Текст книги "Тьма (сборник)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Нил Гейман,Дэн Симмонс,Клайв Баркер,Поппи Брайт,Джозеф Хиллстром Кинг,Питер Страуб,Келли Линк,Стив Тем,Элизабет Хэнд,Джо Лансдейл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

Майкл Маршалл Смит
Дождь идет

Майкл Маршалл Смит – романист и сценарист, автор бестселлеров, публикующийся под несколькими псевдонимами. Его первый роман «Только вперед» завоевал премии имени Августа Дерлета и Филиппа Дика. «Запасные» и «Один из нас» были выбраны студиями «Дримворкс» и «Уорнер Бразерс» для экранизации, а трилогия «Соломенные люди» («Соломенные люди», «Одинокий мертвец» и «Кровь ангелов») стала международным бестселлером. Роман «Захватчики», номинированный на премию «Стальной кинжал», в настоящее время экранизируется Би-би-си в виде сериала. К недавним романам относятся «Скверные вещи» и «Слуги», последний из которых написан под новым псевдонимом – М.М. Смит.

Смит трижды удостаивался Британской премии фэнтези за короткие рассказы, вышедшие в двух сборниках – «Как у тебя выйдет» и «За послезавтра» и другие рассказы», последний получил премию Международной Гильдии Ужаса.

Этот писатель исключительно умело погружает читателя в нормальную, на первый взгляд, жизнь своих героев, исподволь вызывая в нем ужас. Именно это он сделал в приведенном ниже прекрасном рассказе «Дождь идет».

Я видел, что случилось. Не знаю, видел ли кто еще. Вероятно, никто, что меня и беспокоит. Я просто случайно увидел, просто смотрел в нужном направлении в нужное время. Или ненужное. Но я видел, что случилось.

Я сидел за столиком в «Дикобразе», наверху. «Дикобраз» – пивная на Камден Хай-стрит на углу, рядом с меньшим из трех супермаркетов. По крайней мере там пивная, та самая, где я сидел. На самом деле она называется не «Дикобраз». Просто я всегда называл ее так по определенной причине, а настоящего ее названия уже и не вспомню.

В субботу вечером в пивной всегда полно народу из тех, кто зашел сюда по дороге к метро, весь день прошлявшись по супермаркетам. В «Дикобраз» надо попасть пораньше, чтобы забить себе столик на возвышении. Или так, или сидеть и выглядывать орлиным взором, когда столик освободится. Там площадка три на три метра, огороженная деревянными перилами у окон, выходящими на Хай-стрит. Хорошее место, чтобы сидеть и смотреть на толпу внизу. А возвышение в пару футов над полом пивной дает возможность смотреть свысока и на тех, кто внутри.

Я пришел в пивную не раньше восьми; поначалу места нигде не было, не говоря уже о верхних. В основном зале было обычное разношерстное собрание местных, говорящих громко и быстро. Иногда я про себя называл их «битниками», словом, которое вышло из употребления уже лет двадцать как. Наверное, потому, что люди, живущие на Кэмден, всегда казались мне реликтом прошлого. Ну не верю я в контркультуру девяностых, зная, что рано или поздно они вымоют волосы и поменяют побитый «фольксваген» на новенький «Форд Сьерра».

Я протиснулся к бару и ждал, пока один из австралийцев за стойкой меня увидит. Я небрежно помахал купюрами, надеясь привлечь внимание, и вздрогнул от крика за спиной.

– Эгей, ты! Чо ты туда подмешиваешь, а?

Обернувшись, я увидел, что стоящий позади меня мужик кричит на кого-то у бара, размахивая бутылкой пива. Рослый, с очень короткими волосами и большим кольцом в ухе, говоривший – вернее, ревевший – с обрывистым и грубым ньюкаслским акцентом.

Я поспешно сделал равнодушное лицо и обернулся к бару. Светловолосый бармен неуверенно улыбнулся мужчине с кольцом в ухе, не зная, воспринимать ли его вопрос всерьез. Мужик громогласно расхохотался, толкнул приятеля так, что тот расплескал пиво, и снова заорал.

