Текст книги "Сирена в котелке"

Автор книги: Стефан Вехецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

⠀ ⠀
Ушибленный в щиколотки
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Иной гость порою, прошу простить за сравнение, как несвежее яичко. Долгое время его даже вспоминать невкусно.

Именно так вспоминается в Варшаве некий господин Велх, американский адвокат, который находился у нас в качестве так называемого туриста.

Из газетных сообщений мы узнали, что этот американец взял нас на заметку и протащил в тамошних газетах, облаяв перед каким-то сенатом. Очернил невозможно туда и обратно. Между прочим, разумеется, крепко стукнул варшавских официантов и носильщиков.

«Например, я наблюдал в ресторанах, что люди сидят за столиками, беспрерывно постукивая пальцами либо ногами. Шепчутся вполголоса между собой, но старательно избегают разговоров с чужими, боязливо оглядываясь на все стороны, как бы не случилось того, чего они боялись долгие годы».

«У кельнеров в ресторанах так дрожали руки, что они не могли налить кофе в мою чашку без того, чтобы не пролить его на блюдце…» – так написал этот адвокат.

А я должен от себя прибавить, что действительно, дождаться официанта в варшавском ресторане по-прежнему очень трудно, и многие посетители стучат пальцами по столу, при этом нервно перебирая ногами под столиком и оборачиваясь во все стороны, не идет ли он наконец, но это мало помогает, потому что официанты как раз в это время обслуживают заграничных туристов за столиками с разными флажками.

И в этом действительно адвокат прав. Не нравится мне только эта брехня, что у официантов дрожат руки, когда они разливают кофе.

Само собой, может попасться один-другой гастрономический работник под газом без заправки – это дело житейское, но в массе у наших официантов рука не дрогнет, даже тогда, когда он к сумме счета приписывает сегодняшнюю дату. Так что я вынужден счесть высказывания адвоката за невозможную липу. Точно не знаю, кофе я не пью, но если бы турист заказал пол-литра, он бы убедился, трясутся ли у официанта руки, когда тот наливает.

Носильщикам гость тоже дал прикурить:

«Опираясь на собственный опыт, я могу подтвердить, что американец, путешествующий один, без сопровождения вышколенного партией проводника, обречен встречать вражеские взгляды и даже неприязненные жесты. Например, носильщики, которые вносят вещи в отель, часто умышленно ударяют американца чемоданом по щиколотке».

Вот как он нас обслужил. А я опять же, опираясь на свой опыт, могу сказать, что я всегда и повсюду вижу американцев, выходящих из отеля, и ни один из них не хромает. Ни одного я не видел с подбитыми ногами.

Так что это липа номер два, и адвоката никто не ушиб. Хотя, по правде говоря, он, конечно, ушибленный, только пострадала у него не нога, а голова. И ушибли его не у нас, а где-нибудь в другом месте.

Но, чтобы больше не ошибаться, чтобы, не дай бог, ему не споткнуться на ровном месте, пусть он лучше не приезжает в Варшаву.

А то ведь он может оказаться первым американцем, который нарвется на вражеские взгляды и может даже оказаться ушибленным в щиколотку. И не носильщиком, а лично мною.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1964

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Конкретная музыка
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Сила прессы
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Совершенно невинно я попал в очень неприятную ситуацию. Знакомые смотрят на меня подозрительно. Жена вообще со мной не разговаривает. Я болтаюсь по дому из угла в угол, как человек, который должен быть где-то в другом месте.

На улицу выйти я не могу, потому что некоторые прохожие присматриваются ко мне с удивлением, переходящим в иронические улыбки.

А началось все это с помещенной в нескольких газетах заметки о том, что двадцать пятого числа я вместе с Реной Рольской и оркестром Туревича отплыл на теплоходе «Баторы» на гастроли в Канаду.

Прочитав об этом в трамвае, я улыбнулся и подумал: «Забавное недоразумение». Но, уже выходя из трамвая номер восемь на углу Маршалловской, я наткнулся на пана Валерия Печенку, который, увидев меня, приостановился, протер глаза, ущипнул себя двукратно в щеку и наконец закричал:

– Значит, тут Канада. Или я пьяный, или это оптический обман взгляда? Это вы или ваш близнец, господин By? А если это вы в вашей личной личности, то что вы тут делаете? Кто вместо вас сидит на «Баторы» и катит в Канаду?

Я прервал лавину вопросрв, со смехом объяснив симпатичному пану Печенке, что произошло комичное кви-про-кво, что я на самом деле собираюсь в Канаду и в Штаты для посещения городов, где живут поляки, но несколько позже. Попросту заметка появилась преждевременно.

