Текст книги "Самая лучшая месть"

Автор книги: Стивен Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 31

– Сейчас час дня, если тебя это интересует, – произнес голос. – Как настроение?

Том Клун сидел, поджав под себя ноги. Над головой он держал спальный мешок, но жара все равно была невыносимая. Вместо ответа Том поднял правую руку и выставил в небо средний палец.

– Пить хочется? – осведомился голос.

Том поднял левую руку, чтобы ответить своему тюремщику другим оскорбительным жестом. Мешок соскользнул с головы и сполз на землю. Над далекими горами собирались облака, но над его головой небо оставалось ясным и не обещало надежды на дождь. Том с грустью подумал, что его устроило бы даже небольшое облачко.

– Лови! – крикнул голос.

– Что?

– Обернись.

Том обернулся.

– Я же сказал, лови.

На краю соснового леса появилась фигура в странном мешковатом балахоне, плотных рукавицах и некоем подобии шлема с закрывающей лицо мелкой сеткой. В одной руке незнакомец держал деревянный ящик с ручкой наверху. В другой – пакет для продуктов с плоским дном.

Замаскировался незнакомец неплохо – как Том ни присматривался, разобрать черты лица за плотной сеткой было невозможно. И только голос, который без усилителя звучал несколько иначе, несомненно, принадлежал мужчине.

– Что ловить?

Мужчина сделал несколько шагов и остановился футах в десяти от ограждения. Поставив деревянный ящик на землю, он опустил руку в пакет и достал поллитровую бутылку с водой. Потом размахнулся и перебросил ее через забор.

Том отпрыгнул назад и поймал бутылку на лету.

Уши уловили какое-то негромкое жужжание, как будто неподалеку, футах в ста, кто-то орудовал газонокосилкой.

«Неужели я так близко от цивилизации?»

Эта мысль придала ему надежду.

– А теперь отложи бутылку и лови вот это.

Человек в балахоне снова опустил руку в пакет и достал что-то круглое, напоминающее мяч для софтбола. Подняв предмет над головой, он дал пленнику возможность рассмотреть его, после чего размахнулся, отведя руку далеко назад, как заправский метатель, и отправил «снаряд» по высокой дуге над проволочной сеткой.

Том поспешно положил на землю бутылку и приготовился ловить. Неопознанный объект летел прямо в него. В момент удара о ладонь «мяч» развалился, и Том оказался в облаке мельчайшей желтой пыли. В руке осталось несколько зубочисток, немного скотча и смятый кусок промасленной ткани.

Он закашлялся, сплюнул и помахал рукой, разгоняя словно повисшее в воздухе желтое облачко.

– Это еще что за хрень?

– Пыльца.

– Пыльца?

– Да, пыльца. Ты любишь пыльцу?

– Не очень. Предпочел бы сандвич.

– А ты знаешь, кто любит пыльцу?

– Мэри Поппинс?

– Пыльцу любят пчелы. А чтобы она привлекала их еще сильнее, я добавил в нее несколько мелко порубленных пчелиных маток. Запах маток действует на рабочих пчел примерно так же, как действует на подростков вид обнаженной девушки. А пчелы этого вида вообще отличаются повышенной агрессивностью.

Сердце застучало быстрее. Том машинально провел ладонями по шее и плечам. Оседающая пыльца уже покрывала его, будто тонкий слой краски. Попытки смахнуть ее только ухудшили положение – мельчайшие частички лишь глубже проникали в поры кожи.

Том повернулся к незнакомцу. Только теперь ему стало понятно предназначение странного холщового балахона, толстых, закрывающих руки перчаток и сетчатой маски на лице.

Его тюремщик оделся так не потому, что хотел остаться неузнанным.

Так одеваются пчеловоды.

– Нет! – закричал Том. То, что последовало дальше, больше всего напоминало танец безумца – он отчаянно размахивал руками, дрыгал ногами, вертел головой и колотил себя по всем частям тела. – Это пчелы-убийцы? Ты хочешь убить меня?

