Текст книги "Царствие костей"

Автор книги: Стивен Галлахер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава 35

Том Сэйерс доехал на поезде, принадлежавшем железнодорожной компании «Пенсильвания рэйлроуд», до Вашингтона, а там пересел на другой, шедший в Ричмонд. Поезд состоял из трех пассажирских вагонов, вагона-ресторана, двух багажных и четырех пульмановских платформ. Некоторое время Сэйерс бесцельно бродил взад-вперед по вагону. Народу сидело в нем не много – две супружеские четы и семь-восемь бизнесменов, судя по поведению и внешнему виду – из провинции. В среднего качества костюмах, они играли в карты и чересчур громко разговаривали между собой, главным образом о мировой политике.

За окном фермерские поля уступили место лесистым пейзажам Виргинии. Сэйерс приметил, что его хождение стало привлекать внимание служащих. Те вдруг начали мерить его подозрительными взглядами. Он опустился на сиденье, но не успокоился – беспрестанно ерзал, поправлял одежду. Через полчаса, когда проводник объявил ленч, Том поднялся, прошел в вагон-ресторан и, заняв первый попавшийся столик, заказал официанту бифштекс. Теперь он вполне мог позволить себе жить прилично, по крайней мере какое-то время. Синюшную от пьянства физиономию, синяки и ссадины он считал не лучшим украшением для встречи с Луизой. С каждым днем Том чувствовал себя бодрее. Побитый отчаявшийся боксер исчез, его место занял прежний Том Сэйерс, сильный, уверенный в себе.

Иногда он вспоминал о Себастьяне и очень рассчитывал на то, что пропажу денег из кассы обнаружат не скоро. Он понимал, что Себастьян разъярится и будет клясть его последними словами.

Официант подал ему тарелку с бифштексом. Сэйерс безо всякого энтузиазма посмотрел на еду.

Ему уже давно казалось, что в какой-то мере стремление к цели и тоска по ней переносятся легче и оставляют более приятные ощущения, чем приближение к ней. Жизнь идет своим чередом, а цель остается все той же недостижимой мечтой. Человек не испытывает ни неуверенности, ни опасения совершить неверный шаг, ни страха крушения надежд.

Он посмотрел в окно. Поезд проезжал по эстакадному мосту, перекинутому через широкую реку. Напуганная грохотом, стая птиц взлетела с поверхности воды.

Одно только воспоминание поддерживало Сэйерса: ее взгляд в тот поздний вечер, брошенный ему со сцены Египетского зала, и просьба забыть ее. Тогда Луиза наконец-то осознала искренность его намерений. Однако Сэйерс сомневался, хватит ли у нее смелости понять свою истинную суть.

Душа ее была потеряна, но Том отказывался это признавать. Он считал ее обманутой, подпавшей под влияние, запутавшейся… уведенной с пути истинного, но только не проклятой, По его мнению, Луиза не могла быть такой. Все ее действия до сих пор свидетельствовали вовсе не о сознательно выбранной дороге в ад. Луиза считала свое поведение некоей игрой, в которой она, правда, и наносила вред, творила зло, но не осознанно и не преднамеренно, не подчиняясь самому злу. Она удовлетворяла свою потребность причинять боль, но лишь тем, кому боль доставляла удовольствие.

Вместе с тем Том отчетливо понимал – Луиза может перемениться; на это указывал случай с девочкой в Ярмуте – та осталась жива только по чистой случайности. Луиза взяла роль Странника, подогнав ее под себя, но под руководством Молчуна и его неразговорчивой женушки способна зайти слишком далеко.

«Они служили Странникам, не самозванцам, и не упустят возможности подвести ее к самому краю. Больше того – заставят Луизу перешагнуть грань. Луиза была не столь уж и беспорочна, но кто из нас без греха?» – размышлял Сэйерс.

Он взял нож и принялся разрезать бифштекс. Для человека, не испытывавшего голода, расправился он с мясом довольно быстро.

