Текст книги "Взмах ножа (сборник)"

Автор книги: Стивен Соломита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 41 страниц)

Глава 26

Из управления Мудроу сразу поехал в квартиру Бетти Халука, которая жила в Бруклине, на улице Парк-Слоуп. Он надеялся быстро туда попасть, но управление находилось в Восточном Куинсе, а Парк-Слоуп – в западной части Центрального Бруклина, и было семь часов вечера. Поскольку дорога оказалась достаточно долгой, ему хватило времени окончательно осознать, насколько он разочарован. Он надеялся (хотя и мог предположить обратное), что Розенкрантц выведет его на владельцев «Болт Реалти». Пустая надежда, обреченная на неудачу с самого начала. «Болт Реалти» приложила достаточно усилий, – и ему это было известно, – чтобы удержать имена своих владельцев в тайне, не стоило и рассчитывать, что они доверятся такому дураку, как Эл Розенкрантц.

По дороге Мудроу, как серьезный следователь, хотел еще раз продумать, откуда у него появилась уверенность, что убрать хотели именно его. Нападавшие – белые мужчины, каждому из них не более тридцати лет, что совершенно нетипично для современных крэковых войн. Битвы в основном происходили на улицах черных или латиноамериканских гетто, но уж никак не в столь респектабельном районе, каким считались Холмы Джексона. К тому же стычки случались между сверхагрессивными подростками вроде продавцов, которые болтались у «Джексон Армз». Они и были на десять лет младше, чем самый молодой из убийц. Любой продавец, у которого хоть сколько-нибудь варили мозги, пытался уйти из уличной торговли, как только накапливал достаточно денег для того, чтобы участвовать в оптовых сделках. А если был круглым дураком, то его карьера заканчивалась долгой отсидкой в местах не столь отдаленных, если он вообще оставался в живых.

Предположим, братья Коан (у них в карманах были найдены документы – еще одно доказательство полного кретинизма) не намеревались убирать трех продавцов, но это еще не означало, что они собирались стрелять именно в Стенли Мудроу. Мудроу перебирал одного за другим участников этого происшествия. Он подумал о Данлепе, Бетти, Инэ Алмейде. Никто из них не был единственной в своем роде фигурой. Пол Данлеп, с точки зрения убийц, всего лишь один из тридцати тысяч нью-йоркских полицейских (кстати, именно статус полицейского делал его наименее вероятной жертвой). Бетти Хатука – юрист отдела по борьбе с неимущими, тоже одна из многих. Ее попытки вмешательства в дела жильцов никому ничем не грозили. Инэ Алмейда – домашняя хозяйка – только и могла что сердиться на беспорядки, которые царили в доме, и погибла, конечно, случайно.

Зато он, частный детектив Стенли Мудроу, был человеком, преследовавшим определенную цель. Было известно, он решил во что бы то ни стало найти убийц Сильвии Кауфман (а теперь Инэ Алмейды, Катерины Николис и четырнадцатилетнего продавца наркотиков Роя Джонсона по прозвищу Спица-в-Колесе). Он был тем человеком, который обработал Эла Розенкрантца, и, конечно, этот факт доведен до сведения его хозяев. Готовность Мудроу играть не по правилам, безусловно, тревожила преступников, ибо они лучше, чем кто-либо другой, знали преимущества, хотя и небольшие, которые давало пренебрежение законом.

Нельзя сбрасывать со счетов и возможность того, что братья Коан вообще ни за кем и не охотились. Может, они должны были проехать мимо дома и попалить из автоматов, чтобы в очередной раз предупредить жильцов – мол, надо бы собирать вещички, пока полицейские ищут стрелявших среди торговцев крэком. Однако благоразумие подсказывало, что себя, и только себя, Мудроу должен считать главным героем случившегося. Но и с Бетти нападение имело какую-то связь, он это тоже чувствовал. Рано или поздно Мудроу, естественно, попытается объяснить все категориями логики полицейского, которой пользовался в своих рассуждениях и сейчас. Но только не теперь. Сейчас он должен не забывать о погибших и готовиться к дальнейшим шагам.

