Текст книги "Йормунганд (СИ)"

Автор книги: Светлана Васильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Светлана Васильева
Йормунганд

Глава 1

Первое, что он увидел, это множество свечей повсюду. И факелы. Пламя тускло отражалось в позолоте кубков, кривлялось и подрагивало. Щиты давних врагов и темные от времени гобелены висели на каменных стенах. Пахло свежим жареным мясом, пивом, медом и пирогами. Зал огромен и полон людей. И все смотрели на них.

Мать вела их мимо столов, поджав губы и выпрямившись во весь свой немалый рост. Ее светлые волосы свободно лежали на спине, перехваченные серебряными кольцами. Йормунганд опустил голову. Краем глаза он заметил, что Фенрир угрюмо косится по сторонам. Только Хель гордо выпятила подбородок и глядела прямо перед собой подражая матери.

– Как похожи, – услышал Йормунганд женский шепот слева.

Трое детей Лодура схожи разве что темно-рыжими волосами. Самый младший Фенрир уже сильнее и коренастее старшего брата. Сестра унаследовала рост и ледяной взгляд матери. Про себя Йормунганд знал, что ниже Хель и тоньше в кости Фенрира, но черты лица у него правильные, а глаза зеленые, как у отца. И светлые веснушки то и дело выскакивают на носу, стоит пригреть солнцу.

В зале натоплено, и от присутствия множества людей душно. Йормунганд жарился в куртке мехом внутрь и кожаных перчатках. Синий шерстяной плащ скреплялся на плече застежкой в виде переплетенной змеи. Изумрудный глазок сверкал на темном серебре. Фенрир одет так же, только брошь с волчьей мордой, а руки без перчаток. Хель надела свое новое зеленое платье с теми немногими ожерельями, которые взяла с собой. Ангаборда же выглядела как обычно и, судя по шепоткам, ее охотничий наряд, в котором она проделала путь, не соответствует ни времени, ни месту, и выглядел более чем необычно. Йормунганд догадывался, что на это мама и рассчитывала, понимала, что богатством наряда здесь никого не впечатлить.

На возвышении восседали Альфедр с супругой. По правую руку от него вальяжно облокотился на стол рослый мужчина, сияющий будто чешуей диковинной рыбы, так затейливо вышит мелким бисером его кафтан. Жена Альфедра, Фригга, сверкала драгоценностями как статуя богини с диадемой в волосах. Фригга уже седая и в морщинах, но заметно молодилась, и взгляд ее синих глаз Йормунганду не понравился.

– Ангаборда! – Фригга привстала с места, звякнули ключи на поясе. Она впервые увидела их мать, но приветствовала ее как старую знакомую, – Мы уже боялись, что вы не приедете.

Встрепенулись толстые псы у ног князя. Один из них лениво тявкнул и улегся обратно к остальным. Ангаборда чуть поклонилась, учтиво улыбнулась.

– Мы счастливы видеть вас. Прошу прощения за несвоевременный визит.

– Это отпрыски Лодура? – спросил Альфедр. – Похожи.

– Это мои дети, – ответила мать, кладя руку Йормунганду на плечо, – Йормунганд, Хель и Фенрир. Йормунганд – старший.

– Сколько тебе лет? – спросил Альфедр Йормунганда. Князь невысок и грузен, в длинной светлой бороде уже довольно седины. Руки крепкие, как у дровосека, кольцами унизаны лишь мизинцы. Один глаз закрыт шелковой повязкой. Такими Йормунганд всегда представлял морских разбойников.

– Пятнадцать.

– А тебе? – спросил князь Фенрира.

– Двенадцать минуло осенью, – Фенрир исподлобья глянул на Альфедра.

– Уже воин?

Фенрир кивнул.

– А Хель так просто красавица, – сказала Фригга с улыбкой. – Чудесное платье!

– Спасибо, госпожа, – Хель потупила взгляд, но кланяться не стала.

– Зеленый тебе к лицу. Чудный цвет! Надеюсь, путь был не слишком утомительным? – обратилась Фригга к Ангаборде.

– Переправа через Гьёлль оказалась неприятной, но дороги у вас ровные, а округи спокойные, – Ангаборда ловко достала из широких рукавов выкованную из меди шкатулку и с легким поклоном протянула ее Фригге. – В знак признательности за приглашение, – сказала она.

