Текст книги "Рассказы"
Автор книги: Степан Печкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
Hе цветком безвестным неким, Что цикаде лишь знаком Hезабудка станет знаком, Вехой мне и маяком,
И не семенем заветным К жизни новой прорастет, Hо моей уже молитвой Богу песенку споет.
{20.07.96} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Ночь
Под вечер в твой дом приходят Вера, Любовь, Музыка и Смерть Ты говоришь с ними всю ночь, но под утро не помнишь ни слова Остается лишь факт их прихода. Что же ты хочешь еще? Эти речи должны остаться между вами
Последний троллейбус, скорее всего, ушел Есть ли смысл ждать окончанья концерта? Певец в приступе сухого кашля падает на сцену Музыка идет без него, скорбно и верно
Странного цвета восход неизвестно к какой погоде Солнце над крышами сосен. Скоро станет тепло, оживет река Что было здесь до утра? Я не назову это сном Нужен ли здесь кому-нибудь я? Постараюсь понять
Ночное метро. В городе тоже не так Не так, как я знаю, как вижу, как говорю Копии меня в распахнутых шубах по коридорам Движутся быстро, молча и странно, странно
Слова притягивают ноты, или не ноты, а так, неизвестно что Спи, мое сердце, ночь, спи, смотри свои сны Ты свободна от поисков новых речей и созвучий Ты знаешь все, что хотела, не больше того.
{31.03.89} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
Слава ночным строителям Строящим дом под тучами В свете своих прожекторов Так высоко над землею
Спит все под ними спит земля Слова их в морозном воздухе Раздаются четко и коротко И стынут голубым паром
И в эту холодную ночь Бог покровитель бессониц Недалеко от них
{зима 1991} (c) Stepan M. Pechkin 1996
На Ротонде
Дождливый город Стеклянных зданий
Стеклянных зданий
Стеклянных зданий Тоскливый ворот Бездонных жданий
Бездонных жданий
Бездонных жданий
День был бесцвечен Колонны стыли
Колонны стыли
Колонны стыли Спустился вечер В старинном стиле
В старинном стиле
В старинном стиле
Огни жестоко Со странным светом
Со странным светом
Со странным светом Мне одиноко Мне одиноко
Тебя все нету
Тебя все нету
{1990?} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Песах-96
Летит пасхальная луна В апpельском синем небосводе. Она пpишла – еще одна. "Козленок мой!.." – душа выводит. Бог деpжит вpемени поводья, И конь Его не знает сна.
Я не зажег сегодня свечи, Hе славил Имени бpухой Так и пpошел пасхальный вечеp. Летит луна. Цаpит покой. Кто pуки мне кладет на плечи, И стонут кости под pукой.
Пустыpь вокpуг. Внутpи пустынно. В пустыне искpистым путем Я, pуки не отмыв от глины, Котоpой одевал Питом, Веду себя колонной длинной За мне невидимым Столпом.
Мы все поем, мы все игpаем Мы даже счастливы подчас, Hо в нас внутpи цаpит Мицpаим, Укpытый лишь от наших глаз. Доpоги мы не выбиpаем. Доpоги выбиpают нас.
И нас ведет в пустыню Имя, Hо Им уже отмеpен час, Когда со пpисными своими Мы встpетим Пасху в пеpвый pаз В том золотом Еpусалиме, Что веpность выстpоит для нас.
{06.04.96} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
Я стою на Пионеpской(*). Замуж поздно. Сдохнуть меpзко. Я запутался в тpамваях. Я везде опаздываю. В эту гадкую минуту Все идет не по маpшpуту И уходит из-под носа. Я же мучаюсь вопpосом: Что мне делать? Что мне делать? Hоет дух и ноет тело, Есть охота, спать охота, Под подошвами мокpота, Куpтки молния сломалась Hе такая уж и малость Пpи такой дуpной погоде И всем пpочем в этом pоде. В голове тяжелым матом Отзывается стигмата. В голове одно лишь слово, И оно, увы, не ново. Все достало, надоело. Что мне сделать? Что мне делать? Дома пусто и уныло. Hи на что не хватит силы, Hи на водку, ни на песни. Хоть ты лопни, хоть ты тpесни, Hе укpыться, не согpеться И от дел не запеpеться. Hи ответа, ни пpивета. Hикого со мною нету. Впpочем, это и не лечит Даже pадостная встpеча. Всех пpоблемы одолели, До меня ли, в самом деле. Можно, пpавда, очень быстpо Совеpшить самоубийство, Hо ведь это же нечестно, Это, пpаво, неуместно, Hо ведь это же не выход, О дpугих подумал бы хоть, Ведь они не заслужили... Убедил. Живем, как жили. Я бегу, стихами лая, А Фоpтуна, баба злая, Повеpнулась гpязной жопой. С пеpвым мая, дядя Степа.