– Подмешиваешь, приятель. Там какое-то зелье.

Я так понял, что мужик типа шутит насчет того, что слишком быстро напился, но ни я, ни бармен не были в этом уверены. А потом девушка-барменша меня увидела, и я озаботился тем, чтобы она удовлетворила мою потребность в «Будвайзере», правильно отсчитала сдачу, типа того. Заплатив, я двинулся в сторону от бара, осторожно обходя компанию во главе с крикливым мужиком, еще трех-четырех парней лет двадцати с небольшим. Они разговаривали очень громко, злобно ухмылялись, краснолицые, блестящие от пота в переполненной пивной.

Быстро оглядевшись, я понял, что сесть все еще некуда, и потихоньку пошел через толпу, чтобы встать у длинного стола в середине зала. Посреди пивной, в паре футов от возвышения, я занимал хорошую позицию, чтобы сразу заметить освободившееся место.

Спустя минут десять я начал раздумывать, не стоит ли просто пойти домой. У меня ни с кем не было назначено встречи, весь день я просидел дома за работой, просто под вечер вздумалось выйти на улицу. Я принес с собой книгу и надеялся сесть и почитать среди субботнего вечернего шума. «Дикобраз» – самое хорошее место для такого. Интересная публика, на которую стоит посмотреть, обстановка обычно приятная, а если тебе нравится подслушивать, то за вечер узнаешь об астрологии больше, чем мог бы себе даже представить.

Этот вечер был другим, другим потому, что здесь оказалась эта компания мужиков у бара. Судя по всему, они были не одиноки. Рядом с ними были еще две компании, три и пять человек, расположившиеся у длинного стола. Совершенно не те люди, каких обычно видишь в этой пивной, и от них изменилась вся атмосфера Для начала, все они кричали, почти одновременно, так что невозможно было поверить, что кто-то из них умеет нормально разговаривать. Если они все разом кричат, что это за разговор? Они не выглядели слишком уж пьяными, однако расслаблялись как-то жестко и напряженно. Более того, они выглядели опасными.

В наши дни много говорят о насилии по отношению к женщинам, так и должно быть. В моей книге всякий, кто подымет руку на женщину, считается нарушившим правила. Просто так не поступают. С другой стороны, любой, кому минуло двадцать или тридцать, прежде чем он получил по морде, относится к этому с легкостью (умный задним умом). Считается, что это плохо, но обычно я говорю так: старайся быть мужиком. Быть мужиком – в том числе значит много получать по морде, с самых ранних лет. Если ты девочка-подросток, то твои физические контакты обычно позитивны – объятия подруг и родителей. Парней-подростков никто не обнимает. Их часто бьют, и достаточно сильно.

Возьмем, к примеру, меня. Обычный пацан из среднего класса, выросший в благополучном пригороде и отданный в хорошую школу. Не то чтобы я рос в имении. Но мне досталась приличествующая порция ударов в драках на переменах, которые за секунду начинаются и за секунду кончаются. У меня небольшая вмятина на носу, например, от того что как-то вечером мне его сломали. Я шел из пивной с парой друзей, и трое парней позади просто решили, что они хотят нас отмутузить. Для них день бы не удался, если бы они с кем-то не подрались.

Мы пошли быстрее, но это не помогло. Они тоже пошли быстрее. Наконец я обернулся и попытался с ними поговорить. Дураком я был в том возрасте: сказал, что у нас был хороший день и мы не хотим никому проблем. Показал на женщину-полицейского на другой стороне улицы. Предложил, чтобы мы разошлись без неприятностей, которые никому не нужны. Учитывая, что я был достаточно пьян, думаю, говорил я красноречиво.

И ближайший из них же двинул. Очень сильно, прямо в нос, с левой. Внезапно потеряв веру в действенность логики и убеждения, я обернулся и увидел, что мои друзья уже метрах в пятидесяти от меня и бегут все быстрее.

Я снова повернулся к парням. Двое из них ухмылялись, их глаза поблескивали, а губы были плотно сжаты. Другой стоял поближе, переминаясь с ноги на ногу. Глаза его были пусты. Я попытался возобновить разговор, и он снова мне врезал. Я неуклюже попятился, шатаясь от боли, и он снова меня ударил, сильно и точно, прямо в скулу.

