Текст книги "Сирена в котелке"

Автор книги: Стефан Вехецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

⠀ ⠀
Зеленые черти, или салон варшавских художников
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Отчет о второй ежегодной выставке Союза польских художников я имел намерение написать беспристрастно, сам, без помощи папа Печурки, который всегда в таких случаях навязывает мне свои, деликатно выражаясь… оригинальные суждения.

Я отправился в Народный музей один, заранее радуясь эстетическому наслаждению, которое меня ожидает и которое на этот раз не будет испорчено ироническими комментариями моего приятеля с Торговой.

Однако мне было суждено иное. В вестибюле музея я столкнулся с паном Печуркой. Он выходил с выставки, но, увидев меня, решил вернуться, чтобы показать мне картины, которые ему больше всего понравились.

Уже сам этот факт меня удивил.

– Неужели вправду что-то на этой выставке заслужило ваше признание? – спросил я.

– Конечно. Все в первом сорте, совсем не то, что в прошлом году. Все мне очень понравилось, и каждому, кто дурное слово скажет об этой выставке, я вынужден буду заявить, что он хомут из глубокой провинции, позавчера привезенный в мешке. Выставка состоит из двух частей: полезной и для смеха.

В полезной мы имеем виды царского парка, кучи железа, копку картофеля и тому подобное. Вторая часть невозможно оперная, представляет нам разных мазеп так, что колики можно схватить от смеха, – это так называемые карикатуры.

Тут мы остановились перед картинами, названными «композиции зональные».

– А к какой группе вы относите эти произведения, пан Теось?

– Ясное дело, что к полезным.

Тут я должен отметить, что данные произведения вызывают наибольшее количество оговорок у посетителей. Для профанов это всего лишь разноцветные круги, эллипсы, квадраты и ничего больше.

Мое удивление еще больше выросло, когда я увидел, что приятель с огромным удовлетворением всматривается в композицию.

– Я вижу, пан Теось, – сказал я, – что вам это действительно нравптся.

– Многоуважаемый пане – бывший лапотник – этого наверняка не поймет, но ответственный съемщик, который не раз и не два ремонтировал трехкомнатную квартиру с кухней, сразу видит, что это пробы колеров, которые маляр выставил для клиентов. И скажу вам, что это хороший мастер делал.

Возьмите, к примеру, этот канареечный колер, какой опрятный, а? Для прихожей без окна отличный цвет – светлый. Тот фиолетовый годится молодоженам для спальни.

Тем красным кабинет можно побрызгать – цвет модный, и маляр поймает на него не одного клиента. Только удивительно, почему маляр свою фамилию внизу написал без адреса. Хотя, впрочем, адрес можно у швейцара узнать.

– Ну, а что вы скажете о работах наших художниц? Как вам нравятся Здроевская-Маевская, или Матущик-Цыганская, или Подошка-Кохова, или Бельская-Творковская?

– Конечно, очень нравятся, а особенно то, что они парами эти ландшафты махают, таким образом сберегается половина времени. Пока Бельская вид малюет, Творковская шарлотку печет. Пока Матущик «Мертвую натуру» кисточкой красит, Цыганская носки штопает. И наоборот.

Таким образом культура и искусство развиваются и мужья не ворчат.

Одновременно одна другой советы дает, что можно рисовать, а чего нельзя.

А вот совсем другое дело – этот вид: одинокая женщина рисовала и что вышло?.. Ландшафтик-то антигосударственный.

– Неужели?

– То-то и оно. Какая подпись под ним фигурирует?

– Ну, «Столовая».

– Правильно. А что мы здесь видим? Зеленые опухшие типы с дикими глазами – утопленники не утопленники, повешенные не повешенные, отворачиваются от столов и, хотя, как мы видим, они совсем распухли от голода, не только есть столового меню не могут, но даже смотреть на него не хотят. Разве это картина современная? Когда каждому известно, что в столовых теперь кормят прилично. Или возьмите вот этот портрет брюнета, тоже нарисованный одинокой женщиной. Носа несчастный не имеет, зато вся рука у него черной краской вымазана. Знаете, как это произошло? Мужчина, который позировал для портрета, вышел в конце концов из себя и пальцем, вымазанным в черную краску, лично дорисовал себе брови и усы: боялся, что художница забудет и портрет выйдет не похожий.

– А какую картину из выставленных здесь вы считаете самой лучшей? – спросил я, желая прервать необоснованные выпады моего приятеля.

Пан Теось взял меня под руку и энергично сказал:

– Пойдемте, я вам покажу!

Мы вошли в следующую залу. Быстрым шагом пан Печурка подошел к большому полотну, названному «Звездочки народного гуляния», и, показав пальцем, крикнул:

– Эту!

