Текст книги "Йормунганд (СИ)"

Автор книги: Светлана Васильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– А деньги– то у тебя есть, ирмунсулец? – неприветливо ответил цвергоподобный мужик.

Йормунганд сузил глаза и усмехнулся. Мужик нахмурился.

– Ладно, оставайся, – сказал он, – только не балуй и жену мою не трогай.

– И в мыслях не было, – сказал Йормунганд, – я бы поспал с дороги. А вечером прогуляюсь.

– Да не на что тут смотреть, – пробасил хозяин.

– Да может чего найдется, – сказал Йормунганд.

Хозяин пожал плечами.

– Сегодня праздник у князя, гуляния, разве что туда сходите, только чужаков там не любят. Да и по городу ходите осторожно, – добавил он почти миролюбиво.

– Что так?

– Вид у вас колдунский. У нас таких жгут.

Комната Йормунганду показалась размером с гроб. Небеленые стены, койка у стены и табуретка – все. Он сел на койку и принялся стягивать сапоги. Жгут колдунов? Тогда он в опасности, хотя он торговал оберегами, и ничего не случилось, наоборот – ажиотаж. Йормунганд прикрыл глаза, потому и ажиотаж, что конкурентов нет. Либо убиты, либо сбежали. Цверг-переросток прав, следовало поостеречься.

Всю последнюю неделю Йормунганд спал прямо на земле и теперь даже жесткий матрас нашел удобным. Праздничный пир у князя, следует потолкаться рядом, узнать новости, как далеко зашли в его поисках. Он не сомневался, что Ванадис найдет его, где бы он ни спрятался, но не сейчас. Не сегодня.

Эмма вернулась осунувшаяся, с потеками слез на бледных щеках. Ее супруг уже доедал кашу прямо из чугунка. Обычно муж негодовал, если ему приходилось доедать холодное, но в это раз он и слова не сказал, едва взглянув на нее.

Эмма засуетилась, забегала, вынимая то краюху хлеба, то сыр, то припрятанную на особый случай клюквенную настойку. Супруг неторопливо встал из– за стола, достал две глиняные рюмашки, аккуратно разлил настойку. Одну пододвинул жене, другую взял сам. Они чокнулись, супруг опрокинул рюмашку, крякнул и утер рот. Эмма едва пригубила и поставила на стол.

– Ну что опять? – наконец спросил он сурово. Эмма не знала, куда глаза девать.

– Это колдун тебя огорчил? – спросил муж, Так я его сейчас, не дожидаясь стражи….

Эмма помотала головой.

– Не бери в голову, – сказала она, – Не в том дело. Он и впрямь погадал мне, редкая удача.

– И что нагадал?

Эмма смущенно почесала пальчиком за ухом, потребила выбившийся из– под косынки локон…

– Малой у нас будет, – сказала она.

– Что, опять? – муж уставился на нее тяжелым взглядом, Эмма отвернулась и кивнула.

– Иди к травницам! Срок какой?

– Мало еще, – голос Эммы дрожал. – Я б и не поняла, если б он не сказал.

– К травницам иди.

– Я сходила уже.

– И что говорят?

– Не продали, – Эмма заплакала. – Еще и полугода не прошло, говорят, нельзя, помру, говорят.

Хозяин вскочил, хлопнул кулаком по столу. Дерево жалобно скрипнуло.

– Так уговори, пусть дадут тебе чего, – заорал он. В дверном проеме появилась испуганная мальчишеская физиономия и тут же исчезла. – А рожать будешь, не помрешь? Мало было мороки в прошлый раз?

Эмма пожала плечами. Она помнила, что в прошлый раз было больно, но как больно, стерлось из ее памяти. Она металась и кричала. А повитуха пришла поздно, и уже ничего не могла сделать. Ребенок погиб, а сама она пролежала недели две, беспрерывно плача и не в силах подняться. Сердце и дыхание как будто сдавило. Все думала тогда о ребеночке.

– А и родишь, – сказал муж, уже спокойно, – в лес снесешь. Еще одного кормить не буду.

Йормунганд проснулся, когда за окном уже сгущались сумерки. В комнате стало заметно холоднее. Какое– то время Йормунганд еще кутался в одеяла, но потом решил, что пора выбираться. Да и есть хотелось.