Квартира Бетти была пуста. Никаких признаков того, что она приходила домой. Он позвонил в сто пятнадцатый участок, и следователь по имени Делни сказал Мудроу – все свидетели дали показания и ушли. Да, конечно, среди них были и Пол Данлеп, и юрист из отдела по работе с неимущими. Ее куда-то увезли. Кажется, в Бруклин. Как давно? Часа два назад.

Внезапно он испугался. Страх не имел под собой основы «полицейской логики» и даже «полицейской интуиции» – источника его гордости. Может быть, она просто разозлилась на него? Подумала, что он трус, и… Но об этом ему совсем не хотелось думать. Мудроу решил ехать к себе домой, вдруг она окажется там. Он вел машину так быстро, как мог, виляя между потоками транспорта. Когда Мудроу взлетел на четвертый этаж по ступенькам лестницы и увидел ее сидящей на полу спиной к двери, он замер, не в силах больше сдвинуться с места.

– Стенли, – сказала она, – сукин сын. Я думала, ты погиб! Куда ты делся? – Она вскочила и бросилась ему на шею. – Ты подонок, ты несчастный подонок! Как ты мог вот так просто взять и пропасть? – Она плакала от все еще не отпустившего ее страха и от счастья видеть его целым и невредимым. – Я хочу раздеться и залезть в постель! Ну пожалуйста, Стенли! Я давно только об этом и думаю! Я хочу забраться в постель, я хочу, чтобы ты мне сказал, что случилось.

Через десять минут, закрыв входную дверь, они уже, крепко прижавшись друг к другу под покрывалом, потягивали из стаканов бурбон. Они говорили обо всем, пытаясь уклониться от главной проблемы. Инэ Алмейда мертва, и Катерина Николис, и продавец наркотиков тоже. Дети не пострадали, хотя тяжело переживали увиденное. Их отец, Андрэ Алмейда, находился в состоянии шока, он то и дело говорил о мести и безудержно рыдал.

Син Мерфи передал приказ капитану Джорджу Серрано, начальнику сто пятнадцатого участка: все нелегально проживающие в доме должны быть арестованы за самовольный захват собственности. Вряд ли их осудят по такому обвинению, – но квартиры, где они обитают, должны быть классифицированы как место преступления и опечатаны. Они не могут быть вновь сданы в аренду без разрешения нью-йоркской полиции. Владелец (или его агент) должен быть найден и предупрежден о том, что если он не согласится сотрудничать с властями, то деятельность «Болт Реалти» подвергнется комплексному обследованию со стороны различных служб. Полицейские должны наблюдать за домом до тех пор, пока Серрано не удостоверится, что преступники не вернулись.

– Вот и все, – сказал Мудроу. – Подлецы проиграли, как, впрочем, и те, кто живет в «Джексон Армз».

– Цена только слишком высока, – сказала Бетти. Бурбон, от которого она обычно кашляла, теперь согревал, и как раз те места, где притаился страх. Она чувствовала, как одна задругой расслабляются мышцы.

– Цена есть цена, – сказал Мудроу. – С чего ты взяла, что она слишком высока?

– Погибло много невинных людей, Стенли. Подонки пытались убить и тебя. Только не притворяйся, что все не так. Я давно об этом думаю. Это единственное, что имело смысл. Если бы они хотели напугать жильцов, то явились бы в три часа дня, когда дети возвращаются из школы домой. Или в пять, когда люди приходят с работы.

– Ты права, – прервал ее Мудроу. Он был счастлив, что она разгадала эту шараду так же, как он. – Думаю, что им нужен был именно я. Тебя или Пола Данлепа тоже нельзя исключить, но все-таки, кажется, они охотились на меня.

– Потому что они боятся тебя?

– Может быть, и так.

– И попробуют снова?

Мудроу усмехнулся.

– Если сделают вывод из этого урока, то нет. Но в любом случае, предполагаю, что осталось не больше двух недель до того, как я на них выйду. Мне не особенно хочется попадать под обстрел еще раз.

Несколько минут они лежали спокойно, тесно прижавшись друг к другу. Мудроу обнимал плечи Бетти, слышал ее дыхание. Он думал, она уснула, и вздрогнул от неожиданности, когда Бетти спросила:

– А как все это случилось? Моя голова была прижата к твоей груди, и я ничего не видела. Скажи мне, как?

