Текст книги "Мег. Первобытные воды"

Автор книги: Стив Альтен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Глава 12

Монтерей, Калифорния

Дэвид протягивает матери куртку:

– Раз уж ты летишь на встречу с потенциальным покупателем, почему бы тебе не взять меня с собой?

– Во-первых, потому, что пригласили лично меня, а во-вторых, ты должен починить электронику в диспетчерской. Дэвид, ты у нас спец в таких делах. И поэтому нужен именно здесь.

– Ладно, но мне потребуется помощь. А где дядя Мак?

Терри, отвернувшись, застегивает на молнию дорожную сумку:

– Я ведь тебе уже говорила. Мак в отъезде. Поехал навестить друзей.

– Ты хочешь сказать, он в лечебнице?

– Откуда ты знаешь?

– Слышал, как вы с папой ругались.

– Дэвид, подслушивать некрасиво.

– Тогда в следующий раз не орите так громко.

– А Триш не может тебе помочь? Я попросила ее забегать к тебе.

– Мама, я не нуждаюсь в няньке.

– Ладно, не спорь. Меня сейчас нельзя волновать. – Терри умолкает, прислушиваясь к автомобильному гудку. – А вот и такси. Тебя подбросить обратно до института?

– Нет. Доберусь на велосипеде.

Терри наклоняется для прощального поцелуя:

– И запомни, никаких аквалангов.

– А можно хотя бы в бассейне понырять?

– Я тебе категорически запрещаю. И вообще, у меня сейчас нет времени пререкаться. Вот тебе восемьдесят долларов на продукты и на всякий пожарный. Постарайся не спустить все сразу. Вечером позвоню тебе из Канады, поэтому советую быть дома.

Перекинув сумку через плечо, Терри спускается вниз и выходит на улицу к ожидающему ее водителю такси.

– Аэропорт Сан-Франциско. – Она оборачивается помахать Дэвиду, но видит только закрытую дверь.

Терри садится на заднее сиденье, и минуту спустя они уже мчатся по прибрежной автостраде. В заляпанное окно Терри смотрит на темно-синий горизонт.

Три тысячи долларов, а также билет туда и обратно, что-то здорово напугало этих парней. Хотя, скорее всего, просто какой-нибудь паразит в воде.

И все же…

– Водитель, мне нужно ненадолго заскочить в институт. Это по гравийной дороге налево.

Терри с довольным видом смотрит в окно, размышляя о том, что будет делать, если Ангел действительно вернулась из Марианской впадины.

И от одной этой мысли у Терри начинают трястись руки.

Национальный морской заповедник, залив Монтерей

Сумерки

Фотограф-натуралист Брайан Ходжес вытаскивает весло, позволив каяку проплыть еще футов сто по кишащей крилем воде. Торопливо оглянувшись через плечо на заходящее солнце, Брайан прикидывает расстояние до широкой полосы фитопланктона и открывает футляр камеры.

Пожалуй, лучше поставить широкоугольный объектив.

Сняв висящую на шее ярко-желтую камеру «Минолта вектис везематик зум», Брайан быстро меняет стандартный объектив на широкоугольный 50-миллиметровый. Удостоверившись, что на пленке еще достаточно кадров, Брайан надевает маску для дайвинга, вставляет в рот дыхательную трубку и переваливается через борт.

На расстоянии примерно ста с лишним футов десятки тысяч крошечных креветок продолжают кормиться на поверхности, не подозревая о том, что из глубин уже поднимается гигантский хищник, готовый их сожрать.

Нацелив камеру на поверхность воды, Брайан выпрямляет руку, задерживает дыхание и ждет.

Громкий всплеск – и поверхность воды взрывается клочьями пены. Это 32-футовый молодой горбач заглатывает цистерну морской воды с крилем. Брайан быстро щелкает камерой, чтобы снять среднюю часть туловища кита весом 38 000 фунтов, который, хлопая по воде огромным хвостом, поднимает разбегающиеся трехфутовые волны. Пока кит кормится, Брайан успевает разглядеть знакомое пятно из налипших мелких рачков на правом боку животного. Добрый вечер, Чарли Донатс. Рад видеть тебя снова.

Высунув голову из воды, чтобы выпустить через китовый ус очередной фонтан воды, горбач смотрит большими добрыми глазами на фотографа-натуралиста.