(*) – Имеется в виду улица, а не станция метро.
{Майские пpаздники 1996} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Поиски огня
Солнце зимой восходит так редко тускло горит и рано заходит Это естественно в наших широтах Наш же удел темных улиц скитания
Проще конечно когда заливает солнце Июля наши долины но никогда не храним, что имеем Кончится лето и где же мы будем
Как недоступен ты свет поднебесья Как холодно нам в наших тесных пределах Мечемся мы по пространствам безрадостным На стороне огонь мы ищем
Жить без огня не поможет мне знанье того что расплаты закон непреложен Солнечный свет или пламя подземное лишь бы хватило сил до конца
{24.01.90} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Из "Проникающей Радиации"
Люди разделились на М и Ж На тех, кто еще, и тех, кто уже На тех, кто против, и тех, кто за На тех, кто смеется, и кто в слезах На самоубийц, убийц и убитых На одного битого и двух небитых На тех, кто с сумой, и тех, кто с тюрьмой На сливки общества и помои На генералов и рядовых На отстающих и передовых На тех, кто с ксивами, и тех, кто без ксив На тех, кто мертв, и тех, кто жив На тех, кто в городах, и тех, кто в селых На умных грустных и злых веселых На большеглазых и озорных На черных, русых и на льняных На тех, кто мы, и сто тысяч я На тех, кто все, и кто ничего На тех, кто раб, и тех, кто хозяин На центровых и с самых окраин На тех, кто был, и тех, кто не был На тех, кто в земле, и тех, кто в небе На ангелов просто и ангелов ада На просто детей и детей блокады На прописанных тут и прописанных там На дам, не дам и дам, но не вам На конформистов и нон-конформистов Гомо– и гетеросексуалистов Консерваторов и новаторов Инквизиторов и ассенизаторов коммутаторов, роторов, докторов, доноров и реципиентов, пациентов, референтов, абонентов, абонементов и просто ментов а также наркоманов, токсикоманов, махабрахманов, карманников, мошенников, волшебников, магов, гадов, врагов...
{sum.1990} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Проникающая Радиация
В нашем Городе вянут цветы и травы. В нашем Городе дохнут и болеют птицы. В нашем Городе даже железо и камень гниют гораздо быстрее нормы. Пить дождевую воду опасно. Следует беречься открытого солнца, следить за состоянием сигнализации, быть предельно внимательным и осторожным. Мы уже пять лет не видели снега. Мы уже двадцать лет не снимаем скафандров. Мы семьдесят лет дышим так, как будто добываем легкими каменный уголь. Потому что это царит повсюду, это овладевает всеми, неощутимо и неизбежно, непобедимо и смертельно опасно:
Проникающая Радиация.
На улицах и в метрополитене, на экранах и на снимках в журналах ты видишь – остались одни лишь жертвы лучевой мутации ста поколений. А последний здоровый тысячу лет как умер, и его заспиртовали, зашифровали, засолили, засекретили и зарыли в надежных бетонированных подземельях. И теперь вокруг люди из пластмассы, из каучука, мрамора и капрона, люди, проверенные электроникой и обработанные силиконом; женщины – тугие и злые гранаты, декларирующие бесполезность, и мужчины – ржавые консервные банки, декларирующие бессилие перед
Проникающей Радиацией.
С наступлением тьмы происходит измена: напряжение достигает предела; сила ненависти, материализуясь, становится способной плавить камни; страх начинает светиться синим, опасность течет в незакрытые двери и злоба встает над проклятой зоной и вершит трансформации древних обрядов. Кровь стоит на улицах Города! Кровь в переходах уже по колено! Кровь повсюду в это страшное лето! Кровь поднимается к нашим душам! И в каждом окне горит телевизор, синхронный агент Столицы Комбайна; и тот, кто считает, что это невидимо, сам или убийца, или жертва
Проникающей Радиации.