– Пол Данлеп…

– Я имею в виду тебя и меня, Стенли. Я имею в виду то, что сделал ты.

Мудроу сел в постели, спиной к ней. Не в его характере было говорить о том, чего он не мог понять сам. Но и промолчать нельзя, Бетти все равно поймет, что он лукавит, и испугался еще сильнее.

– Я хотел тебя защитить, – сказал он, – но сделал это по-дурацки. Надо было уложить на землю, а не обнимать. «Узи» может пробить дверь автомобиля, а не то что мою спину. Обняв, я подверг тебя еще большей опасности.

Бетти положила ему руку на плечо.

– Я вообще ни о чем не думал. Такое ощущение, что меня там не было. – Мудроу глубоко вздохнул. Он не хотел об этом говорить, но знал, лучше не позволять воспоминаниям снова обрести над собой власть. – Ты знаешь о Рите? – наконец спросил он.

Бетти почувствовала, как краснеет, и была рада, что Мудроу не видит ее лица. Однажды она целый день разговаривала с Розой Карилло о бывшей подруге Стенли – Рите Меленжик. Сплетничать за спиной Мудроу оказалось достаточно приятным занятием.

– Она была твоей любовницей, – только и сказала Бетти.

Мудроу не стал размышлять, откуда она узнала, хотя решил потом все же подумать над этой проблемой.

– Я просто с ума от нее сходил, – заявил он, перейдя на шепот. – Это было достаточно неожиданно, потому что в молодости у меня были разные приключения, но я никогда ничего подобного не испытывал. Мы жили вместе всего месяц и даже подумывали о том, чтобы пожениться. Я видел, как ее убили. Знаешь, сегодняшний день очень похож на тот. Они охотились не за Ритой. Она просто стояла на углу и ждала меня. Я шел по Шестой авеню и понятия не имел, что произойдет. Совсем как сегодня. Это очень странно, ведь за тридцать пять лет работы я постоянно попадал в опасные ситуации. Иногда их можно предсказать, например, когда идешь по темному коридору к квартире, где, как ты знаешь, хранится много контрабанды, и готовишь себя к бою. Но когда подобное случается с тем, кого любишь, и так неожиданно, это и воспринимается совершенно по-другому. Я помню тот день. Было здорово жарко, а я не очень хорошо переношу жару. Мы собирались походить по магазинам и сделать покупки. Во всех больших магазинах есть кондиционеры, и я только о них и думал. Риту я увидел примерно за полквартала. Она махала мне рукой, а потом пропала из виду. Сегодня, когда…

Голос Мудроу сорвался. Он походил на разговаривающую куклу, у которой закончился завод. Бетти готова была задать десятки вопросов, но все же решила ни о чем не спрашивать. Казалось, ее мысли передались Мудроу по руке, которой она сжимала его плечо.

– Знаешь, всегда хочется верить, что все минет и забудется, – опять заговорил Мудроу, голос его звучал спокойнее. – Иначе просто потеряешь контроль над собой. Сейчас тяжело, а потом пройдет, я всегда так думал. Но сегодня днем – не знаю, что со мной случилось. Я закрыл глаза и видел Шестую авеню, а слышал то, что происходило в Куинсе. Звуки были четкими и резкими. Только казалось, что они не подходят к тому фильму, который крутился в моей голове. Единственное, о чем я мог думать, как не выпустить тебя, из рук. – Он повернулся лицом к Бетти. – По-моему, с меня хватит подобных приключений.

В десять часов вечера позвонила Леонора Хиггинс. У Бетти и Мудроу к этому времени почти восстановилось душевное равновесие. Любовь в сочетании с бурбоном убила страх. Бетти хотелось спросить, как Мудроу собирается продолжить расследование и что станет делать, когда доберется до корней зла, но сознавала – ее роль скорее всего пока заканчивается. Инспектор Жерарди в ее присутствии позвонил Уильяму Хольтцу, представляющему компанию «Болт Реалти», и деликатно объяснил ему сложившуюся ситуацию. Он как бы вскользь упомянул о возможности объединенного расследования, которое будет проведено пожарной охраной, Агентством по сохранению и развитию недвижимости и нью-йоркской полицией. Жерарди объяснил, какие будут предприняты меры по отношению к незаконно проживающим жильцам, и Хольтц заверил, что компания примет в них участие. Хольтц даже предложил Жерарди список квартир, не сданных внаем.