– Ох, что ты, милая, не стоило, – Фригга немедленно открыла шкатулку. Внутри лежало золотое лебединое перо. Фригга повертела его в пальцах, показала мужу.

– Тонкая работа, – сказал он, едва глянув.

Фригга улыбнулась и положила перо обратно, на подушечку темного бархата. Шкатулочка с металлическим лязгом захлопнулась.

– Даже не знаю, были ли наши подарки столь же ценными, – сказала она.

– Ваш посланник привез нам множество даров, так что мне неловко за свою безделушку.

– Было бы неправильным одарить только вас, госпожа, – произнес Йормунганд подготовленную фразу. Он протянул Альфедру ларчик из красного дерева с резьбой в виде расправивших крылья сов. Внутри лежал золотой кубок стоимостью с хороший замок. Альфедр коротко кивнул, принимая дар. И на этом церемония приветствия закончилась.

Йормунганду и прежде приходилось участвовать в подношении даров, поскольку он считался старшим мужчиной в доме. У дяди, как бы часто он не наведывался, своя семья и свои обязательства. Но раньше Йормунганд проявлял милость и одаривал, здесь же он чувствовал, что оказывают милость ему, принимая сокровище у него из рук.

Цверги тебя побери, подумал он, мы же вовсе не богаты. Посол Альфедра и правда привез с собой подарки, обычные, вроде хорошего вина, камней, украшений и даже скакуна привел Йормунганду. Ангаборда отказалась их принять. Кроме скакуна, которого выпросил Фенрир.

Но у посланника – изворотливого и говорливого Боргхильда оказалось достаточно денег и красноречия, чтобы дядя – брат Ангаборды – Гримунд – принял его. Подоплека такой щедрости была Йормунганду не ясна, разве что Альфедр опять затевал какую-то подлость против них или их соседей. А приглашение погостить выглядело и вовсе зловеще. Пока Хель не напомнила, что Альфедр – побратим отца, и что, может быть, мама не права, что отказывается от даров.

Но, по тем или иным причинам, Гримунд поддержал Боргхильда и уговорил их поехать.

– Садись рядом, милая, посекретничаем, – Фригга встала на цыпочки и положила руки Ангаборде на плечи. – Слуги покажут детям их места.

Йормунганда и Фенрира разве что под руки не подхватили. Люди Альфедра оказались тихими и вышколенными, и сильными, а также немного надменными, как и их хозяин. Хотя Альфедр сидел с супругой, остальные женщины и мужчины располагались за отдельными столами. Хель отвели к женскому столу. Йормунганда с братом посадили среди детей князя, рядом с румяным и кудрявым парнем похожим на деревенского мальчишку, чуть старше Фенрира.

– Ба́льдер сын Альфедра, – представился парнишка. Он выглядел пухленьким и разряженным так же пышно, как и его мать Фригга. От нее он унаследовал синие глаза, а в остальном походил на отца.

– Йормунганд из Ирмунсуля, а это мой брат Фенрир.

– Айе, Фенрир! – дружелюбно поздоровался Ба́льдер. Фенрир кивнул. Им как раз поднесли свежезажаренные куски мяса, сочные, с запахом чеснока и чего-то еще, чего они раньше не пробовали. Фенирира они заинтересовали больше, чем светские разговоры.

Йормунганд проглотил слюну. Стол ломился от яств. Тут и дикий кабан с колбасами, сладкое пюре, хлеб-самопек, пироги с птицей, и каждому наливали превосходное горячее вино с медом. Он старался не торопиться, поднося пищу ко рту. И скрывал удивление, если он пробовал что-то, чего не ел раньше. Йормунганд украдкой поглядывал то на мать, то на сестру. Хель ела так же медленно, а Ангаборда только пила. Ба́льдер тем временем пялился на него.

– У вас не бывают гости из Ирмунсуля? – спросил его Йормунганд. – Наши купцы часто наведываются в Гладсшейн.

– Бывают. Но я таких еще не видел.

– Каких?

– Рыжих! – нашелся Ба́льдер.

Йормунганд вздернул бровь.

– Правда? – спросил он. За столом чуть дальше сидело, по меньшей мере, пятеро с шевелюрами куда более яркими, чем у него.

Ба́льдер нисколько не смутился.

– Они не из Ирмунсуля, – пояснил он. – Говорят, что рыжие ирмунсульцы колдуны и могут сглазить. Их сюда не пускают.

– Мой отец рыжий, – заметил Йормунганд.