Незнакомец нагнулся, поднял деревянный ящик и взялся за ручку.

– Нет, не надо! – завопил Том, все еще пытаясь отряхнуть облепившую его пыльцу.

Мужчина в одеянии пчеловода приготовился к броску.

Жужжание, которое Том ошибочно принял за звук газонокосилки, стало громче.

– Подожди! Скажи, что тебе надо! Не делай этого!

Том отбежал в дальний угол своего «заповедника». Смысла в этом не было, но ничего другого в голову не приходило.

Ящик взлетел, легко набрал высоту, благополучно миновал верхний край ограждения и тяжело упал на землю. От удара он тут же развалился, и возмущенное гудение сотен выбравшихся из заточения пчел напугало Тома почти так же сильно, как тот звук в тюрьме, когда однажды ночью…

Мысль осталась незаконченной – пчелы обрушились на него.

– Нет, это не пчелы-убийцы, – сказал незнакомец, зная, что Том вряд ли его слышит. – И я надеюсь, что у тебя нет аллергии.

Что интересно, говорил он абсолютно искренне.

Глава 32

Ей даже почти не пришлось притворяться. Минут через десять после того, как Кельда вышла из вестибюля отеля «Монако», ей стало по-настоящему плохо. Поднявшись на лифте до нужного этажа, она сказала дежурному, что ее тошнит и что она вынуждена уехать домой.

Пройдя в офис, Кельда стала собирать вещи, чувствуя на себе внимательный взгляд коллеги.

– Куда собираешься? – поинтересовался Грейвс.

– Домой. Плохо себя чувствую. Меня только что вырвало. Ленч насмарку.

– Сочувствую. Надеюсь, сейчас тебе лучше. Могу я чем-нибудь помочь? Хочешь, подвезу?

– Спасибо, не надо. – Она вымученно улыбнулась. – Все обойдется. Думаю, дело в обычной кишечной инфекции.

– Боже! Только не говори, что ты ела в этом итальянском заведении в «Монако». Как там оно называется? Да, «Панзано». Я сам часто там бываю, и не хотелось бы думать, что ребята нарушают санитарные нормы.

От его слов у Кельды перехватило дыхание. Билл видел ее в вестибюле отеля. Мало того, давал понять, что видел ее там. Вопрос: почему?

Может быть, Билл предупреждает ее о чем-то?

– Нет. В ресторане была слишком большая очередь, а у меня не было времени. Перехватила что-то прямо на улице. Хорошо еще, что успела отойти.

Едва сказав это, Кельда поняла, что ложь ничего ей не дает. Если Билл действительно следил за ней, он в курсе, что она нигде не останавливалась и ничего не ела.

Если так, то Билл знает, что она солгала. А раз солгала, на то была серьезная причина.

Некоторое время он задумчиво смотрел на нее, потом сказал:

– Ну что ж, надеюсь, все обойдется. Береги себя.

– Спасибо, Билл. Ты такой милый.

– Я и сам постоянно говорю об этом.

Она схватила сумочку, выскочила из офиса и поспешила к лифту.

Войдя в кабину, Кельда отступила в угол и прислонилась к стене. От быстрого спуска снова затошнило, и она даже испугалась, что ее вырвет прямо здесь. Лифт остановился, в кабину вошли еще несколько человек, и в этот момент Кельда вдруг поняла, почему Билл Грейвс сказал, что видел ее в вестибюле «Монако».

Он действительно хотел ее предупредить.

О слежке.

Кельда выскочила из кабины на следующей остановке на одиннадцатом этаже и сбежала вниз по лестнице. Там ей повезло – водитель автомобиля службы доставки оставил открытой запасную дверь, и Кельда выскользнула через нее на улицу.

