Текст книги "Смерть придумали люди"

Автор книги: Светлана Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Было бы любопытно, – не смутился Женя. – В принципе, если постараться, можно даже узнать твое имя. Для этого нужно только вспомнить, в какой из семей Ближнего Круга есть подростки подходящего возраста. Но такую ерунду, я, само собой, не храню в памяти, пришлось бы телепортироваться в Вельмар и поднять соответствующие документы. А это займет время, которого у нас и так мало. Так что я не стану лишать тебя удовольствия поведать свою историю самостоятельно. Для начала. А там посмотрим.

Мальчик, кажется, впервые с момента побега усомнился в том, что он поступил разумно, променяв общество спокойных предсказуемых работорговцев на компанию сумасшедших детективов с неизвестными намерениями.

«Это ты еще с нашим милым полуэльфом не общался, – мысленно усмехнулась я. – Добро пожаловать в команду, малыш.» Мальчишка вызывал у меня необъяснимую симпатию.

Он несколько минут молча смотрел в костер – то ли собираясь с мыслями, то ли корректируя легенду – и приступил к рассказу:

– Вы угадали, я действительно родился в богатой, знатной и очень влиятельной семье и поэтому получил образование, подобающее молодому лорду из Ближнего Круга. Но я бастард, хоть и официально признанный, и кроме того, младший из трех братьев, так что стечение обстоятельств, при котором я унаследовал бы фамильный замок, чрезвычайно маловероятно. Мой отец воспользовался этим как предлогом, чтобы, несмотря на мои мольбы, отказать мне в уроках воинского дела. Как будто я слабак или девчонка! – ломкий мальчишеский голос зазвенел от неподдельной обиды. – Втайне от отца я стал брать уроки боевых искусств у одного чхена из папиной челяди.

– Ага. И он вот так вот запросто поделился тайными знаниями своего народа с первым попавшимся сопляком, – иронически хмыкнул Женя.

– Я не сопляк, – оскорбился парень, – и тем более не первый попавшийся. Я…

Он запнулся и с сомнением посмотрел на собеседника, видимо, оценивая, стоит ли ему доверять. Но пока он раздумывал, его секрет бессовестно выдал Вереск:

– Он же чхен по матери. Наверное, поплакался будущему учителю, что кровь предков не дает покоя или что-нибудь в этом роде. Чхены, они вообще очень чувствительны к таким вещам.

Мальчишка растерянно, совсем по-детски, захлопал глазами. Я не выдержала:

– Слушайте, пинкертоны недоделанные, кончайте выпендриваться. Дайте человеку спокойно рассказать.

– Человек, судя по его хитрой физиономии, намерен утаить от нас самое интересное, – беззлобно заметил Женя. – А мы ребята добрые, но любопытные. Если бы мы не были любопытными, хрен бы мы полезли в ту комнату, ты не находишь? Так что пусть человек не смущается и продолжает. Кстати, человек, как тебя звать?

– Ник, – угрюмо бросил подросток.

– А меня – Женя. Ну хорошо, я понял. Ты начал тайком обучаться чхенскому воинскому искусству. Держу пари, когда папенька об этом прознал, он был очень недоволен. Я угадал?

– «Очень недоволен» – это мягко сказано. Он был в бешенстве. Сказал, что хотел дать мне возможность самому выбрать учебное заведение, но раз я такой упрямый, то никакого выбора не будет – осенью отправлюсь в Лирк, в Купеческую Академию. А днем позже я подслушал его разговор с другом, придворным чиновником, и узнал, что мое упрямство тут ни причем, это лишь повод. Обучение в Академии давно запланировано, и по окончании меня ждет место младшего помощника королевского советника по финансам.

– А ты, конечно, не хочешь? – поддел Женя.

– «Не хочу»! Да меня тошнит от этих занудных цифр, – Ник с отвращением передернулся. – Пока изучал обязательный минимум, чуть не помер со скуки. А мне предлагают убить на это лучшие годы жизни!.. В общем, я решил сбежать из дома и уйти к разбойникам. Тогда мне казалось, что это замечательное приключение…

– Все понятно, – тоном опытного диагноста постановил Женя. – Юноша начитался романов о благородных разбойниках. И что было дальше?

– После недели поисков я наконец вышел на человека, который вызвался мне помочь. Он-то и познакомил меня с Ринальдо, который приходился ему то ли сватом, то ли кумом, то ли троюродным кузеном – словом, моей свинье семиюродный хряк, да и то, скорей всего, неправда. Я соврал, будто я сын обнищавшего купца, но дело отца мне не по душе. Ринальдо отнесся ко мне сочувственно, сказал, что понимает меня и полностью поддерживает, что если уж грабить народ, то лучше делать это честно, как разбойники, что такие образованные парни, как я, всегда нужны в команде… Короче, налил мне меду в уши, и я покорно, как барашек на заклание, поплелся за ним.

