Текст книги "Йормунганд (СИ)"

Автор книги: Светлана Васильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Пасечник согнулся в три погибели.

– Староста наш…, – залепетал он, – староста наш. Да. Наш староста…

– Ну! – поторопил его Гарриетт. – Или ты хочешь, чтобы мы квартировались у тебя, добрый человек?

Пасечник сглотнул. Вид раздраженных вооруженных воинов смутил его.

– Туда, – сказал он наконец и показал в сторону возвышающегося над остальными дома, с крышей крытой зеленой черепицей и резными ставенками.

– Могли и догадаться, – пробормотал Гарриетт. – Эй, и давно у вас по округе всякие бандиты шныряют? Вижу. Деревеньку не трогают.

– Не, не было, господин, – пасечник все так же продолжал, согнувшись смотреть себе на ноги. Йормунганд хмуро оглядывал дома. Звонкий лай собак, и визг ребятишек дополняли умиротворенную картину.

– А чудище, про которое докладывали князю, как часто оно бывает в деревне?

– Чудище-то? – пасечник почесал за ухом, сложная конструкция на голове заходила ходуном. – Я вот ни разу не видывал, но говорят всякое.

– Сколько людей в деревне? – спросил Йормунганд.

– Человек пятьдесят, не более.

Йормунганд кивнул и тронул было лошадь в объезд пасеки, но тут же остановился.

– В дом старосты пришлешь меда и воска, – сказал он, – для раненых. Понял?

– Как не понять, – ответил пасечник.

Гарриетт уже успел отойти вместе с остатками отряда, так что Йормунганду опять пришлось нагонять его. Он приблизился к телеге. Ингемар бредил, а Ругер с Бриссом играли в Хнефатафл. Брисс, смуглый уроженец Бретани, получил ударом меча в бедро и только чудом избежал большой потери крови. Он здорово ругался, пока Йормунганд очищал и зашивал его рану, но теперь чувствовал себя вполне сносно.

– Совсем плох, – сказал он, кивнув в сторону Ингемара, – окочурится по дороге.

– Знаю, – сказал Йормунганд.

– Деток вспоминает, – вздохнул Брисс.

– Значит, судьба такая, – сказал Ругер, под разговор сдвигая фишку на поле противника. – У тебя вот и деток нет, помрешь, и вспомнить некого.

Брисс фыркнул, но отвечать не стал.

Йормунганд продолжал смотреть на дома. Рядом с дорогой высилась таверна, криво прибитая доска возвещала, что добрых путников здесь ждут кров и обед. Йормунганду уже приходилось бывать в подобных местах, и он доподлинно знал, что кровля у крова, как правило, протекает прямо на кровать, а обед – жидкий и безвкусный. Но ради кружки пива и очага после долгих скитаний можно перетерпеть и не такое.

Дом старосты не в пример таверне большой и ухоженный. Под окнами стояла скамейка и цвели цветочки. На скамейке сидела старушка, скромно сложив руки перед собой и щурясь на путников. Голова старушки покрыта затейливо завязанным платком. Платок тоже был не простой – из яркой, с блестящей нитью ткани. Из-под палатка торчала жиденькая седая коса, длинная, спускающаяся почти до пояса. Платье старушки прикрывал передник вышитый петушками и курочками с тонкими ножками и разноцветными перьями в хвостах. – Чьих будете? – спросила старуха, прикрываясь ладошкой от света.

Гарриетт спешился, потянул коня за собой за уздечку.

– Мы люди Эдегора, – сказал он.

– Кого это? – старушка сложила ладошку трубочкой и поднесла к уху.

– Князя Эдегора, старая, которому вы подати платите. По его приказу. Хозяина зови.

– Нету его.

– Да… – Гарриетт длинно выругался по гардарикцки и толкнул калитку. И едва не влетел во двор плечом вперед. Навстречу выскочили две собаки, Гарриетт отпрянул и едва успел захлопнуть калитку у них перед носом. В сердцах как следует пнул калитку. Собаки зашлись в хриплом лае.

Послышались звуки открываемых дверей и густой мужской голос окликнул.

– Кто там?

– Князя Эдегора отряд, – рявкнул Гарриетт.

Во дворе завозились, захлопали двери, раздались испуганные женские голоса. Йормунганд вздохнул, ткнулся на мгновение в сплетенные на гриве коня руки и тут же выпрямился.

