Текст книги "Смерть придумали люди"

Автор книги: Светлана Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Эльф, скрестив руки на груди, наблюдал, как я пью. Наблюдал не то чтобы с укоризной – скорее, с этаким легким снисходительным презрением: мол, ясно, что дура, ну да что взять со смертной, да еще и женщины.

– Ну, а чтобы это изменило? – защищаясь, воскликнула я. – Неужели вы отказали бы мне в возможности помочь ребенку?

– Не говори глупостей. Конечно, нет. Но мы, по крайней мере, знали бы, чего от тебя ожидать. Видишь ли, обморок от такой незначительной кровопотери выходит за границы нормы. Особенно убивался твой приятель shinnah'tar, когда узнал, в чем дело. Это, дескать, его вина, он мог бы об этом подумать. Я, конечно, не стал его разубеждать. Это действительно его вина. Должен же из вас троих хоть кто-то соображать, а он единственный не совсем безнадежен.

Эльф отобрал у меня пустой стакан так сердито, словно я собиралась его заныкать в качестве сувенира. Отнес в соседнюю комнату, вернулся, присел на край кровати. Дотронувшись до моих висков, прикрыл глаза и замер. Я ничего не чувствовала, но из общения с магистром Астэри знала, что это может быть как диагностикой, так и лечением. При вмешательстве на системном уровне пациент – по крайней мере, неискушенный в лечебной магии – не способен отличить одно от другого.

– Покажи руку.

Я машинально протянула ему правую руку, только сейчас обратив внимание на две бледно-розовые точки на предплечье. Выглядели они так, будто укус произошел неделю назад. Эльф поочередно коснулся каждого шрама (я почувствовала легкое покалывание – а вот это точно лечение), удовлетворенно кивнул.

– Поработай кулаком.

Я несколько раз сжала и разжала кулак.

– Пошевели пальцами. Не больно? Подвижность не нарушена?

– Нет, нормально. А что, в клыках вампира содержится яд?

– Фар-Зингаро слегка задел сухожилие. Ничего страшного.

Эльф поднялся, и я поняла, что осмотр закончен.

– Можно мне встать и одеться?

– Нет.

– Но я себя превосходно чувствую!

– Ты мне сама недавно жаловалась на упадок сил, так что о превосходном самочувствии речи в любом случае нет. Сначала позавтракай, а потом я посмотрю на твое поведение.

– Но…

Он наклонился, опираясь руками на кровать, – так, что его глаза оказались вровень с моими, и с бесконечным терпением в голосе произнес:

– Послушай меня, девочка. Я врач. Я держу тебя здесь не по собственной прихоти, а потому что это необходимо для твоего здоровья. Мне нужно убедиться, что укус вампира и кровопотеря пройдут без осложнений. Как только я буду уверен, что моя помощь тебе уже не нужна, я первый отправлюсь к вождю и буду его умолять выставить вас отсюда как можно скорее.

– А что мы такого сделали? – оскорбилась я.

Эльф выпрямился.

– «Что мы такого сделали»! – зло передразнил он (видно было, что для него это наболевший вопрос). – Просто уму непостижимо. Каждый раз, когда белль Канто появляется здесь, Зингар встает на уши. Два года назад, когда его привел Хилл Фар-Танаис, белль Канто обаял командира одного из отрядов, эти паршивцы самовольно покинули город и учинили разгром в замке какого-то лиркского министра. Нет, я понимаю, что держать в плену несовершеннолетнего вампира, да еще и производить над ним эксперименты – это жестоко и негуманно, но такие вещи решаются через Эльфийский Совет, а не силами десятка сопляков, которые едва вышли из возраста ученичества. В прошлый раз белль Канто притащил с собой эту извращенку Аль-Канаро, которая, извини меня, затрахала тут всех в самом прямом смысле…

– Ой, а что, Нимроэль – дочь Архимагистра Аль-Канаро? – не удержалась я от любопытного возгласа.

– Племянница. Внучатая. Но от этого ее поведение не становится менее возмутительным. Не успел Зингар придти в себя, белль Канто появляется с новым сюрпризом. К твоему счастью, ты не видела лица Фар-Зингаро, после того, как отключилась. Он ведь в самом деле не простил бы себе, если бы по его вине с тобой что-то стряслось.

