Текст книги "И занавес опускается (ЛП)"

Автор книги: Стефани Пинтофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Её натуральные блестящие чёрные волосы были собраны назад, и сверху на них убийца надел чёрный парик. Оттенок искусственных волос не совпадал с волосами девушками, но доходил завитками до её поясницы.

Я осмотрел складки её боа из перьев, даже заглянул за отвороты белых перчаток. Но не нашёл ничего похожего на письмо, которого я ожидал, учитывая схожесть данного убийства с убийствами Элизы Даунс и Анни Жермен.

За спиной снова раздался чей-то крик, сопровождаемый отвратительным звуком рвоты.

Я в одно мгновение оказался по другую сторону занавеса.

Не прошло и пяти минут с тех пор, как Марвин утверждал, что с ним всё в порядке. А сейчас он с глухим стуком повалился на пол, и лицо его отливало болезненной синевой.

Офицеры, помогавшие Марвину вынимать иглы, смотрели, как Малвани бросился на колени рядом с Марвином.

Даже Аль Штраус подошёл ближе к сцене.

– Не стойте просто так! – резко произнёс Малвани. – Зовите на помощь!

Мистер Штраус побежал к лифту с такой прытью, которой я не ожидал в его тщедушном теле.

Я подошёл к занавесу и окинул взглядом кучу игл и ниток, которыми к шторам была прикреплена мисс Биллингс.

Теперь нам ещё больше нужна была игла, которой укололся детектив Марвин.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы отыскать хорошо спрятанную и острую иглу. Я взял нож, аккуратно извлёк её из ткани… и тихо выругался под нос.

Это была игла для подкожных инъекций.

Она была специально запрятана так, чтобы любой, кто полезет вытаскивать из занавеса иглы и нитки, укололся.

Я достал из саквояжа одну из хлопчатобумажных перчаток, которые всегда ношу с собой, и завернул внутрь иглу. Теперь она стала важным вещественным доказательством. Я осторожно положил свёрток в передний карман своего коричневого саквояжа.

Бросил взгляд на Марвина, который выглядел ужасно.

– Надо отвезти его в больницу.

– Доктор Уилкокс уже должен был приехать, – пробормотал Марвин, глянув на карманные часы. – Спустим Марвина на первый этаж.

– Хорошо. Поднимаем на счёт «три», – кивнул я.

Марвин к этому времени стал абсолютно неспособным двигаться, и я понимал, что он станет мёртвым грузом.

Хотя, не очень удачный термин… Но чем внимательнее я смотрел на Марвина, тем больше убеждался в его правильности.

– Уилкокс будет с минуты на минуту, – произнёс Малвани, скорее чтобы подбодрить себя, чем остальных.

Мы с трудом дотащили Марвина до первого этажа. Наконец, мы уложили его на пол в вестибюле, вздохнули с облегчением, и я про себя поблагодарил Бога за мощную комплекцию Малвани.

И только мы выпрямились, как в дверь вошёл коронер – доктор Макс Уилкокс. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы оценить ситуацию.

Я быстро рассказал о причудливом расположении трупа наверху и о том, как детектив Марвин укололся иглой.

– Видите ли, это была игла для подкожных инъекций, специально расположенная так, чтобы человек на неё напоролся.

Доктор внимательно слушал меня, всё время проверяя пульс детектива и щупая липкий от пота лоб. Затем вытащил из медицинской сумки пузырёк с нашатырным спиртом, поднёс его к носу Марвина, а затем принялся делать искусственное дыхание.

Никакого эффекта.

– Дайте мне взглянуть на ту иголку.

Я выполнил его требование.

Осторожно сжимая иглу через хлопчатобумажную перчатку, он надел её на маленький шприц из собственного саквояжа и надавил на поршень. Из среза иглы показались крошечные капельки жидкости.

На лице доктора отразилось сначала удивление, а затем ужас. Два слова – всё, что он нам сказал. Больше не требовалось ничего.

«Горький миндаль».

Мы с Малвани поражённо переглянулись; оба понимали, что это значит. Вкус горького миндаля служил верным индикатором цианида. Не существовало яда более смертоносного, чем он.

Уилкокс отрывисто бросил своему помощнику:

– Где носилки? Этого человека нужно перенести.