От мыслей твой мозг начинает дымиться, тебя перестают понимать даже близкие. Тогда тебя направляют в больницу и устраивают тебе ремонт изоляции. Вот ты на столе в слепящем свете; за стеною врачи моют руки и курят; и снова ты лихорадочно думаешь, что все здесь отбывают коллективную карму, что все здесь страдают и все виновны, что все на энергии полураспада, что причина и следствие слились воедино мы звенья цепной реакции злобы. Прости меня, я ничем не лучше. Я точно так же не знаю, что делать. Я вместе с тобой на столе под лампой. Я смотрю те же сны о той же
Проникающей Радиации.
{1990} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Приходная Песня
Когда в долбежке непрестанной Стекаешь на пол ты устало, И глюки плотною толпой Смыкают кольца над тобой;
Когда напевы их больные И свистопляски их дурные Во вдруг нахлынувшей тиши Вползают в мрак твоей души,
Тогда не медли, друг мой бедный, Прорвись сквозь их дозор зловредный Туда, где Высшая Криза Слепит сиянием глаза!
Плывут вселенские устои, И в этот час, ища покоя, Какой дорогой мы пойдем, Чтоб снять с усталых плеч облом, Захлопнуть дверь в покойный дом И в нем уснуть бессильным сном?
{1989} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
O.A.
У меня есть ты У тебя есть я Что еще сказать Замолкаю я.
{ноябрь 1994} (c) Stepan M. Pechkin 1996
стихотворение на листах из Скворечника #1
Hа жердочке утра в Скворечнике сидя, Чуть дальше увидишь, чем надо увидеть, Чуть больше. Все время чуть больше, чем надо. Причины найдутся. Равно и преграды.
Тела обретают привычную тяжесть. Дневной караул заступает на стражу. Сирень над окном уж почти облетела Окно не пропустит (нрзб.)тного тела
Простите меня. Я не снес ожиданий. Расплата не медлит – столетья страданий. За все расплачусь я – вы разве не знали, Что мы не хотели? Куда ж вы попали?
И масть не моя, и игра незнакома. Судьба моя в смутные дали влекома. И глас вопиющего что было силы (нрзб.)
{17.06.89} (c) Stepan M. Pechkin 1996
стихотворение на листах из Скворечника #2
Hочь без конца и края, Черная и глухая. Струйками вьется серебряный дым. Hикто не уйдет отсюда живым. Искры упавшие гаснут. Завтрашний день будет ясным. Завтрашний день... Кто увидит его? Растаявший дым не сказал ничего. (нрзб.) (нрзб.) Дыму вовеки не быть без огня, Мне без тебя, а тебе без меня.
{06.89} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
Я, беззаботный студент факультета вечерней ходьбы, Практикуюсь в охоте на взгляды – весьма занятное дело Эта охота, когда ты изрядно обучен Там, где учусь я. Вокруг Люди потоком, и даже не подозревают, То, что не я между них, А некий шагающий б а ш е н ь из кости слоновой Или другого загадочного матерьяла Хитрый обман их чувств, впрочем, вполне безобидный; А если б узнали они, Как мало меня в том, что они восприемлют, Тут бы как раз-то могло что-нибудь бы и случиться Им, окружающим, не понимающим, впрочем, Что в том, что им видно меня нет ни на гран содержанья: Все оно где-то вверху, в моем наблюдательном пункте, Откуда веду я оходу, игру или даже парад Да, Тихий Парад иль прикола спектакль абсурдистский. Ведь вот, они видят меня – включают идентификатор, Вслед за которым – реле радости или испуга Включиться должно, и цепь дальнейших поступков, Чьи алгоритмы настолько порой разветвленны и сложны, Что поневоле решишь, будто ты здесь не один. Hо не обманет иллюзия разума их Того, кто, поверьте мне, право, изрядно обучен Там, где обучен я.
{зима 1990} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
О Дао Электрическом я пою, о великом сияньи без форм, И о способности опьяняться фигурами звезд и изломами черного льда. Об Электрическом Дао, внесшем в нетрезвую плоть могучую силу распада; О пробужденьи рассудка из мрака и пустоты к нити накала действия; О гармоническом знаке, стершем различия нот, Преодолении звука и света и слова; И о двоичном счислении лет.
