Текст книги "Витязь в медвежьей шкуре"
Автор книги: Степан Кулик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава четырнадцатая
Солнце уже и на крыши домов взгромоздилось; петухи шестой раз прокукарекали; недовольно мычала запертая в хлевах скотина, требуя, чтоб ее выпустили на пастбище, – а стражника все еще не было.
На пустырь перед корчмой со стороны городка доносился негромкий гул, то усиливаясь, то затихая. Но вполне мирный. Никто не кричал, не бряцал оружием. Видимо, горожане хоть и не обрадовались обыску, но стражу свою уважали и действиям ее доверяли. Раз ищут, значит – надо!..
– Здоровы будьте, земляки!
Мы ждали одного десятника, а пожаловал другой, Раж.
– Сам-то как? – намекнул на опухшее лицо знаменосца Круглей.
– Лучше не спрашивай, – скривился тот. – Даже не пойму, с чего меня так разобрало. Не думал и не гадал гатинским сказочником становиться. А отец диакон как пристал с расспросами. Слово за словом, кружка за кружкой – и понеслась побасенка. Истинно помутнение рассудка.
– Бывает… – не стал ни сочувствовать, ни вникать в объяснения десятника купец.
– Кстати, вы не знаете, что у них тут за переполох? Я уезжать собрался, пока похмеляться не начал, а ворота на замке. По приказу городского старосты. И без его личного разрешения покидать город не велено.
Стража решила держать в секрете исчезновение девушки? Зачем? Она же чужая здесь. Впрочем, им виднее. Похоже, Круглей придерживался того же мнения и объяснять не стал.
– Понятия не имею. Нам сказали при обозе неотлучно находиться. Вот и сидим тут, как сычи.
– Угу, – Раж почесал пятерней грудь. – Ладно, зачем нам чужие напасти. От своих бы отбиться.
– Носач идет! – первым заметил приближение стражника Кузьма.
– Наконец-то, – обернулся Раж. – Эй, хозяин! Долго мне еще в Гати торчать? Я же на службе. Понимать должен.
– Что-то ты, служивый, вчера не слишком торопился, – не принял шутки Носач, но ответил: – Можешь ехать. Тех, кто без телег и больших тюков, велено выпускать.
– Спасибо.
Ража сегодня и не узнать. Ни надменности, ни спесивости. Неужто его с похмелья так плющит? Адреналиновое голодание?
– А что случилось?
– Ничего, – вполне убедительно пожал плечами Носач. – Сотник распорядился учения провести. Весной много новичков в стражу приняли, не обученных. Вот и натаскиваем.
– Я именно так и подумал, – кивнул Раж. – Вот, земляки соврать не дадут, как раз это им и говорил. Кстати, Круглей, я знаю, ты дальше с обозом пойдешь, а раненых тут оставишь?
– А что? Поправятся, в Белозерье вернутся.
– Пехом?
– В Гати лошадьми не торгуют. Ты чего спрашиваешь-то?
– Видишь ли, какая чудасия в моем отряде произошла. Охромела пара лошадок. И ровно столько, сколько у тебя раненых. Так, может, поможем друг другу по-свойски? Скажи обозникам, пусть приведут лошадей, когда возвращаться станут.
– Спасибо, – купец кивнул с уважением. – Я не забуду…
– Да чего там, свои же люди, земляки. Вот только… – Раж замялся. – Князю все равно, а метельник за утрату спросит. И, случись что, за лошадок тех из жалованья вычтет. А какое там жалованье у десятника?
– Что верно, то верно… – мимолетно поддержал его Носач. – Слезы…
– Ну, это дело поправимое, – погруженный в другие думы, купец наконец-то сообразил, что от него требуется. Сунул руку за пояс и вынул оттуда несколько жирно блеснувших кругляшей. – Вот, на всякий случай. И не подумай чего дурного. В честности твоей не сомневаюсь. Не хватит – вернусь и добавлю. Останется – лишнее воротишь.
– Добро, коли так. – Раж столь проворно ухватил деньги, что можно было не сомневаться: лишнего ни гроша не будет. – Тогда бывайте. Счастливого вам пути. Возвращайтесь с прибытком. Ну а если Людоеда где повстречаете – известите при случае. Очень князь за сына зол. Мне бы, по совести, стоило варвара с собой взять. Да ладно уже… – он замялся, но пересилил жадность, видимо не совсем пропащий, и остановил руку Круглея, потянувшуюся к поясу. – Вас и так всего ничего осталось, а дорога длинная. Только скажите еще напоследок. Правда, что Людоед сбежал, когда варвар его по хребту своей дубиной огрел? Или приврал вчера дядька Озар для красного словца?