– А что с женщиной наверху? – озадаченно уточнил помощник врача.

– Она может подождать. Ей уже не помочь, – Уилкокс поднялся на ноги и вытер лоб. – А вот у этого мужчины, я думаю, ещё есть шанс.

Он снова взглянул на своего пациента.

Дэвид Марвин был в сознании, но его пребывание в этом мире держалось на волоске.

– Куда мы можем его перенести?

– А ближайшая больница не подходит? – спросил Малвани.

Доктор резко дёрнул головой.

– Никакой больницы. У нас нет времени. Нужна кровать, куда я смогу его уложить и оказать помощь.

Державшийся всё это время позади мистер Штраус вышел вперёд.

– Рядом с холлом есть комната для отдыха леди. Там есть диваны.

– Отлично. Итак, мне нужна горячая вода. И бренди. И много вёдер.

Никто не двинулся с места.

Уилкокс удивлённо посмотрел на столпившихся людей.

– Лучше бы вам всем поторопиться, – он бросил на нас многозначительный взгляд. – Как вы видите, время есть абсолютная ценность.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Студия местных новостей, здание «Таймс», 42-ая улица.

Нужно было проверить, получили ли в «Таймс» очередное письмо от убийцы.

Честно говоря, я был рад занять себя чем-то.

Здание «Таймс» располагалось рядом с театром «Новый Амстердам», а находясь в холле театра и шагая от стены к стене, как загнанный лев, я ничем не мог помочь Марвину.

Войдя в студию новостей «Таймс» второй раз за неделю, я был поражён: в воскресенье днём обстановка здесь была такая же оживлённая, как и в пятницу вечером. Репортёры остервенело печатали за столами, пытаясь вовремя сдать колонки новостей и выполнить указания редакторов.

И вряд ли сегодня их вышло намного меньше, чем вчера.

Было лишь одно отличие: в отсутствие Иры Зальцбурга настроение у работников было заметно лучше.

– Гибсон! Ты уже закончил со своей частью про последнюю волю Сьюзан Б. Энтони? – прокричал голос из первых рядов в студии местных новостей издательства газеты «Таймс».

– Почти, босс! – ответил молодой парень, сидящий за столом неподалёку от двери, и поправил сползшие на кончик носа очки.

– Да сколько тебе времени надо, чтобы набросать парочку связных предложений о том, что она оставила всё своё состояние на развитие избирательного права у женщин? – пробурчал тот же голос.

Я окинул взглядом комнату в поисках Фрэнка Райли либо Джека Богарти, справедливо полагая, что навязанные нам репортёры будут более полезны в моём расследовании – или, по крайней мере, лучше пойдут на контакт – чем кто-то новый.

Райли нигде не было видно, а вот Джек Богарти сидел в одиночестве за покерным столом.

– Как ты умудрился так быстро закончить, Джек? Дай угадаю: набросал коротенькую заметку о цирковых слонах, которые сейчас приехали в «Гарден»?

Мужчина низенького роста тихонько и по-доброму рассмеялся в нос.

Я вспомнил, что видел развешанные по городу плакаты с анонсом представлений цирка Барнума и Бейли на Мэдисон-сквер-гарден этой весной.

Джек усмехнулся.

– Не-а. Слоны – это развлечение, а не искусство. Даже Зальцбург не заставит меня писать про цирковые номера с гиппопотамами.

– Поспорим?

Это произнёс мужчина с торчащей изо рта сигарой.

– Ты сделаешь то, что захочет Зальцбург. И всегда будешь делать, несмотря на свои разговоры.

Джек рассмеялся, взял со стола колоду карт и начал профессионально её тасовать.

– Я делаю это за бесплатные билеты в оперу.

– Хватит уже, у нас куча работы, – прервал их мужчина с гнусавым голосом.

Богарти пожал плечами.

– Как бы то ни было, моя работа заключалась в ретроспективном обзоре оперного сезона, который закончился прошлым вечером. Большую часть статьи я написал ещё вчера, и мне оставалось лишь добавить кусочек про вчерашнее представление.

Мужчина, которого я не видел, пробурчал что-то о том, что Джеку всё даётся слишком просто.