Слежку за ней мог установить сам Билл – из любопытства, и в таком случае наблюдение велось неофициально. Неприятно, конечно, таскать за собой «хвост», но Кельда не сомневалась, что от одного агента она всегда уйдет без труда. Другое дело, если приказ организовать наружное наблюдение отдал сам босс и к операции привлечены все ресурсы Бюро. В таком случае рискованно даже пользоваться своей машиной.

Было жарко и безветренно. Отойдя от федерального здания на один квартал, Кельда открыла сумочку и проверила наличность. Тридцать семь долларов. Она вернулась на полквартала назад и сняла через банкомат четыре сотни. Коллеги при желании легко узнают, где именно получены деньги, но эта информация окажется бесполезной. Где еще снимать со счета деньги, если не рядом с местом работы?

Уверив себя, что за ней не ведут наблюдение с вертолетов – ну не до такой же степени она их интересует! – Кельда остановила такси и попросила водителя отвезти ее к перекрестку Тридцать второй и Спир. Ехали минут десять. Она расплатилась с таксистом одной из только полученных бумажек и оставила ему сдачу. Выйдя на углу, постояла, подождала, пока машина скроется за поворотом, внимательно осмотрелась – знакомых лиц не было – и зашагала по направлению к Хайленд-Парк.

Нужный ей дом находился на Гроув-стрит, всего в двух минутах ходьбы от парка. Он представлял собой обычное бунгало с аккуратно подстриженной лужайкой и безупречно ухоженным ландшафтом. Поднявшись по трем деревянным ступенькам, Кельда поднесла руку к звонку.

– Пожалуйста, пожалуйста, пусть кто-нибудь будет дома, – прошептала она, роясь в сумочке, где затерялись ее таблетки.

Никто не отвечал.

Обнаружив наконец перкосет, Кельда бросила в рот две таблетки и проглотила их всухую.

Потом снова подняла руку, но в этот момент Мария Алиха открыла дверь. На ней было легкое летнее платье, на ногах – открытые туфельки.

– Войти можно? – спросила Кельда.

Глаза женщины уже наполнились тревогой.

– Моя девочка… С ней все в порядке?

Кельда шагнула к ней.

– С Розой ничего не случилось. Успокойтесь. – Паника в глазах Марии только нарастала. – Вы же верите мне? Вы верите мне, Мария?

– Да.

– Мне нужна ваша помощь. Услуга. Могу я воспользоваться вашей машиной? Пожалуйста. Это очень важно.

Женщина без колебаний открыла сумочку, вытащила ключи и протянула их Кельде.

– Я как раз ухожу на работу. Возьмите и пользуйтесь столько, сколько вам надо. Вы же знаете, мы сделаем для вас все. Вы – член семьи.

– А вы святая, Мария. Я подброшу вас до работы. Устроит?

Мать Розы работала в небольшой частной стоматологической клинике примерно в миле от дома. Через пару минут Кельда завела старенький «форд-курьер» на стоянку.

– И еще одна просьба. Очень большая.

– Конечно.

– У вас есть сотовый?

– Да, специально для Розы. Она так беспокоится.

– Вы можете одолжить его мне?

Мария улыбнулась:

– Кельда, я с радостью отдала бы вам почку.

Глава 33

– Не надо их отгонять. Не надо махать руками. Это их только злит. Оставался бы на месте, и, я думаю, все бы обошлось, хотя, может, и не обошлось бы. Впрочем, я представляю, как трудно сохранять хладнокровие, когда на тебя налетают сотни пчел, когда они носятся у тебя над головой, жужжат…

Голос снова звучал через усилитель, и Том ясно его слышал. Похоже, до ушей пчелы не добрались. Он послал бы своего мучителя куда подальше, но губы распухли и болели так, что возможное удовольствие от выплеска чувств представлялось слишком высокой платой за новые мучения.

– Цель не в том, чтобы тебя покусали. Цель – страх. Тебе было страшно, Том, было?