– Ой, бабушка, – сказал он, глядя на старушку с высоты своего коня. – Мы прибыли поймать чудовище, которое нападает на путников в здешних лесах, а наткнулись на лихих людей.

Старушка пожевала губы, прищурившись, но промолчала.

– Давно тут деревенские лихим делом промышляют? – спросил Йормунганд. – Не они ли то чудовище и есть?

– Не ведаю, о чем толкуешь, – сказала старушка.

Гарриетт смотрел на старушку с выражением крайней усталости.

– Не бери в голову, – сказал он. – Поговорим с людьми, прочешем окрестности. Что ты от старой хочешь узнать?

– Я тут встретил девчонку на дороге, – продолжил Йормунганд, – Юрун. Не знаешь, чья дочь?

– Чудно вы говорите, – сказала старушка, склонив голову набок, – Будто по-нашему и не по-нашему. Откуда такой?

Собак, наконец, убрали. Заскрипели ворота, два мужика растащили их в разные стороны. Низко кланяясь, перед Гарриеттом стоял нестарый еще человек в длинной, перевязанной полоской желтой ткани, рубахе. Гарриетт протянул ему грамоту. Тот лишь мельком взглянул на княжескую печать и склонился еще ниже. Гарриетт махнул рукой, во двор въехал Йормунганд и остатки отряда с телегой.

– Где староста? – осведомился Гарриетт.

– Ушли намедни, – сказал мужик в рубахе, не разгибая спины, – сказали, к ужину будут.

Гарриетт кивнул.

– На нас напали в лесу, есть раненые, – сказал он. – Пусть их разместят где-нибудь с удобствами.

– Дочери в деревне есть? – спросил Йормунганд, спешиваясь. Мужик вздрогнул как от удара и уставился на него.

– Не держим, – сказал он. – Князь же не велит.

Йормунганд ответил ему долгим задумчивым взглядом.

– Лекари, – сказал он, – знахари? Знахарки? Травницы? Ведуньи? Кто вас лечит, принимает роды?

Мужик растерялся.

– Про роды не ведаю, у баб надо бы спросить.

Йормунганд провел рукой по лицу.

– Спроси, – сказал он. – И поскорей.

Когда Ингемара вынимали из телеги, он был уже в забытьи. Йормунганд проследил, чтобы Ругера и Брисса устроили поудобнее. Велел нагреть воды и принялся обмывать и заново перебинтовывать раны. Ему помогала девочка лет двенадцати – четырнадцати. Уже почти невеста. Йормунганд спросил ее имя, но девочка только мотнула головой. Светлые волосы уложенные в косу, веснушки на румяных теплых щеках, темные блестящие глаза.

Староста приехал не один. С ним прибыл и сборщик податей – высокий сухой мужчина на гнедом коне с мешочком для денег притороченным к седлу. Йормунганд при виде сборщика невольно поежился, хотя и никогда не платил податей, кроме как за въезд в город порой. Девочка тоже выглянула в обширный зал, куда пригласили гостей и накрыли стол, и тут же убежала обратно. Солдат оставили стоять, пока Гарриетт вручал верительные грамоты старосте деревни. Проделано все было с такой торжественностью, будто их принимал не староста, Луноликая знает какой деревеньки, а, самое меньшее, владетель городка.

Стены зала затянуты тканью, на городской манер. Вдоль стен красовались сундуки покрытые одеялами и заставленные посудой, вынутой из сундуков специально для гостей. Посуда на толстом столе, выдвинутом на середину, стояла разномастная. Тут были и плошки из дорогого зеленого стекла, и тонкой работы кружки из белой глины. Йормунганд взял в руки одну – полюбоваться на узор из танцующих рыбок.

Старосту звали Хальгаир Симонсен, уже седой крепкий мужик, привыкший держать все в своих руках. Он даже не смог скрыть досаду от прибытия гостей, хоть и улыбался сквозь седые, сплетенные в тонкие косички усы. На Йормунганда едва взглянул, хотя вид чужака явно заинтересовал его домашних. Жена Хальгаира то и дело поглядывала с любопытством на заросшего темной щетиной ирмунсульца. Но волосы Йормунгнада все же были куда короче, чем у спутников, а бороду он не носил, по обычаям своей родины. Йормунганд поскреб подбородок, не встревая в обмен любезностями между Хальгаиром и Гарриеттом, тем более у Гарриетта ладить с людьми получалось куда лучше. Гарриетт держался прямо, и даже нагло, но в открытую старосту не понукал, и разговаривал вежливо, хоть и не кланялся.