– Не спорю. Но моя статья с множеством снимков получила полразворота на третьем листе газеты, – произнёс Богарти, лучезарно улыбаясь. – Кстати, кто хочет быстро раскинуть партейку, пока я не ушёл домой?

– Только не я. Особенно после того, как ты обыграл меня прошлый раз, – покачал головой мужчина с сигарой.

Джек снова рассмеялся, но смех затих, когда он увидел меня.

– А, детектив Зиль, – протянул он, откладывая в сторону колоду карт. – Что вас привело сюда?

– Один простой вопрос, – ответил я. – Но чтобы его обсудить, нам лучше поговорить без свидетелей, – кивнул я на остальных репортёров.

Я понимал, что они, вероятно, и так все знали об убийствах в театрах и о письме с предупреждением, направленным в «Таймс» на прошлой неделе. Но это не значило, что я жаждал обсуждать своё расследование перед всеми сотрудниками прессы.

– Конечно, – легко согласился Джек. – Пойдёмте в кабинет босса, его сегодня всё равно нет. Я так понимаю, вы получили записку от Джека?

Я покачал головой.

– Мы не получали никакой записки: ни я, ни капитан Малвани. Когда он её оставлял?

– Сегодня утром около десяти часов, кажется, в Девятнадцатом участке. А, не важно. Вы всё равно здесь.

* * *

Джек уселся в кресло Иры Зальцбурга, крутанулся вокруг своей оси, а я плотно прикрыл дверь офиса.

Я сел напротив Джека и пристально посмотрел ему в глаза.

– Что было в записке?

– Появилось ещё одно письмо. Я решил, что вы из-за этого здесь.

– Когда? – поинтересовался я.

Вялое пожимание плечами.

– Мы нашли его рано утром.

Этим утром Эммелин Биллингс была уже мертва. Или это письмо решили проигнорировать, как и прошлые?

Я пододвинул стул ближе к столу.

– Я должен его увидеть.

Джек открыл верхний ящик стола мистера Зальцбурга.

– Фрэнк положил его сюда для безопасности, – пояснил Богарти и протянул лист бумаги мне.

Тот же мелкий неразборчивый почерк. На такой же голубой бумаге.

«Дорогой мистер Охс,

Похоже, упущенные возможности – ваша судьба. Даю вам последний шанс объявить о моём торжественном представлении.

Место действия: театр под звёздами.

Тема: трагедия человека.

Герой: я.

Искренне ваш,

Театрал».

– Что скажете, детектив?

Я ответил на его вопрос своими:

– Кто именно нашёл письмо? И где?

Джек откинулся назад в кресле мистера Зальцбурга и зацепился большими пальцами за подтяжки.

– Сегодня утром мы с Фрэнком пришли в редакцию и нашли его среди других писем и счетов. Но оно было адресовано мистеру Охсу, и мы с Фрэнком, естественно, сразу опознали почерк и бумагу. Вся наша корреспонденция доставляется туда, – добавил он, кивая на стол, мимо которого я недавно прошёл и рядом с которым сидел молодой человек в очках с толстыми затемнёнными линзами.

– Кто её доставляет?

– Мужчина, который работает у нас уже лет десять. Его зовут Арни.

– А мог бы Арни… – начал я.

Чем вызвал приступ гомерического хохота у Джека.

– Наш Арни не то, что муху не обидит – даже смотреть на неё не сможет! Вы же к этому клоните? Поговорите с ним сами и поймёте.

Я решил так и сделать.

– Не вижу почтовый штемпель, – заметил я, исследуя конверт.

Джек ответил без колебаний.

– Я бы сказал, что его смешали с остальной почтой. Некто должен был доставить письмо лично, чтобы вложить его в стопку другой корреспонденции.

Джек на мгновение замолчал.

– Наш секретарь, который обрабатывает почту в течение недели, мог что-то заметить. Но он не работает по выходным.

– А по воскресеньям вы почту не получаете, – резко произнёс я. – Значит, мы сейчас говорим о субботней корреспонденции.

– Послушайте, детектив. Мы с Фрэнком поспрашивали сегодня людей: никто не заметил накануне вечером возле здания никого странного. И никто не заметил, чтобы письмо бросали сегодня утром. Оно просто появилось здесь. Взяло и появилось. И теперь, если хотите, оно ваше. Видите, мы хотим сотрудничать.

