Текст книги "Витязь в медвежьей шкуре"

Автор книги: Степан Кулик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

– Ты о чем?

– О ляхах, разумеется.

– Они свободны, – я начал заводиться. – Лис, не зли меня. А еще лучше – запомни навсегда: я говорю один раз и поступаю всегда так, как говорю.

– А думаешь когда? – насмешливо прищурился капитан.

– Не волнуйся, я успеваю… – Неожиданное панибратство подействовало на меня отрезвляюще. – И подумать, и посоветоваться… со знающими людьми. Вот ты чего сейчас добиваешься?

– Позволь мне с ними самому поговорить…

– Да хоть до ночи…

К тому времени шляхтичей чуток отмыли и перевязали. У одного, мне незнакомого, полосы белой ткани, заменяющей бинты, украшали голову и левую руку, а у пана Лешка – ногу. Тоже левую. Общую картину полученного ущерба дополняла шишка на лбу рыжеусого воина, а также – сломанный нос и здоровый синяк, заливший почти половину лица второго поляка.

– Довольны?

– Да… – Лешек демонстративно плюнул на труп рыцаря, лежащий у его ног.

– Если бы вы сделали это вчера… – я помолчал, давая шляхтичам додумать самим смысл моих слов. – Но тем не менее свободу вы заслужили.

– Господин барон неимоверно щедр.

Рыжеусый произнес это таким тоном, что его слова можно было расценить и как насмешку, и как искреннюю благодарность.

– Да, я такой…

Хочешь поиграть словами? А легко…

– Вас только за похищение племянницы белозерского гостя стоило бы повесить. К счастью, с девушкой ничего не случилось.

– И не могло.

– Не понял?

– Фон Шварцреген обещал нам, что и пальцем ее не тронет. Купец обманул барона в прошлом году. Отто даже в Гильдию обращался, но там не сочли его доказательства достаточными, вот он и хотел потребовать свои деньги обратно в обмен на девушку. – Похоже, Лешек верил в то, что говорил. – А иначе мы бы не стали с девицей связываться. Чай, не басурмане… Крест носим.

Второй шляхтич непроизвольно кивнул и тут же поморщился от боли.

Довод для меня был совершенно неубедительным. Поскольку ни крест, ни какое иное знамение никогда еще не мешало преступлению, если в душе запрета не было. А вот искренность обоих поляков, прямо-таки аршинными буквами прописанная на их лицах, – это совсем другой разговор.

– Верю… Фридрих, ты что-то хотел сказать?

– Да, ваша светлость. Я немного знаю этих шляхтичей. И у меня есть к ним предложение, если позволите.

– Валяй…

– Господа, в моей компании не хватает лейтенантов. Вы не желаете занять эти вакансии?

Как и я, не ожидающие подобного предложения поляки переглянулись.

– Лис, ты предлагаешь нам, людям благородного происхождения, стать ландскнехтами? – засопел второй шляхтич.

– Не просто ландскнехтами, а – офицерами компании! – как ни в чем не бывало продолжил Фридрих. – Ваше благородство от этого ничуть не пострадает, всего лишь вассальную присягу господину барону заменит контракт. Зато мои парни смогут гордиться, что ими командуют настоящие дворяне, а вам – проще будет подтвердить свое высокое происхождение, имея под началом сотню умелых бойцов. Разве не так?

– Это надо обдумать… – Лешек подергал себя за ус. – А господин барон согласен?

– В этом вопросе я полностью полагаюсь на своего капитана. Как решите, так и поступайте. Лис…

– Да, ваше сиятельство?

– Я возвращаюсь в замок, а ты проследи, чтоб тут все как надо…

– Не извольте беспокоиться. Не впервой… Мертвых похороним, добро соберем, пленников отпустим и прогоним подальше…

– Судя по количеству трупов, многим удалось убежать. Да и скотины не видно…

– Люди уже прочесывают лес.

– А лошадей рыцарских нашли?

– Да, Озар со своими бойцами еще во время поединка их поймал. Вон там… – капитан ткнул пальцем чуть вбок. – Видите?