– По-моему, у вас нет повода, чтобы разводить хихи-смихи и уголок юмора, – серьезно ответил на это пан Печенка, – вас могут ожидать разные неожиданности в связи, как это говорят, с вышеизложенным. Когда мой приятель, некий Качорок, по ошибке попал в «Жице Варшавы» в качестве покойника, он три года не мог вернуться к жизни. Знакомые крестились, завидя его, а вечерней порой перебегали на другую сторону улицы.

Отъезд, правда, – это не то, что некролог, но на этой почве вы можете иметь солидных тараканов.

И действительно, дома я застал взволнованную жену, которая прибежала из города, узнав от знакомых о моем неожиданном отъезде. Когда она сказала им, что видела меня только час назад, ей ответили:

– С мужчинами никогда нельзя быть спокойной. На вашем месте мы бы уже летели домой, чтобы убедиться, там ли он еще. На этих атомных аэропланах можно за час свободно долететь до Канады. Бедняжка!

Вдобавок позвонил какой-то рассерженный тип и, не дав ей слова сказать, заявил, что я поступил по-свински. Обещал во время пребывания в Америке вручить его родственникам в Чикаго подарок от него. Он израсходовался, купил обеденный сервиз на двадцать четыре персоны, всего сто сорок восемь предметов, и две вазы, а я уехал исподтишка, ничего ему не сказав.

Не ожидая объяснении, возмущенный собеседник бросил трубку. С его стороны это было даже благородно. Теперь мне не придется тащить этот сервиз в Америку.

Хуже получилось с тетей Франей. Она посетила нас в тот же день и уже на пороге, бросаясь на шею моей жене, закричала:

– Какое счастье, что этот твой ананас наконец уехал. Из-за него я не могла к тебе приходить, ведь ты знаешь, как я не выношу этого зазнавшегося нахала.

Когда я неожиданно появился из другой комнаты, тетя Франя потеряла сознание.

Потом еще звонили жене из Польского Телеграфного Агентства и из журнала «Столица» по вопросу об интервью. Затем с горькими упреками позвонил Метю. Конечно, он понимает, что кредиторы и так далее, но, чтобы, встретившись накануне, не обмолвиться словом…

В общем, что будет дальше, я не знаю. А все из-за одной газетной заметки. Вы понимаете теперь, что это за штука «сила прессы».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1964

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Одна рюмка
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Я должен отметить, что в этом году на литературном отпущении грехов у Дворца культуры, которое у нас называют Базар Книжки и Просвещения, особых новинок не было, если не считать сборника «Старые сказки», книги «Кво Вадис» и пластинки «Сидели мы на крыше».

Однако мне лично удалось купить медицинский шедевр из научной отрасли под названием «Правда об алкоголе». Поначалу книжка производит потрясающее впечатление. Человек, хоть немного запойный, прочитав ее, с ходу перестанет пить и перебросится на напитки из кислого молока. И впрямь, если даже самый незначительный выпивоха узнает, как выглядят его печенка, желудок, мозг, селезенка, легкие и другие так называемые подробности после принятия дозы всего в 0,005 грамма чистого алкоголя, он не сумеет после и подумать о принятии рюмочки «чистой отборной» даже со льда, даже под яичко «моле» с лососинкой, редисочкой, лимончиком, майонезиком…

Если это правда, что доза всего в 0,005 грамма чистого алкоголя под греночку так на нас действует, то мы можем, как нас учит этот научный трактат, достигнуть равноценных результатов при помощи других, более дешевых и здоровых средств, как, например, полынный пастой, а также вкусный питательный препарат «Гематоген». Как идут жареные шампиньоны под стопочку «Гематогена», лично я не проверял, но совершенно очевидно, что еще никто не обзавелся привычкой после такой закуски прибегать к полынному настою или к овощным сокам.

А теперь, хотя я преисполнен уважения и благодарности к доктору, выпустившему свой полезный труд после столь дорогих и утомительных личных исследований действия алкоголя на человеческий организм, я должен признаться, что в некоторых местах этот трактат требует солидных поправок и дополнении.

Возьмем, например, раздел первый под названием «Человек пьяный и пьяница».