Ибо – поэт, нет нужды в твоих излияньях! Вмерзшие в лед, они никого не заденут; Стоит ли в горле своем щекотать пером от сирены? Стих суть отброс стихосложенья. Забудем о нем. Ибо – певец, ты – слепой архитектор воздушных замкОв, Ты – безногий танцор, ты не знаешь о том, что поешь. Брось свои ноты, свои ухищренья пустые, И вместе со мной воспоем Безошибочный Принцип. О Дао Электрическом я пою, и ты пой со мною, В том бессловесно-безнотном экстазе, которому учит любая деталь, Лучше всех нас познающая тайну Электрического Дао.
И он берет ручку, бумагу, и пишет на ней слова: "О Дао Электрическом я пою, Также о способности опьяняться фигурами звезд и изломами черного льда."
{осень 1993?2?} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
То ли сам я жизнь свою сломал, То ли это жизнь меня сломала Оттого ли, что я был так мал, Или что pастил себя так мало...
{янваpь 1996} (c) Stepan M. Pechkin
* * *
Я тростник на ветру, Я сегодня умру На закате Ночь накроет меня Алым отсветом дня И охватит Я тростник на ветру, Я не завтра умру А сегодня И не стану добрей Ни сильней ни мудрей Ни свободней
{декабрь 1994?} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Виса холодного дня
Если не пишешь так же, как пашешь сколько ни выпьешь так и не спляшешь тянешь-потянешь дышишь не шибко Эх, дудка-орешник грех да ошибка
Дождик да солнце рожь колосится куры несут свинцовые яйца летний да куцый мех у лисицы сделаться разве дважды девицей?
Не обшивай мне шелком шинели лучше уж ленты пришпилишь к шляпе в щели повышло лишнее наше нам ли, смышленым, шлем лучше чаши?
В теплой постели сон опостылел пост на ступенях мрак под стеною почта поступит стон поостынет вдруг да застопишь ступу в пустыне?
Дни надевают светлые платья дани несут вам дивная донна се насуди мне судия нежный что я наделал где мне надежды?
{сентябрь 1996} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
("Вновь я посетил...")
Вот он, сентябрь-месяц, моленье о чаше. Чушь, и не менее тщетное, чем обычно. Будда – и тот сейчас проникся бы грустью, Что говорить уже об Экклезиасте...
Вновь посетил я тот уголок заветный; Долго не мог понять, что главное ново? Думал, смотрел, пока не понял: деревья. Я их такими не знал. Они вырастают. Впрочем, на тех же местах все тот же кустарник, Чертополох и прочие чахлые травы.
В бывший свой дом зашел, слегка изумленный: Ноги – другого размера – забыли дорогу. Глядь – средь письмен стенных мои сохранились! Вот вам – к вопросу о тщете и о сущем.
Я же гляжу в свой красный советский паспорт. Две фотографии – в двадцать пять и в шестнадцать. Боже всесильный, какие разные лица! Как происходят подобные метаморфозы? Где же я был, когда ясноглазый и чистый Сделался этим, заросшим и удрученным?
Знаете, что? – я им говорю обоим: Не возвращайтесь туда, где вам было лучше. А наилучше – вовсе не возвращаться. И закрываю паспорт, и прячу в бумажник.
В общем, холодный ветер, и на небе тучи. Дремлет недели притихший северный город. Катит бесстрастно река свинцовые воды. Ночи темны, длинны, зачарованно тихи. С первою половиной жизни прощаюсь. Скоро уж, скоро узрим, что там, за горою.
{??.09.96} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
(Б.В.Ф. в Москве)
Вот и все, мои живые. Уезжаю. Отбываю. Hаш язык флективный дивный Покидаю, забываю. Я сыграл в игру без правил Вышла дальняя дорога. Что оставил, то оставил, А с собою взял немного.
Взял с собою ваши лица Hо у вас их не убудет: Умозрительная память Эти лица позабудет. Имена моих домашних Онемеют и приснятся Мне во сне – дождем вчерашним, Шорохом аллитераций.
Плачу я – а вы не плачьте. Вот завет, что я оставил: От болотной лихорадки Вам поможет арни фаэл; Hатощак себя не ешьте И не пейте "33"-й; И на ветер каплю слейте, Если с норда дунет ветер.
А когда сполна отвечу Я вернусь, чужой и нищий, Все отсекший даже дважды Что там йогин на кладбище! Я – не кошка, я – собака. Я вернусь не в дом, а к людям. Hе забудьте, братья, брата! Отвечают: "Hе забудем"...
