Текст книги "Твоя кровь в моих венах (СИ)"
Автор книги: Светлана Солнышко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Глава 11
Бледа, нахмурившись, выслушал историю, которую рассказала ему Соль, молча кивнул, и на этом тема была закрыта. Джойс подозревал, что командир вне себя, просто не стал это демонстрировать. Может быть, потому что чувствовал свою вину. Как глава корабля он должен был предусмотреть и предотвратить. Увы, ни он, ни остальная команда не были готовы к такой ситуации. Кто же знал, что Торнтон окажется устойчивым к воздействию снотворного и только притворится, что заснул?
Только Джойс знал, что на корабле все же нашелся один человек, который не только был готовым, но даже успешно решил проблему практически в одиночку.
Хотя как посмотреть. Если бы не Соль и не ее желание помочь Торнтону, они все равно так или иначе добрались бы до пункта назначения. Правда, возник бы вопрос, что делать с Торнтоном: сдавать ли его властям или на свой страх и риск поверить ему и помочь. Бледе пришлось бы брать ответственность принятия решения и его последствий на себя. Соль избавила его от этой участи.
Как ни крути, ситуация разрешилась благополучно ко всеобщему удовлетворению. Корабль и команда не пострадали, груз на С7 они доставили и даже не очень сильно отклонились от графика. Торнтон отправился выполнять свою миссию, и остается только надеяться, что они вдвоем с Соль не стали пособниками преступника. Впрочем, Джойс положился на интуицию и считал, что тот особой опасности не представляет. Можно было забыть все это как страшный сон и двинуться вперед.
Можно было. Но не забывалось. Джойс не мог просто взять и выкинуть из головы произошедшее. Соль открылась ему с новой стороны, и он пока не мог понять, как к этому относиться. Еще тогда, когда она появилась у них на курсе, он понял, что девчонка их всех еще удивит. Она была умна, смела, чересчур горда, стиль ее мышления казался ему любопытным, но все же она представлялась ему обычной девушкой. Пусть симпатичной, пусть немного странной – какая нормальная девушка пойдет на далькосм? – но все же вполне обычной. Теперь же после этого случая он понимал, что в ней скрывается слишком много такого, чего в ней быть, теоретически, не должно. Взять хотя бы для примера тот финт, что она провернула с Джейн. Даже Джойс, у которого был высший доступ, не смог бы заставить бортовой компьютер сказать командиру неправду, а Соль, не имея доступа, смогла. И у него нет-нет да и мелькала мысль: вдруг эта девушка чем-то похожа на него? Такая же особенная? Может быть, ее ситуация была иной, нежели у него, но привела к похожим последствиям? Это казалось невероятным, но, с другой стороны, если с ним такое случилось, почему бы не могло случиться с кем-то еще?
Кроме этого, Джойс продолжал ломать голову над вопросом: что же связывало Соль с Торнтоном? Почему она решила ему поверить и помочь? Почему ради этого пошла практически на преступление? То, как она вела себя с незваным пассажиром вначале, не позволяло предположить, что они знакомы. Ведь это она рассказала Джойсу о том, что Торнтон покидал каюту, чем и вызвала пристальное внимание к нему, а ведь просто могла ни о чем не сообщать. Что случилось позже, что заставило ее изменить отношение к гостю?
Джойс никак не мог определиться, радует ли его тот факт, что Соль выбрала именно его себе в помощники, или огорчает? Все, конечно, зависело от причин, которые побудили девушку это сделать, но настоящих причин Джойс не знал и сомневался, что когда-либо узнает.
Создавшаяся ситуация смущала его. Смущала настолько, что он предпочитал держаться от Соль подальше. Джойс не слишком хорошо относился к Бледе и не считал зазорным его обмануть, несмотря на то что тот его командир. И все же… Если бы он это сделал, положившись на свое решение, это одно. Но он, получается пошел на поводу у Соль, при этом не владея информацией, и теперь ему было не по себе.
