыскал комнату, в окне которой встретил ее взгляд. И сам испытал то же чувство давнишней близости. Точно встретил кого-то очень близкого и родного.
Чем лучше он узнавал Лиару, тем сильнее росло и крепло это чувство. Она оказалась полной противоположностью Гизелле. Прямая, открытая, бесхитростная. Нет, временами она тоже пыталась хитрить. Но у нее нисколько не получалось.
Она была перед Велегаром как на ладони. Он читал ее чувства, как раскрытую книгу. и его это не отталкивало. Напротив, такая прямота и уязвимость женщины лишь сильнее притягивали его. Он привязывался к ней и понимал, что не желает отпускать.
Но был этот ее дар, который Велегар поначалу счел огненным – хорошо известным и подробно описанным. И он все усложнял.
Даже простой огненный дар был достаточно редким и ценным. И ценность эта могла принадлежать только империи. В Мерголе судьбой девушки распоряжалась ее семья. Находили мага, который мог стать ей мужем. Сочетали браком – и дальше этот маг использовал дар жены так, как ему было выгодно. Ну и делился с семьей девушки, разумеется.
В Ромедаре раньше тоже существовала такая система. Ее отверг прадед Гидеона. Издал указ, что все обладательницы огненного дара поступали под личную опеку императора. И лишь он распоряжался их судьбой – во благо империи, а не отдельных семей или чародеев.
Кто станет «укротителем» огненного дара, сможет направлять и контролировать его -решал всегда сам император. Он выбирал магически одаренного мужчину из тех, что были на службе империи.
Это мог быть член ордена мейстеров. Им предписывалось безбрачие – но они и не вступали в брак. Девушка просто жила в резиденции ордена, как прочий обслуживающий персонал. В нужный момент укротитель обращался к ее дару. ну и поддерживал связь с ней. Целомудрия орден не требовал – тем более на такое благое дело.
Император мог пожаловать подобную честь любому придворному, который обладал развитыми магическими способностями, притом зарекомендовал себя надежным и лояльным. Был ли тот женат – не имело значения.
Если мужчина был холост, если его статус был примерно равен статусу девушки, и если он был не против – император дозволял брак. Если же какое-то из условий не совпадало, он оставался просто «укротителем».
Ну девушка жила на тех же правах, что подопечные ордена. Как один из домочадцев с положенными ей обязанностями. Ну а жена укротителя была вынуждена смириться с таким положением дел. Во благо империи же – а не из праздного сластолюбия!
Прадед Гидеона, который и провел «национализацию» всех девушек с огненным даром, держал при себе аж пять таких наложниц. Что думала о том его супруга-императрица -история не сохранила. Возможно, престарелые слуги помнили, но Велегар не занимался сбором сплетен.
Известно лишь, что две из подопечных прежнего императора, самые яркие и красивые, погибли в расцвете лет от несчастного случая. А через пару месяцев ее величество отправилась на лесную окраину Ромедара подлечить здоровье. И так увлеклась лечением, что больше во дворец не возвращалась. Все пятнадцать лет до своей смерти.
А ее супруг стал укротителем еще парочке одаренных девиц... и прожил еще лет сорок. Косвенные свидетельства указывали, что основной обязанностью его подопечных перед империей было сохранение здоровья и сил императора. С чем девицы успешно справлялись.
Его сын и внук магических способностей не унаследовали. Поэтому не сумели сохранить молодость проверенным способом своего предка. Оба покинули трон в обычный срок.
А вот у Г идеона дар имелся. Совсем слабый. Его даже не афишировали при дворе. Но Велегар знал, потому что император регулярно практиковался с помощью верных придворных и нескольких мейстеров.
Амбиции императора, вкупе с паранойей и желанием сосредоточить в руках как можно больше рычагов власти, заставляли его заниматься усердно. Выдавить из своих способностей все, что можно и нельзя.
Он стал укротителем для одной девушки с огненным даром. Это держалось в тайне – как и магический талант Г идеона. Девушка жила в замке как обыкновенная служанка. Привязанность к укротителю обеспечивала ее молчание. Она говорила и делала лишь то, что он ей приказывал.
Но использовать дар девушки на полную мощь император не мог. Любой чародей с нормальным потенциалом мог извлечь из нее намного больше. А она осталась лишь игрушкой и полем для экспериментов.
Насколько Велегар знал, она и сейчас жила в замке как служанка. Больше Гидеон не пытался портить огненный дар, укрощая его самолично. Оставлял одаренных девушек более сильным магам. Но так и продолжал практиковать магию, не терял надежды усилить собственный дар.
И вдруг в империи объявился феникс. Редчайший, уникальный дар... который Велегар Крэш нашел и привел в империю собственноручно.
Конечно, он ничего подобного в Лиаре не подозревал. У него не было достаточных навыков, чтобы раскрыть такой дар. Его магия была сильна – но Велегар всю жизнь прокачивал боевой талант, а не исследовательский. Потому и не сумел вовремя понять, что за сокровище он привез из Мерголы.
Дар Лиары раскрыл придворный мейстер, которого Велегар допустил к исследованию по настоянию императора. И конечно же, тот сразу донес Гидеону. А затем и Гизелла прознала.
