Текст книги "Я ставлю на любовь (СИ)"
Автор книги: Светлана Тимина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
Все вроде бы как стало на свои места в одно утро. Насте позвонила Светка. Психовала и материлась – кто-то из парней не пришел к ней на свидание. “Ко мне! Ты понимаешь?! Ко мне!” – ревела в трубку первая красавица района и угрожала полетом с моста, если Настя все не бросит и не рванет ее спасать с бутылкой вина прямо сейчас. Девушка виновато посмотрела на Лешку, но тот только что жестко отымел ее в коленно-локтевой позе и пребывал в состоянии посткоитального пофигизма. Посмотрела на себя в зеркало. Рядом со Светкой она всегда старалась выглядеть как можно выигрышнее. Но объем прически за ночь спал, а вымыть голову и уложить волосы у нее не было времени. Светкины истерики были наигранными, но Настя все равно неслась спасать подругу по первому зову, не задумываясь, что ею манипулируют.
– Леш, у тебя есть пенка или лак? – бездумно спросила Настя. Когда до нее дошло, о чем именно спросила, прикусила губу, готовая выслушивать оскорбления, но Алексей внезапно вполне миролюбиво ответил:
– В ящике в спальне. Возле футляра с электробритвой.
Настя не успела офигеть. Увидела, что эти средства из мужской линии косметики, и успокоилась. Ей бы рвануть в ванную приводить в порядок прическу, но отчего-то именно сейчас пресловутое женское любопытство проснулось так некстати. Настя осторожно приоткрыла второй выдвижной ящик. Здесь лежали запечатанные рубашки и белье. В третьем – журналы. Спорт и автомобили, ничего особо интересного. В четвертом торчал ключ с брелоком в виде перочинного ножика. Слишком велик был соблазн, и Настя решительно повернула ключ, выдвигая ящик. То, что она увидела, было так неожиданно, что непроизвольно удивленно вскрикнула.
– Ты не заблудилась? – Алексей подошел незаметно, остановившись за ее плечом. Настя вздрогнула, проклиная собственный бесконтрольный интерес. Но сильнее страха перед тем, что сейчас устроит Лешка, было совсем иное чувство. Любопытство и… восхищение. Именно этот спектр эмоций завладел ею при одном только виде черного пистолета на белой ткани. Увы, не водяного, и даже не игрушечного.
Не блестящий, изрядно потертый, со спиленным номером (Настя видела такое в кино). Настоящий. Даже не травматический и не газовый, о чем красноречиво свидетельствовали коробки с патронами рядом. Пара кастетов и заточек – но они не вызвали подобного интереса.
– Я ясно сказал: в верхнем ящике! – он ничего такого не говорил, но Настя почувствовала, как краска стыда заливает ее щеки. Помимо воли рука потянулась к рукоятке творения Макарова, желая прочувствовать мощь орудия смерти каждым рецептором своих пальчиков. Она действительно не могла пояснить себе, почему ее так заворожил далеко не безобидный пистолет. Когда широкая ладонь Лешки подняла его, сжимая рукоятку и играя курком, ощутила почти детское желание отобрать. Словно это и вправду была детская игрушка.
– Ну что, Настена, завалить тебя тут, или ты достаточно умна, чтобы сейчас не рас* **деть об этом своей шлюхе-подружке? – играя бровями, поинтересовался парень. Насте не было страшно. Это не было столь серьезным проступком, чтобы так наказывать. Она не вздрогнула, когда холодная сталь коснулась ее губ, а в нос ударил резкий запах пороха и смазки. Какой-то едва уловимый разряд тока пробежал по венам – он чем-то напоминал сексуальное желание, но в этот раз оно было направлено вовсе не на парня с потрясающим голым торсом, который стоял напротив и развратно сминал ее губы дулом ПМа. На языке остался противный вкус окислившегося металла, но Настя непроизвольно следила глазами за темным железным стволом, испытывая острое желание выхватить его из Лешкиных рук и рассмотреть как следует.
– Никто не узнает. Он настоящий?
– Нет, это фаллоимитатор, дура. Я похож на сопляка, который собирает игрушечные? – в голосе Лехи проскользнули ноты самолюбования. Настя непроизвольно улыбнулась. Парень сдвинул брови, явно недоумевая, почему его девчонка до сих пор не описалась от страха, мало того, тянет руки, пытаясь сама взять пистолет.
