Текст книги "Мег. Первобытные воды"

Автор книги: Стив Альтен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Я не могу это принять.

– Конечно можете. Оставьте его у себя. Если хотите, продайте. Вам решать. А взамен я лишь прошу, чтобы вы с супругой отобедали со мной, но без всякой предвзятости. – Он бросает взгляд на часы «Патек Филипп». – Ой, и еще одно. Ваш друг Макрейдс. Вы по-прежнему с ним в контакте?

– Ну да, конечно. Мак вернулся в Калифорнию. Работает у отца Терри.

– Отлично! Телесеть хочет и его тоже. На тех же условиях, что и у вас.

– Но почему Мак? – удивляется Терри.

– Джонас и Мак – одна команда. По крайней мере, публика именно так их воспринимает. И мы хотим на этом сыграть. А что, какая-то проблема?

– Нет, если вам нравится, когда ваши ведущие напиваются до поросячьего визга.

– Терри… – Джонас виновато пожимает плечами. – Я не берусь говорить за Мака, но обещаю с ним потолковать.

– Надеюсь, он узнает твой голос.

Джонас поворачивается к жене, всем своим видом умоляя ее перестать.

Эрик снисходительно улыбается:

– Терри, половина наших спонсоров – пивные компании. Единственное, что их волнует, – это рейтинги и демографические показатели. С другой стороны, телесеть хочет обоих – Джонаса и Макрейдса, в противном случае они могут аннулировать предложение. – Эрик снова смотрит на часы. – Упс! Мне надо бежать. Но сегодня вечером мы закончим с делами. Идет? – Не дожидаясь ответа, он машет водителю своего лимузина и забирается внутрь.

Джонас, теряясь в догадках, растерянно провожает взглядом отъезжающий автомобиль.

Терри поворачивается к мужу:

– Мне все это не нравится. Чертовски не нравится!

– Нам нужны деньги.

– Интересно, у меня есть право голоса или я должна молча отпустить тебя одного в круиз в компании с оторвами и бывшим другом – законченным алкашом?

– Я еду в круиз не один, и Мак по-прежнему мой друг.

– А я не доверяю ему. Уже нет. Папа говорит, он реально спивается…

– Ладно. Кончай. Лучше послушаем, что нам предложит этот человек, а пререкания оставим на потом. – Джонас бросает взгляд через плечо жены. – Кстати, о доверии. К нам направляется наша дочь. И, как всегда, опаздывает.

Даниэлла ковыляет со стороны парковки. Лицо бледное, расстегнутая блузка насквозь мокрая.

– Ты опоздала больше чем на час! – рявкает Джонас. – Где ты шлялась?

– Выблевывала свои мозги, если хочешь знать.

– Ты что, пила?

– Папа, это наши женские дела, но да, спасибо за проявленное сочувствие. Хочешь засадить меня дома еще на месяц?

– Может, стоит сделать анализ мочи…

– Джонас, прекрати. – Терри по-матерински обнимает Даниэллу за плечи. – Мы с твоим папой просто волновались за тебя. Пойдем соберем вещи, зарегистрируемся в отеле и закажем еду в номер.

– Мама, в той дыре, где мы ночуем, даже нет кухни.

– Планы изменились. – Терри бросает на Джонаса многозначительный взгляд. – Сегодня вечером мы остановимся в отеле на побережье.

Глава 4

Мосс-Ландинг, Тихий океан

11 морских миль к северо-западу от Океанографического института Танаки

Залив Монтерей, Калифорния

Национальный морской заповедник залива Монтерей занимает 5300 квадратных миль охраняемой акватории, простирающейся от северного побережья Сан-Франциско на юг до берегов Камбрии. В центре этого богатого питательными веществами ареала расположен залив Монтерей – водоем длиной двадцать три мили в форме полумесяца, врезающийся в сушу от Санта-Круза до Монтерея.

Залив Монтерей отличается широким разнообразием населяющих его животных. В зависимости от времени года здесь можно увидеть стада серых китов, горбачей, японских китов, косаток, малых полосатиков, клюворылов и даже величественных синих китов, крупнейших из всех морских животных. Здесь водятся в изобилии дельфины и морские свиньи, а также морские слоны – любимое лакомство больших белых акул.

