Текст книги "Настоящая фантастика – 2013 (сборник)"

Автор книги: Степан Вартанов

Соавторы: Марина Ясинская,Дмитрий Скирюк,Дмитрий Володихин,Антон Первушин,Сергей Чекмаев,Андрей Дашков,Дарья Зарубина,Игорь Минаков,Елена Первушина,Татьяна Томах
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 48 страниц)

1

Зал заседаний Экологического совета ООН был полон. Обычно полупустые места для прессы на этот раз не смогли вместить всех желающих. Обозреватели и собкоры солидных изданий заняли подобающие их положению первые ряды амфитеатра. На галёрке толпились журналисты и корреспонденты рангом пониже. Гвалт стоял как в обезьяннике во время кормёжки.

Члены совета не спеша рассаживались на подиуме по своим креслам, обмениваясь короткими приветствиями и дежурными улыбками. Референты закончили раскладку ридеров с материалами заседания и удалились. Председатель совета, седой как лунь профессор Ваханга Мбене из Западноафриканской федерации, приложил ладонь к сигнальной панели, и по залу прокатился мелодичный звон курантов, возвещающий о начале заседания. Шум понемногу начал стихать, и профессор жестом предложил секретарю огласить повестку дня. Секретарь включил микрофон:

– Дамы и господа! Внеочередное заседание Экологического совета Организации Объединенных Наций считается открытым. Основной темой сегодня является доклад и обсуждение проекта регенерации биосферы «Зелёное око». Авторы и разработчики проекта – группа учёных из Российского центра биотехнологий. Докладчик – доктор биологических наук Сергей Богданов. Его сообщение предваряется сводкой экологических новостей и прогнозов. Слово предоставляется главному эксперту Экологического совета академику Университета Сорбонны Жильберу Брандо.

Высокий и поджарый черноволосый человек порывисто встал, поклонился залу и снова сел в кресло. Свет в помещении померк, перед подиумом вспыхнула сияющая трёхметровая сфера головизора. Молочная глубина её протаяла изнутри, сфера пришла в движение и начала медленно вращаться. Внутри неё возникло изображение серо-жёлтой пустыни. По низким пологим барханам, лениво покачиваясь, двигался огромный смерч.

– Дамы и господа, – заговорил француз приятным баритоном, – вы видите перед собой картину, ставшую типичной для всей южной и юго-западной Африки в последние десять лет. Пустыня Калахари стремительно расширяет свои границы на север. Отдельные её «языки» достигли рек Заир и Мозамбик. Пустыня полностью поглотила территории бывшей Южно-Африканской Республики, Ботсваны, Намибии, Зимбабве, Анголы, частично – Мозамбика, Малави и Заира. Не лучше дела обстоят и на севере континента. Там Сахара простёрла свои владения на Эфиопию, Судан, Чад, Мали, вплотную подступила к берегам Нигера, Сенегала и Сомали. Процессы опустынивания усиливаются и на Североамериканском континенте, в Центральной Азии и Китае. В последнем это особенно тревожно, так как сгоняет население в прибрежные районы, и без того предельно густо населённые. Правительство Китая ввело с января этого года водяные карточки и бесплатно раздаёт жителям мегаполисов респираторы и дезактиваторы жидкости, чтобы хоть как-то смягчить удар «водяного кризиса».

Картины в сфере, быстро сменяя одна другую, иллюстрировали печальный и жуткий доклад доктора Брандо.

– А вот что происходит в Австралии, – продолжал главный эксперт. – Вопреки прогнозам, Зелёный континент не превратился в пустыню, наоборот, он весь покрылся тропическими лесами. Но крупные реки там так и не появились – множество мелких речушек и ручьёв, соединяющих цепочки мелководных озёр, и, как результат, – активное заболачивание. Три четверти материка ныне занимают болота, населёнными остаются лишь юго-восток и юг. То же самое произошло с Южной Америкой. Амазонская сельва расползлась до широты Рио-Джанеро, но южнее всё превратилось в каменистую пустыню, вроде Атакамы.

