Текст книги "Твоя кровь в моих венах (СИ)"
Автор книги: Светлана Солнышко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Глава 27
Более ста лет назад с Земли стартовал космолет под названием «Полуночное солнце». Это был научно-исследовательский корабль, который отправился в дальний космос с целью воспроизведения научных экспериментов в реальных условиях. Экипаж большей частью состоял из ученых-исследователей, которые являлись сотрудниками лаборатории под руководством Энджела Полворта. В экипаже было девять мужчин и три женщины, включая самого Полворта и его жену Лизу Васильеву. Все являлись лучшими сотрудниками научно-исследовательского института Пространства-времени. Впрочем, тогда НИИ имел другое название. На тот момент изучением времени никто не занимался, если только косвенным образом – биологи пытались понять, почему при долгом нахождении в космосе люди медленнее стареют, ведь как правило, все дальние космонавты выглядели намного моложе своего возраста.
Джойса тогда не было в природе, поэтому о том, что происходило в тот исторический период, он знал из не слишком подробных рассказов матери, услышанных в совсем юном возрасте. Кое-что он восстановил по найденным документам, чьим-то оговоркам и с помощью логики.
Через определенный промежуток времени корабль оказался в пункте назначения – возле нейтронной звезды, пространство рядом с которой было насыщено сгустками темной материи. Ученые хотели изучить ее воздействие на организм человека, так как была высказана гипотеза, что именно темная материя замедляет старение.
Далее произошло нечто, что можно было назвать стечением обстоятельств, влиянием человеческого фактора и вмешательством природных явлений. Что именно тогда случилось, Джойс не знал. Большая часть информации была уничтожена, а та, что осталась, казалась очень противоречивой. Как бы там ни было, вследствие произошедшего корабль очутился в ловушке у звезды. Как рассказывала Лиза, у экипажа создалось впечатление, что Вселенная просто посмеялась над ними. Место, где «застрял» космолет, было относительно безопасным: притяжение звезды не было катастрофичным. «Полуночному солнцу» не грозило быть раздавленным огромной силой гравитации, а вот пользоваться энергией темной материи можно было без ограничений. Тем не менее корабль, даже напрягая все свои мощности, не мог покинуть пределы ловушки, в которой находился. «Полуночное солнце» мог существовать в таком состоянии хоть сотни лет, так как запасы энергии звезды были неисчерпаемыми. Для научной экспедиции это был отличнейший вариант. Проблемой становился все тот же пресловутый человеческий фактор, а именно психологическое состояние людей. У многих опустились руки: зачем изучать что-либо, если никогда не сможешь передать свои знания другим?
Энджел Полворт, и ранее пользовавшийся уважением сотрудников как видный ученый, чей интеллект приближался к гениальности, теперь занял роль вождя, лидера и идейного вдохновителя. Он произносил такие воспламеняющие речи, приводил такие аргументы, да и сам служил примером человека, не сдающегося на милость жестокой природы, что через некоторое время экипаж воспрял духом.
В людях снова затеплилась надежда, и они с новыми силами начали придумывать способ победить притяжение звезды или хотя бы суметь переправить полученные в ходе экспериментов данные на Землю.
Но беда никогда не приходит одна. Следующим, поразившим всех явлением, стала беременность Лизы Васильевой. Беременность была случайной и, по сути, очень странной, потому что произойти физически в таких условиях не могла. Но видимо, природа так или иначе находит лазейку, чтобы добиться своего. Лиза посчитала это знамением свыше. Ее муж предлагал ей избавиться от беременности, объясняя, что это ужасно – приводить в мир ребенка в их ситуации, ведь все, что тот увидит, это космический корабль с ограниченным количеством человек, не говоря уже о неизученном влиянии темной материи на процесс протекания беременности. Лиза ничего не хотела слушать. Когда Энджел Полворт упрекнул жену в эгоизме и недальновидности, та возразила, что всегда хотела ребенка, но постоянно откладывала на потом, потому что наука для нее была на первом месте. Но что если она никогда не вырвется из этой ловушки, что, если вся ее жизнь пройдет здесь? Почему она не может быть счастливой сейчас? И в конце концов, если природа посчитала необходимым дать им ребенка, если подарила такое чудо, имеет ли право человек спорить с этим?
