Текст книги "Полицейская Академия"

Автор книги: Стивен Гуттенберг

Соавторы: Хач Вильсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Вот наши новости,– улыбнулся МакКони. Комендант Лассард принюхался – в кабинете отчетливо что-то воняло.

Откуда такой смрад?– спросил он. МакКони расхохотался.

Вот, господин капитан Харрис,– указал он на полицейского в нижнем белье,– всегда утверждал, что вонючки – это мы. Теперь мы можем убедиться, что он несколько ошибался…

Как это произошло?– спросил Лассард, необыкновенно обрадовавшись.

Ну, как и следовало ожидать: эти китайские мафиози так его напугали, обещая скормить крысам, что бедный господин капитан навалил полные штаны…

Лассард нетерпеливо махнул рукой.

– Я не об этом… То, что капитан Харрис – настоящий засранец, мне и без вас отлично известно. Я хочу знать, как и кому удалось его освободить?…

МакКони подтолкнул вперед Рика.

Это все он, господин комендант, это все этот юноша. А вы мне не верили.

А все – благодаря нашей, то есть, простите, господин комендант, благодаря вашей замечательной программе «Граждане на улицах»,– нашелся Рик.

– Неужели?– воскликнул Лассард.– Глазам

своим не верю… Харрису было чрезвычайно стыдно – он то краснел, то бледнел, поминутно прячась за спины полицейских – впрочем, те не обращали на него внимания…

Как это случилось?– переспросил МакКони,– это очень и очень долго объяснять. Все подробности – в сегодняшней ночной программе теленовостей…

И так вот всегда,– произнес Лассард нарочито расстроенным голосом,– так вот всегда: я узнаю все, что касается моей Полицейской Академии только по «ящику» и всегда в самую последнюю очередь…

Харрис, униженно глядя на коменданта, произнес:

– Пожалуйста, я вас очень прошу, отведите меня в

душ и дайте во что-нибудь переодеться… Лассард брезгливо посмотрел на капитана.

– Пожалуйста, простите меня,– продолжал скулить Харрис,– я хороший, я больше не буду, я обязательно исправлюсь, господин комендант…

Такого в истории Полицейской Академии еще не было. После перенесенных тревог комендант Лассард решил за свои средства устроить банкет для офицеров-инструкторов.

– Дорогие коллеги,– комендант, стоя за столом с бокалом шампанского в руке, обращался к офицерам,– дорогие коллеги! Друзья! Мне очень приятно осознавать, что моя… извините, наша общая программа «Граждане на улицах» увенчалась полным успехом. После ликвидации Чанга и его банды общественное мнение бесповоротно изменилось к лучшему – нью-йоркская полиция заслуживает самого глубокого уважения за свою нелегкую работу. Скажу честно – без вашей помощи, господа, я ни за что бы не смог реализовать задуманное…

МакКони надоело слушать своего начальника, и он под каким-то предлогом отлучился в свой кабинет. Проходя мимо комнаты дежурного офицера, Джерри услыхал сладострастные вздохи. Дверь была полуоткрыта. МакКони приотворил ее пошире и заглянул вовнутрь – на столе, где обычно лежали различные документы, Рик совокуплялся с Агатой. Заметив вошедшего, оба подмигнули ему.

Что, отдаешь старые долги?– весело спросил Джерри, обращаясь к Агате.

Да, приходится, я же человек слова!– ответила та, продолжая равномерно двигать бедрами.

А как тебе нравится?– поинтересовался МакКони у Рика – тот, двигая бедрами в такт Агате, произнес:

– Да, ничего не скажешь – высший пилотаж!… Это

тебе не какие-нибудь малолетки!… Слегка постанывая, Агата сказала Джерри:

– Ладно, оставь нас… Я – девушка очень

стеснительная, не могу при посторонних… МакКони широко улыбнулся.

Да разве я – посторонний?…

Нет…

Ладно, коп, хорош трепаться! Если и ты хочешь принять участие – раздевайся, сейчас мы устроим замечательную групповуху!…– воскликнул Рик.

Ладно,– ответил МакКони,– трахайтесь, не буду вам мешать!…

Выйдя на коридор и закрыв за собой двери, МакКони вернулся в холл, где и происходил банкет. Тут он внезапно столкнулся с комендантом Лассардом – тот, окончив свою речь, стоял у столика, наливая себе в фужер алкоголь.

