Текст книги "Настоящая фантастика – 2013 (сборник)"

Автор книги: Степан Вартанов

Соавторы: Марина Ясинская,Дмитрий Скирюк,Дмитрий Володихин,Антон Первушин,Сергей Чекмаев,Андрей Дашков,Дарья Зарубина,Игорь Минаков,Елена Первушина,Татьяна Томах
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 48 страниц)

Павел Шейнин
Практикум по рекреационной дебилизации

1

– Пан Ярослав? Профессор Мрощак?

Адвокат приоткрыл дверь гостиничного номера. Разобранная кровать, скомканный ковёр и целая батарея рюмок на барной стойке не очень настраивали на встречу с большим учёным. Адвокат ещё раз сверился с цифрами на двери и, убедившись, что не ошибся, рассеянно подошел к бару. «Вот тебе и светило науки», – подумал он, подняв рюмку с какой-то пенящейся зеленоватой жидкостью.

– Не советую, – раздался голос за его спиной. – Это желудочный сок.

Чуть не выронив рюмку, адвокат обернулся. Перед ним стоял худощавый и лопоухий профессор Мрощак.

– Надеюсь, вы не против, что я в халате?

– Категорически против. Моя цель – чтобы вы были в шоколаде! – Адвокат поставил рюмку, шагнул навстречу хозяину и протянул руку. – Матвей Гречко, адвокат. Я буду представлять ваши интересы в суде.

– Гм, гм, – хмыкнул Мрощак, неохотно пожимая цепкую ладонь. – Я же просил Пчелинского, чтобы мне в защиту дали серьёзного человека. – Он говорил со смешным польским акцентом, из-за чего «л» звучало как английское «w»: «чеуовека».

– Обижаете, пан Ярослав. – Адвокат бесцеремонно прошёл к дивану, уселся и раскрыл портфель. Кивнув в сторону барной стойки, он добавил: – И вообще, уж кто бы говорил.

– Чтобы вы знали, юноша, я экспериментирую! – Профессор подошел к рюмке, поднял её и посмотрел на просвет. – Всего лишь триста штук на кубический сантиметр улучшают ферментацию на 25 %.

– Триста штук… молекул?

– Каких молекул? Наноботов!

– Ага, – неуверенно сказал адвокат и стал просматривать бумаги. – Странно, в материалах дела значатся генетические болезни. Ни слова об изжоге.

– Эй, как вас там? – крикнул профессор. – Гречко? Ну так вот, Гречко. Никакого отношения к суду эти опыты не имеют. Желудочные расстройства – просто моё хобби.

– И мое тоже в последнее время, – проворчал адвокат и погладил живот. – Ясно. Значит, пан Ярослав, это вы так развлекаетесь. Проводите эксперименты над собой.

– А что прикажете делать? Просиживать штаны, пока длится этот нелепый процесс?

– Так вы же сами его и начали! И потом, он сделал вас знаменитым. Все сегодня только и говорят что о» наноботах Мрощака».

Адвокат достал из портфеля газету и зачитал: «Фармацевтический гигант анонсировал выпуск временных дебилизаторов на основе технологии профессора Мрощака. Автор ноу-хау будет отстаивать свои интересы в суде».

– Вот он, итог моей тридцатилетней карьеры. – Профессор уселся на кровать с ногами и стал нервно теребить бороду.

– Нет ничего проще, чем положить конец пересудам. – Адвокат выложил на журнальный столик несколько папок. – Профессор, давайте к делу. Я приготовил всё необходимое для того, чтобы решить спор во внесудебном порядке.

Мрощак вскочил с кровати как ошпаренный.

– Что? Да как вы смеете? Я всю жизнь положил на то, чтобы дать людям с синдромом Дауна надежду, а эти балаганщики хотят сделать из наноботов посмешище? И я, Мрощак, пойду на попятный?

Гречко замахал руками.

– Протестую! Пан Ярослав, как «серьёзный чеуовек», призываю вас: давайте всё по порядку. Во-первых, ваше великое открытие никто не отменяет. Вне зависимости от исхода процесса право на клиническое использование генных наноботов останется за вами. Во-вторых, если бы вы по-хорошему договорились с «ГлаксоСмитКляйн», они бы вас озолотили! Вы только подумайте: это как выиграть сто грантов разом! Никто не будет ограничивать вашу… – адвокат покосился на барную стойку, – свободу творчества. Ну, и в-третьих: что это за слово такое – «балаганщики»? Ей-богу, это не по-русски.