Но если заглянуть в глубь вод этого воспетого Джоном Стейнбеком залива, с забегаловками и магазинчиками на побережье, туристами и рыбацкими лодками, то можно обнаружить удивительную аномалию подводной геологии, не имеющей аналогов в мире. Под темно-синей поверхностью неподалеку от побережья прячется колоссальная расщелина со сложной системой приливов, течений и апвеллинга, обеспечивающей питательными веществами всю экосистему залива Монтерей. Это подводный каньон Монтерей: образовавшееся 15 миллионов лет назад в результате динамических геологических процессов ущелье, по своим размерам и форме способное поспорить с Большим каньоном.

Как правило, материки нашей планеты окаймлены пологими шельфами, глубина воды в районе которых только через несколько миль достигает нескольких сот футов. Совсем другая история с каньоном Монтерей. Если вы нырнете со старого пирса в Мосс-Ландинге, то окажетесь прямо над подводной расщелиной глубиной почти 12 000 футов, тянущейся на полмили.

Подводный каньон Монтерей – это не только ареал распространения морских животных, но и обитаемое ущелье, генерирующее свои отливы и приливы. Изначально расположенный вблизи Санта-Барбары, залив Монтерей за многие миллионы лет сдвинулся на девяносто миль к северу, параллельно разлому Сан-Андреас, на длинном и узком блоке-террейн, известном как Салиниан. Сам каньон представляет собой сочетание разных геоморфологических формаций: местами он узкий, с крутыми склонами, а местами – широкий, как долины Гималаев. Отвесные склоны высотой две мили уходят в океанское ложе, которое покрыто слоем осадков, датируемых плейстоценом. Ближе к побережью извивающиеся расщелины, иногда глубиной 6000 футов, отходят от основного ущелья, словно растопыренные пальцы рук.

Эти глубоководные расщелины простираются от Санта-Круза до самой Камбрии, но нигде они не расположены в такой близости от береговой линии, как на подковообразном участке у побережья Мосс-Ландинга.

Тридцатидвухфутовый спортивный катер «Ангел II» фирмы «Албемарл» идет на скорости десять узлов вдоль береговой линии залива Монтерей.

Бывший летчик ВМС США Джеймс Макрейдс сбрасывает скорость, затем заворачивает в полотенце еще два ледяных кубика и прижимает к пульсирующему левому виску. Вздымающиеся и опускающиеся двухфутовые волны раздражают Мака даже больше, чем воющие спаренные моторы.

Вверх – вниз, вверх – вниз.

Мак наваливается на штурвал всей своей двухсотфунтовой массой, и при виде отражающегося в хромовой отделке консоли бледного лица с ястребиным профилем стискивает зубы. Мальчишеские задорные искорки в серо-зеленых зрачках давным-давно исчезли, от дикого похмелья размером с гору Рашмор под глазами в красных прожилках залегли черные тени.

Посмотри на себя. Ты выглядишь старше, чем грязь у тебя под ногами, и вдвое безобразнее.

Мак стонет – в животе снова поднимается ураган.

– Боже мой…

Мак выключает моторы и спешит вниз, в гальюн. Упав на колени, он склоняется над унитазом, его рвет.

Катер дрейфует на волнах, яростно бьющихся в дно. Мак теряет равновесие, его снова неудержимо рвет, горло горит огнем, боль в области глазниц усиливается.

Господи, возьми мою душу грешную! Положи конец этому жалкому существованию и забери меня…

Мак выблевывает остатки содержимого желудка. Спускает воду. Наклоняется над раковиной. Набирает пригоршню воды. Сплевывает, глотает, кладет гудящую голову на холодный фаянс и вырубается.

Ангел скользит по черным как смоль водам промежуточного слоя подводного каньона Монтерей вдоль отвесных склонов подковообразного ущелья.

Миллионы лет назад эти прибрежные воды Калифорнии были излюбленным ареалом обитания предков мегалодона, пока моря не стали слишком холодными, вследствие чего пути миграции китов резко изменились. Лишившись основного продукта питания, высшие хищники постепенно исчезли – вымерли из-за массового голода, по мнению некоторых так называемых экспертов.