Докладчик помолчал несколько секунд, переводя дыхание и давая присутствующим возможность полюбоваться картинами взбесившейся природы, затем заговорил снова:

– Теперь о геофизических новостях. Самым неприятным и тревожным событием является массовое пробуждение подводных вулканов на Среднеатлантическом хребте. По неполным данным, на сегодня там насчитывается до тридцати активных жерл! Извержения и моретрясения происходят ежедневно. По всем океанам меняется картина течений. Гольфстрим, например, ослабел настолько, что доходит теперь лишь до Шетландских островов. Северная Скандинавия, Исландия, Гренландия, Шпицберген и побережье Баренцева моря скованы льдом по десять месяцев в году! Средняя температура января в том районе упала на восемь градусов. А в Антарктиде катастрофическими темпами тают шельфовые ледники. Ледник Росса, в частности, уменьшился почти наполовину! Южная часть Мирового океана быстро опресняется, его уровень вырос без малого на метр.

Академик прервался, чтобы отпить воды из высокого стакана – такие же стояли перед каждым членом совета.

– Наконец, биологические новости. По данным мониторинга наиболее активный процесс неомутагенеза биосферы идёт в поясе тропических болот. Компьютерная модель показывает, что в среднем каждые сорок – пятьдесят суток там возникает новый биологический вид! И далеко не все эти «новички» выглядят безобидно. Взгляните на головизор, это лишь некоторые представители новой биогенерации…

Внутри сферы появилось жуткое существо, похожее одновременно на бегемота и крокодила. Оно посмотрело на людей холодными змеиными глазами и раскрыло полутораметровую пасть, обсаженную акульими зубами в три ряда. По залу прокатилась волна судорожных вздохов. Бегемотокрокодила сменила не менее противная крылатая тварь, в которой почти невозможно было опознать красивого и гордого альбатроса. Монстр имел длинную зубастую пасть, как у птеродактиля, шестиметровые крылья и волосатое тело грязно-синего цвета. Третьим в коллекции оказался жуткий цветок, похожий на орхидею «Королева ночи», только вместо листьев розетки там шевелился пучок щупалец весьма смахивающих на осьминожьи.

– Безрадостная картина, не так ли? – прокомментировал видеоряд академик. – Такое впечатление, что природа планеты вознамерилась избавиться от присутствия человека раз и навсегда. Агрессивность окружающей среды нарастает в геометрической прогрессии. Причём как на макро-, так и на микроуровне. Про новые штаммы вирусов и бактерий я не говорю, но то, что даже привычные для нас растения и животные становятся потенциально опасными, – уже не секрет. Количество несчастных случаев в зонах контакта с биосферой также стремительно нарастает. Это самая настоящая война, господа! И с противником невозможно договориться. Dixi.

– Благодарю вас, господин Брандо! – сказал председатель. – А теперь какие будут вопросы к главному эксперту?

– Скажите, месье Брандо, каковы ваши прогнозы на сложившуюся ситуацию с климатом? – спросил из первого ряда человек в куртке с эмблемой канала «Мировых новостей».

– В настоящее время климатический коллапс лишь набирает силу. Но компьютерной модели, адекватно отражающей этот процесс, к сожалению, до сих пор нет. – Академик помолчал. – Экстраполяция же даёт весьма размытую перспективу: от возврата «климатических качелей» к исходной точке до полного расслоения широтных климатических зон на сухие и влажные. В последнем случае пригодных для проживания территорий останется крайне мало, а это, в свою очередь, может спровоцировать серьёзные возмущения населения, сверхмиграцию, эпидемии, голод, войну…

– А к чему может привести неконтролируемый мутагенез биосферы? – задала вопрос миловидная девушка со значком «Евроньюз» на кармашке светлого делового костюма.

– К чему угодно, – пожал плечами главный эксперт. – Это абсолютно незнакомый нам процесс. Он может, опять же, закончиться ничем, то есть гибелью подавляющей части всех животных и растительных форм за исключением самых простых и примитивных. А может перейти на совершенно новую стадию самоорганизации. И тогда на планете появится новая биосфера, в которой человек будет не предусмотрен как вид.

– А у Экологического совета есть какие-либо реальные планы и проекты по поводу того, как всё это остановить? – раздался голос откуда-то с галёрки.

