Текст книги "Тот самый сантехник 9 (СИ)"

Автор книги: Степан Мазур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Да, примерно раз шестьдесят за этот год она ловила себя на том, что сама хочет его связать, похитить и увести в какую-нибудь тайную хижину в лесу, которую обязательно построит, когда он нежно целовал Дарью. Но и её он тоже целовал. И тогда она готова была арендовать для них хоть дворец. Для них двоих. Ведь они точно теперь часть её мира. А просто она и он уже будет не честно.

В конце концов, ей нужно от него одно, а Дашке другое. И в этом они отлично дополняли друг друга. А Боря был между ними какой-то особой фигурой-пазлом, который скреплял их противоречия по своим, уникальным контурам.

Вот и сейчас вместо того, чтобы просто сказать ей нагло на ухо: «соси, сука!», он сосёт её ухо и тихо кайфует от процесса. Занятие с одной стороны бесполезное, с другой – очень важное. Потому что показывает, что бесполезных деталей в ней нет. И будет использовано всё, что есть. Весь комплект.

А все недоработки его как господина она сама исправит, додумает и сама себя на всякий случай заставит. А пока, на переходном периоде, будет сосать его губу, ощущая, как та наливается кровью, становясь алой.

О, как же он восхитителен… для них обеих.

Глава 15

Другое утро

Агент класса «Сатана» сидел у барной стойки и уныло хлебал молоко из стопки. День как-то не задался. Настроение ни к чёрту. Агент класса «Бог» сидел рядом и широко зевал, цедил лимонад и всем видом выказывая глубокую усталость. Даже у него ангельское терпение и наставление радоваться жизни куда-то запропастилось. Два антипода очередного созданного Творцом мира готовились к принятию обязанностей по управлению спокойного, захудалого мирка и не ждали ничего нового. Всё привычно и старо как мир – равноденствие, баланс, ход-ответ.

Тоска, одним словом.

– Я не могу так работать! – хлопнул по столу стопкой Сатана. – Ищешь-ищешь тихое, спокойное местечко, где можно встретить старость. Но нет же, снова кто-нибудь из людей начинает разбираться в ситуации, и портит всю систему управления. Рушится весь тысячелетиями складываемый карточный домик! Вот сдалось ему в этой горячей воде разбираться?

Бог допил лимонад и заказал двойную порцию горячего шоколада бармену, вздохнул:

– Сборочный цех проверял? Из каких он там? Нифилим-полукровка? Или голем и местных? А может залётный из серых странников?

– Тысячи раз! – едва не расплескал последнее молоко Сатана. – Да нет, простая рабочая семья. Дворовое воспитание.

– Договора сверял? – методично сверялся с инструкцией Бог. – Чьих будет после смерти? Реинкарнация и карма? Или больше топит за вечное искупление до первого пришествие? Кстати, кто там у нас должен прийти?

– Все души без исключений начинают с чистого листа, – принялся разлагать по полочкам Сатана, удостоверившись, что рабочий-бармен плеснул ещё молока в рюмку. – Разумы пусты, память закрыта. Фиксаторы стабильны и почти никогда не пропускают ничего. В случае же исключения срабатывают системы подстраховки. Человек либо быстро умирает, либо оказывается в соответствующих заведениях, не успев заразить вирусом сомнения окружение. А тут что? Не согласен он подписывать и всё тут! Где это видано? На моём веку такого ни разу не случалось! Писать вроде умеет. Что ему, жалко закорючку поставить? Я же не прошу кровью, как менеджеры банков. Пусть ручкой черканёт или даже крестик поставит. Но нет, упрямится. ГЛОБАЛЬНО упрямый!

– Определённо, что все эти постоянные стремления к большему людей не красят, – вздохнул Бог. – Умение радоваться – это навык, который надо постоянно тренеровать. А они что? Грустят! Иногда тоскуют. Чаще вообще не в себе. И вечно эти подспудные желания человека взломать все замки и снести все барьеры всё портят. Признаться, они и меня начинают настораживать. Но что прикажешь делать? Это и так уже жил в гараже. А теперь вовсе ночует в машине. Чем его ещё можно испугать, кроме цен на бензин со следующего года? Ты вот ещё с тарифами на ЖКХ доработаешь и готова пытка. Но с моей стороны – конечно, стойкость и вера.