– Отец? – Ба́льдер склонил голову на плечо.

– Лодур, мы сыновья Лодура, – сказал Йормунганд. Ему почему-то казалось, что Ба́льдер и сам должен это знать.

– Ха, лучше тебе его тут не упоминать! – Ба́льдер усмехнулся. – Он хоть и побратим папы, но ему здесь не рады. Про него рассказывают всякое, вроде он бабскую ворожбу знает и чего похуже. Да и на счет смерти его жены слухи ходили.

– Моя мать жива, как видишь.

– Не эта жена. Эта не считается.

– Ты о чем вообще? – подал голос Фенрир. – Давно не получал? Про маму так не говори. Все считается.

Ба́льдер уже сжал кулаки и открыл рот, чтобы ответить на дерзость.

– Мой брат бестактен, простите его, – вдруг произнес другой парень, сидевший за Ба́льдером. – Он младший в нашей семье и ему много позволялось.

– А теперь не позволяется? – заинтересованно спросил Фенрир.

На стол принесли еще одно блюдо в глиняных раскрашенных чашках. Фенрир тут же забыл и про свой вопрос и про детей Альфедра.

– Что это? – спросил Йормунганд, невольно засмотревшись на кушанье. В прозрачном душистом меду плавали нежно– желтые ломтики с бархатистой шкуркой по бокам.

– Персики в меду, – ответил насупившийся Ба́льдер. – Первый раз видишь, что ли?

– Персики? – переспросил Фенрир.

– Фрукт такой, – пояснил Йормунганд. – Отец привозил как– то раз, когда я был маленький. Только они были уже подгнившие.

– Их привозят с юга, специально для пиров, как и вино, – сказал парень, одернувший Ба́льдера. – Я так и не представился, я Тиу. А ваши имена я знаю. Про вас много говорили, еще бы, дети Лодура и великанши из Ирмунсуля.

– Рад знакомству, Тиу, – сказал Йормунганд.

– Айе, Тиу!

– Айе! – ответил Тиу с улыбкой. Широкий в плечах, ростом он на голову превосходил Йормунганда. Светлая борода только начала расти, и торчала клочками во все стороны, поэтому вид Тиу имел неопрятный – Тяжела была дорога?

– Нет. Твой брат сказал, что у нашего отца Лодура умерла жена. Так он был женат… здесь?

Тиу замялся.

– Да, только я ее не знал совсем. Она умерла.

Йормунганд пробежался взглядом по гостям, но их было слишком много.

– А наш отец здесь? – спросил он. – Он бывает здесь?

– Часто. Но сейчас нет.

– Он бы нас встретил, – проворчал Фенрир.

Его отец был женат, его «настоящая» жена умерла, а теперь его мама и все они приехали сюда по приглашению Альфедра. В сердце Йормунганда появилась надежда достойная разве что его сестры: может быть, семья воссоединится, и теперь брак родителей будет «считаться» и здесь. Но говорить об этом с детьми Альфедра бессмысленно, подумал он, вряд ли они много знают о делах Лодура. Да и много, очень много раз он говорил, что лучше бы отцу не возвращаться вовсе, но то лишь детские злые слова. Почему же отца здесь нет?

Йормунганд единственный по-настоящему помнил его. Веселого, огромного. Лодур появлялся как вихрь, тормошил его, подкидывал под потолок, делал маме нового ребенка и вновь исчезал. А мама оставалась ждать. Ангаборда редко говорила о муже, но если говорила, то только с Йормунгандом, поэтому он даже не был уверен, где начинались ее воспоминания, а где заканчивались его. Еще больше его смущало, что мама сравнивала его с Лодуром и когда хвалила и когда ругала. Он оказывался гордым, упрямым, умным, злопамятным и невыносимым «совсем как отец».

Йормунганд смутно помнил, как Лодур объезжал дикого злобного скакуна. Тот скинул Лодура на землю и чуть не припечатал копытом, если бы отец вовремя не увернулся. Лодур все-таки одолел его, а потом и вовсе ездил только на нем. Страх перед отцовским конем Йормунганд помнил хорошо. Как он взбрыкивал и скалился, какие у него были крепкие мохнатые ноги и растрепанная грива. Чесать себя конь не давал даже хозяину. Но как его объезжали, помнил ли Йормунганд сам, или детское воображение нарисовало ему со слов матери, он не знал. Лодур никогда не катал его на своем скакуне, и первый раз на лошадь Йормунганда посадил дядя. Ты старший в семье, Йормун, говорил ему Гримунд, должен уметь защитить сестру и мать. На твоего папашу надежды нет, отвечаешь за них только ты.