Профессор расхаживал по номеру, иногда исчезая в ванной комнате. Фалды халата взлетали при каждом шаге.

– Вот именно, вот именно, что балаганщики. Вы же читали материалы дела? Комуони хотят продавать моих наноботов?

– Ну, обычным людям. Не вижу ничего зазорного в том, чтобы…

Мрощак выхватил газету из-под носа адвоката и вскричал:

– Посетителям парков развлечений! Проклятым бездельникам!

– Ну, почему сразу бездельникам? Отдыхающим.

– Вот это место, полюбуйтесь. – Профессор почти уткнулся лбом в газету и сильно сощурился: – «ГлаксоСмитКляйн» уже заключило предварительный договор с крупнейшим оператором тематических парков «Санторини» на поставку наноботов Мрощака. Эксперты «Санторини» считают, что рынок рекреационной дебилизации… – тут Мрощак застонал, как от зубной боли, – …может достигать сотен миллионов евро в год». Вы слышали, Гречко? Рекреационной дебилизации…

– Согласен, термин неудачный.

– При чём тут термин? Это полная противоположность тому, ради чего я создал наноботов, понимаете? Я создал их, чтобы выборочно изменять кариотип пациентов с синдромом Дауна, чтобы выключатьгены, тормозящие умственное развитие. А они хотят их включать!Им, видите ли, не хватает острых ощущений! – Тут профессор стал изображать ярмарочных зазывал: – «Почувствуйте себя в шкуре ребёнка-дауна! Никаких забот, никаких тревог! Первые десять минут – бесплатно!»

– Что-то мне трудно представить человека, который захочет такихострых ощущений…

– Вы болван, Гречко. Неужели вы не понимаете, что люди будут соглашаться на дебилизацию,потому что по окончании аттракциона их ждёт… гениализация!Когда ещё обычному человеку представится возможность внезапно почувствовать себя намного, намного умнее? И на это они хотят пустить наноботов! Это всё равно что построить настоящий функционирующий космодром в качестве декорации для рок-концерта.

Мрощак швырнул газету на стол перед адвокатом.

– И ведь надо же, какая ирония, – усмехнулся профессор. – По моей задумке генные роботы отключают лишнюю копию двадцать первой хромосомы. Полностью останавливают экспрессию генов, как будто никакой лишней хромосомы и нет. А эти воротилы научились так программировать наноботов, что они залезают в здоровый организм и повторно активируют гены на одной из копий хромосомы. Создается эффект, что этих копий не две, а три. По сути, на десять или двадцать минут в клетках появляется фантомная хромосома… И весь букет связанных с этим расстройств. Но ведь технология-то всё равно моя, только шиворот-навыворот!

Тут Мрощак заметил, что посетитель смотрит на него, как баран на новые ворота. Профессор закатил глаза.

– Матка боска [1]1
  Матерь Божья (польск.).


[Закрыть], я же просил Пчелинского дать мне адвоката, который хоть немного разбирается в генетике. – Он плюхнулся на кровать и накрылся одеялом с головой.

Адвокат задумался. Пролистав пару документов, он вдруг решительно встал и направился к двери.

– Эй, Гречко, вы что, уходите? – глухо спросил Мрощак из укрытия. – Свою макулатуру возьмите с собой. Никакого досудебного порядка.

– Пан Ярослав, – сказал адвокат, резко развернувшись у самой двери, – эти бумаги мне больше не нужны.

Профессор высунулся из-под одеяла и недоверчиво посмотрел на гостя.

– Придя сюда, я был убеждён, что ваши шансы в суде равны нулю. – Голос адвоката звучал торжественно. – Один-единственный умник против огромной корпорации… Но теперь я понимаю, что ошибался. Ваши слова произвели на меня большое впечатление. Здесь речь идёт уже не о защите интеллектуальной собственности. Здесь речь идёт о борьбе за научный прогресс!

Мрощак почесал подбородок.

– Послушайте, Гречко, вы серьёзно? Я уже стар для таких розыгрышей.

– Абсолютно серьёзно. Попомните моё слово, это дело пахнет прецедентом!Если нам удастся доказать общечеловеческую значимость вашего изобретения и принципиальную важность его клинического, и только клинического применения… Если присяжные откликнутся на ваши слова, как откликнулся я… Думаю, вместе мы заставим трепетать даже самих юристов «ГлаксоСмитКляйн»!