Если честно, то я ничего не увидел, но Фридриху уже доверял, поэтому кивнул.

– Оставьте крестьянам с десяток лошадей, что попроще. И вообще, хорошо бы им охрану какую-то снарядить. Может, найдутся желающие? Кстати, если уж нам все эти земли защищать, то надо об оповещении подумать. А то, поди, узнай, когда враг в следующий раз объявится.

– Ты что-то придумал, Степан?

Мы уже отошли достаточно, чтобы Лис мог позволить себе называть меня по имени.

– В моем краю для этого оборудуют такой сигнальный костер, из снопа соломы, облитой смолой и дегтем. Если зажечь – дым такой черный, что ни с чем не спутаешь. А чтоб огонь и ночью было видно, поднимают его на столб или верхушку дерева. Понимаешь?

– Да, – кивнул капитан наемников. – Мне приходилось видеть подобное в приморских селениях. Так судам путь в гавань обозначают. Это можно сделать. И с десяток воинов выделить не сложно. Пока просто прикажу, а потом – обдумаем, как лучше – определить их на постоянное место или менять раз в месяц. Деревень у нас не одна Поляна. И если тут так, то и везде…

– Вот и думай. Я тебе еще Носача в помощь определю. Разберетесь, надеюсь. Не бином Ньютона…

Фридрих либо пропустил последние слова мимо ушей, либо не хотел демонстрировать свое невежество, ну а я не стал углубляться. Пока и в самом деле яблоком в череп не прилетело. Судьба она такая, как зеркало. Ты ей улыбнешься – она тебе тем же ответит, а будешь слишком широко лыбу тянуть – зубы покажет.

Глава двенадцатая

Чем отличается место, в котором ты побывал, от того – где еще не был? Да ничем. Даже если кто, уподобившись псу, метящему территорию, накарябал на заборе или стене: «Тут был я», – с расстояния это не заметно и на ландшафт не влияет. А дорога обратно все равно короче! У любого коня спросите, если не верите. Да что там лошади – я сам, хоть и отношусь к роду человеческому и существо местами разумное – готов чем угодно поклясться, что данный феномен существует и неоднократно мною проверен. Причем на любых расстояниях.

Могу даже пример наглядный привести, а жители многоэтажек соврать не дадут. Случалось, чтобы уходя из дому, кто мимо парадного проскочил? Нет. А возвращаясь домой, приходилось свой этаж промахнуть? И не раз, если задумался о чем-то. А почему? Да потому, что расстояние сократилось, а «автопилот» поправку не ввел. Такие вот парадоксы… Шутка, конечно. В которой, как всем известно, только доля шутки…

Вот и мой замок не стал исключением и возник впереди много раньше, чем я ожидал его увидеть.

Мой замок…

Забавно. Вкусное словосочетание. Никогда не думал, что когда-нибудь смогу произносить его всерьез и с полным на то правом. О квартире, машине, яхте – мечталось. Домик-теремок в красивой местности, так чтоб с одной стороны лесистое взгорье, а с другой – приятный и не очень бурный водоем, и вокруг никого – тоже порой грезилось. Но до владения собственным замком фантазия не долетала. С чего бы это? Умная потому что. Ответственности опасалась. Нутром, так сказать, чуяла, что замок – это не только три-четыре этажа оборонительных стен и прочих бастионов, а много-много людей. Разных вообще, но очень схожих в своих желаниях и требованиях – хорошо питаться, одеваться и всячески отлынивать от обязанностей.

И владелец замка – это не сибаритствующий барин, а прораб, надсмотрщик и еще много-много неприятных профессий в одном лице. Как когда-то председатель колхоза. Никто ничего делать не хочет, но если доведенный райкомом план по заготовкам сельской продукции не обеспечишь – сам пойдешь тайгу заготавливать. В общем, сутками не спи, из кожи наизнанку вывернись, но трудолюбие и рвение вверенного тебе коллектива обеспечь.