Когда Фенриру исполнилось три, Йормунганд посадил его на Весенний Ветер и осторожно покатал по двору. Ангаборда увидела это из окна своей башни и сбежала вниз в чем была – широкая ночная рубаха развевалась за ней словно простыня на ветру. Тогда они в первый раз поссорились. А Фенрир ревел сначала из-за того, что его стащили с конской спины, а потом из-за того, что мама отвесила старшему брату затрещину. Сколько времени прошло. Фенрир теперь держится в седле лучше дяди, и куда лучше старшего брата.

Ба́льдер тем временем уже рассказывал про охоту на кабана, которого подали к столу. Видимо, Альфедр взял сына с собой на этот раз, и по рассказу Ба́льдера получалось, что это он поднял кабана. Фенрир слушал внимательно, а Тиу поднял брата на смех.

– Но это я его первым увидел! – воскликнул Ба́льдер с такой обидой в голосе, что даже Йормунганду стало его жаль. Он взял свиной кусочек и с аппетитом съел. После персиков в меду получилось отвратно.

– Очень вкусно, – сказал он Ба́льдеру. Фенрир фыркнул. Он уже собирал соус с тарелки куском хлеба.

– Сколько всего детей у Альфедра? – спросил Йормунганд, глядя на стол, за который их посадили.

– Много, – ответил Ба́льдер. – Законных всего трое. Правда, недавно едва не стало двое. Но отец не делает особых различий между нами и другими своими детьми.

– Почему?

– Все равно когда он умрет, наследником станет Ньрд.

– Кто это?

– Он сидит справа от папы.

– А, этот в странной одежде.

Ба́льдер рассмеялся.

– Вы тоже диковинно выглядите, – сказал он.

– Мне кажется, тут вообще все вырядились кто во что.

– Кто во что, – Ба́льдер фыркнул, – так не говорят.

– А кто будет наследовать Ньрду?

– Не знаю, Йорд, наверное. Хоть он и незаконный, у него больше всего власти после Альфедра. И он сильный, все его боятся.

– То есть, у тебя шансов вообще нет?

Ба́льдер надулся и не ответил.

– Мне и не хочется, – сказал он, наконец.

– А кем ты хочешь стать, если не князем? – Фенрир высунулся из– за руки Йормунганда.

– Скальдом и провидцем, – сказал Баль.

– Для этого нужен особый дар, – сказал Йормунганд с почти отческой улыбкой.

– У меня он есть.

– Правда? – спросил Йормунганд Тиу.

Тиу кивнул.

– Что-то у него и правда есть. Не хватает только фантазии и голоса. Ему бы ворожить, но это занятие для женщин.

– Женщин? – переспросил Йормунганд, – В смысле жриц?

– И их тоже. Мужчины воюют, а не колдуют, – Тиу усмехнулся, – Но Ба́льдер у нас муж женовидный, ему можно.

Ба́льдер ткнул в бок Тиу острой свиной костью. Тиу отвесил брату подзатыльник. Завязалась потасовка. Йормунганд отодвинулся от этих двоих подальше, оттесняя спиной Фенрира, уж он бы обязательно пнул кого-нибудь исподтишка.

– Почему мы с тобой никогда так не дрались? – спросил младший.

– Потому что я умнее тебя. Да и незачем, – сказал Йормунганд и Фенрир кивнул.

Братьев успокоил огромный, похожий на великана, старик. Мышцы буграми ходили под кожаной курткой, и он разнял дерущихся как котят.

– Смотри, – шепнул Фенрир, – он слепой.

За столами разочаровано заулюлюкали.

– Дурень, – проворчал Тиу.

– Олух! – бойко ответил Ба́льдер. Похоже, братские оплеухи его совсем ничему не научили.

В чертоге грянула музыка, прервав их перепалку.

Явившись на пир не вовремя, с заметным опозданием, они как раз прибыли ко моменту, когда больше половины гостей уже порядком набрались, но в руках себя еще держат. Но многие уже пьяно смеялись, то и дело вспыхивали и угасали споры, и кое-кто даже пытался орать походные песни.