Белый двенадцатифутовый грудной плавник игриво шлепает по поверхности, окатив Брайана и его водонепроницаемую камеру.

– Спасибо, Чарли, а теперь как насчет того, чтобы…

Бабах!

Брайана захлестывает волной размером с небольшой плавательный бассейн: Тихий океан взрывается пеной и кровью… густой маслянистой алой кровью, которую изрыгает гора плоти цвета слоновой кости.

Ангел яростно мотает головой, ее окровавленные зазубренные зубы вырывают гигантский кусок мяса из брюха застигнутого врасплох горбача. Раненый кит извивается и бьется в агонии, тем самым вынудив более крупного хищника разжать челюсти.

А потом так же неожиданно, как и появился, мегалодон исчезает, оставив свою жертву агонизировать в луже собственной крови на поверхности океана.

Задыхаясь от потрясения, Брайан Ходжес перебирает в воде ногами, стараясь увертываться от восьмифутовых валов. С трудом оторвав взгляд от умирающего кита, Брайан судорожно пытается найти свой каяк. Срочно убирайся отсюда, срочно вылезай из воды…

С отчаянно бьющимся сердцем, покрывшись от страха мурашками, Брайан плывет к каяку. Доплывает до него. Залезает внутрь, едва не перелетев головой вперед через другой борт от мощного выброса адреналина. Садись и греби… Где это чертово весло?!

Найдя весло, Брайан хватает его и гребет из последних сил, ведь и береговая линия, и его девушка, и его работа фотографом-фрилансером, и оставшиеся дни его жизни находятся в добрых двух милях отсюда.

Спокойствие, эта тварь пришла не по твою душу, она пришла за китом. Ты в порядке. Главное, не нервничать и продолжать грести…

Камера, по-прежнему болтающаяся на шее, бьется о грудь, словно взывая к нему.

Не в силах преодолеть искушение, Брайан смотрит на камеру, страх моментально испаряется. Кит умирает. Ангел наверняка кружит под ним, чтобы продолжить трапезу. Один снимок, так, по-быстрому, пока не ушел свет, а потом греби что есть мочи обратно к берегу.

Убрав весло и оставив каяк дрейфовать, Брайан оборачивается, чтобы взглянуть на Чарли. Успокойся и не дергайся, тогда мегалодон даже не узнает, что ты здесь. Один классный снимок ее следующей атаки, только один-единственный убийственный снимок.

Брайан проверяет камеру. Выставляет кадр.

Выглядит хорошо, реально хорошо. Я уже слышу, что будут говорить в «Даймонд клаб». Брайан, предъяви нам доказательства. Ладно, парни, любуйтесь!

Фотограф наводит объектив на умирающего кита, корчащегося в конвульсиях. Из раны в брюхе размером с джакузи струей хлещет кровь. Прости, Чарли, но наша жизнь – это пищевая цепочка. Черт, выглядит хорошо! Ладно, Ангел, еще один раз для папочки, пока не ушел свет. Стопудово фото на обложку «Нэшнл джиографик». А может, даже и «Тайм»…

Горбач издает слабый стон и вяло бьет хвостом, бессильно шлепая по воде похожими на весла грудными плавниками.

Ну давай, Ангел! Давай – возьми его!

Кит резко меняет направление, рванув к берегу – и к каяку Брайана.

Брайан видит в объектив, как животное подплывает все ближе и ближе…

Ну давай, Ангел, время десерта.

– Вот дерьмо, что же я делаю? – Брайан в панике выпускает из рук камеру и тянется за веслом.

Кит бьет хвостом по поверхности воды. Звук, похожий на пушечный выстрел, застает Брайана врасплох, он роняет весло и в остолбенении смотрит, как оно уплывает вдаль.

– Господь всемогущий! – Нагнувшись вперед, Брайан гребет обеими руками в надежде поймать убежавшее весло.

Горбач выпускает мощную струю воздуха из дыхала, влага оседает на шее Брайана, который уже тянется за веслом.

Но каяк, подталкиваемый снизу украшенной наростом из ракушек головой кита, относит в сторону.

– Глупый кит, убирайся, к чертовой матери, отсюда!..

Оранжево-красное небо опрокидывается в воду, темно-синее море выворачивается наизнанку. Каяк, горбач и Брайан Ходжес летят вверх, запущенные, словно из катапульты, разъяренной 40-тонной акулой.