– Вот и я перепробовал всё, – признался Сатана, который не вытягивал работу «по человечку». – Почему он просто не смириться? Он ведь должен был лишь просто исполнять предначёртанное. Кому начертили? Ему! А как можно вести Игру, когда каждая пешка начинает делать не то, что от неё ждут? Люди лицемерные существа! Никаких игр по правилам, никаких условностей соблюдения. Творят, что хотят порой.

Бог отхлебнул шоколада и поморщился:

– Нет, определённо нам эту частицу Творца никогда не понять. Вот пусть Сам с ними и разбирается.

– А если всё же дом построит? Что потом? Жить в нём будет, как хочет? А как же мнение соседей? Да и вообще, что это значит – «жить как хочет»? Он должен «существовать как нужно»! Законодатель не поощряет долгого бездействия. Должна быть хотя бы имитация дела. Значит, нужно снова найти виновных. Так почему бы и простому сантехнику не ответить? Тоже мне – «хочет». А пусть «будет!» – хмыкнул Сатана и протянув стакан, добавил. – Будьмо!

– Будем! – согласился Бог и поддержал тост.

Стаканы соприкоснулись. Содержимое осушилось до дна…

Словно от этого звука соприкосаемого стекла Боря открыл глаза.

Он в комнате. Спальне. Если точнее, то спальни Раи, не зря же ей комнату выделил. А вот как сюда просочился ночью – почти не помнил. На автомате. Хоть и трезв как стёклышко.

Но если просочился и предпочёл досыпать здесь, это – много значит!

Часы на телефоне показали пять ночи. А может, это было уже утро? Вроде только прилёг рядом с ней. А теперь Раи рядом нет.

Боря поднялся и прошёл на кухню. Раиса, так и не сомкнув глаз, смотрела в одну точку, сидя перед советской металлической кружкой чая, послужившей не одному поколению.

– Почему не спишь? – спросил Глобальный, присаживаясь рядом и вдруг заметил листик вырванный листик из тетрадки теперь прижат с одного края той самой кружкой, чтобы не сгибался и было проще писать.

А на листике было написано ужасающее в моей смерти прошу никого не винить.

Боря вдруг понял, что его пот прошиб.

– Ты чего? Дура, что ли?

Раиса молча подняла на него холодный взгляд. Она села писать последнее сообщение перед тем, как лезть в петлю. Так как ещё часа в четыре ночи, когда он открыл своим ключом замок и пробрался в спальню, пришла к выводу, что что вещи собирать уже поздно. Домой в деревню никак, а он обманщик, лжец и вообще обесчестил, пообещал, а потом спать домой пришёл лишь под утро. А от самого чем только не пахнет. И запахи явно не из карцера.

А дальше всё понятно – на балконе турник, верёвку из шарфа. И в другой мир без обязательств. Но что-то никак не клеилось. Как села писать прощальное письмо, так и наступил ступор. Мысли мешали чувствовать.

– Я решила помыться, – вдруг глухо обронила она. – Долго стояла под струей жёсткой воды, грубо натирая себя варежкой с гелем для душа. А потом вдруг резко поняла, что жить больше не хочу. Но под душем особо не утонуть. А полную ванну воды набирать – тебе же потом такой счёт придёт, что закачаешься. Цены у вас в городе на воду, конечно…

– Рай, – обхватил её за плечи Боря и затряс, чтобы в себя пришла. – Ты чего?

– А чего? – ответила она бледными губами. – На ужин ты не пришёл. Стася сказал, что посадили тебя. Потом вроде выдворили. Сижу, жду. Чую, девственность потихоньку возвращается. Но он вернулся, а ты нет. А теперь ты вернулся, но лучше бы не возвращался.

– Почему это? – не понял Боря.

– От тебя же… женщинами пахнет!

– Пахнет, – кивнул Боря тут же, даже не думая затирать следы и смывать улики «преступления». – Я по женщинам весь день мотаюсь. То к одной будущей матери моего ребёнка заскочу, то другую проведаю, то третью из долговой ямы достану. Но по итогу даже маму с сестрой поздравить не успел. Разве это дело?