Я виновато отвела взгляд.

– И, как будто этого мало, – сердито продолжил врач, – твой полукровка подрался с Джанисом. Теперь один ходит с гематомой в полщеки, второй – со сломанной рукой.

– А что они не поделили? – с деланным равнодушием поинтересовалась я, пытаясь понять, чего же я боюсь больше: услышать, что они подрались из-за меня или, напротив, узнать, что я тут совсем даже ни при чем.

– Не знаю, что они не поделили, – буркнул эльф, – и знать не хочу. Но лечить не буду ни одного, ни второго. Пусть так покрасуются, может, хоть чуточку поумнеют… Ладно, мне некогда с тобой болтать. Надо еще Руста навестить.

Я с запозданием осознала, что даже не поинтересовалась состоянием мальчика, уверенная почему-то, что с ним все в порядке. Эльф предупредил мой вопрос:

– Он все еще без сознания, но опасности для жизни уже нет.

Уже в дверях он обернулся и с самым свирепым видом погрозил мне пальцем:

– Из постели – ни ногой. Чтобы не было соблазна, я запретил отдавать тебе одежду.

Я раздернула шторки, отворила окно и с тоской выглянула на улицу. В комнату ворвался полуденный зной: воздух снаружи оказался ощутимо теплее, чем внутри.

Жизнь в городе била ключом: звенел детский смех, позвякивали ведра у колодца, молодые женские голоса перекрикивались в отдалении, с другого конца поселка доносились удары молота по наковальне, лаяли собаки. Но тот кусок улицы, который обозревался из моего окна, был пустынен.

– Доброе утро, – произнес приятный, чуть хрипловатый женский голос у меня над ухом.

От неожиданности я обернулась слишком резко и едва не потеряла равновесие. Возле кровати стояла девушка с подносом, полным дымящихся тарелок. Лицо у девушки было почти человеческое – вполне миловидное, но на фоне утонченных вампиров казалось грубоватым. Поначалу я вообще приняла ее за человека, но потом заметила ярко-голубые радужки, выдававшие в девушке носительницу стандартного для вампиров Дара Воздуха. И словно для того, чтоб окончательно развеять мои сомнения, девушка улыбнулась, застенчиво и чуть виновато, – под верхней губой блеснули аккуратные клычки.

– Я тебя напугала? Прости. Никак не могу привыкнуть, что вы, люди, не слышите наших шагов.

– Все в порядке, – смутилась я и зачем-то пояснила, – я просто в окно смотрела.

Девушка дождалась, пока я усядусь нормально, и поставила на одеяло поднос на невысоких ножках-скобочках.

– Доктор Эль-Ристафаль велел накормить тебя, даже если ты будешь сопротивляться.

– Я не буду сопротивляться, – пообещала я, с вожделением косясь на огромную – не меньше пяти яиц – яичницу с прожилками чего-то мясного. – Я так хочу есть, что и доктора Эль-Ристафаля сожру, если он появится не вовремя.

Девушка в притворном ужасе округлила глаза:

– Ты что, не ешь его! Он же ядовитый!

– Ага, я заметила.

– Лесси, я все слышал! – раздался под окном возмущенный голос эльфа.

Вампирка рассмеялась, нимало не смущенная его недружелюбным тоном.

– Подожди, я тебе сейчас еще одну подушку принесу, чтобы сидеть удобнее было!

Но мой рот уже наполнился вязкой голодной слюной, а пальцы сами собой вцепились в вилку – ждать такой мелочи, как подушка, не было никакой возможности…

Когда тарелки опустели и животные инстинкты, удовлетворившись яичницей, залегли обратно в подсознание, во мне проснулась совесть.

– Слушай, мне так неловко, – пробормотала я, когда Лесси пришла, чтобы забрать поднос. – Я ведь не лежачая больная, я вполне могу сама за собой поухаживать. Только мне стыдно разгуливать по чужому дому в ночной рубашке.

– Да ну, брось, – отмахнулась она. – Мне не сложно. Это такая ерунда по сравнению с тем, что ты сделала.

