Текст книги "Тот самый сантехник 9 (СИ)"

Автор книги: Степан Мазур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Сантехник молчал, но взгляда не опускал. Судорожно тискал вилку.

– Уверяю тебя, твоему отцу я зла не желала. И со всей этой ситуацией разберусь. А Петра Ивановича лучшие врачи на ноги поставят и вернут в целости и сохранности, как только в себя придёт.

– Хорошо, если так, – так же заставил себя ответить сантехник. Потому что если Вика с Шацем теперь в родню войдут, то от московских связей номинальной супруги тоже никуда не деться. А значит, придётся разговаривать, придётся дружить. Родню не выбирают, если таких людей можно назвать роднёй.

Шац хмыкнул и снова на Ларису с выжиданием уставился. Конечно, этого было мало.

– Оценка моя в целом была не верна, – тут же продолжила та. – Так что гостинку и стоянку я тебе на территории за свой счёт ставлю, без дальнейших претензий на обладание.

– Ну не прямо гостинку, – снова хмыкнул Щац, оценив данные вложения миллионов в двадцать пять-тридцать. – Скорее цивильную гостиницу, где не только дальнобои могут жопу помыть с ночёвкой, но и посетители ресторана на день-другой остаться. Хаммам при ней надо открыть, баньку поставить. А то и бассейн небольшой сделать. Открытый. Ну а может и закрытый. Сама ведь заскочишь помыться.

Лариса поморщилась. Этими правками-предложениями Шац только что поднял ценник миллионов до шестидесяти. Но где же проценты?

– Ну и конечно, первая запущенная по маршруту фура за твой счёт, – улыбнулся Лопырёв и поднял фужер с коньяком. – Мы договорились?

Лариса кисло улыбнулась. А вот и «хвостик», а вот и проценты.

– Договорились, – ответила она и снова взглянув на Борю, а затем переведя взгляд на Вику, пришла к выводу, что в эту сибирскую командировку она полностью ушла в минус. И бой проиграла.

Но бой ещё – не война!

– Тогда – забыли! – сказал не так уж и громко, но твёрдо Шац и первым поднялся с тостом. – За дружбу и взаимовыгодные интересы!

Все поднялись, дружно чёкнулись, выпили и начали клевать со стола. Даже Боря ухватил какой-то виноград не глядя, положил на тарелку, но только отломив первую виноградинку и отправив её в рот, вместе со вкусом сладости на языке в него начало проникать понимание, что его в проект загородного ресторана только что существенно инвестировали. Одно дело поставить будку на участке с парой комнатушек и горячие обеды дальнобойщикам таскать, пока те в окно выглядывают на фуры на гравийке. И совсем другое забор в рост поставить плетённый, ворота откатные на территорию, охранника усадить на территорию, а следом за укатанной в асфальт территории гостиницу для людей комфортную сделать. А дальше всё просто: приехали, покушали, погуляли по облагороженной территории на двадцать гектаров, заселились, отдохнули.

«Надо ещё двадцать гектаров вокруг выкупать и пруд с лебедями делать», – тут же предложил внутренний голос: «Карасей запустим с ходу, уточки по весне прилетят. Посетителям удочки раздавать. Пусть рыбачат за денежку, пока дети по траве бегают с фризби и коз гладят, а мамы ещё одну порцию свежего салата с местной грядки доедают. Нужно же масштабнее мыслить. Глобальнее!»

Боря так и не заметил, как виноградную гроздью обглодал, отрывая ягодку за ягодкой. Мыслями он был уже не за столом, а там, среди лета. У озера, где купаться не стоит, но позагорать никто не запретит. Хотя чего это не стоит? Если два озера выкопает, да оба облагородит, то в одном утки и лебеди пусть плавают рыбакам на потеху, а в другом купаются люди и спасатель за ними наблюдает. Всем ведь с долгой дороги хочется летом покупаться. В озере или в бассейне. А зимой – прорубь. И закрытый бассейн в банном комплексе. Конечно, это аппетит раззадорит тем, кто в ресторане будет счёт пополнять.

Но всё же одна глобальная задача пока не решена.

– Лариса… – впервые обратился он к ней в этот день, ещё и без отчества.