– Лихие люди, – протянул Хальгаир, разглядывая порванную одежду Гарриетта. – Мало ли таких по округам. Чего удивляться? А про чудище верно вам рассказали. Да вы кушайте, кушайте, отдохнуть вам надо.

– Чудовище или нет, нападение на купцов нехорошо, – сказал Гарриетт. – У вас должен быть собственный гарнизон, рядом же граница. Вы отправляли туда за подмогой?

– Из-за чудища не подходят, – сказал Хальгаир. – Я думал уж, что никто нас от напасти не избавит. Тут же колдунство нужно, и сильное колдунство. Но, мы б и сами справились, – добавил он в усы.

– Дочери? – подал голос Йормунганд. – Рядом земли Ингви, вы могли обратиться к ним за помощью.

Староста сплюнул.

– Не поклонимся мы ведьмам, – сказал он. – Никогда я на это не пойду! Они к нам то чудище и подослали, точно говорю, они это. А лихие люди это потом, под шумок завелись. Не было у нас такого.

Йормунганд лишь усмехнулся. Не было, ага.

– Знающие люди, кроме Дочерей, в деревне есть? – спросил он. – У нас есть раненные. Я спрашивал про лекаря…

– Так болеет, – сказал староста, – занемог вот накануне. То ли съел чего, то ли перепил, не встает. Другой лекарь живет в соседней деревне. Хороший человек, но занятой. И важный, что наш кот. Я прикажу послать за ним, к вечеру прибудет.

Йормунганд вздохнул. У него самого началась ломота в висках. Стоило присесть на мягкие сидения, как усталость растеклась по телу, как растопленное масло впитывается в хлеб. Сборщик податей не спускал с Йормунганда глаз.

– Чудище разорило купеческий караван шесть дней тому назад, – сказал он. – Везли шкурки и рыбу.

– Рыбу? – переспросил Гарриетт.

– Вяленую рыбу, – уточник сборщик. Йормунганд вспомнил его имя – Хенрик. Сборщик податей произнес его так тихо и быстро, что никто, кроме Йормунганда и внимания не обратил.

– Товар, разумеется, растащили, – сказал Йормунганд.

– Разумеется, – сказал Хенрик.

– Нападают в одном и том же месте?

– Нет, но только те караваны, которые следуют из земель Ингви.

– Хм, – Йормунганд опять поскреб подбородок. Щетина раздражала его. – Кто-нибудь видел чудовище?

– Да кто выживет-то после встречи с такой тварью? – возгласил староста. – Видели следы – огроменные. И когти у него что кинжалы.

Староста руками показал, какие когти. Получалось, что большие. Йормунганд переглянулся с Гарриеттом. Воин снял шлем, каштановые с проседью, давно не мытые волосы, упали на плечи.

– Поедим, – сказал Гарриетт, – отдохнем. И посмотрим где тут и что.

– Колдунство тут надо, – повторил Хальгаир.

Гарриетт с улыбкой кивнул на Йормунганда.

– Обеспечим.

Глава 10

Слухи разнеслись по деревне с молниеносной скоростью. Пусть Уллаильм и походил больше на маленький городок, чем на большую деревню, каждый знал каждого. Из-за близости торгового пути не было недостатка ни в жилье, ни в товарах для путников. Только торговое место было расположена не в середине, как обычно бывает, а ближе к дороге, чтобы обращать внимание проходящих мимо караванов.

И все же Уллаильм оказался дырой. Кроме поисков чудовища делать здесь было нечего. Ингемара похоронили на местном кладбище. Йормунганд уже расспросил Ругера об обычаях при дворе Эдегора и на этот раз сделал все как надо – даже высыпал в могилу пригоршню ячменя, но подходящих слов так и не подобрал. Гарриетт потерей еще одного члена немногочисленного отряда огорчился и с удвоенной силой принялся искать следы Турха и его людей. Деревенские, если что и знали – не говорили, не помогали ни посулы, ни угрозы. В деятельном порыве Гарриетт даже поскакал в приграничный гарнизон просить поддержки. Вернулся пьяный, чуть не падая с коня, и в споровождении двух заслуженных ветеранов. Командир гарнизона пообещать помочь, если «случится что-нибудь действительно важное». Никто не хотел связываться с чудовищем.