И адвокат во второй раз протянул руку профессору:

– Пан Ярослав, только что у вас появился новый единомышленник.

Мрощак неохотно встал с кровати и пожал руку.

– Главное, чтобы вы не остыли до суда, молодой человек, – процедил он. – И хотя бы немного ознакомились с фактической стороной дела.

Сияющий адвокат исчез за дверью. В открывшуюся щель попытался было просочиться какой-то репортёр с фотоаппаратом, но Мрощак быстро его вытолкал, бубня что-то про болезнь. Оказавшись в безопасности, профессор уселся прямо на пол, прислонившись спиной к кровати.

–  Рекреационная дебилизация, – буркнул он и прочистил горло.

2

– Мы выиграли! – кричал адвокат Матвей Гречко, распахивая дверь в гостиничный номер. За ним тянулся длинный хвост из журналистов, общественных деятелей, каких-то доцентов, сотрудников гостиницы и даже одного депутата. Комната наполнялась букетами цветов, коробками в подарочных упаковках, фруктами и бутылками шампанского. Сам Гречко нёс целую стопку свежих газет на электронной бумаге. За год процесс оброс толстой коркой медийного шума. У Мрощака появились толпы последователей и недоброжелателей. Его наноботы стали популярным мемом в интернете и породили целые гроздья флэш-игр, веб-комиксов и спам-трендов, а под конец разбирательства даже привели к возникновению особых троллеботов– автоматизированных провокаторов дискуссий на темы медицины, генетики и умственной отсталости. Вердикт был обставлен как кульминация телесериала. Драматическое напряжение было столь велико, что обе стороны в итоге почувствовали себя проигравшими – всем хотелось продолжения банкета. Впрочем, Гречко ничто не мешало пузыриться от гордости.

– Мы выиграли! – кричал он, размахивая газетой как знаменем. – Слышите, профессор? Выиграли! Все пять исков удовлетворены! Вы бы видели эти физиономии… Ваше финальное видеовыступление в кровати всех потрясло… И даже удачно, что вы заболели. Присяжные хлопали, ей-богу! Это надо было видеть. Я же говорил, говорил вам про прецедент! Помните? Я был прав! Этот процесс войдёт в учебники… Вот это день! Профессор, вы уж не взыщите, не смог остановить журналистов…

– Простите, простите! Перестаньте шуметь!

Только тут до адвоката дошло, что кто-то дёргает его за рукав не просто от переполненных чувств, а чтобы привлечь внимание. Это была медсестра, которая последние два месяца навещала Мрощака. Лечь в больницу он категорически отказался.

– Ему не очень хорошо, он в ванной. Нужно всех увести…

Гречко с ужасом подумал, что, если сейчас старик отдаст концы, это будет настоящий звёздный час для репортёров. Он приложил сотовый к уху и стал махать всей компании, театрально требуя тишины.

– Алло, да, профессор… Да, иду! – Гречко убрал телефон и крикнул: – Он в конференц-зале на пятом этаже.

Толпа не шелохнулась. Гречко спешно добавил:

– Там шведский стол!

Тут уж вся компания, возглавляемая депутатом, утекла в коридор, бурля и наступая самой себе на пятки. Адвокат проводил последнего визитёра, запер дверь на ключ и поспешил в ванную. Только теперь он заметил, что на барной стойке вместо нескольких рюмок стоял всего один бокал, наполненный чем-то, по цвету напоминающим коньяк.

– Гречко, сколько же от вас шуму, – донеслось из темноты. В полумраке ванной было видно, как медсестра меняет Мрощаку компресс. Адвокат хотел было обнять профессора прямо в воде, но тот запротестовал: – Сейчас я вылезу, подождите, невозможный вы человек.

Через минуту он вышел в своем потрёпанном халате, который теперь, казалось, стал на два размера меньше. Фалды беспомощно волочились по полу. Профессор со скрипом сел на диван и попросил передать ему бокал.

– Продолжаете эксперименты над собой, пан Ярослав, – усмехнулся адвокат, исполняя просьбу. – Возможно, вы ещё не слышали, но мы выиграли дело.

– Слыхал, слыхал. Надо признать, Гречко, я вас недооценил.

Адвокат зарделся.

– Профессор, я всегда считал, что наша дружба – это союз двух суперпрофессионалов. Это придавало мне сил на суде.