– У тебя… есть дети? – так же глухо добавила она в лёгком шоке.

Вроде видела кого выбирала, а вроде – подвезли телегу с подарочком. С другой стороны, должен же был в мужчине какой-то недостаток быть. Всех нормальных давно разобрали. На яхтах катаются и в бассейнах нефтяных купаются шутки ради. Надо брать, что дают, чтобы потом не брать, что осталось.

– Пока нет. Но будут, – ответил Боря. – И как ты понимаешь, началось это задолго до тебя.

– Ты женишься на них? – тут же уточнила Раиса, очень надеясь, что хоть кто-то на кому-то женится по итогу, как во всех российских или бразильских сериалах, которых детям можно показывать с категории 0+. Но если хочется, чтобы выросли здоровыми людьми с нормальной психикой, то лучше не показывать.

– Ну как я могу на всех жениться? – ответил Боря в манере Кобы. – Я бы раз на всех жениться. И тебе в том числе, но многожёнство у нас запрещено. Демографическая яма не запрещена, низкая рождаемость по факту, а многоженство, мать его, запрещено! А как двое должны этот вопрос решить? Рабочему мужику бы троих-четырёх, пока молод. А они чего? Даже на двух жопятся квоты выделить. Но если ты иностранец, то можно. Просто не регистрируйся официально. Так и живут. Семьи большие, жён много, детей куча, а незаменимый специалист один и видимо очень нужен стране. Потому что я, как родной специалист, конкурировать с ним просто не успеваю. Официально. Вот неофициально и приходится… в гости захаживать.

– Боря! – ответила она, и тут же прикрыла рот.

– А что Боря-то? – поднялся Глобальный. – Раз я на тебе обещал жениться в состоянии не стояния, значит это для чего-то было нужно. К остальным же я только присматривался. Никого замуж не звал. Просто дружили. Ну и… дети как побочный эффект от той дружбы получатся. И не будь у меня долгов больше, чем за всю жизнь отдавать, я бы даже алименты всем платил исправно. И помогал по мере сил. Но по факту даже на одну свадьбу не хватит. За папу должен, Шацу должен, будущим матерям обязан, и тебе, выходит, должен, раз ты из-за меня решила покончить с собой. А как мне этот ребус разгадать? Не подскажешь?

Рая листик взяла, порвала на мелкие кусочки и в мусорку выбрала, слёзы навернувшиеся тут же в раковине старенькой смыла. Затем снова за стол присела и сказала:

– Это всё из-за родителей. И чести. И моей гордости. Раз ты меня замуж не берёшь, то вернуться я не могу. А раз некуда возвращаться, то честь моя задета. Ну и как дальше жить?

Боря кивнул, сходил в коридор и вернулся со всеми деньгами, которые день вчерашний принёс. Тут же на стол выложил купюры вместо цветов. И сказал твёрдо:

– Вот что. Свадьба будет! Умирать из-за меня не надо.

– Правда? – мелькнула в её глазах такая надежда, что едва искрой скатерть не прожгла.

– Но свадьба будет для родителей, – тут же уточнил Боря. – Для вида погуляем. Съездим в деревню, там покажемся с кольцами. И обратно сюда уедем. Твоя честь будет не задета. Слухи прирежутся на корню. А том может ты уже и беременная, заодно и живот покажем или сразу ребёнка.

– А как же те… матери твоих детей?

Боря хмыкнул и выпив чай залпом, ответил:

– Раз на всех женитсья не могу, то ни как ком жениться не буду. Официально. Но это не значит, что меня в вашей жизни не будет. Построю большой дом. И рядом дома построю. Поселю вас там всех. И хоть всем кварталом детей растите. Всё, что от меня, как от мужика потребуется, я выполню. И если в отца-героина запишут, не против буду. А попутно с этим буду работать хоть на четырёх работах, лишь бы долги скорее раздать и жизнь вашу светлее сделать.

– Отца-героина? – улыбнулась Рая, тоже не совсем понимая, почему мать-героиня есть, а отца-героя нет.