– Ну, что,– спросил он Джерри,– значит, завтра

вновь возвращаешься в свой полицейский участок?… МакКони вздохнул.

– Да,– грустно произнес он,– вновь эти бесконечные патрулирования улиц, составление протоколов, беседы с разными мерзавцами…

– Ничего не поделаешь,– ответил комендант,– такая уж наша служба…

– Значит – до скорого свидания?– спросил коменданта Джерри.

До скорого ли?

Как знать…

ЧАСТЬ V

МАРШРУТ: МАЙАМИ – БИЧ

В середине 1986 года Управление полиции штата НьюЙорк постановило, что все полицейские офицеры, достигшие пенсионного возраста, должны незамедлительно подать в отставку – руководство решило омолодить командные кадры. Совершенно очевидно, что подобный поворот событий не очень понравился старожилам службы охраны правопорядка, в том числе – и бессменному начальнику Полицейской Академии штата коменданту Лассарду…

Была ночь.

Неяркий луч ручного электрического фонарика прорезал чернильную темноту одного из служебных помещений Полицейской Академии. Стараясь не шуметь, к высоким стеллажам, где хранились служебные документы, пробирались двое, повадками и манерой себя держать похожие на квартирных воров, один – с начальственным экстерьером – был, видимо, за старшего, другой, следовавший за ним, при каждом жесте, обращенном в его сторону, подобострастно приседал…

Неловко повернувшись в темноте, он задел рукой настольную лампу – та едва не свалилась на пол.

– Тише, идиот,– зашипел на него старший,– сейчас весь город разбудишь…

Отодвинув настольную лампу подальше, младший виновато прошептал:

– Извините, сэр, я ведь не нарочно…

Тот, чей облик и поведение свидетельствовали о старшинстве, подошел к стеллажам и коротко скомандовал, указав на длинные ряды папок:

– Посвети!… Подчиненный направил луч электрофонарика на торчащие корешки.

Старший, подойдя к стеллажам вплотную, принялся читать свистящим шепотом:

– «Б»: Барби, Бернардсон, Бжезински, Боум… ага, дальше… «С»: Сведенборг, Стефани… «Д», «Е», «Ф», ага, вот и «Л»: Ланкастер, Лаперсон… Лассард!– он вытащил с полки папку.

– Господин Харрис,– несмело спросил подчиненный,– что вы собираетесь делать?…

Тот, не поворачиваясь в сторону говорившего, произнес:

– Заткнись, Колтон!… Может быть, хоть эти документы позволят нам послать в задницу этого старого пердуна Лассарда!…

Да, это был капитан Харрис и его младший коллега лейтенант Колтон. После позорной истории с Чангом, Харрис сам подал рапорт с просьбой о переводе в самый дальний полицейский участок города – выносить насмешки после всего случившегося ему было невмоготу. К новому месту службы он забрал и Колтона, и Робертса – те, как всегда, были очень послушны, смотрели ему в рот и старались, в меру своих способностей, выполнять, не размышляя, все распоряжения капитана. Однако, узнав, что Управление решило омолодить командный состав полиции, Харрис загорелся идеей – ему очень захотелось стать начальником Полицейской Академии. В этом ему пообещал помочь старый товарищ капитан Маузер, который занимал в Управлении должность, имеющую отношение к кадровым перестановкам…

Харрис принялся листать папку с личным делом Лассарда.

– Отличный послужной список,– бормотал он себе под нос,– ну просто отличный: служба в морской пехоте, Вьетнам, Сайгон, специальные полицейские курсы, беспорочная служба в полицейском участке… я помню его в то время – хороший был человек, никогда не давал спуску ни черножопым, ни прочей швали… правда, потом он испортился… ага,– перевернул он следующую страницу,– служба начальником этой Академии… Правительственные награды, благодарности мэра, премии… По-моему,– он повернулся к Колтону,– по-моему, этот Лассард уже засиделся в своем кресле, не правда ли?…

Подобострастно изогнувшись перед начальником, Колтон прошептал:

– Так точно, сэр, засиделся…

Харрис вытащил из кармана портативный фотоаппарат со встроенной вспышкой и принялся фотографировать личное дело коменданта.

