Текст книги "Взмах ножа (сборник)"

Автор книги: Стивен Соломита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

Глава 16

Третье апреля

– Ты понимаешь, я больше никогда не смогу ходить на похороны. – Мудроу стоял возле окна. Он смотрел на улицу, повернувшись спиной к кухонному столу, за которым Джим Тиллей вертел в руках кофейную чашку. – Когда четыре года назад умерла Рита, я просидел подле нее двое суток, не смыкая глаз. Это было самое ужасное из всего, что со мной когда-либо случалось. Не сама смерть, Джим. Просто сидеть все эти часы возле ее тела, прямотам – в комнате. Это было сущим кошмаром. Я весь горел. Мне казалось, если я останусь там еще на минуту, то взорвусь изнутри, но все равно – сидел. Это было ужасно. После тех двух дней я уже больше не могу присутствовать на похоронах.

Тиллей, который никогда не видел своего друга в таком состоянии, попытался что-то сказать в ответ, но сразу же понял: отвечать не нужно. Мудроу нуждался в слушателях, а не советчиках.

– Меня сводит с ума то, что я сам послал все это в тартарары, – сказал Мудроу.

– Подожди минуточку, – прервал его Тиллей, – но ведь там был пожар.

– Там был поджог, – ответил Мудроу. – Имя женщины, которая погибла, – Сильвия Кауфман. Сейчас ее хоронят.

– Откуда ты знаешь про поджог? Ты что, нашел факел или газовый баллон? – Тиллей, как и все полицейские, предпочитал иметь дело в конкретными деталями расследования. Это всегда проще – глядя на труп изнасилованной и убитой женщины, думать о следах спермы и генетическом коде, а также о проникающих и непроникающих ранениях, вместо того чтобы размышлять про Богом данную и людьми отнятую жизнь.

– Это поджог, Джимми, поверь мне на слово. Там был только дым и никакого огня. Это предупреждение, выполненное профессионалом. Никаких газовых емкостей, никаких зажигательных смесей, ничего, что приводит к убыткам, Джимми. Тот, кто сделал этот пожар, не хотел наносить владельцу материальный ущерб.

– А что думает инспектор пожарной охраны?

– Я с ним еще не разговаривал. – Мудроу налил себе чашку кофе, пятую за этот день, и сел напротив Тиллея. – Видишь ли, у меня нет суверенности, что это получится. Может быть, он откажется разговаривать с бывшим полицейским. Уж наверняка не станет выслушивать мои аргументы, если посчитает возникновение пожара случайностью.

– Я тебе помогу, – сказал Тиллей, – пойду с тобой.

Мудроу с благодарностью посмотрел на друга.

– Спасибо, Джимми. Но я решил попытаться привлечь к этому делу кое-кого со сто пятнадцатого участка. Может быть, удастся открыть официальное полицейское расследование.

Тиллей почувствовал облегчение, когда Мудроу отказался от его помощи, и сам удивился: надо бы обдумать, почему это так, сказал он себе.

– Надеюсь, ты не имеешь в виду офицера по профилактике преступлений? Как так его зовут?

– Данлеп. Пол Данлеп. Но я слышал, полицейские в участке зовут его Порки.

– Может, найти настоящего полицейского?

– Где? – махнул рукой Мудроу. – Сойдет и Данлеп, если позволит мне заняться всем самому. Его работа состоит в том, чтобы произносить речи, да и тех не так много. Обычно он не занят целый день, и это тоже большой плюс. Утром я с ним разговаривал по телефону, и мне показалось, он горит желанием начать расследование.

– Он что, заедет сегодня днем?

– Они все будут здесь немного позже. Сейчас уехали на похороны. Оказывается, Сильвия – еврейка и по законам ее религии должна быть похоронена в течение сорока восьми часов. Потом вся семья не будет выходить из квартиры, соблюдая траур. Наверное, соблюдение траурного обряда после похорон приносит какое-то облегчение. Вчера Мерилин, дочь Сильвии, прилетела из Лос-Анджелеса. Я думаю заглянуть туда завтра. Это уже не будет для меня столь ужасно.