Хозяев внизу не оказалось, так что Йормунганд самостоятельно пошарил на кухне в поисках съестного. Побрился, глядя в отполированный кусок меди у рукомойника, срезал слишком длинные пряди у глаз. Глядя в отражение, он заметил, что похудел, щеки ввалились, а под глазами залегли тени. Не худо было б искупаться в теплой воде да с куском мыла, прикупить белья и новый плащ. Но, Йормунганд поскреб гладкую щеку, так его и поймают, стоит только расслабиться, остановиться.

И куда подевались хозяева. Йормунганд тут же вспомнил – куда. Пир у князя, народные гуляния, костры, пиво рекой, бесплатная еда. Народу будет много, но среди толпы проще затеряться и разузнать новости. Да и давно уже Йормунганд не веселился, с того самого злосчастного пира.

На улице оказалось многолюдно. Группки людей спешили в одном направлении, раздавались радостные возгласы, а на лицах Йормунганд угадывал нетерпение и предвкушение.

– Вот и отлично, – пробормотал он.

Подобное он уже видел, тогда поймали известного разбойника промышлявшего на большаке. Смотреть на казнь приходили семьями и смотрели на пытки как завороженные. Тогда на лицах людей Йормунганд видел те же нетерпение и предвкушение. Тот разбойник заслужил, он не боялся смерти, но истязания на потеху толпе ломали и не таких.

Йормунганд пошел в сторону общего движения. Поучаствовать в празднике – редкая удача для путешественника, привыкшего есть, что пошлет Луноликая, а богиня ему не благоволила.

– Эй, чародей! – Йормунганда дернули за полу плаща.

– А, это ты, Магнар. А где родители?

– Не знаю, дома их нет. Наверное, ушли на праздник. Вы тоже туда идете?

– Да.

– Будет весело.

– Почему у вас совсем нет Дочерей, Магнар? Вы не верите в Луноликую?

Магнар пожал плечами.

– Мы слишком бедные, чтобы платить Дочерям.

– Это не ответ. Башенки Дочерей стоят в захолустьях хуже этого, здесь же нет ни одной. Я не видел ни одного шатра, Дочери не заходят сюда.

– У них свои пути, у нас свои.

– Вы не верите в Луноликую? – повторил вопрос Йормунганд.

– Верим, только не так, как вы. Дочери – те же ведьмы, их надо жечь. Они вовсе не исполняют волю богини.

– Но их сила божественного происхождения!

Магнар насупился, уши и нос покраснели, и он уставился в землю.

– Есть и другие боги, кроме Луноликой, – сказал он громким шепотом, – Наш князь ненавидит любую магию, особенно женскую. А еще он ненавидит колдунов, ну а еще нас защищает большая змея, которая не дает пройти колдунам с юга.

– Ванадис и Йорд?

Мальчуган кивнул.

– Должно быть, сильная змея, – сказал Йормунганд. – Хм, в голове не укладывается. На границе владений Ванадис – и нет культа Луноликой.

Магнар выглядел виноватым, Йормунганд погладил его по голове.

– Пришли, – сказал Магнар, – Ладно, вы тут сами по себе, а я маму поищу.

Отовсюду доносился запах еды, так что Йормунганд невольно сглотнул, но тут же взял себя в руки. Возле стола лежали сытые собаки, которые едва подняли головы при его появлении. Йормунганд цыкнул одной, хотевшей было заворчать, и потихоньку двинулся к столу.

– Стой! Эй, ты! – окликнул его стражник, одетый в камзол и вооруженный мечом, – Ты кто такой?

– Я…

Стражник с подозрением оглядел потрепанный плащ Йормунганда.

– Чародей?

– Нет, я…

Йормунганд замешкался с ответом на долю секунды, этого хватило, чтобы второй подошедший стражник сказал:

– На него не лают собаки.

Йормунганд узнал его мгновенно. Тот самый, что требовал разрешение на торговлю днем. Лысину прикрывал шлем, кольчуга лежала на пузе тяжелой складкой.

– Так они же объелись, – резонно заметил Йормунганд.

– Кто ты и что здесь делаешь?

– Я… мое имя Гримнир. Я из Ирмунсуля, проездом. Неужели путешественнику нельзя побывать на празднике?

Стражники переглянулись. Один из них схватил Йормунганда сзади за руки, второй, который плешивый, бесцеремонно обшарил карманы.

– Колдовские штучки, – прошипел он, – Так и знал.