– Ты же сам слышал, что оный великан уже возле Гати озорует… – пожал плечами Круглей.
– Слышал.
– Стало быть, правда.
Раж призадумался над ответом. Хмыкнул.
– Тоже верно. Если озорует, значит – сбежал. Ну, счастливого пути вам еще раз.
– И тебе удачи, десятник…
Круглей с трудом дождался, пока княжеский знаменосец отойдет хотя бы на десяток шагов, и бросился к Носачу.
– Ну?!
– Как сквозь землю провалилась… – виновато развел руками тот. – Всю Гать перевернули. В каждый дом, амбар, овин и хлев заглянули. Ни одного погреба или чердака не пропустили. Никаких следов. Псы и те ничего не учуяли…
– Ну, здесь ее, положим, на руках несли, – вмешался Озар. – А снаружи?
– Говорю же: никаких следов!
– Не на крыльях же она улетела? Значит, Чичка еще в городе.
– Глухой ты, что ли? – насупился Носач. – Стража осмотрела каждое подворье! Как я и говорил, когда староста узнал, чья племянница похищена, то даже к себе в дом людей пустил. Чтоб никакого подозрения у гостя не оставалось. А за ним и сотник последовал. Так-то!..
– А церковь? – это уже я свои пять копеек сунул.
– Чего церковь? – не понял Носач.
Угу, суду все ясно. Эти наивные души все еще отождествляют чистоту веры с помыслами ее служителей. А в моем веке уже каждый знает: жена кесаря вне подозрений не потому, что безгрешна, а потому – что оскорбленный папа быстро всякого сомневающегося на аутодафе спровадит.
– Церковное подворье осматривали? – объяснил я доходчивее, за что был награжден длинным и неприятным взглядом городского стража.
– Варвар… – поспешил вмешаться Озар.
– Помню, – кивнул Носач. – Учите его христианским традициям, и чем скорее, тем лучше. Благодарение Богу, мы не католики. А там, – он мотнул головой на запад, – и за меньшие провинности сжигают. Пойду я, может, что новое открылось? Ждите…
– А ведь Степан дело говорит, – впервые за все время отозвался Кузьма. Видимо, молодежь и здесь более продвинута и меньше подвержена догматам.
– Думаешь?
Странно, но в голосе купца не было ни удивления, ни возмущения. Кузьма интонации не заметил и стал торопливо объяснять свои мысли.
– Разве вам не показалось странным, что отец диакон всеми силами загонял нас в церковь, а как понял, что Степан у обоза останется, мигом охладел. Вона, до сих пор никакого служки за нами не прислали…
– Да не тарахти ты, – остановил его купец. – Показалось мне, показалось. Похоже, здешнее духовенство тоже к Риму склоняется. Но – это не нашего ума дело. Другое важно. Если Чичка у них – то обменять ее захотят. А это значит – жива девка. Но то худо, что о нас они больше должного знают. Но вот насколько? Ладно, гадать нечего. Поживем – увидим. Будем собираться… Васята как там? Оклемался? Возвращаться не хочет?
– Вроде того. Говорит, голова гудит еще, но готов и дальше с нами.
– Эй, а как же…
– Ты пойми, Степан, – Круглей взял меня за рукав и посмотрел прямо в глаза, – Чичка дочь моего родного брата. Я всем сердцем за нее болею, но ждать не могу. И объяснить тебе почему, тоже не имею права. По-доброму церковное подворье обыскать не позволят. Силой войти захотим, сами гатчане нас побьют и прогонят… с позором. А уйдем – враг и так, и так зашевелится. Только девица ему без надобности. Поговорить со мною захочет. Лицо свое покажет. Вот тогда и обдумаем: что да как. Согласен?
– Почти.
– То есть?
– Вы уходите, а я задержусь на денек. Меня Носач в стражу звал, так что не удивится. Днем я по городу покручусь, а ночью…
– Попадешься – убьют. Особенно, если все же то не простые разбойники ради выкупа озоруют, а те – на кого я думаю.