Боря кивнул и подхватив её на руки, понёс на диван. Раз уже трое друг о друге знают, то для начала неплохо. Это – большинство. А ещё на пару свадеб для вида он насобирает. Главное не сдаваться по жизни и продолжать добрые дела творить. Лишь бы не перегнуть, чтобы никогда больше в жизни такие записки на столах не видеть.

Конечно, Глобальный мечтал лишь о том, чтобы снова глаза закрыть и провалится в красочные миры, где сами боги с тёмными силами за его судьбу спорят. Ну или какой-нибудь мудак сидит и пишет его страницы жизни каждый день без выходных и особой цели. С него станется.

Но Рая хоть деньги на свадьбу сгрести со стола успела и аккуратно их в тумбочку положила, всё же была ещё и женщиной, которая была очень не против повторить те манёвры, которые и заставили его сказать под градусом, что женится. Ведь если повторит на трезвую голову, без участия самогона, то её женское очарование победит и наяву. В состоянии сознания, не доверяя это дело подсознанию.

Боря понял это на раз. По запаху. Хочет женщина.

«Значит, вынь, да положь!» – добавил внутренний голос, передавая эстафету тому самому подсознанию.

Глаз в конец уставший сантехник не открыл, но на край кровати присел. Обнял за плечи, чуть прижимая к себе. Рая повернулась и тут же ответила, покрывая поцелуями лицо, а затем проведя языком между губ. Это – линия сдачи в плен. Откроет – пропал парень. Но хотя бы в её хорошие руки пропадёт, а не каких-нибудь городских шалашовок. Понятно, что в городе женщины любить не умеют. Шубы им подавай, машины в кредит бери, детские садики со знанием французского оплачивай. А то ещё и во Францию потребуют свозить. Ну, потому что так принято.

И не понять этим шкурам, как прекрасна вечерняя заря на берегу озера и как красива заря утренняя на фоне дымки из тумана. Там, целясь с любимым на фоне красного светила, да уползая в палатку на траве, ей-то как раз никакие Парижи не сдались. Чего она там не видела? Главное это то, что под рукой, что рядом. Тот, на кого всегда можно положиться. И если рассказал ей всю правду-матку в глаза как на духу, то готов на диалог. А кто она такая чтобы не выслушать, принять и попытаться помочь?

Всё-таки свадьба ей для вида нужна или человек рядом хороший? Ей же уже не шестнадцать, чтобы принца ждать на белом коне. Не восемнадцать, чтобы самого трезвого в драке подбирать. После двадцати коридор ожидания сужается. Не до Кольки-хромого, конечно. Но всё же умерить аппетиты стоит. А раз на свадьбе погуляет как следует и всё-таки попробует тех загадочных крабов, а то и лобстеров, то что её ещё нужно? Только, чтобы обнимал покрепче и целовал погорячее.

А он, змей-искуситель, глаза прикрыл и целует нежно, языками переплетаются. Выражением «языками зацепились» переосмысливается. Не о чем ей больше с подругами спорить, когда ТАК целуют. От настоящего поцелуя мороз по коже. И приятная нежность овладевает телом. Оторопь берёт и не понять ей никак, почему раньше так никто не целовал и не делал НАСТОЛЬКО живой?

От губ перейдя к щеке, искуситель спустился на шею и сразу мурашки по коже. Шею раньше никто не замечал. А это её зона эрогенная, эротическая и вообще – хорошо так, что слов не найти. Ну не дураки ли мальчики, что за грудь мяли, за зад тискали, а в шею никто поцеловать не догадался? Она бы может и не била их в ответ и ногу тому Кольке-хромому и не ломала вовсе. А так полез без инструкций и понимания – сам виноват.

Всё-таки ты либо мужчина, который осознает последствия, снимая штаны перед леди, либо мальчик, которому поиграть в кулачок на картинку с женским образом достаточно.

Боря был точно из мужчин, так как принялся целовать её в горло и ниже. А ей оставалось лишь глубоко вдыхать и гореть огнём. Он вроде только сопит у уха, а в неё как в горне разгорается что-то, пылает! Вот и одежда на пол полетела, грудь воспряла, бёдра горячие, хоть яичницу жарь. И кто она такая, чтобы не попробовать?