Есения присоединилась к членам штурманской команды в навигационной рубке, которые взялись за новые расчеты. Теперь им предстояло уточнить следующий этап их полета: маршрут до галактики NSGN-5.
Ребята, кажется, перестали ее игнорировать. Есения не сказала бы, что их отношение к ней стало намного теплее, но теперь они давали ей возможность высказаться, выслушивали ее предложения, обсуждали, не пытаясь сразу опровергнуть.
Впрочем, Есения участвовала в обсуждении минимально, высказываясь лишь относительно мелких деталей. Ей совершенно не нравился тот способ, которым они хотели добраться до новооткрытой галактики – собирались сделать прыжок через гиперпространство. Она была согласна с тем, что это будет быстрее, это будет более лаконичным: войти тут и выйти там, но все ее существо стремилось избежать погружения в гиперпространство. Если уж в качестве пассажира, когда она спит и ничего не осознает, эти прыжки ее так выматывают, что же с ней будет, когда она как член экипажа должна будет бодрствовать? Она бы предпочла старый дедовский способ: полетела бы с «пересадками», от одной кротовой норы до другой. Это было бы немного дольше, зато куда комфортней. Недавние приключения в кротовине ее не напугали, так как, судя по всему, были очень редки, поэтому по теории вероятностей такого с ними в ближайшем будущем произойти не должно.
Возражать своим коллегам она не стала, как и предлагать свой способ, так как Бледа ясно выразился, что хочет попасть в точку назначения побыстрее, а недавние события их и так немного выбили из графика.
Когда они явились в командный отсек, и Штурман показал Бледе новые расчеты, тот, все еще хмурясь, обратился к Есении:
– А ты что скажешь? Может, у тебя есть альтернативный вариант?
Штурман заметно напрягся, но Есения только покачала головой. Даже если бы она и сказала о своем способе, ей бы пришлось объяснять, почему она хочет удлинить их путь, а признаваться в том, что боится гиперпространства, она не хотела.
Сидящий в своем кресле Джойс, который до сих пор отмалчивался, вдруг спросил у нее:
– Ты ведь первый раз пойдешь в прыжок в сознании?
Ей пришлось кивнуть.
– Бледа, может, пусть она спит? – повернулся Джойс к Бледе.
Есения обиделась. Он что, считает, что она не справится?
– С какой стати она будет спать, когда команда будет работать? – еще больше разозлился Бледа.
– Да какая там работа? – фыркнул Джойс. – Сам знаешь, что мы в гипере беспомощные как младенцы, и, по сути, все ведет автоматика. А девчонка только мешаться будет, с непривычки ей вообще будет лихо.
Есении было неприятно, что Джойс при всех так уничижительно говорит о ней, но, может быть, он таким образом проявлял заботу?
– По инструкции все члены экипажа должны бодрствовать на случай непредвиденных обстоятельств, – отрезал Бледа. – А ее, между прочим, никто на далькосм не тянул. Захотела – пусть получит все в полном объеме и комплектации!
Джойс двинул бровью, что, видимо, означало: «Делай как знаешь», и отвернулся к графикам, всплывающим на экране перед ним.
– Свободны! – сказал Бледа. – Подготовка к переходу по штатной инструкции.
Гиперпространство не было предназначено для биологических существ наподобие человека. Математики могли высчитать сухие цифры его параметров, могли разработать способ взаимодействия с ним, могли заложить в компьютеры траектории прыжка, а машины могли все это выполнить. На экране все выглядело простым и доступным. Но органы чувств человека не умели воспринимать то, что сформированному в трехмерном пространстве организму было неподвластно. Та информация, которая начинала поступать в мозг, была такой странной, что человеческое сознание не могло ее интерпретировать и, пытаясь найти какие-то знакомые или похожие образы в существующем опыте взаимодействия с миром, выдавало такие фантастические картины, что никакие галлюцинации наркомана не могли с ними сравниться.