{30.07.96} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Другое путешествие в поля
Травы уговаривали меня: стань тихим сумасшедшим стань безумцем; распусти волосы собери букет белых смешных цветов броди по вечернему лугу Нюхай и улыбайся Вечер дня, вечер года – август Вечер судьбы Чайки летят на запад, к морю, с полей, где кормились Низкое солнце меняет цвет короткой скошенной травы. Низкое солнце пристально смотрит в меня Моя тень длиннее моей души...
{август 1996} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Всякий случай
Я живу на всякий случай, Лишь затем, что, может быть, Станет жизнь настолько лучше, Что удастся позабыть,
Что живу – на всякий случай; Жду чудес или идей, Сам себя вконец замучил Веpой в пpавду и в людей;
А ведь все – на всякий случай, Все ясны до одного: Что заслужишь, то получишь, Hе обманешь никого.
И лишь я, на всякий случай, Все стаpаюсь обмануть: Hичему меня не учит Мой лишенный цели путь.
До сих поp на всякий случай Hе в окно, а в календаpь: Вдpуг то пух, не снег колючий, Вдpуг июнь, а не янваpь?..
{06.01.96} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
(Странные дни)
Вчера был день исполненья желаний Радио сообщило всем накануне Мы вышли из дома рано и долго Весь день куда-то шли под дождем Вечером выпал туман Мы потерялись в тумане
Всю ночь аэропорт глухо вибрировал Самолеты вываливались из неба, распоротого крыльями и вонзались, впиваясь в тучи, уходя из виду быстро и безнадежно Ввысь
{осень 1991} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
Всех собеседников теперь остался Лишь Бог на небе. Реплики ж его Не вдруг поймешь...
{08.07.96} (c) Stepan M. Pechkin
* * *
A.S.
Я еще не читал тогда "Желтую Стрелу"
Пелевина, но железную дорогу уже
полюбил своей странной любовью. Все
остальное известно тем, кому
известно.
09-26-96
Это осень. Все равно. Дождик моросит белесый. Ветер веткою в окно, Словно поезда колеса. Все умчалось, унеслось. Видно, жизнь и вправду поезд. Под верблюжьей вязкой слов Я согреюсь, успокоюсь, И Господь свой черный меч Снова спрячет в ножны вскоре. Стрелки переводят речь. Синий свет на семафоре. Продолжаю дальше жить. Дом, как омут, беспечален; Но дрожит, дрожит, дрожит Ложечка в стакане чая.
{20.08.94, двор между ул. Желябова и наб. Мойки} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
По утрам тебя будит звон часов В твоей голове поет хор голосов Это новый день произносит пароль Боль это жизнь! Жизнь это боль!
Будильники – это тупые ножи Радио – сплетение ржавых пружин И в голове неотступный триоль Боль это жизнь! Жизнь это боль!
Люди вокруг превратились в крюки Каждый смотрит кино о своем самадхи Брикеты туннелем уносятся в ноль Боль это жизнь! Жизнь это боль!
{1990} (c) Stepan M. Pechkin 1996
Зимняя ночь
(ўЭ.По)
Свечам до утра мы велели гореть, Мы спать не ложились, решив подсмотреть, Как мчатся Ночные над мраком ущелья, Путем облаков, к их неведомой цели.
Мы вышли, храбры от огня и вина, Но тут же вернулись, бледней, чем стена: Там мчатся Ночные высоко над склоном, И молнии тихо струят их короны!
Мы свечи хотели задуть поскорей, Чтоб прочь мимо наших непрочных дверей Промчались Ночные своею тропою Но свечи угасли вдруг сами собою!
И так мы сидели всю ночь без огня, И слышно нам было, как звезды звенят То мчались Ночные, не зная преграды, К воротам, Бог знает, Небес или Ада.
Заклятья застыли у них на устах И тайные знаки на черных щитах. И мчались Ночные до первой денницы Алмазы мерцали на их колесницах.
Плащи развевались с каймой ледяной, Сверкало оружье под полной луной; Так мчались Ночные над нашей долиной, Был ясен их путь нескончаемо длинный.
Промчались они в облаках без дорог, И кто их увидел – храни того Бог.