От этого снова все замерли за столом, притихли.

– А что по части поваров для ресторана? Твои… не хотят попрактиковаться в командировке? Пусть моих местных подучат.

Де Лакрузо уже не смотрела затравленной мышью. Кивнула, словно уловила послание и ответила тихо, с достоинством в голосе:

– Есть у меня пара ребят по России, которые не против командировки. А возглавит их шеф-повар из Владивостока. Ты как по части паназии? Любишь? На ней специализируется.

А Боря любил вкусную еду. А как ту называют – ну кому какая разница? Пробовать надо, выносить своё мнение. В целом опыта в кулинарии – кот наплакал. Но марку в этот вечер нужно было держать. И поднявшись над столом со вторым за день тостом, он ответил:

– На месте разберёмся. Давай тогда за… понимание!

– А вот это – правильно, – тут же поддержал его Шац и подмигнул повеселевшей Вике.

С таким мужчиной дочка точно не пропадёт. И не похоже на то, что прошлые связи теперь ей мешать будут. Судя по виду Богатырёва, домой он больше хочет. В тёплую Московию. А разборки можно и судам оставить. Если с глазу на глаз о чём-то не договорятся. Но всё это – присказка. А сказ в том, что по весне надо молодожёнам дом ставить. Прав Боря в своём стремлении отделиться и жить своей жизнью, перед глазами не мельтешить, тут и так на двоих женщин свою жизнь устраивать. Тема новая, потому интересная. Опыта требует и терпения, лучше без посторонних.

Вопрос только в том, на территории Жёлтого золота Боря с дочерью будет строиться или сантехник решит с дорогой и светом помучиться в свои дачные владения?

Самому же Шацу из бизнеса тоже никуда теперь, раз жить собрался. С первым теплом нужно было решать вопросы по золотодобыче и золотосбыче, чтобы новый капитал собрать на запуск заводика по производству трейлеров. Вскоре его прицепы с домиками для отдыха по шоссе по всей стране гонять будут, дальнобойщики вроде не против. А помимо комфортных домов-прицепов можно и версию для рыбаков и охотников запустить, чтобы всё в них пригодное было для того, чтобы у реки или озера не один день жить с комфортом, а не выживать, как у рыбаловов принято. А если ещё и зимний вариант к зиме разработают на пару с будущим родственничком, то и зимняя рыбалка мужикам руки отмораживать не будет. Сколько жизней и нервов спасёт тем, кто решит прибухнуть на льду не в сезон и не замёрзнет?

В общем куда не плюнь, одни перспективы кругом. За это и выпьют! Но в отличие от бездушного запада, ещё и закусят как следует.

Глава 24

Швах и золотые руки

Ужин плавно перерос в ночь, а беседы всё продолжались. Даже Лапоть не спешил домой, а во всю спорил с Богатырёвым и Глобальным, но периодически поднимал бокал или фужер и добавлял неизменное:

– Да, врагов вокруг дохуя и ещё кучка. Но зато наши девушки – самые лучшие!

– А кто против? – улыбались мужики, но тост всегда поддерживали, поглядывая на блестящие глаза дам, что уже горели звёздочками.

И так приятно сидеть с ними за одним столом, где сама атмосфера вдруг стала уютной и располагала к откровениям. Тем более, что Боря уже не видел вокруг врагов, а списал всё на волю случая и предпочёл конфликту – мир. Выражение «всё хорошо, что хорошо кончается» стало за столом определяющим. Под недоеденные ролы и салатики и батарею бутылок у раковины.

То состояние, когда все вокруг – свои. Семья – ещё не семья, но уже близко к клану. И вроде все пару часов ещё порвать друг друга были готовы, а теперь ближе людей нет.

– Вот у меня знакомый есть, – говорил Лаптев в числе прочих расправляясь с кисло-сладким мясом в китайском стиле. – Как сварщик он лучший на предприятии, да и на всех последних предприятиях за последние пять лет – лучший. Обучает всех, кто попросит, варит сложные и ответственные конструкции. Хороший работник. Но как человек полное говно.

– Как это? – не понял Боря, который привык к тому, что если человек работает и специалист по жизни, то и в жизни – разбирается. Тот же специалист, одним словом.