Доктор пишет:

«Употребление алкоголя вызывает у человека различные психические расстройства, известные повсеместно как состояния «упития», «перепития», «недопития» и т. д. Каждый знаток так называемого предмета, наверно, скажет, что уважаемый автор знаком с этими расстройствами несколько поверхностно. Дескать, выпивший выпившему рознь. Выпивоха бывает: веселенький, тепленький, под мухой, под газом. Пьяный бывает: в доску, в стельку, до положения риз, как сапожник, мертвецки, в зонтик без палки, как четыре буквы, которых печатное слово не выносит, но которые, к сожалению, в последнее время в театре, в литературе и в кино без конца употребляют».

Идем дальше. На той же самой странице имеется такое открытие:

«Если в куриный белок мы добавим рюмку воды, он останется по-прежнему жидким, прозрачным и слизистым. Если же в такое самое количество белка мы прибавим рюмку крепкого алкоголя, мы увидим, что белок сбился в сероватую шершавую твердую массу. Это же самое происходит в человеческом организме».

Да, я согласен с этим. Автор прав. Но тут еще нужно прибавить, что, если эту сероватую массу хорошо размешать, мы получим отличный коктейль, известный под названием «Айэрконьяк».

Идем дальше: в нескольких местах этой удивительной книжечки автор заверяет нас, что даже самое ничтожное количество алкоголя, например только одна рюмка каждый день, может вызвать психическое заболевание и смерть. Наверно, это так. Обидно было бы что-то проморгать. И все же это место следовало бы вычеркнуть. Представьте себе, что кто-нибудь из нас, находясь в ресторане, по врожденной рассеянности потребует водки, а кельнер его спросит: «рюмку или четвертинку?». Что тут произойдет? Каждый внимательный читатель этого полезного труда ответит кельнеру:

– И так и этак – могила, давай пол-литра.

Полагаю, что только после внесения вышеприведенных мелких поправок этот значительный труд может попасть на книжные полки, и надеюсь, что в новом издании на базаре будущего года эта книжка найдет свое место.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1964

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Юбилейная речь
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Я слышал, что будто журнал под названием «Фильм» празднует десятилетний юбилей своего существования. В связи с этим я должен сказать небольшую речь в честь…

Сначала я хочу отметить, что журнал «Фильм» очень мне нравится. Я уверен, что, если он немного поработает над собой, он сможет когда-нибудь сравняться с предвоенным журналом «Кино». Это, конечно, не так просто, Ах, какие в том «Кино» были картинки! Например, известный Рамон Новарро в качестве Нерона ехал в старомодной кибитке, запряженной тремя жеребцами, и, чтоб не упасть, держался рукой за филейную часть голой гражданки, некой Лилиан Штифт. Перевернем Рамона на другую сторону, и мы увидим Марлен Дитрих исключительно в чулках и с серебристой лисой на шее.

Вот какой это был журнал! Ноги и так называемые первые позвонки играли в нем главную роль.

Если принять во внимание, что нынешний журнал «Фильм» на протяжении десятилетия показывал наших артисток исключительно в виде застегнутых под самую шею передовиков труда и дипломированных доярок, то нам придется самокритично отметить, что даже самый усовершенствованный станок не выдерживает конкуренции со средним бюстгальтером, так же как наисовременнейший племенной коровник не в состоянии привлечь столько зрителей, сколько самый скромный дансинг на Капри.

Так же и Рудольфо Валентино, когда он в роли сына шейха отправлялся на арабском двухлетке к турецкой королеве Пола Негри, он затмевал как хотел нашего киноартиста Душинского, который отправлялся на свидание к Александре Шленской на тракторе в сорок лошадиных сил, по пути поднимая весеннюю целину.

Как ни грустно, но истина дороже! Даже по пути к социализму мужчина предпочитает увидеть в кинотеатре скорее гарем, чем производственное совещание. И его глаз с большим удовлетворением отдыхает на неблагонадежных фотографиях не совсем одетых западных звезд, чем даже на самых качественных валенках, ватниках и фуфайках.

И я с огорчением должен отметить, что журпал «Фильм» понемногу начинает перестраиваться. Мы уже видели в нем несколько раз цельномолочную Лолобриджиду. Видели Ганку Скаржаыку, угрожающую революционным бюстом реакционным палачам и агентам. Видели даже подвязки Лидии Высоцкой на фотографии из фильма «Карьера Никодима Дызмы»^[34]34
  Все вышеназванные артистки польского кино с отвращением демонстрируют вышеназванные детали своего телосложения. Делают они это исключительно для успехов отечественной кинематографии. Честь им!


[Закрыть].

