Текст книги "Витязь в медвежьей шкуре"
Автор книги: Степан Кулик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава тринадцатая
Ринг соорудили, что называется, мгновенно. Всего лишь задвинули под столы внутренние скамейки, и та часть гостей, что на них сидела, перебралась на безопасную, внешнюю сторону периметра, потеснив сотрапезников или встав у них за спинами. Вот и получился внутри столов незамкнутый прямоугольник, примерно три на десять. Заходи – не бойся, выходи – не плачь.
А пану Лешеку горело мне физию начистить. Согнать зло. Что и неудивительно. Не следил за базаром, вот и подставился. Даже его друзья не пошли за ним, остались в сторонке, предоставив подгулявшему ляху самому за себя отдуваться. И хоть говорят, что воробей не птица, а поляк не европеец, все-таки уже нет в их рафинированных на немецкий манер душах того единства, которое с воплем: «Наших бьют!», без раздумий кидает славянина на любого врага. «А нас рать!» – отвечали русские ратники монголам, бахвалившимся, что их де тьма и вообще – орда.
Кстати, то, что я там мастер по боксу и все такое, лучше сразу забыть. До основания академии Джеймса Фигта и стырившего чужое маркиза Куинсберри здесь еще добрая пара веков. Как и до написания правил джентльменского ведения поединков. Надо только насчет запрещенных ударов узнать. Мало ли, – если существуют ограничения типа «до первой крови». Благо варвар может этого не знать, не выходя за рамки легенды.
– Дядька Озар, есть что-то, что мне надо знать, прежде чем в круг войду?
Старшой неопределенно пожал плечами. Ну правильно. Какой вопрос, таков и ответ. Откуда ему знать, что мне ведомо, а о чем – и не догадываюсь? Зато Кузьму такие тонкости не смущали. Парень готов был поделиться со мной всем, что слышал.
– Если упадет, берегись. Может потом пылью в глаза сыпануть. Не давай себя обхватить – кушак развяжет, штаны упадут. А еще говаривали, будто ляхи лягаться горазды. И очень любят лежащего пинать, не давая подняться. Лоб под удары не подставляй, видишь – у него руки в перстнях? Порвет кожу, кровь глаза зальет!.. Впрочем… – видимо, тут Кузьма вспомнил об условиях поединка, – если решишь проиграть… – Парень неловко умолк, не желая меня обидеть даже тенью подозрения в малодушии.
– Спасибо, – я ободряюще подмигнул. – Я запомню.
Дольше тянуть не было смысла, поскольку пан Лешек уже вошел внутрь «арены» и воинственно похаживал, потрясая над головой кулаками. Надо сказать, оголенный по пояс, он производил впечатление. Толстые жгуты мышц, перевязанные узловатыми жилами, указывали на то, что лях больше времени проводил в седле, чем в мягком кресле у камина. И руки его куда чаще держали оружие, чем ложку и чашку. Такой быстро не устанет. Может, и впрямь, не привирали летописцы, утверждая, что особенно кровавая сеча могла длиться весь день? И прерывалась только кромешной тьмой.
А что я могу ему противопоставить? В свете цивилизованного образа жизни и пары незапланированных трансформаций? Каков я теперь? В лучшей форме, или выдохся от превратностей судьбы и прочих излишеств?
Камзол и рубаху долой. Это правильно. Кожа – сама зарастет, а вещи денег стоят. Нечего их попусту трепать. Удар не смягчат, а порваться могут.
Оу! Это я?!
Годится!.. И хоть Фома все время твердил, что у хорошего боксера мышцы должны быть как у пловца, то есть – длинные, выносливые, а потому вечно отгонял нас от штанги и гирь, разрешая исключительно турник и брусья, – эта рельефность мне определенно нравилась. Сантиметров шестьдесят в окружности, не меньше. А было – сорок семь! Да и на грудях не меньше очередного размера прибавилось. Образовались этакие броневые пластины, даже на вид очень плотные. Ну не щупать же привселюдно себя за сиськи, проверяя их упругость.