Том кивнул. Несколько мерзких тварей еще носились где-то неподалеку, и их жужжание вызывало в памяти визит к дантисту. Чувство было такое же, какое он испытал тогда, когда вертящееся с бешеной скоростью сверло нацелилось на его коренной зуб.

– Что? Что ты сказал?

– Я 'ог 'ы у'ереть от 'олеого фока. Ты 'ог у'ить 'еня.

– Это правда. Пришлось рискнуть.

Том уже успел вылить на себя полбутылки воды. Другую половину он выпил, стараясь не прикасаться горлышком к распухшим губам.

– Шерто'ски 'ольно. Эти т'ари так 'ольно 'алят.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Одна жалетела 'не ф рот. А еще одна у'алила 'од 'ышкой.

– Неужели? Если я правильно понял, одна залетела тебе в рот, а другая ужалила под мышкой? Поэтому ты так смешно говоришь? Представляю.

– 'оче'у? – умоляюще протянул Том.

– Почему? Почему я это делаю? Это ты мне скажи почему? Почему кому-то понадобилось так тебя мучить? Почему кто-то решил напугать тебя до полусмерти? Почему?

Том с трудом сдерживал слезы.

– Я не жнаю. 'очеу?

– Ты так еще и не понял? Тогда придется продолжить. Уроки будут продолжаться, пока ты не поймешь. Нужно дать правильный ответ, Том. Это очень важно. Надеюсь, ты не обижаешься, потому что если урок так и не будет понят, тебя ждет не очень приятный финал.

– Не надо 'ольше 'чел! 'ожалуйста! Не надо 'ольше 'чел!

– Ты просто должен сказать, почему кто-то делает с тобой это. Просто скажи, Том, и мы перейдем к другому уроку.

Мысли прыгали у него в голове без всякой связи. «Еще один урок? О Господи». Он потряс головой, беспомощный, оглушенный болью, несчастный.

– Эй, – окликнул голос, – послушай-ка вот это.

Почти целую минуту Том ничего не слышал, если не считать слабого жужжания далекой газонокосилки, обещавшей новое нашествие пчел и новые мучения. Но то, что прозвучало потом, напугало его еще сильнее – то был незабываемый стук тяжелых стальных дверей.

Тюремных дверей.

– 'от дерьмо, – пробормотал Том. – 'ак это 'ыл ты. Ты уштроил тот шум у 'еня до'а.

– Да, я. Записал с фильма «Зеленая миля». Знаешь, ди-ви-ди дает отличное качество. Ты, наверное, этот фильм не видел, но Том Хэнкс сыграл здорово. Он там был в камере смертников. Я сделал небольшую цифровую обработку, убрал лишнее, подчистил. Там, на чердаке, у меня кассетник с таймером. По-моему, получилось неплохо. Ты согласен?

Том не ответил.

– Хорошо. Я хочу немного покрутить эту пленку. Двери будут хлопать без всякой последовательности. В тюрьме ведь, наверное, тебя тоже никто не предупреждал заранее, верно? Приятного мало.

Сердце в груди подскочило и сорвалось, а в памяти всплыл отрывок из книги по психиатрии. Она называлась, кажется, «Познанная беспомощность». Оранжевая книжка. Написал ее парень со странной фамилией… что-то вроде Зелигман или очень похоже.

В ней говорилось, в частности, о связи между отчаянием и неспособностью контролировать негативные последствия.

«Вот такой же была и жизнь для тех крыс и псов, – подумал он. – Я беспомощен. Я никак не могу остановить этого безумца».

– Я уже за твоей спиной. – Голос снова звучал естественно. – Тебе бы лучше обернуться.

Том поднялся на колени и медленно повернулся лицом к мучителю.

Мужчина стоял в десяти футах от ограждения. На нем были вытертые до белизны джинсы, рубашка-поло и высокие ботинки. Мотоциклетный шлем полностью скрывал лицо. В левой руке он держал опять-таки деревянный ящик с длинной ручкой. Руки защищали грубые кожаные перчатки.

– О'ять 'челы? – со страхом спросил Том.