* * *

Ранним вечером поезд въехал в Ричмонд, пересек по мосту Джеймс-Ривер, откуда открывался внушительный вид на мастерские завода «Трейдгар айрон воркс», и, выпустив огромные клубы пара, остановился у перрона вокзала на Мэйн-стрит. С небольшим чемоданчиком в руке, своим единственным багажом, Сэйерс выпрыгнул из вагона, прошел по зданию вокзала, громадному, построенному совсем недавно и возвышавшемуся над окружавшими его низенькими домиками подобно величественному дворцу, и очутился на улице. В ожидании пассажиров у тротуара выстроилась вереница кебов.

Сэйерс не представлял, куда ему ехать. Он крайне мало знал о Ричмонде. За последние десятилетия городок сильно разросся, превратившись в шумный промышленный город. Старые дома исчезали, сменяясь новыми, многоэтажными. Среди новостроек была и величавая Монумент-авеню, отголосок ностальгии о потерянном прошлом. Северяне дотла сожгли прежнюю столицу Конфедерации, выбив из нее последних защитников.

Прежде всего Тому нужно было где-то остановиться. На Мэйн-стрит Сэйерс принялся разглядывать театральные объявления. Он надеялся затеряться в одной из незаметных улочек в районе театров, среди маленьких харчевен и пабов, куда заглядывали не театралы, а актеры и рабочие сцены. Сэйерс безошибочно узнавал их в любой толпе.

В подобном районе он чувствовал бы себя как дома, завязал разговор и выяснил все, что ему нужно: и где расположены самые дешевые гостиницы, и как прошел последний спектакль. Не исключено, он услышал бы там и о Луизе – ведь она сама недавно приехала сюда и наверняка ведет поиски, хотя и не совсем в тех же кругах.

Расспросы привели его на Бонд-стрит, откуда лучами расходилось несколько аллей. У неприметного входа в салун, на вид многообещающего, он заметил пару музыкантов в пальто, наброшенных поверх фраков. Они нырнули внутрь, и Сэйерс последовал за ними. Место было непривлекательным, редкие прохожие заглядывали туда, да и то по необходимости, чтобы утолить голод и сразу уйти.

Закрыв за собой дверь, Сэйерс в нерешительности остановился. К его изумлению, в небольшом зале, мирно попивая джин и пиво, сидели и белые и черные. Том, конечно, знал, что война закончилась освобождением рабов, но не ожидал, что обе расы так быстро примирятся друг с другом. «Похоже, я попал за кулисы мира, где не слышали о сегрегации», – подумал он и вскоре убедился, что действительно не слышали. Очнувшись и не желая привлекать к себе внимания, он пересек зал и задержался у столика, за которым сидели музыканты.

– Простите, – обратился он к ним, – вы, случайно, не из оркестра «Трубадуры Черного Патти»?

– Нет, – замотал головой один из оркестрантов, чернокожий. – Мы из джаз-банда «Менестрели Элла Филдза».

Сэйерс понимающе кивнул и направился к бару. Стойка сияла чистотой, внизу, возле каждого стула, сверкали плевательницы. Обслуживал посетителей единственный официант, также чернокожий, одетый в белоснежную рубашку с галстуком-бабочкой, жилетку, черные брюки и длинный, почти до самого пола, фартук. Он стоял, облокотившись на невысокий латунный поручень, окаймлявший стойку, и вполголоса разговаривал с барменом. Увидев подходившего к ним Сэйерса, буфетчик прервал беседу, а официант отправился в зал брать заказы и выписывать счета.

Сэйерс поставил чемодан рядом со стулом и заказал пива. Бармен подал ему высокую хрустальную кружку.

Том чувствовал, что ему следует избегать алкоголя. Стоило выпить больше глотка, и он падал в пропасть.

Пиво у него всегда предшествовало рюмке виски, за которой следовала вторая, и третья, и так далее… становясь нотами в долгой песне, заканчивавшейся, как правило, в луже возле бара.