– Я не колдун, – сказал Йормунганд, – Это на продажу. Обереги. От колдовства.

– Да? А чем докажешь?

– Если бы я был колдун, я бы сейчас вас так заколдовал….

Стражник державший его за руки усилил хватку.

– Ну. Пойдем к князю. Сам решит, что с тобой делать, казнить за колдовство или за то, что здесь ошиваешься.

– Я же вроде как гость.

– Ага, вот именно, вроде как.

Магнар смотрел, как Йормунганда уводят. Надо было вернуться домой и рассказать маме, что постоялец, скорее всего, не вернется. Высокий рыжий колдун понравился ему, он с сожалением будет смотреть его казнь. Но потом князь будет кидать мелочь в толпу, тогда, если улыбнется удача, можно будет накупить леденцов и угостить младшую сестренку, пока папа не видит. Отец не любил маленькую, считал, что она на него не похожа. Она редко улыбалась и боялась родителей. Отец здорово избил ее однажды, а мама как будто не обращала на нее внимания. Магнар твердо решил однажды жениться на сестренке и убежать с нею куда– нибудь далеко, за город, а может даже на край света, в Гардарику. Мальчик повертелся возле столов, успел стянуть пару пирожков, пока его не прогнали. Едва он вернулся домой, сразу понял – что– то неладно. Мама одевала сестренку, аккуратно повязала косыночку под подбородком, на девочке уже была надета теплая кофточка.

– Куда ты ее? – спросил сын, останавливаясь у порога.

– Что? – его мама вздрогнула, – Ах, это ты, Магнар. Напугал.

– Куда ты ее?

– Мы уезжаем. Погостим у тетки в соседнем городке.

– Нет у нас там никакой тетки, – нахмурился мальчик.

– Есть, только ты про нее не слышал, – сказала Эмма, – всем, кто спросит, говори, что едем к тетке.

– А на самом деле?

Эмма заплакала. Магнар попятился. Мама часто плакала. Особенно когда папа ее бил, но просто так – никогда.

– Мам, что случилось?

– Кто это? – раздался молодой голос.

Йормунганд вздрогнул. Поднял голову, перед ним стоял высокий человек, одетый в ниспадающий до земли плащ с меховой отделкой. Лицо испещрено мелкими шрамами, как от оспы, но все равно привлекательное в своем благородстве.

– Ангмар? – спросил Йормунганд, сощурившись от света костров. И вправду похож.

Воцарилась тишина. Даже стражник державший его невольно отстранился.

– Ты назвал меня именем моего брата, – сказал князь, подходя ближе, – Кто ты?

– Я Гримнир из Ирмунсуля.

– Гримнир, – повторил князь.

– Друг вашего брата, – сказал Йормунганд и понял, что совершил ошибку. Лицо князя окаменело на мгновение, а потом он прикрыл глаза рукой.

– Откуда ты его знаешь?

– Однажды к нам пришел оборванный мальчишка. Мы хотели прогнать его, но оказалось, что он хорошо воспитан и явно не низкого происхождения. Он прибыл со стороны моря и долго шел пешком. Ангмар клялся и божился, что он сын одного из восточных князей. Единственный из законных сыновей оставшихся в живых.

– Вот как.

– Ангмар говорил, что вместе с братом плавал на лодке. И едва они пристали к берегу, как из леса вышел огромный бурый медведь. Ангмар крикнул брату, но тот уже соскочил на берег и оттолкнул лодку, чтобы спасти брата. А сам остался на съедение. Трогательная история. Ангмар плакал, когда рассказывал ее.

Князь подошел ближе.

– Либо ты лжешь, – прошипел он, – либо ты злобный некромант, потому что брат мой мертв.

– Печально оплакивать гибель брата, за которого отдал жизнь. Особенно когда брат старший и больше имеет прав на власть, – сказал Йормунганд. Он сожалел о своих словах еще в тот момент, когда произносил их. Но пресмыкаться перед младшим братом Ангмара, сколь бы властен он ни был, оказалось выше его сил.

– Верно, – князь улыбнулся и покосился на остолбеневших воинов.

– Чародея-некроманта, – сказал князь громко, – посадить между двух костров, и повесить на рассвете.

Йормунганд прикрыл глаза.

Оживление мертвых было важным шагом в постижении магии. Не всякий на него способен. На что Йормунганд был способен, так это на спадание оков. Он ждал, что его свяжут и оставят в покое, тогда он освободиться и сможет бежать.

