Текст книги "Сирена в котелке"

Автор книги: Стефан Вехецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

⠀ ⠀
Печатными буквами
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В те дни приятель мой – некий Росолек Алойзы, проживающий в настоящее время в городе Лодзи, вступил в так называемый брачный профессиональный союз. Поначалу мы с шурином Пекутощаком старались объяснить ему, что к чему. Даже скопировали для него письма в таких словах:

«Лойзек, что ты делаешь? Домашнего прокурора в нейлонах тебе не хватает? Если ты ищешь кассира для подсчитывания денег, так пришли свое жалованье нам, мы тебе его сосчитаем».

Но, поскольку не было над ним опеки на месте, жил он один в чужом городе, позволил хлопец какой-то журчащей вдове или даже разведенной себя забагрить и превратился в тряпку.

Нам ничего не оставалось, как только послать ему телеграмму с сердечными поздравлениями. Мы пошли на почту, купили бланк за двадцать грошей и написали на нем в рифму:

⠀ ⠀

 
Много счастья юной паре
Мы желаем в скромном даре.
 

⠀ ⠀

Мы отдали это дамочке в оконце, я стал отсчитывать деньги, а она тем временем бросила взгляд на нашу поэзию и отодвигает бумажку обратно.

– Недействительно. Надо печатать.

– Как это печатать?

– Должно быть написано печатными буквами.

– За что, уважаемая, вы нашего товарища оскорбляете?

– Что это значит?

– А то это значит, что, как видно, вы его принимаете за жлоба без высшего образования, который только по-печатному умеет читать. Дайте книгу жалоб.

Вы думаете, она дала? Нет, только объяснила нам, что на этот счет есть распоряжение Министерства связи за номером таким-то и таким.

Ничего не поделаешь, мы купили другой бланк и начали печатать. Пекутощак ставил буквы, а я макал перо в чернила. Устали, как черти. Шурин даже сбросил пальто и закатал рукава, а я был весь мокрый.

В общем, получилось довольно красиво, только не все буквы можно было прочитать. Посмотрел я на телеграмму и в конце концов спрашиваю:

– Скажи мне, Фелюсь, что эти пиявки означают, и зачем ты их тут наставил?

– Это какие пиявки?

– Ну, эти.

– Это никакая не пиявка, это буква «с».

– Что ты говоришь, я ее не узнал. Ну, а этот гребень?

– Какой гребень? Это печатная буква «Е». Палочка и боковые кронштейны.

– Насколько мне не изменяет память, буква «Е» имеет три кронштейна, а ты их намахал целых восемь.

– Кто их там станет считать?

– Ну, а это пустое место?

– Это пустое место образовалось потому, что я не помню, как пишется печатное «Л».

– Я тоже не помню. А ну-ка выйди на улицу и посмотри где-нибудь на вывеске.

Шурин вышел, но возвратился ни с чем. «Универмаг», говорит, есть, «Гастроном» есть, «Сберкасса» есть, а «Л» нигде нет.

– Может, где-нибудь лыжи продаются, там должна быть буква «Л» на вывеске.

– Ты что, сумасшедший? Где ты видел, чтобы лыжи продавались зимой?

Из-за этого нам пришлось сдать телеграмму с пустым местом. Но телеграфистка опять скривилась, что, мол, на греческом языке телеграммы не принимаются. Действительно, некоторые буквы были перевернуты, а некоторые лежали словно под мухой. Черное отчаяние охватило нас с шурином, мы уже хотели рукой махнуть на всю эту затею, на телеграмму и на Росолека, но какой-то пожилой гражданин сжалился над нами. Он специально с этой целью там находился и на пишущей машинке отстукивал за мелкую оплату телеграммы для непечатных посетителей. Нам недолго пришлось ожидать, самое большое с полчаса, и нас обслужили на большой палец. На этот раз телеграмму дамочка приняла и объяснила нам, что это необходимо во избежание ошибок.

Потому что раньше было, например, так: один зять послал телеграмму теще: «Рад весьма сыну. Целую, Ваш Витя». А теща получила: «Разбил машину. Целую вышлите», и тому подобное.

Теперь такое не случится. И действительно, наша телеграмма дошла в образцовом порядке.