А, затем они ушли, безо всякой видимой причины. Я обернулся и увидел машину полиции на углу, но не думаю, что их направила женщина-полицейский. Она была метрах в восьмидесяти и стояла на месте. Двое моих друзей говорили с полисменом, высунувшимся в окно. Судя пр всему, никто ничего не собирался делать. Да и не надо было. Таково насилие, в самой его естественной и бессмысленной форме. Начинается и заканчивается, как смех или холодный сквозняк из-под двери.

Я медленно побежал вдоль дороги, друзья меня увидели, и на их лицах отразилось некоторое облегчение. Полисмен быстро глянул на меня, сунул руку на заднее сиденье и вытащил скатанную в рулон вату. Лишь тогда я понял, что нижняя часть моего лица и свитер залиты кровью.

Пару дней у меня было опухшее лицо, а нос с тех пор выглядит иначе, чем прежде. Хочу лишь сказать, что это мелочи. То будничное выражение лица, с которым полицейский дал мне вату, сказало об этом все. Ничего особенного. Если ты мужик, то с тобой такое случается. Вытри нос и живи дальше.

Именно поэтому мужчина, заходя в пивную, подсознательно быстро оценивает обстановку. Высматривает опасность и, если видит, выбирает, где лучше встать. То же самое – если начинается драка, то женщина может смотреть, затаив дыхание от возбуждения, или бесстрашно ринуться вперед и крикнуть всем, чтобы они перестали дурью маяться. Обе реакции вполне разумны, но большинство мужчин поступают иначе. Они стараются сделаться незаметными. Они знают, что в драке зрителей не бывает. Она может протянуть к тебе руки и схватить тебя. Без разницы, что ты не знаешь никого из дерущихся, что ты просто сидишь и тихо выпиваешь. Такое просто случается. Обычно для насилия над женщинами тоже есть причина Весьма нехорошая причина, не поймите меня неправильно, но она тоже есть.

Среди мужчин насилие – что-то вроде высшего пика воодушевления. Этому может не быть никакой причины, и именно поэтому следует быть очень, очень осторожным.

Сидящие и стоящие у бара в «Дикобразе» парни транслировали именно те сигналы, которые следует уметь улавливать. Что-то в выражении лиц, в беспокойных взглядах, заразном смехе – все говорило, что дело не к добру. Стоявший у бара все еще что-то бессвязно нес, ругая бармена, который все так же неуверенно улыбался в ответ. Другая компания приставала к двоим нервного вида девушкам, сидящим за столиком у бара. Одна из них была в облегающем свитере, и этого, по всей видимости, хватило, чтобы пробудить в мужиках гормоны. Тот, который к ним клеился, видимо, считал себя неотразимым. Он ошибался.

Спустя пару минут девушки собрали вещи и ушли, но я не стал садиться за их столик. Это может выглядеть трусостью или паранойей, но я все предвидел. У меня было полное право сесть туда, точно такое же, как у женщины есть право одеваться так, как она хочет, и не рассчитывать на нежелательное внимание. Права – чудная штука, окошко, через которое приятно смотреть на мир. Но, как только стекло разобьется, ты понимаешь, что их никогда и не было на самом деле.

Так что я остался стоять у длинного стола, потягивая пиво и тайком оглядываясь по сторонам. Я не мог понять, что они тут затевают. У одного из них была фетровая шляпа, которая ходила по кругу, становясь все грязнее и мокрее от пива. Мне показалось, что я увидел на ней буквы «ФК». Скорее всего – «футбольный клуб», но я не мог понять, зачем группа футбольных фанатов могла припереться в «Дикобраз», если поблизости нет ни одного крупного футбольного поля. В какой-то момент парни в одной из компаний взялись за руки и начали громко распевать какую-то песню, но я не мог разобрать ни слова.

Я поглядел в сторону бара на очередь, раздумывая, стоит ли торчать там, чтобы взять еще одно пиво. И тут я увидел первый знак. Совершенно безобидный, но один из тех, что я увидел.