– Ничего. Бог не выдаст, свинья не съест. Я осторожно.
– А можно и мне со Степаном остаться? – неожиданно вызвался Кузьма.
– Спасибо, – я положил парню руку на плечо. – Спасибо, но не стоит. От двоих и шума вдвое больше. А отбиваться придется – один меч или два, разница небольшая.
– Степан дело говорит, – поддержал меня Озар. – В обозе от тебя больше пользы, парень. Сам видишь, одни старики да немощные. А нанять особо и некого. Даже ляхи, с которыми нам отчасти по пути было, и те пропали.
– То-то и оно, – кивнул Круглей. – Я Носачу говорить не стал. Но ведь ворота заперты?.. А панов нигде не видно… И это тоже имей в виду, Степан. Плохо все, ох как плохо. Видимо, времени еще меньше, чем князья считают.
* * *
Крест на куполе охранял церковное подворье лучше стражи и псов. Ни одного замка на дверях. Впрочем, удивляться особенно нечему. В эти времена люди еще действительно верили в Бога. И в то, что мир был создан именно им, и в то, что Господь всемогущ! Как и в посмертную жизнь. Которая каждому уготована, в зависимости от того, на что человек потратил отпущенные ему годы. А если так, то у кого ж хватит наглости воровать у Самого? Одно дело стащить тихонько, что плохо лежит, и совсем иное – вот так, перед всевидящим ликом! Точно зная, что придется отвечать. И хоть наглецов да разных жуликов среди воров хватает, но дураков, готовых настраивать против себя Верховного судью, выносящего последний вердикт, – там нет! Не заживаются…
Строений тут было всего четыре. Сама церковь – не очень просторная, но высокая и островерхая. Отдельно – колокольня. С противоположной стороны – добротный пятистенок, видимо дом отца настоятеля. И, торцом к площади, а фасадом к дому – вместительный амбар с хозяйственными пристройками. Рядом – конюшня и небольшой навес. Сразу видно: не нищенствует пастырь, запасливый и не ангельского чина – одному такое хозяйство не поднять, женские руки нужны и пригляд.
Исходя из этого, в доме Чичку вряд ли могли прятать, слишком много глаз, и главное – женских. А на каждый роток, как ведомо, не накинешь платок. Хозяйственные пристройки я отмел по той же причине. Тем более если в доме были только свои люди, в какой-то мере достойные доверия, то в конюшне и амбаре работать могли и поденщики. Оставалась церковь и звонница.
Выбирая из двух, я решил начать с меньшего объема. Башня колокольни хоть и высока, но полезной площади там с гулькин нос. Стены да ступеньки. И искать надо только люк в подвал.
Держась в тени, но и не особо прячась – крадущийся всегда вызывает подозрение, а так: мало ли кто, куда и по какой надобности идет, – я неторопливо прошествовал мимо церковного подворья, пока не оказался позади колокольни.
Тут очень кстати росло несколько кустов сирени. Наверно, попадья любила ее запах. Я, кстати, тоже предпочитаю сирень всем другим цветам. Но сейчас эти кусты меня интересовали совсем по иной причине, более прозаической…
Как только я подобрался к башне и хотел войти внутрь, послышался скрип отворяющейся двери. К счастью, не в колокольне. В церкви.
Не теряя времени, я метнулся в кусты, и именно тогда помянул добрым словом попадью. Могла ведь и шиповник какой-нибудь в целебных целях высадить. Он тоже цветет и пахнет, но мне сейчас было бы не так уютно.
Тем временем из храма вышло несколько темных фигур, плотной группой направившись к колокольне. Ночь не самое лучшее время что-либо высматривать, но я мог бы поклясться, что эти люди не просто так держатся вместе. Очень было похоже на то, что они что-то несут. Не слишком тяжелое, но – неудобное. Например, живого человека. У которого, как известно, не предусмотрено ручек для переноски, вот и приходится хвататься за любые, более или менее подходящие места.
Вывод напрашивался один: до этого момента Чичку держали в церкви, а теперь пленницу решили перепрятать. Что ж, не буду им в этом мешать.
К башне, негромко, но характерно побрякивая доспехом и оружием, поскольку руки заняты, приблизились четверо мужчин. Трое с ношей остановились чуть в сторонке, а четвертый подошел к двери. Чем-то там щелкнул (а я думал, двери не запирают!) и потянул на себя створку. Вошел внутрь – и мгновением позже проем осветил тусклый свет. Как от свечи.