– Господин, – один из воинов подошел к князю и протянул ему амулеты Йормунганда.

– Это было при нем. Волшебник сказал, что они помогают от волшебства.

Князь вздернул бровь.

– Так свяжите ему руки его же побрякушками, чтоб не смог освободиться.

Йормунганд зажмурился от досады.

Мальчик бежал вслед за матерью. Он нес свою любимую игрушку – деревянную лошадку, которую ему вырезал отец.

– А папа приедет к нам потом? – спросил он у запыхавшейся матери. Она странно посмотрела на него и погладила по голове. Эмма больше не плакала, движения оставались суетливыми, но более осмысленными.

– Нет, – сказала она, помолчав, – наверное, нет.

– Ты решила отдать этой тетке сестренку? – догадался мальчик, – чтобы папа больше не злился?

– Нет, – сказал Эмма, – все не так. Все будет хорошо, Магнар.

Жар пробирал до костей. С Йормунганда даже не сняли плащ, и теперь он чувствовал запах тлеющей шерсти.

– Ну что, – спросил подошедший воин, – Все еще хочешь еды с пиршественного стола?

– Я сыт гостеприимством, – прохрипел Йормунганд.

Стражник фыркнул и отошел.

Йормунганд чувствовал, как сознание помутилось от жара. То ли сморило, то ли терял сознание. Пот крупными каплями свисали с носа, струились за шиворот. Волосы намокли и липли ко лбу. Дышать тяжело.

– Йормунганд из Ирмунсуля, сын Лодура, – отстраненно произнес чей– то голос. Он хотел отозваться, но не мог даже шевельнуться в охватившем его оцепенении.

– Сын Лодура, сын Ангаборды, – продолжал голос, – посох мира, мировой змей, губитель богов.

– Я умру сейчас, – подумал Йормунганд.

– Тебя, милок, молотком зашибут.

Йормунганд улыбнулся запекшимися губами. Хотя его посадили между двух костров, один оказался перед ним. Пламя плясало и разбрасывало искры, треск усилился, заглушая шум пира. Горящее дерево пахнет приятно, так же приятно, как и мокрое, сразу после дождя.

– Сестры…

– Ты знаешь нас, дитя?

– Судьба, Долг, Становление.

– Ты знаешь нас?

– Нет, откуда?

Женщины, всегда женщины. Йормунганд видел трех перед собой. Молодую и прекрасную. Зрелую и величественную. Старую, в глазах у который знание и покой.

– Айе, сестры! – сказал он.

– Ну, – спросила его старуха, – Хочешь знать свою судьбу?

– Нет.

– Ты умрешь.

– Неожиданно.

– Не груби мне.

– И в мыслях не было.

– Такой же насмешливый, как и его отец, – фыркнула девушка.

– Скорее лукавый, – произнесла женщина, – Заслуживает снисхождение.

– Дамы, я просто жду смерти. Только и всего. Если эти видения предвестники моей кончины, я не рад.

– Если будешь грубить, юноша, – сказала старуха, – я расскажу тебе, как ты умрешь на самом деле.

– Пожалуйста, не надо, – сказал Йормунганд с усмешкой.

Дева пристально посмотрела на него и, приблизившись так, чтобы Йормунганд мог слышать ее горячее дыхание, шепнула ему на ухо нечто, чего он не хотел бы забыть.

– И это мне поможет?

– Ты мастер по проклятиям, но помни, все они вернуться к тебе.

– Я знаю, кто я, по-вашему?

– Ты тот, кто ты есть, – ответила средняя по годам.

Старуха рассмеялась и пригрозила ему пальцем.

– Осторожней, юноша, а не то расскажу тебе, как ты умрешь.

Йормунганд в своем видении поднялся на ноги. Перед ним на земле лежала змея, в пасти она держала яблоко. Йормунганд наклонился и вынул яблоко из пасти мертвой змейки.

– Скушай яблочко, – сказала молодая.

– Скушай яблочко, – сказала зрелая.

– Кушай, кушай, – скрипнула старуха.

Йормунганд надкусил.

В этот момент Йормунганд понял, что еще ни разу не был на поле битвы. Он выходил вместе с дядей воевать против мелких соседей ради их земли и того, что на ней росло. Он даже строил планы на военных советах. И он знал, что люди умирают. Он шел по полю после Дочерей, собирающих свою долю.