Ринальдо сказал, что разбойничий лагерь располагается возле Хольдана. Меня это устроило – прятаться от отца в окрестностях Вельмара не имело смысла. Мы через телепортал перенеслись в Хольдан. Ринальдо оставил меня в трактире, а сам куда-то отлучился. Потом вернулся, сказал, что договорился с жителем соседней деревни, который как раз возвращается с базара домой, – он подбросит нас на телеге. Как только городские ворота скрылись из вида, Ринальдо предложил мне отхлебнуть вина из его фляги. За успешное начало моей карьеры, так сказать… Надо ли говорить, что после этого я очнулся уже в подвале?

Придя в себя и сложив два и два, я, конечно, догадался, что никакими разбойниками тут и не пахнет, а Ринальдо поставляет товар работорговцам из соседнего Диг-а-Нарра. Впрочем, даже если бы я не додумался, Ринальдо просветил меня. Сказал, что если я буду хорошим мальчиком, то попаду в приличные руки, а буду вести себя неподобающим образом – продадут куда получится, то есть вероятнее всего – в бордель, поскольку внешность у меня для этого весьма подходящая. Вот. Остальное вы знаете. Спасибо, – невпопад, но очень трогательно закончил мальчишка.

– А как звали того типа, который сосватал тебя Ринальдо?

– У него какое-то странное имя было – Винни или Нинни, что-то вроде того. Прозвище, наверное. Я не расслышал точно, а переспрашивать счел невежливым.

– Может, Минни? Случайно не Минни Минарет? Ростом примерно с меня, чуть пониже, темные волосы с проседью, борода. На вид лет сорок пять.

– Да, точно, он! – обрадовался парень. Потом подозрительно нахмурился, – Вы его знаете?

– Угу. Думаю, господину Дагерати будет очень любопытно узнать, что у него под носом орудует шайка работорговцев.

– Вы знакомы с лордом Дагерати?! – ахнул Ник.

– Доводилось встречаться. По работе, – уклончиво ответил Женя.

– Вы служите в Канцелярии Тайного Сыска?

– По-твоему, я похож на сумасшедшего?

– Есть немного, – машинально ответил мальчик, потом спохватился и поспешно добавил. – В хорошем смысле.

Интересно, мне показалось или парень в самом деле здорово испугался при упоминании имени Дагерати?

«Нет, не показалось. Действительно испугался – это была очень яркая вспышка. Кстати, заметь: ты уловила это сама, без моей подсказки. То ли твоя сила возрастает, то ли этот парнишка как-то связан с тобой. Попробуй поймать что-нибудь еще.»

Прежде всего, то, о чем завуалированно просил Женя – определить, насколько рассказ Ника соответствует истине. Я сосредоточилась. Ну… вроде бы лжи не ощущается. Или мне просто хочется в это верить? Жаль, что на образах и чувствах не навешаны ярлычки: вот это мое собственное чувство, это – эмпатически навязанное, а это – и не чувство вовсе, а логическая конструкция. Вот например, я чувствую, что мальчишка нам не доверяет, или просто думаю, что он не должен нам доверять?

«Слушай, ну когда ты уже избавишься от этой дурацкой неуверенности? Не сомневайся в себе. Ты молодец, все определила правильно. Ну разве что не до конца. Парень действительно не сказал ни слова лжи, но при этом опустил что-то важное. И он действительно не доверяет своим спасителям, но не боится. Что еще?»

Некоторая нервозность – видимо, отходняк после бегства. Любопытство. Азарт. И… ой. Он явно под большим впечатлением от Женьки.

«Может, у него тоже комплекс насчет старших братьев – родные, похоже, не самые удачные экземпляры. Или разглядел, что твой приятель похож на ходячий арсенал колюще-режущего оружия, и вознамерился брать уроки теперь уже у него. А чего это ты так занервничала? Боишься конкуренции со стороны щуплого мальчишки?»

«Помолчи, умник!»

Я вернулась в реальность и с сожалением обнаружила, что пропустила кусок разговора.

– Если вы действительно простые путешественники, как утверждаете, то зачем полезли в подвал? – тоном прокурора вопрошал Ник. – Это, между прочим, частная собственность.