Несмотря на общество, еда детям Лодура понравилась. Фенрир не стеснялся подкладывать себе персики в меду и куски пирога с тягучей ягодной начинкой. Йормунганд немного захмелел, выпив пахучего крепкого вина. В чертоге уже вовсю танцевали, не обращая внимания на такт задаваемый музыкантами. Среди общих разговоров и хохота надрывался очередной певец. Пел он хорошо, поэтому несколько гостей пересели к нему поближе, преимущественно дамы.

Скальд затянул балладу в честь Альфедра, прославляя его подвиги и желая всех благ. Баллада не новая, отрывки из нее знали даже в Ирмунсуле. Певец хорош собой, высокий, с чистым лицом, глубоким голосом и темными глазами. Смешную шляпу украшали мелкие разноцветные перышки, как крылышки птички-малышки, а на пальцах сияли дешевые, вычурные кольца. Йормунганд взглянул на сестру – она не сводила со скальда глаз.

Йормунганд провел рукой по лбу и откинул падавшие на глаза волосы. Надо выяснить, почему их вообще пригласили ко двору, и почему в отсутствие отца. Если Альфедру нужны заложники, то при дворе наверняка есть и другие дети Лодура, раз уж он был женат. Знал ли он вообще, что его семья приедет сюда?

Ирмунсуль находился севернее Гладсшейна и долгие годы находился в состоянии непрерывной войны с его жителями. Ангаборда рассказывала детям, что Ирмунсуль появился намного раньше Гладсшейна. Что их родной край превосходит Гладсшейн древностью культуры. Но со временем сила Гладсшейна росла, они присвоили многие достижения ирмунсульцев, уверовали в Луноликую, исконную богиню ирмунсульцев, и захватили обширные земли вдобавок. Но жители Гладсшейна оставались соседями Ирмунсулю и их связи были прочны, то поддерживаемые договорами, то разрушаемые очередной войной. Дядя говорил об этом проще. Клял на чем свет стоял неблагодарных гладсшейнцев и превозносил свой народ. Воевал и торговал одинаково успешно и пользовался уважением среди врагов и друзей. Ближе к границам ненависть к жителям Гладсшейна росла, в столице к иностранной знати и купцам относились терпимо. А вот город, в котором жил Йормунганд, почти не задело нескончаемой войной. Но и он знал про злодеяния Альфедра, а еще больше про его сына, который, похоже, ел детей на обед, а перед ужином портил девок. Теперь он мог находиться здесь же, за этим столом, как сын своего отца.

От этой мысли стало неуютно. Йормунганд разглядывал гостей в поисках кого-нибудь похожего на него лицом или цветом глаз, чем-нибудь, что выдало бы соотечественника.

Его взгляд натыкался на рыжие или светлые волосы, у некоторых гостей темные глаза, но больше голубых. Мужчины носили цветные кафтаны с драгоценными брошками на плечах. Женщины украшали себя ожерельями и поясами из самоцветов, а платья носили длинные и с широкими рукавами. И почти все они были похожи на ирмунсульцев не больше, чем друг на друга. Йормунганд оценивающе присматривался к самоцветам. Похоже, в здешних краях ценились агаты, яшма и редкий в Ирмунсуле жадеит. Немногие носили настоящий малахит, а люди Ньрда щеголяли украшениями из коралла и жемчуга, как знаками принадлежностью к морю.

– А кто это сидит рядом с моей сестрой? – спросил Йормунганд, опять препирающихся Ба́льдера и Тиу.

– Сестра? Где? – оба отпрыска Альфедра с интересом уставились на девичий стол.

– Вон та темноволосая в смешном платье? Какая большая! – Бальдер выпучил глаза в восхищении.

– Ща от меня выхватишь, – пообещал Фенрир, и Ба́льдер опасливо отодвинулся.

– Не знал, что вы смыслите в женских нарядах, мужи женовидные, наконец рассердившись, сказал Йормунганд. – А что за милые женщины расселись вокруг нее как куры? Того гляди заклюют.

– Сага, Эйр, Гевьон, Фулла, Ингвия, Сьевн, Ловн, Вар, Вёр, Сюн, Хлин, Снотра, Гна, – начал перечислять Ба́льдер.

– Кто вон та, с косами? – спросил Фенрир. Девушка сидела спиной к нему, слегка наклонилась к Хель, и что-то говорила. Хель отвечала невозмутимым взглядом. Даже с такого расстояния видно, что незнакомка манеры имела властные и умела подчинять себе людей. Красное платье с золотым шитьем обхватывало ее спину и как будто обнимало талию. Йормунганд обратил внимание и на ее тонкие руки с длинными узкими пальцами и кроваво-красными ногтями. В косу девушки вплетена нитка жемчуга и, похоже, это единственное украшение к богатому наряду.