Кстати, сравнение с колхозом не само пришло на ум, наслышан от отца, успевшего до всеобщего краха еще покрутиться в этом колесе. До сих пор ни свет ни заря вскакивает…

Так что при взгляде на возвышающиеся над лесом верхние этажи донжона меня обуревало множество противоречивых чувств, два из которых были доминирующими. Первое: «Мужик, а оно тебе точно надо?», и второе: «Хорошо бы на крышу какой-нибудь флаг красивый присобачить, чтоб издали видно было – чей это замок!»

«Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!» – всплыла в памяти фраза из старого мультика о коте в сапогах. А чего? Если я спонтанно и периодически людоед, то и маркиз по сюжету пьесы нарисоваться должен. Раньше или позже…

Углубленный в высокие думы, я неторопливо мерил шагами обратный путь, не обращая внимания на едва различимые, но постоянные вздохи десятка воинов. Моей охраны, плетущейся позади и искренне недоумевающей, нафига им нужны лошади, если приходится идти пешком?

Вот и еще одна проблема из многих и многих. Верхом я передвигаться не умею, фехтованию не обучен, в геральдике и прочем политесе – ни в зуб ногой. А в завершение собственной безграмотности – я еще и в происходящих нынче в мире геополитических процессах совершеннейший профан. Более того, на сегодняшний день я даже со временем не определился. Не то что года – столетия точно назвать не могу. Все данные, ухваченные эмпирическим путем – вокруг меня примерное Средневековье, где-то между двенадцатым и пятнадцатым веком, а территориально – западное Порубежье.

Исчерпывающая информация! Не правда ли? Особенно для человека, страдающего географическим кретинизмом. Это я о себе… Странный выверт сознания. На природе – с завязанными глазами определю, где юг, где север, а карту в уме воспроизвести не могу, даже самую примитивную. Все объекты, как в сумасшедшем калейдоскопе начинают в чехарду играть, постоянно меняясь местами и наползая один на другой. И как ни старайся, в этом вопросе я вынужден вслед за Недорослем полагаться на извозчика.

И это уже совсем не шутка. Хватит профанации и игры слепого случая. Хочу я этого или нет, но все ближайшие дни, если только не вмешается капризная судьба, мне придется обложиться учителями и советчиками, как горчичниками при простуде. И до тех пор, пока мои умения и познания не шагнут хоть немного вперед – носа из замка не высуну. Слава провидению, что хоть в этом вопросе все путем. Круглей, Носач и Лис – вполне достойные наставники. Особенно если ученик сам знает, чего он хочет…

Кстати, а вот и подтверждение компетентности Носача. Не терял сотник времени, и охрана не дремлет. Мы только показались из лесу, а дозорный уже подал сигнал, и створки ворот поползли в стороны, гостеприимно распахиваясь перед хозяином. А мгновением позже из них вымахнули несколько всадников и во весь опор припустили навстречу. И почет, и предосторожность. Свои – и себе, и людям приятно, а если чужие – стража успеет снова закрыть ворота.

– Все в порядке, ваше сиятельство?! – птицей слетел с седла Носач.

– А были сомнения?

– Нет, что вы… – смутился сотник. – Я совсем иное хотел спросить… Просто уходила почти сотня, а обратно…

– Брось оправдываться. Это я так шучу. Привыкай.

– А-а-а, – Носач неуверенно улыбнулся.

Хорошие они парни, только с юмором туговато. Ну каждое слово буквально воспринимают.

– Всех победили, – подтвердил я еще раз, уже серьезно. – Фридрих остался в деревне порядок наводить. Ну, ты понимаешь.

– Да. А много наших полегло?

– Все целы…

Носач вопросительно посмотрел мне в глаза, усиленно пытаясь понять: а сейчас я тоже шучу или уже нет. Но заметив, как кивают и улыбаются мои телохранители, недоверчиво мотнул головой, словно муху отгонял.

– А как…

– Слушай, сотник… – я положил руки Носачу на плечи, чуток сжал, чисто по-дружески, а потом сдвинул его в сторону. – Давай ты потом меня расспрашивать будешь? Честное слово, устал так, что языком пошевелить лень. Мне б умыться да поспать.

