Текст книги "Сирена в котелке"

Автор книги: Стефан Вехецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

⠀ ⠀
Приятель живет в небоскребе
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

– Иному человеку никаким способом не угодить! Ты его медом мажь, сахаром посыпай, а он все свое. Ропщет и ропщет.

Именно это происходит с новыми жильцами наших варшавских небоскребов. Вот, например, в одном таком доме живет мои приятель, некий Фпалек. Живет высоко-высоко, на райке, на десятом этаже.

Тут пан Печурка концом своей знаменитой бамбуковой трости показал на последний этаж красивого дома, перед которым мы остановились, осматривая новое строительство его «родового» района – Праги^[16]16
  Кому-то когда-то, несколько сот лет тому назад, пришла в голову несчастная мысль назвать восточную часть Варшавы Прагой. И в результате я теперь должен мучить вас сносками, комментариями, чтобы уверить Вас, что паи Печурка проживает не в прекрасной столице Чехословакии. Извините, не моя вина!


[Закрыть].

– Видишь, это его кальсоны висят на балконе, потому что чердаки для сушки белья в новых домах не предусмотрены. Соответствующие помещения устроены в подвале. Но ни один настоящий варшавянин ни большой стирки, ни даже рядовой постирушки в подвале сушить не станет. Для него это унизительно. Пожалуй, тут Фиалек прав, что капризничает. Но он крутит носом по любому поводу. Десятый этаж для него, видите ли, высок. Действительно, если человеку не везет, так уж не везет. В старой квартире в Грохове, Рыбная, 4, он жил в полуподвале, а тут сразу на десятый этаж. Не легко привыкнуть, чересчур высоко сразу жизненный уровень поднялся. Но зато какой вид, какой воздух, ну и две комнаты с кухней, а раньше имел одну, тесную дыру. И, несмотря на это, он кривится, что, дескать, не может видами любоваться, потому что ему мешают одышка и колотье в боку.

– Не понимаю, какую это имеет связь одно с другим? Может, твой приятель просто боится высоты?

– Ничего, он не боится, балкон построен с высокими перилами. Просто человек устает.

– Из-за чего?

– Попробуй взобраться на десятый этаж, посмотрим, как у тебя заколет в боку, пожалуй, не захочешь после этого любоваться видами Варшавы с птичьего полета.

– То есть как взбираться? Пешком? Разве тут нет лифтов?

– Лифты ходят, только не ежедневно. Очень часто портятся, и тогда мой дружок чешет на вершину своего небоскреба пешком. Из-за этого лифта он и с тещей расплевался. Как женщина старой даты, теща ни за какие коврижки не согласна пользоваться этим приспособлением, потому что ждет от него всяких неприятностей. И действительно, стоило ей впервые в жизни воспользоваться лифтом, как она тут же сломала себе ключицу.

– Что-нибудь случилось? Лифт неожиданно тронулся?

– Нет, просто Фиалек хотел мамусю силой к лифту приучить. Всей семьей ее впихивали и в конце концов сломали ключицу. Теща поклялась в костеле, что больше никогда не войдет в лифт.

– Как же теперь? Она совсем не выходит из дому?

– Раз в месяц выходит, а когда возвращается, находится в пути три дня. Ночует на третьем и седьмом этаже, у соседей, они тоже переселены с Рыбной улицы. Но больше всего жалуется Фиалек на насморк.

– Разве на такой высоте холоднее?

– Упаси боже, дело в том, что, пока он до верха доберется, у него вода начинает в ботинках хлюпать.

– Какая вода? Откуда?

– Из ведра.

– Пане Теосю, пожалуйста, говорите яснее.

– Ну, я, кажется, по-польски выражаюсь. Вода из ведра льется в штиблеты. Пока он на свой десятый этаж два ведра воды дотянет, ботинки полны.

– Я ничего не понимаю. Что там, наверху, нет кранов?

– Краны есть, и вода иногда показывается, но в основном по ночам. Чаще всего она добирается до четвертого этажа, а иногда и ниже. Тогда Фиалек ходит с насморком и лихорадка его трясет. Но, по-моему, он не прав, когда из-за этого ворчит. На Рыбной тоже не было водопровода, и он носил воду со двора. А если он такой нежный французский песик, так пусть надевает две пары шерстяных носков и на ночь принимает аспирин. Небоскреб хороший, и лично я буду голосовать за него в конкурсе на лучший дом в Варшаве. Ты поддержишь меня?