Он откинулся на спинку кресла и улыбнулся.

– Кстати, детектив, говоря о сотрудничестве… Что у вас есть для нас? А то давно ничем не делились.

– Скажем так: усилия, которые я прилагаю к сотрудничеству, соответствуют вашим, – спокойно ответил я.

Джек наклонился вперёд и опёрся локтями о столешницу.

– Тогда начнём с очевидного: вы не получили нашей записки, но вы всё равно здесь. Из этого следует, что то, о чём предупреждает этот «театрал» здесь, – постучал он пальцем по письму, – уже произошло.

Он замолчал на секунду, чтобы я осознал его слова. А затем продолжил с лёгкой улыбкой:

– Расскажите, детектив, не стесняйтесь. Мы же партнёры, не так ли?

Да, только это партнёрство вынужденное. Будь моя воля, я бы не стал работать с кем-либо из «Таймс». Никогда. Здесь я никому не доверял.

Но я не мог умалчивать о том, что он уже и так знал.

– Было совершено ещё одно убийство, – медленно произнёс я. – Актриса на крыше театра в Эриэл Гарденс – по-видимому, именно того «театра под звёздами», который тут упоминается, – я кивнул на лежащее между нами письмо. – И мы могли бы предотвратить её убийство, если только…

На мгновение я замер от охватившего меня разочарования.

Джек посмотрел на меня с сочувствием.

– Говоря начистоту, детектив, я не думаю, что кто-то мог бы найти письмо раньше. Оно было перемешано с субботней почтой, которую доставляют в субботу вечером настолько поздно, что редко разбирают раньше утра воскресенья. Конечно, автор письма не мог знать, что мы найдём его послание так поздно. Но с практической точки зрения, я не вижу ни единого варианта, каким бы образом кто-то из нас мог предотвратить это убийство. Поэтому расслабьтесь, детектив. Ваша совесть чиста.

– Нет, мистер Богарти. Боюсь, я не смогу расслабиться, пока не прекратятся эти убийства, и пока убийца не окажется за решёткой.

– Думаю, вам действительно стоит пересмотреть своё решение относительно публикации этих писем в нашей газете. Кто-то из читателей может обратить внимание на что-то стоящее.

– Неплохая попытка, – ответил я со смешком, – но не будет никаких публикаций до закрытия дела. Я надеялся, что вы будете чтить наше соглашение.

Джек недовольно нахмурился.

– Ладно. Но «Таймс» – не единственная газета. Уже и в «Геральд», и в «Мир», и в «Трибьюн» – везде есть коротенькие заметки о смерти Анни Жермен. Да, пока это лишь соболезнования о том, что двадцатидвухлетняя девушка безвременно лишилась радостей жизни в столько молодом возрасте. Но когда они найдут схожесть в убийствах – лишь вопрос времени. И появятся новые статьи. Гораздо более обширные. К тому же, нам очень повезло, что убийца не отправляет письма ещё и им.

Я взял письмо.

– Если вы не против, я хотел бы опросить репортёров снаружи. И если выясниться что-то ещё…

– Не беспокойтесь, детектив. Мы сообщим.

– И ещё кое-что, мистер Богарти. Если вы найдёте ещё одно письмо или узнаете некую важную информацию о нашем деле, прошу вас, постарайтесь связаться со мной лично.

Я небрежно нацарапал несколько номеров, по которым меня можно было отыскать помимо номера участка Малвани.

Я даже оставил номер Алистера, зная: если наш профессор получит важную информацию, он незамедлительно свяжется со мной.

Я переговорил со всеми репортёрами в здании, но они сообщили мне ровно то, что и Джек Богарти: письмо на голубой бумаге появилось в студии новостей, никем не замеченное.

По крайней мере, никем, кто готов был это признать.

Но у меня было письмо.

И с его помощью одну вещь я выяснил абсолютно точно: убийца до сих пор объявляет о своих шагах, буквально бросая нам вызов.

Словно спрашивая, а сможем ли мы его остановить?..

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Театр «Новый Амстердам». Будуар.