– Заходите, братья.
Сперва вошли двое, несущие за ноги и плечи… да, Чичку! Рот у девушки завязан, что вселяло оптимизм: мертвым рты не затыкают!.. Глаза, правда, закрыты. Но она ведь могла и сомлеть. Даже для самой боевой девчонки это дело нехитрое.
За ними, оглядевшись по сторонам и прислушавшись к ночной тишине, внутри колокольни скрылся и последний неизвестный. Чужак! Поскольку, попытавшись закрыть за собой двери, повозился немного, но так и не преуспел. Створка осталась приоткрытой.
Гм, если это не ловушка, то спасибо. Полюбопытствуем…
Как можно осторожнее я подкрался к двери и заглянул внутрь, но… ничего не увидел! То есть никого. Небольшая площадка перед лестницей наверх была совершенно пустой.
Е-мое! Куда же они подевались? Наверх, к колоколам полезли, что ли? Какого рожна, спрашивается?
Стараясь не заскрипеть, я приоткрыл дверь всего лишь, чтоб протиснуться. И только оказавшись внутри, услышал негромкий разговор, доносившийся из-за лестницы. Сунулся туда и увидел в полу люк лаза. Голоса звучали оттуда.
– Спасибо еще раз за оказанную помощь, отец Клементий. Будьте уверены, Великий магистр узнает о вашей роли в этом деле.
– Спасибо, брат Альбрехт. Вы же понимаете, как это для меня важно?
– Не волнуйтесь, святой отец. Каждый, кто вовремя одумался и принял свет истинной веры, важен ордену. И тем более – духовный пастырь схизматиков. Ваши деяния и заслуги трудно переоценить. Ждите вскоре меня или иного посланца ордена с благодарностью от его преосвященства. А теперь прощайте. Нам пора… Не нравится мне, что купец варвара в городке оставил. Замышляет что-то старый лис.
– Счастливого пути, брат Альбрехт. А о варваре не беспокойтесь. Мои люди за ним весь день смотрели. Наивен, как дитя. Ничего в жизни не смыслит. Такое иной раз спрашивал, что не поймешь: смеяться или плакать. Видимо, потому купец от него и избавился. Сейчас на сеновале, в конюшне стражи дрыхнет.
– Ну, осторожного путника и Бог оберегает… Ad maiorem! [34]34
Ad maiorem Dei gloriam или Ad majorem Dei gloriam, – в переводе с латыни девиз означает «К вящей славе Божией» и, как полагают, был придуман основателем иезуитов, Игнатием Лойолой, как фундаментальный принцип деятельности ордена.
[Закрыть]– Потом что-то глухо хлопнуло, словно на пол уронили ночвы, и все затихло.
Вот как? За мною весь день шпионили, а я никого не заметил? Кошмар! Ну так меня же не готовили в ряды доблестных спецслужб. А как отличить одного горожанина от другого? И понять: следит или живет тут и во двор покурить вышел? Главное, что соглядатаи от меня отстали, поверив, что я уснул. Только чего эти злодеи там внизу прощаются? Никак подземный ход из колокольни за городские стены прорыт? Эх, Носача предупредить бы. Жаль, некогда. Пока я тут мысли размышляю, враги уходят. И хорошо, если на той стороне их сообщники с лошадьми не ждут!
Приняв решение, я, уже не прячась, скатился по ступеням вниз.
Поп довольно резво обернулся на топот, но долго удивляться ему не пришлось. Резкий удар в челюсть отправил святого отца в нирвану. Зато я в полной мере ощутил чувство изумления, по силе близкое к шоковому. Вместо ожидаемой потайной двери передо мной разноцветными огнями переливался овальный диск размером с ростовой щит. Более всего напоминающий телепорт. Именно таким, как их изображают в фэнтезийных играх и фильмах…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Нет ада и рая для тех, кто в пути.
Нет дома для тех, кто покинул свой берег.
Все знает листва, что по ветру летит
И в силу предавших деревьев не верит.
И. Морозова
Глава первая
В первое мгновение я ощутил приступ дежавю. [35]35
Дежавю(от фр.déjà vu – нечто, уже виденное). Ощущение «уже виденного события», психологический термин.