А Росолек на нас обиделся. Оказывается, телеграмма пришла на траурном бланке с черной обводкой и скрещенными пальмовыми ветвями. Стоило обижаться на такую мелочь…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1956

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Пекутощак меняет фамилию
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Шурин Пекутощак объявил желание переменить имя и фамилию на Адам Мицкевич. С этой целью он подал заявление. Прошел год, мы уже думали, что будем иметь своего Мицкевича в семье, но в последнюю минуту сейм шурину отказал. Был большой спор между депутатами, и в конце концов они вынесли такое решение: «Каждый гражданин имеет право копаться в фамилиях, как в грушах на прилавке, никто не может никому запретить называться Радзивиллом, Потоцким, Веделем, Рабиновичем или даже братьями Пакульскими, но только не Мицкевичем, Прусом или Жеромским». Стало быть, писатели теперь берут верх над князьями, графами и частной инициативой.

Но шурин не сдался и подал другое заявление, на этот раз с просьбой разрешить ему в дальнейшем именоваться Александром Македонским. Ответ был снова отрицательный. Фамилий высших военных также касаться не рекомендовалось. Раньше, может, это и разрешалось, но теперь сейм не позволяет.

Шурин махнул рукой и отпорол монограмму. Таким образом, выяснилось, из-за чего он старался. Дело в том, что недавно он купил на рынке демисезонное пальто, на подкладке которого была вышита монограмма «А. М.». Тогда шурин решил изменить имя и фамилию, чтоб никто не мог заподозрить, что это пальто краденое.

Мы посоветовалп ему назваться Антони Муха, но он ответил, что это ему не подходит, потому что он занимает общую квартиру с неким Пауком. Мальчики во дворе будут кричать: «Пане Муха, вас ищет Паук». Лично я считаю, что власти правы. Нельзя позволять кому попало по собственной прихоти присваивать чужую фамилию.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
В связи с этим
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Набег диких
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Пригласил меня к себе новый редактор «Шпилек», сверкнул угрюмо глазом и, грызя чубук народной английской трубки, сказал:

– У меня есть тема, которая вам, пожалуй, подойдет. Вот суть. В контору кооператива «Аптекарь» вселились, воспользовавшись ошибочно выданным ордером, так называемые «дикие» квартиросъемщики. Выехать отказались. Отсюда гротесковая ситуация. В одном и том же помещении функционирует контора и живут люди. Возникает масса конфликтов. Понятно?

– Понятно.

– Так как подобные случаи очень часто имеют место, пора это заклеймить.

– Заклеймлю, – с готовностью ответил я.

– Подробности на этой страничке. От себя ничего не добавляйте, нужно только разработать факты.

– Разработаю.

– Тогда все.

«Все» означало, что разговор следует считать оконченным. Редактор принялся за свою трубку, а я побежал домой. И сразу же с энтузиазмом приступил к работе. Через две недели был готов фельетон под заголовком

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Набег диких

_{(воспоминания старого рассыльного)}

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«…Когда внесли зеркальный трельяж, так даже радостно стало. Машинистка сразу принялась перед ним пудриться, а начальник стал выдавливать угри. Когда внесли кровать, то мы немного удивились, но подумали – может быть, ошибка, вместо конторки нам это прислали из снабжения.

И только когда втащили люльку с ребенком и кота, мы сообразили, что к нам в контору въехали дикие квартиранты.

Начальник за телефон, я за кровать, завскладом за люльку! Но поздно, диких вместе с родственниками и грузчиками привалила целая дюжина. Мы выносим из комнаты кровать с люлькой, а дикие волокут в комнату комод. Шум, крик, толкотня. Кота в дверях прищемили, ребенок угодил завскладу в лоб щипцами для орехов. Содом и гоморра, но комод втащили.

Как только проход в двери высвободился, все, то есть мы и дикие, начали сразу выносить вещи. Только они выносили пишущие машинки и письменные столы, а мы кровать, люльку, трельяж и кота. Снова образовалось так называемое узкое место, сквозь которое никто не смог пролезть, ни туда, ни обратно.

А начальник все у телефона и вызывает подкрепление. Прибежали наконец наши отделы: кадров и финансовый. Но дикие окопались в правом углу за мебелью и швыряют в нас цветочками. Когда начальник схлопотал по темени фикусом в кадке, а у пани Ядзи из главка пошла петля на чулке до самого верха, мы предложили перемирие.

Теперь в одном конце комнаты проживают дикие, в другом приткнулась наша контора, посредине проходит нейтральная полоса. Даже трудно поверить, живем в согласии, правда только днем. Ночи тяжелые и небезопасные. Для того чтобы дикие не выбросили контору со всем имуществом, мы работаем все двадцать четыре часа в три смены.

Хуже всего приходится мне, потому что, как курьер, я должен следить за порядком. А все идет вверх тормашками. Как только наш завскладом начнет ночью считать на арифмометре, так дикая жена поднимает крик:

– Что вы так колотите на своей машинке? Не можете, что ли, стучать потише? Спать мешаете.