– Можно мне?
– Тебе? Он стреляет, дура.
– Но он же на этом…. предохранителе? – Настя сама не поняла, почему Лешка послушно позволил ей забрать ствол. Когда пальцы обхватили рукоятку, ощущение было таким знакомым, едва ли не родным. Настя оказалась готова к этой тяжести. Разумная мысль о том, что на нем теперь останутся ее пальчики, мелькнула и погасла. Руки налились силой и практически фантастической уверенностью. Она никогда не знала себя такой раскованной и смелой, как сейчас, когда ее пальцы согрели металл оружия и оно поразительно легко легло в ее ладонь. Шероховатый рельеф, прохлада твердой стали, казалось, ласкали внутреннюю поверхность ладони. Настя непроизвольно сощурилась, вытягивая руку с ПМ вперед и пытаясь зафиксировать в прицеле Лешкин лоб. Рука ходила ходуном от тяжести с непривычки, но в крови забурлила жидкая лава азарта и того поразительного чувства, когда ты ничего и никого не боишься.
– Опусти, это не игрушка! – холодно велел Леха. Еще час назад от такого тона Настя забилась бы в угол, но сейчас расхохоталась ему в лицо. Смех был иным: глубоким, бархатным, и даже слегка стервозным. Леша все-таки отобрал у нее ствол, но в его глазах на миг промелькнуло нечто новое: быстро тающее восхищение и… интерес.
Запала Насти хватило ровно до вечера. Она холодно осадила Светку, которая ныла и посылала семь египетских кар на голову того, кто посмел пренебречь свиданием с ней. “Тебе-то что, ты никогда не будешь красивой!” – орала Света, но в этот раз заткнулась на самой высокой ноте, увидев новый взгляд подруги: спокойный и ироничный, не принимающий ядовитые стрелы чужих слов. “Попустись, не всем падать у твоих ног”, – припечатала Настя. Вопреки всему они не поссорились: распили бутылку вина и орали под караоке до вечера.
На следующий день Настя позвонила отцу и попросила взять ее на военный полигон…
…Сколько она так простояла, собирая пазлы памяти, у Лешкиной двери? Аритмия отпустила. Нет, она знала, что ее сердце сорвется в бешеный такт, стоит ей его увидеть, кинуться ему на шею и встретить атаку яростного изголодавшегося поцелуя. Нерешительно сжала дверную ручку, случайно надавив вниз… двери оказались не запертыми.
Такое часто бывало, когда он кого-то ожидал.
Двери открылись бесшумно. Настя осторожно прикрыла их за собой, мягко ступая по плитке в тканевых кедах, втайне порадовавшись стечению обстоятельств: сюрприз будет полным. Прислушалась. В спальне работал телевизор. “Напитки покрепче, слова покороче!” – тянул Рома Зверев. Из ванной доносился шум воды. Редкий азарт предвкушения и смелость завладели Настей, и она осторожно положила пакет с подарками на шкафчик для обуви. Мысль о том, что сейчас она войдет в ванную, раздвинет двери душевой кабинки и закроет Лешке глаза руками, восхитила ее. Хорошо было бы перед этим раздеться, но Настя до сих пор не разучилась стесняться своего обнаженного тела. Встала на цыпочки, словно ее могли услышать, сделала неосторожный шаг…
Очень зря она не посмотрела под ноги… и каким образом, во имя всего святого, лаковые женские туфли ярко-розового кислотного цвета на высоком каблуке не попали в поле ее зрения сразу, как она только вошла?!
Пол неумолимо приближался, и Настя едва успела выставить вперед ладони, чтобы не впечататься в ламинат лицом. Жесткий задник лаковой туфельки пришелся на ее коленную чашечку, и она зашипела от боли. Ладони запекло от резкого удара, и девушка непроизвольно выругалась. Эффектное явление, ничего не скажешь!