Как и их кузены, большие белые акулы, мегалодоны населяли все океаны мира, обитая на разных глубинах в широком диапазоне температур. Будучи очень крупными животными, эти монстры обладали метаболизмом, свойственным теплокровным морским обитателям. Благодаря шести жаберным щелям мегалодоны могли дышать при незначительной скорости движения и даже поддерживать нормальную жизнедеятельность в бедной кислородом водной среде. А уменьшение концентрации кальция в хрящах и повышение содержания воды в мышцах способствовали улучшению плавучести и сокращению расхода энергии.

Если в мире и существовали особи, умеющие адаптироваться и выживать в экстремальных условиях, то таковыми в первую очередь являлись представители вида Carcharodon megalodon.

Ангел следует вдоль отвесных склонов каньона Монтерей, ее похожее на торпеду гладкое тело медленно скользит, подобно извивающейся змее. Четкий ритм движения обеспечивается крепящимися к позвоночнику из хрящей мощными мышцами под толстой шкурой – надежной оболочкой, защищающей от расплющивания. При сжатии этих боковых мышц хвостовой плавник мегалодона и задняя часть тела совершают ритмичные пульсирующие движения, толкающие акулу вперед. Огромный хвост в форме полумесяца обеспечивает продвижение практически без волочения; выемка в хвостовом плавнике, расположенная в верхней части, способствует ламинарному потоку воды.

Устойчивому движению вперед способствуют огромные спинные плавники, напоминающие семифутовый парус, и пара грудных, помогающих сохранить равновесие, словно крылья пассажирского авиалайнера. Кроме того, у мегалодона имеются более мелкие парные брюшные плавники, непарный спинной и крошечный анальный плавник.

Легко скользя на глубине более мили, Ангел ловко маневрирует между выступами в стенах каньона, которые невозможно заметить невооруженным глазом. Но хищница способна «видеть» буквально все, поскольку ее основные органы чувств настроены на магнитные колебания окружающей среды, потоки у океанского ложа и едва уловимые вибрации, поступающие сверху. И хотя у акул ушные раковины как таковые отсутствуют, большая самка способна «слышать» звуковые волны, воздействующие на каналы внутреннего уха, в которых имеются щетинки с особыми сенсорными рецепторами. Передающиеся по слуховому нерву «сигналы» не только предупреждают акулу об изменениях в окружающей ее среде, но и позволяют отслеживать точное расположение источника возмущений.

Ангел чувствует доносящееся с юга постукивание – тук-тук-тук – и тихий шелест – отзвук бьющихся сердец и работающих мускулов серых китов. Ближе к берегу какофония поверхностных возмущений усиливается до отчетливых всплесков от десятков тихоокеанских белобоких дельфинов. Откуда-то сверху доносится чужеродный звук подвесного мотора, его электрическое поле привлекает внимание самки, но ненадолго. Очень скоро она переключается на высокочастотные щелчки, исходящие от семейства косаток.

После чего она полностью сосредоточивается на серии приближающихся коротких вибраций.

Поймав восходящий поток богатой питательными веществами холодной воды, гигантская самка поднимается к поверхности, голод настойчиво дает о себе знать.

Чернота уступает место всем оттенкам серого. Краем глаза самка улавливает движущиеся тени. Реверберации и запах экскрементов еще больше возбуждают аппетит.

Выровнявшись, самка скользит вдоль стены каньона и попадает на мелководье, в заросли водорослей. Теперь она словно тигр, преследующий добычу в высокой траве. Обыкновенные тюлени, не подозревая о присутствии самки, прыгают туда-сюда из-за плотной завесы водорослей.

Ангел прибавляет скорость, ее серповидный хвост разбрасывает во все стороны остатки растительности, измельчая ее, точно сенокосилка. Серо-голубые глаза закатываются в глазницах, огромные челюсти открываются…

…и захватывают водоросли, а вместе с ними и самку тюленя с детенышем.

Глухой щелчок – и череп самки тюленя взрывается в безжалостных челюстях Ангела. Нижние зубы хищницы вгрызаются в жирное тело тюленихи прямо до сочной мякоти, но тюлененок еще жив – он скользит по узкому пищеводу акулы, точно арбузное семечко.