– Я имел в виду ваш талант шоумена. Поднять такую волну…

Гречко косо глянул на профессора и, чтобы скрыть досаду, стал открывать шампанское.

– Вы лучше посмотрите корреспонденцию, вам пришло десятка два поздравлений. – Адвокат кивнул на стопку конвертов, лежавшую на журнальном столике. – Редкий случай! Когда ещё встретишь старую добрую аналоговую бумагу…

Чпок! Заболтавшись, Гречко упустил пробку из-под шампанского и залил себя пеной. Смеясь и чертыхаясь, он вытащил письмо из стопки и стал вытирать им руки.

– Думаю, вы не против, – ухмыльнулся он Мрощаку. Вдруг между своих липких пальцев адвокат мельком увидел знакомый логотип: GSK, «ГлаксоСмитКляйн». За последний год он видел это название столько раз, что привык воспринимать его как одну-единственную букву или типографский знак. Развернув скомканный конверт, он с удивлением обнаружил письмо от своих главных врагов. В этот момент профессор тоже разглядел слова на конверте.

– Ну-ка, дайте посмотреть, что это такое, – сказал Мрощак нарочито небрежно. Резко подавшись вперёд, он попытался выхватить бумажку из рук адвоката, но Гречко поднял письмо над головой и настороженно уставился на своего подзащитного.

– Что-то я не пойму, что здесь происходит.

– Кто-то читает чужие письма, вот что.

– Я целый год читал ваши научные труды, пан Ярослав, надо же и мне как-нибудь развлечься. – И с этими словами адвокат вскрыл конверт. Как ни странно, профессор перестал сопротивляться. Он опустил глаза и стал мерно кивать, как бульдог на приборной доске автомобиля.

Гречко просмотрел текст письма наискосок и понял всё, не поняв ни одного слова по отдельности. Это был его профессиональный навык, особенно полезный при беглом знакомстве с чужими документами. Будучи пойман с поличным, адвокат мог бы сказать, что ничего не читал – и даже детектор лжи не подкопался бы, потому что никаких конкретных слов он действительно не читал. Но на этот раз после беглого знакомства Гречко, не веря своим глазам, ещё раз вернулся в начало и прочитал всё послание строчка за строчкой, бубня себе под нос отдельные фразы: «Отвечая на ваше письмо»… «Дублируем электронную версию бумажной из уважения к вашей болезни»… «Мудрое решение»… «Оставим прошлые разногласия»… «Между нами»…

– Вы… предали… меня, – выдохнул адвокат.

– Гречко, вы болван, – сказал профессор дружелюбно. – Как вы могли выиграть этот процесс, если даже читать не умеете?

– Выиграть-то я выиграл, но и эти ушлые черти, похоже, ничего не проиграли… Вы заключили соглашение за моей спиной! – Адвокат с размаху сел на пол. – Вы, старый трусливый лицемер… Решили подстраховаться на всякий случай, да?

– Посмотрите дату на конверте и перестаньте дерзить.

– Сегодняшнее число – ну и что?

– А то, что это ответ на моё вчерашнее письмо – первое и последнее, которое я писал им. Я не хотел «подстраховываться». Я уже знал, что выиграю дело. Благодаря вам.

– Премного благодарен. – Адвокат изобразил реверанс, не вставая с пола.

– Вы далеко пойдёте, молодой человек. Я вам для этого не нужен.

– Но зачем вы написали им? Зачем вы согласились продать «ГлаксоСмитКляйн» права на свои наноботы? Вы предали не меня, а себя!

– Я скажу вам, Гречко, – протянул профессор, – хотя, в общем-то, это не вашего ума дело. Но сначала возьмите вон ту брошюру рядом с кроватью.

Адвокат дотянулся до яркого клочка электронной бумаги и стал медленно пролистывать брошюру пальцем. Это была реклама одного из подпольных «дебилизаторов» – заведений, в которых всем желающим предлагали палёные наноботы Мрощака.