Удивление мое было безгранично. Картина представляла собой какое-то непонятное для профана видение художника. Пятна, линии, геометрические фигуры, вверху что-то вроде куска ваты, все это перепутано и перетыкано бело-красными флажками.

– Пан Теось, я должен вам признаться, что не понимаю этой картины, не знаю, почему это «Народное гуляние», а, к примеру, не «Вид народного праздника в Кутпе с птичьего полета»?

– Вы говорите, как темная масса, – сказал пан Печурка. – Картина – прима, жизненная.

– Неужели вы видели такие народные гуляния?

– Видел.

– Где?

– В Милосне перед войной. Товарищ мой, некий Орпишевский, женился. Свадьба продолжалась целую неделю. Поначалу все было хорошо. Но на четвертый день я именно такую картину увидел. Перипа по потолку сама ходила. Тесть был без головы, а его голову молодая держала под мышкой. Фата, закуски, стулья, букет, гости, все перемешалось. А на пятый день показались и зеленые черти. Точь-в-точь как тут. Жизненная картина!..

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Ван-Гог
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Проходили мы с Геней как-то раз мимо Народного музея, что на Аллее Третьего мая, и смотрим – невозможные толпы народа толкаются у входа. Я спрашиваю у какого-то типа:

– Уважаемый, что тут случилось? Соль дают?

– Точно не знаю, но вроде какой-то художник ухо себе отхватил.

Ну, мы тоже вошли из любопытства.

Оказалось, что действительно был случай с ухом, но несколько десятков лет тому назад. Заграничный художник, по фамилии Ван-Гог, отрезал себе ухо, а потом собственноручно нарисовал себя с забинтованной головой. Было ли так действительно или дирекция музея умышленно эти сказки по Варшаве распустила, чтобы публику на выставку затянуть, потому что как раз много картин этого мастера завезли, – неизвестно.

Факт фактом, что ни уха, ни даже портрета с ушной перевязкой на выставке нет, а публика лезет, как в кино на «Рио Браво» или на «Великолепную семерку».

Номер, значит, прошел, информация и пропаганда подействовали, но никто не жалуется, потому что ландшафтов действительно хватает и все отработаны аккуратно, с большой затратой материала. Краски лучшего довоенного качества на некоторых видах в палец толщиной. Как нам объяснил какой-то проводник, Ван-Гог имел в связи с этим серьезные перепалки с товарищами по профессии, которые спорили с ним, как нужно выполнять художественную работу. Какие-то Жорж Герата и Поль Гоген, тоже художники, даже ругали его:

– Жирно рисуешь, таким манером никогда не останешься при своих, расходы тебя съедят. Вдобавок клиентуру нам портишь, она потом ропщет, что у нас полотно просвечивает.

Но он не дал себя уговорить, на одного из них, уж не помню, на кого – на Герату или на того Гогена, – бритвой замахнулся. В общем скандал был невозможный, но ремесленник совестливый не дал этим портачам подбить себя на халтуру. И результат такой, что по сей день наш глаз на его картинах с удовольствием отдыхает, потому что краска держится, как стена без всяких осколков и трещин, а о Герате и Гогене никто до сих пор в Варшаве и не слыхал.

Другое дело, что последние портки он, как говорится, проедал, а от нужды даже не мог жениться. Проводник в музее рассказывал, что это оттого, что красотой он не мог похвалиться. Как мы видим на одном портрете, он был действительно немного рыжий. Ну и что? У нас на Шмульках во время войны был угольщик рыжий, как белка, а наилучших кухарок обхаживал. Так что это не причина. Попросту у парня не было удачи и материальных условий. Торговой смекалки он, ясное дело, не имел. По большей части давнишние художники, как известно, рисовали на своих видах главным образом графов и ротшильдов. А что рисовал Ван-Гог? Портрет почтальона с бородой, сержанта в красной шапочке и нескольких малоземельных крестьян-единоличников. Чем они могли ему заплатить? Пачкой папирос, мешком картофеля?!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1962

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Мастера смекалки
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Недавно варшавское телевидение проводило конкурс специалистов по скоростному разгадыванию разных загадок, или, иначе, мастеров смекалки. Для того, чтобы выиграть телевизор, или путевку на заграничный курорт, или талон на двенадцать алюминиевых кастрюль, оказывается, необязательно иметь вечную завивку, девяносто один погонный сантиметр в груди и столько же в бедрах и называться «мисс Польша». Достаточно немного смекалки и способностей к разгадыванию кроссвордов.