Что-то не вписывалось в сознание. Если бы она не была в легком шоке от своего падения, сразу бы поняла, что Алексей ну никак не мог носить подобную обувь. Недоумевающе уставилась на яркую туфельку, переворачиваясь на спину и принимая сидячее положение, осторожно взяла ее в руки. До того как по телу пробежала болезненная судорога осознания, она вздрогнула от иной неожиданности.
– Ты кто, кобыла, и какого хрена трогаешь мои туфли?
Голос принадлежал женщине. Вернее, девушке, которая вряд ли была намного старше ее самой. Время замерло, Настя ошарашенно повернулась на звук голоса.
– Ле-е-екс! – манерно крикнула девица, пока Настя, открыв рот, разглядывала незнакомку, испытывая головокружение от чувства нереальности происходящего. Девушка была похожа то ли на ожившую картинку журнала, то ли на популярную певицу, то ли на Наоми Кэмпбелл, если бы той выпало счастье родиться белой. Первое, что бросилось в глаза, – ее идеально гладкая кожа, словно по ней прошлись ретушью фотошопа, длинные густые, слегка растрепанные волосы с косой челкой… и белоснежная мужская рубашка на стройном теле, которая так резко контрастировала с черными чулками на кружевной резинке.
– Лекс! – громче крикнула красавица, с пренебрежением разглядывая Настю. Шум воды в душе прекратился, но Настя едва ли это осознала. Сейчас она смотрела на эту ухоженную телку, открыв рот, а в мозгу, отодвигая осознание факта Лешкиной измены, билась пойманной птицей одна-единственная мысль: она сама никогда не сможет так круто выглядеть.
– Положи на место, они стоят двести баксов! – длинный акриловый ноготок девицы указывал прямо в переносицу Насти. Усмешка уверенной в себе женщины, привыкшей разбивать мужские сердца одним своим видом, тронула ее неестественно розовые губы, тогда как светлые миндалевидные глаза продолжали брезгливо разглядывать Настю. – Капец, панда, ты на себя в зеркало вообще смотрела?
Слова застряли у Насти в горле. Не потому, что она не знала, как ответить на оскорбление. Дверь ванной хлопнула, и она повернулась, уже понимая, что именно увидит. Алексей откинул назад светлые мокрые волосы, нахмурил брови, разглядывая сидящую на полу Настю. Только тогда она откинула туфельку в сторону, не в состоянии отвести взгляда от Лешки в одном махровом полотенце вокруг бедер.
– Осторожно, платить будешь! – презрительно сказала брюнетка. – Лекс, ты знаешь это убожество? У нее что, ключи?
Настя почувствовала, как ее губы задрожали, а горло сжали первые слезы. Это ей сейчас казалось, что ситуацию можно пояснить как угодно, но сознание неумолимо разложило по полочкам все неизвестные этого уравнения. Алексей пожал плечами, в его глазах не было ни капли растерянности, сожаления или попытки успокоить свою девушку.
– Лиз, подожди меня в спальне.
– Нет, на минуточку, если ты хотел «ле труа», ты не мог найти соску посмазливее? Я с этим страшком не расслаблюсь…
Настя поднялась на ноги. Боль в сбитых ладонях и колене отошла на второй план. Она не понимала, что слезы уже полным ходом бегут по щекам, смывая чернила подводки. Брюнетка вновь презрительно скривила губы, даже не заметив, что Настя инстинктивно шагнула ей навстречу.
– Напиши об этом сопливую песню, эмо, – девушка повернулась, чтобы уйти. Настя не понимала, что произошло в следующий момент. Ее пальцы сжались в волосах пафосной телки, дернув на себя с силой, которой она в себе не подозревала. Испуганный вопль соперницы не остановил ее, наоборот, придал ярости и дикого желания бить, рвать, уничтожать, стереть с лица брюнетки эту гадкую ухмылку. Красотка сама опешила от нападения и, когда Настя, развернув ее рывком к себе, саданула коленом в живот, завизжала, оседая на пол. Пальцы Насти разжались на чужих волосах, но лишь затем, чтобы отвесить пощечину. Отпечаток ладони вспыхнул на идеально гладкой коже той, кого Лешка назвал Лиз. Настя не замечала боли, когда ногти этой телки вонзились в ее бедро, продолжала избивать по лицу и тянуть за волосы. Это был аффект в его чистом виде, именно поэтому она продолжила рваться и пинаться даже тогда, когда Леха перехватил ее запястья, выкручивая за спину.