Так высоко… Три этажа… Четыре этажа… И вот теперь он падает… Сердце застревает в горле… И воздух такой непривычно холодный, когда Брайан, пролетев мимо горы кремовой плоти размером с силосную башню, ныряет головой вперед. И мир будто сходит с ума, когда он инстинктивно хватается за гигантский грудной плавник. И безумие этого жеста, и разодранные до мяса ладони заставляют его разжать руку.

В очередной раз перекувырнувшись, Брайан падает ногами вперед в морскую зыбь, ему нечем дышать, он начинает тонуть.

Вода теплая… Просто остаться здесь на секунду… только на одну секунду…

Но проклятое море отшвыривает его в сторону и снова выносит на поверхность как раз в тот момент, когда два мастодонта лавиной обрушиваются в океан, и от чудовищного удара у него лопаются барабанные перепонки. Если бы я смог сделать снимок, всего лишь один призовой снимок для своего надгробия…

Он снова тонет… Нет, не тонет, его куда-то тянет. Должно быть, я упал в реку…

Брайан отчаянно молотит руками и ногами. Куда плыть, чтобы вынырнуть на поверхность? Давится жиром, кровью и китовым мясом. Почему Природа так жестока?.. Кто знает? Кто, черт возьми, знает?!

Проходит целая вечность, но вот наконец Брайан оказывается на взбаламученной поверхности океана. Отворачиваясь от волн, он запрокидывает голову, чтобы глотнуть воздуха, сердце громко стучит в ушах, измочаленное тело пронизано холодом и болью.

Один-одинешенек, он барахтается в расползающейся по воде луже крови, ее успокоительное тепло вызывает тошнотворное чувство.

Каяк исчез. Брайан слышит шум обрушивающегося на скалы прибоя и плывет на этот звук, сопровождая каждое движение стоном.

– Ой! Ой! – кричит он, когда его дрожащее тело внезапно вздымается на окровавленном, вонючем, маслянистом плоту из китового мяса.

Боже!.. Это происходит не со мной…

Его сознание на мгновение отключается, он лежит ничком на шероховатой шкуре Чарли Донатса, перебирая пальцами наросты из ракушек.

Под ним колышется остров безжизненной китовой плоти. Холодный воздух пробирает до костей.

Кончай тупить! Тащи свою задницу в лужу крови и плыви… плыви, чтобы спасти свою чертову жизнь!

Но Брайан, вконец окоченевший, вконец испуганный, не может сдвинуться с места.

День незаметно скрывается за горизонт, оставляя его одного в ночи.

Проходит минута, минута длиною в жизнь, а он все еще не решается нырнуть в воду.

Мертвый кит перекатывается на волнах.

Брайан цепляется руками и ногами, балансируя на коленях, но туша выскальзывает из-под него, и он падает в море.

Он брыкается, кричит и лезет… лезет обратно на беднягу Чарли Донатса, хватаясь за налипшие ракушки… Спасибо Тебе, Господи, за эти ракушки!.. Лезет наверх по спинному плавнику, кровь льется рекой… Бедный, бедный мертвый Чарли Донатс! Такова жизнь в пищевой цепи. Ну пожалуйста, мертвый Чарли, помоги мне выбраться из моря.

– На помощь! На помощь! Помогите кто-нибудь!

Он не узнает собственного голоса… Такой скрипучий в холодном вечернем воздухе, такой надрывный.

Брайана рвет морской водой и крошечным, размером с полтинник, куском внутренностей, и при виде этого куска его рвет снова.

Ладно… остановись… просто остановись, пока она не вернулась… пока она не вернулась, чтобы откусить очередной шмат мяса из твоего плота.

Туша кита содрогается под ним, Брайан падает на колени.

Слишком поздно…

Он нагибается и смотрит в воду… в воду, которая еще секунду назад была темной, а сейчас озарена мягким люминесцентным светом, исходящим от чудовищной пасти, при виде которой Брайан подскакивает от испуга.

Зияющая дыра размером с трейлер обнажает туннель с острыми зубами, выдвинутые вперед челюсти открываются все шире, выдергивая из-под Брайана его плот.

Брайан вопит и катится вниз по скользкому склону.

– Нет!..