Мы с шурином красотой никогда особенно не отличались, но по линии сообразительности всегда были не на последнем месте. Поэтому мы постановили: была не была, отправимся на этот конкурс. Интересовал нас телевизор, поскольку такого у нас не было, вот мы и пошли записываться.

Нам объяснили, что сперва нужно сдать экзамен.

Сдавать так сдавать. Мы подучили таблицу умножения, семь главных грехов, а также правила уличного движения и махнули. Да, еще по дороге выпили по маленькой для храбрости.

В телевидении на Варецкой площади нас приняли очень симпатичный тип, по фамилии Закржевский и некий Рышек. Первым пошел экзаменоваться шурин.

– Что такое монополия? – спросил его пан Закржевский.

Шурин покраснел и объяснил, что это не «монополька», а только одеколон, потому что мы зашли к парикмахеру немного поскрестись перед экзаменом и причесаться «под полечку».

Тогда пан Закржевский объяснил нам, что речь не о том, а что это первый вопрос конкурса и мы должны сказать, что такое монополия.

Шурин пожал плечами как по нотам изложил:

– Государственная спиртовая монополия. Водка чистая, обыкновенная. Одни литр – сорок пять процентов – шестьдесят восемь злотых шестьдесят грошей.

Одним словом, с монополпей сдал на пятерку с плюсом.

– Кто такой Варненьчик? – спрашивает Рышек.

– Пароход на Висле, – отвечает шурин. А Рышек крутит головой, что, мол, плохо.

– Как это плохо? Чтоб я провалился, если перед войной я не плавал раз двадцать на этом «Варненьчике». Одни раз даже, когда пароход ударился о пристань, мое новое канотье слетело и поплыло в Гданьск. Так что, кто может лучше помнить?

Но Рышек сказал, что и король такой тоже был, и задал шурину дополнительный вопрос из той же самой отрасли: из какой династии был король Зигмунд, тот, что на Замковой площади на столбе стопт, то есть какая у него была фамилия? Поначалу шурин заметил, что короли фамилии не имеют, а только номера, и что Зигмунд шел третьим номером, но в это время вспомнил и крикнул: «Суп». Угадал он, между прочим, только наполовину, потому что Зигмунд был не Суп, а Ваза, и, хотя ответ был довольно близкий, шурина отмели. Закржевский хотел даже допустить его с переэкзаменовкой, но Рышек уперся.

Пришла моя очередь. Я весь трясся от злости, но подошел. Вопрос получил такой: «Как зовут сестру английской королевы?»

– Извините, уважаемые, но я с гражданкой не знаком. Откуда же мне знать, когда она справляет именины. Между королями я не вращаюсь и вообще не имею памяти на даты. Я даже не знаю, как зовут Генину тетю, как же я могу заполнять анкеты на сестер и племянниц английской королевы?

– Я попробую вам помочь, – темнит пан Закржевский. – Начинается имя на букву М.

– Уже знаю, – кричу я, – Маня.

– Нет. Следующая буква «а».

– Ну, я же сказал: Маня.

– Нет, потому что третья буква «р».

– Что вы смеетесь надо мной, первая «м», вторая «а», а третья «р», значат, Мария.

– Но четвертая «г»!

– Ага, четвертая «г»…

– Следовательно, вместе получается «Марга…»

– Все ясно: Маргарина.

– О, господи! Неужели вы не поняли? Сестра королевы Маргарита. А маргарин – это жир растительного происхождения, имеющий у нас большое потребление в домашнем хозяйстве.

И дальше он стал мне объяснять, что маргарин очень полезен для организма, поскольку, являясь салом, вытопленным из цветков, не вызывает так называемого склероза, который у меня уже, наверно, в довольно сильной форме, если я не вижу разницы между сестрой королевы и популярным продовольственным товаром. А потом он дал мне понять, что, если я и дальше буду употреблять масло, из меня может получиться солидная корова.

– Минуточку, минуточку, – сказал я, – это значит, что, если бы я перебросился на маргарин, из меня получился бы олеандр или гречка, так? Кому вы это говорите?

Я позвал шурина, и мы отправились домой. Оказалось, что телевизоры выиграли какие-то типы из Лодзи, хотя они, между прочим, путали Володыевского с Скжетусским, а Ожешко с Сенкевичем. Так разве не лучше перепутать короля Вазу с супом или королевскую сестру Маргариту с маргарином?..