– А так, – продолжил Лапоть. – Он вежлив с людьми. Но только пока вежливы с ним. А скажи ему хоть одно грубое слово и может послать трёхэтажным матом любого, несмотря на возраст и прошлые заслуги. Да хоть директора! А ещё он ненавидит людей, которые пьют и не скрывает того, что по жизни алкаши. А он и сам не скрывает, что презирает всех, кто приходит на работу проёбываться, пока за них другие работают.

– Так и правильно! – поддержал Богатырёв, который точно знал, что хороший массаж за него никто не сделает. На других не спихнёшь. А вот если работаешь в коллективе, то спихнуть можно всё, что угодно. Один не доработал, другой схалявил, третий забил и в целом результат – на любителя.

– Он ненавидит и тех людей, – откинулся на кресле Лаптев, поглаживая раздувшийся живот и продолжая рассказ. – Которые считают, что возраст что-то значит. Особенно в профессии. То есть к нему на предприятие приходят сварщики, которые лет на десять старше, но при этом варят как профаны. И до их уровня ему далеко. А когда он, молодой парень, пытается их подучить, показать на ошибки, сразу бурчат неизменное «чё ты меня учишь? Я пятнадцать лет на сварке!» и делают откровенный брак, пока не уволят.

– Бракоделы ёбанные, поэтому наш автопром и не любят, – тут же кивнул Шац. – Ну ладно я на гражданке переживу болтающуюся дверь, петлю доварю, подкрашу ржавчину, это одно. Но эти деятели же и в военку лезут. А что значит брак, например, в танке? Или БМД?

– Хорошего мало! – кивнул со знанием дела Богатырёв. – Вроде и не саботаж, но жизни от качества зависят. Как не понимают, что такие мелочи западный фронт и держат? Да все понимают! Но дома хоккей ночью зарубежный идёт с «истинными патриотами», а днём футбол внимание отвлекает. Как не посмотреть? И на море надо слетать, отвлечься. А там загорать, пока на пляж вдруг прилетать не начнёт. Но сожалеть будут лишь о том, что в Крым полетели отдыхать, а не в Дубай насобирали, где «всё как у людей» и гамбургер вкуснее.

Лаптев кивнул и продолжил:

– А ещё он ненавидит людей, которые не в состоянии мусор за собой убрать и выкинуть в мусорку, а не оставить пакет в тридцати метрах от мусорки. Тяжело, да?

Боря притих, внимательно слушая.

– Короче, друзей у него нет, – заканчивал мысль Лаптев. – А коллеги его ненавидят в отместку, но ему как-то похуй. Ведь себя он тоже ненавидит. Детей и жену, главное, любит, а себя ненавидит. Почему так?

– Лапоть, к чему ты ведёшь? – не выдержал уже и Шац.

– А к тому, что человек-профессионал и человек общественный это часто вообще несовместимые люди. И в одном теле они не уживаются. Тот, кто привык за каждую мелочь отчитаться и до ума её довести, ему морально тяжело смотреть на то, как спустя рукава работают. Я вот, нихрена толком руками делать не умею. Но с людьми стараюсь договариваться, не конфликтовать. Я приспособленец. Выживу. А Боря, к примеру, золотые руки, но мусор мне на голову высыплет, если до мусорки не дойду. Да, Боря? Пиздюлей за брак по работе раздал бы?

– Ну так а чего лень поощрять? – хмыкнул Глобальный и на Вику зевающую посмотрел, что уже клевала носом, но пыталась держаться. Вроде три часа разницы всего, а уже ближе к часовому поясу Сибири. Адаптировалась.

– Дело не в обществе, а в том, как каждый ведёт себя в этом обществе, – продолжил Шац. – Кто-то на фронте, кто-то в клубе. Это выбор каждого. Но вот чистота – это для всех, порядок – для всех, законы – для всех. Если все соблюдают, всем хорошо. А если один хер положит, другой подложит, а третий ещё сверху накинет, то никакого порядка в стране не будет. И бракоделы процветать будут, и коррупция по недосмотру процветать будет. Просто потому что всем вокруг по бую, если их не касается. А так не должно быть, ребят. Мы либо едины, и непобедимы, либо по отдельности и врозь нас сомнут.