На заре развития переходов через гиперпространство всех людей пытались уложить в сон и понадеяться на автоматику, но, когда однажды произошла непредвиденная ситуация, которая не была заложена в программу, бортовой компьютер принял решение разбудить командира корабля. Тот справился с возникшей проблемой, хотя потом и рассказывал о том, как продирался через джунгли и отстреливал летающих белых медведей, которые собирались сожрать обшивку корабля.
С тех пор начали оставлять бодрствующим хотя бы одного члена экипажа, чаще всего командира, хотя это было оставлено на усмотрение экипажа: некоторые люди справлялись с возникшими условиями лучше, чем другие, и дольше могли действовать адекватно. Но когда один командир, считавшийся наиболее устойчивым к воздействию гиперпространства, чуть не угробил всю команду, потому что ему показалось, что они – зомби, вылезающие из могил, было принято решение оставлять бодрствующими всех членов экипажа с тем, чтобы они присматривали друг за другом.
Все это Есения знала из теории, но на практике этого не испытывала и теперь боялась. Боялась даже не самого гиперпространства, а того, что могло вылезти из ее сознания под воздействием оного.
Все время нахождения в гиперпространстве рекомендовалось голодать, поэтому, чтобы были силы, нужно было поесть до прыжка. А также сделать массу других вещей, чтобы физически и психически подготовить себя к предстоящему.
Подготовке к гиперпространству уделялось достаточно внимания. Все члены экипажа сейчас были освобождены от вахты. За кораблем следила лишь Джейн, готовая, едва идентифицировав опасность, подать сигнал командиру.
Во время обеда в кают-компании Есения, как всегда, сидела в уголке, стремясь не слишком выделяться. Парни переговаривались, кто-то вполголоса обсуждал что-то серьезное, кто-то громко травил байки, на которые отвечали таким же оглушительным хохотом. Джойс, быстро закинув в себя еду, уже давно покинул кают-компанию.
С одной стороны, Есению устраивало то, что он стремится держаться от нее подальше. Она боялась, что если он постоянно будет ее спрашивать о той ситуации, если будет задавать какие-нибудь каверзные вопросы, то она может нечаянно проговориться, а этого делать было нельзя. Поэтому отсутствие общения с ним ей было на руку. Но, с другой стороны, ей все же нужно было поддерживать с ним общение… Нет. Ну что она обманывает сама себя? Ей было грустно. Ей его не хватало. Ей очень хотелось о чем-нибудь поговорить с Джойсом. Да вот хотя бы о том же гиперпространстве и о том, чего от него ждать. Есении казалось, что только Джойс с его отсутствием эмоций может ее успокоить. Его спокойствие и невозмутимость внушали ей уверенность. Если он скажет, что бояться нечего, она поверит.
В это время Нырок, который сначала хохотал вместе с остальными, вдруг сказал:
– Вы вот веселитесь. А еще неизвестно, что нас ждет. Мне как-то отчим рассказывал про то, как половина команды на его корабле погибла в гиперпространстве. Может, через несколько часов многих из нас уже не будет в живых.
– Перестань, Нырок, не нагнетай. Ерунда все это! – попытался остановить его Штурман, но остальные ребята зашумели, уговаривая Нырка рассказать, и Штурман замолчал. Если бы Бледа или хотя бы Джойс были здесь, они, может быть, прекратили бы все это, но их не было.
Команде было тревожно, но при этом хотелось узнать самое ужасное, что может случиться, с тем, чтобы быть готовыми – хотя бы морально.
– В общем, отчим рассказывал вот что, – придав себе солидный вид и деловито откашлявшись, начал Нырок свой рассказ. – Они долгое время были в полете, уже лет сорок, наверное, и давно не выходили на поверхность планеты. Начались обычные для такого периода тёрки. Все разбились на группки, разошлись по разным углам, даже на вахту выходили через раз…
– Да ты заливаешь! – крикнул кто-то. – Пропускать вахту! Почему же капитан их не наказал?