Лиза поссорилась с мужем и, боясь, что тот может сделать что-то против ее воли, попросила помощи у другого сотрудника, который давно был влюблен в нее. Его звали Джойс Арлингтон, и он сразу встал на защиту жены друга. Надо ли объяснять, что разразился скандал. Полворт начал обвинять Лизу в том, что она ему изменяла, что, возможно, ребенок вовсе не его. Еще одна из женщин, вдохновленная примером Лизы, тоже захотела забеременеть. Другая ее резко осудила. Муж отказался с ней спать. Тогда она заявила, что забеременеет от любого другого мужчины. Члены экипажа были вынуждены занять ту или иную сторону. Коллектив раскололся. На корабле, по сути, началась холодная война.
Лиза вместе с Джойсом Арлингтоном и несколькими другими сторонниками забаррикадировались в одной из частей корабля.
Но ученые не могут не быть учеными в любой ситуации. Обе команды продолжали проводить исследования независимо друг от друга. Команда Полворта сосредоточилась на поиске выхода из ловушки, а команда Лизы изучала влияние нейтронной звезды на протекание беременности.
Обе команды практически не общались, пока вдруг через четыре с половиной месяца не заработала специально налаженная к тому моменту аудио связь, и Лиза сообщила Полворту, что он стал отцом. Она назвала сына в его честь Энджелом. Полворт возмутился тем, что жена, видимо, считает его совсем идиотом: ребенок не может родиться через столь короткий срок. После этого наладили видеосвязь, и ребенок, выглядящий двухмесячным, был продемонстрирован опешившему отцу. Выяснилось, что беременность протекала чересчур стремительно, что не могло не сказаться на здоровье Лизы, а сам родившийся ребенок рос не по дням, а по часам – и это не было сказочной гиперболой.
Ученый в Полворте победил. Ему захотелось изучить удивительный феномен, и ради этого был заключен мир. Обе команды воссоединились и поделились наработанными исследованиями. Обеспокоенная Лиза, здоровье которой все больше ухудшалось, переживала, что ее сын, слишком быстро растущий, так же быстро и состарится. Мать боялась, что жизнь Энджела-младшего окажется слишком короткой. Именно тогда появилась идея начать изучать время. Лиза надеялась каким-то образом замедлить его течение, чтобы у ее мальчика была более долгая жизнь.
Была выдвинута гипотеза о том, что временем можно управлять, используя внешнюю силу, например, гравитацию нейтронной звезды, при этом находясь в относительной неподвластности внешним воздействиям.
Сначала проводили небольшие капсульные эксперименты, которые позволяли замедлить время на несколько секунд и давали надежду на то, что человек научится управлять временем. Затем был назначен финальный эксперимент, который обещал не только замедлить время, но и помочь «Полуночному солнцу» вырваться из ловушки.
Эксперимент, поначалу проходивший удачно, неожиданно дал сбой: ученые неверно рассчитали точку приложения сил. Точнее, она была рассчитана верно для успешного проведения эксперимента, но при этом не было учтено, что человек как биологическое существо не готов к таким воздействиям. Разбалансировка всех систем организма привела к тому, что органы начали по очереди отказывать. Люди стали умирать.
Энджелу-младшему в то время было около двух лет, хотя по физическому и умственному развитию он выглядел примерно на восемь. Лиза, желавшая спасти хотя бы своего мальчика, украла челнок и попробовала удрать с корабля вместе с сыном. Ей это удалось! Нейтронная звезда, замедлившаяся во время эксперимента, не смогла удержать челнок в своих силках.