– Это Ванадис, дочь Ньрда. Не обманывайся ее внешностью, она уже старая, – Ба́льдер скользнул по ней глазами. – Говорят, ее красота наколдована.

– Все красивые – ведьмы, – сказал Тиу.

Йормунганд уставился на нее с еще большим интересом.

– Правда? Она колдунья? А еще при дворе колдуны есть?

– Она Старшая Дочерь. А если тебе интересно, то отец сам умеет колдовать.

– Было бы странно, если бы не умел, он же здесь главный.

– Думаешь, если главный, то должен водиться с духами? – Бальдер недоверчиво насупился.

– Не водиться – заклинать. Отводить беду, притягивать удачу.

Ба́льдер уже забыл о недовольном брате.

– В Ирмунсуле так?

– Ну да.

– Это же так далеко. Я слышал, там очень холодно.

– Холоднее, чем здесь. Много камней и скал и мало ровной земли, и реки у нас маленькие и быстрые, – сказал Йормунганд.

– А девы у вас, верно, тоже маленькие и холодные, – вклинился в разговор Тиу.

– Не хуже здешних, – возразил слегка покрасневший Йормунганд.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда! Скажи, а вот это кто? – Йормунганд незаметно ткнул пальцев в девицу в голубом.

– Это госпожа Вер, ты с ней осторожней. Она слишком умная для всяких глупостей. Вон та – Сьевн, она сговорчивей, – быстро ответил Тиу. Он любил разговоры о женщинах.

– А там что за толстуха?

– Это Фулла. Она моя тетя, но мама больше обращается с ней как со служанкой. Хотя мама всеми помыкает.

– А что за госпожа пристально смотрит на мою маму?

– Это Сигюн, – Ба́льдер бросил на него смущенный взгляд. – жена дяди Лодура. Ээ, новая жена.

– Вот как.

– Уверен, твоя мать достойная женщина, – быстро сказал Тиу.

Йормунганд улыбнулся.

– Да, только глупая.

– Женщины они такие, – кивнул Тиу.

Йормунганд глотнул еще вина.

– У них с отцом есть дети? – спросил он.

– Двое, еще совсем маленькие. Крошечные. Мам говорит, что Сигюн сумасшедшая, что вот так оставляет их с нянькой и ходит на пиры. И ворчит по поводу ее фигуры, мол, совсем как у девицы, будто это плохо.

– А где сам мой оте… Лодур ты не знаешь?

– Не знаю, – Ба́льдер пожал плечами. – Он часто странствует. Как папа раньше. Мне кажется, этим они и похожи. Слушай, а у вас на севере в самом деле все умеют колдовать? Ты умеешь?

– Немного.

– Сделай кое-что для меня. Или научи.

– Сначала скажи, что это и что мне за это будет, – Йормунганд поставил кубок на стол. Скальд у женского стола отложил лютню и присел рядом с дамами. Фулла немедленно подала ему вино, а другая блондинка, помоложе, Ба́льдер назвал ее Гевьон, взобралась певцу на колени. Скальд расплылся в улыбке.

– Ты прямо как твой отец. Только не смеешься все время и не щиплешь меня за щеку, – сказал Ба́льдер.

– Чего ты хочешь? – Йормунганду успели надоесть и материнские сравнения с отцом.

– Я хочу проклясть одного человека, – прошептал Ба́льдер.

Йормунганд едва не опрокинул кубок.

– Рехнулся? Сам прокляни.

– Я не могу. Ты тут человек новый, на тебя не подумают. А мне очень нужно.

– Подумают. У тебя есть враг, ты разговаривал со мной и о чем-то просил меня. А потом твоего врага настигнет несчастье. Какое совпадение.

– Он мне не враг и я же не убить его прошу.

– Ну, еще бы, – Йормунганд оглянулся. На них с Ба́льдером никто не смотрел. Фенрир успел незаметно улизнуть из– за стола и вертелся рядом с Хель. Тиу разговаривал с одним из родственников. Больше же до двух детей и дела никому не было.

– Просто наслать болезнь, слабость, если не хочешь сделать сам, научи меня.

– А почему не попросить об этом кого-нибудь другого?