Но он никогда не оказывался в гуще сражения, когда летящий болт попадает в глаз твоего соратника. Случайный выстрел, ли у них есть снайпер. Йормунганду было все равно, он обеими руками ухватился за копье, поднял над головой и крикнул:

– Посвящаю вас… мне!

Грудь охватил жар, Йормунганд зажмурился и выкрикнул заклинание. Он хотел пропеть его, но звуки вокруг внезапно оборвались. Йормунганд открыл глаза, мир сверкал золотом.

Тонкие золотые нити тянулись прямо из земли, опутывая замерших воинов.

– И что ты сделал?

Мужской голос. Йормунганд не поверил своим ушам, мужской голос.

Посреди золотого безумия стоял юноша, почти мальчишка. Темные волосы, карие глаза.

– Кто ты такой? – спросил Йормунганд. Парень улыбнулся в ответ. Йормунганд запомнил его белозубую улыбку.

Шум сражения обрушился на него с новой силой.

Он открыл глаза посреди пира, посреди треска костров и вони паленой шерсти. Шепнув слова, которые нашептала ему Скульд, он почувствовал, как с него спали оковы.

Перед ним стоял мальчик удивительно похожий на его товарища, что однажды приударил за его сестрой и лишился двух передних зубов. Мальчик держал кубок с вином.

– Ангмар?

– Да.

– Ангмар?! – Йормунганд удивился, но тут же сообразил, что князь назвал сына в честь брата. Какой чудесный обычай, называть детей в честь умерших родственников.

– Ты похож на дядю.

– А вы его правда знаете. Вы некромант? – глаза мальчика заблестели. – Я тоже хочу научиться волшебству.

Йормун взял у него кубок и поднес к губам. Это увидел один из охранявших воинов.

– Эй, Эй, стой, – услышал Йормунганд прежде, чем выплеснул вино в огонь.

– Надеюсь, ты не слишком любишь своего отца, – сказал он.

– Князь, – закричал он, – на самом деле я колдун и мое имя Альфедр!

Князь бросился к нему с перекошенным от ярости лицом, вынимая меч на ходу.

– Осторожно, змея! – крикнул Ангмар больше удивленно, чем испуганно.

Князь споткнулся и налетел на собственный меч.

– Паршивая смерть, – произнес Йормунганд и, воспользовавшись общим замешательством, отпрянул от костров.

Эмму схватили, когда они уже отъезжали от города. Она клялась и божилась, что это приезжий колдун очаровал ее и заставил убить мужа. Что она и не знала, что творит. Магнар молчал и только прижимал к себе сестренку. Наконец его мать сослалась на беременность. Казнь отсрочили до момента рождения ребенка, и запретили ей покидать город. Работы не было, но мальчик каждый день ходил на базар продавать ее поделки и кое– какие деньги у них водились.

Спустя два месяца после смерти отца, его сестренка сказала, положив ручку на вздувшийся живот мамы.

– Мальчик.

Еще через месяц вновь появившиеся в городе Дочери забрали сестренку, чтобы одеть ее в белые покрывала и научить молиться Луноликой.

Через пять месяцев мать родила братика.

Глава 6

– Интересно, – отвлеченно думал Йормунганд, пригнувшись к шее лошади, – откуда конь знает, куда ступать? Я бы обязательно обо что-нибудь споткнулся, бегая по лесу без тропинок.

Йормунганд вынул ноги из стремян и ухитрился собраться в комочек на седле. Резко разогнувшись, он подпрыгнул и вцепился в сук раскидистого ясеня, конь без седока поскакал дальше, сквозь заросли. Йормунганд подтянулся, вскарабкался на сук, добрался до ствола и полез наверх, прячась в листве. Обняв ногами ствол, он снял со спины самострел, зарядил его и начал ждать.

Воздух звенел от влажной свежести, солнце мягко пробивалось сквозь листву, на разные лады пели птицы. Йормунганд прикрыл глаза и одними губами прошептал короткое заклинание, когда мимо дерева пронеслись три всадника.