– Должен признаться, что все наши попытки хоть как-то повлиять на ситуацию до сих пор не имели серьёзного успеха, – сказал академик, и эта фраза вызвала гневно-растерянный ропот в зале. – Более того, – повысил голос эксперт, – последняя акция Совета безопасности ООН – сброс «генетической бомбы» на один из островов архипелага Фиджи – привёл не к вырождению местной экосистемы, а к прямо противоположному результату! И сейчас там самый настоящий биологический котёл, из которого уже несколько раз вырывались очень странные организмы. К счастью, все они погибли в океане. Теперь Совет безопасности всерьёз рассматривает вопрос о бомбардировке острова атомным оружием…

В зале повисла гнетущая тишина, академик тихо сошёл с подиума и сел на своё место. Ещё несколько секунд люди мрачно переглядывались, но тут встрепенулся председатель:

– Господа, как известно, надежда умирает последней. И пока не испробованы все возможные варианты, не стоит отчаиваться и опускать руки. И как иллюстрация моим словам сейчас перед вами выступит человек, изобретение которого и его коллег вполне может спасти наш гибнущий мир! Я передаю слово русскому учёному Сергею Богданову.

В зале раздались неуверенные аплодисменты. Из крайнего левого кресла поднялся и поклонился невысокий плотный парень, одетый в повседневный уникос, в каких нынче ходила добрая половина служащих и научных работников. Русский сел обратно и подключил к информационному каналу головизора какой-то прибор, вынув его из кожаного кейса возле своего кресла.

В сфере возникло окно 3D-анимации, и стало ясно, что русский подсоединил своего «напарника», как называли персональные компьютеры восьмого поколения. Эти сверхмощные машины были почти разумными, с той лишь разницей, что не имели (да и не могли иметь) никаких сенсорно-механических внешних устройств. Их главным и единственным предназначением было «думание». Но в управлении виртуальными пространствами им не было равных.

– Уважаемые члены Экологического совета, господа журналисты, – заговорил русский на общепринятом инглиш-пабл, – предлагаю вашему вниманию проект системы регенерации биоценоза, которую мы назвали «Зелёное око». По сути, это самообучающийся компьютеризированный биокомплекс, способный к развитию и воспроизводству. В основу алгоритма его деятельности заложена идея исправления и восстановления нарушенного генетического кода живого организма. – Учёный раскрыл перед собой вирт-скрин и начал рисовать в его окне электронным стилосом. Изображение с вирт-скрина тут же проецировалось в объём головизора. – Принципиальная логическая схема «Зелёного ока» выглядит так: анализ геоклиматических параметров среды, подбор ключевых видов флоры и фауны из банка данных для построения экологической пирамиды, анализ имеющихся видов и их состояния, запуск процесса последовательного исправления и восстановления нарушенных генокодов с использованием методов видового клонирования и коррекция процесса с помощью мобильных сенсорных систем…

В анимационном окне теперь медленно вращалась трёхмерная стройная конструкция, расцвеченная радужным спектром.

– А как это может выглядеть на практике, доктор Богданов? – спросил профессор Мбене.

– Минуту, господа, сейчас вы увидите видеоролик о пробном пуске «Ока» на нашем испытательном полигоне в Крыму. – Учёный снова что-то сделал с «напарником». – Весь цикл занял три месяца. Смотрите!

В сфере головизора исчезло окно анимации. Вместо него возникла унылая глинистая равнина под низким свинцовым небом.

– Вы видите северо-западную часть полуострова, – комментировал Богданов. – Раньше здесь была богатая плодородная степь, потом экосистема сколлапсировала…

В голосфере появилась странная конструкция, похожая на огромного паука. Машина медленно шагала по равнине, иногда приседая и ощупывая манипуляторами почву и редкие полузасохшие пучки какой-то растительности.

– Это прототип «Ока». Отличается от настоящего незначительным банком данных и ограниченными возможностями воспроизводства…

«Паук» в головизоре завершил круговой маршрут, потоптался на месте и вдруг буквально рухнул на землю, сложив многочисленные ноги.

– Сбор данных закончен, – продолжал русский спокойным размеренным голосом, – и «Око» приступило к созданию рабочей модели экосистемы. Моделирование может занимать от нескольких часов до нескольких суток, поскольку процесс этот инвариантный и его оптимизация достаточно трудоёмка. «Око» пользуется алгоритмом парной регрессии…

«Паук» лежал довольно долго, по крайней мере, так показалось почти всем присутствующим. Ясно было, что им демонстрируют смонтированный сюжет, и на самом деле всё происходило гораздо медленнее. Но вот в брюхе «паука» открылось отверстие, и оттуда хлынул поток мелких жучков-паучков. Мелюзга кинулась врассыпную во все стороны, некоторые имели крылья и тут же взлетели.