– Между прочим, если бы мы не полезли в этот подвал, то очень скоро кое-кто тоже стал бы частной собственностью, – поддел его Женя. – Я уже объяснял – нами двигало чистое любопытство. Очаровательная дочка хозяина очень явственно смутилась, когда речь зашла о закрытой гостевой комнате. Вполне естественно, что у нас возникло желание посмотреть, что же такое там прячут.

– Говори за себя, пожалуйста, – мрачно вставил Вереск. – У меня такого желания не возникло. И я до сих пор считаю, что это была глупость.

Женя безмятежно пожал плечами:

– Ну, значит, это была удачная глупость.

– А как вас занесло в такую дыру? Тоже из любопытства? Насколько я понимаю, это не самый короткий, не самый приятный и не самый безопасный путь в Диг-а-Нарр.

– А не слишком ли много вопросов, дорогой друг?

– Но так не честно! Я же вам все рассказал.

– Видишь ли, здесь командую я, и только я определяю, что честно, а что – нет. Если тебя не устраивает моя политика, можешь вернуться к милейшему господину Ринальдо и его помощникам. Думаю, если ты подобающим образом извинишься, тебя, так уж и быть, пустят обратно.

Мальчик насупленно уставился в огонь.

– Не обижайся, Ник, – уже мягче добавил Женя. – У нас еще будет время обсудить цели нашего путешествия. В ближайшие пару-тройку дней тебе придется составить нам компанию, я же не могу отправить тебя в Вельмар прямо сейчас.

Женя принялся деловито копаться в сумках, извлекая то, что может пригодиться для ночевки.

– Завтра нам предстоит отнюдь не прогулочный маршрут, поэтому всем нужно хорошо выспаться. Я дежурю первым, перед рассветом разбужу Вереска.

Осознав, что немедленная эвакуация ему не грозит, Ник заметно повеселел и уставился на Женю с нескрываемым любопытством.

– А правду говорят, что вы – ну, кхаш-ти, я имею в виду – никогда не спите?

– Кто это такую чушь говорит? Спим, едим, в туалет ходим. Как все нормальные люди. Просто мы обязательно должны возвращаться спать к себе. Таковы правила.

– А почему таковы правила? Вы все поголовно боитесь, что вас тут убьют во сне? Или у вас сон обставляется какими-нибудь жуткими ритуалами? Или считается чем-то неприличным, что нужно обязательно делать в одиночестве?

Женя расхохотался.

– Ну и фантазия у вас, юноша! Как раз неприличным считается, то, что делают не в одиночестве. Но ко сну это имеет весьма косвенное отношение.

Даже сквозь багровые отсветы костра было видно, как мальчишка густо покраснел и покосился почему-то в мою сторону. Женя усмехнулся:

– Лови одеяло, фантазер. Все гораздо прозаичнее, чем тебе представляется. Ты, наверное, знаешь, что наша страна отделена от остального мира магической стеной, через которую невозможно ни пройти, ни проехать, ни проникнуть телепортом. Наши ученые нашли способ перемещения от нас к вам, но он очень энергоемкий и, в отличие от обычного магического телепорта, требует поддержки в течение всего времени, пока объект находится в точке назначения. Ну, а чтобы не тратить драгоценную энергию на бездействие объекта, Корпорация установила правило: для сна всегда возвращаться домой.

Ник выглядел обескураженным:

– А я думал, что это ваша страна так называется – «Корпорация».

– Нет, Корпорация – это организация, которая устраивает перемещение сюда и заодно представляет интересы нашего государства в Союзных Королевствах. А страна называется Реал. Юлька, прекрати ржать, ничего смешного тут нет. Между прочим, это всем известно. Ну, по крайней мере, тем, кто слушает наставника, а не читает из-под парты беллетристику о романтиках с большой дороги.

– Я не читал во время занятий! – возмутился мальчишка. – Просто не думал, что информация о кхаш-ти может мне пригодиться. Я же не наследую… официальные обязанности. А почему…

– Потому что кое-кто задает слишком много вопросов. Все, отбой.

– Я только…

– Так, я не понял. Это что, мятеж в регулярной армии? Так я его подавлю в зародыше вон той хворостиной.

Ник снова надулся и принялся расстилать скатанное одеяло. Я тоже занялась обустройством спального места и между делом поинтересовалась:

– Слушай, Жень, а ты там, в своем… гм… Реале, случайно не проходил практику в детском саду?

– Какой там детский сад, – Женя устало махнул рукой. – У меня дома круглосуточный филиал школы для трудновоспитуемых подростков.

А ведь я совсем его не знаю, внезапно сообразила я. Может, он женат. И у него пяток маленьких очаровательных младенцев. От разных матерей. Или он государственный преступник и работает в виртуальности, потому что боится засветиться в реале. Или… или… мысли бестолково разбредались в разные стороны. Я подумаю об этом завтра, решила я, проваливаясь в сон.