– Да что я такого сделала-то? Донорство – обычное дело.

– Обычное дело?!! – вампирка вытаращилась на меня с таким изумлением, что я всерьез испугалась за судьбу подноса с посудой.

«Ты еще добавь – «у нас, в Реале», скромница, – мрачно посоветовал Умник. – И сразу найдется тема для разговора.»

– Ну, я хотела сказать, что мне ведь это ничем не грозило, – выкрутилась я. – Подумаешь, в обморок свалилась – и то, как выяснилось, исключительно по собственной дурости.

Девушка бросила на меня странный взгляд.

– Знаешь… ты спроси при случае у своих знакомых-людей – и эльфов, если есть, – кто из них согласится подставить руку под клыки вампира.

Я подумала, что единственная моя заслуга в том, что я родилась в другом мире и не успела еще заразиться местными предрассудками, но вслух, разумеется, ничего не сказала. На пороге Лесси обернулась и, придерживая дверь спиной, воскликнула:

– Да, чуть не забыла! Твои друзья уже спрашивали, когда к тебе можно зайти. Позвать?

– Спрашиваешь! Конечно, зови… Ой, нет, погоди! Как я выгляжу? Здесь зеркало есть?

– Зеркало есть, но оно в другой комнате. Выглядишь хорошо. Погоди-ка… – Лесси поставила поднос на пол, подошла ко мне и что-то сделала с волосами. – Так лучше. Бледновата немного, но тебе идет.

Первым навестить «больную» явился Женя – я опознала его по «предупредительному выстрелу» в дверь.

– Привет, жертва вампира, – бодро поздоровался он, плюхаясь на край кровати. – Как здоровье? Клыки уже прорезались?

– Подставляй шею – узнаешь, – зловеще ухмыльнулась я.

Женька окинул меня оценивающим взглядом.

– Выглядишь ничего. Фасончик тебе идет, хотя вырез можно было бы сделать и побольше.

– Пошляк! – я от души приложила его пяткой в бок – так, что Женька охнул и согнулся, не переставая, правда, нагло ржать над моим внешним видом. – Посмотрю я на тебя в больничной пижаме. Местный доктор – просто цербер какой-то, спрятал мою одежду, чтоб я не слиняла из лазарета.

– О! Кстати, как тебе Эль-Ристафаль? Колоритный персонаж, правда?

– Не то слово. Знаешь, не будь он мужчиной, я бы решила, что у него критические дни на носу. Ужасный характер.

– А, не обращай внимания. У него уже лет двести критические дни – с тех самых пор, как он появился в Зингаре. Это вообще анекдот! – Женька воровато выглянул в окно и, понизив голос, продолжил. – Мне Ним по секрету рассказала. Он попал сюда после Академии, по распределению. И с тех пор беспрерывно жалуется, как ему не повезло, как его задолбали вампиры, как он тут хиреет, чахнет и теряет квалификацию. И вот лет сто назад Академия его обрадовала: мы, говорят, нашли вам замену, можете возвращаться. Он сказал, что это замечательно и он очень рад, но вот прямо сейчас, извините, никак не может оставить пост: у него очень сложный пациент, надо бы закончить курс лечения. В следующий раз оказалось, что он взялся готовить себе двух помощниц и считает нецелесообразным прерывать обучение в середине. Потом он отмазался тем, что пишет трактат о лечебных травах Сумеречного Ущелья. И при этом – все с безукоризненной вежливостью, мол, спасибо, ценю вашу заботу, сейчас не могу, но в следующий раз – обязательно… Пока магистр Астэри не догадался, что это у него игра такая: на самом деле он не хочет покидать Зингар, но ему нравится думать, что он может это сделать в любой момент… Вообще-то, он душка. Ним была им совершенно очарована.

– Бедняга Эль-Ристафаль, – хмыкнула я, представив, как мрачный эльф отбивается от любвеобильной Женькиной подруги. – Неудивительно, что он вспоминает ее без особой нежности.

Мы посмеялись.

– Юлька, ты молодец, – сказал вдруг Женя без всякого перехода. – Ты все правильно сделала. Я бы сделал то же самое, если бы кровь Игрока могла помочь. А на Вереска не обращай внимания, у него свои тараканы по этому поводу.