Но самое главное – вожделенные кубики пресса! Чего я только ни делал, сколько пота в зале ни пролил, а они, подлюки, никак не хотели вырисовываться. Удар ногой держал, а виду никакого.
Ладно, потом полюбуюсь. Пора!
В трибунах рев, в трибунах свист:
«Ату его, он трус!»
Будкеев лезет в ближний бой,
а я к трибунам жмусь.
Приветствие, рукопожатие и прочие поклоны судьям здесь тоже были упразднены. Вернее, еще не введены. Да и зачем? Вошел в круг – дерись. Здесь только ты и враг! Ладно, всего лишь противник. Но ведь он не силами померяться, а за кровью твоей пришел!.. Так будь мужчиной – возьми его!
Лешек сорвался с места, словно был не на ринге, а на спринте. В несколько длинных прыжков преодолел разделяющие нас метры, и если б я не ожидал чего-то подобного, то – скорее всего, сбил бы меня с ног банальным толчком плеча в грудь. А так – я успел среагировать, отшагнул в сторону. Лях пробежал мимо, как бык рядом с тореро.
В таких случаях полагается поставить подножку и к загривку приложиться. Но, увы, я не борец и не рукопашник. Тут на автомате надо работать, а в боксе иные навыки. Ноги для перемещения и усиления удара, а по затылку бить нельзя. И пока я осмысливал ситуацию, мгновение ушло и что-либо предпринимать было слишком поздно, лях пробежал точку приложения. Впрочем, оно и к лучшему, наверно…
Своим спуртом в пустоту пан Лешек вызвал только град насмешек. Да и вообще, вот зачем в профессиональном боксе введено двенадцать раундов? Любители могут разобраться между собой за девять минут, а профи для этого надо почти полчаса? Смешно.
А все дело в зрителях и уплаченных ими деньгах. За свои кровные тугрики они жаждут зрелища, и любимый вариант Фомы: «Вышел, бахнул, пошел отдыхать» тут не пройдет. Это как купить толстую книгу, открыть ее в предвкушении, а увидеть там только пролог и эпилог. С чего начинается и чем, теоретически, закончится бой – догадываются все!.. Интересен сам поединок, протекающий каждый раз иначе.
Лях тем временем развернулся и пошел на меня уже в другой манере. Такой стиль восточный мудрец обозвал бы «Ловец кур» или еще поэтичнее. Пан Лешек перемещался, согнув ноги и растопырив руки. Словно опасался, что я попытаюсь сбежать, и готовился меня поймать. Даже как-то странно для такого, судя по шрамам на руках и груди, опытного воина.
И тут до меня дошло. У пана, хоть и лежащие в иной плоскости, но схожие с моими проблемы. Шляхтич, выросший с оружием почти с колыбели, о драке имеет еще меньшее представление. Так называемый комплекс самурая! Непобедимые с мечом или банальной палкой, в подобных поединках они зачастую проигрывали адептам кулачного боя, выходцам не из воинского сословия. Вот и пан Лешек попал в ту же ситуацию. Физически крепкий, ловкий, он просто не знал: что ему делать? Ну и плюс ко всему выпитое вино.
Рыжеусый тут же подтвердил догадку, потому как опять прыгнул вперед и попытался залепить мне в ухо классический свинг. [30]30
Свинг( англ.swing) – в боксе боковой удар с дальнего расстояния. В основном применяется в английском боксе. Широко применялся в 1940–1950 годах. В современном боксе мало распространен из-за медлительности.
[Закрыть]Увы, в нашем веке этот удар «снят с производства» уже с полсотни лет тому из-за наглядности и медлительности. Разве что есть настоятельная необходимость добить «поплывшего» противника, пока рефери спит.