{06.11.89} (c) Stepan M. Pechkin 1996
* * *
Трое идут по старой разбитой дороге К дальнему озеру в сумраке летней ночи Трое идут в одной, другим недоступной тревоге Видит их только луна, но луна молчит
Вдаль по ночной
Дороге лесной
Трое идут. Берег озерный далеко Звезды по небу немалый проделают путь Трое идут, и луна светит им в спины с востока Двое из трех знают, что им не свернуть
Вдаль по ночной
Дороге лесной
Трое идут. Ели ветвями качают Змей их ведет – два рубина, два красных огня Трое идут в моем сне, и кто и когда разгадает, Что так похожи двое из трех на меня
Вдаль по ночной
Дороге лесной
{sum.89} (c) Stepan M. Pechkin 1996
С.М.Печкин
1988
По мотивам произведений Дж.Р.Р.Толкиена и повести "Изнутри и Снаружи"
Средиземье
А сочинялось все это довольно давно и долго.
"Хоббита" я прочитал еще где-то году в 1983, а то и
раньше; "Хранителей" – в 1986 или 1985, не помню.
Тут же все и началось. Все остальное попалось мне в
руки уже не раньше 1990-го. Отсюда некоторая
наивность и неосведомленность во многих
средиземских вопросах, а также и прямые нестыковки:
то, чего я не знал, и узнать было неоткуда, я легко
допридумывал сам. Потом, когда писалась и была
написана "Изнутри и Снаружи" – может быть,
кто-нибудь когда-нибудь прочитает и эту черную
папку, хотя я пока не решил еще, хотелось ли бы мне
этого – я уже перестал различать фактического
Толкиена, миры этой повести и мои толкиеновские
выдумки; мне просто стало трудно разбираться, что я
вычитал у Толкиена, а что придумал сам, и где.
Поэтому здесь могут встретиться весьма значительные
странности. Просьба не удивляться.
Просьба также и не смеяться: все это я сочинял
в 14-17-летнем возрасте, и естественны некоторая
наивность, восторженность, незамысловатость и
просто очень плохие стихи. Многие я с трудом
решился перепечатать. Не поднималась рука.
Hекоторые таки и не решился. Не говоря уже о
сложных дуалистических и манихейских концепциях,
которые получили распространение в толкиенизме уже
даже после того, как в нем появился я. Мне тогда,
десять лет назад, все было куда проще, и я не
задумывался, не перегибаю ли я палку со "светлотой"
или как на это посмотрели бы "оркоиды". Но, как
говорится, "на себя бы посмотрели". Лучше я сам
себя обругаю.
Еще пара слов о методах, которыми я тогда
пользовался. Переписать чужое стихотворение так,
как мне надо, или добавить в него то, что мне надо,
для меня тогда было так же легко, как сейчас убрать
из него то, что мне не надо. Я считал, что автор
не обидится, потому что, скорее всего, просто не
узнает; а если автор к тому же еще и переводной,
то я всегда смогу сказать, что это просто я сделал
вот такой вот свой перевод; а что он получился во
всех остальных частях и местах разительно схож с
другим переводом, так ведь мысли носятся в одной
ноосфере, и могут быть выловлены оттуда кем
угодно. Вот какими забавными концепциями я тогда
руководствовался. С текстами я обращался тогда так
же вольно, как с музыкой. Поэтому то, что я
переделывал, помечено "/Печкин", а то, к чему
что-то дописывал – ",Печкин". То же и с музыкой,
которую, впрочем, тоже вряд ли кто когда услышит,
хотя она даже большей частью существует.
Попробуйте, кстати, не глядя в автора, угадать, что
его, а что мое. Мне будет приятно.
Автор, 11-25-95.
I. Emergence – Выступление
1. Выступление (JRRT/Печкин – Печкин)
Far over misty mountains old | G'' C' G' | Through dungeons deep and caverns cold | G'' C' G' | We must away ere break of day | C G C G | To seek our fairy world | C' F' G'' | – G
2. The Recall (Р.Киплинг, Печкин – Печкин)
I am the land of their fathers. | C | In me the virtue stays. | F | And I'll bring back my children, | G | After a long-long days. | C | Under their feet in the grasses | Am | My clinging magic runs. | Em | They shall return as the strangers. | F | They shall remain as the sons. | Em |
Over their heads in the branches Of their new-bought trees, I weave an incantation And drow them to my knees. Scent of a fire in the evening, Smell of a rain in the night The hours, the days, and the seasons, Order their souls aright.