Остальные тюлени бьют тревогу и мчатся к берегу, рассекая море в сторону суши, словно маленькие торпеды.

Ангел глотает остатки тюленьего жира и, продравшись сквозь водоросли, бросается в погоню.

Мосс-Ландинг – это рыбацкий поселок с пирсами, пришвартованными лодками, забитыми парковками и складами. Работяг здесь больше, чем туристов.

Патриция Педраццоли, тридцатидевятилетняя голубоглазая пепельная блондинка, работающая ипотечным брокером, бредет вдоль береговой линии и, щурясь сквозь золотистую дымку полуденного солнца, вглядывается в серый горизонт. Патриция уже в шестой раз смотрит на часы и чертыхается себе под нос. Черт бы тебя побрал, Мак, почему ты вечно опаздываешь?!

Ее кузен Кеннет Хофер, присоединившись к Патриции у края воды, протягивает ей пенопластовый стаканчик с чаем:

– Ты не поверишь, в закусочной закончился кофе. – Он поднимает повыше воротник ветровки. – Сестренка, посмотри правде в глаза. Он опять тебя кинул. Какого хрена ты терпишь этого парня?

– Не начинай.

– Как долго ты встречаешься с Маком? Два года?

– Отстань!

– Я только хочу сказать, что ты заслуживаешь лучшего. А может, ты просто боишься с ним порвать?

– Ты это о чем?

– Я ведь хорошо знаю Родни Котнера. Он вполне мог сказать, чтобы ты не вздумала портить отношения с членами клана Танаки, пока Джерико не закроет сделку с братьями Дейтч.

– Нет, ты просто больной. И явно меня недооцениваешь.

– Отлично! Можешь пристрелить гонца, но ты должна была встретиться с ним еще два часа назад.

– Должно быть, Мака задержали в институте.

– Скорее, его задержало похмелье. Патриция, очнись и принюхайся к водочному перегару. Этот парень – законченный лузер.

– Кеннет, это, конечно, не твое дело, но у Мака было тяжелое детство.

– А у кого его не было?

– Отец Мака покончил с собой, когда парню исполнилось десять. Дядюшка Джонни ведь не выкинул с тобой такой номер, а?

Кен виновато пожимает плечами:

– Послушай, не то чтобы мне не нравился твой парень, я просто желаю тебе добра… – Он замолкает, обшаривая глазами горизонт. – Эй, а это, случайно, не катер Мака?

«Ангел II» в семидесяти пяти ярдах от берега дрейфует на север.

– Мак!

– Как он может тебя услышать, если, как всегда, торчит в гальюне?!

– Заткнись! – Патриция снимает тренировочный костюм, оставшись в черном бикини.

– Что ты делаешь? Собираешься доплыть до него?

– Катер дрейфует. У него наверняка что-то стряслось.

– Расслабься. Скорее всего, он снова надрался.

Не обращая внимания на слова Кена, Патриция заходит по колено в воду, акклиматизируясь к холоду.

Кен ее окликает:

– Раз уж ты так серьезно настроена, почему бы тебе заодно не отнести ему ланч?!

Зачерпнув ладонями воды, Патриция льет ее себе на плечи:

– Эй, Макрейдс! Живо тащи свою задницу на палубу!

По-прежнему нет ответа.

А вдруг он действительно поранился? Набравшись мужества, Патриция подныривает под набежавшую волну, затем останавливается по пояс в воде, чтобы поправить верх от бикини. И наконец начинает плыть, стараясь держать голову над водой.

Кен провожает Патрицию печальным взглядом:

– Нет, придется срочно ее с кем-нибудь познакомить. – Собрав вещи, он возвращается на пирс.

Отличная пловчиха, Патриция, миновав полосу прибоя, уже находится в добрых сорока ярдах от берега. Полпути пройдено… Продолжай плыть…

Под ней проносится какая-то черная тень, потом еще одна. Патриция останавливается и с бьющимся сердцем вглядывается в воду.

Тюлени? Ух ты, похоже, здесь уже глубоко!

Она чувствует прилив адреналина, по спине ползет холодок.