И снова Джим Тиллей предпочел промолчать. Он встал, подошел к холодильнику и отрезал себе кусочек пирога.

Мудроу не мог остановиться.

– Я должен был знать, что там происходит. Вот идиотизм! Мне все это даже казалось немного смешным. Целый дом паникует из-за того, что мы видим каждый день в восточной части города. Нашел двух продавцов наркотиков, двух проституток и считал себя молодцом, считал, что спас «Джексон Армз». – Мудроу замолчал, вытянул вперед правую руку и сжал пальцы в кулак.

– Ты и сейчас не знаешь, что там происходит, – решился возразить Тиллей.

– Проститутки и продавцы наркотиков – это всего лишь игра на публику. Для них в работе там не было никакого смысла. Я должен был это понять. – Мудроу помолчал и посмотрел на Тиллея, уставившегося в свой кофе. – Джим, эту мразь – я имею в виду продавцов наркотиков – я застал тогда в квартире. И даже не спросил, откуда они взялись. Не спросил, кто их прислал. Этот китайчонок был так испуган, что продал бы родную мать, чтобы только не попасть в тюрягу, а я ничем не интересовался.

Тиллей подумал, что надо бы ответить помягче, но все же решил лучше сказать правду.

– Ты должен был спросить, – признал он. – Безусловно, ты должен был спросить.

Мудроу опять подошел к окну. Он высматривал Бегти. Внезапно Стенли подумал о том, какой великолепный весенний день за окном. Первый по-настоящему теплый день в этом году, и жители сразу выползли из своих квартир на улицы. Отовсюду доносились звуки радиоприемников и визг детей. Уличные продавцы наркотиков, которые работали в любую погоду, сбросили теплые куртки.

– Похоже, бездомным больше не надо волноваться, что они замерзнут. По крайней мере, в этом году, – заметил Мудроу.

– Что? – переспросил Тиллей.

– Теплеет, – ответил Мудроу. – В парке больше не будет замерзших людей.

Но Тиллей вернул его к прежней теме.

– Ты и вправду не взял дело в свои руки. Может быть, Сильвия провела бы сигнализацию в свою спальню, если бы ты хоть предположил, что ее жизнь в опасности.

Казалось, Мудроу его не слышал. Он отвернулся от окна, прошелся по комнате и опять сел за стол.

– Знаешь, когда они опускали в могилу тело Риты, я хотел быть там, внизу, вместе с ней. Дело в том, что мне трудно пережить боль. Мне трудно было перенести собственную злость. Я знал, эта злость может победить здравый смысл, и я начну вымещать ее на невинных людях. Тогда я, старый кот, притворился, что мне понадобится эта злость для того, чтобы наказать убийц Риты. Я притворился, что необходимо возмездие.

– А сейчас, после гибели Сильвии, ты снова о возмездии?

– Я любил Риту. Но и Сильвия не заслужила такой смерти. Если я и могу что-то сделать сейчас, это найти тех, кто с ней так поступил. Тех, что организовал этот поджог, и того, кто это сделал.

Мудроу выпрямился на стуле и спросил у Тиллея:

– Скажи мне, как по-твоему, что происходит в этом доме?

– Прежде всего бросается в глаза такое вот совпадение: наркоманы и проститутки появились сразу же после того, как поменялся домовладелец, – с готовностью ответил Тиллей. – Но допустим, что это всего лишь совпадение. В таком случае я бы сказал: какой-то крупный продавец наркотиков пытается расширить рынок сбыта и внедряет своих продавцов в районе, где ему не надо постоянно бороться с конкурентами за каждый клочок земли. Крупному продавцу очень трудно расширить сферу влияния в районах, где всюду продаются наркотики. Единственный выход добиться этого – начать убивать тех, кто мешает. Многие дилеры считают, что тот, кто хоть раз попробовал наркотик, уже не избавится от пагубной привычки. Я, правда, не согласен с этим, но с этой точки зрения, конечно, имеет смысл начинать работать на «чистой» территории. Другая версия – это проблемы с новым владельцем дома. Я знаю немало случаев, когда хозяева нанимают всякого рода шваль, которая помогает освободить здание. Подобные случаи не редки. Но в таких районах, как Холмы Джексона, этого обычно не случалось. Еще возможно, что новый владелец сам продает наркотики и хочет вложить деньги в недвижимость, чтобы получать двойную прибыль. Если покопаться в памяти, то можно вспомнить некоторые районы Нью-Йорка, которые постепенно, квартал за кварталом, становились невозможными для обитания. Коли этот дом и несколько подобных ему зданий рядом станут похожими на декорации фильма ужасов, то мелкие владельцы недвижимости постараются побыстрее продать их, пока цены не упали.