Богатырёв допил и вдруг взял слово:

– Я вот гражданство уже лет пять как получил. Хоть считаю себя русским всю жизнь, но юридически там жил и там родился, где с трезубцами чертей больше, чем в ином аду. «Понаехал» к вам, проще говоря, а вы тут вроде уже были. Пару-тройку веков, как минимум.

– Ну да, лучше пусть такие понаезжают, чем… другие, – хохотнул Лапоть и руки на груди сложил. – Но скажи мне, ты сколько пальцев используешь, когда патрон в магазин засовываешь?

– Ну… тремя! – тут же вспомнил Богатырёв.

– Ну раз патрон в магазин тремя перстами суёшь, то наш. Добро пожаловать в русский мир! – расцвёл Лаптев. – Мы всем рады, кто работать готов и по нашим законам жить. А кто не хочет принимать эти соглашения, то никакой звёздочки уже не надо. Общество эти чёрные пятна с руками ленивыми, но вооружёнными само отринет. Как организм плесень, считай. Эритроциты появятся всякие, вопросы поднимать начнут, а потом настоят на том, чтобы обратили на неприятность внимание и выдворили. Потому что мне бурчать можно, я тут родился и никуда не собираюсь. А ты если приехал хер пинать, никак себя не проявив, будь добр – прогуляйся до вокзала в обратном направлении. Но… девушки у нас хорошие!

Валерия переглянулась с Ларисой, но та тоже уже клевала носом, так и не прикорнув в самолёте на эмоциях. А Алексашка больше чесала Боцмана за ушами, чем готова была поддержать очередной тост.

– Так и должно быть в нормальном мире, где созидательное общество процветает, – кивнул Богатырёв. – Я вообще не пойму, почему русские не умеют гордится своими людьми и достижениями?

– Ага, пока русские стесняются быть русскими, а враги придумали нам выражение «стыдно быть гуским», американцы уверены, что это они выиграли Вторую Мировую.

– А русские не умерли тут все от голода, только потому, что они порошок яичный доставляли гуманитаркой, – подхватил Володя. – Ну чисто лендлиз, за который всё равно заплатили. Это, как если бы магазин был уверен в том, что ты не умер от голоду лишь потому, что он тебе творожок продал на твои же деньги к обеду.

– Ну да, – поддержал и Шац. – Швейцарцы гордятся часами, хотя спиздили у нас самый точный механизм, а наши не все помнят своего Кулибина, товарища Бронникова, который ещё восемнадцатом веке сделал часы полностью с деревянным механизмом! Там только и оставалось, что в сталь перевести.

– Вот-вот! – поддержал Богатырёв. – Почему вы не гордитесь Фридманом, который первый описал модель вселенной? Или вы что, думаете лампочку Эдисон придумал? Да хер там плавал! Русский придумал. Василий Петров из Питера, первый открыл дуговой разряд. А ещё все знают Зигмунда Фрейда, но, почему-то, никто не говорит, что он опирался на труды Сечинова и Павлова!

– Каков шельмец! – поддержала и Лариса. – Чистую физиологию в члены перевёл. И на них же всю психологию с тех пор и вертит по европейской модели. А они только рады. Так проще, когда всё вокруг можно либо трахнуть, либо хотеть трахнуть.

Взяв на руки Демона и поглаживая котейку, Щац тут же улыбнулся широко и добавил:

– Как говорит Илья Масков и Пауль Дураков, если правильно помню их ФИО, главное не кто создал, изобрёл и развил, а кто первым спиздил и применил на благо рынку. Так что ты можешь быть гениальным как Перельман, но если у тебя нет своего промоутера-рекламщика, то мир о тебе не узнает. А раз русский мир скромный, а другим нужнее, первая СВЧ-печь в США и зарегистрирована, а не в СССР. Ну, как мобильная связь, интернет, телевиденье и прочее миру полезное. Но вот уже с точки зрения – «для всех» или «для рынка». Это же принципиально две разные позиции! А нам что? Равнины создают и производят, а мир пользуется. Не в степях и пустынях же наизобретали и не в горах думаю о покорении Андромеды, честное слово!