Двое человек, женщина и ребенок, отправились в неизведанные дали космоса, потому что прокладывать маршруты Лиза не умела. Ее здоровье и так было подорвано, она умерла, и Энджел Полворт-младший остался на челноке совершенно один.
Около года у него ушло на то, чтобы проштудировать всю информацию на бортовом компьютере и научиться управлять челноком, а также прокладывать маршруты в космическом пространстве. Еще через год он вернулся на челноке на место гибели «Полуночного сердца». Если бы он умел оценивать свой внешний вид, он бы посчитал, что выглядит лет на четырнадцать-пятнадцать.
После успешного бегства Лизы, экипаж корабля понял, что у них есть шанс. Они постарались увести замедленный корабль из ловушки, но немного недотянули, и теперь «Полуночное солнце» неслось в безвоздушном пространстве по эллиптической орбите вокруг нейтронной звезды. Выбрав самую дальнюю точку, чтобы звезда не оказала на него никакого воздействия, Энджел пробрался на корабль, но нашел там только плавающие в невесомости тела. Все умерли. Все они умерли. Ради чего? Ради каких-то экспериментов? Или ради того, чтобы дать жизнь ему, Энджелу? Или чтобы провести опыты над ним самим?
Энджел пришел к решению: эти эксперименты не должны стать достоянием гласности, так как они зло. И он поклялся над парящими в невесомости телами, что никогда и никому не откроет их тайны.
Корабль, полностью утративший энергию, лишившийся воздуха, гравитации, управления, бесполезным куском мертвой материи несся через космическое пространство.
Энджел понимал, что не сможет на челноке добраться в населенные секторы космоса, поэтому он взялся за изучение систем корабля желая понять, сможет ли он хотя бы частично привести его в жизнеспособный вид.
Через несколько лет патрульные космические корабли засекли несущийся в пространстве без связи и опознавательных знаков старинный корабль, в котором признали считавшийся пропавшим без вести «Полуночное солнце». На борту находился всего лишь один парень примерно восемнадцати лет на вид, который очень странно себя вел. Посчитав, что на его поведение повлияло длительное нахождение в космосе в полном одиночестве, молодого человека поместили в реабилитационную клинику: его хотели подлечить и параллельно изучить. Но почти сразу парень сбежал и как будто растворился в пространстве. Никакие запросы и поиски не привели ни к чему.
– Я вел себя странно, просто потому что не умел общаться, не умел ничего, что умеют обычные люди, родившиеся и выросшие на планетах, – произнес Джойс и задумался. – Но у меня было преимущество: я быстро учился. А еще я ненавидел все эксперименты, которые могли бы касаться меня. Мне еще в глубоком детстве осточертело, что я совсем ребенком вынужден был часами просиживать в лаборатории корабля, пока у меня брали анализы, подвергали меня различным воздействиям, испытывали, как прочих подопытных животных, которые в большом количестве были на «Полуночном солнце». Как только я понял, что и тут меня ждет то же самое, я сбежал.
– Ты скрывался, менял имена, но потом они все же тебя нашли? – полувопросительно произнесла Есения, понимая, что так оно и есть.
– Когда за дело взялись спецслужбы, да.
– Но как они поняли, что ты знаешь что-то, что им так сильно могло быть нужно?
– Я был наивен и не уничтожил всего, что хранилось на бортовом компьютере. Большую часть исследований я стер, предварительно изучив, но видимо, в остатках было достаточно, чтобы возбудить любопытство соответствующих организаций. Кстати, именно тогда был образован НИИ Пространства-времени, а вопросом изучения возможности управлять временем занялись всерьез.
– Почему ты своей фамилией выбрал имя Джойса? – осторожно спросила Есения, боясь, что это слишком личный вопрос.