And they shall come all tired, Full of their musics and words, And they shall look through their new eyes Upon my eternal world. Till I make plain the meaning Of all my thousands of years Till I fill their hearts with knowledge, While I fill their eyes with tears.
3. Я пришел (Печкин)
Я взял себе имя из ваших имен | G'' C' G' | И прозвище из своего арсенала | G'' C' G' | Я вывел свой род из тех дальних племен | C G C G | Потомков которых осталось так мало | C' B' G'' | – G
Я вам расскажу о мире моем Где все так непросто, туманно и ново О мире, где копье звенит о копье О мире, где слово звенит о слово
В мире моем каждый волен жить сам Тот в нем живет, кто жить в нем сумеет Имя в нем дают по делам И проклят, кто имени не имеет
В мире моем не писан закон Кем-то кому-то зачем-то однажды В сердце людей воздвигается он Поэтому прав по-своему каждый
В мире моем всем добрым добро Счастье в нем всем, кто желает счастья Как мир, пожелание это старо И исполняется здесь оно часто
Скрыты мглою веков пути К моему заветному краю Где мой мир? Как туда вести? В прошлое, в будущее? Не знаю
Я пришел из саг о битвах Я пришел из песен о пути Я пришел говорить о полузабытом Пришел, потому что не мог не придти.
II. Elven (Эльфы)
1. A Elbereth (JRRT – Печкин)
2. Вечерняя (JRRT/Печкин – Печкин)
О зарницы ночи ясной! | C | И над многошумным морем | Cm | Светите, и над горами, | B | Вечная надежда наша | F |
Элберет, Гилтоньель, Варда! Свет твой вечный путеводный Нами славится отсюда Из туманов предрассветных
Ты и на небе, и в душах Мглу сырую разогнала Все вокруг темно и ясно Элберет всевластно правит
Элберет, царица неба! В вековечном этом храме, Как сияешь ты, царица, Так светлы и души наши
3. Поздней осени (JRRT, Печкин – Печкин)
Когда сквозь муть осенних слез | Am | Оскалится мороз, | F | Когда ясна ночная студь, | Em Am | В глуши опасен путь. | Em Am | – Dm | F | Am |
В пещеры-норы гор теперь Убрался дикий зверь, Но чуток будь и зорок будь В глуши опасен путь.
Когда в деревьях нет друзей И нет среди камней, В походе скор, как ветер, будь. В глуши опасен путь.
III. Dwarves (Гномы)
1. Мория (JRRT – Печкин)
2. За черные горы (JRRT,Печкин – Печкин)
За черные горы, где мрак и снега, | Am | Am | Куда не ступала людская нога, – | Dm | Dm | За шумные воды уйдем до восхода, | G Am | G Am | Чтоб наше наследье отнять у врага... | G F | Em Am |
О гномы-умельцы! В минувшие дни Ковали они и копали они; Рубины, топазы, сапфиры, алмазы Гранили они и хранили они.
На радость и зависть чужим богачам Трудились они, молотками стуча, И солнечным бликом в уменьи великом Украсить могли рукоять для меча.
На тонкие цепи не толще струны Нанизывать звезды умели они. Шли в недра их норы, в предвечные горы, В покров первозданного мрака страны.
Познав превращенья в глубинах земли, Творить чудеса научились они, И против той стали, что гномы ковали, Заклятия эльфы пока не нашли.
И эльфы не знают, какой в те года Завет нами золоту страшный был дан; Но вот, что хотите, то и говорите, А с золотом дело нечисто всегда.
За черные горы, где мрак и снега, За степь, где несется шальной ураган, За быстрые воды уйдем до восхода, Чтоб ныше по праву отнять у врага.
We must away ere break of day
To seek the pale enchanted gold...
3. Мглистые горы (Печкин – "Кофе"?)
...Ветер дул, сырой и стылый | Am | По кустам ходили волны | Em | День и ночь сошлись в тумане | F | Сумрачно и низко небо | Dm |
Ветер с гор холодных темных Стонет бор промокших сосен Стонет и скрипит во мгле он И шумит хвоя тревожно
Ветер дул к Трем Пикам черным Где пещеры паром дышат Где туман из нор выходит И свиваясь в кольца тает
Ветер осени последний Несся над Остранной дикой Обрывал листвы остатки Лес готовил к зимней стуже
Тихо голо только тучи Рваные несутся быстро В сумрачном и низком небе...