А завскладом огрызается:

– Может, вы прикажете колыбельную на арифмометре сыграть? У меня нет слуха, я не музыкален. – И еще сильнее на клавиши нажимает. И с еще большей яростью рукоятку накручивает. А главный дикарь на наших машинистках телесным способом отыгрывается. Как только какая-нибудь из них зажжет в комнате свет, он встает с кровати в чем мать родила и в таком виде марширует до самого выключателя.

Как-то я ему говорю:

_ Уважаемый, взяли бы хоть какую-нибудь шляпу в руку, все-таки прикрытие.

А он отвечает, что у него нет шляпы, а есть только берет.

Опять же когда к дикарям приходят гости, получаются недоразумения. Меня, например, постоянно принимают за тестя или за дядю Владзя из провинции. Щечки подставляют, дети стишки мне говорят и разные декламации. Невозможно передать, до чего миленькие стишки, ни слова о птичках и мотыльках, только о домнах Новой Гуты и печи № 2, что в Ченстохове. И представьте себе, эти вечеринки, даже сказать невозможно, довольно приятны и нестеснительны.

У диких радио играет на одной стене, а у нас, в «Аптекаре», на другой. Баланс получается, аж дым идет. Правда, в музыкальной консерватории с этой точки зрения было бы еще хуже. Представьте: с одной стороны учащиеся на органах симфонии запузыривают, а с другой – дикие празднуют именины главы семейства. В «Аптекаре» музыка не помеха. Только не знаю, как будет на праздники. Две елки в одном помещении – это не совсем по форме. Впрочем, к тому времени мы с дикими, наверно, поладим, и можно будет совместно погулять.

Но кота надо будет на это время в отдел кадров отнести, а то все елочные игрушки, дрянь, переколотит».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

К материалам, полученным от редактора, я прибавил от себя только рассыльного и кота, остальное было взаправду.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1955

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Муж попадает в петлю
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Как только пан Печурка вошел, я сразу увидел, что произошло что-то важное и, как видно, неприятное. А когда он резким движением бросил мне на стол какой-то журнал, я понял, что опять виновата пресса.

Я посмотрел на цветную обложку с физиономией эффектной шатенки в леопардовой шубе и прочитал название: «Мода и практичная жизнь».

Я был удивлен.

– Пан Теось, вы читаете еженедельник, посвященный моде? Вы интересуетесь этой проблемой?

– Да, – ответил он угрюмо и тяжело опустился в кресло. – Да, оказывается, все должны читать это, потому что не известно, когда и каким образом мы можем потерпеть поражение..

– Мы – это кто?

– Это мужчины.

– Не понимаю.

– Переверните страницу и прочитайте здесь…

Я прочитал заголовок:

«Наша анкета. Должен ли мужчина сотрудничать в домашнем хозяйстве?»

Пан Теось посмотрел на меня с ироническим триумфом. Я пожал плечами, не понимая, куда он гнет.

– Ничего, ничего, читайте дальше.

Я стал читать. Ответ участницы анкеты гласил:

«Я замужем полгода, и мне удалось разделить с мужем домашние обязанности так, что я не переутомляюсь, а муж обстиран и сыт. И очень доволен, выполняя множество домашних работ, которым я его научила и которые приучила выполнять, хотя ему и кажется, что он это делает по собственному желанию».

Пан Теось многозначительно сплюнул:

– Тьфу! Размазня! Но это еще ничего, валяй, редактор, дальше.

Дальше было:

«Вот в двух словах расписание нашего дня.

Муж встает до работы в 5 часов 30 минут утра. Меня не будит, а сам согревает на газе приготовленную с вечера овсянку…»

На лице пана Печурки отразилось нечто вроде сочувствия.

– Овсянку, сирота, понимаешь, вечером готовит, а в пять утра разогревает. И это, понимаешь, не для уток, а для себя. На завтрак овсянку лопает…

На щеке пана Печурки заблестела слеза. Он быстро вытер ее ладонью и шепнул:

– Так и надо дураку, читай дальше.

«Моет после себя чашки и тарелки. Я встаю в 7».

Она, видишь ли, в семь!

Я посмотрел на пана Теося с укором.

– Вы уж меня не прерывайте!

– Хорошо, не буду, но нервы и тебе изменят, когда ты прочитаешь немного дальше…

«Муж чистит обувь себе и мне, часто моет посуду, стирает себе носки, любит подмести и натереть пол, вешает занавески после стирки, пришивает себе пуговицы, не выражая недовольства».