– Уймись, дура… Ты тоже! – гаркнул он на обеих девушек. Лиз поднялась на ноги, сжимая пальцы в кулак. Удары пришлись одновременно: кулак в живот Насти и Настина нога по колену брюнетки. Из-за тканевых кедов он показался слабым, а пальцы прострелило болью.
– В спальню, б**дь! – заорал Леха, теряя терпение. Девушка провела ладонью по взлохмаченным волосам – даже такая прическа ее не портила, наоборот, придавала некий налет агрессивной сексуальности и, сложив губы трубочкой, смачно плюнула в лицо барахтающейся в сильном захвате парня Насти. Затем, сохранив королевскую осанку и расправив ажурную резинку чулка, повернулась и захлопнула за собой дверь спальни.
Хватка ладоней на запястьях Насти разжалась, и она, не понимая, что именно делает, стерла подолом туники чужую слюну со своей щеки.
– Ты что, мать твою, тут устраиваешь?!– Алексей больше не кричал. Его голос дрожал от негодования, как будто не его только что поймали на горячем, а была виновата Настя, которая посмела явиться без предупреждения в неподходящий момент. Раскат грома перекрыл набор матов, которые посыпались на ее голову из уст ее любимого человека. – Ты из села приехала?!
– Ты… я… ты с этой… – задохнулась Настя, не осознавая, что ей сейчас умело навязывают комплекс ложной вины. – Как ты мог… я…
– А на что ты рассчитывала, идиотка? Ты думала, я буду хранить целибат, пока сама кувыркалась на родине порнофильмов? – Настя не видела его лица за пеленой слез. Четкими остались только его глаза, приобретшие глубокий оттенок абсента. – Я буду делать то, что хочу. Не нравится – на *уй с пляжа! Ты не единственная соска в городе с большими сиськами. И хватит реветь, на тебя гадко смотреть!
– Я же… я думала, мы вместе… – боль заволакивала сознание, пульсировала черной бездной с каждым ударом сердца сломанной жестоким обращением девчонки, наивно верящей в красивую сказку. Алексей вздохнул и показательно закатил глаза.
– Если ты хочешь, чтобы мы были вместе, ты будешь принимать все мои правила. Ты сейчас пойдешь и вылижешь ее, если я тебе это скажу. Ты будешь молчать и соглашаться, и попробуй только открыть рот или кинуться на меня еще раз!
– Ты… ты тварь, Леша. – Настя не была готова к пощечине и непроизвольно заскулила, прижимая ладонь к щеке. Силуэт Алексея вновь размыли подступившие слезы, а слова обвинения застряли в горле.
– Значит, так, идиотка. Или ты сейчас валишь на хер и больше никогда меня не увидишь, – тоном, полным ядовитого превосходства, заявил Шахновский, – или дожидаешься меня на кухне, и я поясняю тебе новые правила. Только умойся, меня сейчас стошнит от твоей размалеванной рожи. Можешь помыть посуду, чтобы не было мысли выпрыгнуть в окно или почикать себя. Все равно пользы больше. И запомни, сучка, напиши себе на лбу то, что я…
Трель мобильного телефона прервала его на полуслове. Алексей поправил полотенце на бедрах. В проеме двери спальни появилась Лиз, уже одетая в розовое, под цвет туфель облегающее платье, и протянула ему мобильный. Она улыбалась и на Настю даже не взглянула. Шахновский ответил на звонок, на глазах превращаясь в серьезного и делового.
– Да! Прямо сейчас? – Лешка рассеянно скользнул взглядом по фигуре Насти. – Заезжай, моя на СТО. Да я все понял, смотаемся, пора прекратить этот беспредел. Взять? Там что, до этого реально дойдет? Понял, Славэн, жду, – прервав разговор, Лешка выдохнул, насмешливо разглядывая Настю, которую опять заставил вздрогнуть раскат грома. – На кухню, и не высовываться, пока не позову!