Когда-то Сэйерс выбрал для себя умеренное употребление алкоголя, но соблюдать дозу так и не научился, постоянно перебарщивая. Сейчас перед ним стоял выбор – либо полный отказ от спиртного, либо запой с непредсказуемыми последствиями. Он предпочел первое.

Он повернулся и оглядел зал. Внимание его привлекла женщина в одной из боковых отдельных кабинок. В бар она вошла с каким-то мужчиной, но сейчас сидела одна. Один этот факт вызывал удивление, но вдвойне удивительным было другое – перед ней стояла рюмка.

Сэйерс догадался о ее профессии. Конечно, это шлюха, поджидавшая клиента. Официант, видимо, тоже так считал. Он остановился возле нее. Что-то сказал ей, она в ответ отрицательно замотала головой. Официант посмотрел на бармена, чуть кивнул ему, тот подошел к женщине, подхватил ее под руки и вытолкал за дверь. Женщина отчаянно визжала и сопротивлялась. Никто не обратил внимания на безобразную сцену либо притворился, что ничего особенного не происходит.

Сэйерс рассматривал пол в зале. Дверь открылась, вошел бармен, отряхивая пыль с ладоней. Официант ушел брать очередной заказ, а бармен вернулся за стойку и удивленно посмотрел на полную кружку Сэйерса, из которой тот сделал всего один глоток.

– Вам не нравится наше пиво? – поинтересовался бармен, приближая лицо к Сэйерсу.

– Помилуйте, – улыбнулся тот. – Напротив, пиво отличное. И заведение у вас вполне приличное.

– Очень рад. Спасибо, – ответил широкой улыбкой бармен.

– Мне здесь все нравится. Неплохое местечко. Театров поблизости много, – продолжал Сэйерс. – К вам, наверное, и актеры заглядывают?

– Бывает, – уклончиво ответил бармен.

– Я тоже актер, – произнес Сэйерс. – Недавно приехал, ищу гостиницу недорогую, но с чистым постельным бельем, не очень любопытными хозяевами и прислугой, не сующей нос в чужие дела. Не посоветуете что-нибудь подходящее?

– Могу, – отозвался бармен. – Вы, кроме пива, ничего больше заказывать не будете?

– Пожалуй, возьму еще рюмку виски, – сказал Сэйерс. – Да, и себе налейте тоже.

Когда Сэйерс расплатился за пиво и виски, бармен сунул руку под стойку, извлек оттуда карточку с адресом и передал Сэйерсу.

Тот поднес ее к глазам, повернулся к свету и прочитал коротенькое объявление и адрес небольшой гостиницы, особо приветствовавшей работников театра. Цены указывались вполне приемлемые.

– Огромное спасибо, – проговорил Сэйерс и подхватил чемоданчик, показывая, что собирается уходить.

– А виски?

– Оставляю вам. Выпейте за мое здоровье, – ответил Сэйерс и пошел к выходу.

* * *

На аллее, неподалеку от салуна, он увидел ту самую шлюху, которую оттуда вытолкали. Она лежала на тротуаре, силясь подняться. Мимо нее шли прохожие, но никто не сделал и попытки помочь. Сэйерс наклонился, взял ее за плечи, поставил на ноги и подвел к стене, возле которой стояли какие-то ящики, усадил на стопку из трех ящиков, вполне подходившую ей по высоте. Внутри тары звякнули пустые бутылки.

– Вам лучше было бы идти домой, – посоветовал ей Сэйерс.

– А ты не хочешь меня взять с собой?

– Нет.

– Брезгуешь? Думаешь, ты лучше меня?

– Ничего я не думаю, – ответил он и уселся на корточки рядом.

Женщина поправила юбки, кофточку, в лице ее появились признаки чувства собственного достоинства.

– Понятно, – произнесла женщина примирительным тоном. – У тебя невеста есть. Да мне все равно. У всех есть невесты. Или женихи.

– У тебя тоже есть?

– У меня? Был.