– Вот именно! – разгорячился Богатырёв. – Ваш Пирогов первый применил наркоз и гипсовую повязку и ввёл военно-полевую медицину! Тем самым, было спасены много солдат. Русские первые изобрели токарный станок. Ваш Сикорский был первый в авиастроении. Ваши Черепановы изобретали паровозы и тепловозы. И почему Вы не гордитесь ядерщиком Курчатовым? Водородная бомба – ваше изобретение! Мощно и смертоносно! Дай бог никогда применима не будет. Но ведь не для того изобретали, чтобы мир в труху, а для того, чтобы было. И страна жила в покое. Враги не лезли. А ещё первый киноаппарат! Помните? Ещё в 18 веке изобрёл его ваш Тимченко!

Шац задумался, Лариса молчала, Боря слушал. А Богатырёва было уже не остановить:

– Верните мне русский космос! А когда русским тыкают про голодомор, почему-то не вспоминают свои голодоморы.

– Это какие ещё свои? – уточнил Лаптев.

– Американские, к примеру, – тут же поддержала мужчину Лариса. – Когда бизнесмены, чтобы удержать цены, сваливали апельсины и курей в ямы и посыпали хлоркой, чтобы никто не воспользовался. А люди голодали. Ну или Депрессию их вспомнить можно, да?

– Да, можно! – кивнул Богатырёв. – Русским же можно тыкать, указывать, что всё у них не так, и делают не то, и вообще не люди при любом строе от князей и монархии до советов и демократов. Это же только цивилизованным европейцам указывать всем можно. Но на них пальцем чтобы не тыкал никто, не показывал и не перешёптывался. Не принято. Ну и не приятно. Однако, те, кто читал историю мира, знают, что рассказать можно много. Когда в их цивилизованных дворцах короли срали в углы, не мыли руки и умирали от дизентерии, русские почему-то ходили в бани. И хоть раз в неделю, но мылся каждый бедняк. А каждый крестьянин так или иначе имел чистую избу, и нет-нет, да носил белоснежные рушники и нательное бельё на смену имел. А не ходил в одном и том же от крещения до заупокойной.

– А ещё у нас женщины красивые! – напомнил Лаптев, уже понимая, что всё, напились. Раз о политике пошло и судьбе Родины. Но разве хоть за одним столом в России под вечер бывает иначе?

– Красивые! – воскликнул Богатырёв. – Но как не вспомнить, что этот продвинутый западный мир перегнул палку с инквизицией? Т не только всех красивых баб на костёр пустил, но и кошек перебил, как «пособников ведьм». Тут-то полчища крыс и заполонили города, а от чумы и оспы каждый пятый полёг. Но это они не помнят. Зато русским с радостью расскажут, что дорог в России не было и нет.

– Ну их и сейчас не особо много, – прикинул Шац. – Но раньше они лишь от деревни до деревни нужны были. А все основные торговые пути по рекам шли. По ним же зимой на санях и катались. Зачем дорога, когда лёд растает по весне? Лучше рыбалкой заняться.

– Вот именно! Рыбалкой! – не унимался Богатырёв. – Рыбу ели все от мала до велика. Осетров, рыбные пироги и блины с икрой. А Европа ела лягушек и устриц, которые чем-то вроде дождевых червей считались в то время. Да что Европа? Японию взять можно, где нищий самурай макал кусок сырой рыбы в уксус, чтобы не отравиться. Рисовый шарик против блина всегда проигрывает! Так почему мы жрём эти долбанные суши? Пусть они наши блины едят! С левой стороны вообще не правильно ездить! Наше дело – правое, по правой надо!

– Богатырёв, потише, – предупредила Лариса, поморщившись.

– Все вспоминают Нюрнбергский процесс, но, почему-то никто не вспоминает, что есть ещё и Токийский! – даже не думал умолкать Володя. – Они ненавидят все народы, вырезая китайцев, корейцев, ставя дикие опыты по всему Дальнему Востоку. А мы все народу любим! И уважаем. Но и к нам лезть не надо!

– О, всё. Русифицировался! – тут же заметил Лаптев. – А то всё вы-вы. А теперь – мы! Я же говорю – наш. Трёхперстный.