[Закрыть]
Вечерние сумерки. Небольшая поляна у обочины. Сдвинутые телеги. Мирно пережевывающие жвачку волы. Ярко пылает костер. И… четверо обозников отбиваются от полудюжины наседающих на них разбойников. Звенит оружие, бряцают кольчужные доспехи. Трое уже лежат на земле. Один еще шевелится, а двое – замерли неподвижно. В общем, картина маслом… Словно в прошлое вернулся.
Умные люди утверждают, что все в этой жизни повторяется. С одним небольшим, но важным уточнением. Если оригинальные события в основном происходят в жанре классической трагедии, [36]36
Трагедия– жанр художественного произведения, основанный на развитии событий, носящем, как правило, неизбежный характер. Трагедия отмечена суровой серьезностью, изображает действительность наиболее заостренно, как сгусток внутренних противоречий, вскрывает глубочайшие конфликты реальности в предельно напряженной и насыщенной форме.
[Закрыть]то дубль – больше напоминает фарс. [37]37
Фарс– комедия легкого содержания с чисто внешними комическими приемами. В современном русском языке фарсом обычно называют профанацию, имитацию какого-либо процесса.
[Закрыть]
Но и плюс в таком положении дел огромнейший. И не потому, что повторенье – мать ученья, а потому что больше нет нужды тратить время на обдумывание: кто виноват, что делать и бить или не бить?
Даже не заорав: «Держитесь, братцы!» или «Наших бьют!», – я со всех ног бросился вперед, подскочил к крайнему разбойнику и огрел его по голове дубиной.
Пребывая в своем нормальном облике, я не слишком опасался, что его голова разлетится, как переспелый арбуз. Но удар все-таки придержал. Чисто рефлекторно. Памятуя о былом. Впрочем, разбойнику и этого хватило. Издав что-то среднее между охом и вздохом, он, как куль, осунулся наземь.
«Минус один!»
Прежде чем это событие стало достоянием гласности, я перехватил дубинку поудобнее и заехал ею по ребрам второго лесного татя. Что-то мерзко хрустнуло, и он, перейдя в партер, присоединился к своему товарищу.
«Минус два!»
Картина боя сразу же существенно изменилась. В количественном плане, но никак не в качественном. Эти разбойники, в отличие от покойной нынче шайки Пырея, умели пользоваться оружием. Даже странно, что обычные купцы сумели так долго противостоять им, да еще и находясь в меньшинстве. Сейчас, когда бой распался на четыре парные схватки, преимущество в выучке было очень заметно. Притом, что я никогда не был знатоком в фехтовании, ни спортивном, ни историческом.
Сам Круглей и дядька Озар еще сражались почти наравне со своими противниками, а Кузьма и четвертый охранник, наверное, тот самый, из выздоровевших людей купца, уже едва-едва держались.
Соответственно, выбирать снова не было необходимости.
По-прежнему игнорируя кодекс фейр-плей и прочие рыцарские заморочки, я зашел за спину тому, кто наседал на Кузьму, и все тем же проверенным приемом нокаутировал разбойника.
«Минус три!»
– Спасибо, Степан… – прохрипел, тяжело дыша, Кузьма. Но тем не менее отдыхать не стал, а бросился на помощь незнакомому охраннику.
Собственно говоря – это я сильно преувеличил. Темп передвижения парня сейчас был примерно где-то посредине между улиткой и черепахой. Но вектор правильный. Уважаю.
– Отдыхай! Я сам…
Этого разбойника так просто отключить не удалось. Либо он краем глаза заметил судьбу своего товарища, либо – был более опытным и угрозу ощутил даже спиной. И прежде чем я опустил дубину, разбойник не только успел повернуться ко мне лицом, но и парирующим ударом вскинуть меч вверх.
Помогло ему это мало. Не разворачиваться надо было, а отпрыгивать. Тогда шанс имелся. А так… Массивная дубина натолкнулась на подставленное лезвие, увлекла его за собой, и на голову разбойника опустился его же собственный меч. А клинок обозника тем временем тоже нашел у врага на спине прореху в доспехе…
«Минус четыре…»
Бряцать оружием продолжали только на противоположной стороне костра. Да и то недолго.
Увидев, что остались только вдвоем против четырех противников, к которым еще и свежий боец на помощь пришел, разбойники переглянулись. Перекинулись парой слов и дружно перешли в атаку, максимально взвинтив темп схватки.