– Не кажется ли тебе, Колтон, что на эту должность есть куда более достойные кандидатуры, чем этот старый пердун Лассард?…

– Так точно, сэр, кажется,– ответил лейтенант,– есть более достойные…

Окончив фотографирование, Харрис спрятал аппарат обратно в карман и, поставив папку с личным делом Лассарда на прежнее место, уселся за начальственный стол.

– Не правда ли, Колтон,– самодовольно продолжил он,– что на этом месте куда лучше смотрюсь я?…

– Да, сэр,– ответил подчиненный,– только я очень

боюсь, сэр… Харрис слегка нахмурился.

– Чего же ты боишься? Если я стану начальником Полицейской Академии, я заберу сюда и тебя, и твоего друга Робертса. Правда,– улыбнулся капитан,– таким тупицам, как вы, ни одного серьезного дела и доверить нельзя…

Колтон обидчиво посмотрел на Харриса.

– Почему же нельзя, сэр?– спросил он,– очень даже можно. Мы с Робертсом можем выбарать до потери пульса кого угодно… Сэр, разве это несерьезное дело?…

Харрис заулыбался.

– Серьезное, Колтон, очень даже серьезное… Это – самое серьезное дело в полицейской службе… Ладно, Колтон, так чего же ты в таком случае боишься?…

Тот замялся.

– Понимаете, сэр, мы проникли сюда… м-м-м… не совсем законно, ночью, никого не поставив в известность… Это не совсем хорошо…

Ты хочешь сказать, что мы нарушили закон?

Да, сэр, я очень боюсь…

– Ты не понимаешь. Мы не нарушили закон, а, как бы это выразиться поточнее… мы его слегка растянули,– Харрис медленно развел руками в воздухе, будто бы растягивая невидимую резину,– мы его слегка растянули… Мы стоим на страже закона, мы должны следить, чтобы все его нормы неукоснительно соблюдались, в том числе – и самими полицейскими…

– Вы имеете в виду коменданта Лассарда, сэр?…

– Вот-вот, Колтон, молодец, сразу же догадался, ты, оказывается, не совсем безнадежный идиот… Именно Лассарда. Он ведь уже достиг пенсионного возраста, стало быть, должен освободить это кресло для более перспективных и способных – то есть, для меня… Не волнуйся, Колтон, все будет отлично! Ты ведь не первый год знаешь капитана Харриса!…

– Сообщаем экстренный выпуск последних известий: вчера ночью из федеральной тюрьмы сбежал приговоренный к электрическому стулу опасный преступник Салдам. При побеге он убил охранника и завладел его пистолетом. Полицейские службы ведут поиск…

Комендант Лассард уменьшил громкость телевизора.

– Как это случилось, сэр?– спросил у него лейтенант МакКони, зашедший к бывшему начальнику по какому-то служебному делу.– Разве тюрьма для приговоренных к смертной казни плохо охраняется?

– Охраняется она хорошо, только этот Салдам оказался очень хитрым и коварным,– ответил тот.– Кроме

того, сразу же после водворения туда этого треклятого китайца Чанга у Салдама начались большие неприятности…

– А при чем тут Чанг?– не понял МакКони.

– Дело в том, что в последнее время все тюрьмы, в том числе и для приговоренных к высшей мере наказания, просто переполнены,– ответил комендант,– раньше по служебной инструкции приговоренных к электростулу садили в одиночные камеры, но в связи с отсутствием мест начали садить по двое, даже по трое. Салдаму очень не повезло: тюремное начальство то ли сдуру, то ли по злому умыслу подсадило к нему Чанга…

– Но ведь вся каша с похищением Харриса заварилась именно из-за того, что Чанг требовал этого Салдама – он поклялся ему отомстить за мученическую смерть Ли, прошлого предводителя банды!– воскликнул МакКони.

– Вот именно. Хотя, по-моему, лучше бы мэр отдал на съедение узкоглазым этого засранца – от него всей ньюйоркской полиции куда больше неприятности, чем от дюжины азиатских головорезов,– ответил комендант,– впрочем, я отвлекся: представляешь, как обрадовался Чанг?