Голова Брайана уходит под воду, море заряжает его новой энергией, побуждая действовать.

И теперь Брайан Человек-Паук… Наэлектризованные мышцы толкают тело вверх по скользкому склону, надпочечники, словно взбесившись, вырабатывают адреналин, решительно отказываясь допустить, чтобы его остров исчез. Разбитые в кровь пальцы впиваются в жирное мясо в поисках ракушек, ноги находят точки опоры на безжизненном грудном плавнике.

Туша перекатывается, точно бревно, и Брайан снова скользит и попадает ногой в рану.

Ангел, внезапно почувствовав присутствие соперника, вытаскивает рыло из чудовищной раны и прекращает кормежку.

Брайан карабкается на вершину безжизненной горы мяса, ракушек, жира и крови, мысленно моля Господа сотворить чудо.

А потом слышит… пронзительный вой мотора.

Лодка… о, спасибо Тебе!

– Здесь! Я здесь!

Вокруг стоит непроглядная тьма, но Брайан широко расставляет ноги, и машет, и кричит, и будь он проклят, если эта рыбацкая лодка не повернет.

– О да, вперед! Сюда, сюда! Я здесь!

Он плачет от радости… но внезапно замолкает.

При виде люминесцентного белого спинного плавника он лишается дара речи. Этот кружащий над поверхностью парус настолько высокий, зловещий и пугающий, что слова застревают в пересохшем горле, а во рту появляется горечь.

Моторная лодка по-прежнему приближается. Она может появиться в любую минуту, в любую секунду.

Убирайся!

Плавник исчезает.

Надо быть осторожнее в своих желаниях, потому что у Брайана есть время подумать, и вот теперь он реально напуган, настолько напуган, что может лишь тихо постанывать, мочась в гидрокостюм.

– Помогите! Помогите мне…

Туша кита внезапно взрывается, Брайан летит вверх тормашками, мощный удар снизу посылает его в темное, бурное, безжалостное море.

Моторная лодка замедляет ход.

Дэвид Эмануэл глушит мотор.

– Алло? – Он светит фонариком на плавающую гору китового жира. – Боже, какой кошмар!

Его напарник Жан Фишер перебирается к нему на нос лодки.

– Ни хрена себе! Что это было?

– Кит. Я вроде как слышал его крики или типа того.

– Наш босс раскричится еще сильнее, если мы опоздаем на вечеринку. Поехали! Здесь воняет, как в выгребной яме.

– И то верно. – Эмануэл заводит мотор, обходя кругом кучу китового жира, чтобы продолжить плыть на север, в залив Сан-Франциско.

А в четырехстах семидесяти футах под растерзанным китом Ангел переворачивается на спину… заглатывая останки фотографа-натуралиста Брайана Ходжеса.

Глава 13

На борту «Нептуна»

Море Банда

61 морская миля к северо-востоку от Молуккских островов

Кают-компания Сорвиголов расположена в трюме, перед камбузом, – там, где некогда находились кубрики экипажа галеона. В передней части этого просторного помещения имеется массивное основание, удерживающее бушприт – мачту высотой с дерево, которая идет от нижней палубы под углом сорок пять градусов. Свешивающиеся с потолка фонари льют мягкий золотистый свет, отбрасывающий длинные тени. Мебелью в кают-компании служат огромные разноцветные подушки с эмблемами Сорвиголов. Бильярдный стол прикручен к голому деревянному полу между двумя внушительными пушками.

Команда «Молоты», в синих хлопчатобумажных тренировочных костюмах, отдыхает на разложенных вдоль стены подушках; «Мако», в красной спортивной одежде, – у противоположной стены. А между обеими командами, в центре комнаты, сидят на складных матерчатых стульях Шарлотта Локхарт и Джонас Тейлор.

Кино– и звукооператоры расположились в дальних концах помещения.

Даниэлла, в облегающем топе с логотипом Сорвиголов и коротеньких шортиках, стоит в сторонке вместе с остальными Куколками, мечтающими стать со временем супермоделями.

Вейн Фергюсон, с забинтованной головой и холодным компрессом на левом бедре, возлежит на горе подушек в окружении товарищей по команде. Ссадины на лбу и скулах заклеены пластырем.

Чуть-чуть вялый от обезболивающих, Вейн машет Дани и улыбается ей кривоватой ухмылкой. Дженни Арнос плюхается на подушку рядом с Вейном, ненароком задев его раненое бедро.