В общем, первый позвонок опять начинает приобретать вес в кино. Чем все это кончится, мы увидим на следующем юбилее «Фильма» через десять лет. А может быть, и быстрей.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1955

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
«Золотая челюсть»
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Тысячу раз был прав тот уважаемый читатель, который несколько дней тому назад в «Вечернем экспрессе» в интересном отделе «Кто хочет, пусть читает» критиковал награды, врученные в Гданьске нашим и международным фехтовальщикам.

Действительно, холера и нас с Геней понемногу брала, когда мы в санатории в Щавницах сидели у телевизора во время гданьских соревнований по фехтованию на саблях, шлагах и других орудиях шпигования. У Гени жар ночью из-за этого сделался, и доктор прибежал к нам с пирамидоном.

А все произошло именно из-за этих наград. Мальчики намахались так называемым холодным оружием до седьмого пота, потому что при жаре сорок пять градусов выше нуля в тени в ватных белых детских костюмчиках и в масках от пчел нелегко драться за эти награды. И что, в конце концов, победители получили? Шлифованное столовое стекло, или так называемые кубки.

Когда первый председатель подошел к возвышению, где стояли награжденные фехтовальщики, и вынул из папиросной бумаги трехлитровый кубок, мы ничего не сказали.

– Ну, действительно, посуда немодная, но одну такую штуку можно дома использовать для кислого молока на все семейство.

Когда другой председатель встал и снова по меньшему хрусталю каждому спортсмену отказал, нервы у нас начали слегка сдавать. Но ничего не поделаешь. Смотрим, через минуту крутится третий деятель, свою граблю Павлощакову сует, в щеки целует с одной, с другой стороны, короткую речугу выдает и тянется к ящику, что вслед за ним пионеры принесли. Ну, тут мы думаем: этот, наверно, что-нибудь приличное приволок – часики, фотоаппараты, магнитофоны. Но где там! И этот тоже со слезами на глазах хрустали начал раздавать.

Так всю эстраду этим стеклянным товаром заставили, что фехтовальщики боялись пошевельнуться, чтобы весь базар вдребезги не перебить. Почти два вагона стекла навезли. Наверное, где-то после уценки партию этого неходового предмета загребли и спортсменов ими осчастливили. Не дай боже с одним таким кубком в дорогу пуститься, а тут почти каждому парню их вручили от трех до четырех штук.

Моя Геня очень рассердилась и крикнула:

– С елок вы эти украшения насобирали или как? Не было в том складе чашек с блюдцами?

С трудом я ее успокоил:

– Не кричи, Генюха, ведь от Щавницы до Гданьска далеко. Тебя никто не услышит, тем паче что мы находимся в санатории, где после десяти часов шуметь не разрешается. Фехтовальщикам не поможешь, а докторское расписание нарушишь и выговор схватишь.

Она сразу замолчала, но потом разболелась.

Я должен был признаться, что она права. Столько на свете разных необходимых в доме хозяйственных мелочей: соковыжималки, лоханки, кастрюли, эмалированные ведра, почему они на этих кубках уперлись? Может, и вправду они из магазина уцененных товаров?

Лично я считаю, что спортивные награды должны быть золотые или серебряные, как в так называемой кинофикации, где имеют место разные «Золотые раковины», «Серебряные бюстгальтеры», «Золотые улитки» и так далее.

Например, наша футбольная команда Гурник-Забже, которая так красиво сыграла в Америке с англичанами, должна была бы получить «Золотой мяч» или «Золотые ворота»^[35]35
  Польские шахтеры из города Забже добывают замечательно не только уголь, но и голы на футбольном поле. В Америке судья их засуживал в течение всей игры, но, несмотря на это, наши ребята стали на его защиту, когда публика хотела намять ему бока. По адресу таких судей варшавские болельщики кричат: «Судья – галоша! Иди канареек доить!» Но у нас их не бьют. Не положено!


[Закрыть].

А тот судья, которому во время игры достанется приличный фитиль с нарушением зубного распорядка, должен от соболезнующей публики получить на память «Золотую челюсть».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Грозный левша
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Разное говорят о том, откуда взялся бокс, или мордобитие в ватных перчатках. Если послушать истериков, то есть специалистов по древностям, то получается, что на горе Олимп, в греческом Закопане, некий божок Юпитер дал как следует божку Меркурию за то, что тот в пьяном виде щипал его жену, богиню Венеру.

Но это, кажется, так называемая легенда, или, по-нашему, трепотня.