– «Око» разослало первую волну активных сенсоров, которые будут отслеживать процессы геохимической и аэродинамической очистки внешней среды в границах, определённых заданием. Теперь система приступает к воспроизводству. В течение ближайших двух-трёх суток она создаст некоторое количество собственных копий, но со строго специализированными функциями – очистка воздуха, восстановление почвы, энергонакопление, силовые фильтрующие поля…

– Простите, доктор Богданов, что значит «фильтрующие поля»? – перебил учёного один из членов совета, физик Гольдштейн.

– Это наше ноу-хау, – улыбнулся русский уголками губ. – Резонансные электромагнитные поля с избирательной проницаемостью, или фильтрующие поля, предназначены прежде всего для поддержания чистоты атмосферы в зоне восстановления биоценоза, хотя могут контролировать и состав грунтовых вод до глубины тридцати-сорока метров. В принципе возможен вариант такого поля, которое сможет препятствовать и попаданию внутрь зоны крупных объектов – различных животных, людей, механизмов… Хотя пока это в проекте не предусматривается.

А события в головизоре продолжали развиваться. Теперь «пауков» стало несколько, и было заметно, что они отличаются по форме, цвету и размерам. Часть «новорожденных» отправились в разные стороны, а три оставшихся, кроме «мамаши», разошлись от неё правильным треугольником и тоже присели.

– Вот эти три новых «Ока», – сказал Богданов, – и есть три биокомплекса: микробиологический, ботанический и энтомологический. Они и станут колыбелью новой экосистемы…

– А почему только насекомые? – спросил кто-то из журналистов.

– Такова была программа испытаний. Трёх живых сообществ оказалось достаточно для оценки цельности работы компонентов «Зелёного ока».

В сфере головизора картина снова изменилась. Глинистая почва вокруг «пауков» потемнела и стала похожа на обычный степной чернозём, из которого то здесь, то там уже проклюнулись первые зелёные стрелки молодой травы. Небо над полигоном тоже изменило цвет, облачный покров поднялся выше, в разрывах показалась давно забытая синева.

– Какова площадь экспериментальной зоны? – поинтересовался член совета, профессор Кингсли из Австралии.

– Около ста квадратных километров. – Молодой учёный опять улыбнулся. – Вас смутил вид неба, профессор?

– Да, если честно. Я не понимаю, каким образом…

– Силовая защита зоны – векторные магнитные поля, их градиент позволяет перекрывать атмосферу до границы тропосферы. Но в эксперименте мы ограничились высотами до четырёх километров.

На голограмме в это время виднелась сплошная разнотравная степь. Часть растений зацвела, и над ними уже вились мухи-бронзовки и дикие пчёлы.

– Весь процесс создания экосистемы занял чуть более двух месяцев, – резюмировал Богданов. – Подчеркну, что использовался прототип настоящего «Зелёного ока», которое по своим возможностям превосходит его на несколько порядков.

Сфера головизора погасла, секунду в зале висела полная тишина, а потом взорвалась бурей оваций. Весь амфитеатр встал, засверкали блицы, отовсюду неслись крики «браво!», «превосходно!», «русские молодцы!». Председатель Экологического совета тоже поднялся, взял микрофон и, улыбаясь и обведя рукой зал, сказал:

– Думаю, господин Богданов, что это лучшая оценка изобретения вашего научного коллектива, и дальнейшее обсуждение проекта будет происходить исключительно в рабочем порядке. А сейчас, как председатель Экологического совета, я хочу вынести на голосование предложение: провести полномасштабное испытание «Зелёного ока» в ближайшее время, например, на острове Маврикий в Индийском океане. Прошу проголосовать всех членов совета!

Овации моментально стихли, члены Экологического совета приложили ладони к своим сенсорным панелям, и над подиумом один за другим вспыхнули белые шары – «за». Ни одного жёлтого – «против» – так и не загорелось.