– Но ведь охрана круглосуточно следит за приговоренными к электростулу,– возразил МакКони,– не мог же он издеваться над Саддамом при охране?…

Так он и не издевался…

То есть?

– То есть, издевался не он: Чанг попросил, чтобы ему позволили содержать в камере его любимую ручную крысу – ту самую, которой он собирался скормить Салдама, или, в случае невыдачи последнего – нашего Харриса. По закону, держать в камере домашних животных не запрещается.

– Ну и что?…

– Китайский мафиози принялся третировать Салдама своей ученой крысой: только он ложился на нары, Чанг командовал животному «фас», и то начинало гонять Салдама по камере… Когда же крыса отъела у него какие-то части тела, Салдам не выдержал: на прогулке в тюремном

дворике он запросился в туалет, грохнул сопровождавшего его охранника, переоделся в его форму, спокойно сел в полицейский фургон, и, протаранив железные двери тюрьмы, скрылся. Полицейский фургон он бросил в районе Южного Бронкса – за ним и погнаться то не успели – такого страху он на всех навел…

– Ну, и где он сейчас?…

– Если бы я знал… Скрывается где-нибудь у своих дружков. Думаю, что он постарается улизнуть из Нью-Йорка

– тут его каждая собака знает. Кстати, за поимку этого негодяя мэр Нью-Йорка назначила премию – десять тысяч долларов. Так что, МакКони, если постараться…

На столе коменданта зазвонил телефон.

– Алло,– поднял он трубку,– комендант Лассард слушает вас…

– Вас беспокоит шериф Нью-Йорка,– послышалось на том конце провода.

Лассард вытянулся по стойке «смирно», будто бы шериф находился тут, в кабинете.

– Слушаю, сэр…

– Сегодня я буду выступать в вашей Академии. Соберите всех кадетов и инструкторов. Я сообщу две вещи

– одну приятную для вас лично, господин комендант, а другую – не очень… Кстати, с какой начать, как вы мне посоветуете?…

– Не знаю, господин шериф. Как вам будет угодно…

– Хорошо, начну с приятной. Значит, соберите всех на плац к шестнадцати ноль-ноль.

Лассард положил трубку. Повернувшись к МакКони, он сказал:– Представляешь, шериф меня обрадовал, обещает сообщить сразу две новости: одну – приятную, другую – не очень. И еще издевается, гад – с какой, мол, начать?

МакКони улыбнулся.

– Это очень напоминает мне один старый анекдот. Приходит Буффало Билл к своему приятелю и говорит:«У меня есть две новости. Одна – хорошая, другая – плохая. С какой начать?» Приятель и отвечает:«Начни с плохой».

«Знаешь,– говорит ему Буффало Билл,– скоро в нашем штате будет такая голодуха, что люди будут говно есть». «Вот как?– удивился его приятель,– а какая же хорошая новость?» «Я знаю, где говна много»,– отвечает Буффало Билл.

– Интересно,– сказал комендант Лассард,– что же он мне скажет?…

– Дорогие коллеги,– шериф Нью-Йорка, стоя за полированной красного дерева трибуной, обвел взглядом черные кители сидящих в зале полицейских,– мне очень приятно сообщить вам, что ваш непосредственный начальник, комендант Лассард признан лучшим полицейским штата Нью-Йорк этого года. Блестящее воплощение задуманной им же программы «Граждане на улицах», или, сокращенно – ГНУ – яркое тому подтверждение. Результаты, как говорится, налицо: при содействии населения города пойман и обезврежен опасный преступник Чанг вместе со своей бандой, кроме того, к копам начали относиться с должным уважением – сужу по своему опыту – за последний месяц меня обозвали «копом поганым» только десять раз; в былые же времена меня называли так, а случалось – еще и похуже – до десятка раз только за один день…

Лассард, неловко поднявшись из-за столика президиума, поклонился сперва шерифу, а затем – и всем остальным полицейским.

– Однако,– продолжал шериф,– как вы все, наверное, хорошо знаете, Управление пошло на резкое омоложение командного состава нью-йоркской полиции. Да, комендант Лассард – отличный полицейский, но, как мне кажется, он слишком утомился за время службы, и ему пора бы уже на покой. Кроме того, как нам напомнили, возраст Лассарда – пенсионный, следовательно, ему пора в отставку…

При этих словах комендант побледнел.