– Ты забыл о поджоге, – прервал его Мудроу. – Какой продавец наркотиков станет нанимать профессионального поджигателя?

– Если это был поджог, – спокойно ответил Тиллей.

– Это, безусловно, был поджог. Я с уважением отношусь ко всем твоим предположениям. Может быть, ты и прав, но я однажды поклялся ничему не верить до тех пор, пока у меня не будет неопровержимых доказательств.

Мудроу встал и выглянул на улицу.

– Скорее бы уж они приехали!

– Кто?

– Те люди, кого я пригласил помочь мне с расследованием.

– К чему такая спешка? – спросил Тиллей, подавляя желание узнать, о ком идет речь. Но он и так скоро это выяснит. – Мы же не сидим просто так, мы тоже работаем!

– Когда они придут, я буду знать, что похороны закончились, – объяснил Мудроу.

Тиллей очень удивился этому ответу, и ему захотелось взять сигарету. Не курить, нет, он бросил эту привычку давно, а просто подержать ее в пальцах, может быть, помять, зажечь ее. Он мысленно подыскивал ответную реплику, но ничего не мог придумать. Что-то обычное, тривиальное исключалось: ведь откровения Мудроу были чем-то очень личным, приоткрывшимся в этом разговоре. И он, конечно, не мог сказать другу: «Да, Стенли, жаль, что ты не в состоянии ходить на похороны…» И он решился переменить тему.

– Говоришь, тебе нужно отомстить за Сильвию?

– Да.

– Из-за тебя на Холмах Джексона действительно все полетело к черту. В этом даже сомневаться не приходится. Ты ходил по дому с высоко поднятой головой, а теперь, чтобы оправдать самого себя, тебе кажется, будто надо найти тех подонков, которые сделали все это. Может быть, ты просто хочешь наказать самого себя?

Мудроу подошел к Тиллею. Огромный квадратный человек, который только что казался таким уязвимым.

– Мне всегда нравилось находиться в центре настоящего расследования, – сказал он. – На пенсии я делал какую-то часть работы, она занимала от силы один-два дня, так, беготня по городу. Уже давно мне хотелось влезть во что-нибудь с головой, и вот, пожалуйста, влез.

Глава 17

Леонора Хиггинс приехала первой. Она давно знала и Мудроу, и Тиллея. Обняв их по очереди, она отодвинулась от Мудроу на расстояние вытянутой руки, сказала:

– Черт возьми, Стенли, ты сейчас выглядишь еще более уставшим, чем когда был полицейским.

Мудроу улыбнулся в первый раз за этот день.

– Ну уж про тебя этого не скажешь. – Он кивнул на ее костюм. – В этом районе не обязательно демонстрировать все то дерьмо, которое рекламируют в журнале «Вог».

Леонора была помощником прокурора округа и обычно носила темно-синие деловые костюмы. Сейчас она даже повернулась, чтобы дать мужчинам получше рассмотреть свой наряд.

– Это новый, – заявила она. – Ну, как вам?

На ней была белая хлопчатобумажная блуза поверх белых брюк, которые застегивались почти под грудью. На плечи она накинула длинный белый пиджак до колен. В сочетании с темно-коричневой кожей и шарфом ярко-красных, оранжевых и синих тонов все это производило совершенно ошеломляющий эффект.

– Ты выглядишь, как, женщина из районов Верхнего Нью-Йорка, – коротко ответил Мудроу. – Ты всегда была похожа на них. А сейчас смахиваешь на модель журнала «Пентхаус».