– А что Вереск говорит на эту тему? – заинтересовалась я.

– Вереск на эту тему молчит, – сказал полуэльф, появляясь в дверях. Правая рука у него висела на перевязи.

На мгновение мне стало жарко, и сердце забилось где-то в висках, но я быстро взяла себя в руки. Когда я заговорила, мой голос был спокоен и в меру ироничен:

– Судя по повязке на вашей руке, с разбитой скулой ходит наследный принц.

– Вы поразительно догадливы, Юлия, – холодно ответил Вереск.

– А, ты уже знаешь, – фыркнул Женя. – Я так и не понял, с чего они подрались. На ровном месте буквально. Даже про тебя, извини, речи не было.

– Психологическая защита, – мстительно пояснила я, намекая на его давешний, так оскорбивший меня, пассаж про материнский инстинкт. – Мужчины часто дерутся, когда стесняются выразить свои настоящие эмоции.

Сказала – и тут же пожалела о сказанном, наткнувшись на взгляд Вереска. Это был взгляд зверя, загнанного охотниками на край обрыва, – зверя, готового прыгнуть вниз. И вместе с тем – взгляд человека, которому есть, что терять.

– Рад видеть, что с вами все в порядке, – сухо заметил полуэльф и вышел из комнаты.

– Что это было? – недоуменно спросил Женя.

– Это, Женя, был удар ниже пояса, – горько вздохнула я.

– Вы ненормальные оба.

– Само собой. Нормальные рядом с тобой не задерживаются, ты разве не заметил?

Женька задумался. Похоже, ему никогда не приходило в голову рассматривать свое окружение с этой точки зрения. Я решила прервать погружение в рефлексию, пока он не заплыл слишком глубоко.

– Ну ладно, Женич, не томи. Что случилось, пока я бессовестно дрыхла? Вы поговорили с вождем? Нас пропустят в Долину?

– Да, все получилось в лучшем виде. Я уверен, не последнюю роль сыграл твой поступок – ты, наверное, заметила, что вампиры к этому относятся очень трепетно – но, разумеется, вслух о нем никто не говорил. Собственно, вся моя тщательно подготовленная пламенная речь оказалась не нужна. Я передал Фар-Зингаро официальное письмо от магистра Астэри, он прочитал, около часа мучил меня расспросами. Оказалось, кстати, что про Луч Воды он ни сном ни духом. Фар-Леирато внезапно вернулся в Зингар и, никому ничего не объясняя, попросился в группу разведки. В отличие от дозоров, которые патрулируют Ущелье, разведчики регулярно совершают вылазки в глубь Долины. И во время очередной вылазки вдруг исчез. Отряд не заметил потери бойца – это как раз тот самый случай. В принципе такое бывает, никто особо не удивился. Пошел слушок, что Фар-Леирато бросил любовник, и он выбрал такой экстравагантный способ свести счеты с жизнью. Все равно правды никто не знал. В общем, около часа мы с Фар-Зингаро беседовали – это еще ночью было – а утром он объявил, что не только откроет путь в Долину, но и выделит разведгруппу, которая сопроводит нас до места, где исчез Фар-Леирато. Для вампира, который считает суету вокруг Звезды пустой тратой времени, это неслыханная щедрость. Заодно вождь пообещал поделиться кое-каким спецснаряжением и объяснить некоторые тонкости выживания в Долине. Так что день сегодня будет насыщенный. У тебя, кстати, тоже. Выступаем завтра на рассвете.

Звучало это все довольно оптимистично, но по Женькиному тону – преувеличенно бодрому – я поняла, что его что-то гложет.

– Жень, скажи честно, что тебя беспокоит? Вампиры поставили какое-то условие для входа в Долину?