– Ой!

– Впредь будешь знать. Ты должен был облететь рукав смерча кругом, а не лезть прямо к черту в пекло.

– Я и не собирался лететь в центр смерча. Меня закрутило восходящим потоком воздуха. Мне даже на секунду показалось, что Господь Бог решил использовать меня в качестве шарика для пинг-понга.

– Угадай с трех раз, кто вытащил тебя из воды. – Она кивает в сторону Майкла Коффи, дающего интервью.

– Наверняка пытается уменьшить число баллов за мой прыжок.

– Мне казалось, что это наш прыжок.

– Наш прыжок. Не придирайся к словам.

Тем временем на сцену выходит Сьюзен Феррарис:

– Народ, грандиозный первый день! Грандиозный! Понимаю, вам не терпится это отметить, но сперва нужно чуть сбавить градус, сделать картинку более реальной… позволить нашим зрителям проникнуть в мозг адреналинового наркомана. Поэтому не будем выключать камеры и предоставим вести разговор Шарлотте с Джонасом. Хорошо? Запомните, чем активнее вы будете участвовать, тем больше узнают о вас зрители, что будет иметь решающее значение при голосовании. Шарлотта, скажи, когда будешь готова.

Супермодель скрещивает точеные ноги, поправляет вырез блузки, демонстрируя темную ложбинку между грудей:

– Итак, Джонас, у нас был потрясающий первый день. Следующие сорок восемь часов наши зрители будут голосовать за то, чтобы определить, трюк какой команды Сорвиголов стал победителем в открытии шоу. Между тем всем нам хотелось бы узнать, что именно движет Сорвиголовами. Что заставляет так рисковать? Они ищут почестей и славы? Или это всего-навсего выброс адреналина? Сегодня вечером мы зададим эти вопросы мужчинам и женщинам из шоу «Сорвиголовы». И начнем мы с Эвана Стюарта из команды «Молоты». Привет, Эван! – (Эван скромно машет рукой.) – Эван, насколько мне известно, вы морской биолог. А недавно вы переехали из Майами в Мауи.

Эван кивает:

– Если хочешь оседлать большую волну, то нужно поселиться рядом с ней.

– Расскажи нам о волне, которая называется «Челюсти».

– «Челюсти», или на местном языке «Пеахи», встречаются у западной оконечности острова Мауи, который является Меккой для любителей серфинга. Высота этих огромных волн, зарождающихся в Тихом океане, достигает тридцати-сорока футов.

– А не мог бы ты поделиться с нашими зрителями, каково это – покорять такие волны?

– Во-первых, свеллы здесь очень крутые и очень быстрые. Чтобы достигнуть скорости, необходимой для старта на волне, нас разгоняют с помощью водных скутеров. Наш успех всецело зависит от мастерства парней на скутерах, которые рискуют жизнью так же, как и мы. Как только ты поймаешь волну, то сразу забываешь обо всем. Мощь воды настолько велика, что от ее рева закладывает уши… Вы даже не представляете себе, какова первозданная сила Природы! Это очень страшно.

– Но если тебе так страшно, зачем ты это делаешь? Зачем рискуешь жизнью?

– А это уже из области сверхъестественного. Накануне ночью я обычно на таком взводе, на таком адреналине, что не могу сомкнуть глаз. Но когда меня наконец подтаскивают к волне, я сразу становлюсь другим. Никакого тебе мужского соперничества, никаких тебе коллекторов или проблем на работе… Все исчезает. Я один на один с доской для серфинга, один на один с океаном, с волной. Абсолютная свобода. Только ты и волна. Но если облажаешься и не справишься с «Челюстями», то сильно пожалеешь, что вообще родился на свет. Ведь волна не станет качать тебя, как на качелях. Нет, она утащит тебя в черную бездну, она будет крутить тебя в своей глотке, словно кошку в стиральной машине, а потом выплюнет. И тем не менее покорение таких монстров… ощущение дикой энергии внутри… лечит душу, делает тебя цельной личностью. Это чувство невозможно описать словами.

– Понятно, – говорит Шарлотта, которой явно ничего не понятно. – Джон Шинто, ты ведь примерный семьянин. У тебя жена и двое детишек. Уважаемый дантист. На мой взгляд, ты не вписываешься в типичную для Сорвиголов схему.