– …да, в отставку,– продолжал шериф,– и мы уже подписали соответствующие документы. На место Лассарда претендовало немало полицейских, но мы, по рекомендации бывшего начальника бывшей 2-й Полицейской Академии капитана Маузера, остановили свой выбор на всем вам хорошо известном капитане Харрисе…

Последние слова шерифа заглушил сдержанный гул недовольства.

Капитан Харрис,– улыбнулся шериф,– может быть, и не такой талантливый руководитель, как комендант Лассард, но и у него есть свои положительные качества, главное из которых – послушание и исполнительность. Кроме того, капитан Харрис очень ревностно следит за исполнением распоряжений начальства – ведь это именно он напомнил нам, что комендант Лассард достиг пенсионного возраста… Капитан настолько классный полицейский, что, как мне кажется, способен пойти даже на незначительные нарушения закона для конечного результата… Капитан Харрис приступает к исполнению обязанностей начальника Академии с завтрашнего дня,– продолжил шериф,– а теперь – еще одна хорошая новость для началь…, извиняюсь, бывшего начальника Полицейской Академии, коменданта полиции в отставке Лассарда. Учитывая его многочисленные заслуги, командование наградило его бесплатной путевкой во Флориду, в Майами. Кроме того,– улыбнулся шериф,– Лассарду позволено выбрать себе почетный эскорт из трех любых полицейских Нью-Йорка – по своему усмотрению. Все расходы,– добавил он поспешно,– будут оплачены из федерального бюджета. Кого же вы хотите взять с собой?– обернулся он к Лассарду.

Кого же мне еще взять,– со вздохом произнес Лассард,– кроме моих бывших выпускников?…

В накуренном помещении шестнадцатого полицейского участка было душно. У столов, располагавшихся за стеклянными перегородками, сидели задержанные ночью проститутки, хулиганы, угонщики автомобилей, карманные воры и прочие нарушители – их показания протоколировали полицейские. Крича и жестикулируя, они старались доказать, что попали сюда если и не по злому умыслу служителей правопорядка, то, во всяком случае, по ошибке.

Дежурным офицером сегодня был лейтенант Хайталл. За два года службы в полицейском участке он насмотрелся всякого, и поэтому возмущенные крики задержанных не производили на него ровным счетом никакого впечатления. Низко склонившись за столом, лейтенант читал протоколы.

«Вчера вечером,– рапортовал лейтенант Шлегель,– роясь в мусорном контейнере в поисках пустых бутылок, я случайно наткнулся на большой полиэтиленовый пакет, целиком заполненный…»

– Господи, опять этот Шлегель какую-нибудь гадость нашел,– тихо пробормотал самому себе под нос Хайталл,– в прошлый раз он рапортовал, что отобрал у детишек во дворе отрезанную бензопилой голову какой-то старухи – детишки играли ею в баскетбол…

«…полиэтиленовый пакет, доверху заполненный отрезанными руками. Из того же мусорного контейнера мною был извлечен еще один пакет – с отрезанными ногами. Как выяснилось при дальнейшем расследовании, пакеты с ампутированными конечностями попали в контейнер из операционного отделения близлежащей хирургической клиники: недобросовестные санитары вместо того, чтобы отдать отрезанные части тела прооперированным или их родственникам, попросту выбросили конечности в мусоропровод…»

Тяжело вздохнув, Хайталл отложил рапорт Шлегеля в шуфляду стола. К чернокожему полисмену подошел начальник шестнадцатого участка Генри Лассард.

– Ладно, хватит эти страшилки читать,– сказал он,– чей это рапорт?– Генри вновь вытащил бумагу из ящика стола,– а, ну конечно же, лейтенанта Шлегеля. Вечно он какую-нибудь гадость принесет в участок. Представляешь, тоже мне, догадался – притащил два мешка

этих конечностей и не нашел ничего лучшего, как поставить их в холодильник – мол,«вещественные доказательства преступной халатности», будут лежать тут, пока не заберут их бывшие владельцы… А у меня в этом холодильнике койчего лежит – боюсь, пропитается этим гадким запахом… Что еще интересного за ночь?…

– Особенно ничего, сэр,– ответил Хайталл,– два изнасилования, четыре кражи со взломом, одно покушение на убийство…

Генри Лассард присел на краешек стола.