Их сил хватило всего секунд на шесть, как раз – пока я подходил. Но в результате этого, казалось, сумбурного размахивания мечами и Круглей и Озар получили по ранению. К счастью, поверхностному. Купцу задели плечо, а старшему обознику – предплечье. После чего оба разбойника отскочили назад, развернулись и бросились наутек. Прямо по дороге.
В сгущающихся сумерках догонять их не было смысла. Даже если не принимать во внимание то, что из всех людей Круглея на ногах оставался только я один. А еще через минуту лесную тишину прорвал удаляющийся топот лошадиных копыт.
Вот как? Интересные нынче разбойнички пошли. В кольчугах, при мечах… и на лошадях разъезжают.
– Степан? Ты?..
Трудно даже описать, чего в тоне белозерского гостя было больше – удивления или радости. Потом голос потускнел и сделался гораздо тише.
– А Чичка?.. Ты хоть что-то узнал?
– Да. Сейчас расскажу. Только давай сперва с разбойниками разберемся.
– Много ли с мертвого спросишь.
– Не все мертвы. Одного я только оглушил.
Говоря все это, я вернулся туда, где лежал мой первый противник. Ткнул его сапогом, но тот даже не шевельнулся.
– Не понял?.. Эй, кто-нибудь, дровишек в костер подбросьте… Не видать ничего.
Сперва потемнело, а потом пламя взвилось с утроенной силой. Я перевернул лежащего ничком разбойника на спину и увидел остекленевшие глаза, а потом – резаную рану на шее, из которой еще текла кровь.
– Еще больше не понял…
Я посмотрел на Кузьму и незнакомого обозника.
– И кто его прирезал?
– Я.
Вообще-то я надеялся, что признается незнакомец. Подозревать Кузьму мне не хотелось.
– Зачем?!
– Да ладно тебе, Степан, – подошел ближе дядька Озар. – Парень все правильно сделал. Нас слишком мало, чтоб не добивать врага. Знаешь, как бывает? Лежит, будто мертвый, а потом вскочит – и нож в спину.
– Мы же могли его допросить…
– И что тебе такого важного лесной тать расскажет? Ему ж без разницы, кому кровь пускать. Наш обоз или какой другой…
– Круглей, – я повернулся к купцу. – Тебя тоже не насторожили ни их слишком хорошее вооружение, ни выучка разбойников?
– На дороге разный люд промышляет, – пожал плечами тот. – Не очень удивлюсь, если десяток стражников какого-нибудь тутошнего барона таким способом к своему куску хлеба еще и на масло заработать решили.
– Да? Тогда присмотрись внимательнее, – я кивнул на труп.
– И что в нем такого особенного? – Круглей подошел ближе. – Гм, а ведь ты прав, Степан. Где-то я это лицо уже видел.
– Вчера. На крыльце корчмы. Рядом с рыжим паном Лешеком.
– А ведь и правда, – купец озадаченно почесал затылок. – Но мы из Гати раньше выехали, и никто обоз в пути не обгонял. Как же им удалось нас здесь встретить?
– Я смогу вам это объяснить, если и мне кто-то тоже ответит на пару вопросов.
Круглей поглядел на меня, потом на Озара и хмуро кивнул.
– Думаю, теперь можно…
* * *
Поглядывая на тела разбойников, я неожиданно понял, почему меня почти совершенно не коробит от вида мертвецов. Ни раньше, ни теперь. Несмотря на то что многим из них пропуск в мир иной выписал лично. И объяснение этому феномену мне не очень нравилось.