– Ну, по-моему, уважаемый дантист – это своего рода оксюморон. Большинство людей ненавидит ходить к дантистам. А тебе известно, что число самоубийц среди дантистов гораздо выше, чем среди людей других профессий? Так или иначе, один мой старый друг приобщил меня к парашютному спорту, когда я еще учился в медицинской школе, и это стало для меня настоящей отдушиной. Видите ли, мне обрыдла моя ежедневная работа. А острые ощущения помогают снять стресс.

– Разве ты не боишься?

– Я скажу, чего действительно боюсь. Боюсь стареть. Сидеть на диване в девяносто лет и пердеть перед телевизором.

– И это оправдывает твой авантюризм?

– Мы не авантюристы. А специалисты по риску. Что совсем другое дело. Мы тщательно планируем наши трюки.

Раздается одобрительный шепот.

– А как насчет тебя, Ферджи? Ты тоже планировал сегодняшнюю критическую ситуацию? Ведь ты вполне мог погибнуть!

Ферджи застенчиво улыбается:

– Всегда что-то планируешь лучше, а что-то хуже.

– А о чем ты думал, когда врезался в рукав смерча?

– Да мне, собственно, некогда было думать. В критические моменты умственные способности… они вроде как парализованы, а глаза практически ничего не видят, кроме того, что прямо перед тобой. Типа сужение поля зрения. И все вокруг, словно в замедленной съемке.

– А как насчет страха? Ты наверняка до смерти испугался.

– Некогда было бояться. Ведь страх появляется тогда, когда есть время на размышления. Можешь спросить у профессора Джонаса.

Все поворачиваются и смотрят на Джонаса, за исключением Дани. Типа тебя-то это как касается…

Джонас пожимает плечами, смущенно разглядывая руки:

– Когда я пилотировал глубоководные аппараты – в те далекие времена большинства из вас и в проекте не было, – то всегда старался сосредоточиться на полном контроле за своим телом. Таким образом я мог сфокусироваться на предстоящей задаче, а не на мыслях о смерти.

– Давайте, профессор Джей! – выкрикивает Лекси Пьятек. – Поведайте нам о том, как вас проглотил мег.

Раздается одобрительный гул.

– Ну, это совсем другое дело. Поскольку не было трюком. Когда я мчался в мини-аппарате по глотке мега, то чувствовал не страх, а слепую ярость… ярость при мысли о том, что меня сейчас сожрут. Ведь я уже считал себя покойником, и напоследок мне захотелось нанести мегу максимальный урон.

– А когда вы поняли, что выжили и застряли в брюхе у чудовища, то наверняка чуть не спятили, – замечает Дженни. – Сидеть в полной темноте, совсем без воздуха… Нет, я бы точно сдрейфила.

– Я и сдрейфил, но потом заставил себя дышать и успокоиться, чтобы получить шанс нормально соображать. – (Дани скептически качает головой. Чушь собачья! Если бы только они знали его так же хорошо, как я.)

– Вылезти из спасательной капсулы прямо в брюхо мега… Боже, это реальный пипец!

Не вполне нормативная лексика Барри Струла заставляет Сьюзен Феррарис нервно вздрогнуть.

Джонас пожимает плечами:

– Это было мое личное мнение. А вы делайте то, что должно.

– Ползать по внутренностям мега, чтобы вырвать его сердце, да? Блин, это суперкруто! Если бы у меня был шанс, я предпочел бы именно такую смерть. Грандиозную, кровавую, героическую! – выпаливает Джейсон Массет под дружный смех остальных.

– А что вы почувствовали, когда поняли, что сумеете выжить? – спрашивает Ди Хатчер.

– Трудно сказать. Я только… Я только пытался решать проблемы по мере их поступления. И когда я наконец смог выбраться и заглянуть в глаза Терри, то ощутил невероятную эйфорию. Хотя, ребята, я совсем не похож на вас. Возможно, когда-то я и был таким. Теперь уже нет.

– Не скромничайте, – говорит Док Шинто. – Вы победили свой страх. И четыре года спустя вернулись в Марианскую впадину, чтобы встретиться лицом к лицу с Ангелом.