Может, стоит вернуться, пока не поздно?

Патриция устремляет взгляд на «Ангела II». Лодка дрейфует в сторону берега, ее транец так и манит к себе.

Девушка снова начинает плыть.

С десяток тюленей крутятся совсем рядом, они то ныряют в глубь океана, то выныривают на поверхность, их тревожные крики тают за спиной. Опустив голову в воду, Патриция стремительно преодолевает последние тридцать ярдов, затем, отфыркиваясь и отплевываясь, подплывает к спящему двигателю и останавливается, чтобы помочиться.

Ангел, заинтересовавшись движениями ног и учащенным сердцебиением пловчихи, оставляет тюленей и мчится назад. После чего беззвучно проскальзывает под днище катера, вдыхая едкий запах мочи, в двухстах футах от поверхности. Все органы чувств акулы настроены на предполагаемую добычу.

Патриция сокрушенно охает, когда подводное течение относит ее от кормы. Вернувшись к лодке, девушка забирается на алюминиевый трап…

И в этот самый момент корма «Ангела II» взмывает на три фута над водой, в результате чего Патриция падает ничком на накренившуюся палубу.

Громкий всплеск – и катер шлепается обратно на воду.

– Какого черта?! – Патриция поднимается на ноги и перегибается через леер.

Мимо «Ангела II» проходит рыболовецкий траулер, оставляя за собой шестифутовую кильватерную волну.

– Проклятые рыбаки!

Патриция выжимает волосы и направляется вниз на поиски Мака, не замечая призрачного белого сияния и огромной пасти, зажавшей в зубах подвесной мотор, словно пробуя его слабое электрическое поле на вкус.

Детекторы химических веществ во рту мега подтверждают, что качающееся на поверхности животное несъедобное, а сенсорные клетки боковой линии сообщают о том, что тюлени уже находятся вне пределов досягаемости.

Поскольку никакой другой добычи поблизости нет, большая самка уходит на глубину, продолжая кружить неподалеку… Ее голод усиливается.

Лагуна Танаки

Залив Монтерей, Калифорния

В подземной обзорной комнате, которая расположена двумя этажами ниже основного уровня в южном конце бассейна, темно.

Масао Танака входит в герметичное помещение, на его лицо падают зеленые отблески лексановых панорамных окон. В свое время в этой закрытой для посетителей обзорной комнате Масао развлекал двух президентов Соединенных Штатов, китайского премьер-министра, с десяток сенаторов, шесть конгрессменов от штата Калифорния, губернатора, бесчисленное количество голливудских звезд, репортеров и фотографов из ведущих американских, а также зарубежных газет и журналов США. И у всех у них перехватывало дыхание, мурашки ползли по спине, глаза лезли на лоб от восторга, смешанного с ужасом, при виде того, как тридцатипятитонный монстр пожирает свою дневную порцию говядины.

Масао смотрит в подводный загон, в застойном воздухе стоит запах плесени, тишину нарушает лишь звук сочащейся воды. Некогда лазурная вода в бассейне подернулась зеленой ряской, панорамное окно покрылось пятнами водорослей.

Должно быть, водостоки опять забились.

Масао проверяет время на пейджере. Через двенадцать часов сюда должен прибыть с предварительным визитом директор-распорядитель Океанариума Монтерея, а в лагуне царит мерзость запустения.

И на беду, именно сегодня Мак взял отгул. Масао подумывает о том, чтобы позвонить Маку по сотовому, но отбрасывает эту идею. Мак уже три месяца сидит без зарплаты. Нет, пожалуй, справлюсь сам.

Покинув обзорную комнату, Масао идет по подземному коридору в машинный зал. Отодвигает засов, нажимает обеими руками на проржавевшую стальную дверь, входит внутрь. Прямо с порога в нос ударяет едкий запах хлорки, уши закладывает от гула работающих генераторных установок, расположенных за лабиринтом проржавевших труб.

Давненько я не был здесь… Какой жуткий бардак! Не стоило так полагаться на Мака. Мне еще крупно повезет, если удастся продать весь этот хлам хоть за какие-то гроши.

Обнаружив панель управления, Масао пытается отыскать тумблеры, приводящие в действие систему фильтрации лагуны. Щелкает тумблером.