Несмотря на довольно длительное время, проведенное здесь, я по-прежнему осознавал себя человеком из будущего. А всех, с кем сталкивался в этой жизни – и плохих, и хороших – воспринимал как артистов, снимающихся в фильме о прошлом. Нет, даже не так! Ведь артистов, своих современников, я не смог бы убивать или калечить. Меня окружали призраки давно умерших людей. Они не гремели ржавыми цепями, не выли и не носили белых саванов. Но тем не менее – однажды уже умерли. Неважно когда, неважно каким способом, просто умерли и точка. А убить мертвого не грех. Палач не несет ответственности за то, что отнимает жизнь у приговоренного к казни. Вот и я, убивая людей, умерших много столетий тому назад, не чувствовал ни сожаления, ни раскаяния. И это пугало…
Ведь если расширить аналогию, то и все остальные нормы и правила на них не распространяются. И любая мерзость может быть оправдана. Это ж как в компьютерной игре – все понарошку. Не обязательно быть рыцарем и тем более – паладином. Можно поиграть и за темного властелина. Не отсюда ли проистекает мое нападение со спины? Муторные заморочки, однако, получаются… Защитная реакция психики? Заковыристая, но вполне логичная?.. Или – я и в самом деле такой внутри себя? Варвар, зажатый тисками закона и морали, до поры до времени прячущий свою истинную людоедскую сущность?.. Надо бы тебе, брат Степан, поосторожнее с инстинктами быть. А то и заиграться недолго…
Стараясь не упустить ни одной важной мелочи, но и без претензии на звание Мистер Шехерезада, я довольно красочно живописал часы, проведенные мною в Западной Гати, после того как обоз Круглея покинул городок.
Слушали меня очень внимательно, практически не перебивая наводящими и уточняющими вопросами, благодаря чему я уже примерно через пяток минут добрался до подвала звонницы. И только когда последовало описание похитителей, Круглей с заметным облегчением вздохнул.
– Значит, и Чичку выкрали люди барона Шварцрегена?.. Это многое объясняет. Не радует, но… лучше понимать, что происходит, чем блуждать в догадках. И они же сейчас напали на обоз.
Произнеся это, купец умолк, всем видом демонстрируя внимание. И только после того как я попытался объяснить, что именно увидел в подвале звонницы, – используя для этого круговые движения рук и усиленно перебирая в уме не столь богатый словарный запас, – Круглей снова кивнул и вполне серьезно произнес:
– Хвала Создателю, что тебе хватило ума не лезть в него.
– Ну в общем… – я отвел взгляд. – Это не совсем так…
– Как тебя понимать?
– Я сунулся за ними в сияние…
– Радужный Переход.
– Что?
– Описанные тобою разноцветные круги, Степан, называются Радужным Переходом.
– А, так вы знаете, что это такое? – пришла моя очередь удивляться.
Вот тебе и темное Средневековье. Самая передовая наука – арифметика, а пробои пространства уже открыли и для хозяйственных нужд приспособили.
– Сам не видел, но слышать приходилось… – неопределенно мотнул головой Круглей. – И если я в чем-то уверен, так это в том, что соваться в него без позволения хозяина – верная смерть. Переход пропустит каждого, но на выходе гостя встретят стражники. Кстати, я не понял… Ты сказал, что сунулся в него?
– Да, я попытался… Но у меня ничего не получилось.
– То есть?
– Я прошел сквозь сияние и уперся в стенку. Повторил попытку – но результат был прежним. Круги мелькали и светились разноцветными огнями, не обжигая и вообще никак не ощущаясь. Я мог стоять внутри них, проходить вдоль и поперек. Но не более…
– Удивительно, – пробормотал купец. – Впервые о таком слышу. И тем не менее я рад. Иначе, скорее всего, ты был бы уже мертв или корчился от боли в пыточной барона. А нас без твоей помощи наверняка убили бы здесь. Его же люди.
– Я тоже рад, что успел вовремя. Но судьбу девушки это не изменило.
– Как сказать.
– А вот так и скажи… – я требовательно уставился на Круглея. – Похоже, твоя очередь отвечать на вопросы.
– Похоже…
Купец посмотрел на своих людей и кивнул на костер.
– Мы ужинать сегодня будем, или как?
– Будем… – первым сообразил дядька Озар. – Парни, за мной. Лясы точить – хозяйское дело, а у нас своих забот хватает. Кузьма, Васята! Я с вами или круторогими разговариваю? Эй! Цоб-цабе…
Дождавшись пока они отойдут, Круглей пододвинулся ближе ко мне.
Угу, похоже, приближался момент истины – он же срывание последних покровов с загадочной незнакомки по имени Тайна.
– Ты уж не обижайся, Степан, но скажу честно. Я все еще до конца не знаю: верить тебе или нет.
– А что так?
– Очень уж вовремя ты появляешься. Прям как ангел-хранитель. А жизнь меня приучила к тому, что случайно ничего не происходит.
– То есть на ангела я не похож?
Круглей хмыкнул, давая понять, что оценил шутку. При этом окидывая меня с ног до головы скептическим взглядом.