Уложив его на спину одним движением, Раиса тут же на него взобралась, чтобы прожарку любовную устроить. Ведь есть же на что залезать. Торчит мачта, а ей по жизни быть юнгой, которая на неё залезть стремится. А как края достичь, так снова дыхание перехватывает. Тут-то понимание и приходит, что не зря все страдания. И если хотя бы раз в неделю будет так к ней в гости в её дом захаживать, то рядом на улице может хоть ещё шесть выстроить. Но её чур пусть Пятницей зовёт! Чтобы отдыхал на ней как следует.

С высоты его мачты, Рая уже не видела, как засопел ей летучий корабль. Ничего страшного. Она сама качала его на волнах и в них окуналась. Да и мачта не подводила. Захотеть если – хоть на МКС лети, не требуя миллиард, чтобы снять виды труселей космических. А то и дальше лети, Луну осваивай, Солнца коснись, оттолкнись и лети к другим мирам, используя гравитационный манёвр.

Она ведь умная, она много читала и много знает. Так разве своей мудростью с ним не сможет поделиться и детей их научить о далёких, таинственных мирах мечтать? Научит, конечно! Покажет, как правильно. Возможно даже – заставит, если блажь им такая в голову взбредёт, что мальчик – это девочка, а девочка – это мальчик. И что с друзьями своего пола можно не только дружить, но и таинства познавать запретные. Что только для мужчины и женщине наедине доступны и подвластны.

Всё она правильно сделает, подскажет и поправит, если программа собьётся. Для воспитания внутри семьи не нужны никакие внешние контролирующие органы, если это Семья, а не брак по расчёту и прозябание от боязни одиночества. А если так, то какая разница, как их Семью со стороны назовут?

И Рая, с орбиты на землю вернувшись, этот краткий миг Понимания достигнув, только на мерно спящего супруга под собой посмотрела. Щёки его были красны, лик доволен. Ну а что без штампа в паспорте, то что ж? Мужем от этого перестанет его называть? Или детям фамилии своей на даст, что ли?

Всё будет. И всё будет правильно!

Опустившись рядом со своим кораблём, Рая только глаза прикрыла, обняла. И едва слышно сказала на самое ухо:

– Я люблю тебя, Боря.

Он улыбнулся, то ли во вне разглядев что-то приятно, то ли расслышал и ещё не спал. И она улыбнулась тоже. Потому что рядом с ним ей был ни Бог, ни сам Чёрт не страшен.

А вместе что-нибудь обязательно придумают!

Глава 16

Самое главное – внимание

Утром Боря то ли спал, то ли нет, эффект один и тот же – иная куча компоста бодрее выглядит. Организм ещё в том состоянии, что под глазами нет мешков, но и бодрости не сильно много. На донышке.

Он теперь такой себе человек. Как оболочка без внутренних запасов. Те от таких ночёвок постоянно подтачиваются, сокращаются и грозят выбросить в новую кому, если не сбавить обороты. А как их сбавить, если надо постоянно только подкручивать и подкручивать на жизненных поворотах?

– Боря, с тобой Шац хотел поговорить, – сказал Стасян первым делом, намазывая за столом масло на хлеб и добавляя колбасы с запахом мяса себе и сонному сантехнику, похожему на бледный призрак. – Заедь к нему.

– Заеду, – кивнул Боря, больше поглядывая на Валюху с Катюхой.

Они щебетали как птички. Язык вроде русский, но предмет разговора оставался не ясен, как действия Центробанка.

Так Катюха говорила следующее:

– У меня подруга в институте – мать троих детей, девственница. Верит, что луна – это проекция. Нахуй всех посылает, кто не согласен. Но и сама часто ходит. Живёт полной жизнью, одним словом.

На что Валюха отвечала с улыбкой:

– Это ещё что, вот у меня подруга – лесбиянка, но всю жизнь любит своего мужа и уверена, что земля – центр мира. А всё остальное на хую вертит. Но и сама покрутиться не прочь. Её же и так и так жизнь вертит.

– А мужа? – сонно уточнил Боря.

– Какого мужа? Она же в Болгарию собралась, а там вообще другой мир. И на чём его только не вертят!

– Болгары? – прищурился Боря, мечтая получить способность высыпаться за час-другой.