– Ничего я не заливаю! – обиделся Нырок. – А как ты их накажешь? Лишишь еды и воды? Или может, воздуха? Нет! Закроешь в каюте? Так они и так к этому стремились. Назначишь внеочередную вахту? Они и на нее не выйдут. В том-то и дело, что чем дольше люди находятся в космосе вдали от общества, тем меньше ощущают нормы человеческого поведения. Они просто перестают понимать, зачем все эти нормы существуют.
Это не могло быть мыслями Нырка. По мнению Есении сам он до такого додуматься не мог, и ей сразу представилось, что это говорит взрослый опытный и неглупый мужчина – видимо, отчим парня, а тот лишь озвучивает его слова.
– Ладно, давай дальше! – пробасил кто-то, кажется, Марс.
Штурман поднялся и вышел. Видимо, эта история не слишком ему нравилась.
– Ну и вот, – продолжил, успокоившись, Нырок, – капитан решил, что пора выйти на какую-нибудь планету, а то люди совсем озвереют. В смысле, перестанут чувствовать себя людьми. Но до ближайшей системы с населенными планетами было очень далеко, и капитан принял решение делать прыжок через гиперпространство. Тогда еще летали, оставив бодрствующим одного человека на борту. Капитан сказал, что он останется следить за кораблем и командой. Но мой отчим тайком от него решил тоже не впадать в спячку…
– Вообще-то это прямое нарушение приказа командира, – сказал вполголоса Гений.
– А хоть бы и так! – запальчиво возразил Нырок. – Но только это неподчинение спасло моему отчиму и половине экипажа жизнь.
Гений промолчал.
– В общем, отчим тихо сидел у себя в каюте, чтобы никто не заподозрил, что он не спит.
– Что, и бортовой компьютер не доложил командиру, что один из членов экипажа бодрствует? – прозвучал чей-то саркастический голос. – Нырок, так и скажи, что ты все это сочинил, чтобы нас попугать.
– Ничего я не сочинил! – снова возмутился помощник Штурмана.
– Слушайте, хватит его перебивать, – сказал второй штурман, чьей помощницей была Есения. – Пусть рассказывает. Каждый волен верить или не верить ему.
– Отчим умел договариваться с бортовым компьютером, – насупившись, сказал Нырок. – Он мне не объяснял, как он это делал. Говорил: профессиональный секрет.
– Хорошее умение, – хмыкнул Марс.
– Нырок, не тяни кота за хвост! – возмутились ребята. – Рассказывай уже, давай! Что же случилось?
– В общем, неизвестно, что там привиделось капитану, только он пошел по каютам экипажа с ножом в руке…
Нырок сделал паузу.
– И? Зарезал, что ли, всех? – не выдержал кто-то.
– Да, почти. Некоторых он лишил глаз, кому-то отрезал язык, кому-то уши, кому-то пальцы. Одному парню нос пытался, только искромсал весь.
– …! – сдавленно произнес кто-то.
– Когда он зашел в каюту к моему отчиму, то уже был весь с ног до головы в крови. Он не ожидал застать моего отчима бодрствующим, поэтому сначала растерялся, и этого хватило, чтобы мой отчим его скрутил. Он владел сэн-си, – пояснил Нырок, видимо, боясь, что ему снова не поверят.
– И что было дальше?
– А почему бортовой компьютер не заблокировал двери кают?
– Почему компьютер не позвал твоего отчима на помощь? – посыпались вопросы.
– Отставить разговоры, – гаркнул голос, и все испуганно вжали головы в плечи, представив, что сошедший с ума капитан пришел и по их душу.
Это действительно был капитан, только, кажется, вполне в своем уме. Бледа оглядел всех, сидящих в кают-компании, и снова рявкнул:
– У вас времени в обрез для подготовки, в том числе и для психологической, а вы только себя растравливайте. Лично каждого прирежу, кто сейчас не отправится в свою каюту.
Повисла тревожная тишина.
– Шутка, – хмыкнул Бледа.
Раздались неуверенные смешки.
– Не забывайте, вы сейчас не спите, как раньше, так что можете за себя постоять. Прекратить нагнетать обстановку и разойтись по каютам. Нырок, тебя в первую очередь касается!