Вот и сейчас, пока Лешек размахивался, пока переносил вес тела на опорную ногу, скручивал корпус, я успел не только шагнуть вперед, но и пробить встречный прямой в услужливо выставленную челюсть. Вполсилы… и одиночным. Помня о том, что руки мои не в перчатках и даже не в бинтах. Тогда как пальцы и костяшки – свои, а не покупные. Ну и конечно же, о зрителях и их правах. Потому как хороший кросс, [31]31
Кросс(от англ.Cross – крест) – в боксе разновидность прямого удара, относится к числу наиболее сильных ударов. Удар наносится в разрез, задней (доминирующей, более сильной) рукой, при котором бьющая рука проходит над рукой соперника.
[Закрыть]скорее всего, поставил бы финальную точку в нашем поединке.
Гм? А может, и нет. Драться лях не умел, но удар держал отлично…
Пан Лешек мотнул головой, прошипел нечто нечленораздельное, изобилующее «пше» и «пшы», отчего его рыжие усы грозно встопорщились, как иголки дикобраза. Наверно, пообещал втоптать меня в землю по пояс.
Но мне из-за этого только анекдот вспомнился. О том, как в драке француз просит: «Пардон, месье, пардон!», а русский ему отвечает: «Перди сколько хочешь! У нас бьют, пока не обделаешься».
Что-то я слишком много философствую. Хорошо после разбора не будет. А то за подобные умственные экзерсисы Фома приписал бы мне как минимум сто отжиманий и парочку кругов вокруг парка… на время.
И вполне заслуженно, нефиг отвлекаться. Фиксируя движения рук противника, я едва не пропустил удар ногой. Коварный пинок! Не в верхнюю часть тела, как в кино, и даже не в колено, а – в голеностоп. Движение быстрое, короткое. Но, при должной сноровке, способное нанести серьезное увечье. Охромевший боец – уже не соперник. Покружи его вокруг оси, заставляя нагружать травмированную ногу, и он – либо сам упадет от неловкого движения, либо так запыхается и устанет от острой и только усиливающейся боли, что в глазах потемнеет.
Хорошо Иван Герасимович приучил на всякий случай постоянно держать в периферии взгляда ступни противника. Это тяжеловесы не всегда утруждают себя подключением тела к удару, веса корпуса хватает, а мухачи так не могут. У них каждый удар с движения ног начинается.
Короче, ногу я убрал. А поскольку этот сайд-степ [32]32
Сайд-степ– защитный прием в боксе, шаг в сторону.
[Закрыть]вывел меня на хорошую ударную позицию, я не отказал себе от душевного удара в область печени. Чтоб лях не зарывался. Опять-таки не фиксируя. Мышечный пояс у воина живописный, факт, но от энергии удара все-таки вряд ли защитил бы. А мне только разозлить его хотелось.
Сработало. Выплюнув еще какое-то заковыристое ругательство, пан Лешек стал гоняться за мною, нанося беспорядочные удары руками и ногами, как только я оказывался в пределах досягаемости. Время от времени даже попадая, если я ему это разрешал. А сам старательно наносил удар за ударом в грудь. Вроде не больно, но ритм сердечный меняется, дыхание сбивается. И каким бы выносливым ты ни был – предел возможностей отыщется довольно быстро. Ну а потом, когда противник окончательно вымотается, можно и обмен ударами продемонстрировать. Зрелищно и совершенно безопасно…
Но моим хитроумным планам не суждено было осуществиться.
К несчастью для пана Лешка, жители Западной Гати, в основном подлого сословия, куда лучше разбирались в драке, чем шляхтич. А потому, уже всего пару минут спустя зрители оглушительно свистели и выкрикивали всевозможные оскорбления в адрес поляка. Некоторые даже на латыни. И все чаще сквозь общий гам прорывалось:
– Добивай рыжего!
– Чего возишься, обозник?!
– Умой ляха юшкой!
– Кончай с паном! Ткни в грязь!
– Давай, Степан! Не жалей ляха!
– Всыпь как следует!
– Давай, варвар! Бей!