– Да нет, с вампирами все в порядке. Просто все оказалось сложнее, чем я думал, – белль Канто тяжко вздохнул. – Я и раньше не рассчитывал, что это будет пикник, знал, что нам понадобится вся наша удача, чтобы найти Луч. Но, в конце концов, Фар-Леирато был один, а нас трое, и к тому же у нас есть Юлька, думал я. Найдем, прорвемся. Ну, может, пострадаем, но у нас же есть прямой телепорт к одному из лучших врачей Эртана, он вылечит, по кусочкам соберет, если что. А в самом крайнем случае, если придется совсем туго, ну, телепортируемся без Луча, потом вернемся. – Он помолчал, машинально ероша пятерней каштановую челку. – Оказывается, в Долине не работает телепорт. Ну то есть не то чтобы совсем не работает – есть места, откуда телепортироваться можно, эти места помечены на карте. Но проблема в том, что нам нужно в ту часть Долины, которая еще не исследована. И после того, как мы найдем Луч, нам придется либо идти назад, либо как-то искать место для телепортации… не знаю, как, надо спросить у вампиров – может, есть какие-то признаки… – Женька с отчаяньем покусал губу. – Понимаешь, вот я умом сознаю, что по сравнению с необходимостью искать Луч возвращение по собственным следам – сущая ерунда. Но… это как удар под дых. До сих пор все складывалось так удачно, и я верил, что мы идем в правильном направлении. А сейчас подумал: может, зря я вас во все это втравил. Может, там, в Долине, у нас нет никаких шансов выжить… Вернее, у меня-то как раз есть. И с моей стороны это выглядит как-то совсем уж подло и нечестно.

Он сидел, опустив лицо, и я не видела его глаз, но чувствовала исходящую от него растерянность. У меня перехватило горло от страха и щемящей, почти материнской, жалости. Я взяла его за руку. Помолчала пару секунд, восстанавливая дыхание: голос должен звучать твердо и уверенно, и неважно, что на душе скребут кошки.

– Жень, ты вот сейчас полную ерунду говоришь. Во-первых, мы пошли за тобой по собственной воле. Припомни – ты не хотел меня брать, я сама напросилась. И в эту историю втравил меня вовсе не ты, Луч Воздуха я нашла гораздо раньше. Во-вторых, и в главных. Именно ты, прости за пафос, залог нашей победы. Я – всего лишь средство, компас в умелых руках, Вереск просто прикрывает твой тыл. До сих пор все получалось так удачно, потому что ты в это верил. А мы верили в тебя. И сейчас, когда мы зашли так далеко, у тебя нет права сомневаться. Верь, пожалуйста.

Женька поднял голову и слабо улыбнулся.

– Ты и покойника воодушевишь самому себе могилу копать.

– Комплимент сомнительный, но все равно спасибо.

В ореховых глазах сверкнули знакомые искорки азарта.

– Ладно, я пойду. У нас там инструктаж и тренировки. Присоединяйся.

* * *

День, как и обещал Женька, выдался насыщенным, но вот насчет «Присоединяйся» – это мой друг явно погорячился. Из чистого любопытства я попросила Лесси отвести меня на тренировочную площадку. Женя и Вереск в компании нескольких молодых вампиров под руководством Фар-Эстеля выделывали такие кульбиты, что у меня закружилась голова от одного взгляда на них. (Как и следовало ожидать, сломанную руку Вереска и разбитую скулу Джаниса Эль-Ристафаль вылечил по первому требованию вождя.) Мои задачи были куда проще, хотя жаловаться на скуку мне тоже не приходилось. За неполные восемь часов я успела:

запомнить основные правила поведения в Долине (первое и главное правило звучало так: «Никакой самодеятельности.» Вернее, это было второе правило. Первое предписывало держаться от Долины подальше);

научиться пользоваться магическим самострелом (меткость, конечно, оставляла желать лучшего, но предполагалось, что я буду из него палить тогда, когда промахнуться уже сложно);

освоить небольшой арсенальчик магических артефактов (в основном защитного характера);

изучить походную аптечку, а в придачу к ней – правила оказания первой помощи.

Словом, к вечеру я, хоть и падала от усталости, была вполне довольна собой (чего нельзя сказать об Эль-Ристафале: когда я явилась к нему на контрольный осмотр, он тут же принялся бухтеть что-то о недопустимости переутомления в восстановительный период).