– Опять пчелы? – переспросил незнакомец. – Нет. – Он покачал головой и немного приподнял ящик. – На этот раз змеи. Гадюки.

– Фто?

– Гадюки. Есть такая разновидность змей.

Мужчина подошел к ограждению, приставил ящик к сетке и отодвинул крышку. Секунд через десять из заполняющей ящик тени появилась поблескивающая на солнце головка величиной с маленькое яйцо. А уже в следующее мгновение змея ловко проскользнула через ячейку в сетке.

– Урок страха, Том. Ты еще не понял?

Том недоверчиво смотрел на ящик, в глубине которого шевелился целый клубок змей.

– Урок штраха? Так это гадюка?

– Да, Том. Это гадюка.

– 'о'огите! 'о'огите!

Он вскочил с земли и торопливо отступил, волоча за собой спальный мешок.

– Тебе никто не поможет, Том. Разве ты еще не понял? Никто не придет на помощь, когда тебе страшно. Ты понимаешь, каково это? Знать, что есть человек, который может, но не хочет помочь, когда тебе страшно? Представляешь себя в таком положении? Уверен, представляешь.

– 'о'огите! 'о'огите!

Из пересохшего горла вырывались только хриплые, неразборчивые звуки.

– Тебе больше не придется ставить себя на место другого человека, Том. Теперь ты сам понимаешь, каково это, когда на тебя охотятся. Сейчас эти змеи начнут охотиться на тебя.

Из ящика вынырнула вторая головка. За ней показалось гибкое пружинистое тело. Змея замерла у проволоки, в нескольких футах над землей.

– Она не ела больше недели, – сообщил незнакомец.

– 'о'огите!

А из ящика уже выползала третья.

– Такой ни у кого нет. – Мужчина повернулся и направился к лесу. Сделав несколько шагов, он остановился и добавил: – Запомни, Том, это все урок страха. Почувствуй страх.

И, словно вторя его словам, где-то громко и глухо хлопнула стальная тюремная дверь.

Глава 34

Одна из трех змей уже проползла до середины огороженного участка, когда Том внезапно понял, что человек в облачении пчеловода и мотоциклетном шлеме – не детектив Прехост.

С какой стати Прехосту давать ему уроки страха?

Мотивация полицейского была ясной и простой, без полутонов и намеков. Прехост хотел, чтобы Тома казнили в камере исполнения приговоров тюрьмы штата Колорадо. Он не стал бы устраивать спектакль с пытками и малопонятными уроками страха.

Но если человек в мотоциклетном шлеме не Прехост, то кто же он тогда?

Пока Том ломал голову, размышляя над загадкой личности своего тюремщика, вторая змея растянулась на сухой земле. Данный природой темный камуфляж плохо помогал пресмыкающимся на практически лишенном растительности сухом плоскогорье. Наблюдая за бесшумно ползущей в пыли гадюкой, Том видел плавники акулы, неведомым образом попавшей в плавательный бассейн.

Он постарался припомнить все, что читал когда-либо о змеях, их привычках и о том, как надо вести себя при встрече с ними.

Спасаться бегством или оставаться на месте?

Вести себя пассивно или активно?

Он ничего не помнил. Ничего. Даже не был уверен, что помнит, как завязывать шнурки. Шнурки. Если бы у него были хотя бы кроссовки.

– 'о'огите! – прошептал Том. – 'оже, 'о'оги 'не.

Может быть, против змей можно как-то использовать электроток? Но как?

Вторая змея, отдохнув на солнышке, похоже, решила наверстать упущенное и устремилась прямиком к стоящему в углу Тому. Он сделал два шага в сторону.

Несмотря на жару, он совсем не потел. Тепловой удар? Странно, но эта мысль его даже успокоила. Может быть, лучше умереть от теплового удара, чем от змеиного яда?

Размышляя об этом, Том услышал странный звук, как будто кто-то встряхнул детскую трещотку.