– Конечно, но только после внесения нескольких мелких поправок.

– Каких поправок?

– Ну, насчет лифта и воды…

– Дорогой мои, нельзя слишком многого требовать. И архитектура чтобы была, и балконы чтоб были разрисованы в клеточку, и штукатурка чтобы не отлетала, и еще чтоб лифты ходили и вода сама наверх поднималась!.. Как бы голова не закружилась от таких успехов…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Мы ездили на крыше
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Когда человек вспоминает, как он ездил по железной дороге двадцать лет тому назад, на буферах, на крыше, то он не может без слез умиления смотреть на комфорт, который ему предоставляют теперь.

Какой-нибудь увалень с билетом второго класса, что раньше был третьим, разваливается на мягком сиденье, как предвоенный граф Шерешевский.

Само собой разумеется, только не в отпускное время, потому что тогда, конечно, условия более скромные и удобств чуть поменьше. Но пассажир сам виноват, что вовремя не заглядывает в календарь. Именно так поступил и я, когда в разгар лета отправился в отпуск на Оленью гору.

Прихожу на станцию и глазам не верю. Содом и Гоморра, конец света, землетрясение в девять баллов. Поезд облеплен так, что мышь в него не пролезет, а тут еще двести человек пытаются пробраться через окна. Какая-то дамочка старается тяжелым чемоданом протолкнуть впереди стоящего типа, который застрял в двери и ни вперед ни назад. За нею стоит красавец брюнет. Так как руки у него заняты раскладушкой, он бодает дамочку головой, уговаривая, чтобы она продвигалась вперед, а это, как говорится, физический нонсенс, потому что через окна видать, как у счастливых пассажиров, которые своевременно в вагоне прописались, языки отвисли до пояса и глазные яблоки из орбит вылезают.

Впрочем, с помощью двух носильщиков я все же втиснулся в поезд через окно и даже получил во втором классе приличное место на коленях у фундаментальной блондинки. К сожалению, мне не удалось там долго удержаться. Используя центробежную силу, попутчики выбросили меня в коридор. То есть не совсем, голова осталась в купе, а корпус деликтус выбросили, и он болтался в коридоре наподобие маятника. Потому что каждые пятнадцать минут сквозь толпу отчаявшихся пассажиров протискивалась буфетчица атлетического сложения с горячими сардельками или с пивом в корзинке. Пассажиры, плача, умоляли ее, чтобы она образумилась, но она отвечала, что ей не хватает до плана тридцать три процента. После третьего рейса буфетчицы пассажиры сложились и выкупили у нее все сардельки и все пиво, но это не помогло, так как она притащила лимонад и вафли.

В Ченстохове меня унесли с собой люди, которые там сошли целой стеной. Я пытался объяснить, что мне нужно ехать дальше, но, так как абсолютно не за что было уцепиться, я остался на перроне.

Влезть обратно в вагон не было никакой возможности, потому что к поезду ринулась встречная волна ченстоховичан, которые тоже отправлялись на отдых.

Но все же в Ченстохове я не остался. Подвернулся, слава богу, какой-то высокий детина. По его спине я взобрался на крышу и только тут понял, как приятно ехать на свежем воздухе, с прекрасным видом на пробегающие мимо пейзажи. Точь-в-точь как двадцать лет назад.

Что и говорить, сверху все лучше видно.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1964

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Американка
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Уже несколько лет Геня проедает мне мозги, чтобы я обязательно купил кресло-кровать, или так называемую американку.

– На что тебе, любимая ты моя, эта «поджигательница войны»? – говорю я. – Ведь у нас есть кровать, а сидеть можно и на стульях.

– Ну да, но если кто-нибудь из родственников приедет и захочет переночевать, мы всегда мучаемся.

В самом деле, когда в прошлом году на пасху дядя Змейка с тетей Змейкой из города Лодзи к нам приехали, Генина тетя в кровать на мое место прописалась, дядя спал под столом, как под балдахином, а я с шурином Пекутощаком – в шкафу.