– Как дела у Бетти? – спросила Леонора.

– Пока ничего, – ответил Мудроу. – Она возьмет другую трубку, если ты не возражаешь.

Женщины обменялись приветствиями, а затем Леонора перешла к делу.

– Наконец-то я добралась до компьютера штата. Притворилась, будто работаю в отделе финансов и просматриваю данные фирм, не сдавших налоговые декларации. Они меняют пароль каждые несколько недель, и узнать его достаточно сложно. Так вот, «Болт Реалти» оказалась собственностью компании в штате Делавэр, которая называется, хотите – верьте, хотите – нет, «Флет-Буш Реалти корпорейшн».

– Ты что, серьезно? – перебил ее Мудроу. – Другая корпорация? Вот как!

– Подожди минуточку, Стенли. Дальше – больше. Когда подается заявление на легализацию корпорации в штате Нью-Йорк, необходимо, чтобы кто-то подтвердил достоверность информации. Хотя этот человек необязательно владелец акций. Так вот, на «Болт Реалти» документы подавались президентом компании Симоном Чемберзом. У меня есть его адрес, но нет телефона. Может быть, запишешь?

Мудроу записал. Судя по всему, это в южной части Бруклина. Он уже пытался придумать, как побыстрее закончить разговор, не обидев Леонору, когда она ошарашила его еще одной новостью.

– Прими мои поздравления, я рада, что поджигатель нашелся, – сказала она так, будто все об этом должны были давно знать.

– О чем ты говоришь? – почти заорал Мудроу.

– Я думала, ты знаешь. Данлеп вчера вечером идентифицировал отпечаток и бегал по всему офису прокурора округа, спрашивая, можно ли под это получить ордер на арест. Сейчас полицейские ищут поджигателя.

– Ты-то как об этом узнала? – спросил Мудроу. Он чувствовал, как в нем закипал гнев. – Ты же в Манхэттене!.

– «Джексон Армз» сейчас – самая крупная новость! Ты что, не чувствуешь, что скоро в газетах появится заголовок: «Крэк приходит к белым людям». Звучит как «Человек, который кусает собаку».

Мудроу было не смешно.

– Они думают, это наркотики?

– Так я слышала. – Леонора замолчала. – У тебя другое мнение?

– У меня нет доказательств, – замялся Мудроу.

– Сделай одолжение, Стенли. Когда у тебя появятся доказательства, позвони мне. Теперь ты гражданское лицо, я должна знать, с чего начать, когда придется спасать твою задницу.

– Спокойной ночи, Леонора.

– Спокойной ночи, Стенли. Спокойной ночи, Бетти.

Глава 27

Двадцать первое апреля

На следующее утро Мудроу встал очень рано. Он сразу учуял вкусные запахи, доносившиеся из кухни, и увидел там Бетти в красном халатике, которая, судя по всему, прекрасно себя чувствовала в роли хозяйки.

– Мне захотелось кофе, Стенли, – весело сказала она.

– Да благословит, тебя Господь, женщина.

Было всего лишь начало седьмого, и восточная часть города только просыпалась. Мудроу нравилось вставать так рано. Он как бы аккумулировал энергию женщин и мужчин, спешивших к метро. Его рабочий день неизменно начинался с обдумывания проблем, требующих немедленного решения. Обычно это те самые проблемы, с которыми он ложился спать. Ему было нужно, чтобы Бетти его выслушала (так же, как раньше выслушивала другая женщина, которую звали Ритой Меленжик).

– Итак, президент компании «Болт Реалти» – как там его зовут – Симон Чемберз? Слава Богу, мне не надо встречаться с его юристом Хольтцем. – Мудроу надеялся, что информация Леоноры Хиггинс и без того в конце концов приведет его к цели. Но с другой стороны, Хольтц, без сомнения, один из столпов операции «Холмы Джексона». Мудроу не мог воздействовать на него, как на несчастного Эла Розенкрантца. Юристов надо побеждать с помощью документов, а не кулаками.