Йормунганду не терпелось убраться из Уллаильма. Он ходил по жалким деревенским улочкам вместе с Ругером и приглядывался к домам и малозаметным признакам того, что обычно называют «ересью». Йормунганд не удивился бы ни на миг, если бы увидел Дочерь прямо за углом, но вместо этого все покосившиеся и добротные, новые и ветхие домики красовались изображениями дракончиков на крышах. Дракончики мало походили друг на друга, некоторые были искусно вырезаны и раскрашены в нежно-бирюзовые цвета, в других же фигурка дракона лишь угадывалась. Йормунганд не мог отвести от них взгляд.

Он как раз смотрел на ощеренные зубки одного из деревянных ящеров, когда Ругер похлопал хозяина по плечу.

– А? – Йормунганд обернулся так резко, что старику пришлось отступить на шаг. Раны Ругера заросли быстро, так, что сам Йормунганд поразился действенности собственного лекарства. Он попробовал было по старой памяти, предложить местному люду что-нибудь купить у себя, но так его сторониться стали еще больше. Женщины его побаивались, а мужчины хмурились, детей прятали при его приближении. Даже лекарь, к которому Йормунганд все же заглянул, недоверчиво попросил его удалиться и больше не искушать дьявольскими снадобьями.

Вечера остатки отряда коротали в таверне. Пиво подавали отвратительное, а вино и того хуже, но солдатам глянулись местные девки, так что время проходило весело. Йормунганд разговаривал с торговцами, живо интересуясь новостями. Гарриетт тоже расспрашивал тех, что ехали от самой Гардарики, узнавая их по грузам шкурок мелкого зверька с удивительно шелковой нежной шерсткой. Стоили такие шкурки неимоверно дорого и водились, по словам Гарриетта, только в Гардарике, да и то не везде.

– Хорошо бы вернуться до зимы, – сказал он как-то Гарриетту. – Не хочется застрять здесь зимой.

– Ага, – отозвался Гарриетт. В последние дни он стал молчалив и раздражителен. Все дальше забирался в лес в поисках Турха или чудища. Но, похоже, ему тоже не нравилась ни деревня, ни жители, ни староста.

– Как только заполучим чью-нибудь голову, – ответил Гарриетт, заметив, что Йормунганд ожидает ответа, – сразу вернемся. Хоть зимой, хоть не зимой.

– Чью-нибудь? – криво усмехнулся Йормунганд.

– Хоть старосты, – сказал Гарриетт. – Никогда не поверю, что он не в курсе здешних дел и не покрывает лесных воителей.

– Лучники были слишком плохо одеты для тех, кто регулярно промышляет разбоем. Скорее вышли на промысел от голода.

– Или им не доставалось при разделе добычи. Мелкие сошки, – сказал Гарриетт. – Староста ждет не дождется, когда мы уедем. Даже предлагал сочинить письмо, что мы тут очень помогли и все такое. Ясно же, что он за всем стоит. Скрутить и допросить!

– Так нельзя. Деревенские просто перебьют нас за самоуправство.

Гарриетт недовольно поморщился.

– А ты можешь как-нибудь магией поискать чудище? – спросил он. – Ты же колдун.

Йормунганд спрятал руку в потайной карман плаща, зажмурился, сосредотачиваясь. Когда он вынул руку и развернул ладонь, на ней лежал кусочек круглой отшлифованной кости. Гарриетт с любопытством уставился за зигзагообразный знак.

– Что значит? – спросил он.

– Нет ничего невозможного, – сказал Йормунганд. – Совсем ничего.

Йормунганд подбросил руну и ловко поймал ее, снова спрятал в потайной карман. Косточка глухо стукнулась о другие руны.

– Хорошо, – Йормунганд улыбался. – Я опоясал всю деревню рунами поиска, так что никто не шелохнется без моего ведома.

Гарриетт при этих словах приподнял брови.

– Ты и такое умеешь?

Йормунганд откинулся к стене. Посетители таверны шумели. Музыкант выводил писклявые трели на дудке, черноволосая девчонка танцевала, тряся бедрами и крутя попкой. На лице ее сохранялось выражение полнейшего безразличия.