Ничего.

Память явно подводит старика. Он пробует с десяток других тумблеров, пока наконец не находит нужный. Спаренные генераторные установки фыркают и замолкают, выключив систему фильтрации.

Низкий гул тотчас же сменяется звуком падающих капель. Масао покидает машинный зал и направляется к кладовке с экипировкой. Раздевшись, Масао натягивает на себя мокрый гидрокостюм. Достает с полки баллон с воздухом. Удостоверяется, что он полный. Прикрепляет баллон к надувному жилету с компенсатором, берет ласты, маску, грузовой пояс и специальный мешок для мусора, похожий на плотно сложенную сеть. Затем перекидывает баллон с воздухом и жилет через плечо.

– Уф… – Колющая боль в сердце заставляет старика опуститься на одно колено.

Порывшись в куче снятой одежды, Масао достает из кармана брюк баночку с белыми таблетками.

С трудом отвинтив защищенную от детей крышку, он поспешно кладет под язык крошечную таблетку нитроглицерина.

Боль в груди понемногу стихает.

Не волнуйся. Скорее всего, это просто несварение желудка.

Масао отдыхает еще десять минут, затем, почувствовав себя немного лучше, берет снаряжение. Он, естественно, и не подозревает о том, что в одной из коронарных артерий образовался тромб.

Старик с трудом преодолевает два пролета бетонной лестницы, ведущей к арене, и неожиданно слышит до боли знакомые звуки: глухую дробь вудуистских барабанов, доносящуюся из расположенных под водой динамиков.

Старый дурак. Должно быть, по ошибке включил звонок, приглашающий Ангела на обед.

Недовольный собой, Масао вглядывается в подернутый предвечерней дымкой серый горизонт, обдумывая следующий шаг. Ой, да оставь все как есть. Так или иначе потом все равно придется спуститься вниз, чтобы включить систему фильтрации.

Масао открывает вентиль баллона с воздухом, проверяет регулятор и принимается натягивать экипировку.

– Мак?

Патриция проходит через гостевую каюту прямо в каюту Мака. И находит его, бледного, небритого, склонившегося над раковиной. В помещении пахнет алкогольной блевотиной.

– Мак?

– Триша… Господи, как ты…

– Я ждала тебя два часа. Что, блин, с тобой приключилось?!

– Не знаю. Полагаю, слишком длинная ночь. Дай мне несколько минут, хорошо?

– Тогда пойду приготовлю кофе.

– Ага, кофе. Лучше плесни его мне прямо в глаза.

Оставив Мака, Патриция направляется на крошечный камбуз… и сталкивается с незнакомой девушкой.

Отпадная пергидрольная блондинка. Длинные волнистые волосы спускаются до копчика. В пупке пирсинг. На щиколотке тату рыбы-молота.

Абсолютно голая.

– Привет. Ты, наверное, Триша. Прошлой ночью Мак твердил твое имя. По-моему, очень мило.

У Патриции отвисает челюсть, от лица отливает кровь.

– А ты, черт возьми, кто такая?!

– Тамека Миллер. Мы с Маком познакомились вчера вечером на соревновании серфингистов. Не волнуйтесь, я не собираюсь с ним встречаться. Просто случайный секс.

– Надо же, как мне повезло!

Мак, шатаясь, выходит как зомби в коридор:

– Ох!.. Вот дерьмо!..

– Ага, ты в полном дерьме. – Патриция переходит от слов к делу и бьет его правой рукой в левый глаз.

Мак падает навзничь, свалив на пол кофейник.

– Ой-ей-ей! Проклятье! Триш, если бы ты позволила мне все объяснить…

– Ублюдок! Я впустую потратила на тебя два года жизни.

Мак трет глаза, колесики в мозгу по-прежнему крутятся еле-еле.

– Послушай, мне очень жаль. Ты действительно заслуживаешь лучшего. Просто… просто я еще не готов сидеть на привязи…

– И поэтому ты переспал с Мисс Калифорнийской Малолеткой?

– К твоему сведению, в марте мне исполнится двадцать два.

– Заткнись! – Покинув камбуз, Патриция поднимается на палубу.