Через пару мгновений послышался шум ломаемых веток и лошадиный топот, со стороны дороги появился еще один всадник. Он не торопился, Йормунганд направил в его сторону самострел и затаил дыхание. Крепко сбитый верзила неопределенного возраста, на гнедом коне, остановился возле ясеня, прислушался к звукам удаляющейся погони, и натянул поводья, поворачивая обратно. Йормунганд облегченно выдохнул и в этот момент верзила посмотрел наверх. Йормунганд увидел, как он, прищурившись, смотрит на него, и выстрелил прямо в открытый рот. Тут же спрыгнув, он схватил под узды, испугавшегося было гнедого и, нашептывая «тихо, милый, тихо», унимая дрожь и пыхтя от напряжения, вытащил мертвое тело из седла. Прятать его времени не было, Йормунганд бросил тело верзилы на палую листву, в тень, чтобы не сразу заметили, вскарабкался в седло и поскакал к дороге, пока не думая об остальных преследователях.

Выехав на дорогу, он пустил коня шагом, прислушиваясь к звукам возможной погони, каждый шорох теперь казался ему подозрительным и с любой стороны он ожидал нападения. Вскоре лес сменился полями, и уже виднелась деревенька, вполне мирная на первый взгляд. Йормунганд протер глаза, он не планировал останавливаться где-то раньше полудня, но запоздалый страх и усиливающаяся тревога заставили его с надеждой всматриваться в дома.

Забрать коня оказалось лучшим решением за последние месяцы. Продать его в ближайшем поселении Йормунганд не рискнул. Много дать за него не могли. А избавляться за бесценок – только привлекать к себе внимание и ненужные подозрения. Он уже подумывал, не съесть ли ему коня в какой-нибудь из черных дней. Но каждый черный день оказывался недостаточно черным для такого злодеяния. Теперь Йормунганд рассчитывал прибыть в портовый городок куда быстрее, чем рассчитывал. В тавернах рассказывали невероятные истории про колдуна одолевшего князя, а до того наславшего чудовище на Ларс-Эрика. Судя по рассказам, с чудовищем так и не совладали. В несчастиях обвиняли Альфедра, но упоминали и молодого сына Лодура, сбежавшего после особенно грандиозного преступления. Все это казалось Йормунганду таким милым, что он даже заплатил уличному скальду за короткую балладу в свою честь.

Путешествовать по– прежнему приходилось одному. Ночевать в лесу становилось все холоднее, листья по большей части облетели, зато Йормунганд научился различать местные съедобные ягоды, да и зверьки обросли жирком перед долгой зимой и стали вкуснее. Одиночество больше не тяготило его, разве что самую малость. Теперь, на хорошем боевом коне, зная, что о нем слагают баллады и плетут небылицы, Йормунганд сам себе казался значительным.

Йормунганд как раз смаковал в уме некоторые впечатляющие подробности последних событий, когда его окликнули с края дороги. Перед ним стоял коренастый мужичок с длинной темной бородой. На мужичке красовался железный шлем с забавными маленькими крылышками по бокам, и железная же броня. Йормунганд бросил быстрые взгляды по сторонам. Если незнакомец не один, придется спасаться бегством.

– Айе, – насторожено произнес Йормунганд. Мужичок напомнил ему Висбура.

– Ты не видел здесь деву-лебедя?

Йормунганд помедлил с ответом размышляя, не сумасшедший ли перед ним.

– Нет, – сказал он сдержанно, – я не встречал здесь ни дев, ни лебедей.

Мужичок фыркнул и скрылся в лесу. Йормунганд еще пару часов нервно озирался, нет ли поблизости таких же сумасшедших дружков. Когда за его спиной послышался топот копыт. Йормунганд посторонился с дороги, готовый нырнуть в кусты в случае опасности.

Всадники проскакали мимо, даже его не заметив. Только один остановился и крикнул:

– Эй, ты муж девы-лебедя?

Правой руки, хотел сказать Йормунганд, но вслух произнес.

– Нет.

– А не видел тут кого?

– Ни дев, ни лебедей, ни их супругов.

Парень кивнул и поехал вслед за остальными.

– Эй, – окликнул его уже знакомый голос бородача. Мужичок опять стоял у края дороги и приложив руку козырьком к глазам, смотрел вслед ускакавшему отряду.

Йормунганд вздрогнул и схватился за кинжал.

– Чо они хотели– то?

– Спрашивали, не видел ли кого, – Йормунганд подавил желание припустить коня вслед отряду. Не хотелось терять лицо даже перед странным лесным жителем.

– А ты чего?

– Сказал, что не видел.