– Я устал, – сказал он Гарриетту. – Сначала я предполагал, что поездка в Уллаильм развлечет меня, что я всего лишь соскучился по скитаниям и дороге.

Гарриетт взял кружку с медовухой и усмехнулся.

– Не соскучился, – сказал Йормунганд. – Мне нехорошо здесь. Я не могу спать, кусок не лезет в горло. Девки кажутся уродинами. И не чувствую, чтобы здесь… что-то было.

– Ты перетрудился, – сказал Гарриетт. – Или проклят. Знаешь как бывает, косой взгляд и…

– Может быть мы уже нашли что искали? Мы оба видели Турха вблизи. Он человек, но вполне может обернуться чудовищем. С людьми подобное происходит слишком часто. Вся деревня заражена подлой болезнью, что разъедает души. Бедность, самоуправство…

Гарриетт поставил кружку обратно, едва пригубив. Девчонка взмахнула юбками, вызвав одобрительный мужской гул.

– То есть староста ни при чем?

– У него могут быть свои дела, которым мы мешаем, а вот разбойники вполне подходят на роль чудовища.

– Я Турха не видел, – признался Гарриетт. – Даже не знал его имени, пока ты не сказал. Он рубился с Ингемаром.

– Люди, забывшие Богиню, отдают свои сердца и души темным силам, обращаются и становятся проклятыми существами.

– Будешь подозревать в оборотничестве каждого жителя деревни?

– Сам подумай, – сказал Йормунганд. – Гарриетт, местные не верят в Луноликую, хотя земли Ингви практически впритык к этим, нет ни одного ее последователя. Но я не видел ни огненных капищ, ни алтарей, ничего, что указывало бы на глубокую веру во что-то еще. Только не говори, что в Уллаильме живут люди не нуждающиеся в покровительстве.

– Ты думаешь, я знаю все на свете? Везде бывал, все видел?

– Ну а вдруг? – Йормунганд зябко поежился. Достал из кармана мелкую монетку и бросил на пол перед девочкой. Она улыбнулась, сверкнув рядом ровных зубов.

– В долине Уллаильм издавна поклоняются ящерам, – сказал Гарриетт.

– Ящерам?! – Йормунганд аж выпрямился.

– Не ори, – Гарриетт пододвинул ему медовуху. – Очень большим ящерам. Говорят, они вроде как духи-хранители этих мест.

– А, – Йормунганд снова расслабился, – духи-хранители.

– Угу. Здесь верят в огромного мудрого ящера, который живет в озере, круглом как блюдце и прозрачном как слеза.

– А по берегам скачут оленята и поют птички, – пробормотал Йормунганд.

– Да ты как будто побывал там, – рассмеялся Гарриетт. – И вот этот ящер живет там, но показывается лишь избранным, хранит эту землю и выполянет работу так хорошо, что последователей других культов тут просто нет. Кроме нас с тобой, да проезжих торговцев.

– А ты не находил то озеро в лесу? Ты же под каждый куст заглянул.

– Нет. С озером еще одна закавыка. Оно есть, но и как бы нет. Ты можешь увидеть его на пороге своего дома, или на поляне в лесу, либо не встретить никогда, сколько не ищи.

– Ого, – сказал Йормунганд. – Больше похоже на сказку. И местные верят?

– Верят. Видел на крышах домов изображения ящерок? Это символ духа-хранителя. Искусно сделано, кстати. Хочу привезти домой дюжину.

– Ящерицы, – Йормунганд фыркнул. – Как можно додуматься поклоняться ящерицам?

– Ящеру, – сказал Гарриетт. – Строго говоря, это одна ящерица, но большая. Или змея, но больше похоже на ящерицу.

– А у нее… него есть имя?

Гарриетт пожал плечами.

Йормунганд отхлебнул медовухи и поморщился. Он снова обрезал волосы и брился каждое утро, заставляя Ругера греть ему воду ни свет ни заря. Нигде не появлялся без синего плаща, кроме как за трапезой в доме у хозяина. Йормунганд похудел и осунулся. Под глазами залегли тени, и даже нос, казалось, заострился.

Гарриетт же напротив, взбодрился, развлекался охотой и ставил ловушки для дичи покрупнее – Турха и его оставшихся в живых товарищей. Похоже, он собирался оставаться в Уллаильме так долго, как только можно, пока не выловит и не отрубит голову каждому, кто помогает ребятам из леса. Вдали от Эдегора и княжеской жены он снова почувствовал себя хозяином жизни.