– Прошу прощения, ваше сиятельство. Но – это вряд ли получится… сразу.

– Не говори загадками, – поморщился я. – Чего у вас тут стряслось?

– Ничего страшного, но пусть лучше Круглей объяснит. У него лучше выйдет. Да и вы сами, когда увидите – все сразу поймете.

* * *

Сперва послышался дробный перестук копыт, а следом на опушку вымахнул и затанцевал красавец конь. Судя по тому, как всадник пытался осадить коня и повернуть обратно в лес, он не собирался выезжать на открытое пространство, но не смог вовремя сдержать разгоряченного скакуна. Строптивец громко хрипел, норовил встать на дыбы, но вынужден был покориться власти наездника и смириться. Минуты не прошло, как он успокоился и послушно сдал назад.

Вернув власть над конем, всадник приставил козырьком ладонь ко лбу, чтоб садящееся солнце не так слепило глаза, и поглядел в нашу сторону. Какое-то мгновение мы рассматривали друг друга, а еще секунду спустя он спрыгнул с седла и со всех ног бросился нам навстречу.

– Ага, – только и пробормотал сотник, чей профессиональный взгляд явно был острее моего. Ну а дальше и мне стало понятно.

– Степан! Дядька Носач! – звонкий девичий голосок мигом свел на нет всю прежнюю таинственность.

Хороша… Я непроизвольно залюбовался стремительно несущейся девушкой. Из всех моих знакомых и подружек, в том числе спортсменок, которых мне доводилось застать за таким времяпрепровождением, Чичка первая бежала ровно, красиво и ни капельки не «косолапя».

– А где остальные? Мне сказали, добровольцев почти сотня набралась? – Чичка совершенно не запыхалась, только грудь вздымалась чуть выше, чем пристало скромной девице, да щечки пылали румянцем. – Вас разбили, да? Что с дядей? Он живой? Степан! Не молчи!

– Да живой Круглей, живой… – я чуток растерялся под неожиданным напором.

– Ох… Успела.

Девчонка то ли застонала, то ли взвизгнула, шагнула вперед и… бросилась мне на грудь. Только плечики задрожали.

Терпеть ненавижу клинч. Особенно вот такой его подвид. Одну из бесконечного арсенала женских уловок. Поди пойми, плачет она или смеется? Лица ж не видно, а все прочие звуки и телодвижения – совершенно идентичные. И стоять как истукан глупо, и вырываться – еще глупее. Да и бесполезно. Проще клеща оторвать, чем красотку, повисшую у тебя на шее…

Я растерянно оглянулся на Носача. Но тот только плечами пожал. Мол, поскольку прямой опасности для жизни патрона нет, значит, охране тут нечего делать. Сами разбирайтесь.

– Ну, ты чего? – я осторожно погладил Чичку по спине, напряженно следя за тем, чтоб ладонь даже не приближалась к опасному изгибу, за которым дружеское участие можно расценить иначе. В идеале лучше провести ладонью по волосам, но для этого сперва надо было снять с девушки шлем. – Я правду говорю. Носач, подтверди.

– Точно, – прогудел тот. – Можешь не сомневаться. Получаса не минуло, как турнул меня твой дядя из комнаты, чтоб со счета не сбивал. И велел без их светлости не тревожить.

Девушка отпрянула с не меньшим проворством и поспешностью. Кулачки сжаты, глаза полыхают яростью. Сухие, кстати. Значит – не рыдала. Хоть это хорошо… Как и то, что буравит ими не меня, а Носача.

– Их светлостью?! Ты что, теперь тоже?..

Неподражаемо. Ради справедливости не стану утверждать, что только женщины умеют задавать такие исчерпывающие вопросы, но у них это получается гораздо чаще и… непринужденнее.

– Тоже что? – не понял Носач.

– К барону нанялся? – топнула Чичка.

– Ну да, – подтвердил Носач.

– Сволочь!

– Почему?.. – удивился тот.