– Это ты молодец. Коняжку свою продашь мне.

Йормунганд не уловил вопроса в тоне и на всякий случай спросил:

– Сколько дашь?

– Денег у меня нет.

– Я натурой не беру.

Бородач мрачно на него уставился, так что Йормунганд нервно хохотнул и спросил, чтобы сгладить неудачную шутку:

– А что есть?

– Могу дать кольца. Из золота.

– Хорошо.

Бородач помедлил и махнул ему рукой.

– Подь сюды.

Что-то в душе Йормунганда возмутилось, но кольца, подумал он, твердая валюта. В деньгах он нуждался постоянно. Привыкший ни в чем себе не отказывать и редко покидавший границы Ирмунсуля, он долго не мог привыкнуть к необходимости экономить, высчитывать разницу валют при пересечении земель. Он пробовал подвизаться к какому-нибудь купцу, поучиться торговому делу, но слишком уж обращал на себя внимание. Для охранника недостаточно силен, для секретаря слишком своеволен, а сказать о магических способностях значило сразу отдать себя в руки Дочерей. К тому же, после историй с Гренделем и князем, награда за его голову увеличилась. Не то чтобы Йормунганд боялся, но терять осторожность не следовало.

Помогали остановки в деревнях, слишком бедных, чтобы позволить себе содержать Дочерь. Йормунганд накладывал заклинания на домашнюю утварь, искал пропажи и в меру сил – лечил. Лечить получалось не очень, зато травить крыс и прочих вредителей – легко. В одной из таких деревень Йормунганд рассчитывал остаться на зиму, но всякий раз находилось что– то, что заставляло снова отправляться в путь. Слишком внимательный взгляд, визит любопытного сборщика налогов, или рассерженные родители испорченной девчонки.

Кольца – твердая валюта. Он купит себе лошадь, спокойнее и незаметнее. Продолжит путь и однажды найдет отца. Мысль отыскать отца преследовала Йормунганда с начала путешествия. С тех пор, как покинул семью, мысль о воссоединении не давала ему покоя, но скорее потому, что Йормунганд хотел иметь цель путешествия, иначе и вправду превращался в обычного бродягу.

– Хорошо, – сказал он и направил боевого коня за бородачом. На всякий случай руку держал поближе к кинжалу.

– Нас трое тут братьев жило, – рассказывал бородач по дороге. – Бирюки мы.

– Угу.

– А потом как объявились они, так сразу как солнце заиграло.

– Кто «они»?

– Девы-лебеди же.

– А.

– Ты не думай, я не брехаю. Как есть, они были – валькирии.

– А братья твои где? – Йормунганд все так же держался настороже.

– А зачем тебе?

– Вдруг они меня в засаде караулят.

Бородач рассмеялся.

– Да я б сам тебя двумя пальцами переломил. Да я б про них и упоминать не стал.

– Двумя не двумя, а подмогой в таких делах не брезгуют.

– Промышлял?

– Нет, сталкивался.

– Конь у тебя добрый.

– Знаю.

Дом бородача стоял посреди светлой полянки. Большой, из грубого темного камня, который уже обточило время. Крыша крыта стальными листами ржавыми по краям, сверху завален землей с жухлой травой. Рядом с узким длинным окном рос куст шиповника, а неподалеку красовались пара ухоженных грядок.

За домом Йормунганд заметил строение, напоминавшее кузницу. По двору там и тут валялись всякие железные штуки, а рядом с кузницей красовалась выставка оружия. Йормунганда просто неодолимо потянуло к этой куче – попробовать, выбрать себе что-нибудь. Усилием воли он подавил в себе желание копаться в куче заточенных железяк как малый ребенок в сладостях. У входа в кузню стояла привязанной понурая лошадь. Жара томила ее, и она лениво отгоняла мух пегим хвостом.

– Зачем тебе еще коняжка, если есть?

– За товарами ездить да перед князями красоваться.

– Не отнимут?

– Они нас братовьев боятся. Особливо меня.

Бородач сделал многозначительную паузу и добавил:

– Колдун я.

– Колдун? – произнес Йормунганд задумчиво.

– Кузнец же.

– И верно. Не подумал. Кузнецы да пекари – близкие к магии занятия.

– Да-да, из той же братии. В дом зайдешь?