Леонора ухмыльнулась, налила себе чашку кофе и села за кухонный стол.

– Черт с тобой, Стенли. Я всегда знала, что ты сумасшедший. – Она добавила в кофе молоко с сахаром и начала все это тщательно перемешивать. – Сейчас обо мне говорят как о возможном новом прокуроре округа, Стенли. Говорят серьезные люди. Как только мы здесь закончим, я отправлюсь на обед именно с такими людьми.

– Прими мои поздравления.

Мудроу отвернулся. Его презрение к администраторам не было сюрпризом ни для Хиггинс, ни для Тиллея.

– Единственное, что можно сделать во всей нашей чертовой структуре, это иногда пропихивать в нее приличных людей, – пробурчал он. – Когда работаешь полицейским, просто держишь на своем хребте всех этих проклятых политиканов. Наш труд не предназначен для того, чтобы снизить уровень преступности и сделать жизнь людей более безопасной. Когда доходишь до поста прокурора округа, все цели, подобные этим, куда-то испаряются: ты становишься рабом той самой системы, которая пожирает город вот уже целых два столетия.

Хиггинс улыбнулась, хотя реакция Стенли все же ошеломила ее. Имена людей, которые толкали ее наверх, можно было каждый день встретить в нью-йоркской прессе. Так почему она должна заботиться об одобрении своих планов этим старым динозавром Мудроу?

– Вы знаете о пожаре, который произошел на Холмах Джексона? – дипломатично вмешался в разговор Тиллей.

Леонора отрицательно покачала головой, и Мудроу вкратце рассказал ей о том, что произошло в «Джексон Армз». Когда он закончил, Леонора развела руками и извинилась за свое фривольное настроение.

– Ничего страшного, – ответил Мудроу. – Скажи, что ты думаешь по поводу этого убийства?

– Ты имеешь в виду женщину, которая погибла при пожаре? – спросила Леонора.

– Естественно.

– А что тебя заставляет думать, будто это убийство?

– Потому что так оно и есть!

Мудроу уже был сильно раздражен тем, что во второй раз подвергали сомнению его интуицию. Но резкое начало разговора не испугало его старого друга.

– Не вешай мне лапшу на уши, Стенли, – твердо заявила ему Леонора. – Если бы полицейский в этой ситуации пришел ко мне просить ордер на арест, я смеялась бы над ним до тех пор, пока он не вернулся в свой участок.

– Послушай, Леонора, – настаивал Мудроу, – можешь не волноваться по поводу доказательств. Я позвал тебя не потому, что мне нужен какой-то там ордер. Мне надо выяснить, кто владелец трех зданий в этом спокойном квартале Холмов Джексона. Я намерен лично поговорить с администрацией и юристом компании, но глубоко сомневаюсь в пользе таких бесед. С юристами вообще разговаривать все равно, что выть на луну. Однако я сделаю такую попытку. Домовладельцы же должны быть зарегистрированы в Агентстве по сохранению и развитию недвижимости. Это городская организация, ведь так? И по-моему, существует еще агентство на уровне штата, которое фиксирует размеры квартплаты в жилых зданиях. Вот я и подумал, может быть, тебе удастся найти своих людей в этих учреждениях и посмотреть их файлы.

Хиггинс усмехнулась с оттенком восхищения (так же, впрочем, как и Тиллей).

– Ты всегда был практичным сукиным сыном, – заметила она, – даже после того, как не стало Риты. Логика железная. Я не думаю, что мне будет сложно просмотреть эти данные. Пожалуй, уже завтра я смогу ознакомиться с материалами Агентства по сохранению и развитию недвижимости и, может быть, зайду в ближайшие пару дней в то, что стоит над ним. Кстати, это учреждение имеет отдел по недвижимости и восстановительным работам. С его помощью агентство штата наблюдает за городским, а те в свою очередь наблюдают за тем, как богатеют владельцы недвижимости.

Леонора рассмеялась, но тут же стала серьезной.