Однако чувствовали мы себя там неплохо, потому что Геня держала в шкафу бутыль лечебного спирта и мы всегда выпивали по сто граммов перед сном. Спирт был наслоен на муравьях в качестве лекарства от романтизма^[17]17
  Пан имел в виду ревматизм, конечно. (Прим. fb2-книгодела)


[Закрыть], но это не мешало ему оказывать положенное действие. Шурин, правда, жаловался, что у него мурашки по спине бегают, но свет зажигать мы боялись, чтобы Генюха не проведала.

С дядей худший вопрос вышел. Когда он ночью захотел напиться воды, он так стукнулся темечком о крышку стола, что на голове у него выскочила шишка величиной с палестинский апельсин, а кроме того, все, что Генюха на столе к празднику приготовила, слетело на пол.

Вот почему Генюха уперлась, чтобы в этом году непременно купить «американку». Я пробовал ее урезонить.

– Генюха, – говорил я, – от этого только хуже будет.

– Как так?

– А так, что с «американкой» лучше не шутить… В ней автомат.

– Что это значит?

– Сейчас объясню. Мой приятель, некий Кропидловский купил себе именно такую «американку». Мебель прима. Последний крик техники. Как известно, такая «американка» днем имеет вид глубокого удобного кресла, вечером же раскрывается и в мгновение ока превращается в широкую мягкую кровать. Одна беда – норов у нее крутой.

– Что это значит?

– А то, что если кто в нее уляжется, она тут же издаст треск, и перед вами опять удобное глубокое кресло.

– Ну а тот, который лег?

– Ясное дело, остался внутри.

– И кричит?

– Нет. Он сразу же получил пружиной по затылку и потерял сознание. Кропидловский таким манером чуть тестя не потерял.

– Он заявил рекламацию?

– Конечно. Главмебель письменно ему ответила, что это мелочь. «Американка» в первоклассном состоянии, просто автомат у нее слишком чувствительный, и заменили ему на другую.

– И та лучше?

– Лучше, но совсем не чувствительна. Как он ее в первый раз раскрыл, так она больше не закрывается. Кропидловский застелил ее ковриком и превратил в так называемую оттоманку. Но ложиться на нее все равно не решается, чтобы она ночью неожиданно не закрылась. Не покупай, Генюха, «американки», не хватает нам дела о тетеубийстве.

Но Геня уперлась:

– Хочу «американку», и смотри, если ты ее проморгаешь.

Я пытался ей объяснить, что приобрести мебель – не такая легкая штука, люди за мебелью по полгода с четырех часов утра на площади Трех Крестов в очередях перед магазином стоят. А кроме того, нужно предъявить свидетельство о прививке оспы, справку о гражданстве, свидетельство о бракосочетании, удостоверение домового комитета о сдаче железного лома и неметаллического утильсырья, выписку из метрики и справки: об участии в уничтожении листоеда, а также об отсутствии родственников за границей. Одним словом, нужно, как говорится, принести три заявления, ключ от квартиры и фотографию отца, а после всего этого поискать соответствующих знакомых.

Ничего ее не убедило. Две недели я бегал по учреждениям, пока все не оформил. Встал в три часа ночи. Занял очередь у того самого магазина и стою. Удивило меня, правда, немного, что я один представляю собой эту очередь, но как только открылся магазин, я первый вбежал внутрь, подлетел к какому-то типу, который сидел за столом, и говорю:

– Будьте любезны, вот метрика, вот гражданство, вот листоед, вот нежелезный металлолом, вот фотография отца. А если вас беспокоят знакомства, то я лично знаю Перникевича из отдела гнутой плетеной мебели.

Посмотрел он на меня, как на сумасшедшего, и спрашивает:

– Зачем все это?

– Как так зачем? Я хочу купить «американку».

– Пожалуйста, выбирайте.

– Как это «пожалуйста, выбирайте», а фотография отца?

– Не нужна!

– И свидетельство о бракосочетании?

– Нет.

– И листоед не нужен?

– Разумеется. Выберите мебель, я сейчас дам вам чек в кассу.

– А за товаром я должен буду наведаться через полтора года?

– Ничего подобного, завтра доставим.

– И все готово для продажи?

– Ясное дело.

– И можно купить «американку» в любой момент?

– Не только «американку», но и топчан, и буфет, и шкаф, все что захотите.

– Тогда попрошу жалобную книгу.

– Зачем?

– Потому что тут дурака из клиента валяют – первое апреля в середине мая устраивают.