Йормунганд кивнул. Опасности он не чувствовал, не больше, чем обычно. Он спешился, взял коня под уздцы и привязал рядом с лошадью. Тот немедленно начал так же лениво обмахиваться хвостом и пощипывать сено. Лошадь его мало заинтересовало, больно тощая и блеклая.

Дом оказался темным не только снаружи, но и внутри. Йормунганд поежился. В его краях тоже строили дома их камня, но редко. В доме было холоднее, чем снаружи. Три топчана стояли в ряд, с небольшими зазорами, скамейка у стены, окованный железом сундук, покрашенный сверху крикливой желтой краской. Грубый деревянный стол, печь, еще один сундук, поменьше. На полу лежал коврик, связанный из ветоши. Некогда веселый и пестрый, теперь он посерел от грязи.

– А жен давно нет? – спросил Йормунганд, скидывая наплечную сумку.

– Да ты ходи не бойся, – сказал бородач.

Он выложил на стол немного вяленого мяса и кружку с пивом. Пиво Йормунганд едва пригубил, а вот мясо съел без остатка.

Хозяин отломил хлеб и протянул краюшку.

– А сыр есть?

– Найдется.

– Меня Бьярне кличут, – сказал бородач, вдруг спохватившись.

– Ганглери, – сказал Йормунганд.

– Правда? – бородач хитро сощурился.

– Нет, на самом деле Гюльви. Хех, тебя не обманешь.

– Еще бы, – Бьярне довольно размял толстые мозолистые пальцы я же колдун. Ну и отекдова ты родом, Гюльви?

– Из Ирмунсуля, – здесь Йормунганд не видел смысла врать.

– И куда путь держишь?

– В Гардарику.

Бьярне присвистнул.

– Далече. Еще мяса будешь?

– Да, пожалуйста.

– Пивка? Сам варил.

– Угу.

Приятная тяжесть в желудке клонила ко сну. Йормунганд зевнул в кулак и вытянул ноги под столом. Все в доме казалось ему игрушечным. И низкие постели, и стол, доходивший ему самое большее до колен. Среди народа Бьярне он и в самом деле сошел бы за великана.

Обычно, когда говорят «Я следую в Гардарику», это все равно что «иду, куда глаза глядят». Таков твой случай? – спросил хозяин.

– Не совсем. Если я и в самом деле попаду в Гардарику, то сделаю вид, что туда-то и направлялся.

Бьярне расхохотался.

– Мои братья отправились на поиски наших жен, а меня оставили присматривать за домом. Поможешь мне с работой? Тебе ведь, вроде, спешить некуда.

– Только не в качестве жены, – быстро сказал Йормунганд. Он отметил, как изменилась речь Бьярне. Просторечных слов в ней стало меньше, а предложения он строил правильно. Похоже, бирюк не всегда был бирюком.

Бьярне расхохотался словам Йормунганда.

– Хороший ты человек, – сказал он, утирая глаза. Из– за печки он выудил ларец, тонкой работы, с филигранным узором переплетающихся линий. Вопреки словам бородача, Йормунганд почувствовал жгучее желание стукнуть его по голове и забрать ларец вместе с содержимым. Бьярне открыл ларец полный тонких золотых колечек.

– Ха, одного не хватает, – нахмурившись, сказал хозяин.

– Их там множество, ты все сосчитал?

– Это для тебя они круглые да гладкие, а для меня все разные. Держи.

Он протянул ему золотое колечко. Простое гладкое, без рисунков и камней.

– Теперь конь твой, – сказал Йормунганд.

– Имя у него есть?

– Назови, как хочешь.

– А ты как его называл?

– Конь.

– Пусть будет Задира.

– Он не такой строптивый, каким кажется.

– Не твой конь. Не указывай.

– Ты прав, теперь не мой.

Йормунганд отхлебнул еще пива. Отстегнул с пояса мешочек с рунами, показал Бьярне, и сунул руку в мешочек. Бьярне внимательно следил за ним.

– И что? – спросил он, приподнимаясь с места, чтобы увидеть, что вытянул гость.

Йормунганд повернул костяшку к Бьярне.

– Феху, – Бьярне рассмеялся, разбрызгивая капли пива и крошки. – Поработаешь в кузне – преумножишь состояние. Руна не врет.

Йормунганд кивнул.

– Договорились. До конца зимы. Про меня никому не слова, будто меня нет.

– Лады. Руны посмотреть не прошу, знаю, что нельзя. Из чего они?