В более поздние времена любительским боксом занимались Нерон и Иван Грозный, который даже организовал первые народные матчи в Москве. В Риме вместо кубка победитель получал красивую рабыню, но, с тех пор как супруга одного чемпиона тяжелого веса нокаутировала его после матча за то, что он приволок домой живую награду, обычай этот отменили.

В Англии первые регулярные боксеры появились на базе ревности в высших салонных сферах, или между так называемыми лордами. Дело в том, что в старину, если какой-нибудь лорд у другого лорда жену, как говорится, приманивал, оскорбленный муж должен был вызвать обидчика на поединок. В результате он сам часто представал перед возлюбленной половиной в виде холодного трупа. Ну, тут видят старые лорды, что им крышка, и говорят один другому:

– Куда это годится! Моя жена мне супружескую измену устраивает, а я должен срываться в четыре часа утра без шапки в лес, стоять под голым небом и, кто знает, может, даже быть поврежденным при помощи огнестрельного оружия! Почему? Это никуда не годится, мы должны придумать какой-нибудь другой выход для охраны собственной чести. Может быть, лучше надавать друг другу по морде.

– Правильно, но только в перчатках. Лорды или графья не могут манежить друг друга голыми руками, как какие-нибудь извозчики или малоземельное население. Салонные правила нам этого не позволяют.

И таким манером появились боксерские перчатки. А так как лорды часто во время драки пачкали себе фрак, галстук и манишку, когда получали затрещину в нос, они стали наполовину раздеваться. И, таким образом, пункт за пунктом образовались боксерские правила.

Из Англии бокс перенесся в Америку, где из-за отсутствия лордов им стали пользоваться негры, но уже с целью заработка.

Если говорить о польском боксе, то он у нас появился еще до Англии. На Саскей Кемпе по воскресеньям из ресторана «У дуба» официанты зубы кор-зинками выносили. Но это времена древние, еще до организации Польского боксерского союза, который, как известно, начал существовать тридцать пять лет назад.

Эту эпоху помнит некий Олесь Рекша. С целью получше проникнуть в тайны боксерского мастерства он подружился с нашими лучшими мастерами того времени.

Иногда ему приходилось даже заменять партнеров для своих дружков. Например, один раз наш боксер Едек Ран должен был встретиться с чешским боксером Грубешом, который был левшой. Левша – это тип, пользующий левой рукой вместо правой. Левша в боксе считается опасным противником, потому что неожиданно может дать в ухо с непредвиденной стороны.

Так вот, этот Едек спдел в раздевальне незадолго перед боем и плакал горючими слезами:

– Ой, не люблю я драться с левшами. Лучше дайте мне трех нормальных боксеров, нежели одного левшу. Чует мое сердце, что левша меня когда-нибудь угробит.

Тогда Олесь стал его утешать и говорит: я буду с тобой тренироваться и буду изображать левшу, левой рукой тебе дам по физиономии, чтобы ты привык.

Едек согласился и одним незначительным движением положил Олеся на землю до счета сто пятьдесят^[36]36
  Лично я дружил с многими боксерами. Хорошо звал также чемпиона Европы Эдварда Рапа. Я тоже оказывал им разные услуги, одалживал сто злотых, посылал на ринг цветы, вызывал такси – это пожалуйста! Но своих зубов под их перчатки никогда не подставлял. Мой коллега Александр Рекша, редактор газеты «Бокс», поступил именно так, и вот что из этого получилось!
  ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀


[Закрыть].

С настоящим левшой дело вышло иначе. Уже на первой минуте Грубеш так деликатно дал Едеку слева, что последний сразу перестал быть чемпионом.

За те тридцать пять лет, что существует Боксерский союз, публика привыкла смотреть на боксеров, и многие болельщики теперь понимают в боксе больше, чем судьи. Но в старину было плохо. Помню, пошел я как-то на матч с дядей Змейкой – так он такой скандал устроил, что мне пришлось выпроводить его из зала. Больше всего он брюзжал против судьи.

– Зачем судья вмешивается, если еще нету ни заявления в милицию, ни протокола, ни вообще несчастного случая.

– Так это же судья спортивный, который должен следить, чтобы все соответствовало правилам, – объясняю я ему.

Но он не хотел меня слушать, только кричал, что судья мешает и что боксеры должны отпустить ему пару дышл, чтоб его скорая помощь забрала.

Такая он был темная масса! Но с тех пор многое переменилось: дядя Змейка посещает все боксерские матчи, знает все правила, так что не подкопаешься, и даже читает от буквы до буквы специальную газету под названием «Бокс».

Тридцать пять лет свое взяли, ничего не скажешь…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