Джонас качает головой:

– Я вернулся вовсе не потому. Моя жена оказалась в беде. В тот момент мне было глубоко наплевать, выживу я или нет. Лишь бы ее спасти.

У Дани на ресницах дрожат слезы. Она смотрит на отца совсем другими глазами. Так, будто видит его впервые.

– Черт, мне это нравится! – восклицает Ди. – Вы самый настоящий рыцарь в блестящих доспехах.

Мия кивает:

– Большинство людей наверняка оцепенели бы от страха и тихо молились бы, покорно ожидая, когда их сожрут живьем. Профессор Джей, вы самый настоящий Сорвиголова. Вы отказываетесь проигрывать, совсем как мы.

Остальные Сорвиголовы согласно зашумели.

– Тогда я был гораздо моложе. Полон отваги и боевого задора. С возрастом… все меняется. Ты меняешься. Твое тело уже не может делать то, что привыкло делать, и ты теряешь драйв. Именно это случилось со мной много лет назад, но я по своей тупости не сразу врубился.

– Стоп! Снято! – Сьюзен Феррарис хлопает ладонью по клипборду. – Отлично, народ, и, Джонас, отличная человеческая нотка! Я с удовольствием продолжила бы, но нам еще предстоит перевести отснятый материал в цифру и отослать в студию для редактирования. Так что на сегодня достаточно. Только имейте в виду, народ, по всему кораблю натыканы скрытые камеры. Поэтом прошу потом не жаловаться, что вас застали при компрометирующих обстоятельствах. Ведь в реалити-шоу все по-честному.

Виктория

Остров Ванкувер, Британская Колумбия

Город Виктория, который принято считать основным туристическим центром северо-запада Тихого океана, расположен в южной оконечности острова Ванкувер. И если плыть от Порт-Анджелеса, штат Вашингтон, через пролив Хуан-де-Фука строго на север, то поездка не займет много времени. Процветающий портовый город с населением 300 000 человек, Виктория до сих пор хранит явные следы 150-летнего британского колониального гнета.

Терри Тейлор выходит из маленького самолета компании «Хорайзон эрлайнс» и спускается по трапу. Внизу Терри уже ожидает темноволосый мужчина лет тридцати; в руках у него табличка с ее именем.

При росте пять футов пять дюймов, Джошуа Банкофски на два дюйма ниже Терри Тейлор и со своим детским личиком скорее похож на студента-старшекурсника, чем на серьезного ученого. Единственное, что выдает его возраст, – карие глаза, сосредоточенный взгляд которых не сочетается с мальчишеской внешностью.

– Джошуа?

– Здравствуйте, миссис Тейлор. Как долетели?

– Прекрасно. Мне только еще нужно получить маленький чемодан, который пришлось сдать. – Терри ведет Джошуа к грузовому отсеку самолета, откуда пассажиры уже забирают багаж. – Итак, когда я увижу китов?

– Прямо сейчас. У меня здесь гидроплан, который доставит нас в Ист-Сук.

– Гидроплан? – У Терри екает сердце.

Один из грузчиков поднимает вверх алюминиевый чемоданчик размером с футляр для саксофона.

– А вот и мой багаж.

Джошуа принимает из рук грузчика чемодан:

– Тяжеловатый. А что там внутри?

– После покажу. Когда увижу китов.

Океанографический институт Танаки

Монтерей, Калифорния

– Вот дерьмо! – Дэвид Тейлор вылезает из-под пульта управления диспетчерской лагуны. – Чертов пульт совсем сдох.

Дэвид бросил взгляд в панорамное окно с видом на лагуну. Набежавшая волна покрывает рябью бурую поверхность бассейна.

Тем временем в канале уже вскипает очередная волна. Сейчас есть только один способ закрыть эти ворота.

Лучи полуденного солнца играют на поверхности воды, которая кажется такой безмятежной. Дэвид находит бинокль. Наводит его на канал.

Над волнами выступают верхние три фута тянущихся параллельно друг другу стен из бетонных блоков.

Отлив. Именно то, что надо для дайвинга.

Дэвид нервно меряет шагами диспетчерскую, смотрит на пульт управления:

– Была не была, чем меньше она будет знать, тем крепче будет спать.

Залив Сук

Остров Ванкувер

Джошуа пролетает на пятиместном «Де Хэвилленд бивер» над плоской вершиной горы Магуайр в Национальном парке Ист-Сук, практически задевая салазками кроны дугласовых пихт.