– Я долго думала об этом мистере Хольтце, – сказала Бетти. – Уверена, он – коррумпированный юрист. Знаю, ты полагаешь, у людей этой профессии вообще нет понятия о чести, но я не разделяю такого мнения. Вряд ли Хольтц сам непосредственно участвовал в преступлении, и нельзя заставить его поплатиться только за то, что он подлец. Подлость, насколько мне известно, не является нарушением уголовного кодекса.

– Однако у меня впечатление, что тебе этот человек не нравится, – ухмыльнулся Мудроу, но гнев Бетти был слишком силен.

– Вчера, – сказала она, – какая-то скотина пыталась меня убить. Я до сих пор в это не могу поверить! Как только закрываю глаза, слышу звуки выстрелов. Я хочу отомстить за себя. Думаю, что Хольтц несет ответственность за это преступление так же, как и все остальные. Он и тот подлец – Розенкрантц.

– Розенкрантц! – простонал Мудроу. – Ведь я же из-за него вчера смотался. Я должен был повстречаться с большим Элом. – Он в нескольких словах описал свою встречу с ним, не забыв упомянуть о методах убеждения. – Тупик, – сказал он в заключение. – Но по крайней мере теперь у меня есть пленка. Этот жлоб признает, что получал указания от Уильяма Хольтца. Именно по его распоряжению он выгнал управляющего и подготовил уведомления о выселении жильцов, несмотря на то что они исправно вносили квартплату. Розенкрантц подозревал, будто необходимо очистить здание, но никогда в открытую с Хольтцем это не обсуждал. Не его ума было дело.

Бетти пожала плечами.

– Я так и думала. Розенкрантц должен был все запутать, а распутывать слишком поздно. Десять лет назад он, наверное, добился бы своего. Но сейчас наркоманы более агрессивны. Вот тебе разница между крэком и героином. В любом случае мне надо сейчас ехать на работу. В понедельник мы выступаем в суде, и я хочу просить у судьи ордер на расследование деятельности компании «Болт Реалти» и ее владельцев. После всего, что случилось, он, может быть, даст такое разрешение, и, если Хольтц явится в суд, я допрошу его в качестве свидетеля обвинения, а после присяги потребую назвать тех, от кого он получает указания.

Бетти еще не ушла, а Мудроу уже звонил по телефону, пытаясь связаться с Джимом Тиллеем. Как обычно, у него были запасные варианты на тот случай, если основной план где-то не сработает. Например, очевидно, что Пол Данлеп его предал, и такое развитие событий можно было предвидеть.

На другом конце провода раздался голос Розы Карилло, по просьбе Стенли она разбудила мужа.

– Что-что? Кто говорит? – Было ясно, Джим Тиллей еще не готов к новому дню.

– Это я, Мудроу. Просыпайся-ка побыстрее. Мне нужна твоя помощь.

– Стенли? А я слышал, тебя пришили вчера вечером.

– Очень остроумно, – сказал Мудроу. – Мне на самом деле удалось избежать серьезных неприятностей, а вот тебе это не удастся, если ты не перестанешь острить.

– Подожди минуту. Роза принесла кофе. О Господи, хорошо-то как! Наверное, не так хорошо, как секс, но все равно – класс! Роза просит передать, она счастлива, что ты еще жив.

– Прекрати нести чушь! – сердился Мудроу. – Я звоню по делу, а ты меня сбиваешь с толку.

– Сначала я задам тебе вопрос. – Тиллей допил кофе перед тем, как закончить мысль. – Я хочу знать, неужели ты думаешь, что я буду тебе помогать после того, как ты назвал мой юмор чушью?

Мудроу сделал небольшую паузу.

– Кажется, Данлеп послал меня куда подальше, – сказал он.

– Ты имеешь в виду офицера по профилактике преступлений? – Тиллей удивился. – А ты ожидал чего-то другого?

– Я ожидал, – ответил Мудроу, – что если он не станет мне помогать, то я смогу рассчитывать на тебя, потому что, насколько мне помнится, ты предлагал свои услуги.