– Не выражая? Где уж ему выражать! Времени, холера, не имеет, чтобы выражать. Кончит натирать пол – постирушку начинает, кончит постирушку – петли на чулках поднимает. А его богиня в это время в постели полеживает. Завтрак ей подай, она отругает как следует, что кофе холодный, и встанет, когда придет час идти к парикмахеру.

Вся работа поделена. Когда он стирает цветное белье, она у маникюрши мучается. Когда он гладит электрическим утюгом, она у портнихи – не может решить, какие платья будут модны, длинные или короткие. Когда он готовит овсянку… Нет! Хватит с меня этого!.. Не могу больше об этом думать. Видишь, какую «моду» и какую «практичную жизнь» хотят нам навязать… И такие вещи печатают!.. На это цензуры нет!

Тут пан Печурка ударил кулаком по столу.

– Пан Теось, – удивился я, – вы всегда так умеете держать себя в руках, почему вас так трогает судьба этого мужчины?

– Меня трогает судьба этого пентюха? По мне, он может вместо жены хоть детей на свет производить. Это дело не мое. Но здесь речь идет о дурном примере, об опасности для общества. Если с этим сразу не покончить, завтра ты будешь печь шарлотку и васильки на подушечках вышивать!

До меня уже добрались. Сейчас я тебе объясню, откуда я об этой дамской политике проведал. Два дня тому назад, понимаешь, ни с того ни с сего жена, понимаешь, вручает мне носки, иглу с ниткой, смеется, устраивается у меня на коленях и, вроде будто в шутку, начинает учить меня штопать.

Я посмотрел на нее с удивлением и говорю:

– Юльця, ты, кажется, нездорова. Может, лекарство примешь? – Ну и, конечно, швыряю носки в одпн угол, Юльцю – в другой и иду в город. Вечером опять она, будто ха-ха, хи-хи, заставляет меня стелить постель.

– Нет, – думаю я, – фактически с Юльцей что-то неладно! Беру шляпу и хочу идти к доктору, тогда она признается что и как и показывает мне газету. Вот в этом месте есть о штопке.

«Шутками заговорила я его штопать. Потом объявила ему, что он штопает великолепно, даже лучше меня. На следующий день он завидел меня с носками в руках, пригляделся и сказал: – Может, действительно я это сделаю красивее, а ну-ка, покажи.

И так уж пошло».

Понимаешь! Таким манером она сделала из своего мужа индюка, а теперь еще других женщин агитирует, чтобы они своих мужей в тряпки превращали. Но важнее всего то, что все это липа.

– В чем же вы тут видите липу? В том, что участнице анкеты удалось так подчинить себе мужа?

– Нет, это возможно. Жена Геринга так по морде своего била, что только медали звенели. И жена генерала Куропаткнна тоже. Липа в том, что она будто всего лишь полгода замужем.

– А если это действительно так?

– Если это действительно так, то этот тип уже сегодня должен просить, чтобы его кто-нибудь добил. Надеяться ему не на что!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1949

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Утренняя гимнастика
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Дирекция Польского Радио провела среди своих слушателей анкету. Надо было ответить на вопросы: «Хорошо ли составляются программы или в них чего-нибудь не хватает?» И еще: «Что вам нравится, а что нет?»

Если бы меня спросили, я сказал бы, что, как человек занятой, бываю дома мало и слушаю радио редко, Когда на улице мне предлагают из говорящего горшка, прикрепленного на столбе, прослушать то, что мне не нравится, я всегда могу дать ходу в боковую улицу или вскочить в трамвай.

Дома дело обстоят хуже. Особенно утром, во время так называемой утренней гимнастики. Тут положение просто безвыходное. А Геня чертовски это любит.

Какой-то незнакомый тип в городе Познани лежит себе под одеялом и через громкоговоритель подает команду моей жене, а она по его желанию кувыркается, на руках ходит, делает так называемое приседание и не дает мне спать. А тот, на расстоянии, еще ее подгоняет, чтобы пошевеливалась.

«Быстрей, быстрей», – покрикивает он и, придвинув фортепьяно к своей постели, одной рукой на нем наигрывает популярную мелодию «Влезай кот на плот».

И велит Гене проделывать все более трудные телесные упражнения, того гляди уговорит ее совершить под музыку смертельный прыжок со шкафа на кровать.

До сих пор я все терпел, хотя не раз они с этим типом меня от сна отрывали.

Но теперь Геня стала меня в это дело втягивать. Одни раз я попробовал. Незнакомый тип из города Познани, наверно, в этот день чертовски не выспался, потому что был злой, как большое несчастье, и стал задавать нам дисциплинарные упражнения.