Терри судорожно хватается за ручки кресла, когда самолет резко идет на снижение.

– Миссис Тейлор, вы в порядке?

– Зовите меня просто Терри. И да, я уже целую вечность не работала в одиночку.

– Вы что, боитесь летать на самолете?

– Никогда не боялась. Хотите верьте, хотите нет, но в свое время я постоянно доставляла ВИПов примерно на таких же самолетах в нашу лагуну. Джонас всегда говорил, что я пилотирую самолет с безрассудной лихостью.

– Так что же случилось?

– Сама не знаю, – лжет Терри. – Похоже, я просто утратила дух авантюризма. Вот вам мой совет: оставайтесь молодым.

Гидроплан садится на мелководье глубиной два фута у побережья Пайк-Пойнт, подруливая к небольшой пристани, сооруженной у каменистого берега.

Первым их приветствует коммандер Сутера:

– Миссис Тейлор, мы благодарны вам за то, что вы так оперативно откликнулись на нашу просьбу. Отряд морских пехотинцев уже в течение недели не покладая рук убирает туши мертвых китов. Мы оставили вам для осмотра двух животных: самку косатки и самца серого кита.

– Скажите, гибель китов наблюдалась только в Ист-Сук?

– Нет. Шестнадцать дней назад мы потеряли с десяток гринд в Бамфилде, а это в добрых шестидесяти милях к северу отсюда. Киты начали массово выбрасываться на берег тогда, когда ваша акула мигрировала на юг в устье пролива, отрезав китам путь к отступлению в Тихий океан.

– Похоже, она нашла себе новый дом, – глубокомысленно заявляет Джошуа.

– Средствам массовой информации мы сказали, что гибель китов вызвана токсичным цветением водорослей. Под этим предлогом мы закрыли пролив для дайверов, но все это лишь временная мера. Нам не удастся слишком долго водить публику за нос.

– Тогда, может, вам стоит показать мне раны от укусов, – предлагает Терри.

Коммандер Сутера подводит их к той туше, что побольше:

– Этот серый кит самый свежий. Его выбросило на берег позапрошлой ночью. Ее типичная манера. Как минимум одна жертва каждую третью ночь. Остальное время она патрулирует пролив, сводя с ума стада китов.

Сутера с помощью Джошуа вытаскивает из земли колышки и снимает брезент.

У Терри перехватывает дыхание.

Туша сплошь усеяна следами загноившихся укусов, некоторые из них размером с детский бассейн. Тысячи мух кружат над ранами, облепленными полчищами крабов.

У Терри кружится голова.

– А зубы? Зубы остались в ранах?

– Нам не говорили, что надо искать зубы, – пожимает плечами коммандер Сутера.

Джошуа кивает:

– Акулы нередко теряют зубы, нападая на крупную добычу. Я провел поверхностный осмотр, но ничего не нашел.

– Возможно, вы просто не там искали. Мне нужны перчатки, отвертка или нож. Кстати, маска тоже не помешала бы.

Океанографический институт Танаки

Монтерей, Калифорния

Дэвид забирается на самый верх северных трибун арены. Находит потайную дверь в стальном ограждении, открывает ключом замок и выходит на узкий, шириной двенадцать дюймов, верхний бортик северной стены канала.

Бетонные стены, словно узкие прогулочные дорожки, тянутся на несколько сотен ярдов в сторону прибрежной зоны, где у выхода в открытый океан установлены предупреждающие буйки, а вход в канал перегорожен ржавой колючей проволокой.

Прихватив снаряжение для дайвинга, Дэвид осторожно идет по бортику стены.

Приливная волна, надвигающаяся на Дэвида, разбивается о подпорную стенку, обдав фонтаном брызг ноги; он останавливается, пытаясь удержать равновесие. Начинается прилив, у тебя не так-то много времени.

Дэвид ускоряет шаг.

До океана осталась еще половина пути, а волны становятся все выше и неистовее. Отказавшись от первоначального плана дойти до конца стены, Дэвид надевает ласты, натягивает жилет – компенсатор плавучести, прикрепляет к спине баллон с воздухом, затягивает покрепче ремни сумки с инструментами, надевает маску. Ждет, когда пройдет очередная волна, и прыгает солдатиком в канал.