IV. Men (Люди Средиземья)
1. Ответное слово Арагорна сына Арахорна на слово Боромира сына Денэтора на Совете Элронда в Раздоле в году 1418 Т.Э. (Печкин)
Нас осталось слишком мало, Дальних, но прямых потомков; Было нас гораздо больше В дни Последнего Союза... Ждал Элендила Гил-Гэлад На высокой Ветрогонной, На вершине, что зовется В людях ныне словом "Заверть"...
На вершине – круг от башни, Хоть давно уж башни нету; В круге – свежее кострище, Будто лишь вчера горело; Есть под ним обрыв песчаный, Весь исписанный значками, Наши руны потайные Вряд ли недруг разгадает. Подойду к скале я этой, Нож свой неразлучный выну, Зачеркну, что ставил раньше, Заново поверх отмечусь: "Был такой-то здесь тогда-то, Видел то-то, слышал то-то И направился туда-то. Всем удачи. До свиданья."
Вот она, столица наша! Ни дворца нет, ни ограды, Вместо сводов – небосводы, Мхи и камни вместо пола, Сосны вместо колоннады; Царь наш царствует без царства, Ни страны у нас, ни крова, Мы не пашем и не сеем;
Есть у нас другое дело.
Нам страна – все Средиземье; И отчизна – светлый Арнор.
Мы домов себе не строим, Лишь пристанища лесные; Сызмальства мы постигаем Грамоту бродячей жизни; Западных лесов дремучих, Северных равнин морозных, Южных жарких плоскогорий, Диких гиблых мест Востока Каждый повидал немало; Дальние мы знаем страны, Знаем дальние народы. Глухоманье – край наш вольный. Там нас знают, уважают; Есть там на кого оставить Раненых, детей до срока, Стариков и жен любимых. Коль попросим, так помогут, Что порой и ратной силой.
Большего же нам не надо.
Нас осталось слишком мало, Дальних, но прямых потомков. Меч разбитый, как святыню, Издавна храним в Раздоле Дружбы с эльфами залогом.
"Сломан меч", сказал ты. Верно! Сломан он в жестокой битве, Где погиб его хозяин, Саурона поразивший!
Пусть сейчас мы не похожи На своих великих предков Этот Меч передаем мы По цепочке поколений. Нынче – я его хозяин.
Мы ж не от любви к скитаньям, Не от тяги к приключеньям, Не от нехоти трудитьс Так бесхозны и бездомны: Мы – на страже Средиземья! Мир? А мы его не помним!
Нас осталось слишком мало, Чтобы выйти в бой открытый С черной Мордорскою силой, Как Гил-Гэлад с Элендилом: Дать себя разбить нельзя нам, Ибо – кто на наше место? Наше дело – не геройство, Наше дело – оборона. Взяли мы иную хватку, Ту, что больше подошла нам, И уж ею мы не меньше, Коль не больше, преуспели.
Войско Гондора разбито Было при Осгилиате, Hо и Враг остановился, Хоть уж не было как будто В Гондоре ему препятствий. Силам Черным не под силу Продолженье наступленья, Хотя Гондор, как мы видим, Их уже не задержал бы.
Дело Гондора велико, Гондорцы уже веками Стерегут свои границы, А за ними – Средиземье.
Только сил есть в мире много, Кроме Вражеской армады, Что стоит за Андуином, Что пока не так тревожат, Hо нуждаются в отпоре, Ибо дай им только волю!..
Вот мы, стражи Глухоманья, С ними боремся невидно: Hас осталось слишком мало, И война нам не по силам. Hо не нас ли испугались Этим летом Вражьи орды?
Вряд ли Саурон способен Сделать то, что может сделать Темный Ужас безымянный Перед Сумрака исчадьем. Кто посмел бы спать спокойно, Кто б посмел куда-то ехать, Кто б посмел весною сеять, Кто посмел бы жать под осень В самых дальних мирных странах, Если б порожденья Мрака Без препятствий проникали В чащи и углы медвежьи, За все стены и ограды?
Hо когда из топей Юга, Из чащоб лесных Востока Силы темные выходят, Hаправляясь в Средиземье, Мы становимся на путь им, Преграждаем им дорогу, Ибо долг наш – победить их, Задержать любой ценою.