Вообще-то, я планировал как минимум еще с десяток минут покружить. Но спрос диктует предложение. А требование публики – закон. Проведя ложный выпад левой рукой, я сблизился с соперником на оптимальную дистанцию и, позабыв об отсутствии бинтов и перчаток, с наслаждением впечатал апперкот в его высокомерно вздернутый подбородок.
Что-то громко хрустнуло, боль тупо отозвалась в костяшках кулака, а пан Лешек рухнул как подкошенный. Аут!
Пять баллов! Фома был бы доволен. Чистый удар получился.
При смазанном ударе, так называемом «толчке», противник отлетает назад. А у нас – полный контакт. Минут пять не встанет. Ну и… чего скромничать, небольшое сотрясение шляхтичу гарантировано. Будет ему завтра дополнение к похмелью.
* * *
«Трибуны» топали ногами, стучали по столам и громко скандировали нечто разноголосое и радостное. Явно узрев в моей победе над ляхом нечто большее, чем просто результат поединка. А мне это всенародное ликование нравилось не очень. Ведь ясно, что болельщики вот-вот преодолеют разделяющую нас преграду и всей хмельной толпой ринутся обниматься и поздравлять победителя. А в результате – намнут бока крепче любого соперника.
Значит, наступила пора ретироваться и желательно по-англицки. Пока у меня еще имеется такая возможность.
Потрясая над головой победоносными кулаками и не оглядываясь, я попятился к центральному столу, в свой «угол». И только когда, по моим подсчетам, до безопасного места оставалось совсем чуть-чуть, я позволил себе развернуться к болельщикам спиной и ускорился. Чувство пространства не подвело. Я сделал всего пару шагов, бесцеремонно раздвинул стык столов, ничего при этом не опрокинув, – предки делали посуду более устойчивую, чем нынешние бутылки, рюмки да фужеры, – и ушел с «арены». Ф-фу! Теперь я один из них. Мне можно издали махать рукой, кричать: «Браво!», посылать угощение со стола, но хлопать по плечам и отрывать лоскуток одежды на сувенир – засть.
Ухватив ближайший кувшин, я жадно приложился к нему. Делая еще по рецепту жюльверновского патагонца Талькава глотки «мелкие, но длинные, как лассо». Так организм быстрее насыщается влагой и продуктивнее восстанавливает кислотно-щелочной баланс. Супер! Я буквально ощущал каждой клеточкой, как чудесный медовый квас наполняет меня свежестью и силой. Это вам не приснопамятный «Херши»…
Вроде сколько того боя было, и не вспотел толком, а адреналина сжег чертову уйму. Наверное, потому что на ринге все хоть и весьма сурово, но не взаправду, понарошку. Спортсмены в защитных шлемах, смягчающих удар перчатках. Четверо судей внимательно следят за ходом поединка, чтоб вовремя остановить бой. Твой секундант, случись непредвиденное, всегда готов выбросить полотенце. Врачи в зале… Да и вообще, никто не перелазит канаты, имея цель: убить противника. Победить – да, повергнуть в прах – нет… «Ведь бокс не драка, это спорт отважных и т. д.».
«Много думаешь… – как-то проворчал Фома, разбирая очередной спарринг. – Не скажу, что плохое свойство, но – это если в меру. А ты, Степан, одной частью мозга боксируешь, а другой – комментируешь. Гляди, как бы тебе такое раздвоение боком не вышло».
Тренер наверняка прав. Он всегда прав, если дело касается бокса. А с другой стороны: мог же Сирано де Бержерак фехтовать и сочинять стихи? Причем фехтовать не в спортзале, а на дуэлях! И ничего. Много успел насочинять, прежде чем ушел на покой.
Смакуя квас и продолжая философствовать, я огляделся и с удивлением заметил, что группа поддержки бросила не только пана Лешка, который по-прежнему лежал, где упал, но – и меня! За столом оставался только Носач. Даже Кузьма ушел!
Странно. Им бой не понравился или – результат?
– А где все?
Стражник пожал плечами.