Она посмотрела на него. Физиономия ее, вопреки моде, была густо намазана косметикой, только вместо того чтобы придавать очарования лицу, она, напротив, подчеркивала грубость его черт, обрюзглость и серость кожи. Сэйерс не рискнул бы предположить возраст шлюхи. Разгульная жизнь отложила отпечаток на весь ее облик. На вид она казалась старой, хотя на самом деле, наверное, была довольно молодой.

– Простите меня, – осторожно сказала женщина. – Вы повели себя как джентльмен, остановились помочь мне, а я тут вас по-всякому обзываю.

– Да? Я ничего ужасного от вас не услышал, – отозвался Сэйерс.

– Я мысленно, – пояснила она. – От виски иной раз язык не поворачивается, только мысли бегают как чумовые. – Она захихикала, и улыбка несколько смягчила ее лицо.

– Бросьте пить, устройтесь работать, – посоветовал Сэйерс.

– Если я брошу пить, то лишусь последней работы, – возразила она.

Сэйерс не осмелился спорить с ней.

– Вы давно здесь обитаете? – поинтересовался он.

– Прилично уже, – произнесла женщина, и взгляд ее устремился куда-то вдаль. Она будто о чем-то задумалась, и мысль вдруг начала обретать форму. Секундой позже она резко поднялась, отчего бутылки в ящиках разом загремели, и попыталась было пойти навстречу своей материализовавшейся мысли, видимой лишь ей одной.

В то же мгновение раздался звонок трамвая; похожий на звук цимбал, он словно переехал воображаемый образ, лишив Сэйерса необходимости разубеждать шлюху. Она вздрогнула, села на ящики, невозмутимо, как ни в чем не бывало, посмотрела на Сэйерса.

Тот решил расспросить ее о самом главном. Случай предоставлялся подходящей, он ничем не рисковал.

– Могу я задать вам один вопрос? – сказал он.

– Валяй спрашивай. Хочешь меня обидеть? Не получится. Ставлю сотню – не выйдет. Спорим? Есть у тебя сотня долларов?

– Спорить я не стану, – ответил Сэйерс. – Лучше скажите мне вот что. Допустим, есть один человек, мужчина… который испытывает удовольствие, когда…

– Его трахают? Педик, что ль?

– Нет. Который испытывает удовольствие, когда его бьют.

– Так тебе наподдать нужно? Такое я могу тебе устроить.

– Не мне. Простите, сложно объяснить…

– Да уж заметно, – отозвалась женщина. Она глубоко вздохнула, лицо ее внезапно стало серьезным. – Короче, тебе нужен мужик, жаждущий побоев. Найти таких можно, но не здесь. Они все в высшем свете, по обществам да по салонам гуляют. Иногда собираются гуртом и ведут себя как мальчишки. Только очень богатенькие мальчишки… Женщин у них, как правило, нет. Они там сначала друг друга лупят, а потом трахают.

– Вы знаете такие места?

– А то. Спортивные клубы, например. Еще ипподром, тиры частные. Захочешь – найдешь. Доллар гони и спрашивай еще.

– Хорошо, спрошу. – Сэйерс протянул ей два доллара. – А теперь представь, что беременную женщину заставляют избавиться от плода, лишить его жизни. Она соглашается. Потом горюет. Сколько, по-вашему, будет длиться ее горе?

Она нахмурилась, ничего не поняв, будто Сэйерс заговорил на непонятном языке, и мысленно пыталась облечь его туманную фразу в знакомые слова и формулировки.

– Я имею в виду вот что, – продолжил он, но в ту же секунду женщина вдруг сорвалась с места и вскочила на ноги. Сэйерс тоже поднялся, встал перед ней.

– Я поняла тебя, и пошел ты к черту! – выкрикнула она. – Убирайся!