Тиллей вздохнул.

– Что ты хочешь, Стенли?

– Чтобы ты уделил мне внимание.

– Ну-ка, рассказывай все по порядку.

– Вчера Данлеп по отпечатку пальца нашел поджигателя. Только вот почему-то мне не позвонил. Прежде он звонил постоянно, как только в голове у него что-нибудь мелькнет. А теперь не может найти мой номер телефона. – Мудроу помолчал, справляясь с возникшим гневом. – Я скоро с ним встречусь, но, думаю, он скажет: эта информация только для полицейских. Если вдуматься, то, может, он не так уж не прав. Я на пенсии, а поджигателя разыскивают по делу об убийстве. К тому же Данлеп – просто кретин. Сейчас все ребята хлопают его по спине за то, что он пришил братьев Коан, и, может быть, скоро его возьмут на работу в департамент. Вчера вечером Леонора назвала мне имя президента компании «Болт Реалти». Я хочу сегодня днем его найти, и мне бы не помешало для поддержки твое полицейское удостоверение.

– Нет проблем. Последние две недели я только и делал, что сидел на крыше дома в Восточном Бродвее и, как оказалось, лишь зря убивал время. Преступника взяли в доме его брата, в Бостоне, а инспектор по надзору над работой полицейских говорит, в этом месяце у них нет денег оплачивать сверхурочные. Поэтому мне дали шесть дней отпуска. Вчера был первый день, и я его проспал. Сейчас проснулся и почувствовал скуку. К тому же ты только что избежал серьезных неприятностей, тебя пытались убить. А я не возражаю против встречи с человеком, который это организовал, потому что я и Роза очень любим тебя, Стенли.

Когда Мудроу появился в сто пятнадцатом участке, Данлепа в кабинете не было. Он стоял в толпе следователей, восхищенно смотревших на него, и в который раз пересказывал подробности происшедшего на Холмах Джексона.

– Вы пришли, чтобы дать показания? – услышал Мудроу голос следователя Джерома Джексона и понял, что ему этого не избежать. Пришлось полчаса разговаривать с Джексоном, пока Данлеп делал вид, что не знает ни того, ни другого. Потом Мудроу подошел к Порки и попросил уделить ему немного времени.

– Конечно, Мудроу, – сказал Данлеп. – Пойдемте в мой кабинет.

Когда они выходили, Данлеп состроил гримасу в сторону оставшихся полицейских. Не оставалось сомнений, он считал Мудроу, в лучшем случае, смешным, а в худшем – трусом. Но Мудроу не обиделся. Он не работал больше в полиции, и, если Данлеп решил им пренебречь, что ж, так, наверное, даже лучше.

– Я знаю, о чем вы хотите попросить меня, – сказал Данлеп, как только за ними закрылась дверь. – Но я не могу этого сделать.

– Вы о чем? – спросил с невинным видом Мудроу.

– Вы хотите узнать имя поджигателя?

– Я хотел узнать, почему вы мне вчера вечером не позвонили.

Данлеп наклонился вперед, давая понять: то, что он сейчас скажет, – не для посторонних ушей.

– Капитан Серрано вчера, после того как вы ушли, вызвал меня к себе. Это было до того, как я узнал имя человека, устроившего пожар. Капитан предупредил – ведется официальное расследование, и частные лица не могут принимать в нем участие. При этом он упомянул вас и сказал, если случится утечка информации, то будет ясно, кто в этом повинен. И сразу же после разговора мне удалось идентифицировать тот самый отпечаток.

– Я все понимаю, вы должны делать то, что должны. Но мне хотелось бы знать, каким образом департамент будет расследовать поджог, – в связи с перестрелкой или нет?

– Я ничего не собираюсь расследовать. – Данлеп с внушительным видом помолчал. – Мне дали повышение по службе и назначили следователем отдела по борьбе с организованной преступностью. Именно поэтому я вам и не позвонил. Еще один день, и меня здесь больше не будет.

Отказ Порки не был сюрпризом для Мудроу. Он понимал, если бы в Данлепе было чуть больше достоинства, он не работал бы все эти годы в должности офицера по профилактике преступлений.