– Триш, погоди! – Мак тащится вслед за ней по трапу навстречу слепящему дневному свету. – Мы можем поговорить? Пожалуйста.

– Катись к черту! – Она встает на транец и прыгает за борт.

Берег всего в четверти мили от катера.

Масао перелезает через пятифутовую подпорную стенку и спускается по вертикальной алюминиевой лестнице в лагуну, балансируя на нижних ступеньках, чтобы надеть маску. Вставив в рот регулятор, он делает несколько вдохов, берет за ручку мешок для мусора и отталкивается.

Надувной жилет держит его на поверхности. Масао поднимает голову и замечает Атти, которая поливает из шланга плексигласовые панели, установленные над южной опорной стеной лагуны. Несмотря на низкую зарплату, девушка-инвалид прилежно моет стекла каждый вторник, пятницу и воскресенье, а по понедельникам и четвергам сметает песок с арены. По средам и субботам она проходит курс физиотерапии. Если бы не это, Атти каждый божий день проводила бы в институте.

Масао машет ей рукой, затем нащупывает на жилете выпускной клапан. Нажав на кнопку дефлятора, он выпускает лишний воздух, после чего стремительно погружается ногами вперед в зеленые воды рукотворной лагуны.

Барабанная дробь пульсирует у него в ушах. Подавив желание подняться наверх и выключить динамики, Масао продолжает погружение. Ему приходится, зажав нос, выровнять давление, чтобы преодолеть семьдесят футов, отделяющих его от сумрачного дна.

Стальная решетка шириной двадцать футов закрывает основную дренажную трубу, тянущуюся на всю ширину бассейна. Масао сгибается над решеткой, забитой водорослями, дохлой рыбой и прочей дрянью. Тут же плавает мертвая морская черепаха, ее передняя ласта застряла в дренажной трубе.

Низкая барабанная дробь пробирает до костей, пульс старика учащается в такт завораживающему ритму. Масао нервно озирается по сторонам, затем улыбается, понимая, что становится параноиком. Она давным-давно уплыла, старина. И не сможет причинить тебе вреда.

Зажав в левой руке сетку, Масао принимается выдирать из решетки водоросли и собирать мусор.

Патриция Педраццоли держит голову над водой и начинает грести еще интенсивнее, пробиваясь через полосу прибоя. От кипящей на медленном огне ярости мускулы наливаются силой, и Патриция уже не обращает внимания на холодную тихоокеанскую воду.

Ублюдок… Кеннет был прав. Мне давным-давно следовало послать его куда подальше…

Девушка не замечает призрачного сияния, следующего за ней в восьмидесяти футах от поверхности, – сияния, от которого темно-синий цвет вод становится изумрудным. Однако ее настораживают доносящиеся с правой стороны истошные вопли:

– Триша, акула! Акула, Триш… Это мег!

Патриция перестает грести, сердце бешено колотится. Тяжело дыша, она делает рывок вперед и оглядывается.

«Ангел II» плывет по инерции в двадцати футах справа от нее, Мак перегибается через леер, защитив глаза ладонью от исходящего от воды мерцания, и пытается скрыть озорную ухмылку:

– Прости, мне нужно было привлечь твое внимание.

– Задница!

– Пусть я задница, но, эй, я несчастная задница! Позволь мне хотя бы тебя забрать. Если хочешь, можешь поставить мне фингал и под вторым глазом.

– Уж лучше я поплаваю с мегом! – Опустив голову в воду, Патриция упрямо продолжает плыть.

Ангел кружит внизу, вдыхая запахи моря, ее мозг обрабатывает информацию об аминокислотах в содержащейся в воде моче, масляных пятнах на шкуре, запах от желез внутренней секреции после недавнего эстрального цикла…

Акула поднимается, чтобы начать кормежку.

Но внезапно обнаруживает другие импульсы: отдаленные низкочастотные реверберации, воздействующие на основные инстинкты, впиваются в мозг.