– Да тут где-то. Хорошо дерешься, Степан. В стражу вступить не хочешь? Много не положу, выслуга нужна. Но если ратников учить будешь, один дукат в месяц прибавлю. Думаю, сотник возражать не станет.
– Спасибо. Я подумаю…
Самый лучший ответ, если не хочешь обидеть человека отказом. Ведь думать можно сколько угодно.
– Подумай… Кстати, только не говори, что от меня узнал… – десятник понизил голос и чуть подался в мою сторону: – Круглей намерен в Гати лавку открыть и Чичку в ней оставить. Так что в моем предложении есть прямой резон. И если все по уму обставить, то купец и от себя монет подбросит. Чтоб за племянницей было кому приглядывать. Смекаешь выгоду?
– Да.
Что ж, резон очевиден. Полная легализация, хлебное место и – непыльная работенка. Особенно если взять на себя только тренерские обязанности, а от службы в страже откосить. Только в мои ли годы о стабильности задумываться? Ну зависну я в этой Гати, и что? Сейчас, летом, красиво и весело, а придут дожди, холода? Тоска зеленая… Тогда как с Круглеем есть возможность мир повидать. Пусть неторопливым воловьим шагом, но все-таки… М-да. Это с одной стороны, а с другой – здесь будет Чичка… так похожая на мою Ирину… Мозгуй, голова, картуз куплю.
Додумать до конца эту важную мысль и остановиться на каком-то определенном решении я не успел. Глядевший в мою сторону Носач вдруг поперхнулся и начал вставать. Обернулся и я.
Со стороны городка, шатаясь и едва передвигая ноги, брел Круглей. В общем-то, когда гуляет почти весь городок, такой походкой никого не удивишь, если бы в свете факелов не было видно, что лицо купца залито кровью. Темной, уже взявшейся подсохшей коркой.
Впрочем, не стоит торопиться с выводами. Пьяная, или какая иная драка – событие не столь уж чрезвычайное. Повздорил с кем-то. Слово за слово, ну и так далее… А то и вовсе – споткнулся обо что-то и о коновязь навернулся.
– Что случилось? – Носач оказался рядом с купцом первым. – Кто тебя так приложил?
– Не знаю… – купец тяжело рухнул на скамью. – Не видел… Сзади ударили… – он осторожно ощупал голову и скривился от боли. – Сволочи.
– Бывает, – вздохнул стражник. – Я, конечно, велю искать. Но раз ты лиц не видел, гиблое дело.
– Искать. Да, искать! – встрепенулся Круглей, позабыв даже о чаше, к которой тянулся. – Чичка пропала!
– Как пропала? Куда? – недоверчиво переспросил Носач.
– Я наших раненых смотреть ходил, ее там нет. Потом меня ударили. Точно говорю – украли ее.
– Да ты что, окстись. Ворота закрыты. Никто из Гати до утра не войдет и не выйдет. Найдется твоя племяшка. Может, в обозе? Умаялась и отдохнуть решила, пока мужики гуляют?..
– Боюсь, Круглей прав… – к столу, чуть запыхавшись от быстрой ходьбы, подошли Озар с Кузьмой. – Беда у нас.
– Что там еще случилось? – насупился Носач, недовольно поглядывая на то, что вокруг уже собирается толпа любопытных. – А ну, расходитесь! Эй, стража!
Зная по опыту, что сердить десятника не следует, горожане вернулись за столы. Благо там еще много недопитого оставалось, а до утра – рукой подать. Вот-вот рассветет. Хошь не хошь, а придется бросать. Какой уважающий себя человек по утрам хмельное потреблять станет?
– Как поединок начался, мне шум у телег послышался, – продолжил Озар, когда у стола остались только свои. – Решил глянуть. Кузьма со мной пошел. Шли не таясь. Просто – проверить. И спугнули кого-то. Они даже рогожу вспороть не успели. Но все-таки опоздали. Вот, гляди, что мы там нашли… На земле валялся… – и старшой протянул Круглею легкий шишак с насечкой. Тот самый, что носила Чичка.