Чудовище и не думало о себе напоминать.

– Хочешь съездить со мной на охоту? – спросил Гарриетт. – Здесь водятся волки и лисы.

– Тигры и медведи? – улыбнулся Йормунганд. Его уже клонило в сон, так что он пытался уткнуться в воротник плаща.

– На счет медведей не знаю, даже следов не видел. А увижу – устрою облаву с собаками.

Йормунганд зевнул. Ночевать в таверне не хотелось, тем более что все комнаты оказались заняты проезжающим из земель Ингви караваном. Везли ткани и побрякушки. Да и всякий красивый скарб, что так хорошо расходится в больших городах, но никому не по карману в глухомани вроде Уллаильма.

Крикнув Ругера, Йормунганд стряхнул крошки с колен и отправился в сопровождении слуги в дом Хальгаира. Снаружи уже стемнело, от прохлады немедленно пробрал легкий озноб. Йормунганд то и дело зевал и тер глаза. Ругер шел чуть поодаль, не решаясь поддержать господина и наблюдая, чтобы тот не свернул и не споткнулся.

– А тебе здесь нравится, Ругер? – спросил Йормунганд.

– Кормят хорошо, – уклончиво ответил старик, поглаживая плешь, как всегда делал, когда не хотел говорить.

Йормунганд кивнул.

– Ничего, – сказал он, – недолго осталось грязь месить.

– Неужто придумали что? – встрепенулся Ругер.

Йормунганд не ответил. На этот раз старушка, едва завидев Йормунганда, вскочила и открыла ворота перед гостями. Йормунганд едва удостоил ее взглядом, а Ругер поклонился.

В отведенной гостям комнате уже спал Брисс, завернувшись несколько одеял. Он здорово мерз по ночам. Ругер помог снять Йормунганду сапоги и быстро постелил постель из матраса и тонкого одеяла. В комнату быстро заглянула девочка и тут же исчезла.

– Скоро, – пробормотал Йормунганд, – скоро, скоро, вот увидишь.

Он накрылся одеялом с головой и тут же уснул.

Ругер еще посидел рядом на корточках. Хозяин мог бы потребовать себе условия и получше, а не толкаться с солдатней. Но, похоже, соседство его вполне устраивало. Что кроется за таким человеколюбием, Ругер пока не знал.

Во сне хозяин выглядел моложе. Без бороды, с приоткрытым ртом. Говорили, что он сын Лодура, известного прохвоста и колдуна, про которого болтали всякое. Что умеет он превращаться в животных, что нет такого края, где бы он ни бывал, что он великан и побратим самого Альфедра. Что не пропустит ни одной миловидной женщины. А злые языки намекали, что и мальчика тоже.

Если так, то Йормунганд пошел в мать.

Ругер поправил одеяло на молодом господине и собрался уже сам укладываться. Надо было только лицо сполоснуть, да в нужник сходить, когда дверь снова приоткрылась и вновь заглянула девочка, что помогала ухаживать за ранеными.

– Чего надо? – шикнул Ругер.

Девочка уставилась на него блестящими черными глазами.

– Чего тебе? – повторил Ругер сердито, – Ты же гардарикская, я вашего языка не понимаю, Гарриетта поищи, он с тобой столкуется.

Девочка нахмурилась, тонкие брови презрительно изогнулись. Ругер подозревал, что она и вовсе не умеет говорить. Девочка неожиданно скользнула мимо него и с силой потрясла за плечо Йормунганда. Зеленые глаза мгновенно распахнулись.

– Что? – спросил он так, будто и не спал вовсе.

Девочка потянула его за руку.

– Эй, мелкая… – Ругер хотел было оттолкнуть девчонку от хозяина, но Йормунганд жестом остановил его. Он откинул одеяло, оно мятым комком свалилось у его ног. Йормунганд зевнул, прищурившись, темные пряди падали на лоб и топорщились. «Чисто кот», восхитился про себя Ругер.

– Дело не терпит отлагательств? – спросил Йормунганд девочку. Та развела руками.

– Ну, пойдем. Ругер, на всякий случай жди здесь, – сказал Йормунганд и криво улыбнувшись, пошел вслед за девочкой.

– Какой такой случай? – пробормотал Ругер, едва за хозяином закрылась дверь.