– Его смена метода – вот, что меня беспокоит больше всего, – произнёс Алистер, меряя шагами комнату.

Они с Изабеллой нашли меня после того, как я поделился с ними последними новостями о произошедшем.

Я вернулся в «Новый Амстердам» и первым делом направился в будуар, где доктор Уилкокс оказывал помощь детективу Марвину.

Комната была обставлена в розовых тонах и везде – на коврах, обоях, атласных подушках, мебели из красного дерева – были изображены розочки. Но это помещение было самым вместительным: тут без труда могли одновременно находиться и переодевающиеся актрисы, и все их объёмные, модные платья; а теперь в комнату легко вошло всё необходимое для лечения Марвина оборудование доктора Уилкокса.

Доктор постарался, чтобы его пациенту, находящемуся практически без сознания, было удобно, и опустил бархатные шторы для большей конфиденциальности.

– Вы имеете в виду то, что убийца не оставил на месте преступления письмо, как раньше? – уточнил я у Алистера.

– Не совсем…

Алистер развернулся лицом ко мне.

– Меня беспокоит его новое беспорядочное поведение. Он разместил уведомление о новой жертве на плакате, афише, где его мог увидеть каждый. Этакий пассивный метод привлечения внимания; в то время как все его предыдущие попытки – и письма полиции, и записки в «Таймс» – имели единственного, определённого адресата.

– Но он по-прежнему пишет в «Таймс», – ответил я и кивнул на лежащее перед нами на столике письмо на бледно-голубой бумаге. – Он продолжает заблаговременно предупреждать нас о своих жертвах.

– Разве? – вскинул брови Алистер. – На этот раз в «Таймс» не проигнорировали письмо, а позвали нас, как только обнаружили его. И, тем не менее, спасать Эммелин Биллингс было уже поздно.

– Вы правы. Здесь всё упирается во время. Но формулировки в письме ясно предупреждают нас; и «театр под звёздами», очевидно, относится к крыше «Эриэл Гарденс».

Изабелла высказала предположение:

– Возможно, убийца не оставил рядом с телом мисс Биллингс письма, оттого что ему помешали, либо ему просто не хватало времени всё закончить до прихода утром в воскресенье уборщика? Чтобы закрепить её тело таким образом, – добавила она, слегка содрогнувшись, – ему, очевидно, потребовалось гораздо больше времени, чем с предыдущими жертвами.

– Также можно утверждать, – продолжил я размышлять вслух, – что он начал проявлять больше творчества. И Элизу Даунс, и Анни Жермен он одел, словно для роли, перед убийством, а телам их был придан вид актрис во время игры. Возможно, он всё больше отождествляет с театром саму картину смерти, которую создаёт с каждым новым убийством.

Алистер воодушевился, услышав мою идею.

– Зиль, а вы подали неплохую идею! Возможно, он прилагает столько усилий, чтобы создать не просто сцену смерти, а целую постановку! И сам – или сама – играет роль спасителя в собственном творении.

Он продолжил развивать мысль, бурно жестикулируя.

– Что ж, эта теория объясняет, зачем он случайным образом расположил среди игл иглу с цианидом. На этот раз ему было недостаточно просто убить Эммелин Биллингс. Он установил ловушку, которая убьёт любого, кто станет её освобождать – он буквально вложил в руки своей первой жертвы оружие, которое должно было поразить сразу и вторую жертву.

– И этой жертвой мог быть, кто угодно, – прошептала Изабелла.

– Абсолютно верно. Он не мог знать, кто окажется этим человеком.

Алистер бросил взгляд в ту часть комнаты, где боролся за жизнь Дэвид Марвин.

– Там могли быть и вы, – сказал он мне. – И Малвани. И нашедший её уборщик – он ведь мог сначала попытаться её освободить, а не бросаться вызывать полицию.

Я покачал головой.

– Но всё это не объясняет одной-единственной вещи, которая не даёт мне покоя. Его преступления тщательно спланированы и срежиссированы. А в последнем случае всё отдавалось на волю случая.

– Они включают в себя элемент неожиданности, – озадаченно кивнул Алистер. – Кем бы ни был этот человек, его разум действительно работает странно.