– Да, это ее, – кивнул купец. И тут же переспросил тревожно: – Говоришь, телеги не распотрошили?
– Нет. Не успели… – подтвердил Озар.
– Слава Богу, – с видимым облегчением перекрестился Круглей. – Слава Богу.
Вот так! Купец, он и в Африке купец. Главное товары. А я уж было начал его уважать…
* * *
– Ясно… – Носач подобрался, став похожим на взявшего след добермана. – Вы идите к возам. Сторожите добро, а я займусь поисками. Городок у нас небольшой. Никуда они не денутся. Каждый дом по камешку, по бревнышку переберу. Не успеем до утра – велю и днем ворота не открывать. А тех, кому срочно – досмотрим так, что соломинки лишней не вывезут.
– А сотник разрешит?
– Даже не сомневайся, – кивнул стражник. – Когда городской староста узнает, что белозерский гость Круглей хотел в Гати лавку открыть, а тут тем временем его племянницу похитили – Еремей Силыч так громко станет с сотником говорить, что вся Гать услышит. Все, я пошел. Не будем терять времени…
– Найдут? – задал я вопрос, который наверняка крутился в голове у каждого.
– Это только Господу ведомо, – прогудел тот самый диакон, что первым вопросы Круглею задавал. – Молиться надобно и милости просить, чада. Грехов-то, небось, много?
– Куда ж без них купцу или ратному человеку? – пожал плечами Озар.
– То-то и оно, – назидательно продолжил диакон. – А вы – нет, чтоб в церковь сходить, в корчму поспешили.
– Так ночь же на дворе, отец диакон.
– Отговорки, сын мой. Отговорки… Человек, жаждущий благословения Всевышнего, всегда найдет время позаботиться о душе. И только потом о чреве. Ступайте за мной, омоем души от скверны.
– Но… – Круглей озабоченно оглянулся на обоз. – Нам бы…
– Вот-вот, – осуждающе произнес диакон. – О мошне печешься. А ведь сказано в Писании, что легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в царство небесное! Идем, не гневи Господа!
– Идите, идите, – я поднял руку успокаивающим жестом. – Я присмотрю за обозом.
– А тебе, чадо неразумное, разве заказан путь в храм? – диакон метнул на меня недовольный взгляд. – Или с бесом знаешься?
– Варвар он, – объяснил Круглей. – Некрещеный…
– Вот как… – диакон задумался.
Видимо, такой расклад его не устраивал. Мне показалось, или святому отцу нужны были либо все обозники, либо – затея теряла смысл. Похоже, угадал. Что тот незамедлительно подтвердил, поубавив в голосе пафоса.
– Ладно. Все равно скоро светает. Схожу к отцу настоятелю, предупрежу о вас. А как он готов будет, служку пришлю. Но и о варваре своем тоже не забывайте, чада мои. Всякая душа достойна спасения, не оставляйте его одного бродить в потемках безверия, аки агнца заблудшего…
Отец диакон благословил всех обозников широким крестным знамением и величаво удалился.
– Ох, не нравится мне все это, Круглей, – развернулся к купцу Озар.
Кузьма хоть и помалкивал, не по чину ему было в разговор старших вступать, но видно было, что парень во всем согласен со старшим товарищем.
– Можно подумать, мне нравится, – пожал плечами купец и двинулся к телегам.
– Но ведь так не должно быть. Слишком много странного вокруг творится. Начиная с Пырея, что как снег на голову свалился. Столько лет не было о нем слышно, считали, в чужие страны подался – и на тебе, объявился. И именно теперь.
– Знали, на что идем.
– Да, это верно, – согласился Озар. – Все наши знали…
– По-видимому, в этом и ошибка, – задумчиво произнес Круглей. – Кто-то проговорился.
– Ты о мертвых плохо думаешь, или о тех, что за жизнь свою сейчас сражаются? – проворчал Озар. – А может, меня с Кузьмой подозреваешь?