– Кого? Отца? Или Дочерей? – спросил Ба́льдер с горькой усмешкой, – Уж они с радостью помогут, да.

Он перебрал хмельного меда, подумал Йормунганд, пьян и не в себе. Он же еще ребенок.

– Кого ты хочешь проклясть? Тиу?

– Нет, Тиу же мой брат. Прокляни Этельгерта.

– Кто это? Зачем тебе его?.. Он что, у тебя подружку увел?

– Это придворный скальд. У него звонкий голос, – сказал Ба́льдер и ткнул в сторону недавнего скальда, что сидел в обнимку с Гевьон, – И он сам сочиняет баллады. Прескверные.

Йормунганд с секунду смотрел на него.

– Вот как. Рифмоплет, значит, дорожку перешел.

– Ужасный рифмоплет.

– Но успех имеет.

– У меня есть, что предложить тебе.

– Неужели?

Голос Бальдра понизился до шепота:

– Я знаю, что Ванадис предсказала, что дети Лодура станут причиной гибели дома Альфедра. Теперь Лодур в опале, а вас призвали, чтобы посмотреть, опасны вы или нет.

– Не в первый раз сумасшедшая колдунья объявляет нас троих угрозой всему сущему, – прошипел Йормунганд. – И ты, маленький паразит, ничего с этим не поделаешь. Справишься сам со своим певуном. Не докучай мне больше.

Бальдер вытаращил глаза и открыл было рот, но тут же отвернулся. Больше за вечер он с Йормунгандом он не заговаривал.

Как и все знатные дети Ирмунсуля, Йормунганд знал основы чародейства. Ангаборда не поощряла, но и не запрещала его увлечений. Как он понял, даже в этом он «совсем как отец». К тринадцатому году жизни Йормунганд мог заговорить раны и заставить стрелы лететь куда надо. Он научился манипулировать людьми с помощью магии, подтолкнуть к ссоре, а потом так же стремительно помирить. И да, он умел наложить проклятие. Йормунганд испытал свое умение лишь раз, и результат испугал его. Еще больше смутило, что сестра обо всем догадалась.

Хель подарила ему тогда амулет, который он до сих пор носил с собой и никогда не снимал. Маленькие белые камешки назывались у них «жемчужиной дракона» и считалось, что они прибавляют мудрости тем, кто их носит. Теперь такой круглый камешек в серебряной оправе висел у него на шее, спрятанный под воротом рубахи. Изображение длинного ящера вцепившегося себе в хвост опоясывало камешек, а по бокам вырезаны маленькие руны. Хель постаралась, чтобы Йормунганд не мог наложить порчу одним недобрым взглядом. А ведь люди часто раздражали его.

В благодарность Йормунганд смастерил сестре ожерелье из недорогих, но искусно ограненных бусинок агата. Хель и сейчас надела его, вместе с платьем из зеленой шерсти с лисьей меховой отделкой и другими своими украшениями. Платье она шила несколько дней, а доделывала уже в пути и невероятно гордилась результатом.

Ангаборда с тревогой смотрела на старшего сына. Она видела, как он наклонился к Ба́льдеру, и брови на лице ее сына сошлись в напряженной гримасе. Ему будет сложно приспособиться, подумала Ангаборда.

– Не беспокойся о нем, – сказал пахнущий морем великан – Ньрд, владыка побережья. Ей не нравился его запах, но сам он на удивление симпатичен – крепкие ноги, хорошие зубы. – Твой сын не будет противиться.

– Конечно, будет, – сказала Ангаборда. – И Хель, и Фенрир.

– Йормун выглядит разумным парнем, он поймет, что наш союз выгоден всем, и твоим детям в первую очередь.

Ангаборда раздраженно звякнула ногтем по краю тарелки.

– Не говори мне про их выгоду, если хочешь, чтобы я согласилась. Они дети Лодура, перво-наперво.

– Старый прощелыга не принимал участия в их воспитании.

– Потому меня так и тревожит, что каждый из детей в чем-то так сильно похож на него, – Ангаборда вздохнула и убрала выбившуюся прядь за ухо.

Ньрд откинулся в кресле, его бисерный кафтан тускло сверкнул. Сидя он не уступал ей в росте, его усы давно поседели, а тяжелый взгляд выдавал недюжинный жизненный опыт. Он смотрел на статную женщину в мужской одежде рядом с ним и не мог определить, нравится она ему или нет.