– У меня для тебя отличная новость. Угадай,

какая?… Хайталл заулыбался.

Я назначен шерифом Нью-Йорка?

Нет, получше.

Сбежавший из тюрьмы Салдам отрезал яйца у Харриса или Маузера и заткнул им их в глотку?…

Если бы…

А что?

– Ты, наверное, уже знаешь, что моего брата,– голос Генри дрогнул,– отправили на пенсию. Правда, чтобы подсластить пилюлю, начальство наградило его бесплатной путевкой во Флориду, в Майами-Бич, и выделило что-то вроде почетного эскорта – трое любых полицейских города по своему усмотрению. Как ты думаешь, кого он выбрал?

– Конечно же, нас,– без тени сомнения ответил Хайталл.

– И впрямь – как это ты угадал?– притворно удивился Генри.– Правильно, вас, своих бывших выпускников: МакКони, Ларвела и тебя. Он еще хотел прихватить супругов Насименто, но Элизабет категорически отказалась, зная, на что способен Джон – в Майами столько симпатичных девушек… А у остальных – неотложные служебные дела.

– А когда планируется отлет?

– Завтра же,– ответил Генри,– так что, можешь отправляться домой – паковать чемоданы…

Даниэль Поллак, бывший член банды «Рак матки» уже ложился спать, когда в двери тихо постучали.

Кто там?– спросил Дэн Ответа не последовало. Дэн, чертыхаясь, встал с кровати и подошел к дверям.

Кто там?– повторил он свой вопрос.

– Свои,– послышался из-за дверей сдавленный голос.

– Что значит свои?– возмутился негр,– я никого не жду в такой поздний час.

– Открывай, кретин… Сейчас же открой, иначе я пристрелю тебя через двери, как собаку!… Дэн стал белый, как мел – он узнал этот голос. Он

узнал бы его из сотен тысяч голосов – это был Салдам. Трясущимися руками Дэн повернул ключ.

– Ну что, не ждал, небось, меня увидеть?– прямо с порога спросил беглый преступник.– Думал, меня уже отправили на тот свет?…

Дэн не знал что и отвечать.

– А ну закрой двери!– заорал Салдам.– Закрой двери, черт бы тебя подрал! Мне холодно!…

Когда ошарашенный визитом нежданного гостя Поллак закрыл двери на все замки, Салдам, глядя негру в глаза, прошипел:

– Ну, грязный вонючий черножопый, что теперь с тобой сделать за твое поведение на суде? Сдал меня, как облупленного, даже глазом не моргнул… И это за все хорошее, что я для тебя сделал… Ну и скотина же ты!…

Дэн пристыжено молчал.

– Ладно, мать твою так, я тебя, конечно же, прощу, если ты окажешь мне одну услугу…

– Какую услугу?– спросил насмерть перепуганный Дэн,– какую услугу? Я сделаю для тебя все, что ты мне прикажешь…

Салдам снисходительно улыбнулся.

– Я знал, что ты – не совсем пропащий для преступного мира человек. Конечно, за твое мерзкое поведение у тебя, как впрочем, и у твоего грязного друга Мартинеса следовало бы отрезать яйца – ты ведь знаешь, я

очень люблю это делать – отрезать яйца и заставить их скушать, ничем не запивая… Так вот, слушай: то, что мне удалось сбежать из этого мерзкого клоповника, тебе уже известно. Сбежал, можно сказать, в самый последний момент

– мне уже кружок для электродов выбрили,– преступник наклонил голову – действительно, на макушке Салдама было выбрито некое подобие монашеской тонзуры,– да только я их всех набарал. А теперь мне необходимо слинять отсюда как можно подальше…

– Чем я могу помочь тебе?– дрожащим голосом спросил Поллак.

– Мне нужна машина и деньги,– сказал Салдам,– много денег…

– Но ведь раньше…– попробовал возразить Дэн.

– …срывал любую машину прямо с ветки?– перебил его преступник,– ты это хочешь сказать?…

– Да… Салдам злобно рассмеялся.