– Вы же знаете, что моя технология утекла в народ ещё в самом начале процесса, – сказал профессор. – И знаете про все те многочисленные уродства, которые она наплодила: скоростные «дебилизаторы» для тех, у кого есть всего несколько часов; «даун-ретриты» для поклонников глубокого многодневного погружения (отсюда новое значение слова «дауншифтинг»); многочисленные секты или клубы, пропагандирующие свои модификации наноботов и способы дебилизации; среди них, конечно, и движение «апсайд-даунов» – вылечившихся умственно отсталых людей, повторно примеряющих на себя маску идиотов; наконец, эти ужасные чемпионаты среди «дауноидов» – так вроде они называют тех, кто крепко подсел на отупляющие процедуры… Матка боска! Это целая дебилиада! А помните дуралеев из движения «Дебилайз» за легализацию наноботов? Они ещё пытались закидать меня яйцами, только ошиблись номером и в итоге закидали какого-то атташе, так что потом был чуть ли не международный скандал. А про тест Тьюринга для идиотов вы слышали? Сажают в две закрытых комнаты одного настоящего дауна и одного с наноботами… В общем, так же, как с искусственным интеллектом, только вместо интеллекта – его отсутствие.

Мрощак остановился и устало покачал головой.

– Вы, конечно, помните, как я отношусь ко всем этим…

– «Балаганщикам»… – усмехнулся адвокат. – Помню.

– Ну так вот, Гречко. Я передумал.

Адвокат наконец оторвался от брошюры и уставился на профессора. Услышать из его уст «я передумал» было всё равно, что споткнуться об шезлонг на Северном полюсе.

– Я всегда презирал бездельников и пустые развлечения. Я всегда внутренне содрогался, видя пропасть между тем, что люди делают,и тем, что они могли бы сделать.Вслед за классиком я всегда повторял: если человек не становится больше, чем человек, он становится меньше, чем человек. – Профессор посмотрел в потолок. – Смешно, но свидетельство моего заблуждения всегда было у меня под носом. Простые и глупые дети с синдромом Дауна. Чем они заняты весь день? Собирают цветы? Смотрят по сторонам? Кормят голубей?

– Но ведь ваши наноботы и должны были изменить этих людей, облагородить их…

– Да. Должны были… Клинические испытания скоро закончатся. Но вы ведь знаете, что эффективнее всего терапия в пренатальный период… А знаете ли вы, что за время процесса на свет появилось еще около 40 000 детей с синдромом Дауна? Мои наноботы, скорее всего, уже не смогут им помочь. Куда девать их в моём эволюционном хит-параде? Конечно, они такие же живые, как и мы с вами, и имеют такое же право на жизнь. Смешно было бы распекать их за то, что они погрязли в пустом ничегонеделании (хотя заметьте: многие из них гораздо более трудолюбивы, чем обычные люди). Читая бесконечные репортажи о новейших завоеваниях рекреационной дебилизации, я понял: болваны из «Дебилайз», организаторы чемпионатов между «дауноидами», генные программисты нелегальных наноботов… Я не могу их осуждать. И никого из тех, кто в эти самые минуты занимается… развлечением.

– Значит, вы больше не против строительства космодрома в качестве декорации?

– Судя по всему, развлечение – это такая же человеческая деятельность, как и наука, спорт, любовь. Она не менее человечна, понимаете? Да, паренек, который крошит зомби в какой-нибудь онлайн-игре, мог бы провести время с большей пользой, мог бы найти себе занятие получше… Но он нашёл такое. Может быть, кто-нибудь из посетителей даун-ретритов находит в них силы для будущих свершений? Чёрт их знает. Похоже, это необходимый модуль космического корабля под названием «человечество». И если мои наноботы окажутся полезнее в качестве развлечения, чем в качестве лечения… Ну что ж, пусть будет так.

Профессор затих. Адвокат встал с кровати, поднял скомканное письмо и положил его на стол.

– Значит, «ГлаксоСмитКляйн» будет вам платить за использование наноботов?

– Нет. Я просто дал им карт-бланш на наведение порядка в индустрии. Хочу, чтобы она вышла из тени. Чтобы эти подпольщики хотя бы не калечили людей криво перепрограммированными ботами.

– А что же делать мне?

– Ну, Гречко, вам нужно продолжать то, что у вас так прекрасно получается – излучать беспочвенный оптимизм. А если вы имеете в виду мою переписку за вашей спиной… Можете не беспокоиться, я узаконю отношения с акулами бизнеса только через полгода. Мы договорились, что сначала дадим улечься всей этой шумихе. Ну, и для вас никаких проблем.

Адвокат усмехнулся и взялся за ручку двери.

– А вы не такой сукин сын, каким всегда хотели казаться, пан Ярослав. Честное слово.

– Ладно, хватит трепаться. Впускайте журналистов, Гречко, а то они сейчас дверь снесут.