– Неужели вы не можете мне сказать такую малость? – грустно спросил Мудроу. Его ладони были зажаты между колен.

Данлеп улыбнулся. Последние шестнадцать часов были самыми лучшими в его жизни, и поворот в отношениях со Стенли Мудроу в некотором роде – самой великолепной их частью.

– Послушайте, Мудроу, – наконец ответил он, – я не так уж много знаю сам об операции. Не моя это компетенция, и никогда ею не была. Но, насколько я могу судить, поджогом будет заниматься наш участок, а перестрелкой – отдел по борьбе с наркотиками.

Мудроу улыбнулся.

– Спасибо, Пол, – сказан он, – я так и думал. Обычная ситуация – из машины обстреливается место, где продают наркотики. Господи, ведь мы же сами видели этих продавцов, не правда ли?

– Правда, – кивнул Данлеп.

– И еще, похоже, Серрано предполагает разобраться со всеми нелегалами и выкинуть их из квартир. – Данлеп кивнул. – На этом должны кончиться проблемы «Джексон Армз». Мой промах состоит в том, что этим надо было заняться месяц назад. Несколько жизней было бы спасено.

– Вы правы на все сто, – подбодрил его Данлеп. – Сами знаете, как здесь все работает. Пока не взорвется тонна динамита, участок не сдвинется со своей коллективной задницы. Так было всегда.

Оба усмехнулись, Мудроу – над скептицизмом Данлепа, которого раньше не было.

– Так что моя роль окончена, – сказал Мудроу, – работу можно считать сделанной.

– Вы ее выполнили прекрасно, – одобрил Данлеп. – Именно вы зарядили всех той энергией, которая необходима, чтобы дело наконец-то закрутилось.

Мудроу резко встал, протянув руку Данлепу.

– Пол, – сказал он, – я был рад работать с вами. Не стану выпытывать имя поджигателя, хотя должен признаться, что имею большой зуб на этого сукина сына.

– Рад, что вы так считаете. – Данлеп встал, провожая Мудроу до двери. – Берегите себя, Мудроу, – сказал он. – За мной должок.

Прямо из кабинета Пола Данлепа Мудроу пошел вниз, в подвал, где находились камеры предварительного заключения. Он искал надзирателя. Обычно это был ветеран, отвечавший за заключенных, до тех пор, пока специальный автобус не отвезет их в зал суда, где им предъявлялось обвинение. За время работы следователем Мудроу имел своих людей как среди полицейских, так и преступников, снабжавших его информацией. Он мечтал о своем агенте в каждом отделении, но до конца ему не удалось этого достичь. Однако в сто пятнадцатом участке было несколько своих людей, которые там сидели прочно. Сейчас Мудроу искал одного из них.

Роберт Мактиг был профессиональным полицейским. Будучи ирландцем, он, однако, избежал двух основных пороков, которые, как чума, поражают его соотечественников, – алкоголя и пристрастия к насилию. Он был полицейским в третьем поколении и решил посвятить себя этой работе по вполне очевидным причинам. Как только Роберт стал служить в полиции, он сделал все возможное, чтобы не работать на улице. Используя связи отца, пролез в надзиратели (обычно эту работу приберегают для инвалидов) и теперь уже редко покидал участок в рабочее время. Он служил в полиции восемнадцать лет, и, не считая трех из них, – в сто пятнадцатом участке. Он знал о нем все, что можно знать об участке вообще.

Было еще довольно рано, но час назад автобус увез заключенных и камеры были пусты, а Мактиг спал на старом деревянном стуле.

– Доброе утро, – сказал Мудроу, тронув плечо надзирателя.

Мактиг открыл один глаз и уставился на Мудроу. Глаз был красным, как у любого ирландского алкоголика, несмотря на то что Мактиг не притрагивался к рюмке.

– Мудроу, – произнес он, сосредоточившись. – А я слышал, ты вчера чуть не сыграл в ящик. – Он был не злым человеком и не стал пересказывать сплетен о том, что Мудроу вел себя как трус.