Женька ушел в реал еще засветло, напоследок предупредив, что подъем предстоит скорее «поздно ночью», чем «рано утром». Напуганная этим предупреждением, я тоже отправилась в постель в необычайную для себя рань – на часах не было еще и одиннадцати. Утомленная подготовкой к экспедиции, я была уверена, что засну, едва добравшись до подушки, – но сон не шел. Небо за окном медленно синело, начали вспыхивать первые звезды. Негромко стукнула дверь соседней комнаты – Вереск отправился спать. Звуки дневной жизни Зингара постепенно стихли. А я все еще ворочалась в постели, перекладывая подушку, комкая одеяло, сминая простыню в безуспешной погоне за Морфеем.

Пожалуй, впервые с того момента, когда Женька принял меня в команду, мне стало по-настоящему страшно. До этого опасность была эфемерная: не верилось до конца, что Корпорация может причинить нам серьезный вред. Наутро же мне предстояло выживать в схватке с реальными монстрами, некоторые из которых вполне способны убить человека одним плевком. А мои соратники, при всех их достоинствах, вовсе не супермены.

Было странное ощущение, что все идет правильно и неправильно одновременно. Наверное, так может себя чувствовать неопытный прыгун с трамплина: вот он стремительно несется вниз, набирая скорость, и знает, что другого пути нет, но знает и то, что впереди – обрыв, одно неверное движение – и можно запросто сломать себе шею. Только в отличие от этого гипотетического прыгуна, я не представляла, какие движения – верные.

Два месяца назад я злилась, что судьба играет со мной в поддавки. Я хотела бросить ту жизнь, которая была навязана мне исподволь (вернее, в которую я сама забрела, бездумно следуя проторенной кем-то дорожке), бросить привычный, уютный, но как будто снятый с чужого плеча мирок, чтобы налегке отправиться на поиски себя. И у меня это получилось – да так, как я и мечтать не могла. Мой мир остался так далеко, что я не смогла бы в него вернуться, даже если бы очень захотела. Я прошла долгий путь. Нашла друзей, приобрела несколько полезных навыков, поучаствовала в захватывающих приключениях. Почти влюбилась. Но не приблизилась к себе ни на йоту.

Почему я здесь – благодаря или вопреки? Почему я участвую в этом квесте? Потому что это мой квест? Или потому что я снова растворилась в тени сильного мужчины, как когда-то незаметно для себя стала частью Андрея? Ведь Женькиному обаянию порой поддается даже лорд Дагерати, а у меня такая… гм… пластичная психика.

Что изменится, если я уйду? Эта мысль так поразила меня, что я, не в силах оставаться в безвольно-лежачем положении, села на кровати. Машинально коснулась телепортационного браслета. Это так просто: переверни пластину – и ты за сотни километров отсюда. И Женя с Вереском пойдут в Долину вдвоем. И очень скоро – через сутки максимум – я узнаю, какова моя роль в этой игре. Если они найдут Луч Воды и вернутся – значит, нет ее, этой роли, она существует только в моей голове, и все это время я слепо тянулась за харизматичным лидером, снова по крупицам теряя себя. А если они погибнут… это не обязательно будет означать мою вину. Никто не посмеет меня осудить. Никто.

Кроме меня.

Я снова легла. Пусть я не нашла себя. Пока не нашла. Я не знаю масштаба своих желаний и не вижу границ своих возможностей. Но я точно знаю, чего не смогу никогда: бросить друзей на поле боя. Даже если расклад сил очевидно не в нашу пользу.

От этой мысли неожиданно стало легче. Нет, на меня не снизошло внезапное просветление, и глобальные вопросы по-прежнему оставались открыты. Но я осознала, что, по крайней мере, здесь и сейчас у меня нет никакого выбора, а над всем остальным можно поразмыслить потом.

Как говорила Скарлетт О'Хара, я подумаю об этом завтра. А лучше через неделю. Если доживу.

* * *

Я смотрела на ватрушку с отвращением. Ватрушка смотрела на меня с укоризной. «Я такая теплая, такая румяная, такая аппетитная, – говорила она. – Разве можно меня не хотеть?» В самом деле, выпечка была великолепна – надо отдать должное неведомой мастерице, которая не поленилась встать посреди ночи, чтобы приготовить завтрак для нас и вампиров из разведгруппы. Но каждый кусочек мне приходилось проталкивать в горло с таким усилием, словно я жевала землю. И даже подогретое молоко не помогало. Пищеварительный тракт отказывался понимать, чего от него хотят в начале пятого утра. Я пыталась объяснить это Фар-Эстелю, но вампир сухо ответил, что следующая возможность поесть представится еще очень нескоро, а обитатели Долины вряд ли будут настолько любезны, чтобы выслушать мою лекцию о физиологии органов пищеварения.