* * *

Лес был диким, сумрачным и холодным. Солнечные лучи с трудом пробивались через кроны разлапистых елей и сосен, хотя там, наверху, судя по всему, был яркий и знойный полдень.

Полуэльф лежал на траве. Волосы разметались вокруг головы черным сиянием, несколько спутанных, влажных от пота прядей прилипло вискам. На алебастрово-белом лице застыла маска страдания.

Я вдруг испытала острое желание прикоснуться к бескровным губам, пропустить между пальцами черный шелк волос, дотронуться до прохладной мраморной кожи… Что за дикие шутки? Это же Вереск. Противный, заносчивый, высокомерный сноб, которого я терпеть не могу… Ну ладно, согласна, в последнее время он меня раздражает несколько меньше. Но он все еще опасен. И, если уж на то пошло, по-прежнему не в моем вкусе. «Тебе это снится. Это не твои чувства «, – пояснил внутренний голос. Да уж, отличный сон. Доктор Фрейд аплодирует стоя.

Рядом с Вереском, опустившись на колени, застыл человек. Я не видела лица, но узкая кожаная куртка не скрывала очертаний фигуры. Женщина. Прошло несколько мучительно долгих секунд, затем она решительно вскинула голову и едва заметно наклонилась – словно собиралась поцеловать лежащего перед ней мужчину. Я ощутила болезненный укол ревности. «Сон! Это всего лишь сон.» В следующий момент над ее головой взметнулся серебряный стилет – и стремительно полетел вниз, к распростертому на земле телу. Стремительно – и так медленно, что, казалось, я могла бы прогулочным шагом подойти к персонажам этой жуткой сцены и поинтересоваться, что происходит. Но я была призраком, сгустком сознания, способным лишь к бездейственному наблюдению. Я рванулась вперед, но у меня не было ног, чтобы двигаться. Беспомощный крик «Нет!» умер, не родившись, – у меня не было голосовых связок, чтобы выпустить его наружу.

Длинное узкое лезвие без усилий вошло в грудь. Тело Вереска конвульсивно дернулось. Глаза распахнулись, тонкий покров льда дрогнул… В этом взгляде – взгляде, направленном на убийцу, – плавились, перетекая друг в друга, миллионы оттенков нежности. На меня никто никогда не смотрел… так. Но разве это важно теперь?

Картинка стала расплываться. Слезы, отрешенно подумала я, как странно, разве у призраков бывают слезы?

Девушка что-то произнесла на эльфийском. Вереск ответил – так тихо, что я не смогла бы разобрать слов, даже если бы понимала язык.

Когда я снова обрела способность видеть, он был мертв.

«Зачем?!»– безмолвно крикнула я, сама не понимая смысла вопроса. Зачем она убила его? Зачем он позволил ей это сделать? Зачем я наблюдала все это, хотя могла в любой момент прекратить этот кошмар и проснуться?.. Теперь это все уже не важно.

Я потеряла… кого? Кем стал для меня темноволосый надменный полуэльф? Любимым? Другом? Братом? Всем вместе и чем-то большим. Он вошел в мое сердце стремительно и прочно, как узкий серебряный стилет…

«Это сон! Сон! Ты тут ни при чем!» – полузадушенно пискнул внутренний голос, но он был уже не в силах предотвратить надвигающуюся истерику.

Боль родилась где-то в бесплотной груди, стиснула спазмом отсутствующее горло и, наконец, прорвалась наружу безудержным рыданием. И вот тут у меня, наконец, появилось тело…

Тело сотрясала крупная дрожь, сердце колотилось бешено и аритмично, рубашка намокла от пота – словом, в наличии был полный набор симптомов пробуждения от кошмара. Вот только начавшаяся в этом кошмаре истерика никак не желала прекращаться. Меня рывком подняли за плечи. Я послушно села, инстинктивно подтянула к себе колени и уткнулась в них лицом. Женя протянул мне кружку с водой, но меня так колотило, что ее содержимое расплескалось по пути ко рту.

Господи, что происходит? Такого позорного срыва со мной не случалось уже лет семнадцать – с тех пор, как мне отказали в приеме в секцию фехтования. И уж конечно, ни один мужчина никогда не удостаивался столь бурной реакции с моей стороны. К счастью, где-то в самом дальнем закутке сознания сохранился трезвый наблюдатель, хладнокровно фиксирующий происходящее и оценивающий обстановку. Ночь еще в самом разгаре, до рассвета далеко. С той стороны костра торчит растрепанная голова Ника. Напугали ребенка, ироды! А вот и твой драгоценный полуэльф, живой и здоровый. Ну, может, не очень здоровый. Бледноват что-то… Ладно, бледный, как покойник. На лбу испарина, держится за сердце, дышит тяжело и неровно… Но ведь дышит же! Ничего с ним не случилось, прекращай рыдать. (К сожалению, никакого эффекта эти призывы не возымели.)