– Мне нужна кое-какая информация. – Мудроу знал, Мактиг не тот человек, которого можно уговорить за здорово живешь, не сунув ему на лапу. – Имя поджигателя, которое нашел вчера вечером Данлеп.

– Полтинник, – заявил Мактиг, ни секунды не колеблясь.

– Послушай, Мактиг, помилосердствуй, черт тебя дери! Ты что, не слышал – я на пенсии!

– Может, ты слишком долго пробыл на пенсии, Мудроу, – спокойно ответил надзиратель. – И не знаешь про инфляцию. Прошли дни, когда можно было за двадцатку выяснить цвет трусов начальника нью-йоркской полиции. Так что деньги на бочку или дай человеку послать.

– Да тебе надо спать в камере, а не в коридоре, – ответил Мудроу, отсчитывая деньги.

– Имя поджигателя, – начал Мактиг, сворачивая банкноты и засовывая их в карман, – Моррис Беббит. Он отсидел в тюрьме Клинтон за поджог, который совершил на севере штата. Последний его адрес – где-то в середине Сто второй улицы западной части, но он уехал оттуда примерно год назад, как только закончился срок условного заключения. Беббит – белый, около тридцати лет, рост примерно пять футов десять дюймов, среднего сложения, голубые глаза, блондин.

– Откуда Ты все это знаешь, черт возьми? – Мудроу покачал головой от удивления. – Следователи сидят наверху, а ты здесь внизу в курсе про все это дерьмо, похоже, больше их.

– Я вместо следователей заполняю бланки, – объяснил Мактиг. – Все показания арестованных и предъявление обвинений – пока ребята балуются кофейком. А когда задержанных не слишком много, снимаю отпечатки пальцев. Они ценят мои услуги и всегда рассказывают обо всем. По-моему, это справедливо.

Мудроу пожал плечами.

– Может, и справедливо. А что еще известно о Беббите?

– Офицер, который наблюдал его в условном заключении, считает, что он сумасшедший и должен сидеть в психушке, а не в тюрьме. Сейчас этот полицейский боится за свою жизнь. Это значит, что и ты должен быть очень аккуратным. От типов вроде Беббита можно ждать чего угодно.

– А как насчет фотографии? – спросил Мудроу, уже шагая по коридору к выходу.

– Я думал, ты забыл про это, – ответил Мактиг. – Еще двадцать пять. Напиши вот здесь на конверте свое имя и адрес. Я пропущу дело Беббита через ксерокс и вышлю его тебе сегодня вечером.

Джим Тиллей все время жаловался на своего двадцатилетнего напарника Питера Бонумара, а Мудроу был счастлив проехаться по Бруклину со своим, хоть и бывшим, партнером. Тиллей оказался достаточно благоразумным и прибыл на собственной машине – «бьюике» семьдесят девятого года. В его машине было примерно в шестнадцать раз больше места для ног, чем в «хонде» Бетти Халука, и Мудроу наслаждался забытым комфортом, пока его друг ехал от светофора к светофору на Оушен-парк-Бей. Сейчас они были в Шипхед-Бей. Мудроу хорошо знал этот район. Здесь в основном жили белые среднего класса. Спокойные кварталы, заселенные рабочими, мелкими бизнесменами или молодыми, недавно закончившими высшие учебные, заведения специалистами, которые пытались сделать карьеру.

Они ехали по Эмос-стрит. И вдруг Мудроу почувствовал – что-то здесь не так. Он не мог бы сказать, отчего появилось это ощущение, пока Тиллей не указал на дом номер 6548 по улице Ностренд. В нем помещался дом для престарелых, и это место не выглядело достаточно респектабельным, чтобы здесь мог располагаться президент компании «Болт Реалти».

– Не нравится мне это, – сказал Тиллей. – Пошлют нас тут куда подальше.

Однако они были встречены весьма вежливо, и им показалось, что факт существования Симона Чемберза стал более реальным. Луиза Элле, администратор дома, сразу же приняла посетителей и предложила им присесть.

– Да, – сказала она, – у нас есть пациент по имени Симон Чемберз, но я не думаю, что вы сможете с ним поговорить. Он перенес несколько инсультов, уже находясь у нас, и не может принимать посетителей.