– Да, мы! – тут же подтвердил десантник. – Я тоже с богом на диалог не раз выходил. И знаешь, что? Он говорил по-русски! Мовы я там не слышал. Бог не разговаривает не фене. А мы, русские, сердобольные. Понимаете? Нам надо проникаться и слушать душой. Потому что рациональное нам порой просто чуждо. Это же мы отреставрировали дрезденскую коллекцию и вернули врагу, который выжигал наши деревни и разрушал города. Это мы по репарациям даже технологию пластиковых окон ни у ГДР, ни у Германии потом не взяли. Нам не надо, мол. Самобытные. И так купим. Вместе с машинами. У нас потому что код альтруизма в генетике вшит вместе с божьим промыслом. Мы дети божьи. И как говорила Екатерина Великая «нет народа, о котором было выдумано столько клеветы». А знаете почему?

Шац не ответил. Знал. Молчала Лариса. Знала. Не стал ничего говорить и Боря. Только поднялся и уснувшую за столом Вику на руки подхватив, шёпотом добавил:

– Потому что девушки у нас хорошие.

– Хорошие, – кивнул Богатырёв, но сказал уже тем же шёпотом и замолк.

Ему было тяжело смотреть, что блондинка уже не в его руках. И другие носят её теперь в спальню, укладывают на кровать и поправляют одеяло.

«Имел – не ценил, потерял – не плачь», – добавил мозг массажисту. И Богатырёву ничего не оставалось делать, как подхватить на руки уже Ларису и понести в гостевую спальню. Переосмысливать.

Лариса Борисовна была не против. Только ща шею обхватила и добавила тихо:

– Володя, миру по боку кто запускает ракеты в космос. Мир простой. Его приучили, что важнее знать сколько голов забил Месси, а великим скорее назовут мужика на коньках, который – о боже, подумать только! – клюшкой шайбу за линию ворот загонял. Людям попроще нужны ноготочки и модные сумочки, их не интересует история и патриотизм, если их родина не умеет или не желает производить айфоны. А за те айфоны и гамбургеры они охотно сменят гражданство.

– В людях всё дело, – кивнул Шац, поднимаясь из-за стола следом. – В подходе к главному. Так что предлагаю прервать демагогию и-таки отправиться баиньки.

И он посмотрел сначала на Леру, потом на Алексашку, с ходу и не зная кого первой подхватывать на руки. Да и как это – нести на одну кровать? Раньше, при свете дня обсуждать надо было!

На ком остановил свой выбор Шац, Боря уже не видел. Поднявшись на второй этаж в выделенную комнату Вики, он открыл дверь с ноги, уложил её на кровать, раздел при интимном свете ночника, посмотрел на часы (третий час ночи!) и разделся сам. Ехать куда-то уже было настолько бессмысленно, как резко включать разряженный телефон. Пришлось раздеться самому и забраться под одно с будущей невестой одеяло.

Но прилёг-то без особого замысла, прикорнуть бы хоть на пару часов лишь. Однако, вдруг понял, что внутренний голос молчит, а вот тело спать не собирается. И Боря вдруг понял, что целует всё вокруг грудей блондинки и даже начал делать лёгкий массаж плечиков, с которых уже смахнул расстёгнутый бюстгальтер.

Вика разомлела быстро. Соски только напряглись. И с величайшей осторожностью он принялся за ласку этой нежной плоти. Подушечки пальцев, губы, язычок – всё пошло в ход, наращивая темп.

Да, мир прост. И люди в нём – просты. Пока никто так и не может понять, применит ли уже человечество ядерное оружие, чтобы друг друга уничтожить, в отдельно взятой спальне дыхание обоих сбивается. И сердца стучат быстрее, пока руки гуляют по телу не врага, не оппонента, но любовника. Чтобы выжать из него хоть каплю любви, которой так всем не хватает. И пусть человек рождён из тьмы, но жить-то ему на свете и каждый сделает всё, чтобы тот не гас как можно дольше!