Почему она покорно пошла – и в кухню, а не к входной двери? Слезы заливали глаза, а сердце разрывалось от острой боли предательства, ноги едва ее слушались. Пришлось на ощупь найти косяк двери и так и идти, держась за стену, буквально падая на край мягкого кухонного уголка. Только сейчас ее прострелило натуральными рыданиями, крупная дрожь сотрясла тело. Черные слезы падали на ее безвольно открытые ладони, расплывались мокрыми пятнами по подолу туники. За окном бушевала гроза, струи воды ломились в стекла, молнии прожигали кровь. Казалось, она ощущала их физически, вздрагивая еще до раската грома. Ее внутренний мир рушился. “Это все”, – пульсировала в мозгу одна и та же фраза, и сердце истекало такими же потоками, как и за окном. Но ей сейчас казалось, что они цвета холодной алой крови.
Как много усилий понадобится, чтобы окончательно сломать внутренний мир подростка, которому кажется, что жизнь только начала раскрывать перед ним объятия? Не так уж много. Даже не предательство любимого человека. Достаточно сладковатого дурмана самообмана и паутины иллюзий, которые ты однажды впустила в себя с жадностью изголодавшегося по эмоциям отшельника. Тебе же так хотелось поверить в то, что ты достойна любви! Что разглядел он в тебе что-то, твой уникальный внутренний мир, твою душу, что ты наконец-то обрела свою каменную стену, и школьные унижения, путь аутсайдера остались далеко позади. Судьба играет людьми согласно теории белых и черных полос. Почему она с рождения знает только ее черную сторону?
Плакал дождь. Плакала Настя, подтянув колени к груди. Дрожь отступала, раскаты грома и вспышки молний, казалось, метались внутри нее, сотрясая руины того, что еще час назад было чем-то целым, ради чего так хотелось жить, улыбаться каждому новому дню и надеяться. Она сама не знала, сколько так просидела, раскачиваясь из стороны в сторону. Рыдания перешли в одиночные слезы, и она непроизвольно прислушалась к шуму в прихожей. Цокот каблуков, приглушенный голос Лешки и… смех этой телки. Почему она смеется?! Неужели ее ни в коей мере не напрягает присутствие Насти? Или она сочла ее вообще недостойной внимания? А может, ей оказалось как раз и не трудно принять эти правила? Почему такая красивая девушка стала с ними мириться? Отсутствие любви или другой интерес, возможно, финансовый? Хлопок двери, но без поворота ключа в замке. Настя непроизвольно вжалась в угол дивана, когда услышала Лешины шаги.
– Хоть бы кофе сделала, – парень застегнул пуговку на рукаве бордовой рубашки, щелкнул кнопкой кофеварки, не обращая на девушку никакого внимания. Когда кофе-машина выдала порцию эспрессо, жестом велел Насте пересесть за стол. Поколебавшись, она повиновалась этому приказу.
– Значит, так. Претензий не будет. Оправданий – тоже. – Он не улыбался, выглядел серьезным и сосредоточенным. – Или ты соглашаешься с тем, что я могу позволить себе на стороне любую связь, или валишь к чертовой матери. Выбор за тобой.
– А как же я? – его слова били наотмашь, как и пощечины, отравляли своим цинизмом и жестокостью.
– А что ты? Если ты решила заниматься б***ством прямо перед моим носом, я тебя просто зарою. Трахать тебя имею право только я, уясни себе. Главное, чтобы мне было хорошо, это понятно?
– Ты думаешь, я останусь с тобой… после этого?
– Останешься. Кому ты нужна? Посмотри правде в глаза, большинство не выпьет столько, чтобы…
– Мне самой придется пить, чтобы что-то было с тобой… – оба говорили на повышенных тонах, и Настя не услышала шагов в коридоре. А может, услышала, но проигнорировала.
– Ты что, сука, разозлить меня решила? – чашка с недопитым кофе полетела в стену, и Настя заорала, когда ее скулу обожгла резкая боль пощечины. Лешке этого показалось мало, второй рукой он сжал ее шею, вынуждая посмотреть себе в глаза. – Ты кому отказать собралась, тварь?
От шока и ужаса у нее пропал голос. Она бессмысленно хлопала ресницами, глядя в потемневшие глаза человека, которого осмелилась полюбить, следила за его ладонью, которая уже замахнулась для следующего удара, и даже не поняла, откуда взялся мужской силуэт за его спиной, который на полпути грубо перехватил занесенную руку.