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Невидимый человек
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Действительно, нам никто не может угодить. Вечно мы недовольны. Например, всюду и везде мы брюзжали по поводу того, что в телевидении мало фильмов и что, как и раньше, если хочешь увидеть хорошую картину, надо влезать в пиджак и бежать в кино на другой конец Варшавы. А в телевизоре можно увидеть, только, как производят кирпич или как маринуют огурцы. Жалобы в конце концов рассердили директора, он поехал в самый Париж, накупил там целую кучу разных фильмов и давай их показывать. Ничего не скажешь, картины красивые, главным образом из жизни французских графов и графинь.

Вы думаете, прекратилось брюзжание? Ничего подобного. Опять посыпались жалобы, что фильмы старые, потертые, на базаре куплены пачками и что все эти драмы из высших французских салонных сфер почему-то происходят либо ночью, либо во время дождя, либо когда идет град.

А я не ворчу. Разве можно требовать, чтобы за сорок злотых в месяц или по одному злотому с мелочью в день Лолу Брижиду или Фанфана Тюльпана вам домой приводили? Или чтоб за эти несколько грошей Брижитт Бардо по частным квартирам раздевалась? Таких удобств мы не должны требовать. За эту цену с нас довольно и старых артисток. Если они где-нибудь потерты, ничего не поделаешь, зато мы можем их смотреть у себя дома в тапочках, без галстуков, без очереди у кассы и без чаевых дворнику на обратном пути. Прав я? Ясное дело – прав.

Одно только немного досадно, что надписей в фильмах нет. А ведь не каждый бегло по-французски понимает. Хотя, конечно, это имеет свою положительную сторону. Во-первых, глаза от чтения не портятся, а во-вторых, парле франсе человек подучивается, потому что директор в виде невидимки сбоку в телевизоре стоит и все нам слово в слово переводит.

Поначалу этот невидимый человек меня немного подвел. Самую малость у нас с шурином до недоразумения не дошло. Сидели мы в темноте перед телевизором с псом Азором и соседкой Скублинской. Показывали картину «Тайна графини Пончик» или что-то в этом роде. Когда директор в первый раз сбоку отозвался, я думал, что это шурин, и говорю:

– Заткнись, Олесь, артистам не мешай, чего вмешиваешься.

– Я не вмешиваюсь, это ты лезешь! – возразил шурин.

– С места мне не сойти, если я хоть слово сказал!

Наконец Геня сообразила, что это кто-то из коробки голос подает. Но, пока мы разобрались, стало жарко, как в аду. Я ссорюсь с шурином, французы орут, как одержимые, чтобы директора перекричать. Он не уступает, даже охрип. Геня верещит. Азор лает, потому что как раз черный кот в телевизоре появился. Одним словом, конец света.

Но картина красивая, только директор почему-то графиню изображал низким голосом, и Скублинская, которая не могла сообразить что к чему, все время объясняла нам, что это ночной сторож графиней переоделся и он-то наверняка убийство и совершил.

Конечно, могло бы быть лучше, но за эти деньги и так сойдет, капризничать нечего!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1960

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Спасибо дирекции
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Хотя уже несколько дней, как праздники миновали, но я должен сказать несколько слов по адресу телевидения, которое действительно в этом году составило нам праздничную программу на редкость.

Известное дело, что телевизор в доме – это так называемый похититель времени, который во время праздничной закуски или приема гостей невозможно мешает. Нельзя спокойно ни поболтать за столом, ни прилично выпить, ни как полагается закусить.

Гости на эту машину глядят, как бараны на новые ворота, и можно им подать сена в горячем виде, они и не заметят, что это вовсе не холодец из ножек. Другие хозяйки, может быть, этим очень довольны, но не моя Генюха, которая первосортно готовит и любит, чтобы гостям все нравилось, а также чтобы они знали, что именно вбивают себе в крестец. В этом году она получила полное удовлетворение. Программа была составлена из очень подходящих номеров, которые все гости знали от начала до конца и на выборку.

Если речь идет, например, о фильмах, то были показаны два прекрасных. Один – «Улица преступников», кажется, раз в семнадцатый, второй – польская комедия, кажется, в десятый. И пьеса «Школа жен», правда, только в третий раз, зато в одном месяце. Так что телевидение не могло помешать гостям поболтать между собой. Об этом не было и речи.

Никто не вышел из-за стола, а телевизор играл себе для собственного удовольствия. Дядя Змейка, правда, жаловался на невозможную скуку, но это оттого, что он до ужина наелся галушков с маком и не мог принять участия в уничтожении лакомств, приготовленных Геней для праздника. И он начал ворчать на телевизионную дирекцию, что программу дали подержанную.

Мы объяснили ему, что дирекция должна считаться с новыми клиентами, которые постоянно прибывают в связи с распространением телевидения в провинции и которые еще ни разу не видели «Улицы преступников». И они могут жаловаться на дирекцию, что она им эту улицу еще не показала.