Потому губа прикушена, потеют пальцы, и пусть оба приглушают звуки, но совсем их не убить. Как не убить тягу человека к теплу и жажде противоположного пола в моменты слабости и силы. И только прядка прилипнет ко лбу в стараниях. И подушку сжимают покрепче сожмут ладони!

Пока рот занят одной грудью, вторую гладит свободная рука. А тела уже переплелись и бёдра неустанно работают, подмахивая друг другу в таки и не в такт.

Шепча о коварстве соблазнителя и пребывая в пограничном состоянии между сном и бодрствованием, Вика глаз не открывает, но руки и так умелы. Тактильные ощущения словно заменяют все прочие органы чувств. Оба чувствуют друг друга каждой клеточкой кожи. А вместе с жаром в теле, это греет и саму душу.

И что-то так тихо, на самой периферии шепчет из глубин, что всё не просто так. И идёт именно так, как должно. Как надо! А что будет дальше – уже не суть. Только семя вновь наполнит лоно. Осознанно, второй, уже бессмысленной волной. Но с тем же пониманием, что на этот раз – осознанно.

В этот момент, излив себя до капли, Боря принял и понял, что будет отцом. А затем прикрыв себя и её, подвинув к себе поближе властной рукой, вдруг понял, что никогда больше её никому не отдаст.

Даже если очень попросят.

Глава 25

Ангелы среди нас

Боря думал, что поднялся раньше всех. По крайней мере, Вика ещё спала. Но прикрыв сползающее одеяло с блондинки и спустившись на кухню, он тут же обнаружил Шаца, который так и не решился сделать выбор в пользу ни одной из дам.

Как итог, Алексашка дремала в одной комнате, а Лера прилегла в другой, но так и не смогла уснуть и с первыми лучами солнца вернулась за стол. А теперь решала какие-то дела по телефону с ещё спящей столицей и тем более – Донбассом.

Шац лениво хлебал кофе, подливал ей в кружку со стеклянной литрухи кофе-машины, но больше смотрел на сосредоточенное лицо рыжей докторши. И видимо, заряжался от одной этой картины.

– Достало! – наконец, отложила телефон Лера. – Да сколько можно?

– Что случилось? – сонно моргая, поинтересовался хозяин дома, пока Боря сосредоточился на тостах, нарезая хлеб у тостера.

– Люди случились! – хмыкнула доктор и нехотя объяснила. – Я же волонтёр всё то время, когда не учусь и не работаю. Для меня крайне важна чистота работы нашего волонтёрского движения. Я всегда открыта для людей и с радостью отвечу на все их вопросы. Каждый месяц подаю отчёты в группе в свободный доступ и оплачиваю налоги со сборов на свою карточку. Оплачиваю со своих средств, замечу. Закупки часто приходится делать на авито и им подобных платформах, поэтому часто юридическое взаимодействие бывает невозможно.

– Почему там? – намазал все тосты маслом Боря и добавил варенья сверху.

Жизнь должна быть в сладость хотя бы утром.

– Ну как почему? – объясняла очевидное Лера. – Потому что приобретаем там новую медицинскую технику по цене почти вдвое ниже той, что встречается в магазинах. Без наценки. Ту же берём, с сертификатами, но без чеков. А всегда находятся те, кто кричит «где чеки?».

– Ну пусть кричат, – принялся нарезать уже бутерброды Боря, подкладывая с тарелками на стол к помятым лицам трапезничающих. – Тебе ли не всё равно? Ты же помогаешь людям, пока олигархи с топ-менеджерами заняты. У них трагедия – на яхты санкции наложили. Дроны с медикаментами в основном простые люди закупают. Организации буханки ремонтируют и квадроциклы отправляют. Маскхалаты и сети училки плетут и пенсионеры. Свечи окопные школьники со студентами отливают. Вот это – народ. Так всегда было. Есть люди, которые «за нашу общую победу», а есть бляди, которые «зачем нам это надо». Не обращай внимания, Лера.

– Борь… всё так, но для меня также важно, чтобы не было домыслов. Я не работаю психологом, но пытаюсь поддерживать и вразумлять. Всё-таки одно из моих образований – это именно клинический психолог. Но по большей части восемь лет своей жизни я посвятила изучению наук нейрофизиологии и нейропсихологии. Получала образование, сертификацию, аккредитацию. Я специалист, понимаешь? Но не теоретик с дипломом, а практик на выезде. И все мои отпуска и выходные – это туда, «за ленту». Или на вокзалы, лечить бездомных, у которых полиса ОМС нет по каким-то причинам, и они гниют заживо.