– Как ты мог?! Дядя считал тебя своим другом! А ты… Он в плену! Я скачу за помощью! А вы!.. Ну ничего. Еще к ночи сюда малая княжеская дружина прибудет. Тогда со всех спросим! Предатели! А ты? Ты, Степан? Как ты мог? Я же тебя… Я тебе!..

Чичка так разъярилась, что уже шарила рукой по поясу, нащупывая рукоять кинжала.

– Ваше сиятельство, хоть вы объясните этой полоумной, – усмехнулся Носач, на всякий случай делая шаг назад. – Прибьет ведь, ей-богу.

Девушка замерла. Поглядела на него, склонив голову набок, потом – с недобрым прищуром посмотрела на меня.

– Что? Кто тут сиятельство?

– Извини. Мы не нарочно. Так получилось… – я развел руками.

– Издеваешься?

– Клянусь, и в мыслях не было. Да, если б я мог предвидеть, то ни за что не отправлял бы тебя из замка, а дал возможность самой посмотреть.

– На что посмотреть-то? – энергично тряхнула головой Чичка. Как только шелом не свалился. – Совсем запутали. Погоди. Давай сначала?

– Давай.

– Дядя жив?

– Живее всех живых.

– И он свободен?

– Смотря от чего.

– От козней Шварцрегена?

– Совершенно.

– А сам барон где?

– Увы… – я состроил печальный облик. – Их сиятельство Отто фон Шварцреген безвременно покинул земную юдоль.

– Правда?

– Могу поклясться.

– А вот с клятвами я бы не стал торопиться, Степан… – хмыкнул вдруг Носач, озабоченно потирая переносицу и старательно отводя взгляд.

– Не понял?

– Я и сам озадачен. Но тебе лучше выслушать Круглея, а после и сам все увидишь.

– Носач, – я нахмурил лоб. – Что за глупые тайны?

– Ваше сиятельство! Степан, – начальник моей замковой стражи от избытка искренности стукнул себя кулаком в нагрудник, – тебе и в самом деле лучше самому разобраться.

– Ладно, может, ты и прав. У нас тоже говорят, что один раз увидеть лучше, чем десять раз услышать. Веди нас к Круглею… Вергилий.

* * *

Ай да Пушкин, ай да Александр Сергеевич. Я только дверь открыл, как из памяти буквально выпрыгнуло: «Тут царь Кощей над златом чахнет. Тут русский дух – тут Русью пахнет…»

В комнате, которую оккупировал Круглей, стоял густой полумрак, слегка разбавленный пятном света от трехрогого подсвечника на столе, и – такой ядреный аромат, что любой бомжатник отдыхает. Щиплющее глаза жутчайшего амбре не смогли перебить ни свечи, ни густые клубы табачного дыма, в которых, как мне показалось, спасались Круглей с Кузьмой. Наверно, именно так выглядит армейская палатка для испытания противогазов, о слезоточивых, но комических приключениях в которой любил рассказывать отец.

– Мама дорогая, – пробормотал я, дыша ртом.

Чичка сунулась следом и тут же попятилась. Да что там Чичка, закаленный казарменной жизнью Носач и тот не стал строить из себя невозмутимого и закаленного любыми невзгодами воителя, а демонстративно зажал пальцами нос и невнятно прогугнявил что-то явно матерное.

Зато Круглей и Кузьма настолько увлеклись делом, что в дополнительных средствах защиты явно не нуждались и никаких раздражающих обоняние запахов не ощущали.

А занимались они вот чем.

Купец по пояс периодически нырял в огромный сундук. Сопя, пыхтя и тяжело отдуваясь, вытаскивал оттуда какой-то продолговатый сверток, бряцал его на стол, придвинутый к сундуку, и изрекал: «И еще один…» Кузьма, сидящий в торце стола, кивал и старательно скрипел гусиным пером по лежащему перед ним листу пергамента.

– Готово! – спустя какое-то время изрекал писарь, после чего купец опять с головой погружался в необъятные недра сундука. А когда он наклонялся, мне становилась видна столешница, в несколько слоев заваленная этими непонятными свертками.

– Очуметь… Парни, я не знаю, из какого склепа вы притащили этот саркофаг, чей разложившийся труп тут расчленяете, но хотя бы окна открыть можно? Или опасаетесь, что душа в форточку вылетит?