Дверь на улицу была подперта палкой, чтобы не закрываться и чтобы внутри не было слишком жарко. Глядя в дальний конец бара и пытаясь найти лучшее место в очереди, чтобы меня успели обслужить сегодня, я увидел, как в дверь вошел крупный серый пес, который тут же исчез в толпе. Я заметил это еще и потому, что ждал, когда следом войдет хозяин, но никто не вошел. Я подумал, что он или она уже в пивной, а пес просто на время выбежал.

Хозяин должен быть мужчиной, решил я. Женщина себе такую собаку не заведет. Я видел пса лишь мельком, но он был очень крупным и немного странно выглядел, будто длинношерстая гончая, двигавшаяся удивительно быстро и как-то текуче.

И в этот момент я увидел, как парочка, сидевшая на возвышении, взяла свою одежду, и тут же забыл про пса. Они сидели за лучшим в этой пивной столиком, в правом углу, у большого окна. Я начал пробираться туда сквозь толпу.

Заняв стол, я пошел к бару и купил еще одно пиво. Может, мне почудилось, но я увидел, что персонал бара тоже обратил внимание на компанию мужчин. Они были заняты, но, стоя у бара, я видел, что каждый из них вполглаза смотрит на длинный стол. Я обошел его на достаточном расстоянии, и меня обслужили с краю, у самой двери.

Уселся за столик довольный, что вечер входит в привычную колею. Глянул в окно, но уже было поздно, и там не происходило ничего особенного. Бесцельно прогуливались парочки, одетые по последней моде. Напротив, в KFC, началась какая-то стычка, бездомный с дредами на голове рылся в мусорном баке на тротуаре, рядом с окном. Если мне удавалось занять это место достаточно рано, мне нравилось сидеть и смотреть, но сейчас яркий лунный свет делал зрелище каким-то отстраненным и нереальным.

Усилившийся шум заставил меня отвернуться и поглядеть на зал пивной. Один из мужиков то ли опрокинул пиво, то ли пиво его опрокинуло. Стоящие рядом кричали и смеялись. Мне не казалось, что это чем-то закончится. Я открыл книгу и уже начал читать, когда заметил еще кое-что.

В компании появился новый персонаж. Вы, наверное, подумаете, что я его просто не заметил, но это не так. Я смотрел на них долго и пристально. Если бы я уже видел этого человека, я бы его запомнил. Он стоял с той компанией, что была ближе всего к ступеням, ведущим на возвышение, где сидел я. Я говорю «стоял с ними», поскольку было в нем нечто, что слегка выделяло его на фоне остальных, хоть он и стоял прямо посреди них. Была в нем особая харизма человека, привыкшего к уважению окружающих. На нем были джинсы и свободная серая куртка, совершенно обычная в своей небрежности, слегка вьющиеся темные волосы, лицо заканчивалось орлиным носом. От него исходило какое-то маниакальное спокойствие, будто в его крови в равных пропорциях смешались героин и экстази, и он слушал двух других, слегка приоткрыв рот и наклонив голову вбок. Когда от другой части их компании снова раздался шум, он приподнял голову, уголки его губ слегка искривились в предвкушающей полуулыбке, в ожидании увидеть, что произойдет дальше, что за новая чертовщина на пороге. Он был в своей стихии. Он хорошо знал и умел это. Он так жил.

И глаза у него были странные. Не слишком большие или маленькие, обычного цвета, ничего такого. Но они были мертвыми, будто две монеты, вдавленные в глину. Не те глаза, взгляд которых хотелось бы поймать в пивной, будь ты женщиной. А если ты мужчина, то тебе бы век таких глаз не видеть. Нехорошие глаза.

Я со странным восхищением глядел на то, как расслабленно и одновременно прочно стоит этот человек, поворачиваясь из стороны в сторону, чтобы поучаствовать в состязаниях в крике по разные стороны от него. И все время на его лице была эта полуулыбка, будто он наслаждался каждым драгоценным моментом. Я увидел, как на лице одного из его приятелей промелькнуло легкое изумление, но большего я понять не смог. По крайней мере тогда.