– Есть перестать и разойтись, – виновато сжался Нырок.
– Ну, ты так сильно-то не расходись! – снова хмыкнул Бледа. – Как бы после тебя корабль не пришлось чинить.
Теперь засмеялись уже с облегчением, и даже сам виновник слегка улыбнулся.
За спиной Бледы Есения неожиданно заметила Штурмана. Понятно, пожаловался командиру, вот почему тот пришел и остановил рассказ Нырка.
– И что, они умерли? – все же не выдержал кто-то.
Нырок исподтишка взглянул на Бледу.
– Иди, иди, – подтолкнул его тот в спину и обернулся к остальным:
– Чтобы через тридцать секунд тут никого не было. Аттила проследит.
Затем вышел из кают-компании, а вместо него внутрь шагнул Джойс.
Экипаж нехотя поплелся к выходу.
– Так он же не убивал их, только изуродовал, – сказал кто-то вполголоса, выходя. – Почему Нырок сказал, что половина экипажа погибла?
– Потому что отчим Нырка один был в сознании и в своем уме. Да еще гиперпространство давало о себе знать. Он не успел всех дотащить до медицинского блока. Многие умерли от потери крови, – неожиданно ответил Джойс на заданный вопрос. – Именно поэтому впоследствии было принято решение, что бодрствовать должен весь экипаж. Так что вам ничего не грозит, и хватит уже дедовских баек пугаться. Все по каютам!
Кают-компания быстро опустела.
– Ты зря слушала все это, – бросил Джойс Есении и вышел, оставив ее одну.
Глава 12
Слова Джойса не слишком обрадовали Есению. А если уж быть совсем честной, то только больше испугали. Раз он считал, что ей не стоило слушать все это, значит, полагал, что ее психика подверглась ненужной и опасной нагрузке. И это, действительно, было нехорошо.
Есения боялась. Боялась и за себя – разумеется, на их корабле тоже мог произойти случай, похожий на то, о чем рассказывал Нырок. Но больше всего она боялась себя. Боялась того, что может вылезти из нее во время нахождения в гиперпространстве. Страшилась своего подсознания. Она никогда не была в такой ситуации и не знала, какие неожиданные реакции выдаст ее мозг.
Маловероятно, что она сама пойдет кого-нибудь убивать – в это Есении не очень верилось. Она не замечала за собой какой-то особой агрессии, которую ей приходилось бы внутренне подавлять. Но если под воздействием гиперпространства она утратит контроль над собой… Неизвестно, во что это может вылиться, но Есения была уверена, что последствия будут печальными.
Она бы предпочла забаррикадироваться в каюте, чтобы ее никто не видел, переждать прыжок в одиночестве. Тогда все, что с ней происходило бы, оказалось известным только Джейн, а уж с той она могла бы договориться. Но по новым правилам людям нельзя было оставаться одним. Экипаж делился на группы, чаще всего профессиональные, и во время прыжка члены команды присматривали друг за другом. Если бы Есении можно было выбирать, она предпочла бы провести это время с Джойсом.
Наверное, это было непрофессионально с ее стороны и попросту глупо, но ей казалось, что только ему она могла бы доверить правду о себе. Даже если бы потом он возненавидел ее…
Девушка грустно усмехнулась: вряд ли Джойс стал бы тратить на нее такие сильные эмоции. Презрение, или нет, скорее – разочарование и пренебрежение, вот и все, что могло ее ожидать. И от этого почему-то его предполагаемая реакция казалась более обидной.
Но увы. Выбирать девушка не могла, а потому ей предстояло просидеть в навигационной рубке вместе с остальной командой навигаторов.
Есения как раз пыталась заняться медитацией, когда в дверь постучали. Немного раздраженно из-за того, что ее отвлекли, она предложила войти. В каютут шагнул Джойс.
Он задвинул за собой дверь и неловко стоял у входа, видимо, ожидая какой-то ее реакции, каких-то слов, возможно, предложения присесть.