Хватка на горле Насти разжалась. Все еще шокированная агрессией Лехи, она наблюдала, как появившийся в кухне незнакомец, скривив губы, с размаху впечатал свой кулак в переносицу Шахновского. Почему-то стало от этого еще страшнее, и она непроизвольно заскулила, отодвигая стул подальше.
Незнакомец был высоким и широкоплечим. Темные глаза, темные волосы, волевой подбородок, низко сведенные брови. А еще в костюме. Мать бы одобрила его сразу за один только этот прикид. Он бросил быстрый взгляд на Настю, и на миг девушке показалось, что она увидела его ободряющую теплую улыбку. Но каким-то образом улыбались только глаза.
– Славэн, ты чего? – Леха поднес руку к носу, из которого на пол капала кровь. Неожиданный визитер сдвинул брови, отчего Настя непроизвольно поежилась. Только что он улыбался ей улыбкой доброго терапевта, а сейчас был похож на льва перед смертельным прыжком.
– Еще раз увижу, что ты поднял руку на женщину, – спокойно проговорил этот спаситель, – я сам тебе пол сменю. Усек, о чем я?
– Да это наши разборки, я…
– Еще раз ты ударишь девушку, я велю братве тебя опустить. Повторить третий раз?
Леха выругался и поднес к носу кухонное полотенце под слегка брезгливым взглядом того, кого только что назвал Славэном. Настя не сводила с него глаз и, когда он повернулся, не успела спрятать взгляд.
– Все в порядке? – у нее вновь перехватило горло, когда этот новоявленный ангел-хранитель опустился на корточки, заглядывая ей в лицо. – Ну, хватит плакать. Умойся, и я провожу тебя домой. Идет?
Настя закивала, не понимая, почему соглашается. Она знала только одно: желание покинуть квартиру Лехи стало непреодолимо сильным. В ванную не пошла, побоявшись, что не рассчитает свои силы, открутила кран кухонной мойки и плеснула себе в лицо ледяной водой. Раз, потом второй. Когда вода из черной стала прозрачной, потянула на себя свободное полотенце, осушая влагу. Плакать и правда больше не хотелось.
– Ну, вот так гораздо лучше, – улыбнулся незнакомец. – Не твое это. Не надо прятать такую милую красоту под густой косметикой.
Услышать такое от мужчины было странно, и Настя открыла рот, уставившись на него, как на призрак оперы.
– Как я теперь поеду, кровь не останавливается? – прогнусавил Леха из угла кухни. Славэн к нему даже не обернулся, продолжая согревать Настю своим взглядом.
– А я почем знаю? Заткни чем-нибудь. Тампонами можешь. Если хоть капля попадет на сиденье, будешь менять обшивку. Я не шучу.
Настя нервно прыснула, представив себе это зрелище – Леха и торчащие из его ноздрей тампоны. Не заметила, как Шахновский поплелся в ванную, смотрела в глаза этому симпатичному парню и ощущала, как спазм боли разжимается глубоко в сознании, а внутрь проникают ласковые солнечные лучики.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Настя.
– А меня – Влад.
– Но только что же…
– Имя Владислав можно трактовать по-разному. Ты недалеко живешь? Отвезти тебя домой?
– Не стоит. Рядом.
– Я провожу. – Она сама не осознала, как пошла вслед за ним, как вышла из подъезда, и дождь ударил ей в лицо, за доли секунды промочив тунику. Но она ответила решительным отказом, когда Влад повторил свое предложение и кивнул в сторону автомобиля. Может, потому, что там уже сидело двое мужчин.
– Возьми зонт, – он буквально вложил его в ее руки, а сам остался под дождем. Его улыбка стала шире, а в глазах появились лукавые искорки: – Отдашь при следующей встрече.
Она так и не двинулась с места. До тех пор пока мимо нее не пронесся Леха с запрокинутой вверх головой и полотенцем в руке и не исчез в недрах «Мицубиси Аутлендер», а сам автомобиль, посигналив на прощание, развернулся и сорвался с места.
Тогда она не могла даже предположить, что когда-нибудь снова с ним встретится.