В отличие от большинства рыб, хищные акулы вроде Carcharodon megalodon обладают достаточно сложным мозгом – центром управления самой совершенной нервной системой из всех, что когда-либо создавала Природа. Слуховые, зрительные, обонятельные и электрические сигналы обрабатываются средним мозгом животного, мозжечком и задним мозгом, а также десятью процентами переднего мозга. Остальная часть гигантского головного мозга предназначена для обучения и запоминания. Память привела Ангела в родные воды. И теперь поведенческие навыки заставили ее переключить свой сенсорный аппарат.

Бум-бум-бум… бум-бум-бум… бум-бум-бум…

Не обращая внимания на Патрицию, Ангел направляется обратно в каньон. По мере приближению к склону каньона вибрации все больше усиливаются. Ангел следует по глубоководному ущелью на юг, словно собака Павлова, повинуясь условным рефлексам.

Бум-бум-бум… бум-бум-бум… бум-бум-бум…

Ответвление ущелья ведет на восток. Ангел плывет вдоль расщелины, пульс учащается в ритме вудуистского барабана. Звонок на обед времен ее юности приводит акулу в рукотворный канал лагуны Танаки.

Масао Танаки, стараясь не прикасаться к мертвой морской черепахе, кладет очередную порцию водорослей в переполненную сетку. Проверяет запас воздуха в баллоне и смотрит на узкую дорожку, которую удалось очистить от грязи. Похоже, работы здесь на всю ночь. Затянув завязки сетки, старик нащупывает клапан жилета, чтобы подняться на поверхность…

И тут у него внезапно сжимает грудь, а дыхание перехватывает. Он леденеет при виде жуткой конусообразной головы, надвигающейся на него сквозь зеленоватую дымку.

Отвратительная морда, усеянная черными точками пор.

Ощеренная в дьявольской ухмылке пасть.

Обтекаемое тело. Чудовищные размеры. Причем настолько, что вода бурлит при движении акулы.

Ангел…

У Масао мурашки ползут по спине, кожа начинает гореть, мышцы, словно электрифицировавшись, каменеют. Он прикусывает загубник, поправляет мешок, но остается неподвижным, несмотря на тиски, все крепче сжимающие грудную клетку.

Ангел обращает на него серое пятно правого глаза, а затем, словно гигантский дирижабль, проплывает мимо. В поле зрения Масао попадают трепещущие жаберные щели, затем правый грудной плавник, похожий на крыло «Боинга-737».

Поднятый монстром водоворот затягивает Масао, отрывая от дна. Голова старика врезается в плавник мега снова и снова. Хвостовой плавник высотой с двухэтажный дом, точно букашку, вышвыривает Масао из кильватерного следа.

Морская черепаха, освободившись, дрейфует неподалеку; ее панцирь ударяется о маску старика. Отодвинув мертвое животное, Масао расширенными от ужаса глазами смотрит, как Ангел приближается к южному концу бассейна – туда, где находится подводная обзорная комната.

Мег высовывает из воды гигантскую голову, чтобы оглядеться.

Барабаны… Она думает, что настало время обеда.

Новая волна боли сжимает грудь старика, заставляя согнуться пополам.

Атти Холман поливает из шланга очередную панель из плексигласа, потом счищает соль скребком, который держит в здоровой левой руке, направляя ее неработающей левой.

Неожиданно Атти спотыкается о бетонное основание заржавевшей А-рамы и падает при виде омерзительной алебастровой головы, возникшей из темно-зеленой воды по другую сторону перегородки.

Оцепенев от ужаса, Атти таращится на чудовище, которое словно разговаривает с ней: его нижняя челюсть открывается и закрывается, демонстрируя кончики жутких семидюймовых зубов.

Масао, сжавшись в комочек, болтается в воде на глубине пятидесяти футов. Невыносимая боль пронизывает тело, старику кажется, будто у него на груди сидит слон. Боль отдается в спину и шею, в руки и нижнюю челюсть. Масао силится глотнуть воздуха, его пораженное ишемией сердце, лишенное из-за тромба кислорода, пытается прогнать кровь через коронарную артерию. Сердечный ритм становится неровным, фибрилляция желудочка заставляет сердце трепыхаться, препятствуя нормальному кровоснабжению мозга.

Уже в агонии, Масао видит, как громадная доисторическая большая белая акула уходит на глубину и поворачивает назад, огромные ноздри обнюхивают воды бассейна.