– На самом деле это только подтверждает, как сложно остановить процесс гниения. Например, я работала по делу, касающемуся одного здания, расположенного на улице Питт в восточной части. Владельца звали Фурман. Он купил дом за триста тысяч долларов. Через две недели после покупки задняя стена здания начала оседать. Владелец не согласился делать ремонт. И жильцы подали на него в суд. В свою очередь судья заявил о необходимости проведения инспекции. Инспектор представил в суд документы, из которых следовало, что стена может обрушиться в любую минуту. И тогда судья решил – все жильцы должны покинуть этот дом, то есть лишил их крова. Жильцы не сдавались. Они еще раз подали в суд. Другой судья вынес решение в пользу жильцов, несмотря на заявление владельцев о том, что стоимость ремонта превысит сумму, уплаченную им за здание (одновременно он подал заявление в апелляционный суд). Судебное разбирательство заняло около девяти месяцев, в течение которых пустующее здание начало разрушаться. Наконец, за две недели до того, как апелляционный суд подтвердил предыдущее судебное решение, в доме в разных местах произошли пожары и рухнула крыша. Теперь это пустырь, на который вскоре будут подтверждены права собственности.

Бетти Халука появилась вместе с сержантом Полом Данлепом.

Стенли ее обнял, и она почувствовала, что если пробудет в его объятиях хотя бы еще минуту, то уже не сможет от них освободиться. Однако, когда Бетти отодвинулась от Стенли, глаза ее были сухими.

– Ты хочешь, чтобы мы продолжили это дело? – спросил Мудроу.

– Больше, чем чего-либо, – ответила она. – Мне на самом деле сейчас ничего другого не остается.

Мудроу с невозмутимым видом представил друг друга Данлепа, Тиллея и Хиггинс. Леонора улыбнулась, узнав, что Бетти служит юристом в отделе по работе с неимущими. Ведь она была помощником прокурора округа, и большинство адвокатов, с которыми ей приходилось сталкиваться, работали в этой системе. Однако ни для кого не секрет, что в любой, даже самой мирной ситуации прокурор и адвокат смотрят друг на друга как на соперников.

– Где именно вы работаете? – спросила Леонора.

– Последние шесть месяцев в комитете по правам заключенных. Мы пытаемся что-либо сделать в отношении Райкерс-Айленд.

На Райкерс-Айленд рядом с аэропортом в Куинсе размещалось семь тюрем, в которых содержалось около семнадцати тысяч заключенных. Федеральный судья Моррис Ласкер утверждал, что в этих тюрьмах чаще, чем где бы то ни было в Америке, совершались акты насилия. Различные группы реформаторов в течение многих лет пытались изменить положение.

– Может быть, поэтому мы с вами не встречались, – заметила Леонора. – Последнее время у меня много дел в Манхэттене Мудроу понял их естественный антагонизм, но он знал, что это никак не должно помешать его планам (уж он-то, конечно, просто этого не позволит). Оставался Пол Данлеп, который был сержантом нью-йоркской полиции, в то время как он, Мудроу, – всего лишь полицейский на пенсии, с удостоверением частного детектива. Стенли сомневался, станет ли Порки работать у него в подчинении, и поэтому решил не настаивать на этом, если тот откажется, а обратиться к помощи Джимми Тиллея.

– Вы ходили к капитану? – спросил Мудроу, обмениваясь с Данлепом рукопожатием. Он удивился, обнаружив, что рука Порки была такой же большой, как и его собственная.

– Да, – ответил Данлеп. Он старался не выдать волнения, хотя его так и распирало от значительности происходящего. – Капитан сказал, чтобы я рассматривал это происшествие как убийство. По крайней мере, до того, как инспектор заявит об обратном. Кажется, пастор церкви Святой Анны звонит ему по три раза в день по поводу проблем жителей «Джексон Армз».