Продавец начал объяснять, что в мебельном главке все круто переменилось, что теперь когда угодно можно получить любую мебель, что брака уже почти не бывает и тому подобное.

Я попросил, чтобы он ущипнул меня за щеку, так как хотел убедиться, что это не сон. Убедился! Но мне этого показалось мало, и я заставил его поклясться производственным советом и выругаться отделом кадров и лишь тогда поверил. Выбрал себе «американку», обитую красным репсом, и магазин доставил ее мне на дом.

Когда приехала родня, мы посоветовалпсь с Теней и решили, что не тетя, а дядя Змейка будет спать на «американке». Старый человек. Пенсионер. Стране он пользы уже принести не сумеет.

«Американка» работала планово, но, несмотря на это, я уговорил дядю сделать завещание. Теперь мы все спим спокойно. «Американка» отечественного производства, так что в случае чего похороны будут на государственный счет.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Обижаться не на что
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Ну и зима! Первый раз за столько лет дала нам прикурить. Пятнадцать градусов мороза, и все ниже нуля! Особенно в проигрыше оказался я, потому что праздники застали меня в холщовом пальто, так называемом ратиновом. Это портновская артель «Быстрота и элегантность» так мне удружила. Демисезонное пальто я отдал в переделку на лицованный фасон, то есть чтобы его перевернули на другую сторону. Оно должно было быть готово к первому сентября, но десятого декабря передо мной вежливо извинились, что пальто еще не закончено и, кто знает, будет ли к апрелю. Когда я стал протестовать, меня утешили, дескать, ничего особенного не случилось, потому что имеются клиенты, которые ожидают с июля. К тому же научно доказано, что зима будет легкая.

А теперь выходит, что не очень. И я лежу, а вернее, стою и переступаю с ноги на ногу. Претензий никому предъявлять не могу, потому что ошиблась наука. Во всяком случае, артель в этом не виновата. Я только тем и утешаюсь, что дома у меня, как в раю, потому что лично я угля не жалею. А, например, мой шурин Пекутощак получил квартиру с центральным отоплением и по причине порчи котла ходит спать на Главный вокзал, который довольно прилично отапливается.

Но в общем надо сказать, что дело отопления пошло на лад. Теплоцентраль работает не самым худшим образом. А кто недоволен, тот пусть вспомнит, как это было несколько лет тому назад, когда еще не было соответствующих котлов для отопления. К стене одного из жилищных блоков инженеры придвинули старый, обанкротившийся железнодорожный паровоз с обслуживающим персоналом из пенсионеров.

Машина обогревала дом первостатейно, так что в квартирах люди не могли находиться и спали во дворах, а металлические решетки от жары сворачивались в рогалики. Потом все утряслось. Машинист стал половину пара выпускать в сторону, и было в самый раз. Немножко только капризничали соседние жильцы, что, дескать, выпуская пар, машина беспрерывно свистит, и у них сон бежит прочь от глаз. Конечно, соседи к этому со временем привыкли бы, но однажды по ошибке машинист повернул рычаг не в ту сторону, и паровоз въехал через стену в спальню самого председателя жилищного комитета. Хорошо, что механик вовремя спохватился и дал контрпар. Таким образом, паровоз никого не задавил, а только вытянул председателя вместе с кроватью на улицу.

Теперь уже такие случаи невозможны – теплоцентраль не паровоз, ее с места не сдвинешь.

Так что обижаться не на что…

⠀ ⠀

1962

⠀ ⠀

⠀ ⠀

⠀ ⠀
Деремся
⠀ ⠀

Не слишком ли часто в газетах и речах употребляют слово «деремся»? За все теперь мы деремся: за выполнение плана, за натуральные удобрения под спаржу, за автобусную линию до Нижнего Пикуткова, за тишину в городах и тому подобное. Это приводит иногда к семейным неприятностям и к судебным издержкам. У меня в семье было уже два таких случая.

Один – с шурином Пекутощаком. Директор фабрики, на которой работает шурин, пожаловался на собрании, что кооператив «Польская сливочная коровка» занял помещение, которое предназначалось для детских яслей фабрики.

– Мы деремся за эти ясли, – сказал он.

Шурин Пекутощак, хотя и бездетный холостяк, был выбран в делегацию, направленную в «Коровку». Председатель кооператива отказался отдать помещение подобру-поздорову, тогда шурин спросил у своего директора:

– Ну как, деремся за эти ясли?