Глава 7
“Хороши дела”, – со злостью подумала Настя, вовремя расслабив хватку пальцев на ножке бокала. Еще чуть-чуть, и стекло б гарантированно дало трещину. Вообще-то в последнее время она злилась редко, но сейчас сказалась усталость и напряжение прошедшего дня. Болели глаза, и пламя свечей раздражало сетчатку. Но не так сильно, как лихорадочный блеск глаз Шахновского. У него не получалось сохранять спокойствие в критических ситуациях.
– Он неуловим. И всегда нападает внезапно.
– Что вы пытались с этим сделать?
– Работаем, – повел плечами Шах, хмуро рассматривая бокал под ровным пламенем свечи. Настя едва сдержалась, чтобы не сказать ему что-то грубое.
– Твоя сеть – сплошное решето. Половина твоих сотрудников – большой и жирный знак вопроса. Данные в свободном доступе. Знаешь, что это?
Она едва не забыла о столь существенной детали. Достала из кармана упакованные в маленький пластиковый пакет предметы, напоминающие резиновые монетки или набойки, и хладнокровно швырнула через стол к Лексу.
– Жучки, – равнодушно констатировал тот, но на миг в его глазах промелькнуло что-то похожее на испуг.
– Расслабься, кипяток для надежности и генератор белого шума творят чудеса. Одного не понимаю, меня не было полгода. Как за это время ты превратил свой бункер в реалити-шоу “за стеклом”?
– Они везде. Я не понимаю, как им удается везде просунуться. У органайзеров месяц назад легли сервера, а потом всю инфу слили в сеть. Ее только чудом выявили на начальном этапе и блокировали.
Настя поморщилась. Ей бы радоваться, что Спикер ее отправил помогать всего лишь координатору игорного бизнеса, а не «органайзерам» – торговцам органами, или живым товаром. К подобным ужасам криминального мира она давно привыкла, но не стерлись, видать, элементарные моральные ценности. Убивать умела с закрытыми глазами и без малейших угрызений совести, не боялась ни бога, ни черта, а вот когда своими глазами увидела транзит живого товара, едва справилась с потрясением. Это была одна из первых проверок на прочность, когда Спикер решил убедиться в стрессоустойчивости своего Ангела. “Познакомлю с важными людьми, – сказал он ей тогда, – в будущем, возможно, придется работать вместе. Приятные ребята, можешь выпить и расслабиться”.
…О да. Ребята оказались приятными. Цитировали Канта и Ницше, галантно ухаживали за Настей и избегали в беседе острых углов, а потом попросили «типично женской оценки товара». По итогу разговора Настя примерно уловила, чем занимается это подразделение синдиката, но ошибочно приняла за профессиональную проституцию. Когда в огромную комнату буквально вволокли пятерых девчонок, поперхнулась мартини. Не потому, что две из них плакали навзрыд и вырывались из рук крепких братков. Такое она видела впервые. Их руки были скручены за спиной, а шеи плотно охватывали широкие стальные обручи. К каждому крепилась цепь, которая и связывала их воедино с такими же обручами на шеях подруг по несчастью.
Некоторые были избиты, на других разорвана одежда. Две самые молодые плакали, их рыдания становились громче, когда конвоиры с гадкой ухмылкой жалили их разрядами электрошокера. У Насти на миг пропал дар речи, и четверо мужчин, включая Спикера, пристально посмотрели на нее, стараясь прочитать на лице панику, сожаление или неприятие. Настя поняла, что от нее ждут именно этого: срыва, нотации или просто затянувшегося шока. Склонила голову набок и сдавила пульсирующие точки в центре ладоней, восстанавливая душевное равновесие. Годы убойных тренировок не прошли даром: уже спустя несколько секунд тело приняло сгенерированную усилием мысли дозу спокойствия, аритмия плавно сошла на нет, а окружающий кошмар стал напоминать обычную компьютерную игру. Приняв чужие правила, Настя равнодушно пожала плечами, разглядывая несчастных девчонок цепким взглядом. Кажется, продавцы “мохнатого золота” сами были удивлены ее спокойствию и равнодушию, которые в их глазах не выглядели фальшивыми. Руки больше не дрожали, и Настя спокойно отпила глоток мартини, словно ничего необычного на ее глазах не происходило, улыбнулась главарю этого подразделения.