Через некоторое время я потерял к ним интерес и снова принялся читать. В пивной было жарко, но от окна рядом со мной веяло прохладой, а я вполне могу отвлечься от чего угодно, если читаю. Я не ношу часов, так что не знаю, как долго все продолжалось, прежде чем рвануло.

Внезапно раздался звук бьющегося стекла, и шум в пивной на мгновение стих, прежде чем превратиться в ад кромешный. Дернувшись, я поднял взгляд, все еще погруженный в чтение. И мгновенно протрезвел.

Началась драка. Так оно обычно и бывает. Драки просто начинаются, случаются, будто дождь среди ясного апрельского неба. В ней участвовали практически все мужчины из тех, что были за длинным столом, кроме пары человек, которые злорадно смотрели на остальных, стоя с краю. Остальные в пивной сделали то, что люди всегда делают в такой ситуации. Работники пивной либо спрятались, либо спешно начали что-то предпринимать, а клиенты втиснулись в кресла, наблюдая и думая, как бы им не влипнуть. Я не слишком разглядел, что происходило, но, похоже, большая часть мужиков накинулась на другую, меньшую группу – тех, кто мирно сидел у бара.

Среди общего шума и хаоса я увидел человека в мешковатой серой куртке, который оказался в самой гуще драки. На самом деле больше всего было похоже, что именно он ее затеял. Когда я снова его увидел, драка начала утихать, и тут он двинул кулаком в самую гущу. Пара мужиков-барменов вышли в зал, демонстративно выставив перед собой руки и пытаясь выглядеть строго. Светловолосый при этом выглядел так, будто он уже пожалел, что пришел сюда работать, и предпочел бы быть официантом в каком-нибудь уютненьком бистро. Пара мужчин среагировали, ринувшись на них, и драка вспыхнула с новой силой. Сидевшие поблизости вскочили со стульев и разбежались по сторонам. Кто-то разбил пивную бутылку и размахивал ею, и было похоже, что дело становится серьезным.

Всеобщее внимание переключилось на новые события, а я случайно поглядел на другой конец длинного стола. Мужчина в серой куртке, к моему удивлению, перестал драться. Он обхватил за пояс рослого мужика с серьгой, которому сильно досталось, и вел его к туалетам у задней стены пивной. Я это отметил и только потом поглядел на другой конец стола.

Управляющий пивной, здоровенный мужик с руками толщиной с мою ногу, вышел из-за стойки. Он вооружился бильярдным кием, и на его лице читалось четкое желание его применить.

К счастью, это заметил не только я. Мужик, размахивавший розочкой из бутылки, поник лишь на мгновение, но этого хватило. Парень, которому он угрожал, сделал шаг назад, и вдруг все затихло. Так же быстро, как и началось. Толпу развеяло, как порывом ветра, воздух перестал искриться от напряжения. Драка окончилась.

Конечно, еще продолжались словесные перепалки, пока две компании не разошлись по своим местам. Менеджер внимательно следил за этим, не выпуская из рук кия. Остальные посетители постепенно расслабились, и вечер медленно, как лопасти выключенного вентилятора, утих.

Когда я допил пиво, то пошел к бару за следующим, но решил сначала посетить туалет. Пробраться через толпу в другой конец зала оказалось нелегко, и по пути я оказался к нежелательной компании ближе, чем хотелось бы. Однако, проходя мимо них, я немного расслабился: они все так же были на взводе, были вспыльчивы, но главное событие вечера уже закончилось. Не знаю как, но я это чувствовал. Настроение стало другим, что-то в них было удовлетворено. Самая смешная из шуток уже прозвучала.

Прежде чем зайти в туалет, я на мгновение задумался. Насколько я видел, мужик в серой куртке и его побитый приятель все еще не вышли. В «Дикобразе» туалет небольшой, и мне придется пройти рядом с ними. «Пофиг», – подумал я и толкнул дверь ногой. Предосторожность никогда не помешает. В отличие от остальных явлений настроение после драки обычно являет собой смесь товарищеского духа и буйного веселья. Кивка, хмыканья с моей стороны может вполне хватить, чтобы дать понять, что я им свой.