Это была идея Мудроу, но Данлеп сделал все так, как нужно. Порки, не имея опыта в работе с преступниками, знал каждого христианского священника и каждого раввина на территории сто пятнадцатого округа. Пастор церкви Святой Анны, отец Джон Кассерино, хотя и не был пьяницей, но имел определенную склонность к шотландскому виски в компании офицера по профилактике преступлений Пола Данлепа, который развлекал его рассказами собственного сочинения о насилии, кражах и убийствах. Ему не составляло большого труда убедить отца Джона замолвить словечко перед начальником участка Джорджем Серрано по поводу тех жалоб, которые поступали от жильцов «Джексон Армз». Произошло это как раз в тот самый момент, когда Пол Данлеп зашел в кабинет начальника участка с просьбой разрешить ему расследовать пожар на Тридцать седьмой улице. Так как «расследовать» в понимании Серрано означало не более, чем ожидать доклад инспектора по противопожарной безопасности, то он с готовностью согласился.

– Ты что, хочешь поиграть в фараонов и грабителей, Данлеп? – рассмеялся Серрано.

– Дело совсем не в этом, капитан. Просто я знаю кое-кого, кто живет в этом доме.

– Можешь дальше не продолжать, Данлеп. Это дело твое. Час назад я разговаривал с инспектором пожарной охраны. Он будет на месте завтра утром. Будь здоров! И не пропускай своих бесед.

Последним из тех, кого Мудроу призвал на помощь, был Джордж Ривера, явившийся десятью минутами позже, – невысокий широкогрудый человек с темными блестящими волосами. Он смущенно, кивком поздоровался с собравшимися. Как обычно, в присутствии граждан американского происхождения Ривера чувствовал себя не в своей тарелке.

– Джордж, – разреши представить тебе моих друзей, – сказал Мудроу и продолжал после соответствующих рукопожатий и приветственных улыбок, обращаясь ко всем присутствующим:

– Мы разговаривали вчера с Джорджем Риверой, и он согласился быть нашим посредником. Я выбрал именно его потому, что Джордж постоянно делает что-то на благо живущих в «Джексон Армз». Это значит, он активный человек, в противоположность большинству квартиросъемщиков, которые только и умеют, что трепать языком. Знаю, прошло слишком мало времени после пожара и, наверное, надо подождать, пока люди оправятся от всего этого. Но на самом деле у нас нет времени. Не хочу сказать, что я знаю всю подоплеку событий. Не знаю! Но уверен – все, что там происходит, не случайность. Кое у кого есть долгосрочный план, и этот кое-кто ведет себя агрессивно. Если мы подождем еще несколько дней, то инспектор засунет куда-нибудь свой отчет, и все улики с места пожара исчезнут. Что же касается уведомлений о выселении, они вновь появились на прошлой неделе. Скоро состоится по этому поводу суд, а мы все еще сморкаемся в свои носовые платочки. Может быть, это звучит слишком резко, но происходящее того требует.

Подошла очередь Бетти подтвердить или опровергнуть слова Мудроу. Она кивнула в знак согласия.

– Я вижу свою роль в том, чтобы попытаться остановить губительные процессы, происходящие в доме. Петицию от жильцов о сохранении недвижимости, как только она будет составлена, мы передадим в суд, рассматривающий споры между жильцами и домовладельцами. Судья прикажет проинспектировать состояние дома, и, когда доклад будет сделан, администрации придется провести все необходимые ремонтные работы во исполнение решения суда. Это будет началом наших действий. Надеюсь, мистер Ривера…

– Джордж, – уточнил тот, произнося свое имя на латино-американский манер. – Пожалуйста, продолжайте.

– Если Джордж мне поможет, я опрошу жильцов, которые получили уведомление о выселении. Как раз сейчас меня перевели в другой отдел, и я занимаюсь такими вопросами подолгу службы. Возможно, я там задержусь. К тому же у меня будет возможность использовать помощника-юриста, хорошо знакомого с этой сферой деятельности. Его зовут Инносенцио Кавеччи. Вчера, когда я с ним разговаривала сразу после звонка Стенли, Кавеччи сказал, что мы можем обратиться в обычный суд, а не в тот, который занимается вопросами недвижимости. Возможно, судья обяжет владельца здания не беспокоить жильцов, если уведомления о выселении не имеют под собой основания. Таким образом, все эти бумаги станут недействительными. Как бы там ни было, мы дадим понять всем заинтересованным в этом деле людям, что намерены бороться.