Энджел Полворт долго молчал, и девушка уже думала, что он не ответит, но наконец он произнес:
– Первые годы своей жизни я не знал своего настоящего отца. Со мной рядом всегда был Джойс Арлингтон, он заботился обо мне, он учил меня, он… любил меня и любил мою мать. И я называл его папой. По крови я действительно сын Полворта, но отцом для меня всегда был Джойс.
Есения молчала, не зная, что сказать.
– Но теперь ты понимаешь, – продолжил Джойс, – что, если бы на корабле не было бы женщин, ничего бы этого не случилось. Я люблю свою мать, я благодарен ей за то, что она настояла на своем и дала мне жизнь. Но ведь гибель всех остальных, да и ее собственная, произошла, по сути, по ее вине. И частично по моей, потому что не появись я на свет…
– Не смей так говорить! – возмутилась Есения. – Я понимаю, что тебе больно от того, что твои родные и единственные близкие люди погибли. Но многие ученые погибают во время экспериментов. Они вводят себе создаваемые лекарства и проводят над собой опыты. Они подвергают себя излучениям и испытывают на новых, разработанных ими установках. Ну, не было бы тебя, и возможно, «Полуночное солнце» до сих пор крутилось бы вокруг нейтронной звезды, и возможно даже экипаж был бы жив, медленно старея и не имея возможности связаться с кем-то еще. Ты считаешь, для них было бы лучше? Да, они погибли. Но зато не погибла твоя команда в прошлой игре, и не погибла команда Бледы в этой. И… если бы не ты и не твоя кровь, меня бы сейчас не было в живых. Я не могу согласиться с тем, что было бы лучше, если бы тебя не было.
– Какая пламенная речь! – Есения почувствовала, что Джойс улыбается, и немного успокоилась. – Хорошо, допустим, я соглашусь, что искупил свою вину, спасая жизнь другим. И все же лучше женщинам не летать в дальний космос. Просто потому что… женщины не должны испытывать все то, что может принести им жестокий в своем равнодушии космос. Для решения проблем существуют мужчины.
Есения, не желая спорить, промолчала, так как Джойс казался ей слишком расстроенным. Ему пришлось оживить тщательно скрываемые в памяти трагические события, и добавлять ему неприятных моментов девушка не хотела.
Вместо этого она сказала:
– Значит, переливая мне свою кровь, ты не знал, что она подействует?
– Знал.
– Знал? – удивилась Есения.
– Скажем так: я не был уверен, что это полностью восстановит тебя, но знал, что по крайней мере позволит выиграть время. А дальше можно было надеяться на то, что подключится Док со своей аппаратурой.
– А…откуда ты знал? Ты уже делал так раньше?
После паузы, Джойс сказал:
– Да. Стремительная беременность подорвала здоровье моей матери. Я словно высосал из нее все соки. Она должна была умереть, но продержалась достаточно долгое время, потому что я давал ей свою кровь. Это не спасало ее, но помогало поддерживать силы. Не знаю, как моя кровь повлияла на тебя. Как ты понимаешь, у меня сейчас нет возможности проводить исследования твоего состояния. Но насколько я чувствую, ты сейчас здорова.
– А та, вторая женщина, которая пыталась забеременеть? Что стало с нею?
– Она умерла во время последнего эксперимента, как и другие члены экипажа.
– А… ей удалось..? – пробормотала Есения, неожиданно смутившись.
– Нет. Зачать удалось только моей матери.
– Тогда… может, это действительно чудо? – прошептала Есения. – Природе было угодно, чтобы родился именно ты.
– Женщины, – усмехнулся Джойс. – За неимением достоверных и изученных фактов вы склонны ударяться в мистику. Этого не избежала даже моя мать, хотя она была очень сильным ученым с логическим складом ума.
– Наверное, когда ты чувствуешь, что в тебе нежданно-негаданно зарождается жизнь, – задумчиво произнесла девушка, – клетки начинают делиться, расти, и формироваться в нечто изумительно совершенное по заранее заданному кем-то плану, а потом на свет появляется новый человек… Наверное, трудно абстрагироваться от этого и оставаться холодным наблюдателем.