– Гре'учая з'ея! – воскликнул он. – Это же гре'учая з'ея! Ты шкажал, фто они гадюки!

– Мало кто знает, что гремучие змеи относятся к семейству гадюк, но это так. Эти три обитают в нашем регионе, но, конечно, никогда не забираются на такую высоту, если только кто-нибудь, вроде меня, не согласится их подбросить. Холодную ночь эти красавцы не переживут. Так что, назвав их гадюками, я тебя не обманул. – Незнакомец помолчал. – Или ты предпочел бы встретиться с парочкой «медноголовок»? Только скажи, это совсем нетрудно устроить, уверяю тебя.

Том не мог отвести глаз от приближающихся к нему черно-коричневых, похожих на веревочки полосок.

– Они же у'ют 'еня!

– Не знаю. Подождем – увидим. Хотя, конечно, могут. Эти три не самые агрессивные из гадюк, но и не самые миролюбивые. И яду у них вполне достаточно. Я бы не хотел оказаться на твоем месте. А клыки! Настоящие шедевры биоинженерии. Ну, пока, Том.

– Нет! Нет!

– Я еще вернусь. Интересно посмотреть, что из этого получится. И помни, Том, урок страха. Это все урок страха.

Вдалеке громыхнула тюремная дверь.

К горлу вскинулась мутная, кисловатая волна. Тело содрогнулось от рвотного спазма.

Глава 35

Айра жил в небольшом доме в полумиле от главной магистрали Боулдера. Пригородные районы здесь сливались в один унылый пейзаж, так что Кельда даже не знала толком, в каком из них его искать – в Аркаде, Уэстминстере или Брумфилде. Возможно, не знал этого и сам Айра. Наверное, только почтальоны, налоговые инспекторы да водители грузовичков ЕПС[15]15
  ЕПС – Единая почтовая служба.


[Закрыть] разбирались в переплетениях улочек и переулков – всех остальных вполне устраивало собирательное название, «западный пригород».

Не зная точного адреса, Кельда знала дорогу, а ничего больше ей и не требовалось.

Высадив Марию на Северной федеральной, она за пятнадцать минут добралась до дома Айры, который находился в тупичке и отличался от остальных разве что тем, что был выкрашен самой темной краской из всех разрешенных к использованию ассоциацией домовладельцев. Подъехав ближе, она получила еще одно подтверждение того, что не ошиблась: среди кустов скрывался целый скульптурный зверинец. Кельде больше всего нравился латунный бабуин, осторожно выглядывавший из-за розового кустика возле передней двери.

Айра сказал однажды, что, если кто-то из соседей пожалуется, ему придется убрать скульптуры. Очевидно, они неким образом нарушали положения договора об аренде. Проведя изыскание в области гражданского права, Кельда подтвердила, что с договором не в состоянии справиться даже ФБР.

Во время редких вечерних визитов к Айре – они оба предпочитали ее дом в Лафайете по причине его пока еще сохраняющейся обособленности – она обычно видела играющих на заасфальтированной площадке детишек. Но в тот раз – может быть, потому что вечер еще не наступил, а день выдался удушающе жаркий – район скорее напоминал современный город-призрак. Ни приткнувшейся к тротуару легковушки, ни ремонтного грузовичка, прибывшего для починки сломавшегося кондиционера, ни даже пикапа технической службы, вызванного для прочистки забившегося стока. Разбрызгиватели на лужайках отключены, двери гаражей закрыты, шторы завешены и жалюзи опущены. Дети, как предположила Кельда, должно быть, отправились по лагерям.

Она проехала по дорожке к дому Айры и, выйдя из машины, решительно направилась к двери. Стучать Кельда не стала, а, достав из сумочки свой ключ, открыла замок и вошла. Кондиционер не работал, и в доме было тихо и жарко.

– Айра! – окликнула она тем язвительно-медовым голосом, которым вернувшаяся после прогулки по магазинам супруга приветствует мужа – «милый, я дома». – Айра, это Кельда. Ты здесь?