– Я уже составил список жильцов, получивших уведомление, – объявил Джордж Ривера. – И сделал копии, чтобы проконсультироваться в городском совете по недвижимости. Но если этим займетесь вы, будет лучше. Я лично знаю всех жильцов и могу проследить, чтобы не было ошибок. Все они мои друзья.

Он передал большой желтый конверт Бетти.

– В большинстве уведомлений сказано – жильцы не вносили квартплату. Но люди жалуются, что они отправляли чеки по почте, однако деньги не поступили. Как бы то ни было, задолженность за один или два месяца в Нью-Йорке не может служить причиной выселения из квартиры на улицу. Тем не менее некоторые жильцы напуганы.

– Я сегодня вечером прочту все это, – сказала Бетти, взяв конверт, – а потом в течение нескольких ближайших дней мы поговорим с жильцами.

Леонора вкратце объяснила систему работы двух агентств, которые регулируют пользование нью-йоркской недвижимостью.

– Есть одна возможность, о которой я сразу не вспомнила. Скорее всего, этим делом владеет корпорация. Не могу сказать, что я большой специалист, но знаю, каждая компания, ведущая деятельность в Нью-Йорке, должна заполнять бумаги об уплате налогов. Вот я и думаю, что в материалах, которые находятся в банке данных управления штатом в Олбани, можно найти имена президента и финансового директора интересующей нас компании. Допустим, не они являются держателями акций, но с них можно начать, если вы хотите добраться до самих владельцев.

– Великолепно, – объявил Мудроу. – Спасибо всем за то, что нашли время прийти сюда. Я хотел, чтобы мы обсудили все сразу с жильцами «Джексон Армз», но в Куинсе нам сейчас еще слишком рано встречаться. Пускай люди оправятся от этой… Пускай они оправятся от того, что случилось. – Он сам был удивлен тем, что не смог произнести слово «смерть».

Конечно, если бы Мудроу знал, как Пол Данлеп жаждет быть полицейским, что он готов для этого работать на кого угодно, не важно, на пенсии тот или нет, то вел бы себя увереннее. Но утонченность никогда не числилась среди достоинств Мудроу. Поэтому-то он решил действовать иначе, взяв на себя инициативу во всем, заставить и Порки подчиниться логическому развитию событий.

– Мы с сержантом Данлепом собираемся расследовать поджог. Очень важно принять во внимание, что он начался под квартирой человека, возглавлявшего ассоциацию жильцов, и был организован так, чтобы не нанести материального урона зданию. Нигде больше здание не пострадало. И я хочу удостовериться в том, что ни одна улика не исчезнет, потому что доказать поджог вообще очень сложно. Мы начнем завтра, не так ли, Пол?

Данлепу ничего не оставалось, как согласиться с Мудроу.

– Хорошо, завтра на месте происшествия будет инспектор охраны, – сказал он.

– Почему бы нам к нему не присоединиться? Понаблюдаем, как работает инспектор.

Данлеп пожал плечами, но счел за благо довериться Мудроу.

– Потом, – продолжил Стенли, – мы поговорим с администрацией управления. Узнаем имя юриста, который представляет интересы владельца. Конечно, мы еще можем надавить на Эла Розенкрантца, чтобы он дал точное расписание ремонтных работ. Эл, конечно же, ничего не будет делать, но чем быстрее мы докажем, что он лжец, тем быстрее объединим жильцов.

Теперь настала очередь подчеркнуть задачу Джорджа Риверы.

– То, что мы делаем, не будет иметь никакого значения, если все жильцы не войдут в ассоциацию. Это ваш дом, Джордж. Вам нужно защищаться. Если вы не сумеете это сделать, то через шесть месяцев всем будет негде жить.

Мудроу уже собирался дать всем понять, что собрание окончено, но раздался громкий стук в дверь, и вошел низенький худощавый молодой человек.