После паузы Джойс произнес:
– Может быть, ты и права. Это всегда чудо. – А потом добавил: – Приготовься, нас сейчас будут брать на борт.
Глава 28
После того, как капсулу нашли и, выполнив захват по стандартной процедуре, взяли на корабль, прошло не более трех дней. И вот «Дракон» отправлялся в обратный путь на Леду. К этому моменту практически весь экипаж корабля не только находился на борту, но и к тому же был приведен в относительно приличное состояние благодаря Доку и оборудованию медицинского отсека.
Ребята, каждый раз собираясь в кают-компании, обсуждали случившееся и радовались как дети. Наверное, это был некий психологический откат: пройдя через страшные испытания и оставшись в живых, они почувствовали себя чуть ли не бессмертными, во всяком случае, любимчиками Вселенной, и пребывали в полнейшей эйфории.
Так как Есения и Джойс были взяты на борт последними, ребята, считая, что те не в курсе, пересказывали им все, что произошло за время их отсутствия.
Из рассказанного девушка сделала вывод, что Бледе и Нырку удалось воплотить в реальность план, придуманный Джойсом, сложнейший план на грани возможного, как высказался сам старпом. Командир «Дракона» в отставке и помощник первого навигатора замедлили время, опустились на Вторую планету, миновали все «выверты» установки, следуя разработанному Есенией алгоритму, подлатали челнок и подняли Гения и Айзека на корабль. А затем провели точно такие же манипуляции и на Первой. Когда жизнь пострадавших оказалась вне опасности, все, кто был в состоянии, вновь отправились на планеты теперь уже для исследования.
На данный момент трюмы ломились от образцов, накопители информации были заполнены до упора, а ребята праздновали завершение миссии.
Бледа вновь занял место командира, что произошло как бы само собой, по общему негласному уговору, и никто больше это не оспаривал: ведь Максим Берсар спас их жизни.
Есении было любопытно, как ребята отреагируют на необычные способности и знания Джойса, но, как оказалось, Джейн умудрилась скрыть сей факт от большинства членов экипажа. Она объяснила, что они были подвергнуты научному эксперименту секретной организации и теперь связаны печатью неразглашения. Бледа и Нырок, естественно, умолчали о том, кто на самом деле сумел замедлить время и, по сути, спас экипаж. Есении было очень обидно за Джойса, ведь в который раз его заслуги принижали, но и она не могла ничего рассказать.
Зато девушка, да и Бледа с Нырком смотрели на старпома совершенно другими глазами.
Теперь Есения понимала, почему команда Джойса слушается его беспрекословно. Если в прошлогодней игре во время аварии их корабля они стали свидетелями невероятных возможностей своего командира, они не смогли бы к нему относиться иначе.
Сама девушка тоже удостоилась почестей. Ее поступок посчитали подвигом, а то, что она осталась жива, несмотря на ужасные травмы, списали на чудо. Теперь ее не исключали из разговора, уступали лучшее место, когда она заходила в кают-компанию, норовили подложить лучший кусочек во время обеда или просто устраивали какие-нибудь мелкие сюрпризы наподобие выращенных специально для нее цветов или включенной любимой ею музыкальной композиции. Такое внимание смущало, и Есения на полном серьезе подумывала натворить что-нибудь ужасное, чтобы вернуть прежнее отношение ребят, с которым она уже свыклась.
В отличие от всех остальных, девушка не радовалась тому, что корабль возвращается на Леду, потому что каждое мгновение, приближающее «Дракона» к созвездию Лебедя, отдаляло ее от Джойса.
Есения тревожилась о дальнейшей судьбе парня. Конечно, девушка надеялась, что человек, имеющий такие невероятные способности, сможет снова оставить с носом все секретные организации, вместе взятые, но в любом случае ему снова придется куда-то бежать, где-то прятаться. Он снова превратиться в добычу, за которой будут охотиться спецслужбы.