– Спасибо, коллеги, – снова взял слово Мбене, – иного я от вас и не ожидал. А теперь я хочу…

Договорить он не успел. По залу прокатилась красная световая волна, и раздался низкий тягучий гонг – сигнал чрезвычайной опасности. Затем в наступившей тишине чётко прозвучал лишённый интонаций голос:

– Внимание! Красная тревога. Надвигается цунами. Время подхода – сорок минут. Мощность – одиннадцать баллов по двенадцатибалльной шкале. Зона поражения – до двух километров. Рекомендовано всем покинуть зону поражения. Повторяю…

2

Свет… Тьма… Боль…

Бесконечная череда вне пространства и времени. Она заменила ему смысл существования, и сама стала смыслом бытия.

Тьма… Боль… Свет…

Он давно уже считал себя мёртвым. И лишь удивлялся, что помнит, кем он был до этого. Человеком… Он попытался вспомнить, как выглядит человек, и не смог.

Боль… Свет… Тьма…

Из бездонной черноты протаяло серое размытое пятно и раздался звук. Первый звук за миллионы веков тишины. Он даже не сразу понял, что это звук – так, некая странная вибрация в бесконечной пустоте. А потом до него вдруг дошёл смысл этой вибрации…

– Сэмюель Хофман! Вы меня слышите?..

Серое пятно мгновенно трансформировалось и приобрело жёсткие и чёткие черты.

– Профессор Джордан… – Он с удивлением понял, что тоже может воспроизводить звуки, и это называется «говорить».

– Наконец-то!.. Хофман, сейчас я сниму с ваших глаз повязку, и вы сможете видеть.

– Я… уже… вижу…

– Что?!. – Серое пятно лица исчезло, голос отдалился.

Теперь ему были слышны лишь невнятное бормотание, какие-то шорохи и попискивание.

Он сделал незначительное усилие, пытаясь сосредоточиться на голосе профессора, и тут же услышал совершенно явственно, будто тот снова стоял рядом:

– …вышло за рамки модели! Повторяю, экстрабиологические параметры Хофмана на порядок превысили расчётные и требуют дополнительного изучения. Я настаиваю поместить испытуемого в ЭМ-камеру, исключительно из соображений безопасности!

«А ведь это он про меня говорит? – пришла неожиданная мысль. – Это меня зовут Сэмюель Хофман?..» Будто беззвучный взрыв полыхнул в окружающей бесконечной пустоте, и все прежние и новые ощущения разом нахлынули со всех сторон. Он, Сэм Хофман, снова обрёл власть над своим телом. Обновлённым и могучим!

Он поднял руку, даже не заметив удерживавших её ферропластовых ремней, и сорвал с головы толстую повязку со множеством каких-то датчиков.

У дальней стены огромного кубического помещения, возле консоли компьютерного комплекса замер полуобернувшись маленький тщедушный человек в бирюзовом уникосе медработника. Человек застывшим от ужаса взглядом смотрел на приближавшегося к нему голого двухметрового великана с остроконечными как у эльфа ушами и светящимися в полумраке кошачьими глазами.

– Профессор Джордан, – низким хриплым голосом произнёс великан, остановившись возле полупрозрачной текучей колонны оптического энерговода, шагах в десяти от компьютерного комплекса.

Человек у консоли будто очнулся от ступора, вскрикнул и бросился вдоль стены к светящемуся контуру переходного шлюза. Но остроухий великан опередил его, непостижимым образом возникнув между профессором и спасительным люком.

– Мы ещё не закончили, профессор!

– А-а… что вам от меня нужно? – У Джордана заметно дрожали колени, и пот тонкими струйками стекал по вискам за ворот уникоса.

– Вы что-то говорили о безопасности? – Гигант едва заметно ухмыльнулся и одним пальцем сковырнул со стены блок управления переходным шлюзом. Раздался треск короткого замыкания, из открывшейся ниши потянулся сизый дымок, запахло горелой изоляцией.

– Ва-ва-ва… – Профессор, казалось, стал ещё ниже ростом и медленно пятился назад к компьютерному комплексу. – Вы п-представляете с-собой угрозу, и ва-вас надо изолировать!

– Смелое заявление, – оскалился остроухий и исчез.