– Деремся.

Пекутощак недолго думая двинул сливочного директора в ухо. Вышло недоразумение, директор выкрутился, как миленький, а шурина сняли с работы, и он еще будет отвечать по суду.

А вот другой случай. Как-то Геня взяла меня с собой в универмаг, с совещательным голосом при покупке пляжного костюма.

Наконец Геня выбрала себе костюм и только на минутку отложила его в сторону, как другая покупательница схватила его и давай натягивать на себя. Генюха, начитавшаяся газетных статей, крикнула мне: «Деремся за этот пляжный костюм!» – и мигом стащила его с той гражданочки. Но та тоже была рождена не от мачехи, схватила юбку за оборки и не пускает, а Геня, разумеется, тянет к себе. Набежали продавцы, пытаются их разнять, но не тут-то было, ни та, ни другая не отпускают. Пляжный костюм этого фасона, оказывается, был только один, а покупательниц – две.

Неизвестно, как долго бы продолжалась схватка, если бы пляжный костюм был покрепче. Но Гешоха дернула в свою сторону, конкурентка – в свою, и костюм разлетелся в мелкий мак.

По справедливости обе должны были заплатить по половине, но мне всегда не везет. Нам приписали к счету стоимость трех бутылок тройного одеколона, флакона духов «Поэма» и двух бутылей цветочной воды «Ты и я», потому что Геня с размаху влетела в парфюмерный прилавок. Ее соперница оказалась счастливее, она кувыркнулась в «Предметы домашнего обихода» и поломала только кухонную доску за семь злотых с грошами.

А из-за чего все это вышло? Из-за того, что в газетах и на собраниях мы «деремся» суконным языком.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Куда ему до Керцеляка!^[18]18
  Исторический, теперь уже не существующий базар. Цветочки теперь там растут, чтоб им…


[Закрыть]
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

– Ну и как, пан Кролик, вы уже были в новом универмаге на Вольской?

– Ясное дело, был.

– И как вам понравилось? Вроде помещение – люкс и разные редкие изобретения там продают?

– Например?

– Например, стаканы с блюдцами, рюмки поштучно и другие редко встречающиеся достижения науки в этом роде.

Действительно, это так. Помещение построено – не подкопаешься. Пожалуй, самый красивый универмаг во всей Польше. Внутри на стенах вы имеете покрашенный в зеленый цвет ландшафт из числа ребусов на премию. Умно это придумано. Чтобы публика в очередях не скучала. Уже не стоишь без дела, не ссоришься с людьми, потому что занят умственной работой: угадываешь, какой ландшафт что собой представляет. Я, например, полчаса приглядывался и только один вид разгадал, не то он изображает борьбу с алкоголизмом, не то промывание желудка врачом скорой помощи. Очень поучительная вещь. Но больше всего мне понравилось, что там нет так называемого дневного освещения. Горят настоящие лампочки (где они только их в таком количестве раздобыли, не знаю). Все видно, все красиво, все приятно.

– Только не знаю, правильно ли это.

– То есть как?

– А так, что этот дневной свет был устроен в магазинах не зря, а с целью. Чтобы людям было противно на товары смотреть. Например, в «Гастрономах» смотришь на филейную вырезку в серо-гнилом цвете, и весь аппетит пропадает и уже покупаешь не полкилограмма, а только сто граммов, благодаря чему остальные стоящие в очереди тоже будут этим магазином обслужены и никто не уйдет с пустыми руками.

Или в кафе, как только посмотришь на лимонных девушек с синими губами, свидание вам опостылеет, и вы побежите побыстрее домой в свою комнатку.

В этом Вольском универмаге товары освещены так весело, что долго на прилавках не залежатся, каждый раз придется доставлять новые.

– Об этом пусть уж дирекция заботится.

– Так или иначе, но Вольская застава получила неплохую точку. Другие районы будут завидовать.

– А вы не знаете, почему именно на Воле построили такой универмаг?

Потому что дирекция перед Керцелякским рынком не хотела лицом в грязь ударить. Это был уважаемый универмаг, хоть и на свежем воздухе! Все, от штиблет до белок, от граммофонов до фляков с пульпетами, все можно было там достать. Собаки наимоднейших фасонов, черепахи и голуби. Даже бенгальского тигра – если хотите, пожалуйста! Только закажите, уволокут из зоопарка и доставят. Универмагу пришлось солидную конкуренцию выдержать.