«Зачем он пришел?» – крутилась единственная мысль в голове девушки, но ответа не находилось, а пауза затягивалась.
– Можно? – наконец, спросил он.
Есения сидела на кровати, которая помешала бы откинуть стул, поэтому просто подвинулась, освобождая Джойсу место.
– Нервничаешь? – спросил он, усаживаясь рядом с ней так близко, что ей захотелось пересесть. Во избежание, так сказать.
– А ты как думаешь? – ответила она, стараясь взять себя в руки. – После рассказа Нырка?
Джойс слегка улыбнулся:
– Такие ситуации действительно происходили. Но ты же разумная девушка, верно? Просто оцени вероятность. Миллионы кораблей совершают прыжки изо дня в день, даже пассажирские лайнеры, а таких баек об ужасах гиперпространства наберется от силы десяток. Очень мало кто из людей действительно способен убить. Для этого нужно обладать специфическими нарушениями личности, которые проявятся под воздействием гипера. Ты же прекрасно знаешь, что психику дальних космонавтов проверяют очень тщательно, и если по недосмотру какой-то потенциальный убийца и проскользнет в наши ряды, то априори их не может быть много.
– Хорошо. Если гиперпространство – обыденная вещь, и бояться его нечего, то почему тогда к нему всегда проводится такая особая подготовка? – недоверчиво спросила Есения. – И почему тогда ты пытался меня унизить перед всеми, уговаривая Мак… Бледу разрешить мне погрузиться в сон?
Джойс вздохнул:
– Я не пытался тебя унизить. Я не говорил, что это обыденная вещь. И я не утверждал, что прыжок легко перенести. Увы, в гиперпространстве всегда тяжело. Но бояться нужно не кого-то, кто придет тебя убивать или калечить. Бояться нужно … себя. Человеку, как ни странно, тяжелее всего переносить правду о самом себе.
«Ну, спасибо! Успокоил!» – нервно подумала Есения, но вслух ничего не сказала.
– Тяжело воспринимать то, что начинает выдавать мозг во время прыжка. Ты теряешь все ориентиры. Ты, по сути, остаешься один на один с собой, так как всем внешним фактам невозможно доверять. Невозможно доверять своим органам чувств, так как они могут подводить тебя. Ты даже не можешь определить, происходит ли то, что ты видишь, слышишь, чувствуешь, обоняешь, осязаешь, на самом деле, или это плод твоего воображения. Никакие советы тут не действуют, потому что у всех все всегда проходит по-разному. Но я могу рассказать свои способы справляться с сумасшествием – вдруг они помогут и тебе.
– С сумасшествием? – растерянно переспросила Есения.
– А как еще это назвать, когда человек перестает адекватно воспринимать окружающий мир? – Джойс пожал плечами. – Если тебе не нужно действовать, и ты хочешь всего лишь переждать, то один из способов состоит в том, чтобы максимально изолировать свои органы чувств от поступления информации. Закрыть глаза, заткнуть уши, принять какую-то одну позу и стараться ее не менять. Попытаться что-то вспоминать, что-то приятное и очень конкретное, что будет создавать некое подобие ориентира в твоем мозгу, привязанность к какой-то четкой узнаваемой вещи.
– У тебя большой опыт взаимодействия с этим, верно?
– Очень большой, – кивнул Джойс. – И хотел бы я сказать, что с каждый разом становится легче. Но увы…
– Но как? Говорят, что, когда человек привыкает, понимает, как это устроено, ему проще становится это переносить.
Джойс криво усмехнулся:
– Если кто-то так считает, то он заблуждается. И это просто временное улучшение. Я же сказал, раз на раз не приходится. Мне кажется, чем лучше ты понимаешь, что с тобой происходит, тем хуже становится.
Есения в ужасе смотрела на него, не зная, что сказать. Джойс пришел ее успокоить? Или еще больше напугать?
– А вот если тебе придется действовать, помни, что все, абсолютно все органы чувств могут тебя обманывать, а ты даже не сможешь понять, когда они вдруг дадут тебе правду.