Я читал в газетах, что, кажется, сразу после Нового года будет присоединена к телевидению местность Нижние Квичолы, так что, само собой разумеется, мы в январе опять увидим «Улицу преступников», «Школу жен» и две-три другие древние новинки. Как граждане, приобщенные к общественной жизни, мы не имеем права роптать на эту культурную политику. Также и дети. Дирекции не приходится загонять их в кроватки своими детскими программами.

Как только объявят, что именно по телевидению будут показывать, детки тут же сами срываются со стульев и с криком:

– Ходу! Спасайся! Сколько можно смотреть одно и то же! – вежливо моют зубки и ножки и впрыгивают в пижамки.

Спасибо дирекции телевидения!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1962

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀
Письменное полномочие
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Очень я обрадовался, когда узнал о введении на телевидении нового отдела под названием «С другой стороны стеклянного экрана, или ящик технических советов». До этого я действительно не мог справиться со своим телевизором. Норовистый попался. Ни с того ни с сего изображение начинало удирать вверх и совсем исчезало. Нет, кое-что увидеть можно было, но только если беспрерывно вскакивать со стула, чтобы успеть разглядеть картинку, прежде чем она исчезнет вверх коробки.

Из-за этого у нас у всех болели колени, а глаза щипало невозможно.

Но вскоре «ящик» сообщил нам, что, если изображение удирает вверх, нужно покрутить чуть-чуть влево третью внутреннюю ручку. С трудом я нашел ее в потемках, покрутил и, действительно, картинка перестала бежать вверх, она стала падать вниз.

Это было уже не так мучительно, только шея немножко болела оттого, что приходилось все время нагибаться, и по спине пробегали мурашки. И, кроме того, в темноте мы часто стукались о крышку столика, когда поднимали голову обратно вверх. Но так или иначе, через неделю я сообразил, что можно картинку на месте удержать, только нужно ее схватить неожиданно. Сперва нужно эту ручку вертеть туда и назад, туда и назад и, когда вроде уже не на что надеяться, надавить на нее, и тогда она никуда не денется. Действительно, помогло. Телевизор образумился. Временами, правда, картинка еще срывается на галоп, если ее кто напугает. Это значит, если какой-нибудь артист или так называемый государственный муж слишком громко рявкнет, изображение с места ходу вверх или вниз. А уж как телевизор гада Гитлера один раз услышал в загробной речи, он так шуганул вверх-вниз, что целые полчаса его нельзя было привести в сознание.

У моего телевизора был еще недостаток: вдруг на экране появились продольные полосы, как на матраце. Говорят, я слишком чуткую антенну поставил, она схватывала голоса со всего района и выгружала их в мою квартиру. Например, когда по Торговой улице пожарная охрана проезжала, полный пожар был у меня дома на Кавенчиньской. По совету уважаемого «ящика» я ликвидировал антенну на крыше и воткнул в телевизор обыкновенный кусок проволоки. Помогло. Теперь у меня отражается только то, что делается в нашем доме. Если телевизор показывает искры, пчелок или мотыльков, то уж я знаю, что у Гансьорков в левом флигеле стирка. Показывает зигзаги – значит, Феликсяк спустил воду, а если по экрану пролетает что-то вроде тряпки – ясно! Это зубной врач на первом этаже коренной зуб кому-то сверлит. Две-три молнии и гром означают, что в мясном магазине наконец включился холодильник. Но хуже всего, если в третьем дворе некий Выскробек запускает в ход собственной конструкции тайную печь на три тысячи ватт. На этой печи он нелегально выпекает вафли, а мой телевизор сразу выходит из строя на самом интересном месте программы. Всю олимпиаду в Инсбруке этот Выскробек мне загубил.

На мои просьбы, чтобы он проводил выпечку во время таких телевизионных передач, как, например, «Разведение шеншелей в Мозамбике», «Два часа классического балета» или сотое юбилейное повторение фильма «Под крышами Парижа», меня сбросили с лестницы. Поэтому я отпечатал письмо «ящику» в таких выражениях:

«Обращаюсь к тебе, любимый «ящик», с таким вопросом: имею ли я римское право прибыть в квартиру к уважаемому гражданину Выскробеку с железной трубкой, называемой в общежитии «ломик», и при его помощи размонтировать приспособление для выпечки вафель, заглушающее мой телевизионный приемник, а из самого Выскробека сделать мартышку?

И могу ли я при этом, любимый «ящик», сослаться на твои технические указания и просить тебя дать мне на это письменное полномочие? С телевизионным приветом: «Пусть покинут вас сегодпяшние заботы!»

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1964

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