– Это точно! Но ничего не скажешь – стараются как могут…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1956

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Кто там?
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Варшава набирает все больше фасону в качестве столичного города. Возьмем хотя бы свежее нововведение: с недавних пор можно заказывать такси по телефону. Когда я прочитал об этом в газетах, мне показалось, что тут что-то не так.

Ну, действительно, иду я, к примеру, по Ерусалимским аллеям и хочу взять такси. А такси как раз проезжает мимо без пассажиров. Я машу шоферу, кричу ему «алло», а он хотя и видит меня, но едет дальше. Я догоняю машину, хватаюсь за ручку дверцы, тогда шофер высовывается, тычет мне в нос кулаком и дает газ. Тут я понимаю, что моя физиономия ему не понравилась, вежливо кланяюсь и отстаю…

Ну как же мы в подобных условиях можем надеяться, что таксист по телефонному вызову совершенно неизвестного ему гражданина согласится утомить себя поездкой с другого конца Варшавы?

Но Геня верит в печатное слово и, когда прочитала об этом, уперлась, чтобы мы на заказанном по телефону такси поехали из Шмулек на Охоту, к тете Повидловской на именины.

«На упрямство нет лекарства», – подумал я. Телефона у меня пока временно нет, я зашел в знакомую аптеку и, как вы сами понимаете, звоню на стоянку городских таксомоторов именно на Охоте, так как ближе стоянок нет.

Набрал номер, тот самый, что был напечатан в «Экспрессе». И вправду, слышу через минуту «алло».

– Прошу прислать такси на Радзиминскую улицу номер такой-то и такой-то…

– Вы попали на городскую бойню…

Я набираю второй раз и снова прошу прислать такси. Выходит еще хуже – какой-то очень нервный тип заявляет без обиняков:

– Иди спать, быдло, если упился, и не мешай людям работать.

Я быстро положил трубку и позвонил опять. Снова отозвался мужской голос. Я как можно вежливее попросил прислать такси, а он мне отвечает:

– У телефона погребальная артель «Вечный отдых». Можем предоставить только катафалк…

– Ну что ж, давай катафалк, только небольшой, на три персоны, – говорю я, потому что меня это уже разозлило и становилось довольно поздно.

Оказалось, что номера этих таксомоторных станций были в газете немножко смазаны, и каждый раз я набирал не тот. Наконец аптекарь, приученный разбирать любой рецепт, прочитал номер правильно.

Ничего не могу сказать, станция таксомоторов обслужила меня первоклассно. Давно мне не приходилось слышать такой вежливый ответ по телефону.

– Пожалуйста, я записываю. Свободной машины пока нет, но как только появится, я тут же вам пошлю. Будьте любезны, ваш адресочек и номер телефона, я сейчас же вам перезвоню, чтобы проверить.

Действительно позвонили и сказали, что машины пока все еще нет, но, как только покажется, сейчас же ее отправят.

Ожидали мы с Генюхой и шурином у ворот целый час, видимо, свободных машин все еще не было, а снег с градом невозможно сыпал сверху. Тогда мы сели в трамвай и поехали к тете. Именины были по форме, повеселились мы отлично. Вернулись поздно и сразу улеглись спать. Но вдруг нас разбудил стук в дверь. Я несколько всполошился. Кто бы это мог быть в такую пору? Геня сунула мне в руки кочергу, я подошел к двери и спрашиваю:

– Кто там?

– Такси.

– Какое такси?

– Что значит «какое»? Заказанное по телефону со станции на Охоте.

– Спасибо, уже не нужно.

– За спасибо дом не купишь. С вас причитается пятнадцать злотых восемьдесят грошей за поездку от Охоты на Шмуловизну.

Дело ясное, со слезами на глазах я урегулировал этот вопрос и попросил шофера, чтобы он поблагодарил диспетчера за теплое отношение к пассажирам. Все-таки не забыл, прислал машину. И ведь не легко ему это далось. Наверно, на извозчике по всей Варшаве колесил, чтобы поймать для меня такси.

По крайней мере никто не посмеет сказать, что эта транспортная новинка существует только на бумаге.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