– Я же сказал: нас не беспокоить! – гаркнул Круглей, даже не оглядываясь. – Если собьюсь со счета…

– Ничего, купец, пересчитаем заново. Не посрамим учителей своих… – я уже чуток приноровился к вредной атмосфере помещения и мог говорить, не воротя нос. – Но сначала – тут надо все хорошенько проветрить… Сюда же без нюхательной соли войти невозможно.

– Степан?!

Круглей вынырнул наружу и развернулся ко мне лицом.

– Наконец-то! Сколько можно воевать?! В следующий раз отправляй сражаться Носача с капитаном, от них и так никакой больше пользы нет.

Сотник хмыкнул, но смолчал. Видимо, у них с Круглеем эта тема была обсуждена давно, неоднократно и больше не вызывала эмоций.

– Ты даже не представляешь себе, кого мы нашли!

– Кого? – остановился я на полпути к окну. – Ты сказал: «кого»?

– Дядя! – в комнату наконец-то проскользнула Чичка и бросилась обнимать Круглея. – Ты живой!

– Здравствуй, егоза… – голос купца приобрел некоторую бархатистость. – Я тоже рад тебя видеть целой и здоровой. Когда тебя похитили, я думал, что с ума сойду… Спасибо Степану, если бы не…

– Друзья, давайте о нас после, – прервал я благодарственные речи, чувствуя, что если пустить их на самотек, то это будет надолго. Особенно если еще и Чичка станет подпевать дяде. – Право слово, тут слишком тяжелый дух.

– Да, это верно… – девушка, словно белка, метнулась к окну, взлетела на подоконник и подняла раму.

Чистый воздух полился в комнату буквально зримым потоком. Как спирт в молоко…

– Гм, и в самом деле… – ощутил разницу Круглей. – Только портьеру не отодвигай, – попросил он племянницу, которая уже спешила ко второму окну. – Там…

– Ой! – Девушка вскричала громко и испуганно, отпрыгнув назад с не меньшим проворством. – Тут кто-то еще есть… В кресле сидит.

– А я о чем говорю?.. – Круглей подошел ко мне и пожал протянутую руку. – Мы с Кузьмой его в одной из комнат подвала обнаружили. Рядом с сокровищницей. Иди, глянь…

– Интересно.

В отдаленном и самом темном углу комнаты в кресле сидел человек, одетый в просторную нательную рубаху. Его длинные светлые волосы были перехвачены широким пасом полотна, только не через лоб, а повязкой на глазах. И вонь застарелого пота, давно немытого тела и прочих малоаппетитных запахов исходила явно от него. Круто! И кого нам в этот раз судьба ниспослала? Предтечу графа Монте-Кристо или забывшего волшебное слово Али-Бабу?

– Он что, слепой?

Человек повернул лицо в мою сторону, на звук голоса.

– Нет, – Круглей встал у меня за спиной. – Просто он слишком много времени провел в темноте. Свет выжжет глаза, если переход окажется слишком резким. Вечером повязку можно будет снять.

– А вода тоже его убьет?

– Вода? – не понял купец.

– Помыть-то человека можно было?

– А-а-а… – Круглей немного помолчал. – Умыть, конечно, можно. Но это только тебе решать, что с ним делать. А до этого, я решил, что чем меньше народу будет знать о нашей находке, тем лучше.

– Терпеть ненавижу загадки и недоговоренности!.. Кто это, черт возьми?!

– Сам и спроси…

– Сударь… – я протянул руку и прикоснулся к плечу незнакомца, который по-прежнему хранил молчание, хотя явно прислушивался к разговору. – Не соблаговолите ли назвать себя?

Услышав прямой вопрос, тот сделал попытку подняться, но, видимо, был слишком слаб.

– Простите мою неучтивость… сударь, – голос незнакомца оказался не таким немощным, как тело. – И хоть не имею чести знать, с кем разговариваю, свое имя скрывать я не намерен. Позвольте представиться: Отто фон Шварцреген…