– На что же тогда ориентироваться? – еле слышно прошептала девушка.
– Интуиция и логика. Лично я опираюсь на это. А тебе придется искать свои способы.
Он встал и сделал шаг к двери.
– Джойс! Не уходи! – неожиданно для себя воскликнула Есения, тоже вскочила и схватила его за руку.
Он обернулся и практически наткнулся на нее: в маленькой каюте при раздвинутой койке было не разминуться. Девушка внезапно уткнулась ему в грудь и разрыдалась.
Растерявшись, он неловко обнял ее.
– Ну что ты? Не надо! – пробормотал он. – Я напугал тебя? Я не хотел. Я лишь пытался рассказать тебе, к чему стоит быть готовым.
Есения продолжала всхлипывать, цепляясь пальцами за ткань его комбинезона, судорожно сжимая ее в своих маленьких кулаках. Его груди стало горячо и мокро.
– Соль, слышишь, перестань, – шептал он, не имея смелости оторвать ее от себя. – Ты же сильная, ты справишься. Ты в одиночку справилась с матерым дальником! А тут какой-то гипер! Да он тебе на один зуб!
Его подначивания пропали втуне. Девушка или не слышала его, или была настолько испугана, что не видела ничего смешного в его словах.
– Соль, – снова позвал он. – Соль! Есения!
Она внезапно подняла к нему заплаканное лицо:
– Энджел, я боюсь.
Он смотрел на ее дрожащие губы, слипшиеся ресницы, покрасневшие глаза и вдруг подумал, что Умнику чертовски повезло. Эта мысль как-то совсем не подходила к ситуации, но она возникла, и у Джойса не получалось ее задвинуть в дальний угол. Умнику повезло. Почему, в чем? Джойс сейчас не мог и не хотел в этом разбираться.
– Чего ты боишься? – тихо спросил он.
– Всего. Себя боюсь. Всех боюсь. Я… я не хочу во время гиперпрыжка находиться с навигаторами. Можно я… буду с тобой? – последние слова она произнесла едва слышно, так что Джойс даже не сразу понял, что она говорит. А когда понял, замер от нахлынувших чувств.
Он осторожно провел большим пальцем по ее щекам, стирая слезы. Сначала по правой, потом по левой. Ему нужна была эта передышка, эти несколько секунд, чтобы решить, что ей ответить.
– Соль, прости, – наконец тихо произнес он. – Прости, малыш, я не могу. Если я только заикнусь Бледе об этом, ты представляешь, что будет? Если бы я был командиром, то без вопросов – я сделал бы все, чтобы помочь тебе. Если надо, привязал бы к себе на весь период прыжка. Держал бы тебя за руку, если бы тебе было от этого легче. Что угодно сделал бы. Но сейчас… Тебе все же придется справляться самой.
Во время его речи девушка, не отрываясь, смотрела на него, и он видел, как слезы снова катятся по ее лицу.
– Хорошо, – словно приняв решение, сказала она. – Я постараюсь справиться. Только… сделай хотя бы сейчас то, о чем я тебя попрошу.
– Что? – тихо спросил он, чувствуя, как то, что он всеми силами пытался в себе остановить, мощной волной поднимается и захлестывает его. Но нет, он должен, должен сдержаться! Он не может так поступить с Умником. Девушка друга для него под запретом.
– Поцелуй меня. Пожалуйста, – еле слышно шепнула она.
Ее дрожащий голос, ее наполненные слезами глаза, ее искусанные губы сказали ему то, что не захотела сказать она сама. Это был ее способ справиться. Типичный женский способ – почувствовать себя защищенной, убедить себя, что рядом есть кто-то сильный и надежный, кто-то, кому можно доверять, кто-то, кто встанет стеной между нею и миром.
«Прости, Умник, – мысленно воззвал к другу Джойс. – Я всего лишь хочу ей помочь. Надеюсь, ты поймешь».
И, наклонившись, нашел своими губами мягкие трепещущие и соленые от скатившихся слез губы Соль.