Размахнувшись, она попыталась ударить его по лицу, но Сэйерсу не пришлось даже отклоняться – женщину шатнуло назад, и кулак ее пронесся в полуметре от его головы. Она потеряла равновесие, он подхватил ее, чтобы не дать свалиться на землю, но женщина с силой оттолкнула его. Она схватилась за край верхнего ящика, затем с большим усилием подняла его и швырнула в Сэйерса. Тот отскочил, и ящик с грохотом упал на тротуар. Часть верхних досок его отлетели, на булыжник посыпалось битое стекло.

Женщина кричала и плакала одновременно, поливая его такой площадной руганью, какой он и от мужчин на ярмарке редко слыхивал. Люди начали останавливаться на аллее и рассматривать их. Женщина отвернулась, посмотрела на ящики – часть их оказались открытыми. Она принялась выхватывать из них пустые бутылки и швырять в Сэйерса. Лицо ее побагровело, в глазах застыла боль, смешанная со злобой.

– Простите меня, – пробормотал Сэйерс, но в ответ летели бутылки и ругательства. Он отошел еще на несколько шагов, уходя от попаданий. Женщина походила на фурию. Сэйерс понимал, что спровоцировал ее, но не знал, как ее остановить. Она же и не собиралась останавливаться.

Сэйерс почувствовал, что кто-то схватил его за руку и потащил прочь с аллеи. Обернувшись, он узнал бармена. Дверь салуна была открыта, возле входа толпились посетители и прохожие. Бармен сунул в руку Сэйерса его чемоданчик и торопливо повел по аллее.

– Я всего лишь спросил ее, – недоуменно произнес Сэйерс и посмотрел через плечо на продолжавшую бушевать женщину.

– Вот и прекрасно, – заявил бармен. – Ну и как, ответ получили?

– Похоже, да.

Глава 36

Управляющий отелем отложил в сторону рекомендательное письмо, вежливо поклонился.

– Мы рады приветствовать у себя друга мистера Патенотра. Можете рассчитывать на наше полное гостеприимство.

– Думаю, он рад был бы услышать вас, – ответила Луиза. – Кстати, со мной двое слуг.

– Мы найдем им подходящую комнату во флигеле. Они могут жить вместе?

– Вполне. Они супруги.

– Тем лучше, – улыбнулся управляющий. – Сколько времени вы у нас проведете?

– Трудно сказать. Я ищу себе что-нибудь более постоянное, но… вы ведь знаете, как трудно найти хороший дом.

Управляющий встал, обогнув стол, подошел к Луизе. Его кабинет своим слабым освещением и роскошной отделкой черным деревом напоминал скорее часовню или ритуальный зал. Луиза поднялась. Они, как мужчины, скрепляющие сделку, пожали друг другу руки.

Он взял со стола письмо, передал ей.

– Чувствуйте себя как дома. Оставайтесь у нас на любой удобный вам срок. Обычно мы сообщаем о новых постояльцах через местную газету «Диспэтчер». Всего несколько строк.

– Я не хотела бы афишировать свой приезд, – произнесла Луиза. – Мне кажется не совсем удобным объявлять о приезде одинокой дамы.

– Прекрасно вас понимаю. Чем еще могу быть вам полезен?

– У меня есть с собой немного драгоценностей. Я хотела бы оставить их у вас, в надежном месте.

– Разумеется. Я распоряжусь выделить ячейку в нашем хранилище. Когда будете проходить мимо стойки в холле, попросите ключ, и вам его дадут.

Она отказалась от услуг мальчишки-носильщика и, держа в руках небольшую сумку, поднялась в отведенные на втором этаже апартаменты, куда незадолго до нее Молчун и Немая внесли остальной багаж. На стене в вестибюле висел план преображенного отеля – работы по его расширению предполагалось начать в самом ближайшем будущем. Вместо скромного невысокого здания должны были появиться четыре новые башни, семи– и даже двенадцатиэтажные. Две из них архитектор намеревался связать переходами, нависающими над Восьмой улицей. На крыше каждой башни гордо реяло знамя Мерфи.