Боря переглянулся с Шацем. Тот кивнул и молча подлил сантехнику кофе из стеклянной бадьи, подвинул сливки.

– Но перевязки это одно. А так мои пациенты – это люди с тяжелейшими черепно-мозговыми травмами и патологиями центральной нервной системы, – продолжила доктор Лера. – Последний год, конечно, внёс корректировку в мою работу. Я продолжила учиться, как психотерапевт в направлениях работы с ПТСР, тревожными состояниями и паническими атаками. Начала изучать кризисную психологию, поскольку это напрямую связано с моей работой. Ведь из зоны боевых действий возвращаются раненые. Более того, сочетание травм головного мозга и ПТСР – не редкость. Как у тебя, милый, – тут она кивнула Шацу. – И если некоторым не объяснить, что с ними, то сами себя закапывать начинают. Ну, как ты с рассеянным склерозом. Выдумал, тоже, ага.

Матвей Алексеевич поморщился, резко поднялся, подлил сливок Демону и пошёл на улицу как был. В тапочках на босу ногу, штанах и олимпийке. Вскоре хлопнула входная дверь, Боцман на прогулке присоединился к хозяину.

«Похоже, решил перекурить», – прикинул внутренний голос Бориса.

– Работу свою обожаю, – продолжила Лера тем временем. – Она приносит мне доход, на который я живу. Работа, а не сборы. Понимаешь? Работа та без выходных получается с моим графиком. А с этого года начала работать ещё и с детьми от трёх лет. Всё-таки на грудничков надо больше сил и сосредоточенности, а я и так по запчастям рассыпаюсь и почти не сплю.

Боря присмотрелся к рыжему доктору, у которого почему-то не проглядывались крылья с первого взгляда. Это уделить минуту надо, присмотреться. Сразу контуры полезут. А сейчас, с утра, вот так с ходу – не видно. И поскольку утренний макияж ещё не был нанесён тоже, сантехник заметил лёгкие тени под глазами. Они же синяки от недосыпания, если совсем не прилечь хоть на часок, как часто бывает при дежурствах в реанимациях или работе в ночную смену.

– Да, я трачу деньги на стрижку, иногда покупаю новые футболки, рубашки, кроссовки, – делилась Лера сокровенным в эту минуту слабости, стараясь не тянуться к телефону, на время о нём забыть и просто поговорить с человеком, которому интересно послушать. – А маникюр мне делает бесплатно близкая подруга Алёна. И это не имеет никакого отношения к тому, что создавалось, как моё детище. В первую очередь как объединение единомышленников. Да, мы не берём под опеку полки и батальоны, как могли бы отечественные олигархи, сидящие на народном достоянии, торгующие им в угоду рынку. Да, они платят налоги, но в основном почему-то распределяют доходы для себя. И не они, а мы, простые люди, закупаем бронежилеты и дефицитные камуфляжи, оптические прицелы, рации, бинты и аптечки для добровольцев и наёмников. Там же всегда всего не хватает.

– Ну, пока одни кровь проливают, другие на этой крови зарабатывают, – вздохнул Боря. – Это понятно, своей родины у олигархата никогда нет и не было. Они все, мол, космополиты. Дети общества с парой-тройкой гражданств. И съебуться первыми туда, где безопаснее в случае чего. То ли по бункерам, то ли сразу на Луну или Марс, пока не ясно. Пока ресурсы копят.

– Да, но требуют спроса-то с меня! – возмутилась Лера. – А я никогда не беру денег из нашего фонда благотворительной медицины на свои нужды. Напротив, Боря! Я его основной инвестор и с самого основания часть своих средств трачу на поддержание работы нашего движения и конфиденциальную помощь тем, кто просит не рассказывать о них. А таких не мало, поверь мне.

Она пригубила кофе, чтобы глаза не выдали, что на пределе уже. Ещё и это непродуманная поездка порядком повлияла на бюджет.