Но я зря беспокоился, поскольку туалет был пуст. Отлив в писсуар, я развернулся, чтобы ополоснуть руки в крохотной раковине. На фарфоре имелось некоторое количество крови, видимо, из разбитого носа, судя по ее виду.

А потом я заметил капли крови на полу. Они вели в направлении кабинки. Дверца была прикрыта, но не заперта, и это было странно. У меня не возникло ощущения, что за ней кто-то есть, а люди обычно не закрывают дверь кабинки, когда выходят. Не зная, почему я так поступаю, я осторожно открыл дверцу одним пальцем.

Открыв ее на пару дюймов, я едва не закричал, но смог сдержаться. Когда дверь открылась полностью, я уже просто тупо глядел вперед.

Стены кабинки были забрызганы кровью до самого потолка, будто кто-то макнул большую кисть в темно-красную краску и попытался выкрасить ее с максимальной скоростью. Возле унитаза лежала пара обрывков плоти, а сам унитаз был заполнен сгустками крови, на поверхности которой плавали несколько бледных кусков чего-то непонятного.

Я был в ступоре от увиденного, просто не понимал, что тут могло случиться, пока не увидел на полу большое металлическое кольцо под одним из обрывков.

И очень быстро вышел из туалета. В пивной снова стоял шум и духота, и проход к возвышению был совершенно перекрыт.

Внезапно вспомнив, что такое возможно, я вышел через боковую дверь. Можно обойти пивную и войти через главную, намного ближе к моему месту. Можно просто убежать. Но я решил, что не следует этого делать. Надо было забрать мою книгу, иначе люди задумаются, почему она там осталась.

Снаружи было прохладно, и я быстро пошел вдоль стены. Через пару метров остановился, уловив движение на другой стороне дороги.

Там сидел пес. Теперь, когда он был неподвижен, я смог разглядеть, какой он большой. Намного выше обычной собаки и массивнее. И он смотрел на меня равнодушными серыми глазами.

Секунду мы смотрели друг на друга. Я не шевелился, надеясь, что бог помилует меня и пес останется на месте. Мне хотелось проскользнуть вдоль стены, добраться до окон, чтобы меня видели люди, – не хватило смелости. Если я пошевелюсь, он может накинуться.

Пес не двигался. Продолжая смотреть на меня, он поднялся и медленно ушел в темный конец улицы, туда, где не горели фонари. Я смотрел ему вслед, не веря своим глазам. Дойдя до угла, он обернулся и снова посмотрел на меня, а затем исчез.

Я вернулся в пивную, схватил книгу и пошел домой. Я никому не рассказал о том, что видел. Они сами это скоро узнают. Когда я спешно выходил из пивной, то услышал, как один из мужчин за столом поинтересовался, где же Пит. Не было смысла говорить ему или показывать, что от него осталось.

Я все это заметал Я был там и видел то, что видел. Я видел серьгу на полу кабинки, все еще прицепленную к остаткам от ее владельца Я видел человека в серой куртке, которого не было, когда я ушел, но о нем, похоже, никто и не вспоминал Я видел, как поглядел на него один из приятелей, с изумлением, будто пытаясь припомнить, где же он познакомился с этим человеком с серыми глазами, откуда он его знает. И я видел взгляд пса – предостережение, которое было в этом взгляде.

Я никому ничего не рассказал, но не знаю, достаточно ли этого. Не моя вина в том, что я это видел Я не искал себе неприятностей, но понимаю достаточно, чтобы осознать – это ничего не меняет. Иногда дождь просто идет, а я просто попал под него.

Последний месяц я не ходил в «Дикобраз»: проводил большую часть времени дома, глядя в окно. Последние пару дней я начал задумываться, столько ли вокруг кошек, как было раньше. По ночам я слышал за окном шум, будто шарканье. Может, это ничего и не значит. Может, не столь важно, что темнота у меня за окном становится все светлее по мере того, как прибывает луна. Все это может ничего не значить.

Но это меня нервирует. По-настоящему нервирует.