Луиза подумала, что задерживаться здесь надолго ей не следует. Везде в городе она замечала стремительные перемены, словно все жители торопились побыстрее войти в новое завтра. Луиза выросла в тиши, где ценилось постоянство, поэтому перемен не любила, а страсть к изменениям, вызывавшим у нее недоверие и ощущение нестабильности, считала и вовсе подозрительной.

В номере находилась только Немая. Она успела раскрыть чемодан Луизы и развесить на вешалках в шкафу несколько ее платьев. Луиза подошла к чемодану с намерением извлечь из него свои любимые безделушки и памятные вещицы и расставить на туалетном столике в обычном порядке, но Немая вдруг закрыла крышку чемодана и, прижав ее одной рукой, другую подняла вверх.

– Номер Патенотра? – спросила Луиза.

Последовал легкий кивок.

Луиза вышла из комнаты, поднялась этажом выше. В коридоре она увидела одиноко стоявшего Молчуна. Тот ждал ее. Дверь номера Патенотра он уже открыл.

– Предупреждение обычное, – бросила Луиза, скользнув в номер и быстро закрыв за собой дверь. Как всегда, она чутьем ощутила их ожидание, с каждым днем становившееся для нее все более тягостным. Молчун и Немая часто раздражали своим неодобрением ее поведения. С самого начала они муштровали Луизу, как сержанты – молодого офицера-новичка, а после отказа покончить с девочкой посматривали на нее со смешанным чувством уважения и презрения. Тогда Луиза поняла, что медовый месяц поклонения ей для них закончен, но отступление оказалось уже невозможным – обратного пути с дороги, на которую она встала, не было.

Луиза догадывалась, что они считают ее способной, но своевольной ученицей, потому что в душе отлично представляла, куда эта дорога ее заведет. И если впереди – неясность и тупик… что ж, она сама их выбрала.

Она огляделась. Гостиная была прибрана и выглядела так, словно в номер с тех пор никто не заходил. Луиза подошла к письменному столу, открыла один за другим все ящики, оказавшиеся незапертыми, обнаружила в них недописанные письма, неоплаченные счета, вырезки из газет и журналов, рассказывающих о родине Патенотров, штате Луизиана, нашлись в ящиках несколько монет, правда, мелких.

Она не заботилась о том, чтобы оставить вещи в порядке. Напротив, приблизившись к дивану, смяла покрывало и взбила подушки, создавая впечатление, что на нем кто-то сидел. Внезапно раздались два негромких удара в стену, с интервалом в секунду.

Луиза, стараясь не шуметь, стремительно пересекла комнату и исчезла в спальне, плотно прикрыв дверь. Замка в ней не было, только щеколда. Она сразу же задвинула ее и замерла, прислушиваясь. Спустя минуту дверь в номер отворилась и сразу же закрылась. Потом раздался звук задвигаемых в стол ящиков, взбиваемых подушек. Кто-то отчаянно хлопал по ним, придавая прежнюю форму.

Когда дернулась дверь спальни и слабо лязгнула щеколда, Луиза бесшумно отступила на шаг назад. Сердце ее отчаянно забилось.

– Мистер Патенотр, – раздался за дверью голос горничной, – я пришла убрать вашу постель.

Луиза заставила себя зевнуть, издав звук, который мог с равным успехом принадлежать как мужчине, так и женщине, или даже зверю. Смысл его тоже нельзя было определить.

– Простите, что потревожила вас, – сказала горничная тем же громким голосом и вышла из комнаты. Луиза услышала, как повернулся в двери ключ и щелкнул замок.

Она бросила взгляд на постель, остававшуюся со вчерашнего дня неприбранной. Жюль Патенотр не вернулся в свой номер. Он вообще сюда никогда не вернется. Луизу устраивало, чтобы его исчезновение обнаружилось как можно позднее, поэтому она сбросила одеяло, запутала простыню, примяла подушку. Затем обыскала спальню.