– Да какие ещё болгары? Их самих Евросоюз как хочет, так и вертит. Активнее разве что румыны вертятся, – тут же заморгала Валя и тут же отмахнулась, перескочив уже на разговоры о свадьбе.

За столом теперь только и разговоров с утра, что о ней родимой. Несмотря на то, что денежный фонд на это дело – скромный, если не сказать низкий, Рая уже раздумывала о платье, а Боря точно знал, что откроет свой ресторан ещё на дне рождение в апреле. Тогда на свадьбу до майских успеют. Не затягивать же до июня. И не оставлять на май, чтобы всю жизнь «маяться».

Тема свадьбы стала так популярно, что Катя с Валей тоже решили в один день отыграть. И теперь уже Стасян с озадаченным видом искал, где достать бюджет сразу на две свадьбы. Ему-то как раз расписаться можно и за себя, и за прадеда, а потом жить втроем, никто слова не скажет. Но и пары лишних сотен тысяч на кармане не завалялось после всех сделок с квартирой.

– Боря, и как быть?

– Ну как быть? – вяло жевал бутер потенциальный «наниматель и устраитель по жизни». – Поставлю тебя на квартиры. Будешь ремонты делать. Я прораб, ты основной исполнитель.

– О, работа! Работу я люблю, – кивнул Стасян и руки потёр. – Уж мы с тобой наработаем!

– Да, помогу по сантехнике, но так я в основном по городу буду мотаться с бизнес-планами и оценками тех работ для людей, так что напарника себе на работу возьмёшь какого-нибудь. А чтобы меня постоянно от дел не отрывали, сразу скажу, что подарю тебе на свадьбу… машину, – и Боря протянул ключи и документы от выкупленной буквально вчера у Валетовых легковушки. – Мешки с цементом, конечно, не повозишь, но за мелочёвкой всякой сам кататься по городу будешь. Резина там зимняя прозапас есть, а летнюю потом нормальную возьмёшь. Только у меня условие!

– Ой, только не говори, что права надо получить, – хмыкнул Стасян, поглядывая на ключи с брелоком без особого энтузиазма. Какой тогда экстрим, если ездить по городу зимой на зимней резине с правами и трезвым?

– Надо, Стасян. Надо. И прописать вам всех надо будет, если собрался документы на удочерение Катёнка подавать. Так что сами определитесь где.

– Ага, ребёнка сразу надо в школу определить и всё такое, – сказала Валька.

– И вообще одежды купить, город показать, – добавила Катька.

Тут-то Боря и понял, что ещё не договорились между собой, кому быть мамой, а кому тётей. Но уже обе заранее вели себя как курицы, тогда как Стасян – главный петух в курятнике, так как Макар Берёзович в последние пару дней захворал.

В санузле прозвучал звук спускаемой воды. Дверь в коридоре распахнулась и из неё по стеночке вышел прадед всех Сидоренок. Придерживаясь за стенку, он ясно дал понять, что все ноги затекли.

– Я в толк не возьму! – бодро начал он, проигнорировав ванную с раковиной. Если ещё и руки мыть начнёт, то совсем городским станет. – Как вы там по нужде ходите? Светло, тепло, в жопу не дует. Пахнет хорошо. Пауки не ползают. Сиди себе, отдыхай. Кури, если душа просит. Вентиляция же. Телевизор бы ещё поставить и лучше места для отдыха в квартире нет. А если бутылку с собой взять, то там и заночевать можно. Но как вы можете в таком чудном месте ещё и гадить? Я вот всё никак сосредоточиться не могу.

– Дед, ты кофейку бахни! – подмигнул Стасян. – Оно и придавит. А как сосредоточишься, давай уже определим, с Катькой мне расписываться или с Валюхой?

Боря посмотрел на одну, затем на другую. Они не были близняшками и тем более, родственниками, но по манере, поведению, неброской одежде и стилю разговора – как две капли воды. И всё немного – мутной. Чем они могли ребёнка научить, сами на первых курсах института и ни дня не проработав, Боря даже не загадывал. Но раз Стасян решил с одной союз создать, а вторую в крёстные взять или сразу в добрые тётки, то дело его. Лезть не будет. Сами разберутся.

«Со своими бы детьми разобраться», – подсказал внутренний голос и тогда Боря на Раю посмотрел.