Дом старосты, внешне большой, кому-то вроде Ругера мог бы показаться огромным. Построенный по образцу деревянных палат Эдегора, дом Хальгаира Симонсена уступал им в убранстве и высоте потолков. В углах стояли сундуки с припасами и разным скарбом. Слуг староста держал немного, только старушку с то ли дочкой, то ли внучкой. Девочка не говорила и держалась незаметно. Гарриетту она нравилась, и он даже опасался, не обижают ли ее сыновья старосты.

Сыновей у старосты четверо. Двое уже женились, но лишь самый старший жил отдельно, поставив дом напротив отцовского. Хальгаир поручал ему взимать пошлину с проезжающих купцов, а сам уже платил пошлину с пошлины сборщику налогов. Второй сын жил тут же, занимал добрую четверть дома и образ жизни, не смотря на жену и маленьких ребятишек, вел праздный и разгульный. Йормунганд подозревал, что именно он держит связь между старостой и лесными разбойниками. Возможно, выдумка про чудовище, нападающее на купцов – тоже его идея.

Третий сын только вошел в возраст пригодный для женитьбы, а младший бегал за мамкой и хватал ее за юбки.

Йормунганд шел за девочкой едва слышно, стараясь не шуметь, чтобы не привлекать внимания любопытного подростка или бездельника-гуляки. Девочка же шла уверенно и лишь иногда поглядывала через плечо.

– Послушай, – сказал Йормунганд едва слышно. – А нет ли у тебя сестры, что чуть тебя старше?

Девочка потемнела лицом и мотнула головой.

– Или у тебя была сестра, а теперь ее больше нет?

Девочка не удостоила его ни ответом, ни жестом.

Она остановилась у низкой оббитой коровьей кожей двери. В щели между дверью и полом плясали отсветы свечного пламени. Девочка выразительно прижала палец к губам. Йормунганд прижался к двери ухом. Слышно было плохо, почти ничего, но он все же узнал голос старосты и разобрал еще чей-то, говоривший с сильным акцентом.

Йормунганд поглядел на девочку. Ее глаза сверкали даже в темноте. Она еще раз показала на дверь, потом помедлила, ткнула пальцем в пол. Йормунганд едва успел отскочить, когда она открыла дверь и вошла, оставив ее приоткрытой так, что теперь Йормунганд мог все хорошо слышать, а если отойти подальше и встать в темноте, то и видеть.

– Двина, – сказал Хальгаир, – принеси пива.

Первое, что Йормунганду бросилось в глаза – собеседник старосты не носил бороды. Над верхней губой топорщились короткие усики, светлые волосы стрижены коротко. Встреть такого в темной подворотне, где не разглядеть ярких красок в одежде, Йормунганд бы принял его за земляка. Да и лицом гость походил больше на жителей побережья. Йормунганд боялся шевельнуться. Чего ради девчонка, чье имя он узнал только сейчас, привела его сюда?

Йормунганд почувствовал, как вспотел, даже ладони стали мокрыми. И в то же время холодок пробежал по хребту. Он узнал гостя старосты. Ингви. Ингви – властитель соседних земель. Ингви – его сводный брат и брат Ванадис, той, что так долго преследовала его в снах.

Колдун стрельнул глазами по сторонам. Зачем Двина привела его сюда? Чтобы его поймали подслушивающим изменнические разговоры старосты? Тогда его убьют на месте. Это месть, пронеслось у Йормунганда в голове, месть за ту девушку, что он убил самострелом. Он не сразу, но все же заметил сходство между той, что Турх назвал по имени и этой девчонкой, чье имя он узнал только сейчас.

– Ох, Луноликая, прости мне грехи, – прошептал Йормунганд и зажмурился, ожидая худшего.

Двина поднесла пиво старосте и его гостю на небольшом деревянном подносе. Поставила сначала перед Ингви, потом перед Хальгаиром. Гость одобрительно похлопал девочку по заду, на пальце сверкнуло кольцо с крупным изумрудом.

– О тебе тут хорошо заботятся, детка? Не обижают? – спросил ее Ингви. Лицо девочки оставалось бесстрастным.

– Ух, какая ледышка, – произнес гость. Хальгаир улыбнулся и глазами приказал девочке убираться. Она быстро поклонилась и вновь скользнула в приоткрытую дверь.

Йормунганд уже сообразил, что ему ничего не грозит и разозлился на себя за минутную слабость.