Адвокат повернул ключ в замочной скважине – и в гостиничный номер хлынул поток посетителей. Гречко подождал, пока струя ослабнет, и просочился наружу. Последнее, что он услышал, были слова профессора, звучавшие как автоматная очередь: «Без комментариев. Без комментариев. Без комментариев».

Дмитрий Федотов
Вариант решения

0

В полутёмной гостиной люкс-апартаментов на сто тринадцатом этаже отеля «Экселенц» сидели трое. Двое – на диванчике, по одну сторону низкого овального столика, а третий – в кресле напротив. Поляризованный свет от большого, во всю стену, окна искажал цветовосприятие, и от этого всё в комнате казалось плоским и серым: предметы, обстановка, фигуры людей. Тот, что в кресле, видел вместо лиц собеседников лишь серые пятна, а его физиономия для них была словно нарисована пером авангардиста – несколько чёрных штрихов на светлом фоне, намекающих на нос, губы, глаза.

Однако такая необычная обстановка встречи нисколько не мешала всем троим. Они довольно оживлённо беседовали, не меняя поз и не делая ни одного лишнего движения.

– Итак, мистер Хофман, – произнёс один из двоих на диване, тот, что повыше, – мы вкратце изложили вам свои предложения и теперь хотим получить от вас чёткий и ясный ответ: согласны ли вы на наши условия?

– Не торопитесь, господа, – низким голосом, слегка картавя, сказал человек в кресле. – Давайте-ка ещё раз просуммируем наши взаимные претензии и обязательства. Вы предлагаете мне участие в весьма сомнительном эксперименте, который якобы проводится под эгидой Научного совета ООН и имеет целью создание индивидуальной системы адаптации для человека в условиях агрессивной внешней среды. Я добровольно соглашаюсь отдать себя, точнее своё тело, в руки ваших биоников для так называемой модернизации. При этом вы не можете сказать конкретно, в чём она заключается. Также вы не можете гарантировать мне абсолютную безопасность эксперимента и сохранение моего драгоценного здоровья. Я же со своей стороны обязан пройти все этапы этой модернизации и к тому же обязан хранить всю полученную информацию в секрете в течение всего срока договора. И за всё за это я получаю пожизненную «серебряную карту» гражданина мира со всеми вытекающими. Я ничего не упустил?..

– Всё правильно, мистер Хофман, – снова заговорил высокий, – кроме одного. Что касается вашего драгоценного здоровья, как вы выразились, то результаты последнего ежегодного медицинского тестирования как раз говорят об обратном. Уровень вашего здоровья снизился до сорока семи единиц, а это означает, что вы не сможете более работать в сфере средств массовой информации…

– Погодите! – возмутился картавый. – Что за бред?! Я здоров! У меня шестьдесят две единицы – этого более чем достаточно, чтобы работать журналистом. Я…

– У вас сорок семь единиц. Можете проверить через свой инком, код доступа я вам предоставлю. Но какой смысл мне вас обманывать?

– Я же останусь без работы?!.. Как же я буду жить, на что?.. – потерянно пробормотал Хофман.

– Если заключим контракт, у вас не будет никаких проблем ни с жильём, ни со средствами, – включился в разговор третий из присутствующих. – Эксперимент рассчитан минимум на год. Плюс, если всё пройдет удачно, ваш уровень здоровья станет почти идеальным!

– А если неудачно?..

– За это мы вам и платим, мистер Хофман. За риск. Так вы согласны?..

– Д-да…

– Тогда, – высокий наклонился вперёд и положил на овальный столик тонкий, зеркальный прямоугольник сканридера, – приложите правую ладонь к экрану.

Хофман повиновался. Высокий быстро набрал на миниатюрной клавиатуре код, блестящая поверхность прибора затуманилась, по ней быстро, одна за другой проплыли разноцветные светящиеся полосы, затем из боковой щели его выскочила стандартная пластиковая карта – типовой договор на работу.

– Ну вот, мистер Хофман, – сказал третий собеседник, – отныне вы – сотрудник Института новых биотехнологий при Научном совете ООН. Завтра утром за вами заедет служебная машина. Всего хорошего.

Оба безликих человека поднялись с диванчика и вышли из номера. Минуту спустя Хофман тоже встал и направился вслед за ними. Уже взявшись за ручку двери, он громко сказал сам себе:

– Во что же ты вляпался на этот раз, Сэм?..