А та сидит притихшая, слова не скажет. Считает что-то в уме, представляет, визуализирует. Но едва на ней взгляд задержал, как тут же и выдала:

– Я сама могу платье сшить. Себе и этим двум. Три платья – это считай, одна свадьба. А если твой ресторан откроется, то с местом проблем нет. Все втроём и погуляем на раз. Всё равно же полдеревни приедет или ко мне, или к Стасяну. Вместо фотосессии на телефоны сбацаем. Музыку какую-нибудь поставим, мама у меня тамада отличная. Папа самогона наварит. Тогда из всех трат только еда. Тогда этой суммы на всех хватит. Плюс подарят.

– Не еда, а закуска! – поправил Макар Берёзович, присел за стол и с укором на Стасяна посмотрел. – Ты же чего это, жопа носорога, сам делать вообще ничего не собираешься? Боря ему машину дарит и бюджет формирует, дед невест нашёл, Рая насчёт свадьбы разобралась уже считай. А ты морду лица только довольную делать будешь? Катя, неси ремень! Сейчас кому-то по жопе-то надаю!

– Дед, ну а что мне сделать, если и так всё хорошо складывается? – улыбнулся довольный Стасян. Прадед порол деда за дело, отца воспитал, а вот на правнуков силы уже не те остались. Словом разве что оставалось уверять. – Я же Боре и так все «служебные» отдал на жилплощадь.

– Как что? Гири пили! – подскочил дед. – Если ещё раз услышу, что на Борю снова надеешься, Валю с Катей обратно заберу. И будешь один в своей хате бобылём куковать. Да, девочки?

Студенточки тут же захихикали, переглянулись и на Раису посмотрели. А у той в глазах уже кройка и шитьё.

– Материалы мне тогда нужны. И чтобы рядом с платьями в комнате никто не курил. Есть швейная машинка?

– Добуду, – на рефлексах ответил Боря, но тут Стасян вспомнил о словах деда.

– Нет, я добуду! – заявил крановщик и похлопал себе по карманам. После чего хотел повернуться по привычке к Глобальному, чтобы занять десяток-другой тысяч до зарплаты, но взгляд снова наткнулся на деда. – Тогда в деревню сгоняю. Гири распилю и через Шаца загоним. Да, Борь?

– Дело ваше, – ответил сантехник, допивая чай.

Кто как семейные драгоценности в клане хранит: сейфы, ружья, антиквариат. Сидоренки вот, в драгметаллы всё перелили и в чугун укатали, чтобы никто не догадался. Имеют право.

– О, вот и меня обратно доставите, – тут же кивнул прадед. – Облегчиться. Я как родной сортир увижу, всё без кофе наладится.

– Борь, а можно я тогда… на новой тачке сгоняю? – с надеждой посмотрел на ключи на столе Стасян.

– Без прав – нет, – осёк Глобальный. – Даже не думай.

– У меня права есть! – хихикнула Валя. – Я в шестнадцать лет ещё сдала. Забрать только надо, там только госпошлину оплатить. Уж на неё насобираем.

– Тогда мы с Валюхой в деревню с дедом сгоняем и машинку для платьев доставим, – тут же распорядился Стасян, как мастер-планировщик и на Катю посмотрел. – А вы с Раей сходите по городу материалы посмотрите. Ну и чего ещё для свадьбы нам всем пригодится. Шарики там… стопки.

Боря только показательно покачал головой, понимая, что всё надо брать в свои руки. Из шариков и стопок, конечно, отличная свадьба может получиться, если ещё и самогона привезут. Но это всё-таки первая свадьба. У всех четверых.

«Только Макар Берёзович впервые ещё при Сталине женился», – поправил внутренний голос.

– Я тогда в торговый центр девчонок завезу первым делом, а до банка оплатить госпошлину вы и сами дойдёте. Тут недалеко.

– А ты куда? – прищурилась Рая, понимая, что ещё верит, но всё меньше желания отпускать куда-то в ней.

– Я ребёнка заеду проведать к Валетовым. Я-то взрослый, уснул и забыл. А Лизаветке ночью наверняка кошмары снились. Душа неспокойно будет, пока снова не обниму.