Разговор между старостой и Ингви шел спокойный, добрососедский. И все же Йормунганд отметил подобострастность, с которой Хальгаир заглядывал в глаза светловолосого франта. Ингви же поигрывал кружкой и улыбался в усы. Видно, что со старостой они встречаются не первый раз. И это Йормунганда удивило особенно, ни он, ни его мать, не стали бы водить дел с кем-то вроде Хальгаира, кроме крайней в том надобности. Ингви же, похоже, со старостой был давно и близко знаком, вел дела сам, а не через посредника. Хотя кто их разберет, этих чужаков.

– Ингви? Точно Ингви, ты уверен? – Гарриетт, помятый, в несвежей одежде провонявшей пивом, сидел во дворе на завалинке и наблюдал, как Йормунганд умывается.

Ругер поливал на руки Йормунганда из кувшина. Йормунганд фыркал, тер заспанные глаза холодной водой, рубашка намокла от брызг. Наконец Йормунганд протянул руку к Ругеру за полотенцем и выпрямился. Он уже рассказал Гарриетту о подслушанном разговоре. К разочарованию обоих удалось услышать не так уж много, но это было уже и не важно. Сам факт того, что Ингви находится в Уллаильме, ведет переговоры, стоил многого. Тут уже не до разбойников и чудовищ.

И все же Гарриетт сомневался.

Йормунганд пригладил темные волосы пятерней, непослушный вихор тут же снова поднялся на макушке.

– Мы как в центре урагана, – сказал Гарриетт, глядя в бесконечно-чистое ясное глубокое небо. – Знаешь, в центре урагана тихо, а вокруг…

– Я понял, что ты имеешь в виду, – прервал его Йормунганд.

– И все-таки, ты, в самом деле, больше ничего не слышал? – в который раз спросил Гарриетт.

– Я уснул, – в который раз повторил Йормунганд, стараясь, чтобы раздражение не прорвалось наружу.

Он и в самом деле уснул, когда Ингви и староста принялась обсуждать общих знакомых и домашние дела. Йормунганд и представления не имел, насколько Ингви болтливый любитель жаловаться. Поэтому он едва не засопел, когда Двина растолкала его.

– Жарко, – сказал Йормунганд, хотя, несмотря на ясное небо, жарко вовсе не было. Осень подобралась уже совсем близко, и зимнее дыхание оседало в воздухе по утрам.

– Искупаемся.

– Что? – Гарриетт приподнял бровь. Ругер же молча вздохнул и выплеснул в траву остатки воды из кувшина.

Пока ехали к реке, якобы напоить и искупать коней, Йормунганд молчал. Теребил зубами нижнюю губу, и не смотрел по сторонам. Сунув левую руку в потайной карман, он вынул пару рун и не глядя, бросил их через плечо. Ругер согнул пальцы в знаке отгоняющем злую силу. Гарриетт заметил и усмехнулся. Он тоже был молчалив, и лишь Ругер приветственно кивал встречавшимся жителям Уллаильма.

Как обычно бывает, деревня располагалась возле реки. Холодной и быстрой, текущей прямо с гор, незамерзающая даже зимой и в жаркое лето остающаяся холодною. На каменистом берегу Йормунганд спешился и передал поводья слуге. Кони зафыркали, почувствовав воду.

– Господин, – пробормотал Ругер, когда Йормунганд скинул плащ и принялся стаскивать сапоги, – вода же холодная, течение быстрое.

– Я из Ирмунсуля, – сказал Йормунганд, – как у вас говорят – края северных великанов. Неужели ты думаешь, меня испугает прохладная водичка?

Он помедлил, оставшись лишь в нижних штанах. На бледной коже ни рубцов, ни шрамов. На шее болтался шнурок с круглым, испещренным письменами амулетом. Брошь в виде змейки поблескивала изумрудным глазком с вороха одежды.

Возле реки ветер усиливался, пронизывал до костей. Сквозь прозрачную воду виднелось каменистое дно, юрко проплыла стайка мелких рыбешек. Йормунганд осторожно проверил воду ногой и тут же отдернул ее. Глубоко вздохнул и принялся медленно входить в реку. Он зябко дергал плечами и едва вошел по колени, течение покачнуло его. Ругеру оставалось лишь наблюдать. Он уже привык не задумываться над действиями хозяина, какими бы странными они не казались.