Одно было ясно: как бы ни повернулась ситуация, сама она Джойса потеряет. Даже если допустить такую невероятную вещь, что ей удастся надавить на начальство и потребовать оставить парня в покое, ей в любом случае придется покинуть Космостар. Ведь ее устроили в этот университет лишь для выполнения миссии. Без прикрытия спецслужб, – Есения это отлично понимала, – она не продержится там и месяца, так как ее подготовки явно будет недостаточно.
А уход из Космостара означал одно: в ее жизни никогда больше не будет Джойса. Со многим Есения могла бы смириться, но этот факт попросту убивал ее.
Она с грустью вспоминала время, когда они вдвоем летели через огромное пространство космоса. Та близость, которая возникла между ними в тесной капсуле, близость и физическая, и душевная, казалось, полностью испарилась, когда оба были подняты на борт и покинули узкую кабинку. В условиях капсулы, их уединения и оторванности от мира, обнаженность скорее будоражила, чем смущала. Когда же они выбрались наружу, то сразу почувствовали неловкость и, стараясь не смотреть друг на друга, поскорее накинули одежду, чтобы затем попасть в медкабинет к Доку. Док их отделил друг от друга, развел по разным медицинским боксам, и им не удалось перемолвиться ни словом, а потом… Потом они стали словно чужими друг другу. По крайней мере, так казалось Есении. И она с тоской вспоминала обнаженное тело Джойса, прижимавшееся к ней, и его сильные руки, обнимающие ее. За все то время, пока они были в капсуле, он не позволил себе ничего лишнего, и сейчас Есения думала, что была откровенной дурой, потому что ей нужно было самой проявить инициативу. Кто знает, может быть, если бы она как следует постаралась, то даже хваленая выдержка Джойса дала бы трещину. Но тогда она была слишком смущена, чтобы мыслить здраво, к тому же, наверное, сказывались и последствия травм, и перестройка организма, и попытки осознать ту лавину невероятной информации, что обрушилась на нее. А теперь время упущено.
Джойс не то, чтобы избегал ее, но все время получалось так, что поговорить с ним открыто не получалось. Да и не будешь же при всех обсуждать такие темы!
Конечно, она могла прийти к нему в каюту в любое время. Но что она сказала бы? «Привет, я помню все то, что ты рассказал мне»? А что, если Джойс именно поэтому и не хочет с ней общаться? Что, если он, поддавшись эмоциям, выплеснул ей всю правду о себе, а теперь жалеет об этом? Что, если ему теперь неприятно ее видеть, так как она служит напоминанием о его поступке? Девушка боялась сделать что-то, что только ухудшит ситуацию.
К ее большому сожалению, по молчаливому согласию было принято решение добираться до Леды, минуя гиперпространство. Может быть, они перестраховывались, но в памяти многих жило воспоминание о том, как весь экипаж чуть не погиб.
«Интересно, какие теперь из них получатся дальние космонавты, – думала Есения, – если они будут все время искать обходные пути?»
Как бы там ни было, но девушка была лишена даже этой малюсенькой лазейки – прийти к Джойсу и пожаловаться на то, что ей страшно перед гиперпереходом, как сделала она в прошлый раз.
С искином девушка тоже не разговаривала, считая ту виновной во всем, что с ними произошло. Сначала Джейн пыталась заговаривать с Есенией, подначивала ее, провоцировала, но поняв, что девушка настроена решительно, оставила ее в покое, лишь иногда передавая для нее сухим официальным голосом информацию от командира.
С каждым днем все ближе становились они к завершению экспедиции, и Есения не могла не задумываться о том, что же ее ждет дальше. Ее миссия была закончена. Невольно, но она вынудила Джойса раскрыть информацию о себе, поделиться своими знаниями об управлении временем и перелить ей свою кровь. Может быть, последнего он тоже не мог ей простить.