Ботинки. «Сколько же туфель нужно мужчине?» – подумала Луиза, оглядывая два ряда обуви. За ними, в самом углу шкафа, рука ее наткнулась на какой-то ящик. Луиза обрадовалась своему везению, подумав, что наткнулась на деньги. Запертый ящик с виду походил на те, в которых хранят оружие. Луиза не умела, как Молчун, легко вскрывать ящики и двери, поэтому прошла к столу, взяла нож для распечатывания конвертов и сорвала им замок.

Содержимое ящика ее не обрадовало. В нем действительно лежали два пистолета, пачка поздравительных открыток и несколько уложенных стопкой книг. Она взяла одну и прочитала название: «Трактат о пользе порки в медицине и любви». Тираж книги составлял всего триста экземпляров, высылался он по почте, название издательства не стояло, только город – Париж.

Луиза положила книги и пистолеты на место, ящик засунула в угол шкафа, туда, где нашла. То, что замок увидят сорванным, ее нисколько не волновало. В номере делать ей больше нечего, но работа с вещами Жюля Патенотра еще не закончилась. Перед выходом она придирчиво осмотрела комнату. Теперь ежедневно, в течение недели-двух, она будет присылать сюда Молчуна или Немую, чтобы те приводили номер в обитаемый вид. Таким образом никто не свяжет ее приезд с исчезновением Патенотра и ни в чем не заподозрит. То, что он не взял внизу свой ключ, ничего не значило. Служащие там менялись, и за получение ключа в журнале никто не расписывался.

Она спустилась вниз, в вестибюль.

– Управляющий обещал выделить мне ячейку, – сообщила она дежурному.

– Да, мадам, все правильно, – ответил тот и вытянул из ящика стола журнал. – Пожалуйста, оставьте нам образец вашей подписи.

Луиза расписалась именем Мари Д’Алруа, дежурный вручил ей ключи.

– И что мне с ними делать?

– Пойдемте, я покажу, как ими пользоваться.

Дежурный открыл дверь, и они вошли в небольшую комнату, в стены которой были вделаны ниши с ячейками. Служащий показал Луизе, каким ключом следует отпирать ее ячейку.

– Вот этот остается у вас. – Дежурный поднял небольшой ключ. – Он от вашей ячейки. Второй ключ вы отдадите дежурному. Чтобы войти сюда, вам нужны оба ключа. Вот и все, очень просто.

Объяснив, он вышел. Как только дверь за ним закрылась, Луиза вытащила из сумочки ключ, найденный ею в кармане пиджака Патенотра, и стала пробовать открыть им ячейки. К счастью, она довольно быстро нашла нужную.

Вытянув ее, Луиза сняла металлическую крышку, и глаза ее вспыхнули от счастья. В ячейке лежала очень большая сумма в купюрах и золотых монетах. Ни зависти, ни жадности она не испытывала, лишь чувство облегчения. Ее ожидания увенчались успехом. Она быстро перенесла наличность в свою ячейку и принялась изучать остальное содержимое. Лежавшие там драгоценности она не взяла, потому что их на ней мог кто-нибудь узнать. Рисковать не хотелось, да и денег в ячейке было больше, чем она предполагала. К тому же, хотя Луиза и не была специалистом по драгоценностям, ей почему-то показалось, что ценность их невелика. Патенотр скорее всего хранил их как память.

Документы из ячейки Патенотра, последнего представителя теперь уже навсегда исчезнувшего семейства, она решила прихватить, надеясь внимательно просмотреть их у себя. Здесь, без очков, она почти не разбирала текст. Напрягая зрение, она прочитала одну из бумаг и, поняв смысл, лихорадочно стала совать бумаги в сумку.

Луиза пробыла в хранилище около пяти минут. Долго даже для первого раза. Она вставила на место обе ячейки, заперла и вышла из комнаты.

– Простите, я запуталась с ключами, – сказала она дежурному. – Там у вас все так сложно.

– Ничего, привыкнете, – улыбнулся дежурный. – Всего доброго, мадам.

– И вам тоже, Чарлз, – ответила Луиза, прочитав имя дежурного на значке, и направилась к себе в номер.