За занавесом доктор Уилкокс продолжал бороться за жизнь пациента, и мы периодически слышали его глухие команды поменять компресс или подать принесённые им стимуляторы – виски и сульфат стрихнина.

Малвани вышел из импровизированной палаты и плотно завесил за собой занавес.

– Ты как? – спросил я.

Лицо капитана приобрело зеленоватый оттенок.

– Они намерены ввести ему солевой раствор, чтобы увеличить объём крови и разбавить кровоток.

Малвани рухнул на диван позади меня.

– Не знаю, как его мать справляется. У меня самого нет сил…

Мать Марвина – стойкая седая дама с непроницаемым лицом – прибежала через несколько минут после того, как получила сообщение от Малвани, и незамедлительно стала помогать доктору.

– Как он? – спросила Изабелла.

– Пока с нами, – ответил Малвани. – И на данный момент это уже хорошо.

Он на пару секунд замолчал.

– Я не могу понять, зачем убийца решил избавиться от детектива Марвина?

Алистер покачал головой.

– Я уже говорил, что он не собирался убивать именно детектива Марвина. Его цель была случайной; игла поразила бы любого, кто пришёл жертве на помощь.

– И такое поведение сильно отличается от поведения человека, намеренно выбирающего мишенью молодых актрис, – тихо заметил я. – Стоит ли нам предположить, что за последним убийством стоит кто-то иной? Может, подражатель? Мы ведь уже знакомы с подобного рода делами, не так ли?

Алистер внимательно посмотрел на меня.

– Я уверен, что ключ к разгадке вашего вопроса находится у коронера. Из заключения аутопсии мисс Жермен мы выяснили, что очень немногие убийцы обладают навыками, достаточными для того, чтобы задушить жертву и оставить один-единственный след на теле. Если вскрытие мисс Биллингс выявит схожие черты, тогда будем считать, что это тот же убийца, решивший сменить методы и стиль. В противном случае, мы будем вынуждены рассмотреть версию с подражателем.

– Кто-нибудь хочет воды?

Я поднялся с кресла и направился к стоящему на столике кувшину с водой.

Выполняя поручение доктора, офицеры полиции принесли в будуар воду, виски и все спиртные напитки, которые смогли отыскать в баре в холле.

– Я хочу, – откликнулась Изабелла.

– Или что-нибудь покрепче?

Алистер бросил полный надежды взгляд на бренди и виски.

– Не стоит расходовать их запасы. У меня есть кое-что с собой, – Малвани похлопал себя по бокам и извлёк из кармана пиджака маленькую бутылочку односолодового ирландского виски «Клонмел». – Принесёшь ещё парочку стаканов, ладно?

Я кивнул, вернулся со стаканами, и Малвани налил по глотку виски в каждый из них.

– Отличнейший ирландский виски. Лучше не найти.

Я помнил, что Алистер предпочитает шотландские сорта, но надо отдать ему должное, он удержался от упоминания об этом.

– Зиль, будешь? – кивнул Малвани на третий стакан.

– Нет, благодарю, – сухо ответил я. – Для меня ещё слишком рано.

Так и было. Часы только что пробили два пополудни.

– Почему так важно то, что убийца изменил свои методы? – спросил Малвани.

– После последнего убийства он предстаёт передо мной более дьявольским. И более умным, – признал Деклан. – Он выбрал место действия, где ему никто не помешает. И всё же… И всё же, мне кажется, этот тот же самый парень, который убил и предыдущих хористок.

– Почему же? – откликнулся Алистер. – Три смерти. Почти четыре – если вспомнить о том, что детектив Марвин сейчас одной ногой в могиле. А мы ни на шаг не приблизились к пониманию мотивов преступника за эти несколько дней!

– А зачем нам его понимать? – пожал плечами Малвани и залпом осушил стакан. – Иногда жестокость бессмысленна, а некоторые люди – зло в чистом и незамутнённом виде. В конце концов, всё, что имеет значение, это наше мастерство в поимке убийцы, не так ли?

– А как вы собираетесь поймать его, если не понимаете природу того, кого намерены остановить? Преступный умысел? Состояние психики? Это основа уголовного права и суть того, что мы должны знать о побуждениях преступника, – возразил Алистер.