Разумеется, она знала, что его нет.

Не задерживаясь в гостиной, Кельда прошла в заднюю часть дома. Кухня выглядела именно так, как и должна выглядеть кухня, которой не пользуются. По крайней мере в ее присутствии Айра ни разу ничего в ней не готовил. На столе стоял кассетный магнитофон. На приклеенной к нему желтой полоске было написано одно только слово – «Кельда».

Она села на стул и нажала кнопку воспроизведения.

– Привет, Айра. – Ее саму удивило, как мило прозвучало приветствие, адресованное тому, кого здесь не было.

Интересно, как поздоровается с ней он, какой тон выберет?

Ее не интересовало содержание самого звукового послания.

Голос Айры звучал, как всегда, легко и непринужденно.

– Привет, детка. Учитывая твой опыт, предполагаю, что тебе не потребовалось много времени, чтобы вычислить, что происходит, а значит, ты слушаешь эту запись в среду утром. В общем, это не важно. Может быть, ты оказалась еще смышленее, чем я предполагаю. Дело в другом. Если ты слушаешь, это означает, что я ушел, а если я ушел, то ты не найдешь меня, пока я не закончу. Так что даже не пытайся.

– Вообще-то, Айра, я совсем не такая смышленая, – сказала Кельда. – Наверное, из-за наркотиков.

Голос на пленке не стал ждать, пока она закончит мысль.

– Не знаю, справедливо это или нет, имею я на это право или нет, но в последнее время я как-то утратил веру в твою приверженность нашему… плану. Я приглядывал за тобой после того, как нашего парня выпустили на свободу, и мне кажется, ты кое-что от меня утаиваешь. Поэтому я решил немного ускорить события. О'кей, я решил ускорить их как следует. Ты хотела подождать, я с этим не соглашался. Ну, что еще сказать? Мои планы поменялись. Твои сомнения – не мои сомнения.

На заднем плане зазвонил телефон. Айра выругался и остановил запись.

Пауза длилась не больше одной-двух секунд.

– На чем я остановился? А, да. В общем, детка, приключение начинается, и я собираюсь исполнить сольную партию. Обещаю, дело не завалю. Все будет чисто. И ты руки не запачкаешь. Тебя устраивает? Хорошо. Ты знаешь, Кельда, я люблю тебя. Иди, остуди ноги, наклей свежий пластырь и дожидайся муссонов.

Кельда нажала «стоп», перемотала пленку, достала кассету и положила ее в сумочку. Потом полила фикус у задней двери, проверила, есть ли вода и корм у попугаев, Оливера и Ли, и направилась к передней двери. В последний момент она остановилась и заглянула в крохотную комнатушку. Два больших аквариума были пусты. Кельда наклонилась, присмотрелась, надеясь, что обитательницы стеклянных жилищ, может быть, закопались в обрывки газет.

Их там не было.

Ее это не удивило.

Кельда спустилась в незаконченный подвал. Пусто. Так же пусто было там и в тот день, когда Айра въехал в этот дом. Все оборудование исчезло.

Поднимаясь наверх, она поморщилась от боли. Острые иголки, всегда дававшие знать о себе к этому времени суток, раскалились и впились в ступни. Кельда закрыла глаза и попыталась дышать.

Не помогало.

Выйдя из дома, она заперла дверь на ключ, а сев в машину, еще раз позвонила Тому Клуну домой. Как и ожидалось, ей никто не ответил.

Что же делать?

Когда-то Гэри Кросс, ее первый наставник в денверском отделении ФБР, сказал, что когда в ходе расследования упираешься в тупик, остается только одно.

– Что? – спросила она.

– Делай что-то еще, – ответил он.

Глядя на молчащий телефон Марии, Кельда попыталась решить, что еще можно сделать в этой ситуации. Потом она отложила телефон и достала из сумочки две таблетки перкосета.