В дверь просунулась взлохмаченная Женькина голова:

– Юлька, ты готова?

Я отложила недоеденный кусок ватрушки в сторону – все-таки это выше моих сил – залпом допила остатки молока и поднялась из-за стола.

– Готова.

Голова исчезла, но через секунду снова появилась в комнате вместе с хозяином. Женя окинул быстрым взглядом комнату, убедился, что мы одни, и все равно, подойдя ко мне, понизил голос:

– Слушай, я хотел тебя предупредить. Не исключено, что Фар-Зингаро или Алана, его жена, захотят сделать тебе подарок за спасение сына…

Мое лицо невольно перекосила досадливая гримаса. Вся эта суета вызывала чувство неловкости, переходящей в стыд. Как будто меня хвалили за контрольную, украдкой списанную из учебника под партой. Вампиры ведь не могли знать, что в нашем мире донорство вовсе не является чем-то из ряда вон выходящим, так что от меня не требовалось проявлять ни чудеса мужества, ни редкостного великодушия.

– Во-во, – недовольно сказал Женька, – я потому и решил тебя известить заранее, чтоб ты не скорчила при них такую рожу. И еще. Что бы они тебе ни подарили – не вздумай отказываться.

– Ты меня заинтриговал. Что это за подарок, о котором нужно так предупреждать?

– Понятия не имею. Но, знаешь, у вампиров все не как у людей. С них станется подарить тебе трупик младенца. Так вот – не отказывайся, не удивляйся и не делай ужасные глаза. Они придают большое значение таким вещам. Падать ниц не обязательно, просто прими подарок и сдержанно поблагодари.

– Спасибо, что предупредил. Хотя если это в самом деле трупик младенца, сдержаться будет сложно. У них действительно есть такой обычай?

– Вряд ли. Это я так, для примера.

В зыбких предрассветных сумерках мир казался немного нереальным, словно нарисованным талантливым, но склонным к депрессии художником. На несколько мгновений ко мне вернулось ощущение, что я – всего лишь персонаж компьютерной игры, но порыв свежего утреннего ветра не оставил от него следа. Зябкие мурашки пробежали по спине, но я не спешила застегивать куртку. Успею еще. Фар-Эстель предупредил, что если хочешь выжить в Долине, нужно свести к минимуму открытые участки кожи, и меня заранее ужасала перспектива топать по жаре в плотной кожаной куртке, капюшоне, перчатках и тяжелых сапогах. В сапогах, кстати, уже становилось жарко.

У северных ворот нас ждала разведгруппа – шестеро вампиров в боевом облачении. Фар-Эстель подвел нас к одному из них.

– Это Фар-Танис, командир группы. Представьтесь ему короткими именами, я их не знаю.

Мы представились.

Вампир окинул нашу троицу взглядом, задержался на мне.

– Застегнись. И рюкзак нормально надень, плечи натрешь.

Пока я застегивала куртку и прилаживала на спине небольшой рюкзачок с сухпайком и аптечкой, Фар-Танис придирчиво проверил экипировку у Вереска и Женьки. Затем перешел ко мне. Подтянул лямки рюкзака, зачем-то поменял местами два амулета, потребовал переодеть защитный браслет с левой руки (куда я машинально надевала все браслеты) на правую, передвинул на несколько сантиметров футляр с самострелом. Отступил на шаг, снова оглядел нас. Едва заметно поморщился.

– Я хочу, чтобы вы кое-что уяснили. Особенно это касается тебя, полукровка. Вчера на тренировке ты показал неплохие для новичка результаты, и у тебя могло сложиться впечатление, что ты подготовлен к выживанию в Долине. Так вот, это бред. Ни ты, ни тем более ты, кхаш-ти, не продержитесь в Долине и двух часов. Про девушку даже говорить не хочу. Я не знаю, на что вы рассчитываете, и это не мое дело, но до тех пор, пока вы идете с моей группой, с тропы – ни ногой. Не стрелять, амулеты не активировать – берегите заряды до той поры, когда вас некому будет защитить. Ясно?