Интересно, а почему они раньше не изучали его кровь? Ведь как студент Космостара он регулярно проходил медицинские осмотры. Что им стоило взять у него определенное количество биологического материала под предлогом очередного анализа, и изучать, сколько им заблагорассудится? А что теперь будет с ней? Неужели ее ждет то безрадостное будущее, которое нарисовал для нее Джойс: постоянные опыты, как над лабораторной крысой?
Есения почти не спала, бессонными ночами вновь и вновь прокручивая в голове ужасные факты, поставившие ее перед непробиваемой стеной, в которой она не могла найти хотя бы узенькую лазейку. Усталость, стресс, постоянная тревога – видимо все это повлияло на ее внешний вид.
– Соль, ты плохо выглядишь, – озабоченно сказал ей Док как-то раз, когда они всем экипажем ужинали в кают-компании. – Зайди ко мне сегодня попозже на осмотр. Возможно, сказываются последствия твоих травм.
Док говорил тихо, но его слова не укрылись от Джойса, который хоть и сидел достаточно далеко, но находился в пределах слышимости. Есения увидела, как нахмурились брови старпома, и неожиданно обрадовалась. Самочувствие ее было вполне сносным, но поняв, что есть шанс привлечь внимание Энджела, добавила в голос слабости и прошептала Доку, что ей действительно нехорошо. С огромным удовлетворением она отметила, что на лице помощника командира проскользнула тревога.
Джойс, как и ожидала Есения, перехватил ее перед кабинетом Дока.
– Ты действительно плохо себя чувствуешь? – его глаза пытливо всматривались в лицо девушки.
– Ведь это неудивительно, верно? – тихим голосом спросила она. – Этого стоило ожидать.
Джойс какое-то время буравил ее взглядом, но потом все же не выдержал:
– Я боюсь, что с тобой будет то же, что и с моей матерью. Переливание на какое-то время давало ей силы, но видимо, ваши организмы слишком отличаются от моего. Через некоторое время моя кровь теряла свои свойства, и самочувствие матери ухудшалось. Возможно, с тобой происходит то же самое.
Есения пожала плечами:
– В любом случае я была бы уже мертва. Ты продлил мне жизнь, спасибо тебе за это.
Джойс сжал челюсти так, что напряглись желваки на скулах.
– Я слишком много перенес, чтобы позволить тебе вот так умереть, – жестко сказал он. – Я хочу увидеть результаты анализов, а потом попрошу Дока вновь сделать тебе переливание.
– А ты не боишься, что Дока заинтересует необычный состав твоей крови? – не умея скрыть любопытства, спросила девушка.
– А как он это оценит? – хмуро бросил Джойс. – Для исследования моей крови у него нет соответствующей аппаратуры, а на первый взгляд по всем показателям она похожа на обычную человеческую. Тем более минут через пять после того, как покинет мой организм, она действительно становится вполне обычной. Группу, правда, сложно определить. Каждый раз аппарат показывает разное. Но как правило все списывают на то, что предыдущий проверяющий провел исследование халатно.
– И как ты объяснишь Доку, для чего мне переливание? У меня же сейчас нет кровопотери.
– Придумаю что-нибудь.
– Я не хочу, чтобы ты переливал мне свою кровь, – пробормотала Есения, пытаясь найти решение.
– Что? – думая, что не расслышал, переспросил Джойс.
– Я не хочу, чтобы ты переливал мне свою кровь, – четко произнесла Есения. – Если действительно твоя кровь потеряла свои свойства во мне, то это замечательно! Тогда я уже не буду нужна секретной организации, им по-прежнему будешь нужен ты, и они не отдадут приказа тебя убрать.
– Но тогда ты умрешь без поддержки, – глухо произнес Джойс.
– Мне предназначено было умереть. Разве человек должен спорить с природой? – повторила девушка слова Лизы Васильевой.