– Я всегда говорил, что ты был идиотом, идиотом и подохнешь. Ну хорошо, угоню я машину, но не успею я отъехать от города и на десять миль, как меня тут же зажопят копы… В моем положении надо учесть абсолютно все!…

Поллак полез в тумбочку.

– На, бери, последнее отдаю,– протянул он Саддаму смятые бумажки,– тут, правда, немного, баксов четыреста… На первое время должно хватить…

– А ключи? – Какие ключи? Моя развалюха заводится просто – достаточно подсоединить проводки…

Салдам, схватив из рук Поллака деньги, попятился к двери и неожиданно для негра вытащил из-за пазухи кольт полицейского образца.

– А вот теперь я с тобой посчитаюсь, грязный ниггер,– злобно прошипел он.– Жаль, что не могу отрезать тебе яйца – времени маловато. Я собираюсь сваливать во Флориду, а оттуда – куда-нибудь, подальше… Может быть

– в Латинскую Америку, пусть потом ищут… Поллак лихорадочно соображал, что ему делать.

Внезапно он вспомнил, что окно в спальне открыто – из-за удушливых летних ночей он никогда не закрывал его…

– Постой, постой,– срывающимся голосом произнес он,– у меня есть последнее, желание… Ведь даже перед электрическим стулом смертнику позволено исполнить то, что он желает…

– И что же ты желаешь?– улыбнулся Салдам.

– Я хотел бы…– Дэн суетливо соображал, что быв его положении прозвучало наиболее убедительно,– хотел бы… пивка глотнуть…

– Хорошо, кореш,– немного подумав, ответил Саддам,– хорошо. Так уж и быть, по старой памяти… В знак нашей дружбы я позволяю. Ну, где там у тебя холодильник?…

– Оно у меня не в холодильнике… Оно – в спальне. Я всегда храню пиво в спальне – вдруг ночью

захочется глотнуть или еще что-нибудь… Салдама слова Дэна необычайно развеселили.

– Ну как же, как же,– засмеялся он,– я понимаю… Вон, какое брюхо отрастил – ни одни штаны не сходятся… Только,– Салдам посмотрел на часы,– быстрее, приятель. Не заставляй джентльмена ждать!…

Преступник и его жертва проследовали в спальню – Салдам продолжал держать кольт наизготовку. Поллак вытащил из тумбочки две банки пива, открыл обе и, протянув одну из них Салдаму, предложил:

– Может быть, и ты?… Салдам продолжал веселиться.

– А ты, оказывается, приятель, большой шутник! Ты что, хочешь, чтобы я выпил за упокой твоей души?…

Преступник приложился к жестянке. В это самое время Дэн, улучив момент, вспрыгнул на подоконник и бросился вниз – благо, до земли было невысоко.

– У, черножопая сука,– Салдам, отбросив в сторону недопитое пиво, подскочил к окошку и принялся беспорядочно стрелять вниз.– Ну, скотина,– продолжал Салдам,– слинял-таки… Ну ладно…

Выйдя из квартиры и захлопнув за собой двери, преступник двинулся на стоянку – туда, где стоял полуразбитый «крайслер-империал» Поллака. Салдам уже взялся за дверную ручку автомобиля, но внезапно передумал…

– Эта грязная скотина наверняка сообщит обо всем в полицию,– прошептал он сам себе,– и я тоже идиот: нашел, кому рассказывать свои планы.

Преступник, поискав среди стоящих автомашин чтонибудь более стоящее, остановил свой выбор на довольнотаки новом «олдсмобиле». Выбив ударом кулака ветровое стекло, он просунул руку вовнутрь и открыл дверцу.

– Ничего, до Трентона – столицы Нью-Джерси, может быть, и доберусь как-нибудь,– прошептал он,– а там посмотрим…

Через минуту «олдсмобиль» без включенных огней медленно катил по улицам в направлении загородной трассы…

В это самое время Даниэль Поллак судорожно набирал номер ближайшего полицейского участка.

– Алло, полиция?– закричал он в трубку срывающимся голосом,– это вас беспокоит Дэн Поллак. Позовите, пожалуйста, лейтенанта Эрика Мартинеса… Эрик?! – завопил он на всю улицу,– Эрик, послушай… Да, это я. Меня только что чуть не убил Салдам. Он ограбил меня, забрал мои деньги и мою машину, хотел еще забрать мое пиво… Собирается сваливать во Флориду, а оттуда – куда-то в Латинскую Америку… О, Боже…– с этими словами Поллак схватился за сердце.