Велел усесться на коврик и развести ноги на ширину плеч. А потом дает команду, чтобы голову совать себе под мышку, сперва под левую, нотой под правую.

Меня дрожь берет, потому что я в одних кальсонах и уселся аккурат на дырку в коврике, а этот фокусник из Познани подушки поправляет, чтобы ему было удобней лежать, и обращает мое внимание на то, что я недостаточно быстро голову из одной подмышки под другую перебрасываю.

Хотел я, разумеется, поскорее с этим покончить, чтобы опять в постель прыгнуть и немножко согреться, но в спешке угодил головой в зеркало бельевого шкафа, так что оно разлетелось на семь частей, а у меня на лбу выскочила шишка с куриное яйцо.

Геня, конечно, впала в черное отчаяние, мол, семь лет нас будут преследовать несчастья, и вторую шишку для пары смастерила у меня на лбу при помощи фаянсового ангелочка, которого мы с нею перед самой войной выиграли в лотерее.

Теперь я решил написать в Польское Радио заявление, чтобы этому типу, что в Познани из кровати над нами командует, заткнули глотку, в противном случае я перестану платить ежемесячную плату за радиоточку.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1946

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
У Аллы есть кот
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Несколько дней назад прочитал я в газете, что скоро последние так называемые неграмотные научатся читать и писать. Осталось их, правда, немного, но еще кое-где попадаются. И теперь с этим пора покончить. Также должны взяться за учебу и те граждане, которые грамоты немного понюхали и на этом успокоились.

Я лично знаю одного такого. Это некий Выскробек. Неграмотным его считать нельзя, потому что он умеет писать, но не все, скорее – очень мало, а почему? Потому что он не закончил учебу.

И что из этого вышло? Получил я как-то письмо, распечатываю и читаю: «У Аллы есть кот», И больше ничего. Меня это удивило. «Какая Алла? – думаю. – Не знаю никакой Аллы, и, таким образом, чёрта мне в ее коте». Смотрю на почтовый штемпель и вижу, что письмо из Паженчева. В Паженчеве я знаю только этого самого Выскробека. «Значит, – думаю, – письмо от него». Начинаю гадать, что это может означать? Болен Выскробек или пьян, почему он прислал мне такое таинственное письмо? Меня так разобрало любопытство, что я решил (а было как раз воскресенье) сесть в поезд и отправиться в Паженчев.

Приезжаю, Выскробек здоров и даже совсем трезв. Тогда я говорю ему:

– Что случилось о этим котом, и кто такая Алла?

Он мне объясняет, что сам точно не знает, потому что знаком с ними только по букварю. На этом коте он как раз закончил свою научную карьеру.

А прислал он мне это письмо на именины в качестве сердечного поздравления, потому что ничего другого писать не умел. Я обругал его как следует и сказал, что он должен немедленно взяться за учебу. Он согласился, что я прав, сказал, что и раньше об этом подумывал, потому что из-за неграмотности у него возникают всякие затруднения.

Как-то раз на почте ему велели расписаться, а он написал на бланке: «У Аллы есть кот». Деньги ему не выплатили и еще хотели составить протокол за насмешки над государственной валютой.

Я сразу же отправил Выскробека на курсы, и теперь он не только сам пишет и читает, но даже помогает соседям и агитирует за ликвидацию неграмотности.

Именно в этом Паженчеве произошел такой случай. Один крестьянин, по фамилии Таракан, обратился в поселковый совет с просьбой отпустить ему искусственный навоз. Через некоторое время он получает ответ. Хотя в чтении он был сильно слабоват, знал только несколько букв, да и то понаслышке, он с интересом стал разглядывать полученную бумагу: «Ен… и… не!»

Прочитал и страшно побледнел. Жена, которая при этом присутствовала, спрашивает его:

– Ну что, получим навоз?

– Нет, написали «не».

Они оба стали огорчаться. А тут как раз входит Выскробек и видит, что сидят они как в воду опущенные. Они ему рассказывают что и как.

– Покажите-ка ответ! – говорит он.

Они ему показывают, а он читает: «Настоящим уведомляем, что гражданину Таракану отпущено сто килограммов искусственного навоза с немедленным получением».

Обрадовался Таракан невозможно, но и устыдился, что его Выскробек так опозорил. Разумеется, он тут же записался на курсы.

– Ах, вот как! Ты хочешь мне глаза раскрывать! Не будет этого! – заявила жена Таракана и тоже записалась на курсы. Теперь они первые ученики и с Выскробеком на соревнование такие письма пишут, что пальчики оближете. Однажды даже меня осрамили за то, что я в письме к ним слово «вторник» по ошибке через буквы «ф» и «г» написал.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1951

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