– Да! – не выдержал Джойс. – Должен! Самой природой ему и предназначено это делать!
– В любом случае я запрещаю тебе давать мне свою кровь. Напишу отказ и вручу Доку на будущее. Кто тебя знает, вдруг воспользуешься моим беспомощным состоянием! – девушка пыталась пошутить, но лицо Джойса оставалось хмурым.
– Пожалуйста, Соль, не делай этого. Я не хочу, чтобы ты умерла.
– Почему?
Черт, ну давай же, давай, скажи это!
– Потому что… Умник мне не простит.
Не то, совсем не то!
– Знаешь, Энджел… – она положила руку на его рукав, но вдруг открылась дверь медотсека, и оттуда вышел Док.
– О, Соль, ты уже тут. Я как раз собирался идти за тобой. Аттила, а ты что хотел?
– Аттила уже уходит, – проворковала Есения и метнула на Джойса предупреждающий взгляд. – Прошу тебя, – тихо сказала она старпому. – Если не хочешь, чтобы я действительно написала запрет, сейчас уйди. Док осмотрит меня, а потом я загляну к тебе в каюту, и мы поговорим. Хорошо?
Джойс неохотно кивнул, повернулся и зашагал прочь.
Медосмотр, как и подозревала Есения, не показал ничего особенного. Ее организм был в относительном порядке, и уж точно намного лучше, чем мог бы быть после ее травм. Док посоветовал ей больше отдыхать, восстанавливать силы и принимать комплекс поддерживающих организм средств. Поблагодарив врача, девушка покинула медицинский отсек и с некоторым волнением в душе отправилась в каюту Джойса.
Постучав в дверь и получив сдержанное «Войдите», девушка отодвинула створку и вошла внутрь. Джойс лежал на своей койке, но увидев Есению, сразу встал.
– Что сказал Док?
– Сиди, чего вскочил? – Есения проигнорировала вопрос и уселась на кровать Джойса.
– Не томи, – нетерпеливо бросил парень, послушно опускаясь рядом с девушкой.
– Я не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я умерла? – поинтересовалась Есения, намеренно обходя интересующую Джойса тему. – Я понимаю, из-за чего ты хочешь спасти других: ты чувствуешь себя виноватым в смерти экипажа «Полуночного солнца», и Ника, и, возможно, кого-то еще. Наверное, хочешь таким образом искупить свою воображаемую вину. Но давай рассуждать логично, отбросив эмоции, – не ты ли всегда призываешь так поступать? Если ты надумаешь меня спасать, то мне постоянно нужны будут переливания, а это навечно привяжет тебя ко мне. Ты не можешь просто сдать много крови, чтобы я использовала ее по мере необходимости, потому что ты сам сказал, что через небольшой промежуток времени кровь вне тебя теряет свои свойства. И что? Ты будешь вечно на привязи возле меня, как щенок? Ты не сможешь стать дальним космонавтом, если только не возьмешь меня с собой, а ты против женщин в космосе.
– Боюсь, я и так уже не смогу стать дальним космонавтом, по крайней мере официально. Мне не дадут доучиться, – спокойно, словно разговаривая о погоде, отозвался Джойс.
Было видно, что он уже смирился с этим.
– Даже если так… – Есения лихорадочно придумывала аргументы. – Ты не сможешь жениться, потому что никакая жена не потерпит рядом девушку, которая постоянно будет в тебе нуждаться.
Ты не сможешь… ну, скажем, путешествовать, потому что придется таскать меня за собой. А ведь у меня могут быть и свои дела, или я просто не захочу поехать с тобой!
– Соль, – мягко произнес Джойс, невесело улыбнувшись, – ты помнишь, что мы говорим обо мне? О человеке, который практически всю жизнь провел в бегах. Какая жена? Какие путешествия? У меня никогда не будет нормальной жизни. Я и так оказался достаточно глуп, позволив себе поверить в передышку, которую мне дали на время учебы.