– Как-то не очень. Я их другими себе представлял.
– Жаль…
– Мне тоже. Будь ты посланцем Господа, все было бы куда проще и понятнее.
– То есть помощь небес ты принял бы как должное, а то что какой-то варвар пару раз подвернулся в нужный момент – вызывает у тебя сомнение?
– Именно так, – совершенно серьезно кивнул купец.
– Странная логика, – пожал я плечами. – Ну, пусть так… Не стану вникать в причину. Просто как вариант. Ангелы в данный момент заняты, да и кровь проливать не любят, поэтому – переложили миссию спасения раба Божьего Круглея от супостатов на мои плечи. Подходящее объяснение?
– Шутишь…
– Почему? Очень даже дальновидно с их стороны. Помогу – им зачтется. Не справлюсь, провалю задание – что с варвара взять.
– Шутишь, – увереннее кивнул купец. – Ох, парень, знал бы ты куда лезешь, может, поостерегся бы.
– Круглей, хочешь начистоту? – мне потихоньку начинала надоедать это жонглирование намеками.
– Еще как!
– Мне до одного места все ваши тайны…
Для наглядности я приподнялся и похлопал себя по ягодицам, указывая: какое конкретно место я имею в виду.
Купец слегка покраснел.
– Но мне понравилась твоя племянница, и я сейчас очень зол на тех ублюдков, которые решили, что могут безнаказанно похищать девиц. И если я о чем-либо тебя расспрашиваю, так это только для того, чтоб понять: где искать Чичку, и с кем придется иметь дело.
– Это как раз самое простое, Степан. Могу поставить золотой против гроша, что моя племянница сейчас в замке барона Шварцрегена. А замок этот перед нами. Всего в одном переходе. Или – четыре часа пешему путнику.
* * *
От ущербного на три четверти месяца было не слишком много толку, зато зависший прямо над головой Млечный Путь вполне достаточно освещал дорогу. Впрочем, там и освещать-то нечего. Если идти строго посредине колеи, то и не наткнешься ни на что, и придешь куда надо.
Прямо как в старом анекдоте. Спорят американец, немец и русский о том, где самые лучшие дороги. Американец, естественно, свой хайвэй нахваливает. Мол, сядешь за руль, разгонишься до 200 км и летишь никуда не сворачивая, от города до города. Так только, время от времени одним пальчиком руль поправляешь. Немец – автобаны нахваливает, не отстает. А русский им отвечает. «Фигня все это. Вот я… Сажусь за руль Газ-66, выезжаю на главную дорогу, разгоняюсь, втыкаю третью передачу, прижимаю педаль газа кирпичом, а сам перелезаю в кузов и дрыхну, пока не приеду куда надо». Американец удивляется: «А как же повороты, перекрестки?» «Сама свернет», – отвечает русский. «Автопилот?» – догадывается немец. «Колея, – отвечает русский. – Куда машина с нее нафиг денется?»
Всплывший в памяти анекдот вызвал такой острый приступ ностальгии, что аж в животе заурчало. Или это от голода? А чего, я когда ел в последний раз? Ого! Вчера в обед. Перед тем как Круглей из Гати уехал, а я искать следы Чички остался. А от предложенного обозниками ужина отказался. Типа некогда рассиживаться, спешить надо. А купец, кстати, мог и настоять. Так нет же, молчал, словно рыба об лед.
Ладно, закрыли тему. Этот извечный российский вопрос: «Кто виноват?» – может в такие дебри завернуть, что никакая колея мозги на главной дороге не удержит.
Чтоб перебить ненужные воспоминания о доме, будущем… а также мысли о еде, я сунул в рот кусок вяленого мяса еще из запасов Мары и стал прокручивать в голове последний наш разговор с купцом.
– Так близко? – непроизвольно переспросил я, услышав о том, где находится баронский замок.
– Мог бы и сам догадаться, – пожал плечами Круглей. – Ты же после того как обнаружил Переход в подвале звонницы и понял, что путем похитителей пройти не удастся, вслед за нами бросился? Верно?
– Не совсем. Сначала к Носачу зашел. Предупредил, что передумал. Что беспокоюсь о вас, что не смогу усидеть… В общем, он понял. Правда, пришлось пообещать, что на обратном пути обязательно загляну и хотя бы перезимую у них, а не в Белозерье.