Рая кивнула, спорить не стала. Дети – это святое. Только добавила:

– Но и к матери заскочи, сестру проведай. Объясни, что у нас тут и как. Да?

– Да, – кивнул Боря, больше планируя Шаца навестить в посёлке и в ресторан заехать, чтобы с Аглаей утрясти дела и хоть и запоздало, но и ей какой-нибудь подарок вручить.

«Учитывая форс-мажор, простит», – тут же отметил внутренний голос и посоветовал все деньги разделить на маленькие кучки. Самую маленькую – Стасяну в дорогу. Это вроде инвестиций в гири. Ту, что побольше – Рае на материалы, а себе тоже надо что-то взять, иначе дарить только обещания будет, а заправляться мыслями: «ну не может современный мужчине с пустым кошельком по городу гонять. Лизке ты мишку брать в кредит, что ли, будешь?»

Спорить с внутренним голосом – себе дороже. И распределив ресурсы, вскоре Боря звонил в домофон Валетовых с тортиком и мишкой в руках. Встретили его так, что едва ключи от квартиры «папины» не вручили. Тут же с порога. Пока Лизка тискала мишку и на руках его висела как привязанная, насилу от «хранителя квартиры» отбрехался.

– Не, если там раковина засорится, или розетка каратить начнёт – смело мне звоните, я и так приеду. А без вас в квартиру заходить не буду, – уточнил Глобальный для точности, пока Соня на него со слезами в глазах смотрела, Лизка с улыбкой на лице, как и Майя, а Вера с любовью в глазах приглядывалась.

Так бы они и сидели чай пили на кухне с залежалым бизе, но тут в домофон снова позвонили. И с удивлением для себя Боря расслышал:

– Соня? Это Леся Василькова. Я с вашим мужем вместе в управляйке работала. Мы можем поговорить?

Боря чуть по лбу себя не хлопнул. Про Василькову-то совсем и забыл. А на кону миллионы и часть его свободы. Уже не говоря о том, что сама Василькова вчера на баррикадах его свободу отстаивала.

Выдворив детей допивать чай в зал, Соня с Борей Лесю на кухне встретили. Та, как принято, тоже явилась не с пустыми руками. И количество тортиков на квартиру умножилось. А заедая шоколадным со сгущёнкой, тут-то и выяснилась причина её прихода.

– Да я посоветоваться пришла, – призналась она, не ожидая увидеть Борю так скоро. – Мне наш бывший директор с зоны теперь каждый час названивает. И мужчина с приятным голосом звонит. Маливанским представляется. Григорием.

Боря как фамилию расслышал, едва чай не расплескал. Но нет у него такого рефлекса – обои людям чаинками заливать.

– Чего Маливанский хочет? – тут же спросил сантехник, порой жалея, что в ответ ему по тестикулам не зарядил хоть разок.

«Может, меньше желаний бы было. И побольше ответственности».

– Обещает, что как только выйдет, сразу на мне и женится, – объяснила Леся.

– Так я… я при чём? – добавила тихо Соня.

– Так в том-то и дело, что и… ваш звонит. И тоже много чего обещает, – ответила Василькова и переписку показала.

– Кто? Егор⁈ – подскочила Соня.

Тут-то Боря и вспомнил, что процедуру развода вроде начали и вроде бы даже есть подвижки, но сколько теперь будет длится – вопрос всех вопросов, учитывая все тонкости с совместно нажитым имуществом. Квартиру всё-таки на двоих брали. А от этого юридически даже со сроком не отделаться.

«Слушай, походу Егорка наш решил свою квартирный вопрос за счёт Леси решить», – тут же предположил внутренний голос: «Как только пронюхал насчёт миллионов? И при чём там вообще Маливанский? Разве его не выпустили после пятнадцати суток?»

Соня трижды перечитала сообщения, переписку, а затем рухнула на стул как подкошенная. Смахнув испарину со лба, даже в какой-то момент призналась:

– Да он даже мне никогда таких эротических признаний не писал… сука. Хрен ему, а не долю с квартиры! Детям всё достанется. Вот сейчас съезжу к нему и всё выскажу!

– Там просто так не приехать, – остепенила более опытная в этом вопросе Леся. – Заранее надо записываться. Можно через Госуслуги.