– Посмотри на меня, – попросил он, и она посмотрела. По ее взгляду Ньрд понял, что Ангаборда угадала его мысли. Как такие умные женщины сходятся с проходимцами вроде Лодура, подумал он.

– Как думаешь, – спросила она. – А ты нравишься мне?

– Вряд ли, не вижу и тени симпатии на твоем красивом лице.

– Мое лицо – лицо зрелой женщины. А не молоденькой девы, какие греют твою постель.

– И оно красиво. Красивее всех миловидных лиц юных дев, какие есть на свете.

Ангаборда невольно посмотрела в сторону Сигюн, что сидела за женским столом в длинном темном платье с оборками и тонким шитьем по краю. Сигюн не минуло и двадцати, изящные руки с длинными тонкими пальцами, густые волосы, заколотые на макушке, волнами рассыпались по ее плечам, длинная тонкая шея, которую Ангаборде так и хотелось крепко сжать.

– Если у тебя есть надежда, что Лодур вернется к тебе…

– Не морочь мне голову, – резко прервала его Ангаборда. – Я бы не поехала сюда, – она обвела взглядом зал, – в это место, где мои дети считаются бастардами, а я чужая каждому, если бы он был тут. Не прерывай меня! Йормун единственный, кто видел лицо отца, а Фенрир называл папой Йормуна. Я никогда бы не отправилась в путь ради прохвоста!

По знаку Фригги Ангаборде подлили вина. Фригга пыталась прислушаться к их разговору, и по выражению лиц догадалась, что дело не ладится.

– А как у вас с погодой, милая? – защебетала хозяйка пира. – И правда так холодно, как говорят?

– Правда, – буркнула Ангаборда, – зимой холодно, летом – жарко. Большой приплод зайцев в этом году.

– Заячья охота, – понимающе улыбнулась Фригга.

– Лисья, – сказала Ангаборда, – Лодур говорит, много зайцев – много лис, много… – она осеклась и не стала продолжать фразу.

– Ох, милая, мужчины бывают так коварны, – Фригга всем существом изобразила сочувствие.

– И потому сват у меня сам Альфедр. Я уже выразила свое согласие тем, что приехала сюда. Или, – Ангаборда кивнула в сторону Ньрда, – жених передумал?

– А, – сказала Фригга.

Ньрд расхохотался. Он смеялся, хлопая себя ладонью по колену. Отдышавшись, сказал только:

– Беру!

Ангаборда поднесла к губам кубок.

Песни сменились танцами. Топочущих пьяниц рассадили, а в освободившемся пространстве посреди зала выстроились пары. Йормунганд подумал, что ему тоже стоило бы пригласить кого-нибудь. Гроза морей Ньрд уже взял его мать за руку и повел в середину зала. Несмотря на походный наряд, Ангаборда танцевала не хуже любой из присутствующих. Ее не сковывало платье, и все движения плавные и в такт музыке. Люди хлопали, глядя на них, пока не вышла Сигюн в дорогом платье и с черноволосым улыбчивым кавалером. Она выглядела как цветок, распустившийся среди робкой травы. Даже Йормунганд не смог подавить желание потанцевать с ней, обнять ее талию, почувствовать сквозь ткань ее тепло, вдохнуть запах ее кожи. Он тряхнул головой. Уж она-то, мелькнула мысль, точно ведьма.

Едва танец закончился, певец затянул новую песнь, на этот раз героическую. Гости вновь принялись рассаживаться за столом, и зал потонул в гуле разговоров и смеха.

– У нас пиры не такие людные и веселые, братец, – Хель незаметно оказалась рядом. Фенрир держал ее за юбку, совсем как в детстве. Под взглядом Йормунганда он медленно опустил руку и сделал независимое лицо.

– Пусть его, он еще ребенок, – сказала Хель.

Я в его годы ребенком уже не был, подумал Йормунганд. Он потрепал младшего брата по волосам.

– Потанцуешь со мной следующий танец? – спросил он Хель.

– Почему бы и нет? Я сыта и пьяна, и меня уже пригласили, но я потанцую с тобой.

– Не напивайся сверх меры. У меня дурное предчувствие.

– У тебя всегда так.

– Хм.

– Мы всего лишь попали в незнакомое место, Йормун, и среди незнакомых людей, – она потеребила агатовое ожерелье, – Мне и страшно и весело. Предчувствия гнетут и меня. Только не все они мрачные.