– Хотите сказать, что природу бессмысленной жестокости слишком сложно понять? Не смешите меня! – Алистер увлёкся. – Возможно, для рассудка здравомыслящего человека его поступки всегда останутся бессмысленными. Но у все них действия подчинены особой логике. Именно это нам и предстоит выяснить.

Малвани с сомнением глянул на Алистера.

– Не знаю…

Изабелла попыталась сгладить неловкий момент.

– Что вы потеряете, если займётесь вопросами, которые ставит перед нами Алистер? Три женщины мертвы, и жизнь мужчины остаётся в опасности. Если благодаря этим вопросам мы сможет выбиться на шаг вперёд, чтобы спасти ещё одну жизнь… то почему не попробовать?

На минуту в комнате повисла тишина. Все раздумывали над словами Изабеллы.

– Ладно, – первым произнёс я, желая обсуждения, а не простой констатации факта. – Предположим, что это тот же убийца. Меня беспокоит не его «беспорядочное поведение», как вы упомянули ранее, и случайные, неспрогнозированные жертвы яда… Зачем вообще использовать яд? Зачем таким образом увеличивать масштаб поражения? И зачем писать все эти письма: нам, в «Таймс», да вообще всем, кто готов слушать?! Чего он этим добивается?

Алистер ответил, не задумываясь:

– Зрителей. Аудитории. Он хочет, чтобы остальные увидели и оценили то, что он совершает. Он создаёт из актрисы «звезду» – пусть и несколько иного рода, чем Чарльз Фроман и его синдикат. А возможно, он и сам хочет стать «звездой», не знаю.

– Тогда каким образом в это вписывается его попытка отравить Марвина? В предыдущих двух убийствах он имел дело с женщинами: он одевал их, красил, украшал. Он играл роль Пигмалиона, так?

Я откинулся на обитую розовым спинку дивана.

– Кого он играет на этот раз? Мы совсем недавно обсуждали, как он с каждым разом делает места своих преступлений всё более театральными. Он одевает девушку и убивает её на сцене – это вписывается в вашу теорию о «создании звезды». Но затем он размещает ловушку с ядом для случайного спасителя. Зачем ему это?

– Для большего внимания? – предположила Изабелла.

– Сомневаюсь, – проворчал Малвани.

Но фраза Изабеллы заставила Алистера воодушевиться.

– А почему нет? Посмотрите на нас. В любом другом случае, мы все бы уже разошлись по городу в поисках улик. А он заставил нас остаться в этих стенах и сидеть у постели детектива, молясь о его выздоровлении.

Я повернулся к Алистеру.

– А если бы он умер в ту же секунду, на том же месте? Яд попал в кровоток через иглу. Если бы укол был более глубоким… Если бы попало больше яда… Он бы уже был мёртв.

– И это всё равно застопорило бы наше расследование, только другим способом. Марвин – один из вас, а в подобных случаях вы обязаны следовать протоколу департамента.

Последнюю фразу Алистер адресовал непосредственно Малвани.

– Вы правы, – кивнул Деклан.

– А если бы это был уборщик? – перебил я. – Вы же сами сказали, что пострадать мог любой из нас.

– Да, любой, кто мог отвлечь наше внимание от Эммелин Биллингс, – кивнул Алистер. – Думаю, что-то есть в идее, которую мы недавно обговаривали. Он хотел, чтобы место преступление было настолько театральным, показным и шокирующим, насколько это возможно. И он этого добился, ощутимо нас испугав.

– И как нам поможет эта информация? – спросил я.

Но прежде, чем Алистер успел ответить, в дверь постучали.

Алистер широкими шагами пересёк комнату, открыл дверь и впустил двух офицеров, которых я ранее видел среди десятка других в «Эриэл Гарденс». До этого мы не сталкивались лично, и Марвин представил нас: Бен Шнайдер, коренастый мужчина лет пятидесяти, и его долговязый, веснушчатый помощник – Пол Арнов.

– Капитан.

Они официально поприветствовали Малвани, затем кивнули мне, Алистеру и Изабелле.

Малвани жестом пригласил их присесть.

– Какие новости, парни?

Пол заговорил первым, несмотря на то, что был младше по должности.