– Обычно мы отбираем двоих из пятерки. Они остаются работать здесь.
– А остальные?
– Турция и Гонконг. – Взгляд лидера группировки казался ласковым. По сути, он был самым опасным из всех присутствующих, это Настя вычислила сразу. Интеллект, читавшийся в его светлых глазах, невозможно было перепутать ни с чем. – Вы поможете нам сделать выбор?
– Всему, к чему прикасаются пальцы моего Ангела, светит удача, – самодовольно вставил Спикер, приятно удивленный тем, что его Ангел прошла и эту проверку. На стрелки и допросы он уже перестал ее с собой возить, убедившись в том, что она адекватно реагирует на вопли боли и вид крови.
– С удовольствием, только, боюсь, я мало что в этом понимаю.
Настя поднялась на ноги, стараясь сохранять самообладание, и подошла к пятерке девушек, которых выстроили в ряд.
Все они были молоды и хороши собой. Наверняка те провинциалки и пустоголовые горожанки, мечтающие о карьере моделей и не видящие за призрачным светом софитов мировых подиумов жестоких реалий криминального мира. Заплаканные глаза уставились на Настю в немой надежде – просто поразительно, сколь сильно в критический момент каждая из этих бедняжек готова была поверить в женскую солидарность и отсутствие опасности со стороны своей сестры. Эти взгляды в буквальном смысле царапали сердце. Увы, как бы ни хотелось ей сейчас помочь этим девчонкам, всего лишь одиночным каплям в потоке загубленных жизней, она ничего не могла сделать. Только цинично разглядывать каждую под прицелом испытывающих взглядов царьков этого беспредела, которые буквально прожигали ей спину. Как бы Спикер ни пытался замаскировать очередной экзамен-испытание под спланированную случайность, Настя знала: стоит ей проявить слабость, оступиться, растеряться – сотрет в порошок, так как видела она уже достаточно из того, чего видеть непосвященным не стоило.
Самая молодая из девчонок сжалась и тихо всхлипнула. Настя попыталась остаться бесстрастной. Этой малышке едва ли исполнилось шестнадцать, совсем как… Нет, эти мысли сейчас были не просто неуместны, а крайне опасны. Старалась не замечать полных немой мольбы глазенок, отмечала про себя, что у девочки длинные русые волосы и миловидное личико. Возможно, она еще девственница. Будет ли этой жертве обстоятельств, попавшей в поле зрения торговцев живым товаром, хоть немного легче, если она останется в стране? Подумав, Настя пришла к выводу, что все же да. В экзотических странах у нее не будет шанса когда-нибудь обрести свободу, здесь же оставалась крохотная надежда на то, что ее отыщут, а если нет – минимальный, но шанс на то, что ее продадут конкретному покупателю, а не запрут в борделе. Повернулась к наблюдавшему за этим осмотром лидеру группировки и утвердительно кивнула, указав на девчонку. Третья по счету в шеренге понравилась Насте спокойствием и вызовом, который умело прятала. Если на эту найдется одиночный покупатель, есть хорошая вероятность, что она со временем сможет им управлять в свою пользу.
– Вы поясните нам свой выбор?
Она не помнила имени ключевой фигуры этой ветви синдиката. Когда он обращался к ней, в его глазах был интерес. Редкое качество для человека, привыкшего получать женщин посредством запугивания.
– Я мало что в этом понимаю, – поспешно ответила Настя и сделала глоток мартини, жалея, что не может выпить его в три глотка, иначе выдаст тем самым свое состояние. – Первая девочка, на которую пал мой выбор, кроме своей миловидности и молодости, неопытна и стеснительна. Насколько я могу судить, ваши покупатели – довольно состоятельные люди, которые пресытились однообразием. За право стать тем, кто заточит ее под себя и станет проводником в мир… чувственных удовольствий, многие готовы щедро заплатить. Вторая умна и умеет держать эмоции в узде, когда это необходимо. Вполне вероятно, что она с легкостью согласится на сотрудничество при правильном подходе и сама завысит свою стоимость на аукционе. Особенно если вы поясните ей ее же выгоду.