Женя, не сводя с меня встревоженного взгляда, покопался в своей сумке и вытащил из нее маленький флакончик.

– Выпей, это поможет.

В нос шибанул запах этанола, от которого меня едва не вывернуло наизнанку. Я отчаянно замотала головой.

– Пей, я сказал! – рявкнул Женя. – А то запихну это в тебя вместе с бутылкой.

Я одним глотком осушила флакон. Женя был прав: «это» помогло. Истерика прекратилась мгновенно. Очень сложно, знаете ли, рыдать, когда глотка забита расплавленным оловом. Сколько градусов в этом пойле?!

– Спасибо, – искренне просипела я, когда мне, наконец, удалось протолкнуть в спаянное горло несколько глотков воздуха. Все-таки сожженная слизистая и тошнотворный травянистый привкус во рту – не слишком высокая плата за возможность контролировать свои эмоции.

– Ты в порядке?

Я сделала неопределенный жест рукой:

– Более или менее.

Голова была чугунная, сердце тяжело и часто бухало в висках, и я все еще не могла удержаться от судорожных всхлипываний, но в целом чувствовала себя на удивление сносно для человека, который две минуты назад бился в истерике.

Женя удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на Вереска.

– А ты как?

Полуэльф поморщился.

– Скоро буду в норме. От ночных кошмаров еще никто не умер. Не волнуйся, у меня такое… бывает.

Я от всей души посочувствовала ему. Бедный парень, если ему регулярно снятся подобные ужастики, ничего удивительного, что он такой параноик. Только, ради всего святого, ПРИ ЧЕМ ТУТ Я?

– Надеюсь, это не заразно? – хмыкнул Женя, покосившись на меня.

– Нет. У Юлии, видимо, опять не к месту включился ее Дар, и она отреагировала на мои чувства со свойственной ей эмоциональностью. Не так ли, Юлия?

Вопрос был задан нейтральным тоном, но что-то подсказало мне, что он не хотел бы раскрывать подробности моего (нашего!) сна. Я молча кивнула.

Женька поджал губы и задумчиво покачал головой. По выражению его лица было непонятно, удовлетворило ли его наше объяснение, но вдаваться в дальнейшие расспросы он не стал.

– А у вас тут не скучно, как я посмотрю, – жизнерадостно заметил Ник. Теперь, когда выяснилось, что никто из участников так напугавшей его сцены всерьез не пострадал, происходящее стало казаться ему забавным приключением.

– Да уж, – с мрачной иронией согласился Вереск. – Обхохочешься.

Я закуталась в одеяло, придвинулась поближе к костру, надеясь унять теплом нервную дрожь, и украдкой посмотрела на полуэльфа. Он совсем не выглядел удивленным тем, что какая-то посторонняя девица запросто влезает в его сновидения. Может, он не понял, что я видела тот же сон (сама я почему-то в этом ни секунды не сомневалась)? Да нет, тогда бы он обязательно расспросил, что именно меня так взволновало. Скорее всего, отлично понял – и именно поэтому отмалчивается.

Я не стану докучать ему вопросами. Но один– самый важный – все-таки задам.

– Эта женщина… там, во сне… вы ее… знаете?

Проклятье! Ну почему, почему мой дурацкий язык в иные моменты болтает, как помело, а когда понадобилась капелька смелости, малодушно заменил интимное «любите» на нейтральное – и совершенно бесполезное – «знаете»? Разумеется, он ее знает. На незнакомок не смотрят так, что у постороннего наблюдателя плавится спинной мозг.

Вереск смерил меня долгим взглядом. Таким долгим, что я успела не раз помянуть добрым словом невыразительную эльфийскую мимику, которая никак не позволяла определить, что скрывает этот взгляд. Удивление? Недоверие? Сомнение? Наконец, Вереск определился с ответом:

– Я… не хотел бы об этом говорить.

Его ответ куда красноречивее всяких слов подтвердил мою гипотезу. К счастью, наяву мысль о мифической возлюбленной нашего Снежного Короля вызывала у меня только крайнее изумление, но не ревность. В противном случае это бы слишком отдавало шизофренией, а безумия во всей этой истории и так многовато для бедной маленькой меня.