– Мы закончили осмотр места преступления, сэр. Жертву, мисс Биллингс, отвезли в городской морг. Доктор Уилкокс займётся исследованием, как только закончит здесь.

Малвани кивнул.

– Вы смогли уточнить, как давно отсутствовала мисс Биллингс?

– Да, сэр, – ответил Бен. – Мы узнали, где она жила, и поговорили с её соседями по квартире. Они видели её в последний раз перед тем, когда она прошлым вечером отправилась в театр.

– Какой спектакль? – поинтересовался Малвани.

– «Красавчик Браммел». Один из постоянных спектаклей «Нового Амстердама». Она играла там небольшую роль.

Офицеры переглянулись. Пол кивнул, и Бен продолжил:

– Похоже, её видели с неким джентльменом. Прошлым вечером он сопровождал её на спектакль, и она планировала вернуться домой поздно. Вот почему её друзья не заволновались, когда она вечером не пришла. Но вот когда они проснулись утром и увидели, что её до сих пор нет, забили тревогу.

– Они встречались с этим мужчиной? – уточнил я.

– Очень кратко, – ответил Пол. – И они расходятся во мнениях насчёт его возраста. Одни описывают его как мужчину после двадцати пяти лет, ближе к тридцати, с русыми волосами, довольно привлекательного.

– Другие же утверждают, – подхватил Бен, – что он значительно старше, лет сорока пяти, блондин. Другими словами, у нас нет ничего, что помогло бы нам идентифицировать его среди сотен мужчин Нью-Йорка, увивающихся за актрисами Бродвея.

Малвани кивнул.

– Узнали ещё что-нибудь важное?

Сейчас Малвани волновали лишь крупные детали; мелкие подробности могли подождать, пока он получит отчёт о вскрытии от доктора Уилкокса и рассмотрит всё в его свете.

Пол кашлянул.

– Ещё кое-что, сэр. Этот же поклонник стал причиной её неприятностей на работе. Её соседи считают, что она была на грани увольнения.

– Он мешал её репетициям и выступлениям? Что-то вроде этих поздних возвращений домой? – спросил я.

– Не совсем. Очевидно, её менеджер – а он, естественно, входит в синдикат мистера Фромана – уже пронюхал о несоблюдении правил, которое так не терпит Фроман. По крайней мере, так говорят её соседи.

– Больше они ничего не говорят?

Бен посмотрел мне прямо в глаза.

– Только то, что в этом замешан этот же мужчина, сэр.

– Отлично. Мы этим займёмся, – подытожил Малвани.

Бен кивнул.

– С вашего позволения, капитан, мы закончим первоначальный доклад.

Он направился к выходу, но остановился на полпути, развернулся и нахмурился.

– И ещё, капитан… – начал он. – Как детектив Марвин?

– Состояние тяжёлое, но он молод и силён. Как только я узнаю что-то новое, я всем сообщу, – жёстко ответил Малвани.

Как только они вышли из комнаты, и за ними закрылась дверь, я заговорил:

– Детектив полиции в тяжёлом состоянии, а ещё одна актриса мертва. Теперь, думаю, никто не станет возражать, что пришло время нанести Чарльзу Фроману официальный визит. Три актрисы, связанные с его синдикатом, мертвы.

Я внимательно наблюдал за реакцией Малвани, но на этот раз он не стал сопротивляться.

– Этот таинственный поклонник меня тоже беспокоит. Даже больше Фромана, – заметил Малвани.

– Тогда ты будешь заниматься им, а я – Фроманом, – кивнул я.

– Будь осторожен.

Его комментарий мне показался формальностью; мысли Малвани уже были заняты другим.

– Лучше покончить со всем как можно скорее.

– Если пожелаете действовать осмотрительно, то в эту субботу намечается театральное… – начал Алистер.

– Мы не можем дожидаться субботы, – покачал я головой. – У нас три убийства.

– Его сотрудники должны знать домашний адрес своего работодателя, – предложил Малвани.

– Тогда возьмите с собой Изабеллу, – отрывисто произнёс Алистер. – Доверяю вам заботу о ней. И судя по тому, что я слышал о мистере Фромане, – добавил он, – ваш разговор пройдёт глаже, если вы нанесёте ему визит вместе с прекрасной дамой.