В тот день Велегар впервые ощутил, как тяготит его долг перед империей. Все его воспитание, все жизненные принципы и убеждения твердили одно: ценнейший дар должен принадлежать империи. И быть использован так, чтобы принести максимальную пользу. Личные прихоти и привязанности не имеют значения.
А то, что он сейчас чувствует – как раз и есть личная прихоть. И привязанность. Сложно признаться себе в этом – но за время мергольской кампании он не на шутку привязался к пленнице.
Во время долгих маршей он постоянно тянулся к ней душой и мыслями. Как зверь к теплу. Как мотылек к свету. Он чуял огонек, теплившийся в ней. Да, он видел, каким пламенем он может полыхнуть. И ничуть не преуменьшал опасность неконтролируемого огня.
Но не этот огонь, не дар манил его и притягивал. Иной – вполне человечный. и женский. Велегар желал Лиару, как мужчина женщину. Бессмысленно отрицать это перед самим собой.
Ничего близко похожего он не испытывал к Гизелле. К другим женщинам в своей жизни он мог чувствовать тепло и симпатию. даже горячее желание. Но такого притяжения не знал никогда. И потому долг перед империей бременил и отягощал.
Ведь во имя империи Лиару следовало отдать тому, кто наилучшим образом применит ее дар на всеобщую пользу. А сам он оказался беспомощным, как котенок.
Он не сумел вскрыть ее дар, найти способ овладеть ею, минуя магическую защиту. Потому что слишком жалел. Ограничивал мейстеров в темпах и интенсивности работы. Он не мог допустить даже небольшой вред здоровью и душе Лиары. Разрешал лишь самые щадящие методы, которые не могли дать быстрого результата.
И он не мог договориться с нею. Внушить, что он наилучший вариант для нее. Убедить отдаться добровольно. У Лиары были какие-то свои принципы и установки. Велегар даже отдаленно не мог представить, что творится в голове этой упрямой девчонки. Но любые его доводы она встречала, ощерившись колючками.
Неужели он настолько ей неприятен? До того, что она согласна на этот проклятый отбор женихов, лишь бы избежать связи и близости с ним?
Ну да, ей не нравится, что он женится на другой женщине. Это Велегар вполне разглядел. Но разве можно зацикливаться на глупой бабьей ревности, когда на кону твоя жизнь и судьба?
Он предлагал ей лучшее, что мог предложить. Заботу и безопасность. Он окружил бы ее такой защитой, что ни один злоумышленник не добрался бы до нее, не причинил вреда.
Гизелла с ее собственническими амбициями тоже не дотянулась бы. Уж с нею Велегар точно совладал бы. Он сразу предупредил Гидеона, что не станет потакать капризам его избалованной дочери, и тот согласился. Именно за это император и выбрал Крэша зятем.
Но Лиара растоптала все его лучшие намерения. Реагировала на его желание защитить и заботиться так, будто он собирался использовать ее и погубить. И отстаивала свою девственность и неприкосновенность с яростным упорством, которого он и вообразить не мог в такой хрупкой тоненькой девушке.
Вокруг нее все туже сжималось кольцо чужих планов и амбиций. Ее волю хотели подчинить настолько влиятельные и могущественные люди, что каждый из них мог стереть ее с лица земли одним движением пальца. Если бы она не была фениксом.
А она отчаянно сопротивлялась, не подозревая, что если бы не защита Велегара – ее сопротивление сломали бы за считанные минуты. Но он нашел ее – и ему принадлежало право первенства. А главное – сумел убедить императора, что подчинит могучий дар и поставит на службу империи.
Все, что ему было нужно – время. Ему хватило авторитета и влияния, чтобы получить это время. Но тут вмешался Рэвенор. Проклятый негодяй, которого Велегар отказывался звать отцом. Заверял Гидеона, что справится за считанные дни, тогда как Велегар медлил.
Конечно, Гидеону не было резона медлить. Он бы не колеблясь отдал Лиару Рэвенору... если бы не ее вспышка. И находчивость Велегара, который ловко обратил ситуацию против отца. У Рэвенора появится к нему еще один счет, о чем Велегар ничуть не переживал. У него самого накопился счет куда более длинный и основательный.
Он хотел разорвать в клочья и его самого, и его подручных мейстеров, которых отец прислал к Лиаре. Особенно когда Эванс доложил, в каком она состоянии. Из-за того, что Велегар был боевым магом, а не исследователем, он не мог точно видеть, насколько интенсивно они вторгаются в ее сознание.
На второй раз он вооружился специальным артефактом, чтобы контролировать их работу. Тут же пресекал любые попытки усилить воздействие. Если они попытаются пожаловаться императору – он предъявит встречную жалобу, что подобная спешка может угробить бесценного феникса.
Лиара – не просто ходячий сосуд для магического дара. Она живая, хрупкая девушка. И он донесет это до Гидеона. Заставит принять свою позицию по отношению к Лиаре, к ее здоровью. Он не даст ей навредить.
И Велегар приготовился настоять на том перед императором. Когда через неделю совместных исследований он получил приказ немедленно прибыть во дворец с фениксом.