– Здравствуйте. – Лицо вошедшего было так подвижно, что казалось, он улыбается сразу всем присутствующим. – Меня зовут Инносенцио Кавеччи. Только не надо называть меня полным именем, лучше просто Ино. Я американец в третьем поколении, но у моего отца было странное чувство юмора. Могу я видеть Бетти Халука?

– Я Бетти Халука, – ответила Бетти. – А вы – помощник юриста, не так ли?

– Да, – ответил Кавеччи. – Вот уже восемь лет я работаю в отделе помощи неимущим. Похоже на смерть при жизни, не так ли? Все это время я занимался делами недвижимости. В суде, который разбирает споры между домовладельцами и квартиросъемщиками в Манхэттене, девять различных департаментов. Я знаю каждого из судей. Могу запросто зайти в Агентство по сохранению и развитию недвижимости и поговорить с любым клерком как со своим приятелем. Например, вам нужно узнать о нарушении правил домовладения, но вы хотите сохранить анонимность. Что ж, я могу это устроить. За десять долларов в рабочее время или за двадцать – вечером, после работы. Вот что я вам скажу, ребята, – когда дело доходит до недвижимости, меня голыми руками не возьмешь.

– А как по поводу уведомлений о выселении? – прервал его Джордж Ривера. Человек с болезненно развитым чувством собственного достоинства, он был оскорблен вызывающим поведением помощника юриста, его громким голосом и развязными манерами. – Вы что-нибудь можете сделать по поводу таких документов?

– Настоящее выселение? Это уже сложнее.

– Он говорит всего лишь об уведомлениях, – вставила Бетти.

– Понял. – Кавеччи повернулся к Ривере. – Эти уведомления имеют под собой правовую основу или нет?

– Скорее последнее, чем первое, – ответил Джордж.

– Что касается необоснованных уведомлений, – продолжал Кавеччи, – то мы должны прийти в Верховный суд и заявить: «Ваша честь, мой клиент понесет невозместимый ущерб, если вы немедленно не решите дело к его пользу». Тогда судья ответит: «Пошел вон из зала суда. Иди в суд по делам между домовладельцами и квартиросъемщиками, а то я подам на тебя рапорт в комитет по этике нью-йоркской ассоциации юристов за то, что ты идиот». Тогда мы отправляемся туда, куда нас послали, и, если вы организуете всех квартиросъемщиков, подберем документы так, что там будет необходимо появиться всего один раз. Это то, что касается необоснованных уведомлений. Если же уведомления имеют под собой правовую основу, то мы просто постараемся протянуть время. Жалобы владельцев каждый день выслушивают восемь судей, а таких жалоб тысячи! Вы что думаете, туда так просто войти и выйти? Я имею в виду, что в этом суде можно тянуть время до тех пор, пока у всех не лопнет терпение. Пройдет от десяти месяцев до года, прежде чем владелец получит право выгнать жильца из его квартиры.

– А что по поводу жалоб на владельца? – поинтересовался Данлеп. – Как много времени имеет в своем распоряжении владелец?

– Знаете, справедливость должна быть справедливой. Если вы тянете время в собственных интересах, то почему бы и владельцу не потянуть его тоже? Но не забывайте, в Манхэттене восемь судей занимаются жалобами домовладельцев и всего лишь один судья – жалобами квартиросъемщиков.

Бетти сидела на краю кровати, повернувшись к Мудроу спиной. На ней была надета серая футболка и белые, с красными полосками шорты для занятий в спортивном зале. Мудроу знал, она думает о своей тете Сильвии. Он смотрел не отрываясь на мускулистое тело Бетти, ее широкую спину и слегка сутулые плечи.

– Ты боишься смерти? – спросила вдруг она. Ее голос звучал более мягко, чем обычно, но в нем проскальзывало любопытство.

– Да нет, – быстро ответил Мудроу. – Наверное, трудно быть уверенным в чем-либо подобном, но я, скорее всего, больше боюсь, когда умирают другие люди.

– А ты когда-нибудь попадал в такие ситуации, когда мог умереть? – настаивала она. – Например, когда надо было кого-нибудь арестовать, а человек оказывался вооруженным?