– Вам прощаться не с кем было. Тогда как женатый мог своей супружнице и обронить лишнее словечко. Чтоб семью обнадежить… Эх, чего теперь гадать? Сделанного не воротишь.
– А Степан? – Озар говорил громко, не таясь. Мол, не обижайся парень, дела у нас такие, не до церемоний. – Его не подозреваешь?
– В чем? – хмыкнул купец. – Что не дал добить и обоз разграбить? Ну ты уж совсем, старшой. И потом, помнишь, я говорил, что в людях толк знаю больше, чем цыган в лошадях? Ну, так и посмотри парню в глаза… Сам все поймешь.
– Эй, эй! Вы не о моих глазах печальтесь, – возмутился я. – О Чичке подумайте!
– А я что говорил? Не волнуйся, Степан. Ничего с девчонкой не случится… – спокойно и очень уверенно ответил Круглей.
К тому времени мы уже подошли к телегам, и купец, не прекращая разговор, занялся их осмотром. Тщательно проверяя все швы и завязки. И непременно заглядывая каждой под днище.
– То есть как?
– Ну, будь мы с тысячу верст южнее… А тут девке, даже очень пригожей, иная цена. Гаремы не держат. Либо выкуп с меня потребуют, либо… – он помолчал немного. – Тоже выкуп, в общем.
– Да, Круглей прав, – поддержал купца старшой. – Я тут вот о чем вспомнил. О какой лавке Носач говорил?
– Ну, не тащить же девчонку с собой в Мальборк? [33]33
Мальборк ( польск.Malbork), Мариенбург ( нем.Marienburg) – город на севере Польши в дельте Вислы (на протоке Ногат), находится в 80 километрах от границы с Калининградской областью России. Основан в 1276 году как орденский замок Мариенбург. Замок Мариенбург – самый большой в мире кирпичный замок, служивший резиденцией магистров Тевтонского ордена. Занимает площадь свыше 20 гектаров.
[Закрыть]Вот я и подумал, что очень удачно можно и ее в безопасном месте оставить, и хороший повод от лишних телег избавиться, вместо того, чтоб новых людей нанимать. Смекаешь?
– Да уж, безопаснее и не придумаешь… – хмыкнул Озар. – Хорошо, если только ради денег озоруют.
– А если не найдут? – я порой тоже бываю упертый. – И за выкупом никто не явится? Тогда как?
– Помилуй Бог, – Круглей перекрестился. – Такая, знать, планида.
– И что? Вы бросите ее, а сами к этому Мальбруху уйдете?
– Мальборку… – поправил меня купец. – Да, Степан. Уйдем.
– Что ж вы за люди такие?! Бессердечные, что ли?!
– Подневольные…
– То есть? – не понял я.
– А тебе того и не надо. Слыхал такую поговорку: «Меньше знаешь – крепче спишь»?
– Доводилось. Не доверяете, значит… Зачем тогда с собою звали? Наши пути еще в дороге разойтись могли. И я бы лишних вопросов не задавал, и вам спокойное житье не рушил.
– Резонно, – кивнул купец. – И потому отвечу я тебе, Степан. Вопреки всем наказам… Но не сейчас. Дождемся результатов поисков. Выберемся из города. И, когда вокруг только лес шуметь будет, посвящу я тебя в тайну.
– Думаешь, подслушивают нас?
– Того не ведаю, – неопределенно повел плечами Круглей. – Но я не из-за этого разговор откладываю. Просто слишком много тебе рассказывать и объяснять придется.
– Тупой я, что ли?
– Скорее, несмышленыш чужеземный, – хмыкнул Озар. – Коли прежде о Мальборке не слышал. Даже не верится, что есть на земле такое место, где люди о крестоносцах и их кровавой столице ничего не знают. А значит, разговор получится не на один час…
– И все-таки с Чичкой…
– Не торопись. Еще не утро. Дождемся, что Носач скажет. Западная Гать его город. И лучше него тут никто не справится.