– Ясно, – бодро отозвался Женя.

Мы с Вереском синхронно кивнули.

– Тогда идем.

– Подождите, – бросил Фар-Эстель и в ответ на вопросительный взгляд командира группы кивнул в сторону города.

Я с трудом разглядела в сумраке три размытые фигуры, и только когда они приблизились почти вплотную, узнала Фар-Зингаро и Джаниса. С ними была незнакомая женщина.

– Возьмешь с собой Джаниса, – сказал вождь Фар-Танису. – Поставь его в середину, он пойдет с ребятами до конца.

Командир группы коротко кивнул, показывая, что понял приказ. Я решила, что Джанис – это и есть тот самый подарок, о котором предупреждал Женя. Во мне не к месту пробудилась совесть.

– Не подумайте, что я отказываюсь, господин Фар-Зингаро, в нашем положении отказываться от подкрепления было бы глупо – но… вам не кажется, что, отправляя Джаниса в эту сомнительную экспедицию, вы просто расплачиваетесь за жизнь младшего сына жизнью старшего?

Кто-то – наверняка Женька – ощутимо ткнул меня кулаком в спину. Вождь усмехнулся.

– Любопытная трактовка, мне такое не приходило в голову. Нет, Юлия, мне так не кажется. Я ни за что не расплачиваюсь – Джанис принял решение сам, это его выбор, и я не вправе ему помешать. Как вождь и военный командир, я, разумеется, не могу одобрить потерю опытного и тренированного бойца. Но как отец и мужчина я его поддерживаю.

Молодой вампир слегка наклонился ко мне. Ухмыльнулся, демонстративно обнажая клыки:

– Было бы крайне досадно потерять тебя именно сейчас, когда сопляк Руст уже отведал твоей крови, а я еще нет.

И эта дерзкая мальчишеская ухмылка сказала мне куда больше, чем десятки слов благодарности.

– Если мы выполним свою миссию и при этом ухитримся выжить, я сама подставлю тебе шею, – искренне пообещала я.

Джанис бросил торжествующий взгляд на Вереска.

– Ха! Что скажешь, полукровка? Кажется, очко не в твою пользу.

– Если мы найдем то, что ищем, и вернемся из Долины живыми, я встану перед тобой на колени на главной площади, вампиреныш, – серьезно сказал Вереск.

– Готовься, – Джанис победно сверкнул клыками.

Полуэльф не улыбнулся.

Женщина, которая все это время стояла чуть в отдалении, тоже подошла ко мне. Я сразу поняла, что это жена Фар-Зингаро: и в Джанисе, и в Русте, не слишком похожих друг на друга, угадывались ее черты.

– Я знаю, ты не ждешь благодарности, чужестранка, – произнесла она низким грудным голосом, никак не вязавшимся с ее хрупкой, почти девичьей фигуркой. – Там, откуда ты пришла, за подобное не принято благодарить. Но ценно не то, что дают, а то, что получают. Ты отдала немного крови, а я обрела – сына. Тебе пока не понять, девочка, но совсем скоро у тебя тоже будет сын – и тогда ты вспомнишь мои слова. А сейчас просто прими это.

Она вытащила из-за пояса длинный кинжал, сдернула с него ножны и провела лезвием по обнаженному предплечью – медленно, с нажимом, ожидая, пока светлый клинок окрасится кровью. Протянула мне кинжал рукоятью вперед и ножны:

– Пусть смерть будет милосердна к тем, кого ты любишь.

Я осознала, что вампиры, которые до этого негромко переговаривались у ворот, умолкли. Джанис смотрел на мать с недоверчивым удивлением, и даже Вереск слегка переменился в лице. Мы с Женькой, кажется, были единственными, кто ничего не понимал, но от торжественности момента у меня по спине побежали мурашки. Я взяла кинжал и ножны из ее рук.

– Спасибо, – память услужливо вытолкнула на поверхность названное утром имя, – Алана.