Капитан Харрис постепенно входил в роль начальника Полицейской Академии. Еще не будучи начальником, он представлял; вот идет он по коридорам, а подчиненные кланяются ему со словами:«Здравствуйте, сэр!…», а Харрис, не замечая приветствий, проходит дальше. Или иные картины: вот он дрючит на занятиях по физподготовке вновь поступивших кадетов, вот распекает всякими нехорошими словами инструкторов, вот издевается над провинившимися, которых застал за курением или распитием пива в казарме…

Ожидания капитана оправдались только наполовину: став начальником, он действительно сполна удовлетворил свои желания относительно «вздрючить», и «выбарать», однако, вопреки ожиданию, никто из кадетов, а тем более – инструкторов не проявлял к нему должного уважения если, конечно, не брать во внимание лейтенантов Колтона и Робертса. Капитан Харрис постоянно слышал у себя за спиной какие-то смешки, а однажды кто-то из кадетов, видевших телевизионное шоу для онанистов «Железный кулак» в котором капитан стал не только невольным участником, а даже победителем, спросил у Харриса, как удалось тому добиться таких выдающихся успехов в мастурбации и сколько надо тренироваться, чтобы стать похожим на начальника. Капитана Харриса не уважали, хотя и боялись, и он прекрасно это понимал.

Однажды он пожаловался заехавшему было по какимто служебным делам капитану Маузеру:

– Меня не любят…

Маузер злорадно оскалился, выслушав жалобу своего протеже:

– Конечно, не любят, капитан!… А кто тебя будет любить? Во-первых,– Маузер принялся загибать пальцы руки,– во-первых, ты, в отличие от своего предшественника коменданта Лассарда, ни хрена не соображаешь в полицейском деле…

– Это я-то не соображаю?– обиделся Харрис.

– Ты, ты, конечно же – ты,– подтвердил Маузер.– Во-вторых, ты, Харрис, постоянно попадаешь в какие-то истории – то тебя захватывают заложником какиенибудь ублюдки вроде Короткого Мака или этого узкоглазого Чанга, то попадаешься с угоном чужого «фольксвагена», то,– Маузер злорадно улыбнулся,– демонстрируешь всем телезрителям штата Нью-Йорк, как замечательно умеешь онанировать…

Но ведь это все не я!– возмутился Харрис.

А кто же?

– Это мне все подстроили! Это все – любимчики этого вонючего козлины Лассарда, разные МакКони, разные

шлюхи вроде сестер Трахтенберг, разные латиносы Насименто, а главное – черножопые!… Да, во всех несчастья Америки виноваты только черножопые!… Это они хотят продать нашу прекрасную страну врагам!…

– В-третьих,– продолжил Маузер, будто бы не слыша развернутой реплики капитана Харриса,– ты, между нами говоря, несколько туповат…

– Но ведь именно вы, сэр, порекомендовали руководству меня на должность начальника Академии!– возразил Харрис,– ведь это по вашей рекомендации!…

– Да, по моей,– ответил Маузер,– но это вовсе не оттого, что я считаю тебя лучшим полицейским, чем предыдущего начальника Академии. Просто,– Маузер едва заметно улыбнулся,– просто у меня есть свои планы, и ты, как послушный и исполнительный администратор, подходишь на роль начальника этого учебного заведения куда больше…

– Но я не такой плохой, сэр, как вы обо мне думаете,– воскликнул капитан,– я хороший полицейский, хороший начальник…

– Так зачем же ты спрашиваешь, отчего тебя тут так

не любят?– удивился Маузер. Харрис тяжело вздохнул.

– То-то,– ответил Маузер сам себе,– знай свое место, капитан Харрис.

– Но это неправда,– ответил начальник Академии упавшим голосом.

– Что неправда?– не понял Маузер.– То, что тебя тут не любят?…

То, что я – никудышный полицейский.

Неправда – докажи обратное.

– Но как?– заволновался Харрис.– Сэр, посоветуйте, как я могу это сделать?…