Несколько секунд профессор пялился на то место, где только что стоял гигант, потом перевёл взгляд на сломанный блок управления шлюзом и бросился назад, к консоли комплекса. Лихорадочно набрав код линии связи, он в нетерпении уставился на экран и, едва в нём возникло холёное одутловатое лицо директора института, заорал:

– Это всё ваши идеи, Мак-Кинли! Это вы во всём виноваты! Я буду жаловаться в Совбез!..

– Что вы ревёте, как тельная корова, Джордан? – поморщился директор. – Откуда эти маргинальные манеры? Извольте выражаться яснее!

– Яснее?! – Профессор вдруг перешёл на свистящий шёпот. – Хофман сбежал!

– Что значит «сбежал»?! – нахмурился Мак-Кинли. – Каким образом?

– Исчез! – Джордан истерически хихикнул. – Буквально!

– Этого не может быть! – Лицо директора обрело каменную твердость. – Телепортация без технических средств невозможна в принципе. Это доказано. Он должен быть где-то в комплексе. Немедленно просканируйте помещения всеми доступными способами!

– Отсюда я не могу этого сделать! – снова панически вскрикнул профессор. – И выйти не могу! Этот… урод сломал блок управления переходным шлюзом.

– Спокойно, Мартин! – жёстко осадил его Мак-Кинли. – Не дёргайтесь. Я сейчас пришлю спас-команду. Потерпите несколько минут.

Экран погас. Профессор судорожно вздохнул и опасливо оглядел помещение экспериментального комплекса по модернизации биологических объектов, как он официально именовался. В сущности же, здесь занимались созданием различных боевых кибернетических систем, пока пять лет назад в институте не появился Мартин Джордан и не предложил принципиально иной подход – на основе живых организмов. Поскольку эксперименты по сращиванию живых существ с техническими устройствами официально были запрещены международной конвенцией ещё в 2025 году, новый проект, как водится, засекретили под «крышей» Агентства национальной безопасности. Сначала, естественно, были кошки, мышки, обезьянки. Потом понадобились добровольцы… За пять лет в результате неудачных экспериментов погибло двенадцать человек. Сэмюель Хофман был тринадцатым.

Вначале всё шло как обычно. Поэтапная модернизация отдельных органов и систем в теле Хофмана проходила без сюрпризов, до тех пор пока профессор не решил модернизировать гиппокапм [2]2
  Гиппокамп, или четверохолмие, – часть головного мозга, отвечающая за инстинкты; так называемый «древний мозг», считающийся вместилищем души.


[Закрыть]подопытного. Сразу после эксперимента парень впал в кому, из которой его вывести не удалось. Джордан, безрезультатно сутки провозившись с реанимационной камерой, отступился, мысленно поставил на подопытном крест и велел поместить тело в стерильный бокс.

Изменения начались на шестые сутки. Резко возрос пульс – до ста тридцати ударов в минуту, температура тела также поднялась на несколько градусов. Автоматика камеры отреагировала усилением подачи дыхательной смеси, но потом отключилась – подопытный задышал сам. Профессор решил, что это агония, но всё оказалось гораздо сложнее. Тело Хофмана начало расти! При этом следящий компьютер отметил резкое увеличение энергопотребления камеры – организм подопытного буквально высасывал энергию из питающих контуров прямо через датчики.

Почуяв неладное, профессор попытался прекратить эксперимент, но директор Мак-Кинли категорически запретил вмешиваться в процесс, заявив, что в состоянии контролировать ситуацию. И вот сегодня произошло то, чего Джордан опасался с самого начала…

Профессор ещё раз вздохнул, невольно передёрнув плечами, и покосился на светящийся контур шлюза. Оттуда донёсся неприятный шипяще-скрежещущий звук, и массивная плита люка медленно поползла в стену, открывая спасительный проход. Заворожённым взглядом Джордан уставился туда и не увидел, как за его спиной часть компьютерного комплекса пришла в движение, и на одной из панелей вдруг появились два огромных светящихся кошачьих глаза. Стремительная мутная тень метнулась через всё помещение к открывшемуся проходу, расшвыряв, как кегли, спас-команду в защитных скафах.

– Вот теперь он действительно сбежал… – прошептал помертвелыми губами тщедушный профессор и грохнулся в обморок.